Текст книги "Пойг'н"

Автор книги: Владислав Милосердов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

6

«… – А ведь ты не рассказал дочери всю правду, Айгок.

Старый Вождь Аппын, согнувшись в пояснице, обеими руками опирался на палку. Рядом с ним лежал Авахли, чёрный пёс, по виду такой же старый, как сам вождь. Тот продолжал:

– Тала – добрая девушка. Она бы, пожалуй, ослушалась тебя, несмотря ни на что.

– Правда – как искра. Молодые – как сухая трава. Они вспыхнут, даже не поняв, в чём дело. И сгорят без пользы…

– Из-за тебя Тына ушла из Вэемлена. Не говоря о том, КАК она ушла. И, похоже, правда ушла вместе с ней. А ведь трещины лжи – это пути злых духов. Каких духов ты призываешь, Айгок?

– Духи, которых я призываю, до сих пор хранили Вэемлен.

Аппын отметил про себя, что шаман старается не обращаться к нему, чтобы не называть его по имени. И не добавлять к имени слово “вождь”.

– До сих пор. Но трещины ширятся. Я вижу – Порядок может разрушиться.

– Порядок, в котором ты – Вождь, Аппын. А твой сын – Будущий Вождь.

– Опять неправда, Айгок. Ты меня знаешь много лет. И хорошо понимаешь, ЧТО я хочу сказать. Я говорю о Порядке, в котором ты либо вождь, либо шаман. Либо богатый оленями чавчувен. Но не всё сразу.

– Ага, вот ты уже и позавидовал мне!

– Айгок, любой бат опрокинется, если все навалятся на одну сторону.

– Смотря кто будет держать шест!

– ТЕБЕ хочется подержать шест, Айгок?

– Ну, не твоему же сынку, который не может сладить с одной девчонкой!

– А вспомни, как ты “сладил” с Тыной! И к чему это привело!

Шаман в бешенстве приблизился к вождю. Авахли насторожённо поднял голову.

– Пока это ни к чему не привело, Аппын, с чем бы я не справился!

– Пока ещё ты можешь бить в свой бубен…

– Я могу! И ещё долго смогу! А тебе что осталось? Бить своей палкой по дереву? Вон идёт твой никчёмный сын! Что-то мне не верится, что он будет вождём!

Айгок решительно зашагал к селению. К отцу со стороны реки, откуда раздавался стук тесла, поднимался Опал. Видимо, он увидел на краю увала знакомую полусогнутую фигуру отца, опирающуюся на длинную палку.

Аппын старался поймать какую-то мысль. Он даже закрыл глаза, чтобы не отвлекаться на приближающегося сына. Но, как только сын обратился к нему, мысль встала на своё место.

– Чего он от тебя хотел, отец?

Хитрый шаман начал свою игру. Он подстерегал старого вождя. “Молодые – как сухая трава”. Твои мысли торчат как плавник косатки, Айгок!

Аппын улыбнулся. Несмотря на старость, все его мысли рождались своевременно и никуда не разбредались…»

* * *

Доставка продуктов в Вэемлен – не то же самое, что в городские магазины. Кое-чего просто не было в таком количестве. Кое-что будет доложено в последний момент перед отправкой. Надлежало проверить все сроки годности, чтобы к началу навигации они были ещё приемлемы. В середине мая, когда море очистится ото льдов, первое же судно выгрузит продукты в устье Вэемлена, забрав взамен мясо оленей. В конце навигации, перед октябрьскими штормами, то же судно снова придёт – теперь уже за рыбой и икрой, и доставит новый груз – для долгой зимы…

Немолодой товаровед «партнёров» посоветовал Пойгну не путаться под ногами и отправиться куда-нибудь… вот, к примеру, в Москву. На несколько дней, благо билет туда и обратно в это время года почти ничего не стоил. «Посмотри столицу, – говорил он, – сходи… в цирк. Или в Алмазный фонд. Чтобы не дичал».

В Москве Пойгн был давно – в детстве. И вот, удивлённый простотой приобретения билета, он обнаружил себя в кресле летящего самолёта. Соседками слева оказались две представительные дамы в летах, не проявлявшие к нему интереса.

Самолёт, или, по-нымылански, «летающий пароход», был совершенно новым. Пойгн добросовестно ознакомился со всеми кнопками и рычажками, внимательно прочел содержимое кармана в кресле перед собой, пообедал, попробовал вздремнуть, но отказался от этой затеи. И после всего этого оказалось, что лететь ещё семь часов.

И Пойгн стал размышлять. Предметом размышлений стало его собственное имя.

Как только не называли его в последние дни! В конторе «партнёров» к нему обращались исключительно по полному имени. Пантелей. Незнакомцы добавляли отчество – Разумович. Кстати, и односельчане из вежливости называли его так, говоря о Пойгне в третьем лице, если тот находился поблизости и мог услышать. Если же он находился далеко, употребляли кличку-имя «Пойгн», чтобы уж наверняка не ошибиться. Ведь словом «Пойгн» нымыланы обозначали дротик – метательное копьё, которым пользовались на суше воины и охотники. Эту кличку-имя Пойгн получил ещё в детстве за высокий рост, стремительность и прямоту – в поступках и суждениях. Оно ему нравилось. В нём слышались звуки широкого замаха, быстрого полёта, точного попадания и дрожания древка. П-п-о-ой-ѓн-н-н!

Друзья, которых у Пойгна было много, обращались к нему, подчёркивая свои дружеские отношения, по нымыланскому обычаю, несколько уничижительно – «Понтя». Так же его называла Ия, если уличала в пустом бахвальстве, видимо, потому что это имя было созвучно с «милгитским» словом. Если же Пойгн давал повод для ревности, Ия самым умильным и ядовитым тоном, копируя свою подружку Майю, звала его «Пантю-юша!». Впрочем, и то, и другое случалось чрезвычайно редко. Гораздо чаще ночью Ия говорила ему с низким бархатным смехом: «Ну ты и “Пойгн”!»

От этих воспоминаний Пойгн даже слегка прослезился. Покраснев, он покосился на соседок слева, но те полулежали в креслах с закрытыми глазами.

А Пойгн уже догадался, что не даёт ему спокойно дремать, подобно его соседкам.

Он обещал Ие вернуться к весеннему празднику оленеводов.

– Ты вернёшься к празднику? – требовательно спросила Ия, прижавшись к нему под одеялом.

– Должен…

– Не «должен», а «обязательно вернусь».

– Обязательно вернусь.

– И мы сделаем сына…

– Он родится в месяце забоя оленей, – подсчитал Пойгн.

– Да… В самое холодное и тёмное время…

В длинном переходе метро с низким потолком Пойгн заметил, что все люди идут, подпрыгивая. Он посмотрел на своё отражение на зеркальной стене. Нет, сам он не подпрыгивал. И вон молодой человек с обветренным лицом и рюкзаком за спиной, шедший навстречу, тоже не подпрыгивал. Он поймал взгляд Пойгна, чуть улыбнулся и прошёл мимо уверенным стелющимся шагом. Таким же, как у Пойгна. Вот почему “милгиты” быстро устают, подумал Пойгн. Попробуй-ка поднять семьдесят-восемьдесят килограммов на пять-десять сантиметров несколько тысяч раз. Это будет… Хотя сил у этих интеллигентных с виду людей было достаточно. Они стиснули Пойгна со всех сторон и вбили в вагон, заполненный толпой, как топор в сырое полено.

По совету товароведа «партнёров» Пойгн поселился в Останкино, в номере с окнами в переулок. Житель Камчатки, живущий на девять часов раньше москвичей, в столице особенно ценит тишину. В качестве бонуса к которой прилагался Ботанический сад и вид на телебашню.

Пересилив себя, чтобы сразу не бухнуться в постель, Пойгн отправился в магазин за едой. Плохо проснуться часа в три ночи по местному времени и смотреть телевизор при пустом холодильнике. Ночью же бродить не стоит. Даже в тундре, не то что в незнакомом городе…

Утром Пойгн поехал в Кремль покупать билет в Алмазный фонд. Чьё содержимое, как уверял тот же товаровед, принадлежит всему народу, а значит, и ему, Пойгну. И каждый должен хоть раз в жизни проинспектировать «своё добро». Выдержав стояние в очереди, как оказалось, на досмотр, как в аэропорту, Пойгн купил билет на «сеанс», который начинался через два часа, и пошёл гулять.

Обойдя Кремль и Красную площадь, Пойгн решил обогреться в ГУМе. Ничего из того, что там продавалось, не подошло бы ни ему, ни Ие. Он заметил, впрочем, что и сами москвичи ничего из этого не носят. Зачем тогда этим торговать, подумал Пойгн. Не магазин, а ещё один музей…

Огромные куски золота и россыпи драгоценных камней в Алмазном фонде своей бесполезностью произвели на Пойгна впечатление, обратное ожидаемому. А в Оружейной палате он убедился, что со временем все вещи становятся проще. Как и гарпуны нымыланов – изощрённые тысячу лет назад и с каждым веком всё незатейливее.

Ну что ж, как говорится, день был «сделан». Цирк следовало отложить на завтра. С гудящей от увиденного головой Пойгн вернулся в гостиницу.

7

«… – Опал, для чего ты помогаешь Тале и Эгги?

Опал смутился. Он думал, что речь пойдёт о шамане. Несмотря на неприязнь к тому, Опал не до конца был убеждён в правоте собственных действий. И вот вопрос отца словно подтвердил его сомнения.

– Ну, Тала…

– Что Тала? Ты её до сих пор любишь?

– Тала… нуждается в помощи. И Айгок хочет “подмять под себя весь Вэемлен”, – повторил Опал слова Эгги.

– Ну и пусть бы себе “подминал”. Что в этом плохого?

Конечно, это был урок отца. Очередной урок Старого Вождя. И Опал ясно ощутил, что у него нет ответов.

– Ты запомнил слова Эгги. Или слова Талы, – продолжал вождь. – Но обдумывал ли ты их?

– Нет… как-то. Всё вдруг… куда-то побежало.

– Ты думал лишь о Тале. О том, что она в опасности и ей надо помочь, – утвердительно сказал отец. – А если бы не Тала? Другая девушка? Стал бы ты ей помогать? И почему?

– Да, наверное, стал бы. Ведь я – Будущий Вождь. Ты сам говорил: власть – как солнце – всем светит одинаково. Если власть будет светить не для всех, – бойко продолжал Опал, – а ещё того хуже – лишь для одного, погибнет по меньшей мере либо вождь, либо племя.

– Да, это ты усвоил… Вернёмся к словам Эгги – Талы. Или ещё кого-то. Ведь ты сам сказал, что ощутил ещё чьё-то присутствие? Чьё?

– Тыны и её мужа?

– Хорошо. Они говорили голосом Эгги. Их желания понятны. А ещё?

Опал не нашёл, что ответить.

– Кто говорил словами Талы? Ведь не Айгок же?

Опал задумался.

– Опал, Опал… Талу воспитывали все женщины Вэемлена. И это они говорят её словами. Тебе понятны желания женщин Вэемлена, Опал?

– Я не думал об этом, отец…

– Опал, почему Тала отказала тебе?

Опал, привык к тому, что Старый Вождь в словах следует своим мыслям. Но и его терпение закончилось…

– Отец…

– Тала отказала тебе, – упрямо продолжал вождь, – не потому, что встретила Эгги и разлюбила тебя. Она давно потихоньку переставала считать тебя своим женихом. По мере того, как воспитывалась женщинами Вэемлена.

– Ты хочешь сказать, что наши женщины отговаривали её?..

– Нет, Опал. Женщины думают, что вождь и шаман в одной семье – это не Порядок. Тала – женщина Вэемлена. И тоже стала так думать.

– Солнце светит всем одинаково…

– Да, Опал.

Вождь пожевал губами. Давно он так много не говорил. И продолжал:

– Женщины любят Порядок…

Старый Вождь посмотрел куда-то вдаль.

– Порядок – это когда женщины рода Тыны делают ВСЕМ нымыланам и чавчувенам бубны. Чтобы мы ВСЕ могли обороняться от врагов, которые одних себя называют “настоящими людьми”. А когда был сделан последний бубен?

– Не знаю…

– Бубны не вечны. И последний бубен был сделан отцу Айгока.

Опал начал, кажется, понимать слова Старого Вождя.

– Ты видел, Опал, как устроена паутина?

Опал опять удивился причудливости течения мыслей отца.

– Ну, видел. Толстые нити прикрепляются к разным веткам и траве. На нити крепится тонкая паутина.

– А в середине сидит паук. Вождь – как паук, Опал. Если он не уследит за колебаниями нитей, его мир улетит в никуда… Мне надо было давно обеспокоиться. А потом стало уже поздно…

Аппын опять посмотрел вдаль.

– Теперь ты вырос, Опал. Как думаешь, ты станешь вождём?

Опал удивлённо уставился на отца.

– А вот Айгок в этом не уверен. И только что мне об этом сказал.

– Что-о?! – Глаза Опала сузились.

– Он увидел, что я здесь. Подошёл ко мне. И намеренно оскорбил.

– Я не боюсь Айгока!

– Ты – паук, Опал. Айгок дёрнул за нить… Почему?

– Почему, отец? – Опалу нелегко далось спокойствие в его голосе.

– Потому что Айгок тоже начал свою игру! И ждёт, что ты набросишься на него! При свидетелях! “Опал взбесился, оттого что Айгок отдаёт свою дочь другому”, – скажут они! Может ли этот буян быть нашим вождём?

Опал покраснел. От стыда. Может ли он быть вождём? Такой недотёпа – прав был Камак.

– Я… чуть всё не испортил, отец…

– Ничего, – успокоился вождь. – Айгок тоже… проговорился. А я… если бы я внимательнее следил за отношениями Тыны и Айгока…

– Отец, Эгги намекнул, что ты знаешь, как уходила Тына!

– А знает ли сам Эгги? Судя по тому, ЧТО он тебе сказал, Тына не была с ним до конца правдива. Понятно почему. “Молодые – как сухая трава”. Ай да Айгок!

Старый Вождь испытующе взглянул на сына.

– Опал, Айгок умён. Ты не набросишься на него. Думай, что будет дальше!

– Ну, он поймёт, что я замышляю что-то другое. И будет вдвойне внимателен. Мне надо быть осторожнее. Нам всем! А Тале не следует общаться со мной!

– Да. И ещё. Как ты намерен доставить Талу в Хычъэт? На собаках?

– Да… Но Айгок…

– Да, Опал. Айгок будет готов.

– Я что-нибудь придумаю…

– Хорошо…

Удары тесла Хэччая гулко раздавались в плотном ивняке.

– Опал, я тебе расскажу, как ушла Тына. Через Перевал. Пешком. И вот что ещё. Я взял её вещи у Айгока и погнался за ней на собаках. В обход по реке. По крепкой нартовой дороге. Не то чтобы я гнал, не жалея собак… Но и Тына ведь не бежала бегом… И, ты знаешь, я её не догнал. Я ждал её там, недалеко от Хычъэта, где ручей с Перевала выходит на тундру. Её не было. Спроси Эгги, почему я её не догнал… Думаю, ему пора уже это знать…»

* * *

Пойгн в последний раз оглянулся на статую клоуна и пошёл по бульвару.

На перекрёстке Пойгн остановился.

– Не подскажете, как пройти к центру? – спросил он у молодого мужчины, по виду своего ровесника.

– Центр – большой. Что конкретно нужно?

– Ну… я хочу прогуляться по центру города.

– А, в первый раз в Москве. Ну, вот я иду на Тверскую.

– А-а, – обрадовался Пойгн. – Тверская – это центр. Это даже у нас в селе знают. С тобой можно?

– Ну, пойдём.

Молодой человек спокойно воспринял переход на «ты». Они повернули направо и пошли вместе.

– Откуда сам-то?

– С севера Камчатки.

– О-о. Мало того, что с Камчатки, так ещё и с «севера».

– Да-а… Камчатка – большая. Как отсюда до Чёрного моря, – похвастался Пойгн.

– Тебя как звать-то?

– П… Пантелей, – запнулся Пойгн.

– Меня – Виталий. Давно в Москве?

– Третий день. Вот, был в цирке.

– А-а… Давно там не был. Ну как там?

Пойгну показалось забавным рассказывать москвичу о московском цирке.

Больше всего запомнился клоун. Особенно тот номер с зеркалом. Похожие Пойгн видел вчера в ГУМе. Большое овальное зеркало в деревянной оправе – его можно было поворачивать по горизонтальной оси. Клоун – с чудовищно нелепым видом – притащил его и поставил в центре арены деревянной стороной к себе. Вокруг суетились ловкие рабочие, устанавливая сложную конструкцию – на ней потом выступят воздушные гимнасты. Пока клоун вытирал пот со лба, один из рабочих «случайно» повернул зеркало к клоуну. Тот вознамерился было потащить зеркало дальше, но вдруг увидел в нем изображение, погрозил ему кулаком и в испуге отшатнулся. Зрители засмеялись. Клоун сконфуженно оглянулся на зрителей, взял у униформиста какую-то блестящую палку и храбро бросился к изображению. Конечно, в зеркале была такая же фигура с палкой. Клоун в ужасе отпрыгнул. Постояв, он хлопнул себя по лбу и убежал за кулисы, откуда вернулся с огромной дубиной. Продемонстрировав её зрителям, клоун поднял её и с рычанием кинулся к зеркалу, тут же выронил дубину, упал на четвереньки и пополз прочь, пытаясь прикрыть голову руками. Он наткнулся на строгого, хорошо одетого мужчину, объявлявшего номера, поднялся и жестами стал рассказывать о «страшном незнакомце» в зеркале. Затем клоун показал на дубину и «попросил» мужчину дать ему что-нибудь более увесистое. Тот вынул из петлицы фрака цветок и протянул его клоуну. Клоун презрительно скривился и стал «требовать» какое-нибудь «грозное» оружие, но мужчина настаивал. И клоун, взяв цветок, подкрался к зеркалу, бросил в него цветок и тут же отвернулся, закрыв глаза и вжав голову в плечи. Но ничего страшного не произошло. Клоун повернулся и увидел цветок перед зеркалом. Он поднял его и воткнул в петлицу своего пиджака. Тот, в зеркале, сделал то же самое. Клоун потрясённо заулыбался. Раздалась нежная музыка. Клоун стал делать умильные ужимки, пытаясь «понравиться» «незнакомцу». И вдруг опять убежал за кулисы. Вернулся он с большим букетом. Но рабочие снова перевернули зеркало деревянной стороной к клоуну, и тот, подбежав к зеркалу с букетом, никого в нём не увидел. Музыка стала тревожно-трагической. Клоун бросался с вопросительным выражением на лице то к одному, то к другому, но все отрицательно качали головами, занятые своим делом. Клоун, рыдая, опять подошёл к строгому мужчине, указывая пальцем на зеркало. Тот «выслушал» клоуна и подвёл его к зеркалу. Рыдания клоуна стали совсем «безутешными». А строгий мужчина обвёл клоуна вокруг зеркала и показал ему обратную сторону. Клоун, захлёбываясь от счастья, стал обнимать зеркало. Послышался нежный вальс. И клоун, кружась в танце с зеркалом, под аплодисменты зрителей покинул сцену…

А звери Пойгну не понравились…

Пойгн заметил, что его рассказ не вызвал интереса. Виталий подавал односложные реплики, похоже, просто из вежливости. И эти старания вызывали у Пойгна какую-то… жалость, что ли? Виталий был похож на подросшего щенка, которого прогнала мама, – старается выглядеть большим и невозмутимым, а по сути – покинутый ребёнок.

– Может быть, тебе не хочется со мной идти? – спросил Пойгн.

Виталий, по-видимому, оказался удивлён такой прямотой.

– Гм-м… Понимаешь… Дело не в тебе.

– У тебя такой вид, будто ты что-то натворил, – догадался Пойгн. – И не хочешь втягивать в это дело меня. Но мы с тобой долго шли вместе…

Виталий продолжал молча шагать рядом с Пойгном.

– Я думаю, – наконец начал он, – что оказался в долгу перед одним человеком. Только он, вернее, она, не знает об этом…

8

Больше всего в своей нынешней «профессии» Виталий не любил разные «тусовки». Но сопровождение деловых женщин и чиновниц, а также жён и дочек не в меру занятых чиновников и бизнесменов оплачивалось всё лучше.

Все они были хорошо ему знакомы, проживали в его и соседних домах и были его постоянными клиентами. Виталий вызывал их доверие и доверие их мужей и родителей. И надежду на то, что его «подопечные» будут доставлены домой, невзирая на степень их опьянения.

Вчера Виталий «сопровождал» Леру…

Лера задолго до этого предупредила Виталия о предстоящей «работе».

– Я могу сделать заказ? – официальным тоном спросила она по телефону.

– Конечно, можешь, – удивился Виталий.

Ожидая по привычке, что «заказ» будет на покупку какого-нибудь «девайса» или доставку анализов в поликлинику. Но вместо этого Лера сообщила, что нуждается в партнёре на какой-то вечеринке.

– Но я не… – замямлил Виталий.

– Сутенёр? – продолжила Лера. – А я не на работу. Меня пригласили. На день рождения. И мне нужен партнёр. Берёшься?

– …Да.

– Хорошо. В обычном вечернем костюме.

По дороге Лера обрисовала ситуацию. День рождения в ресторане отмечал бывший подчинённый, а потом и партнёр по бизнесу её покойного мужа. Благодаря которому, собственно, Лера и приобрела свою нынешнюю «работу». Но, появившись не в одиночестве, Лера хотела подчеркнуть, что она пришла просто веселиться.

Ну что ж, «диспозиция» не хуже иной.

И Виталий стал усердно играть свою роль. Он старался не отходить от Леры, заботливо подносил ей тарелки со снедью и бокалы с шампанским, оживлённо говорил и смеялся её шуткам. В опеке Лера, конечно же, не нуждалась. И Виталий незаметно для себя расслабился и стал обращать внимание на окружающих.

Хозяин вечера был неприметным моложавым… не стариком, а мужчиной на седьмом десятке лет. Он торопливо, но приветливо поздоровался и продолжил свой суетливый путь, задерживаясь у каждого гостя. Словно шмель у цветка. Как объяснила Лера, когда у её мужа начались «проблемы со здоровьем», он, перед тем как удалиться от дел, передал часть собственности партнёру, чтобы компания продолжала работать. Свою долю её муж достаточно быстро потратил «на врачей»…

Выделялся популярный певец в розовой кофточке и совершенно бешеными глазами. Но нелепее всех был одет известный кутюрье. Виталий был давно с ним знаком и обращался к нему, как и все старые знакомые, просто по имени – Сашок. Это имя настолько прилипло, что некоторые, впервые сталкивающиеся с кутюрье, иногда обращались к нему «Господин Сашок». Тот, по-видимому, помнил, что был знаком с Виталием. Поздоровавшись, Сашок представил двух своих спутниц, которые с высокомерием посмотрели на Леру. Виталия это разозлило.

– Сашок, ты заметил, что мужчины пытаются заглянуть девушкам под юбку? А там – ничего интересного. Ты бы пришил к трусикам какие-нибудь стразики-алмазики. Или светодиодики: зелёный – «можно», красный – «нельзя».

Гости, стоящие неподалеку стали прислушиваться. Сашок было оторопел, но быстро пришёл в себя.

– Ну-ка, дай-ка твою визитку. Изобретательный ты наш…

Девушки Сашка неуверенно заулыбались. А Виталий теперь стал злиться на самого себя. Ведь его наняли, так сказать, для придания солидности. Придал…

Он виновато повернулся к Лере, предложил ей руку и шепнул, уходя:

– Прости, забылся…

– Ничего, главное – все глупости говорить с умным видом.

– Вот видишь, и ты думаешь, что я «наглупил». Урежь мой гонорар наполовину.

– Эх, вы, мужики… – задумчиво произнесла Лера. – Отработаешь ещё. Пойдём танцевать.

Вечер незаметно перевалил через экватор. Все речи уже были произнесены, играла музыка, то быстрая, то медленная. Виталий заметил, что Лера не вполне уверенно танцевала в паре.

– «Медляк» не по мне, – объяснила она. – Не было практики.

– Сейчас научишься, – пообещал Виталий.

И постарался «отработать» остаток вечера уроками танцев. Но на третьем медленном танце, когда грудь Леры невзначай коснулась его груди, Виталий слегка отшатнулся. Кажется, излишне быстро.

– Да, ты – больной, – констатировала Лера. – Поехали домой.

Попрощались на лестничной площадке.

Поэтому сегодня Виталий проснулся с неприятным ощущением долга. Долга перед Лерой. Перед Лерой – как клиентом, оправдывался он перед собой.

Виталий мысленно перебирал все собственные поступки в отношении Леры. И нарисовал себе картину жестокого безразличия к её попыткам изменить своё «положение». И даже – их прямого разрушения. Пусть не со зла, а по безответственности. Долг от этого меньше не становится…

* * *

Пойгн, не перебивая, выслушал рассказ Виталия. Кое-чего он, впрочем, не понял.

– Вот сам подумай, – продолжал Виталий. – Ну какой от них вред? Я вот давеча подумал – да никакого! Почему за деньги избивать людей на ринге – почётно, а за те же деньги оказывать им удовольствие – нет?

– Д… действительно.

Они помолчали, обгоняя группу школьников с воздушными шариками.

– А почему ты? В смысле, кто ты «ей»?

– Она мой клиент.

– А кто ты?

– Гм… Пожиратель проблем.

Странный человек. Он постоянно ставил Пойгна в тупик, заставляя чувствовать себя каким-то… деревенским. И Пойгн стал подозревать, что общение с Виталием и будет самым ярким впечатлением по меньшей мере этого дня.

– А что это?

– Подожди-ка.

Они оглянулись на крики детей. Шарик одного из школьников вырвался из рук и полетел к противоположной стороне улицы, медленно набирая высоту…

* * *

«… – Тала, ты знаешь, как моя мама попала в Хычъэт?

Эгги дождался Талу в верховьях ручья, куда Тала обычно ходила проверять петли на куропаток.

Он сидел на поваленном дереве, на самом краешке, отвернувшись в сторону гор. Две куропатки лежали на дереве, мешая сесть с ним рядом.