Текст книги "Альтернатива маршала Тухачевского. Внедрение в прошлое, часть 2 (СИ)"
Автор книги: Владислав Толстой
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]
– Михаил Николаевич, а простыми русскими словами растолковать нельзя? – раздраженно поинтересовался Семен Михайлович.
– Почему же нельзя? Можно – пожал плечами начальник Штаба.
– Так растолкуй, вперехлест тебя через семь гробов! – рявкнул командарм.
– Часть первая – психология. Точнее, настрой призывающихся на сборы бойцов и младших командиров – говоря попросту, им эта военная учеба не только не нужна, но и вредна, поскольку отрывает от хозяйства и семей – начал обстоятельно объяснять Тухачевский. – А, поскольку краткосрочные сборы воспринимаются ими не как новый период жизни, как у бойцов срочной службы в кадровых дивизиях, а, как временный отрыв от повседневной жизни, то у них нет желания учиться военному делу всерьез, а вот желания побыстрей развязаться с этим делом – хоть отбавляй. Они не службу несут – они своеобразную барщину отбывают, вот и валяют дурака.
– Сказал бы проще – они хотят вернуться к хозяйству и бабам, вот и бузят от всей дури; нет, не можешь ты не умничать, Михаил Николаевич – психологию какую-то приплел – Семен Михайлович явно был крепко раздражен.
– Мне продолжать, или достаточно? – интонациями, звучащими в голосе Тухачевского, можно было насмерть заморозить птиц в полете.
– Семен, тебе дадут высказаться, в свой черед; Михаил Николаевич, продолжайте, пожалуйста – властно приказал Сталин.
– Часть вторая – организационная. В принципе, для того, чтобы территориальные дивизии были бесполезны, достаточно нежелания подавляющего большинства учиться – не зря ведь подмечено в народе 'Что привести лошадь на водопой может и один человек – но и десятка не хватит, чтобы заставить ее пить, если она этого не хочет' – но и учить меньшинство, желающее освоить военное дело, толком некому – продолжил начальник Штаба – поскольку на 10-15 тысяч призывников на сборы приходится 168 командиров постоянного состава, такие уж у нас штаты (соответствует РеИ – В.Т.). То есть, на одного командира – 60-90 призывников. При таком раскладе невозможно научить толком – тем более, за очень ограниченный промежуток времени.
– Вредительство эти штаты – вот и все! – не выдержал Буденный. – В старой армии один унтер-сверхсрочник приходился на полсотни рыл кадровых – и, то, этого ни х.ра не хватало! По уму, надо вдвое или втрое больше!
– Эх, Семен Михайлович, по-хорошему, нам бы стоило попытаться перенять нынешнюю германскую систему – в пределах возможного, конечно – вздохнул Тухачевский. – Будь у нас сейчас полсотни дивизий, имеющих половину той выучки, которая есть у нынешней германской пехоты и кавалерии, насчет итогов возможной войны голова бы болела не у нас, а у Пилсудского с Фердинандом I (румынский король умер 20.07.1927 года – В.Т.). А, скорее всего, все лимитрофы сидели бы, как мыши под веником, боясь чихнуть без разрешения из Москвы.
– Вот только это невозможно.
– Конечно – одобрительно кивнул Сталин – у нас на это нет денег.
– Деньги, в принципе, есть – не согласился Тухачевский. – Содержание каждой территориальной дивизии обходится в 2,5 млн. рублей с 'копейками', на два процента дороже содержания кадровой дивизии.
– То есть, от территориальных дивизий толку никакого – а обходятся они даже дороже кадровых? – голос Сталина был ровным, но, в глаза ему в этот момент лучше было не смотреть – там бушевала штормовым океаном ледяная ярость, чего и следовало ожидать при известии, что больше четверти военного бюджета СССР, 175 миллионов рублей, оторванных от нищего народного хозяйства, вышвыриваются на ветер.
– Да – просто ответил Тухачевский.
– Семен, это правда? – столь же спокойно спросил Вождь.
Буденный молча кивнул.
Сталин перевел взгляд на Ворошилова – Климент Ефремович был храбрым человеком, что многократно подтверждал в течение своей жизни, но, под взглядом старого товарища он побледнел до белизны первого снега. В комнате висело гробовое молчание.
– Должен заметить, что вины никого из присутствующих в таком положении вещей нет – нарушил молчание Михаил Николаевич. – Строго говоря, тут вообще нет конкретного виновника.
– В самом деле? – как ни странно, но Сталин сумел удержать эмоции под полным контролем – вопрос прозвучал совершенно буднично.
– Военную реформу проводили в соответствии с теорией марксизма-ленинизма – а, и Энгельс, и Ленин придерживались теории 'вооруженного народа' – пояснил Тухачевский. – В 'Апрельских тезисах' Ильич вообще выдвинул идею полной замены регулярной армии всеобщим вооружением народа (соответствует РеИ – В.Т.). К сожалению, теория не вполне соответствует практике.
– Я понял – сказал Сталин, который действительно все понял – к этому времени, почти десять лет занимаясь реальным управлением государством и превращением большевистской партии из дискуссионного клуба теоретиков в систему управления огромной страны, он успел не только понять, насколько коммунистическая теория отличается от реалий России, но и понять полнейшую бесполезность для государственного строительства тех, кого он сам позднее назовет 'коммунистическими начетчиками'.
Вячеслав Владимирович мысленно поздравил себя – объяснение существенных изменений в Тухачевском, логичное, весьма убедительное для Сталина, с учетом его характера, было почти принято. Ключевой чертой характера Сталина – руководителя государства была абсолютная ответственность за судьбу страны. Иосиф Джугашвили не был мягким и добрым человеком, он, начиная с определенного момента, почти не жалел людей – но, он был безжалостен и жесток во имя спасения России, в то время находившейся на краю гибели. Поэтому он мог понять изменения в начальнике Штаба РККА, если они объяснялись тем, что в определенный момент, поняв, что Советская Россия балансирует на краю пропасти, осознал свою ответственность за судьбу Родины – и, начал делать то, что было в его силах.
– Михаил Николаевич, как ты думаешь, а подправить теорию никак нельзя? – хмуро спросил командарм.
– Съедят живьем, Семен Михайлович, при первой же попытке это сделать – в голосе Тухачевского прозвучала усталая обреченность. – Кто мы такие по сравнению с Энгельсом и Лениным?
– Кроме того, Вы не забывайте, территориальные дивизии являются одной из 'любимых игрушек' ОГПУ – это ведь они обожают идею, что, если бывшие царские офицеры попробуют поднять мятеж, опираясь на кадровые части, то, этот мятеж можно будет подавить силами войск ОГПУ и территориальных дивизий. При попытке отобрать у них эту 'игрушку' обвинят в чем угодно – от белогвардейского заговора до работы на разведку негуса абиссинского.
– Ну а если эту идею выдвину я? – предложил Буденный.
– Значит, тайным белогвардейцем и английским шпионом будете Вы – констатировал Михаил Николаевич. – Семен Михайлович, поймите Вы простую вещь – чекисты сейчас даже не 'вещь в себе', а, этакое 'государство в государстве'. Их толком никто не контролирует, они сами по себе – а, органы контролируют всех. И, силой их не подавить, просто потому, что ни у НКВД, ни у РККА нет такой силы. Они хотят,
чтобы такое положение сохранялось – и, сделают для этого все.
– В ЧК есть честные, по-настоящему партийные товарищи – Ворошилов попытался отыграться.
– Есть, Климент Ефремович, кто же спорит? – Тухачевский явно не хотел спорить, он выглядел смертельно уставшим человеком. А еще там есть троцкисты – и, я не знаю, что им придет в голову. Кроме того, я не возьмусь сказать, кто там сильнее – честные большевики или троцкисты.
Ворошилов замолчал – Тухачевский метко ударил в больное место, возразить ему было нечего, достаточно было вспомнить восстание в Гамбурге или взрыв в главном соборе Софии, устроенные боевиками Коминтерна 'на паях' с троцкистами из ИНО ОГПУ.
– Вы считаете, что белогвардейский мятеж невозможен? – спросил Сталин.
– Если он не исключен – а исключить такую возможность может только глупец – значит, возможен – полковник Ленков снова использовал более позднее высказывание самого Сталина, разумеется, не из любви к плагиату, а, для того, чтобы Вождь для себя отметил схожий стиль мышления; это было очень важно, Сталин неохотно отказывался от своих симпатий к тем, кого считал искренними единомышленниками.
– Я считаю, что дело совсем не в том. Несколько упрощая, у нас в наркомате есть две ключевые точки зрения: первой придерживаются бывшие царские офицеры, ставя во главу угла чистую военную квалификацию; сторонниками второй являются красные командиры, выдвинувшиеся во время Гражданской – они считают самым главным безусловную верность идеалам коммунизма. Можно сформулировать это чуточку иначе – первые считают, что руки, которым Родина доверила оружие, должны быть умелыми, вторые – что эти руки должны быть беззаветно преданы социалистическому Отечеству. Правы и те, и другие – Красная Армия должна быть и умелой, и верной, равно важны оба этих качества.
– Товарищи учатся – огрызнулся Ворошилов – но, нельзя же требовать всего и сразу.
– Многие действительно учатся всерьез – спокойно согласился начальник Штаба – но, таких, кто откровенно валяет дурака, будучи отправлен на учебу, тоже хватает. Я навел справки – например, на комполка Жукова преподаватели нахвалиться не могли, он все свободное время сидел над книгами и картами, и, многому научился; комполка же Болдина 'тащили за уши', по просьбе комиссара и, из уважения к его заслугам в Гражданскую – но, читать карту 'с листа' он так и не научился (И.В. Болдин этому не научился и будучи генерал-лейтенантом, заместителем командующего ЗОВО – В.Т.), да и простейшие расчеты он делать толком не умеет. Оба из бедных крестьянских семей, с начальным образованием, унтеры царской армии, Георгиевские кавалеры, хорошо проявившие себя во время Гражданской, оба члены партии – и, оба учились в одно и то же время, у одних преподавателей. Дипломы у обоих одинаковые – только один становится настоящим специалистом военного дела, подающим большие надежды, по словам его учителей, а второй.. Мне даже говорить не хочется..
В комнате повисло тяжелое молчание.
– От того, что дураку дали диплом, умным он не стал – мрачно констатировал ценивший знания Буденный.
– Если бы только это, Семен Михайлович – вздохнул Тухачевский. Вот сами посудите – есть неуч без диплома, так ему больше батальона или эскадрона не дадут, а, если у него будет диплом, так ему и полк дадут, и дивизию, и выше он расти может..
Сталин молча наблюдал за беседой. Подтекст сказанного был чист, как ключевая водичка – если неумеха выше батальона не поднимется, так он, самое большее, этот батальон и угробит, случись война. А если такой будет командовать дивизией? А ведь со временем, если такой кадр в мирное время дров не наломает, он ведь может дорасти и до командования армией или фронтом. Да что далеко ходить – живой пример сидел напротив! Хорошо, что Тухачевский начал браться за ум – только провала Польского похода это исправить не могло!
Другой вопрос, что начальник Штаба осознал всю серьезность ситуации – иначе объяснить то, что он сознательно открывался для уничтожающей критики, объяснить было невозможно. Коба искренне надеялся на то, что у Клима хватит ума смолчать – в противном случае, можно было не сомневаться в том, что Тухачевский вежливо поблагодарит за приятную компанию, попрощается, встанет и уйдет. При его самолюбии от него можно было ждать и рапорта о переводе на другую должность – а, уж рассчитывать на откровенность в узком кругу мог только очень наивный человек. А сейчас на счету был каждый человек, готовый работать на своем посту!
– Так что, предлагаешь гнать заслуженных людей из Красной Армии? – агрессивно спросил Ворошилов.
– Нет, конечно, товарищ нарком – хотя бы потому, что кадры являются Вашей прерогативой – с непробиваемой вежливостью ответствовал начальник Штаба.
Трудно было не понять недосказанное: 'И отвечать за их художества будете тоже Вы'.
– Товарищ Тухачевский, Вы упоминали германскую систему – не могли бы Вы подробнее рассказать, в чем она заключается, и, как ее можно приспособить к нашим условиям – Сталин понял, что вмешаться надо срочно, иначе нарком с начальником Штаба переругаются насмерть, после чего о нормальной совместной работе можно будет забыть надолго; да и довольно сумбурное обсуждение давно пора было переводить к обсуждению того, что можно сделать, улучшая систему, а, не перечисляя ее недостатки.
– Германская система, товарищ Сталин – задумчиво повторил Михаил Николаевич.
– Начну с того, что англичане с французами, ограничив численность Рейхсвера ста тысячами человек, загнали себя в неочевидную ловушку. При 80 миллионах населения, и, соответственно, рекомендуемой численности армии мирного времени в 800 тысяч, создание стотысячной армии, комплектуемой по найму, означало попросту то, что немцы смогут отбирать для службы наилучший кадр – что они и сделали, и делают. Тот же расклад с господами офицерами – из всего офицерского корпуса кайзеровской армии было отобрано всего 4 тысячи офицеров, но, это были и есть самые сливки, лучшие из лучших.
– Конечно, стотысячная армия вряд ли сможет защитить Германию даже от коалиции Чехословакии и Польши – просто потому, что немцев слишком мало, а, тяжелой артиллерии, танков, боевых аэропланов, газов у них нет – в рамках обычного военного соотношения сил это невозможно, если оставаться в рамках привычных военных шаблонов. Немцы это тоже прекрасно поняли – и, начали свою игру, насколько я могу судить, включающую отказ от привычных норм. Они создали армию-концентрат, где каждый – подчеркиваю, каждый, без исключения – солдат подготовлен к исполнению должности унтер-офицера; каждый унтер-офицер может исполнять обязанности младшего офицера, в должности заместителя командира роты или командира роты; а, абсолютно каждый офицер может занять должность на ступеньку выше нынешней – квалификация позволяет. Проще говоря, когда у нас говорят, что в Рейхсвере всего десять дивизий, семь пехотных и три кавалерийские, стоило бы добавлять – у германцев десять дивизий, на сто процентов укомплектованных унтер-офицерами и офицерами, причем, действительно отборными. Качество таких дивизий можете представить себе сами – эти соединения, как минимум, не уступают царской лейб-гвардии или офицерским полкам Белой армии. Да, в отличие от последних, они укомплектованы по штату и отлично снабжаются.
– Есть и еще одно отличие, менее заметное, но, очень существенное – поскольку их очень мало, то, немцы сознательно отказываются от привычных по Империалистической войне тактических шаблонов, всячески поощряя импровизацию в стиле отборных формирований, благо, при таком личном составе это вполне возможно. С небольшой натяжкой можно сказать, что они выводят всю армию на уровень штурмовых групп кайзеровской армии, творчески перерабатывая опыт штурмовых дивизий. Это очень важный момент – при прочих равных условиях победят те, кто лучше подготовлен тактически. У них же вся нынешняя армия, фактически, является одной громадной 'лабораторией тактики', где создаются тактические схемы будущей войны.
Сталин слушал, внимательно при этом поглядывая на реакцию остальных гостей. На лицах Буденного с Куликом было написано удивление пополам с уважением – это было понятно, ветераны Империалистической войны к германцам относились серьезно, удивление же было вызвано тем, что Тухачевский освещал проблему с неизвестного ракурса. Грендаль тоже был удивлен – но, его удивление было иного плана, он явно не ожидал от начальника Штаба таких познаний; суть же сказанного ему явно была известна. Клим плохо скрывал раздражение – мало того, что он сегодня попал в дурацкое положение, так еще Тухачевский нес очередную заумь, читалось на его лице.
– Предусмотрели немцы и обучение молодого пополнения, пусть и не дотягивающего по качеству до солдат, отслуживших по призыву. Практически сразу после заключения Версальского мира по всей Германии, как грибы после дождя, начали расти клубы – стрелковые, конные, автомобильные, планерные, да всякие, включая такие, где всерьез учат радиоделу или морскому ремеслу. Очень многие офицеры кайзеровской армии, не попавшие в рейхсвер, были трудоустроены в такие клубы наставниками, судьями, еще кем-то. Членство в них сугубо добровольное – молодежь, занимающаяся в таких клубах, еще и взносы платит за то, что ее учат военному делу. Конечно, взносы эти полностью расходов не покрывают – какие-то здания, участки и оборудование передала армия, когда ее сокращали, чем-то помогают местные власти, что-то дают капиталисты.
– В этих клубах учатся миллионы немецких мальчишек и юношей – и, делают это не на страх, а, на совесть, вгрызаясь в военное дело со всем мыслимым старанием. Опытные фронтовики учат их самым серьезным образом, передавая нажитые умения и опыт. Для Антанты все представлено благопристойнее некуда – вот тут стрелковый клуб, всего-то и дел, что мальчишки пуляют по мишеням; здесь – юные немцы осваивают автодело; вот тут – сами строят простенькие планеры и помаленьку летают на них.
– Погоди, Михаил Николаевич – так я понимаю, этим обучение не ограничивается? – спросил Буденный.
– В каких-то клубах – не ограничивается, а, в каких-то – и, вправду так – ответил Тухачевский. – Насколько я знаю, стрелковые и конные клубы выпускают почти готовых пехотинцев и кавалеристов – во всяком случае, начала они знают твердо, это не наши новобранцы, которых всему надо учить с самых азов. Выпускник же автомобильного или радиоклуба является почти что готовым армейским шофером или радиотелеграфистом. Планерист – это заготовка для подготовки летчика, он уже немало знает и умеет.
– Это ты намекаешь на территориальные дивизии? – прямо спросил Буденный.
– Именно, Семен Михайлович – согласился Тухачевский. – Я ничего не говорю, учить народ военному делу надо – вот только, делать это можно очень по-разному. Вы сами знаете, из этой узаконенной махновщины в лучшем случае армия получает посредственных стрелков и кавалеристов – и, то, дай Бог, таких пятая часть от общего числа.
– Меньше – буркнул командарм.
– О том, чтобы получать оттуда ценный кадр речи нет вообще – ни шоферов, ни радиотелеграфистов, ни планеристов мы оттуда не получим никогда, просто потому, что некого учить, и, некому учить – констатировал начальник Штаба. – С хозяйственной же точки зрения выходит, что на подготовку средненького стрелка там уходит впятеро больше денег, чем в кадровой. А если учесть то, что в кадровых дивизиях учат и младших командиров, и пулеметчиков, и артиллеристов – то, выходит, отдача от вложенных средств там чуть ли не вдесятеро меньше, чем в кадровых дивизиях.
– А у германцев расклад совсем другой – они, тратя намного меньшие деньги, на энтузиазме молодежи, подкрепленном опытом старых вояк, готовят кадр будущей массовой армии; качество их системы вневойсковой подготовки таково, что эти кадры, когда придут на службу, потребуют совсем небольшой дополнительной учебы – год службы, и, это будут первоклассные солдаты.
– Так какого хрена ты молчал?! – повысил голос Ворошилов.
– Не припомню, чтобы Вы меня спрашивали – огрызнулся Тухачевский – а, напрашиваться с советами я не приучен, не обессудьте.
– Михаил Николаевич, так получается, если у нас будет такая система, то, там можно будет учить и пулеметному делу, и артиллерийскому совершенно открыто – вмешался молчавший доселе Кулик. – У нас ведь инспекторов Антанты нет.
– Полностью с Вами согласен, Григорий Иванович – охотно согласился Тухачевский. – Я больше скажу – нам не будет нужды играть в частные клубы, мы сможем открыто создать централизованную систему под патронажем наркомата обороны. Заодно мы сможем пристроить к полезному делу тех заслуженных командиров, кто по состоянию здоровья или еще по каким причинам не может нести службу – конечно, с сохранением званий и должностных окладов. Ведь если система будет централизованной, то, понадобятся руководители областного, краевого, центрального уровней.
– А командовать войсками мы оставим царских офицеров? – криво улыбнулся нарком.
– Делать ставку на царских офицеров мы не сможем просто по причине того, что их и немного, и, значительная их часть уже лет через пять-десять не сможет командовать войсками в силу возраста и состояния здоровья – холодно объяснил начальник Штаба. – А вот в подготовке нового поколения старших и высших командиров они будут незаменимы.
Редкий случай, но, при этих словах Тухачевского мысли собравшихся совпали почти на сто процентов. Сталин подумал, что 'Миша' нашел хороший способ смягчить жесточайший служебный конфликт золотопогонников и краскомов – если первые постепенно будут переходить на преподавательскую работу, освобождая свои должности для выдвинувшихся во время Гражданской войны вторых, это позволит резко уменьшить остроту противостояния. Кроме того, переход старых кадров в училища и академии позволял улучшить качество преподавания – а, военное образование оставалось не самой сильной стороной Красной Армии. Кроме того, хитрющий Тухачевский нашел способ изящно избавиться от сомнительной, с точки зрения квалификации и благонадежности, части героев Гражданской – соорудить им должности с красивыми названиями, сохранить жалование, вот и все приличия будут соблюдены, а возможностей 'мутить воду' у них резко поубавится. Примерно так же подумали Буденный, Грендаль и Кулик. Ворошилова же мучал вопрос – на что нацеливается Тухачевский, если он подкинул ему целых три возможности хорошо себя проявить? Имевший богатейший опыт комиссарской работы нарком 'собаку съел' на решении вопросов со снабжением и расквартированием войск – так что Климент Ефремович обоснованно не сомневался в своей способности пусть и не сразу, но, положительно решить эти вопросы. А это автоматически резко повышало его авторитет и в армии, и в партийных кругах. С системой вневойсковой подготовки молодежи дело обстояло еще проще и быстрее, чем с налаживанием тыла и расквартирования. Возможности же любимой им кадровой работы открывались и вовсе безграничные.
– Налажена и система повышения квалификации офицерских кадров – у германцев, согласно Версальскому договору, нет военных академий, так они наладили учебу и обмен опытом в частях и соединениях – продолжил начальник Штаба. – Есть и контроль – каждый офицер обязан раз в год сдавать письменные экзамены по специальности.
– Что же касается вооружения и боевой техники, запрещенных по Версальскому договору, то, немцы выходят из положения, переводя научно-исследовательские работы, подпадающие под запреты, на фирмы в других странах – Крупп купил шведскую фирму 'Бофорс', там и отрабатываются артиллерийские дела; Дорнье работает с итальянцами, занимаясь 'летающими лодками'; Фоккер разрабатывает истребители в Голландии.
– Но, по сути дела, это только вершина айсберга. Самое главное делается в самой Германии – и, придраться к этому невозможно. К примеру, концерн 'Круппа' усердно разрабатывает новейшие металлорежущие станки – что тут военного?
– Не только станки, Михаил Николаевич – вступил в беседу Грендаль. – Там работают над новыми марками специальных сталей, металлорежущим инструментом, позволяющим в разы увеличить скорость обработки металлов и резко улучшить чистоту обработки поверхностей, грузовиками – да много над чем.
– И, Вы правы – все это складывается в единую промышленную базу, которая до известного момента будет работать над выпуском мирной продукции. Вот только есть один пикантный момент – за несколько лет ее можно перевести на выпуск оружия и военной техники.
– Спасибо за дополнение, Владимир Давыдович – вежливо поблагодарил Тухачевский. – 'Крупп' лишь один из примеров, не более того – я его выбрал потому, что 'Пушечные короли', как говорится 'на слуху'. Можно вспомнить производящие грузовые автомобили компании 'Даймлер-Бенц' и 'МАН' – понятно, что грузовики могут с равным успехом возить и мирные грузы, и, обслуживать надобности армии; но, отработанные двигатели, да и шасси в целом, можно использовать для военной техники, бронеавтомобилей и артиллерийских тягачей, как это сделали французы со своим полноприводным автомобилем 'TAR' в Империалистическую войну. Не лишне упомянуть и вовсе невоенную, на любой взгляд, продукцию фирмы 'Ланц', нефтяные тракторы 'Бульдог' – их-то к надобностям современной войны приспособить и вовсе мудрено, слишком они примитивны.
Михаил Николаевич сделал паузу, давая возможность собеседникам высказаться.
– Насколько я знаю, они действительно предельно примитивны – и, не особо экономичны – высказался Сталин. – Или, Вы хотите сказать, что их как-то можно приспособить к военному делу?
– К военному делу, насколько я понимаю, разве что для обеспечения каких-то тыловых потребностей, чтобы высвободить современную технику для действующей армии – ответил начальник Штаба.
– Я бы предложил взглянуть на проблему немного шире, сделав выводы из опыта царской России в Империалистическую войну. Что тогда происходило? В армию было мобилизовано много здоровых мужчин, также было реквизировано значительное количество лошадей – закономерным следствием стало существенное сокращение сельскохозяйственного производства, лишившегося рабочих рук и тягловой силы. Последствия известны – а ведь фронт не в последнюю очередь силен тылом, так было и будет.
– Без жратвы много не навоюешь – согласился Кулик.
– Без продовольствия вообще далеко не уехать – развил мысль Тухачевский. – Возникает вопрос – как с этим справиться? По опыту ведущих капиталистических стран, в первую очередь, САСШ, ответ очевиден – чем выше энерговооруженность в расчете на каждого работника, тем выше производительность труда и в сельском хозяйстве, тем меньше рабочих рук нужно для обеспечения страны продуктами питания.
Для себя Сталин отметил, что производительность сельского хозяйства зависит еще очень много от чего, что не было упомянуто – но, и мысль была здравая, да и то, что начальник Штаба начал думать о хозяйстве страны в целом, заслуживало одобрения. Да вообще, Тухачевский явно понял то, что 'революционная фраза' хороша на митингах, а не на серьезном обсуждении в узком кругу.
– Казалось бы, ответ очевиден – по примеру САСШ надо ориентироваться на производство грузовиков, тракторов и комбайнов с карбюраторными двигателями. При более подробном рассмотрении вопроса выясняются следующие вопросы: во-первых, для этой техники нужны квалифицированные специалисты, во-вторых, нужен бензин – очень много бензина. В Америке эти вопросы давно решены – у нас же тут и конь не валялся, кроме того, основное производство бензина находится в Азербайджане, Майкопе, Грозном. В центр страны доставить его нетрудно, но у нас ведь есть и Сибирь с Дальним Востоком.
– Вот тут и проявляются преимущества таких тракторов – они могут без перенастройки двигателей работать и на неочищенной нефти, и на скипидаре, и на любой горючей жидкости. Кроме того, они намного проще в производстве, обслуживании и ремонте, дешевле – в силу той самой примитивности. Помимо всего, как мне объяснили, на базе трактора 'Бульдог', если сделать новую коробку передач, вполне возможно создать мощный, хотя и не особо скоростной тягач (в РеИ тягачи-'Бульдоги' были запущены в серию в 1937 году, во время ВМВ широко использовались тыловыми частями ВС Германии – В.Т.).
– А леса у нас до хрена, так что скипидара можно выгнать много, прямо на месте – задумчиво сказал Буденный.
– На Северном Сахалине есть нефть – вот только нефтепереработки у нас на Дальнем Востоке нет – поддержал Грендаль. – Вы говорите, Михаил Николаевич, возможны 'Бульдоги'-тягачи?
– Там есть целое семейство техники, с двигателями от 15 до 55 л.с., включающее в себя колесные и гусеничные трактора. В принципе, на базе наиболее мощных тракторов, с новой коробкой передач, возможны относительно быстроходные колесные тягачи, способные тянуть несколько прицепов с грузом в десяток тонн, конечно, скорость такого автопоезда невелика – обстоятельно ответил Тухачевский. – Конечно, это не замена нормальных тракторов и грузовиков, а, только дополнение к ним.
– Но не медленнее груженой пароконной телеги? – уточнил инспектор артиллерии.
– По хорошей дороге, по расчетам, порядка 10-15 км/ч – но, проходимость резко уступает конной запряжке – ответил начальник Штаба.
– Для тылового снабжения вещь полезная, можно перевозить тяжелые и негабаритные грузы – констатировал Владимир Давыдович.
Сталин для себя констатировал отличную подготовку Тухачевского к этой беседе, причем, с учетом хозяйственных хлопот советского руководства. Сибирь и Дальний Восток были постоянной головной болью – все понимали, что ими надо заниматься, эти территории надо развивать, но, вопрос упирался в недостаточность базы для развития в Западной Сибири, и, почти полное ее отсутствие в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке. Там в жутком дефиците было все, от рабочих рук и продовольствия, до жидкого горючего и техники – в избытке имелись только древесина и вода. А края были богатейшие, это являлось доказанным фактом.
'Миша' весьма прозрачно намекал на то, что имейся у Союза 'Бульдоги', и, освоение Восточной Сибири с Дальним Востоком, связанных с Европейской Россией только ниточкой Транссиба, резко упростится, за счет той же энерговооруженности и неприхотливости техники. Это было весьма разумным предложением – вопрос был лишь в том, кто до такого додумался?
Сам Тухачевский был весьма неглупым человеком – вот только, для таких экономико-технических намеков его гуманитарное образование вряд ли дотягивало.
Для Кобы не была секретом давняя, еще со времен Милютина и Барятинского, борьба между Военным министерством и Генеральным Штабом за главенство в армии. После революции это противостояние было унаследовано аппаратом Наркомата Обороны и Штабом. Более того, стоявший у истоков Октября Сталин знал подоплеку истории Октября, немалая часть которой состояла в поддержке большевиков частью генштабистов. Сейчас лидером штабистов, боровшихся с Ворошиловым за создание советского аналога Большого Генштаба Германии, контролирующего армию, и, более того, имеющего полноценное влияние на экономику и политику страны, был Тухачевский.
Правда, оставались изрядные неясности: во-первых, у 'Миши' были крайне сложные отношения с большинством старых генштабистов; во-вторых, 'старая гвардия' Генштаба не пользовались доверием советского руководства из-за их неодобрения методов большевиков первых лет Советской власти; в-третьих, молодое поколение царских генштабистов тяготело к левым эсерам, никак не к большевикам. С другой стороны, если Тухачевский взялся за ум не вчера, а, скажем, полгода назад, не афишируя этого до поры, то, он вполне мог договориться с бывшими царскими генштабистами.
