Текст книги "Дневник дембеля"
Автор книги: Владислав Курносов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)
Справа расположен туалет. Там же умываются, бреются, моются, чистят обувь, сидят в туалете, вернее, на корточках, и там же курят контрактники и курсанты – конечно, по-тихому. Из туалета поворачиваем направо, и там висят спортивные костюмы и обувь. Осталось одно помещение. Это каптерка.
Это кладовая для солдат и сержантов. За нее отвечает каптер. В зависимости от количества солдат, каптеров либо двое, либо один. Начальник каптерки – это старшина роты. Он обязан заботиться о военнослужащих. В каптерке хранятся ВКПО, офисная форма, обувь, кружки, котелки и т. д. Здесь пьет чай старшина, иногда и сами каптеры. Также они заваривают кофе командиру роты. Время от времени здесь можно отлично уклониться от другой работы, но иногда бывает полная жесть.
* * *
Самые первые впечатления об армии – это то, что оказался не то что в другом месте. А в другом мире. Понятное дело, что это первые дни в армии.
Но ты просто не привык вставать по команде. Не привык стоять по стойке смирно. Не привык делить личное пространство. Ко всему не привык. Но надо было привыкать, а на это у меня ушло время.
Я был одиноким среди всех срочников. Там у меня не было никого. Мне в первое время не с кем было особо разговаривать, не считая тех пацанов, с которыми ехали из ППЛС: Петю Петрова, Колю Смирнова, Ваню Волкова, Ваню Медведева.
* * *
Когда мы вошли в казарму, нас построили на центральном расположении. Перед собой мы положили армейские сумки и ждали вызова в каптерку. Когда в часть приезжают новые военнослужащие, их обязательно проверяют на наличие запрещенных предметов и переодевают в форму ВКПО. Когда меня вызвали, заставили открыть сумку и вытащить все вещи. Чаще всего каптеры изымают салфетки, носки, лекарства. Были случаи, что привозили презервативы. Не знаю, кого они собирались трахать. Самих себя?
Нас переодели, осмотрели сумки и показали нам спальные койки. Перед каждым отбоем солдат складывает форму: сначала застегивает китель, расправляет передней стороной, кладет на кровать. Затем складывает штаны вдвое и кладет на китель. Рукава кителя кладет на спинку и с задней стороны складывает. Переворачиваем, кладем на табурет, поправляем так, чтобы он вместился в площадь табуретки, округляем стороны.
Еще научат вас заправлять кровать. Армейская кровать состоит из металлического основания, матраса, двух простыней, наволочки, подушки, лицевого и ножного полотенец. Заправку кроватей производим таким образом: на матрас стелим первую простыню. Сами простыни выглядят так: синие узоры, посередине каждого узора написано «ВС РФ» и изображение трех цветков. Стелим ее очень ровно и гладко, чтобы ни одной складки не было. Затем складываем вторую простыню пополам на стороне, где лежит голова, застилаем ее под матрас одной частью, вторая – на простыне.
Выглядит это так, что с передней стороны матраса видно две простыни. Закончив с простынями, переходим к шелковому синему одеялу. Стелим одеяло на простыни, выравниваем стороны. Затем оттуда, где лежат ноги, малую часть одеяла переворачиваем на него же, снова выравниваем так, чтобы простыни чуть-чуть были видны. Застилаем одеяло, переворачиваем конец матраса, застилаем уголки одеяла. Под конец заправки выравниваем кровать, чтобы не было катышков. Кладем на кровать подушку, если кровати двойные, то есть они стоят рядом друг с другом, то подушки кладем разрезом к соседу. Если одна, то к окну.
Лицевые и ножные полотенца выглядят так: белые вафельные полотенца с биркой на углу. «Л» – лицевое, «Н» – ножное, «Б» – банное. Эти полотенца складываем вдвое, лицевое вешаем на переднюю часть кровати так же, как и с подушками, ножное – под матрас с задней стороны так, чтобы оно выглядело упруго.
* * *
Мы пошли на беседу с заместителем командира батальона по работе с личным составом капитаном Антоновым в клуб.
Концертный зал клуба выглядел, как в восьмидесятые: деревянные стулья, на них написаны города, по ним с легкостью можно изучить географию. Висят около сцены символы Советской армии.
Все военнослужащие сняли шапки и сели. Как будто один в один сзади. Кстати, кто засыпал, тот получал по шее от сержанта, или выступающий офицер поднимал его и заставлял стоять. В основном курсанты спрашивали про учебу, как служить придется, про увольнения и т. д.
Я тоже решил задать вопрос, и он звучал так:
– Товарищ капитан, разрешите спросить, а разрешено ли уволиться по срочной службе за несколько дней до дембеля?
Этот вопрос вызвал удивление на морщинистом лице капитана. Он сказал, что это курьезный вопрос и что какого числа ты пошел, такого ты вернешься домой. Меня даже постебали мои сослуживцы. В тот момент я почувствовал, что мало что знаю про армию и предстоит еще учиться и учиться.
* * *
До Нового года оставалось около двух недель, но началась эпидемия. Кто чем болел: высокая температура, горло, насморк и т. д. Мне бы хотелось отметить Новый год в армии, я даже скинулся на еду.
Во время перекура после ужина сказал мне один пацан, что я похож на одного его хорошего знакомого. Посмотрев на него, я вспомнил, что это мой знакомый из моего города, Миша Латвиев.
Мы вместе учились в одной школе, но в разных классах. После школы он пошел учиться на пожарного, также работал в клубе диджеем. Какое было удивление, когда Миша понял, что старый знакомый – это я. Мы были очень рады, что нашли друг друга. В армии без товарищей и друзей никуда.
Очень приятно служить со своими братьями. Я знаю несколько примеров, когда родные братья служили в одной роте и одном взводе со своими друзьями в армии. Служба легче становится с нынешними и старыми друзьями. Мы договорились, что будем держаться вместе и, возможно, поедем в войска вместе, в одну часть.
* * *
После окончания каждой курсовки в учебном центре остается малая часть солдат – те, кто не поехал в войска. Кто-то сильно заболел перед отправкой, кто-то местный, а у кого-то есть связи. При прибытии нового призыва они на время остаются в той роте, где учились, как старослужащие или заштатники.
Я видел двух таких. Один – это рядовой Закиров, он местный. Такой брюнет с карими глазами, смешил один момент: как своим писклявым голосом он говорил «Ублюдки!» Это было так забавно. Но ему в основном по фигу на нас, молодых.
Вторым был ефрейтор Игнатьев. Он, наоборот, читал лекции, считал, что он самый умный, за что некоторые его недолюбливали. Он среднего роста, глаза и волосы коричневые. Помню, что он с самого детства сирота. Остался, потому что заболел перед войсками. Специально или нет, я не знаю. Спустя время они отправились в РОУП (рота обеспечения учебного процесса).
Вспоминаю, что, поскольку мы по армейским меркам были молодые, нас без сопровождения никуда не водили. В части у нас есть чепок, там можно покушать, попить кофе, купить необходимое себе, отдохнуть, посмотреть телевизор. Нам было это недоступно, поэтому кто-то из старших писал список, покупал и с каждого по чуть-чуть брал за ноги.
Военный чепок в два-три раза дороже, чем на гражданке. Например, пакетик кофе стоит двадцать рублей, а на гражданке – восемь, чебупели – сто сорок, а на гражданке – сто десять, банка ноль двадцать пять «кока-колы» здесь – семьдесят, а там – сорок. Солдат всегда хочет есть, поэтому солдаты радовались, когда кушают не по расписанию. Чаще всего покупают сигареты, «биг ланчи», пирожные, лимонады. То, что я не купил, помогло сэкономить деньги. Еще можно было заказать шаурму, но месяц спустя ее запретили, так как кто-то отравился.
Успел пообщаться с младшим сержантом Кузнецовым, он контрактник. Он похож на самого настоящего русского солдата. Сам он был из Барнаула, запомнилось, что у него глаза, как у муравья, он очень часто ходил дежурным по роте. Мне удалось пообщаться с ним про армию и нашу службу. Я спросил:
– Чему меня научит армия?
Он ответил:
– Всему!
Этот ответ означал, что армия может сделать из тебя человека, но считаю, что если человек сам не хочет меняться, то его никто не заставит. Когда готовился к армии, я читал, что после окончания службы у меня будет много качеств, таких как точность, командирский голос, воинская дисциплина, чистота и порядок и т. д. Однако предстояло все это проверить на себе.
Когда пишу книгу, то трудно вспоминать самое интересное, потому что государство уже продумало все, что ты будешь делать, и все дни проходили буднично. Армейский режим… Только спустя восемь месяцев я решил начать свой проект, потому что психологически наполовину я уже был на гражданке. Кто не был в армии, тот не поймет всей прелести гражданской жизни. Я мог летом пойти, заодно права получить, но я отказался, потому что в тот момент работа была важней для меня. Вспоминая об этом, я жалею, что упустил свои права и дембель лета 2017 года. Нельзя жалеть о том, чего не произошло. Если бы все так происходило, я бы не встретил свою любовь. Запомните: не жалейте о том, чего не произошло.
* * *
Конечно же, я успел попасть в наряд дневальным по роте. Помню, когда после отбоя я стоял на двери, меня спросил сержант Арамян, ответственный по роте:
– Ты где работал?
Я со странной гордостью сказал:
– Я работал два года в «Макдональдсе».
И в этот момент они вместе с младшим сержантом Шишкиным заржали как кони. Еще прикалывались над моей картавостью, я к этому привык.
Самое главное в армии – не кранить, то есть не тупить. Когда я стоял в наряде, затупил пару раз. В первый, когда попросили принести кровать, а во второй я спросил, можно ли пойти в баню, когда есть душ.
Я во второй раз в наряд заступил спустя сутки после первого наряда. Даже Шишкин немного удивился. К слову, он огромный брюнет, спортивный. Если я не ошибаюсь, работал в полиции, затем подписал контракт со звания ефрейтора. Голос у него очень суровый.
Но недолго стоял я в наряде. Когда зашел командир роты, я крикнул:
– Смирно!
Он сказал:
– Вольно! – и увидел, что я без ножа. Он охренел, затем спросил, принял ли я присягу.
Я сказал, что нет.
Капитан позвал сержантов. К нему подошли младшие сержанты Лисов и Чесноков. Командир роты обнял их по-братски и сообщил, что если они не устранят недостатки, то примут форму № 5, РХБЗ, и будут чистить плац. Сержанты быстро поняли намек капитана.
В итоге он приказал поменять наряд. Приятное чувство, когда тебя снимают с наряда не по твоей вине и не ставят на следующий.
* * *
С развитием современных технологий телефоны, смартфоны есть практически у всех. Это не могло не сказаться и на армии. Раньше было проще, потому что телефонов не было.
Во время построения в казарме нам приказали сдать телефоны в черные пакеты, пока тубусов не было. Есть один тип по фамилии Филин, он не хотел сдавать мобильник, так что старослужащему Одинцову пришлось вырывать его из рук.
Филин – это пухлый брюнет, который говорил: «Есть что-нибудь пожрать?» А Одинцов – это полугодичник в очках и картавый, как и я. Предупредили, что увидят телефон – прибьют его к дереву гвоздем. У кого-то был айфон или смартфон, а у кого-то – тапик за сто рублей. Привилегия на телефоны есть только у контрактников, ведь главное в армии – это связь. Без нее войну ты проиграешь, и связисты всегда остаются на втором плане.
Со всей роты получилось собрать пять пакетов телефонов. Можно было бы пойти продать их все на «Авито» (шутка).
* * *
До Нового года остается три дня, и когда ложимся спать, я чувствую, как у меня глаза горят адским пламенем. Я начинаю понимать, что мне придется встретить Новый год в калечке – не только из-за денег, но и из-за того, что охота встретить его с товарищами, сметать со стола угощения, как во время первого моего наряда по команде младшего сержанта Лисова «Жрите!» И, как чайки, налетевшие на мертвое мясо, солдаты ели гостинцы. Печенья, круассаны, конфеты, леденцы, бананы и многое другое исчезло со стола буквально за десять минут.
Меня неожиданно будит Кузнецов, типичный дежурный.
– Фамилия, воинское звание, номер автомата.
– Рядовой Курносов, номер автомата не знаю.
– Умеешь подшивать противогазы?
– Никак нет.
– Посмотри, у тебя под кроватью автомат лежит, из-за него посадят, – говорит дежурный.
– Нет у меня автомата, – отвечаю я. – Посмотри!
Я начинаю смотреть под кроватью, как тут же я получаю по голове и слышу:
– Ну ты и дурак, попался на такой розыгрыш.
С чувством разыгранного я лег спать.
* * *
Проснулся, температура стала выше. Во время построения я чувствую, что мои глаза видят темноту, и я попросил своего товарища о помощи. Также я сказал своему санинструктору, что мне плохо.
Мне померили температуру, она оказалась выше нормы, и сказали: собирай вещи, ложишься в медицинский пункт помощи. Я за день до Нового, 2017, года оказался в калечке, вследствие чего упустил несколько важных событий в своей армейской жизни.
* * *
Самое главное – вернуться из армии живым и здоровым. Именно это в первую очередь вдалбливают молодым и зеленым курсантам.
Нас отправили в клуб для просмотра фильма «Служба без опасности». Вкратце там рассказывали о несчастных случаях в армии, например: во время стрельб заклинил пулемет, и когда вместе с сержантом начали смотреть, он начал стрелять. В итоге погиб сержант от пулевых ранений.
Вот еще один пример. Подъехал к полигону «камаз» вместе с людьми и автоматами. Начали вылезать, и один солдат прыгает с «камаза», и автомат стучит об асфальт, после чего звучит выстрел. Автомат не был на предохранителе, что спровоцировало гибель солдата.
Также перед началом выезда на танке танкист не успел убрать пальцы, как вдруг крышка танка захлопнулась и отрезала ему пальцы.
Этот фильм впечатлил меня сильно. Да, сейчас в современной российской армии нет дедовщины в самом суровом смысле слова. Тебя не убьют за то, что ты отказался стирать чужие носки. Просто за это преступление не только ты сядешь в тюрьму, но еще лишишь должности некоторых военных начальников.
В армии вас не убьют. Вы можете убить только самого себя – либо из-за халатности командиров, либо потому что вы клинический идиот. Недавно, помню, была пара случаев, когда курсант во время метания гранаты кинул так неудачно, что смог спровоцировать гибель солдат.
В одном случае гранату прикрыл капитан, он чудом остался жив, спасая жизни других солдат. Во втором случае комбат защитил, но ему не повезло. Кто сейчас служит, запомните: вернитесь домой живыми и здоровыми, вас ждут самые близкие на свете люди.
Глава 3. Калечка
Меня с повышенной температурой, кашлем и соплями отправили в изолятор.
Изолятор – это расположение казармы, в которой находятся слабобольные или проходящие реабилитацию военнослужащие. У кого температура тридцать восемь и выше, те лежат. У кого ниже, те сидят на центральном расположении и читают устав.
Помню, за старшего по изолятору был контрактник-рядовой по фамилии Афонин. Он всех дрочил с порядком, дисциплиной, уборкой, что, я считаю, правильно. Возмущало то, что он был по званию такой же, как и мы, но он нас гнал.
Не обходится без осмотра врача. Он производится два-три раза в день. Из тех, кто со мной лежал в изоляторе, помню одного пацана по фамилии Хазов, который все время лежал, и его лицевое полотенце напоминало желтый сопливый платок. Мне кажется, ему было хуже всех.
Также лежали мои товарищи Смирнов Коля и Петров Пётр. В последний день 2016 года в изоляторе решили провести ПХД. В переводе это «парко-хозяйственный день», или «просто хуевый день». Проще говоря, это генеральная уборка. Проводилась из-за того, что изолятор закрывали. Тех, кто болел, отправляли в МПП (медицинский пункт помощи), а кто был здоровым или выздоравливал – отправляли в часть. Участвовали те, у кого температура была ниже тридцати восьми.
Суть уборки в том, что нужно вымыть все поверхности и помыть пол с мыльной пеной. Закончив с ПХД, нас построили на центральном расположении. Построил нас старшина Кашибадзе. Это двухметровый грузин с очень суровым голосом. Он нас поздравил, пожелал нам огромного сибирского здоровья и чтобы поскорее отслужили и вернулись домой. Именно в армии я понял, что важнее и ценнее здоровья нет ничего, в чем пришлось убедиться в будущем еще раз.
* * *
Итак, так как я был болен, меня отправили в МПП. Но была одна очень важная проблема: не было на руках мобильного телефона. Нужно было во что бы то ни стало достать телефон, очень хотелось позвонить своим близким и поздравить с Новым годом.
Меня отправили в МПП, отправили переодеваться. Форма для больных военнослужащих выглядит так: желтый шелковый костюм и штаны. Эту форму даже иначе складывают: кладем к себе переднюю часть костюма, рукава перекидываем на костюм, остатки так же заворачиваем так, чтобы он выглядел ровно.
Складываем штаны, кладем на костюм и снизу закрываем, получается ровная медицинская форма солдата. В МПП махровые полотенца синие, здесь каждый день проводят уборку, лежать и сидеть на кроватях нельзя так же, как и в казарме, если ты не высокотемпературный. Также есть запрет на телефоны, еду приносят из столовой.
До наступления Нового года оставалось четыре часа, и у меня не было телефона. Не только у одного меня, также и у моего товарища Костина Саши. Очень сильно хотелось услышать близких или хотя бы им написать «С Новым годом». И вот приносят наконец телефон. Он был разряжен, и надо было зарядить, что, конечно, на время разрешили.
А у Костина нет до сих пор телефона. Он попросил у меня телефон, чтобы написать своим родным. Я по душе добрый человек, решил ему помочь. Он написал, сказал мне «Спасибо!», и мне стало легче в душе. Всегда надо помогать, пусть даже это и не оценят. Благодарность придет совсем в иной форме.
Вот-вот настанет 2017 год, год моего дембеля. Уже раскладывают на столе гостинцы – хорошо, что принесли из роты и угостили. Не зря я скидывался со всеми по пятьсот рублей. По слухам, стол был на шесть-семь тысяч рублей.
Можно себе представить, какой это был стол: бананы и апельсины, бутылки сгущенки, шоколадные конфеты, печенья, вафли, карамельки и многое другое. Угостили, и я лег в кровать, так как плохо себя чувствовал. Я пытаюсь встать, но у меня ничего не получается.
Я слышу, как в столовой телевизор передает новогоднее обращение президента России и бой курантов. Все сидят, радуются, а ты лежишь, почти как мертвый человек. Настолько плохое было состояние, как у смертельно больного человека с раком легких. По крайней мере, я так чувствовал. Для меня это был самый худший Новый год в моей жизни. Я очень надеюсь, что самый радостный праздник после Дня рождения больше не будет так проходить.
* * *
В первый день Нового года меня отправили в Ковров, в медицинскую роту. Там также переодели, осмотрели, выделили койку, правда, в коридоре, так как много больных. Здесь сразу собирают мобильные телефоны, дают вместо них карточки, и по ним в определенное время получаешь мобильник.
В медроте ты спишь много, также есть дневальные, они сидят возле сестринской, подают команды по распорядку дня и убирают кабинеты вечером. Также в медицинском учреждении есть чепок, по ценам адекватней, чем в части. Туда идешь, если проголодался, надоело лежать или просто скучно.
Нелюбимое занятие для солдат – это уборка туалета. Туда по армейским заветам ставят провинившихся, или дневальный там убирает. В новогодние каникулы морозы стояли чуть ли не крещенские, так, чтобы вынести мусор, надо было очень тепло одеться и самым быстрым шагом дойти до мусорки и обратно.
Очень приятным сюрпризом был приезд моих родителей. Они приехали в медроту, их пустили в здание, и меня позвали к ним. Когда меня увидели, они были в шоке оттого, что я похудел. И это правда. Перед призывом я весил восемьдесят один килограмм, когда взвесился в медроте – весил шестьдесят девять килограммов. За месяц, даже меньше, скинул двенадцать килограммов. Тут все дело в трехразовом питании и резком отказе от фастфуда. Ну, почти.
Как все любящие родители, мои мне привезли много вкусняшек: бананов, яблок, сока, пирожных. Также я попросил привезти телефон-тапик. Чтобы свой сенсорный носить с собой, а тапик хранить в тубусе. В итоге мне привезли огромный оранжевый тапик Xinet, который нельзя разбить и который не тонет. Он очень сильно выделялся, что, с одной стороны, было приятно, а с другой – настораживало. Родители уехали, а я продолжал служить, ну, вернее, пока лечиться от тонзиллита.
Когда я был в медроте, мне запомнился один сержант – младший сержант Коровьев. Кстати, он тоже срочник. Он помогал медсестрам наводить порядок, мне он уделял отдельное внимание. Чаще всего меня спрашивал: «Как дела?», – а я отвечал: «Нормально».
Он, по сути, относился ко мне, как к младшему брату. Подшучивал, подъебывал, но я на него не обижался. Бывает, он возьмет мой телефон, и я, как собака за мячиком, бегаю за ним. Короче, он нормальный чувак. С ним предстоит встретиться еще раз. Кстати, его голос очень сильно похож на голос моего знакомого по «Мафии» Славы, который побудил меня на год надеть берцы.
Если тебя не вылечили в медроте, то ты отправляешься в госпиталь в другом городе. Таких вариантов было три: Владимир, Нижний Новгород, Иваново. Если судить по мнениям, то Владимир – так себе место, тут телефон на час выдают, строгие доктора и медсестры. В Нижнем Новгороде можно спокойно с телефонами сидеть и можешь попросить уборщицу купить что-нибудь. В Иваново большой рассос. Так же, как и в Нижнем, но только в два раза больше. Здесь есть магазин, слышал, что в Новый год некоторые военнослужащие втихую бухали. Я не утверждаю, это всего лишь слух, но в каждом слухе есть доля правды. Однако это не точно.
Я очень хотел попасть на присягу, поэтому, когда сказали, что уже могу выписаться, я обрадовался: я надеялся, что смогу почувствовать волнение перед присягой. Но я хотел выздороветь.
Из коридора нас перевели в палату. Однако в ней было душно и воняло носками. Вечерами обычно, если мы не косячим, смотрим телевизор. Все время мы смотрели СТС, по нему показывали мультфильм «Шрек». Как раз для детей в новогодние праздники. Ну и, конечно, мы так много спали, что можно было бы выспаться за полслужбы.
В медроте, как и во всей армии, есть старший. Он отвечает, кто будет убираться, проводить вечернюю термометрию и т. д. С такого места, хорошего и спокойного, неохота было возвращаться обратно в суровую казарму, однако хотелось поучаствовать в присяге. Но все может поменяться в последний момент.
11 января я был дневальным по медроте. Все было как обычно, как вдруг у меня появился озноб. Мне резко стало холодно, и я попросил помощи у медсестры. Я не убирался, я сразу лег спать, перед этим выпив таблетку. Думаю, вот этот факт спровоцировал перевод в госпиталь. Кормят в медроте в принципе неплохо, и я не про чепок. Лучше всего здесь полдник. Теплое молоко с хлебом и творогом или вареньем. Очень вкусное и полезное угощение.
* * *
Итак, мне объявили, что я отправляюсь в Нижний Новгород. Нас посадили в медицинский «уазик», со мной ехало одиннадцать человек, в том числе и Хазов. Нам предстояло ехать четыре часа на жестких сиденьях и в суровый мороз. Пока мы ехали, у меня чуть не онемели пальцы на ногах.
Нам очень сильно хотелось пописать, так как организм, защищаясь от холода, постоянно проводил мочеиспускание. Спустя полчаса нас выпустили, все пацаны пошли испускать мочевые отходы. Со стороны так смешно выглядело, что водитель «уазика» это заснял. Получилось забавно!
Спустя некоторое время мы оказались в Нижнем Новгороде. Нас всех отправили в приемное отделение. У большинства был гайморит, поэтому при приеме им сразу пробивали нос до крови, чтобы убрать всю дрянь, и вставляли вату в нос, и выглядело это так, как будто им кто-то нос сломал. Слава богу, у меня не было гайморита, поэтому меня осмотрели, затем поспрашивали, отправили переодеваться. В такой мороз нам выдавали дубленку, валенки, шапку-ушанку советских времен, и мы смотрелись, как бомжи с городского вокзала.
Я вошел в отделение: коридор узкий, синие стены, под потолком в шкафу стоит телевизор, перед ним рассаживаются больные, на левой стороне коридора, чуть подальше от телевизора, стоит пост медсестры, рядом с ним есть розетка, оттуда идет провод, на котором заряжают телефоны. С ними проблем не было, главное, не палиться.
Животные помогают человеку выздоравливать. Когда я лежал в медроте, там был кот по имени Василий. Он был похож на моего предыдущего кота, Апельсина, был рыжего цвета. У Василия нет задней лапы. Это все из-за аварии. Машина раздавила лапу, восстановить ее не удалось. А в госпитале был большой и толстый кот с черно-белой окраской. Его постоянно кормили в столовой, и у него было отдельное место. Мне нравятся коты, да и в принципе животные. Они намного лучше людей. Они не могут предать или обмануть тебя.
Перед тем как ты ляжешь, ты обязан подшить белый воротничок. В армии не видел, чтобы его подшивали, но в госпитале это обязательно. Когда я лежал в Нижнем, то тоже был дневальным. Это ты, типа, сидишь и, чтобы не уснуть, можешь почитать книжку.
День проходит как обычно: подъем, завтрак, прием лекарств, осмотр врача, обед, еще прием, сон, смотришь телевизор, ужин, сидишь в телефоне, стоишь на вечерней поверке, отбой.
Главным врачом у нас был Виктор Михайлович. Он высокого роста, с усами, с темными волосами и небольшой залысиной, почти как у меня. Короче, он нормальный мужик.
С нами постоянно дежурили медсестры. Одни нормальные, вторые добрые, третьи строгие. Но все они от нас требовали соблюдения порядка. При них мы втихую сидели на телефонах после отбоя. Ну, кроме одной. Она похожа на Шапокляк. Очень строгая, и раздражает ее резкий голос. В общем, три недели, проведенные в Нижнем Новгороде, были хорошими.
А мог провести две недели. Во время очередного осмотра врач спрашивает:
– Ты никуда не торопишься?
На тот момент я, с одной стороны, хорошо себя чувствовал и хотел сейчас выписаться, чтобы принять присягу послезавтра. С другой, я не был уверен в выздоровлении на сто процентов, мне не хотелось повтора своего состояния в Новый год. Я выбрал второй вариант: уж лучше перестраховаться, – и рассчитывал, что все-таки я успею на присягу. Но я ошибался.
* * *
С момента своего заселения в госпиталь я был один в палате. Спустя полторы недели ко мне подселили первого соседа. Он оказался еще и с чесоткой. Так что в первое время я старался избегать физических контактов с ним.
Его зовут Ваня Леденев. Он родом из Иркутска, у него есть беременная жена, и он вспыльчив. По словам других пацанов, он всегда ныл, я считаю, что это просто вспыльчивость, и не более. А так он хороший и веселый человек. Он высокого роста, у него голубые глаза и баритон, В первое время он чесал пятки. Также он единственный, кто помылся. Странно, но я три недели не мылся, а чтобы помыться, нужно разрешение врача.
Несколько дней спустя подселили еще одного соседа, Никиту Терезова. Он излишне самоуверен, четкий пацан, чуть меньшего роста, с карими глазами. Помню, он все время просил у меня телефон, но после отбоя я давал отказ в телефоне, так как боялся, что его заберут. Он плохо умел подшивать белый воротничок. Он очень энергичный. С Ваней и Никитой мы стали соседями по палате.
Еще знаю одного человека, Виталия Шевченко. Он уже отслужил девятый месяц, родом из Краснодарского края. Среднего роста, с короткой стрижкой, зелеными глазами.
Я познакомился с товарищем Юрой Александровым. Он служил в автороте. Это скромный парень с широкой улыбкой. Мы с ним пересмотрели первый сезон сериала Arrow («Стрела»). Сюжет интересный: сын богатого отца спустя пять лет пребывания на необитаемом острове возвращается домой, чтобы устранить зло. Хотелось бы дальше посмотреть, но, по мнению кинокритиков, второй и четвертый сезон оказались не очень. Когда мы смотрели и переживали за героя, то нам казалось, что на его месте находимся мы. Мы сами были в несвободе и надеялись на то, что нас армия научит чему-нибудь и поскорее приедем домой. Остров героя был равен армии для нас.
* * *
Я, пока лежал в госпитале, прочитал книгу Жюля Верна «Таинственный остров». Там мальчик, моряк, раб, журналист и профессор оказались на необитаемом острове после крушения на аэроплане. Они сумели с нуля на острове построить жилье, засеять пшеницу, построить мельницу, развести скот. Это книга заставила меня понять, что человек, где бы он ни находился, в каких условиях бы он ни существовал, за счет своего труда может добиться многого.
Я решил, что после армии я буду действовать. Год в армии для меня будет временем раздумий. Я больше не хочу по жизни думать, пока есть возможность делать. До армии я очень много думал, размышлял, разбирал – но не делал. Так получилось, что идеи, которые возникли у меня в голове, превращали в жизнь другие люди, но не я. Хватит! Лучше сделанное реальное, чем идеальное несделанное.
Еще одну книжку я прочитал. Это Рэй Брэдбери, «Смерть – дело одинокое». Там один неудачник разбирался в таинственных смертях. Она написана простым языком и захватывающе. Я давно понял, что все мы окажемся Там. Рано или поздно.
А так, если лежите в больнице, то читайте книги. Да и в армии тоже читайте. В свободное время. А в несвободное время, если вас увидит с книжкой сержант, то он ее в окно выкинет. Вы спуститесь вниз, возьмете ее, начнете читать, ее снова заметит сержант и снова выкинет в окно.
Вообще в армии многое запрещено: телефон, книги, еда. Если найдут еду или книгу в тумбочке, то они полетят на взлетку. Запомните: можно все, но по-тихому. А так книга – это единственный вариант не затупить свой мозг в армии. Если вы думаете, что мы, типа, учились в учебном корпусе, то вы ошибаетесь. Но об этом попозже.
* * *
Когда здоровье стало лучше, то я попросился стать носильщиком, чтобы не сидеть на сиделке как дневальный. Носильщики – это пацаны, которые носят тяжелобольных либо на операцию, либо с нее. В основном больными были либо пожилые мужчины, либо молодые пацаны, получившие серьезную травму.
Помню пару больных. Один был молодым курсантом, который сломал ногу, скорее всего, он танкист. Когда мы его несли, он очень крепко спал из-за анестезии. Второй был пожилой мужчина. У него были камни в почках, поэтому ему прикрепили пакет для отвода мочевых отходов к члену. Когда мы несли его с операции, я выполнил, по мнению носильщиков, смертельный трюк.
Когда его тащили, я поменял свою руку, не предупредив своих коллег. Они, как говорится, чуть не обосрались. Попросили, если я устал, то сразу предупреждать. Сами больные весили от семидесяти до ста сорока килограммов. А такой случай был. В последнее время трое носильщиков были недовольны главным коллегой. Возникало недопонимание, как нести пациентов, из-за этого возникали малые конфликты.
