355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Владислав Мостыка » Аэтерум » Текст книги (страница 1)
Аэтерум
  • Текст добавлен: 11 апреля 2020, 22:00

Текст книги "Аэтерум"


Автор книги: Владислав Мостыка


Жанр:

   

Ужасы


сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

В эту холодную душу не проникает ни один таинственный луч,

часто охватывающий душу невидимыми руками,

она видит только поверхность мира и радуется как дитя,

глядя на золотистый фрукт,

внутри которого скрывается убийственный яд.

Эрнст Теодор Амадей Гофман

«Песочный человек»

Глава 1

Густой сосновый лес вздымался высоко вверх, щекоча острыми верхушками деревьев безоблачное небо. Лучи серебряного лунного света просвечивали меж близко растущих сосен, хаотично выхватывая из покрова тьмы части широких стволов и небольшие участки мокрой земли. Совсем недавно здесь прошел ливень, и большие капли дождевой воды срывались из мокрых веток деревьев, обдавая морозным холодом все тело молодой девушки. Она была облачена лишь в тоненькую ночную рубашку ярко-белого цвета, который становился еще ярче, когда на нее падал серебряный свет. Мокрая, прозябшая от холода юная особа, неслась сломя голову через темный лес, с окровавленными ногами и руками она то и дело цеплялась за торчащие, острые ветви, которые угрожающе преграждали ей путь. С каждым шагом по земле, усыпанной гнилою корой, листьями и иглами сосен, на нежной коже ног появлялись все новые, глубокие раны. Плечи и руки бедняжки были в кровавых порезах, нанесенных черными, торчащими лапами деревянных гигантов. Влажные ветви хлестали по лицу своими острыми иглами, оставляя царапины, и глаза залились ручейками крови, стекающей с поврежденного лба. Светло-русые, длинные волосы так же цеплялись за кривые коряги, оставляя на них большие, кровавые пряди. Совсем рядом послышался громкий шорох и на лужайке впереди, освещенной лунным светом, показался большой дикий кабан. Это было очень могущественное и опасное животное, которое с одного лишь удара могло мгновенно убить человека, проткнув того белыми, острыми бивнями. Но кабан, не обращая никакого внимания на бегущего человека, сам ринулся вперед что есть сил. Девушка ничуть не испугалась опасного зверя и продолжала свой стремительный путь, вскрикивая и охая от невыносимой боли зияющих ран. На данный момент человек и хищное животное заключили негласное перемирие, потому что оба они пытались скрыться от преследователя еще более опасного и жуткого.

Всего в паре десятков метров сзади, по стволам сосен мелькала бесформенная тень, которая четко могла выделяться на фоне темного леса ввиду своей необычайно черной окраски. Она стремительно приближалась, желая заключить в мрачные объятия все живое на своем пути. Высокий олень с пышными, широкими рогами несся по лесу, лавируя между деревьями, был пойман и окутан опасными лапами смертоносной тени. Как только бедное животное оказалось во мраке пагубной черноты тут же, в мгновение ока, кожу живого существа стало разъедать словно того облили серной кислотой с ног до головы. Кровавые язвы покрыли все тело и обильно кровоточили, увеличиваясь в размерах и расползаясь аж до кончиков лап. Олень упал на землю, в агонии испуская жалобные стоны. Когда тень оставила позади омертвленное животное, то от него остались только кости, покрытые остатками окровавленной плоти и разорванных жил. Они лежали в той же позе, в которой упал на землю этот несчастный зверь.

Глаза обессиленной девушки наполнились холодным ужасом при виде столь мерзкой и страшной картины, показывающей всю силу и могущество ее мрачного преследователя. Она все так же неслась вперед и периодически оглядывалась, со страхом наблюдая за стремительно приближающимся ужасом. «Что это за существо? Почему оно преследует меня? Как это вообще возможно? Это все нереально! Это не может быть правдой! Такие вещи не могут и не должны существовать в нашем мире!» – много мыслей крутилось на тот момент в голове девчонки. Она была молода и красива, в ее глазах горела жажда жизни и искреннее желание радоваться каждому прожитому дню, но жестокому преследователю было наплевать на подобные сантименты. Он все сокращал и сокращал расстояние со своей жертвой. Всякое живое существо, попадавшее под его влияние, умирало самой болезненной и мучительной смертью. Будь это маленький кролик или огромный медведь, не важно. Все падали замертво при соприкосновении с черным ужасом.

До безумия напуганная девушка очертя голову бежала вперед и вдруг, прямо на ее пути образовался огромный булыжник, покрытый мхом и серым налетом прошлого. Она изо всех сил налетела на большую каменную глыбу, споткнулась и упала в мокрую землю, пачкая грязью лицо и тело. Вырывая руками и ногами почву из-под себя, бедняжка на четвереньках рванула дальше, пытаясь спастись от надвигающейся опасности, но было уже поздно. По спине пробежал жгучий холод смертельного Рока. Дыхание неведомой сущности обдало все тело и пронзило до самого мозга костей. До сих пор было не понятно, что это за существо. Было ли оно материально, или может это лишь некая потусторонняя тень, но совершенно точно ясно, что оно не имело определенной формы и зловоние, исходившее от него точно адское. Как только жертва почувствовала прикосновение всепожирающей тьмы, воздух пронзил громкий, впитавший в себя весь ужас и страх невинной души, крик. Весь лес содрогнулся и жалобно взвыл ветер, когда этот душераздирающий вопль вырвался из груди и громовым раскатом взорвался над кромками деревьев, разлетаясь по округе.

Сильвия резко отдернула голову от мягкой подушки. Она лежала на широкой кровати в темной комнате, часть которой освещал лунный свет, падающий через большое окно. Зеленый циферблат небольших электронных часов, которые ютились на металлической тумбочке, показывал ровно три часа утра. Девушка, протерев глаза после нежеланного пробуждения, уселась на краю кровати:

– Надо же, – тихим шепотом, сама с собой, заговорила Сильвия, – как вообще может сниться подобное?

Она, посмотрев на часы, тяжело вздохнула и поднялась на ноги. Сонная мгла постепенно развеялась, и встревоженная бедняжка окончательно вернулась из царства Морфея.

Надо сказать, что Сильвия была самой обычной, заурядной девушкой двадцати пяти лет, которая усердно трудилась иммунологом в огромном десятиэтажном здании, где при входе красовалась вывеска «Центральный Госпиталь Сативик-Хеис». Эта работа очень нравилась ей, ибо тут она могла в полной мере помогать людям, о чем и мечтала с самого детства. Сильвия росла в великолепной семье, где из нее воспитали отзывчивого, доброго и целеустремленного человека. Поэтому ничуть не странно, что она выбрала именно профессию врача. Уже в семнадцать лет она окончила старшую школу и пошла в медицинский колледж, после чего к двадцати пяти годам смогла очень неплохо разобраться в своей специальности и стать настоящим профессионалом. Сильвия была самым молодым врачом в Сативик-Хеис, который получил разрешение на независимую практику. Все коллеги и друзья очень любили ее, и никогда ни при каких обстоятельствах не могли сказать о ней и единого плохого слова. Жизнь и карьера молодой девушки стремительно летели в гору, и счастливые деньки сменялись очередными светлыми и радостными днями.

Не взирая на кошмарный сон, который так дерзко, с насмешливой злобой, пробудил Сильвию ранним утром, сегодняшний день ничем не отличался от предыдущих. Он был такой же яркий, добрый и позитивный как раз под стать веселой и радостной персоне. По обыкновению в будние дни Сильвия с самого утра выпивала чашечку крепкого кофе и, попрощавшись с сестрой, садилась в свой электромобиль «Ангем» голубого цвета и отправлялась в госпиталь нести службу во благо людей. Машина несла владелицу по широкой дороге, залитой приветливыми лучами теплого солнца. Высокие пальмы по краям тротуаров бросали причудливые тени на раскаленном асфальте. Исполинские небоскребы теснились по обоим краям широкого проспекта. Их зеркальные окна отпускали разноцветные блики, как бы радуясь очередному солнечному дню. Промеж этих гигантов ютились зеленые парки, обильно засыпанные разномастными фонтанами, каждый из которых представлял собою настоящее произведение искусства в стиле модернизм. Большие, ухоженные пруды окружали выложенные из красного камня аллеи с разбросанными деревянными лавочками, которые укрывались под тенью заботливых деревьев. По веткам прыгали суетливые белки; они прогоняли от своих уютных домиков проказливых птиц, норовивших украсть у соседей запасы пищи. Парки были наполнены бегающими детьми и их бодрыми родителями. Сативик-Хеис жил, дышал и пульсировал подобно живому существу, по венам которого протекало бесконечное множество людей и их транспортных средств, спешащих каждый к своему месту назначения.

Припарковав свою машину в огромном подземном гараже, Сильвию понес вверх стеклянный лифт на пятый этаж, где ее ждал уютный кабинет с панорамным окном, за которым открывался превосходный вид на центральную часть города. Просторная комната пестрила разнообразными предметами интерьера, от больших книжных шкафов, на их полках ютилось множество научной литературы, до стеклянных витрин, где, как на выставке в музее, красовались медицинские приспособления. Слева от входа под красивым пейзажем, обрамленным деревянной резной рамой, стоял большой стол; на нем помимо компьютера высилась стопка бумаг, предвещающая долгий и трудоемкий день. Но молодой иммунолог ни капельки не утратил энтузиазма. Сильвия была буквально влюблена в свою работу, во все ее нюансы и аспекты; от заполнения и перебирания бумаг до осмотра и лечения пациентов, все это было в радость и, несомненно, под силу талантливому доктору. Первая половина дня по обыкновению отводилась на прием пациентов, а после трех часов по полудню бумажная работа закрывала Сильвию в ее кабинете. И как обычно в эти часы к ней то и дело заходили коллеги с целью осведомиться о качестве ее дел, о здоровье и кучей других заурядных вопросов и тем для беседы. Девушку слегка раздражала такая привычка коллег, но ввиду своей прекрасной воспитанности она вежливо сопровождала назойливых сотрудников за белую дверь кабинета. Особенно ей доставалось от тридцатилетнего хирурга, который, по всей видимости, был тайно влюблен в нее.

Природа одарила Сильвию восхитительной и безупречной внешностью, такой, что казалось к этому нежному, хрупкому существу при рождении прикоснулся сам ангел, и весь мир озарило благоговейным теплом. К тому же она обладала очень добрым, мягким нравом и поэтому всегда испытывала на себе внимание и заботу молодых людей противоположного пола. Влюбленный в нее доктор, которого звали Крис Чейз, никогда не выказывал своих чувств и был предельно сдержан с коллегой, ибо в противном случае подобное нарушение одного из главных правил рабочей этики скомпрометировало бы Криса как хорошего профессионала. Так что Сильвия даже не догадывалась о его чувствах, и они всегда держались исключительно на расстоянии, которое позволяло общаться двум людям, работающим вместе. Но даже если Крис и решится на откровенный разговор с прекрасной сотрудницей, то в любом случае его будет ждать мягкий, щадящий чувства влюбленного мужчины, отказ. Невзирая на острый ум и безукоризненный талант, Сильвия обладала так же и детской наивностью, которая нарисовала в грезах молодой девушки сильного, доброго и отзывчивого принца, любящего ее так сильно, что каждый день над их домом будут порхать птички и напевать романтические мелодии. До этих пор такого принца на ее жизненном пути не встречалось и хрупкое, нежное сердечко ни разу в жизни не ощутило той искорки, которая разжигает пламя страсти и любви у двух счастливых людей. Не обращая внимания на укоры и советы со стороны своих друзей, Сильвия все же не отчаивалась и была уверена в том, что рано или поздно найдется человек, который сможет посадить зерно сладкой любви в ее теплом сердце. Но, пока что, она была одинока, и такое положение вещей на данный момент вполне устраивало молодую девушку.

Белая дверь кабинета со скрипом подалась вперед, и в комнату вошел высокий, широкоплечий мужчина в темной форменной одежде:

– Простите, мадемуазель Сильвия. Никак снова заработались до позднего часа? Понимаю, у столь талантливого и разумного человека как Вы может быть много неотложных дел, но я вынужден просить Ваше Сиятельство отправиться домой. В грядущие двадцать минут мне предстоит закончить обход и запереть восточное крыло на ночное время. Таковы уж правила госпиталя, прошу великодушно меня простить.

Сильвия вздрогнула от звука низкого голоса, столь дерзко потревожившего рабочую идиллию молодого врача. Она тут же оторвала глаза от очередной истории болезни и взглянула на круглые настенные часы, которые сообщили ей, что уже восемь часов вечера и последние лучи заходящего солнца забрызгали кровавым светом крыши и стены домов. Взгляд девушки остановился на вошедшем в ее кабинет человеке:

– Да, конечно, все как Вы скажете. Дайте мне пять минут на последние подписи в бумагах, и я непременно покину это здание в назначенный срок. Простите, я все забываю Ваше имя, никак не могу запомнить…Ваше имя? Охранник…? – Сильвия прищурила глаза и, скорчив подозрительную мину, продолжила, – но мой великолепный ум подсказывает, что это ложные домыслы и Ваше имя имеет совершенно иное звучание, не так ли, мистер Охранник?

Мужчина в форме медленно прошел в кабинет и добродушно улыбнулся:

– Когда же ты, моя юная Сил, перестанешь насмехаться над своим старшим братом?

– Ровно тогда, когда мой старший брат перестанет язвить всякий раз, когда я задерживаюсь на работе. Мое Сиятельство иной раз может утратить чувство времени и придаться занимательной работе до позднего вечера, – Сильвия улыбнулась и поднялась со стула для того, чтобы по-родственному приобнять вошедшего, – рада тебя видеть, Генри.

– И я очень рад, Сил. Но по поводу позднего часа я говорил серьезно. Нужно закрывать отделение, а тебе, мой трудолюбивый друг, пора домой к сестре, которая наверняка тебя заждалась.

– Конечно, Генри, сейчас соберу вещи и домой.

Сильвия и охранник больницы Генри Уайт являлись лучшими друзьями еще с детского сада. Их родители крепко дружили семьями и всегда оставляли маленьких проказников играться в большом фруктовом саду, который находился на заднем дворе огромного двухэтажного дома, принадлежавшего родителям Сильвии, мистеру и миссис Вилсон. Это место очень нравилось детишкам, тут можно было лазать по высоким кокосовым пальмам и банановым деревьям, наслаждаться терпким вкусом плодов разных цитрусов и валяться в натянутых гамаках нежась под тенью деревьев. Разномастные птицы суетливо порхали между веток, шурша своими крыльями о зеленые листья. Большой бассейн с голубой, кристально чистой водой занимавший центр огромного сада, был окружен деревянными шезлонгами и торчащими над ними широкими зонтами. Далеко за бассейном, почти у северной стены, ограждающей этот райский уголок, на несколько метров вверх меж широкого, раздвоенного ствола старой пальмы висел небольшой деревянный домик, сколоченный заботливыми отцами неугомонных детей. Это было небольших размеров строение, сработанное из досок с парой маленьких окошек и дверью; к ней вела лестница из двух веревок и прочных деревянных перекладин. Дверью называлось отверстие в полу, через которое можно было попасть внутрь, где посредине находился столик, сервирован несколькими белыми чашками и тарелкой с небольшой горстью конфет на ней. Под стенами тянулась пара лавочек и стульев, окна закрывали старые, потрепанные занавески, которые укрывали от взора родителей беспорядок, царивший в этой уютной комнатке. Тут повсюду были разбросаны игрушки и книжки, не давая возможности пройтись по полу, не наступив на какой-либо предмет. Именно здесь больше всего любили проводить время Генри, Сильвия и ее младшая сестренка Амелия. Тут они устраивали настольные игры, читали занимательные рассказы и стихи, пили чай с конфетами и делали домашние задания на покосившемся деревянном столике, то и дело, теснясь и толкаясь локтями.

Когда Сильвии исполнилось одиннадцать лет, а малышке Амелии было семь, родители девчонок погибли в результате несчастного случая. Небольшая деревенька, в которой обитало счастливое семейство, пострадала от мощного землетрясения, разрушившего несколько населенных пунктов в радиусе десяти километров. Сильвия, как будто это было вчера, помнила все до мельчайших деталей. В то роковое утро она сидела на кухне и тихонько плакала, ибо родители отругали ее за разбитую вазу. Рядом стояла Амелия и пыталась всячески успокоить свою расстроенную сестренку. Сильвия, как обычно это бывает с детьми ее возраста, была очень зла на родителей и, в общем-то, на весь мир. Сжав свои маленькие ладошки в кулачки, она сидела, опиравшись на стол и шмыгала носом. В следующее мгновение посуда, стоявшая на полках, начала сама по себе звенеть и падать на пол. Нарастающая амплитуда мощной вибрации, подобно великану, схватившему в свои огромные руки игрушечный домик, с неимоверной силой сотрясла двухэтажное строение. Стены дома начали давать трещины, обнажая свой сетчатый, деревянный скелет. Отслоившаяся штукатурка принялась осыпаться, укрывая потрескавшийся пол разрушенной кухни. Крыша уже не была средством безопасности, укрывавшим от разного рода невзгод, она превратилась в нависшую смертельную опасность, которая в любой момент способна обвалиться и оставить под завалами маленьких детей. Они, напуганные до ужаса, спрятались под кухонным столом и ждали, когда же прекратится это адское безумие. Вдруг, огромная рука вытащила напуганных девочек из-под стола. Это был местный шериф, который прибежал на крики беззащитных детишек. Он повел их через кухню к еще уцелевшей стене, где находился выход из дома. По пути Сильвия увидела полуразрушенную лестницу на второй этаж и огромную лужу крови, которая окружала гору обвалившейся части потолка. Из-под этих завалов торчала изувеченная женская рука с золотым обручальным кольцом на безымянном пальце. Амелия в это время уже выбежала на улицу, а малышка Сильвия зашлась истеричным криком и без остановки звала маму, бросившись к окровавленной руке. Не теряя драгоценного времени, шериф схватил девочку и, взгромоздив ее на плечо, понес на улицу. Ужасное землетрясение продолжалось всего пять минут, но успело нанести исполинский ущерб, унеся за собою более трехсот жизней. Почти вся деревня лежала в руинах. После спасательных операций по поиску выживших и установления личностей погибших, шериф сообщил сестрам Вилсон что их родители были завалены обломками разрушенного дома и не смогли выжить. Эта печальная новость разбила все детские мечты и надежды. Папа и мама покинули бедняжек, и теперь они остались одни в целом мире, безутешные и убитые горем сиротки.

Родители Генри Уайта оказали огромную поддержку осиротевшим сестрам, и взяли их под свою опеку, тем самым оградив девочек от детского приюта. Семья Уайтов заботилась о Сильвии и Амелии так, словно они были их родными детьми и со временем малышки почувствовали на себе ту самую любовь, которую им давали родные папа и мама. Так год за годом, постепенно привыкая к новой жизни и смирившись с невосполнимой утратой, сестры Вилсон полностью оправились и уже более оптимистично смотрели на мир. Семья Уайт с трепетом относилась к названным детям и воспитала из них прекрасных людей, за что сестры были безгранично благодарны им и с гордостью могли назвать этих людей своей семьей. Когда Сильвия отпраздновала свой восемнадцатый день рождения, она, забрав свою младшую сестру, перебралась в огромный мегаполис Сативик-Хеис, где продолжила учебу и стала врачом. Сильвия, безусловно, поддерживала родственные связи с Уайтами, и каждый месяц навещала их в маленькой деревеньке, притаившейся за пару сотен миль от мегаполиса. Таким вот образом Сильвия и Генри были не просто лучшими друзьями, а самыми настоящими братом и сестрой, связанными, пускай не кровными, но крепкими семейными узами. Генри был немного старше, но всякий раз выслушивал нравоучения по тому или иному поводу. Как будто все наоборот, и Сильвия приходилась старшей сестрой, рьяно оберегавшей своего младшего брата. Особенно доставалось девушкам Генри, ибо в глазах сестренки они все были попросту не достойны его. Как это бывает по обыкновению, наши дети, братья или сестры самые лучшие в мире и лучше их не сыскать во всей Вселенной. Так что Генри всякий раз, когда знакомился с очередной прелестной особой, боялся даже показать ее строгой Сильвии. Она, будучи трудолюбивой, целеустремленной, отзывчивой девушкой, требовала того же от окружающих. И когда очередная спутница брата не подходила под личные критерии отбора Сильвии, то она тут же, со всей строгостью, сообщала ему об этом. Конечно же, это все больше походило на шутливые сценки, и если бы Генри сказал что любит эту самую девушку даже невзирая на все ее недостатки и оценочные суждения своей сестры, то Сильвия обязательно приняла бы эту женщину как родную и любезно пригласила в семью.

Генри уже хотел было уходить, как вдогонку услышал голос Сильвии:

– Ужин в субботу еще в силе? Ты ведь не можешь вечно ее прятать от меня.

– Да…конечно, – запнувшись ответил охранник, – только, Сил… Не будь очень строга к ней. Она моя невеста и я очень люблю ее.

– Не переживай, братец, – Сильвия добродушно улыбнулась, – я уверенна что она мне понравится.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю