Текст книги "Господарь"

Автор книги: Владислав Сергеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)

Вернувшись к себе, князь послал за Лу Минем. Вскоре, китаец застыл в своём обычном земном поклоне. Все собрались в тронном зале, в ожидании развязки. Прогнозов не строили. Нрав у князя вельми крут.

Китаец коротко поведал свою версию конфликта. Князь хмуро уставился на него, взор не сулил ничего доброго. Напряжённое молчание длилось несколько минут. Лу Минь взмок от нервного напряжения. И когда тишина уже всех придавила своей предопределённостью, Влад неожиданно и громко расхохотался. Среди придворных прошёл вздох облегчения.

«А ты, молодец! Хорошо дал на орехи германцу! Не посрамил чести валашской! Жалую тебя за то шубой лисьей!»

«Благодарю тебя, о солнцеподобный князь. За доброту спасибо тебе, ко мне, недостойному слуге твоему». Поблагодарив господаря, китаец снова склонился в поклоне.

День подходил к концу. В опустевшем зале остался только князь. Удобно облокотясь на подлокотник, в глубокой задумчивости сидел на троне. Интересный выдался денёк. Начался, со ставшей привычной, грусти, продолжился – знакомством с прекрасной барышней и изгнанием зарвавшегося немца. А теперь, вот, снова раздумье в одиночестве. Однако разница есть. Думы стали куда приятней. О Виктории размышлял Влад, о словах воеводы, про продолжение рода своего. Опасность, бесспорно, есть, но и род княжеский не может угаснуть. Израненной стране нужна стабильность, иначе напрасно всё, победа пирровой станет. И жертвы тогда напрасны, и кровь, и боль, всё пойдёт прахом. Так нельзя, недопустимо поступать безответственно господарю. О благе державы мыслить должон. «Да, и болярыня зело красива», – с улыбкой подумал Влад.

Вспомнил, как смело она на него накинулась. Вспомнились и женские прелести, и острый язычок, и ум, заметный даже при столь кратком знакомстве. Чем больше о Виктории думал, тем больше нравилась ему. «Молодец Иона! Правильно просчитал меня!»

Такие мысли роились в его голове. Да, состояние князя коренным образом поменялось. Хандра прошла. Её сменила влюблённость, не любовь ещё, рано о ней говорить. Пока лишь влюблённость, но лишь пока.

На следующее утро, Влад встретился с архиепископом. Хотелось исподволь расспросить старика обо всём, но Иона опередил его.

«Храни тебя Боже, князь! Догадываюсь, зачем звал. Понравилась, красна девица?» «Ты чего это, хитрец, без моего ведома, поженил меня?» Вопросом на вопрос ответил Влад. «Небось, с Мирчей у тебя уже обговорено всё? А?»

«Напрямую – нет, а околицей прошёлся. Болярин за великую честь почтёт стать твоим тестем. Человек он хороший, надёжный. Тебе такой помощник завсегда в пригоде станет, и теперича, и в будущем. Большим уважением у вельмож пользуется. Да и счёты с Аттилой у него свои, кровные. Помнишь, небось, про сынов болярских?» Влад молча кивнул. «Так понравилась, болярыня, али другую искать?» «Хорошая она. Умна, смела, да и смотреть на неё лепо».

«Добро, значит, и решайся скорей. Новость есть у меня важная. Нашёлся упырь». «Где?!» Князь резко подался вперёд. Лицо мгновенно стало серьёзным.

«Где мы и предполагали. В землях семиградского[37]37
   «семиградский князь» – владелец исторической области, находящаяся на стыке современных Венгрии, Румынии и Украины.


[Закрыть] князя Батори скрывается упырь, в одном из замков, что в Подкарпатской Руси[38]38
   Подкарпатская Русь – одно из исторических названий Закарпатского края.


[Закрыть] находиться». «Когда узнал?» «Ночью гонец, от верного человека, приехал». Влад откинулся на спинку трона.

«Что ж, ожидание закончено. Слава Богу, начнём. После похода всё скажу, отче».

Ближайшие дни, Влад усиленно готовился к походу. С «драконами» проблем особых не наблюдалось. Воевода прекрасно исполнял свои обязанности. Однако оставалось множество государственных вопросов. На сей раз, проблем оказалось значительно более обычного. Архиепископ, несмотря на преклонный возраст, твёрдо решил, ехать с ними. Влад неожиданно согласился, понимая, на территории чужой страны, помощь священника может оказаться весьма кстати. Он не мог допустить очередной неудачи. Длительная борьба изматывала и его, и соратников. «Драконов» становилось, всё меньше и меньше. На подготовку новых воев, время требуется, и не малое. А кровосос, напротив, становиться, с каждой новой жертвой, всё сильнее. Упырь времени не боится, оно его союзник. Не важно, для него, год али столетие, немёртвое может ждать сколь угодно долго. Смерть на его стороне, не имея власти над Аттилой, она неотступно следовала за Владом. Век человеческий – короток, а нежить – вечна.

Дворец превратился в растревоженный улей. Туда-сюда сновали слуги, раздавались приказы, громыхали двери – настоящее светопреставление. Князь сутками не вылазил из тронного зала, сосредоточенно работая, аж с двумя дьяками. Приказы, указы, вердикты, эдикты. Пётр как ошпаренный носился по казармам, арсеналу, стараясь подготовить в лучшем виде своих «драконов». Проверял оружие, амуницию, лошадей, наведывался к кузнецам, скорнякам. Сутками не вылазил из седла, ездил по гарнизонам и крепостям. Архиепископ заперся, у себя в кабинете, с несколькими монахами и китайцем. Кабы, не сновавшие во всех направлениях служки, вполне можно было подумать, что суета и нервозность последних дней их не затронула.

По совету архиепископа, князь вместо себя, наместником, оставил Мирчу. Вельможа, гордый оказанным доверием, не отходил от господаря, внимательно слушая и запоминая всё необходимое, свои обязанности…

…Власть, господа, даёт не только права, власть приносит с собой целую кучу обязанностей…

…Мудрый Мирча, понимал сие, и потому старался, как можно глубже вникнуть в ту роль, кою на него возложили. Ирония судьбы, человек, постоянно поднимавший смуту на отца, становиться опорой престола для сына, одним из наиболее ревностных сторонников молодого князя. Задумывались ли они об этом, али нет, мы не ведаем, потому, давайте сами подивимся превратностям человеческих судеб. В народе говорят, человек предполагает, а Господь располагает.

С Викторией, князь виделся всего пару раз, мельком. Времени катастрофически не хватало. Хотя, он решил, для себя, вопрос, о браке с ней, положительно, свой выбор не афишировал, планировал объявить обо всём по возвращению из похода. Потому избегал болярыни, дабы голова работала чётко.

Однако встреча всё же состоялась. За день, перед выступлением, вечером, соратники собрались за ужином вместе, дабы обсудить последние не решённые вопросы и доложить князю, о выполненной работе. Пригласили и Мирчу с дочерью. Она не принимала участие в мужской беседе, лишь слушала да, краснея, бросала быстрые взгляды на Влада, внимательно выслушивающего доклады. Все успели к сроку выполнить свои обязанности, обошлось без неожиданностей. Посему атмосфера, за столом, оставалась благожелательной. Присутствовал, лишь элемент мандража, излишнего возбуждения, кое бывает, у людей, в ожидании начала важного, ответственного дела. Даже, у старика архиепископа пунцом пылали щёки. Его голос, всегда тихий и проникновенный, сегодня звучал несколько громко, а слова, им произносимые, сопровождались отчаянной жестикуляцией, коей могли позавидовать горячие сыны солнечной Сицилии. О других и говорить нечего. Влад, как и положено господарю, оставался наиболее спокойным и сдержанным. Впрочем, сие токмо внешне, а внутри он также поддался всеобщей эйфории. Внимательно слушая собеседников, он боковым зрением смотрел на Викторию. С каждой минутой, в нём крепла решимость. Появлялся кураж. С каждым мгновением влюблённость перерастала в любовь. Иона прекрасно исполнил свой план.

«А, люб ли я тебе, болярыня? Ответствуй не, как князю, но как мужу молодому!»

Вдруг, обратился Влад к Виктории. От неожиданности все замерли. Разговор стих, прерванные слова повисли в воздухе. Придя в себя, собравшиеся с интересом посмотрели на влюблённую парочку. Девушка зардела, аки роза майская, смущённая донельзя и вопросом князя, и вниманием присутствующих. Влад, нервно улыбаясь, не сводил с неё очей. Со стороны прекрасно видели, как сильно он волнуется, в ожидании ответа. Красивый серебряный бокал, в его руке плавно терял форму, сминаемый сильными пальцами. Виктория, подняв очи, несколько мгновений смотрела на бывшее произведение ювелирного искусства. Затем, гордо вскинув голову, встретилась взглядам с господарем. Улыбнулась. Встала из-за стола и ответила. «Да, князь! Я согласна!»

Напряжённое ожидание, взорвалось радостными криками. Все радовались. Казалось сие, есть предзнаменованием успешного завершения похода. Иона, заговорщицки переглядывался с Мирчей, которого аж распирало от гордости и удовольствия. Не шуточное дело, породниться со знатным княжеским родом. Гордое прозвище Дракула, хорошо известно далеко за пределами Валахии.

«Вот и не прервётся мой род! Будет жить в веках! Пусть не в сынах моих, безвременно усопших, а в дщери любимой, будет он жить, в детях и внуках её!»

От мыслей таких, на глазах старого воина заблестели скупые, мужские слёзы.

Всегда сдержанный, Лу Минь улыбался, что называется, от уха – до уха. При этом его, и без того, узкие глаза, превратились в совершенно тонюсенькие щёлочки, не толще волоса. Пока все дружно и очень шумно выражали свои поздравления, князь подозвал слугу и шёпотом отдал распоряжение. Вскорости, посыльный вернулся, неся небольшой ларец. «Верные соратники мои! Благодарю вас всех! Я продолжу».

Взяв ларец, князь решительным шагом подошёл к суженой, всё ещё продолжавшей стоять напротив. В шаге, остановился и, с поклоном, протянул открытую шкатулку. Внутри лежало дивной работы колье, украшенное сапфирами и бриллиантами. «Прими любимая, в честь нашей помолвки, сию безделицу». «Благодарю… Влад».

Медленно взяла ожерелье и одела. Оно смотрелось на юной девушке, воистину по-княжески. Сапфиры, прекрасно гармонировали с её голубыми глазами, а бриллианты, блестели, как искорки счастья в них.

«Пётр, друже мой верный, будь моим шафером. В горе, рядом со мной ты был честно, так будь же, рядом и в радости!»

Лицо воеводы, враз посерьёзнело. Положив руку на сердце, он преданно и взволнованно смотрел на своего князя. «Я… да я… Господарь… всегда… ты знаешь…» Сбивчиво заговорил он. «Знаю. Посему и прошу тебя, оказать мне честь».

Переполняемый эмоциями, он обнял Влада и крепко сжал в своих медвежьих объятиях. Затем, немного отстранился, и, глядя князю в глаза, торжественно ответил. «Это, я, почту за честь!»

На глаза, всех свидетелей сей сцены, навернулись слёзы. Не ожидали, проявления столь сильных чувств, от этого, в общем-то, жёсткого и сдержанного человека.

После ужина, поздно вечером, Мирча пришёл в комнату дочери. Болярин долго смотрел ей в глаза. Его лицо выражало радость и озабоченность одновременно. «Ты его любишь?.. А то, без любви… с ним… знаешь…» «Да!» Виктория коротким чётким ответом прервала сбивчивую фразу отца. «Да поможет вам Бог, дочка».

С этими словами он повернулся и вышел. Она стояла и смотрела на закрытую дверь…

Глава 8.

У себя в номере, Ульрих внимательно просматривал карту Закарпатья, изучая местность предполагаемого захоронения Аттилы. Территория имела сложный рельеф. Горные кряжи, поросшие вековым лесом, чередовались с глубокими ущельями, по дну которых текли быстрые горные реки. Раздался стук в дверь. На секунду сконцентрировался. Затем спокойным голосом разрешил войти. «Входи». Эрик склонился в глубоком поклоне. «Почему так долго?»

«Простите, мой господин. Задание выполнено. Как вы и предполагали, он весьма точно нарисовал маршрут. Больше этот червь не будет ходить по земле. Ещё один из них, некто, Виктор, неожиданно исчез, ещё вчера. Из двоих оставшихся, наиболее опасен Ростислав. Его хобби – история и находка ему интересна. Последний, Алексей, будет очень занят нашим заказом и внезапно нагрянувшими проверками. «Драконов» пока нет. За туристами ведётся круглосуточное наблюдение».

«Хвалю. Однако рыцарей не стоит недооценивать. Они могут нам доставить массу хлопот. Есть новые сведения об ордене?»

«В последние дни они несколько зашевелились, вероятно, тоже почувствовали зов. Но активных действий не предпринимают. За ними наши агенты следят двадцать пять часов в сутки. Если вы отдадите приказ, они мгновенно будут уничтожены. Пока, правда, не найден магистр. По некоторым отрывочным сведениям, наши аналитики смогли с уверенностью сказать только одно, он где-то рядом, в этом регионе».

«Это плохо. Он один стоит десятерых. Его предшественник, когда-то чуть не добрался до меня. Ладно, готовься к поездке в горы. Закупай необходимую технику. Завтра продолжишь исполнение моего плана, в отношении туристов. Пока свободен. Приготовься, перед поездкой по маршруту отдашь приказ о ликвидации. Только тогда».

С поклоном, пятясь назад, Эрик вышел и плотно закрыл за собой двери. Он сиял от счастья, тайные мечты начинали сбываться. Если они найдут и возродят Аттилу, он обязательно наградит верного слугу. Уничтожение «драконов» – не шутка. А человек, сделавший это, несомненно достоин вечной жизни. Оставшись один, Ульрих погрузился в воспоминания…

…Шёл 1943 год. Штандартенфюрер СС Ульрих фон Штауберг ночью летел на транспортном «Юнкерсе»[39]39
   «Юнкерс»– немецкий бомбардировщик – JU-88 (или транспортник, в зависимости от комплектации) времён Второй мировой войны. Состоял на вооружении Люфтваффе.


[Закрыть] в Аушвиц[40]40
   Аушвиц – польский вариант названия – Освенцим. Лагерь смерти на территории Польши. За время его существования, в нём уничтожено, свыше 4000000 человек. 27.01.1945 года освобождён Советской армией.


[Закрыть]. Он не любил самолёты. Погрузившись в свои мысли, он полулежал в кресле комфортабельного салона и не обращал никакого внимания на сопровождающих. Те, боясь помешать влиятельному офицеру, молча сидели на своих местах. И было чего опасаться. Штандартенфюрер руководил подразделением «Берсерк[41]41
   «Берсерк» – отдела под таким названием в «Анненербе» не было, он имел буквенно – цифровой код. Берсерками, у древних германцев называли воинов, которые могли впадать в боевое безумие, восприятие боли, при этом, падало и появлялась большая физическая сила. Относились к ним, соплеменники, с благоговением и страхом.


[Закрыть]», и являлся одним, из наиболее засекреченных людей рейха. Чем конкретно занималось это подразделение, знали только первые лица империи. О нём ходили легенды, одна невероятней другой. Это подразделение номинально входило в структуру другой таинственной организации – «Анненербе». Фон Штауберг редко покидал баварский замок, резиденцию «Берсерка». Если он сейчас летит в концлагерь, то значит там произошло, что-то крайне серьёзное.

Самолёт плавно зашёл на посадку. Приземлившийся «Юнкерс», прямо на взлётной полосе, ожидал чёрный «Мерседес», с затемнёнными окнами. Штандартенфюрер и двое эсесовцев сели в автомобиль. Лишь только дверцы закрылись, машина рванула с места и быстро растворилась в темноте ночи.

Подъехав к зданию лагерной администрации, автомобиль резко остановился. Из неё вышел фон Штауберг. У парадного входа, нервно переминаясь с ноги на ногу, его поджидал комендант, оберштурмбаннфюрер[42]42
   оберштурмбаннфюрер СС Рудольф Гесс – действительные имя и фамилия, а также звание коменданта Аушвица. Звание эквивалентно армейскому подполковнику. Производное от штурмбанн – батальйон.


[Закрыть] СС Рудольф Гесс. Вскинув, в нацистком приветствии правую руку, замер.

«Хайль Гитлер! Где он? Он может говорить? Или ваши мясники снова перестарались?» Гесс попытался оправдываться, но был немедленно прерван.

«Идёмте. Надеюсь, не забыли, необходимое мне помещение, должно быть обязательно подвального типа, без окон?»

«Не извольте беспокоиться. Помещение давно готово, с соблюдением всех инструкций». «Немедленно ведите меня туда». «Мы как раз туда и идём. Сколько солдат охраны необходимо?»

«Солдат? Охраны? Да, вы что, ополоумели? Ваши ублюдки и близко не смеют ко мне подходить! Надеюсь, ясно?»

На секунду, замолчав и остановившись, фон Штауберг с удовольствием рассматривал дрожавшего Гесса. Немного понаслаждавшись, пошёл дальше. Комендант семенил сзади. «Я не услышал ответа?» «Так точно! Никто и близко не подойдёт».

«Со мной двое помощников. Ваши люди обязаны неукоснительно исполнять их любые приказы. Нарушение – смерть. А теперь, не будем терять время. Доставьте капо[43]43
   капо – в лагерях смерти, так называли заключённых открыто работающих на нацистскую лагерную администрацию.


[Закрыть], донёсшего необходимую информацию».

Во время разговора они дошли до подготовленного помещения. На негнущихся ногах, Гесс забежал вперёд и открыл дверь. Комната оказалась действительно отделана с учётом всех инструкций и требований. Письменный стол, стул и никакого электричества. Помещение освещал десятков зажжённых факелов. «Свободны. Жду».

Гесс мгновенно испарился. В помещении остались фон Штауберг и один, из сопровождающих его шарфюреров[44]44
   шарфюрер СС – звание СС соответствующее армейскому старшему сержанту. Производное от шарен – отделение.


[Закрыть]. Другой занял пост у двери. Обливаясь потом и дрожа от страха, комендант понёсся торопить своих излишне медлительных подчинённых, прекрасно понимая, угроза гостя, не простой звук. Даже его шеф и покровитель, обергруппенфюрер СС Эрнст Кальтенбруннер, не сможет ничем помочь, ибо сам всесильный глава СД[45]45
   глава СД, обергруппенфюрер СС Эрнст Кальтенбруннер –реальный исторический персонаж, с 1943 года начальник имперской безопастности (так переводится аббревиатура СД), звание соответствует армейскому генерал-полковнику. Действительно покровительствовал коменданту Аушвица.


[Закрыть] до дрожи боится Ульриха фон Штауберга. Штандартенфюрер, хоть и подчинялся номинально начальнику СД, но на деле являлся полностью независимой фигурой. Его курировал лично Гитлер. Стоит заметить, фюрер боготворил фон Штауберга и неоднократно предлагал ему значительно более высокие посты, но тот всегда отказывался от подобных предложений.

Не прошло и десяти минут, как в комнату ввели капо. Вытянувшись по-струнке, и боясь дышать, замер перед столом. Сквозь чёрные очки штандартенфюрер смотрел на стукача. Тот попытался вытянуться ещё сильнее и совсем не дышать. Но ничего не получилось, дрожавшие колени мешали стоять, его шатало.

«Слушаю. Говорить коротко и чётко. Время три минуты. Ослушаешься – печь. Живьём. Время пошло». Судорожно сглотнув, капо заговорил.

«Этот заключённый сразу вызвал у меня подозрение. Я подумал, он готовит побег, и стал за ним следить. Иевлев, это его фамилия, действительно пытался связаться с лагерным подпольем. Я не мешал, ограничившись наблюдением. Очень скоро, русский завоевал, среди заключённых, уважение. Они называли его «Драконом», кличка такая лагерная. Помня циркуляр, о том, что всех, у кого клички или фамилии имеют отношение к мифическим животным, надо брать на особую заметку, я сразу доложил об этом случае господину коменданту, лично. Всё».

Довольный своей расторопностью, как-никак уложился в отведённое время, поедал глазами начальство. «Теперь меня точно оценят и выделят! Глядишь, освободят скоро!» Стукач сильно гордился собой.

Ульрих утвердительно кивнул головой, но продолжал молча сидеть. Он раздумывал, что сотворить с этим отбросом. Высасывать не будет, это однозначно. Слишком мерзкое существо. Приняв решение, что-то быстро написал на бумаге и отдал её шарфюреру. Пробежав глазами написанное, эсесовец щёлкнул каблуками и, подойдя к капо вплотную, молниеносным движением рук, свернул тому шею. Тело глухо шмякнулось на пол. Шарфюрер пинками откатил его в угол комнаты. Затем подошёл к двери, открыл её и негромко отдал распоряжение караульному. Затем снова занял свое место. Фон Штауберг спокойно проговорил.

«Когда закончим, трупы в крематорий. И пусть позже приведут блондинку, обязательно голубоглазую. Я проголодался. Исполнять». «Так точно, мой фюрер».

Помощник бросился исполнять приказание. Через семь минут дверь открылась, и внесли человека. Окровавленный, с выбитым глазом, он еле стоял на ногах. Лицо сильно распухло, одна рука висела плетью, все кости были поломаны. Единственным уцелевшим глазом, он пытался разглядеть штандартенфюрера. Неожиданно Иевлев, а это был он, попытался рассмеяться, но помешал кашель. Заключённый согнулся пополам и пытался вдохнуть воздух. С огромным трудом удалось побороть приступ и выпрямиться. Фон Штауберг смотрел, не отрываясь и, мысленно, удивлялся силе духа «дракона».

«Ну, здравствуй рыцарь. Давненько мне в руки не попадался кто-то из вас».

Иевлев, на шатающихся ногах, сделал пару полушажочков вперёд и плюнул в лицо эсесовца. Не отрывая взгляда от русского, вампир медленно полез рукой в карман, достал платок и вытер физиономию.

«Это тебе не поможет. Умирать будешь долго и страшно. О многом надо тебя, человечек глупый, расспросить. А ты расскажешь, обязательно расскажешь. Мне спешить не куда, могу неделю сидеть здесь, с тобой. Еды в лагере хватит. Настоящие пытки вытерпеть невозможно». Собравшись с силами, «дракон» ответил.

«Рано радуешься, упырь. Смотри, захлебнёшься нашей кровушкой. Скоро время придёт, за всё ответишь. Не боишься умереть сам? Долго ты по землице сырой ходишь. Сколько лет тебе? Помнишь ещё, или забыл? А, может, тебя кличут Готом? А?» «Угадал! Меня!» «Готовься к смерти, Гот. Скоро тебя магистр достанет, очень скоро». «Где он?»

«Хочешь знать где? Всюду! Ха-ха… А, дрожи и жди. Последний ты остался из аттиловых ублюдков». «Ничего, господин скоро вернётся, и нас снова станет много! Легион!» «Не найти тебе схрона, вовек не найти. Ха-ха».

«Самому нет, знаю. Ты мне поможешь. Сначала верёвки из тебя вить буду, затем в вампира обращу. Боишься? Твой черёд бояться теперь. Будешь кровососом, не отвертишься, всё подробно расскажешь и покажешь. А потом, заточу тебя в гроб заговорённый, и без еды, без кола в груди оставлю на десять тысяч лет мучаться. Нет, десять – мало, сто тысяч лет продляться твои мучения, без еды, без свободы, без смерти. Как тебе мои планы?»

Иевлев побледнел, хотя поначалу казалось, что такое невозможно. Фон Штауберг кивком подозвал шарфюрера. Тот только склонился услышать приказ, как «дракон» повернулся и, сделав пару быстрых шагов, рванул на себя дверь. Показавшегося в проёме эсесовца, оттолкнул здоровой рукой и, со всей мочи, побежал по длинному коридору. Ульрих зло засмеялся. Убежать из подземелья невозможно. Окон нет, единственный вход сильно охраняется, в противоположном конце – каменная стена. Но, через секунду, улыбка сползла, он услышал глухой чавкающий звук. С таким звуком лопается упавший арбуз или дыня. Вампир встал и, выйдя из комнаты, пошёл по длинному коридору. У каменной стены, раскинув руки, лежал бездыханный Иевлев. Его голова, представляла собой, месиво из крови, мозга и осколков кости. «Дракон» с разбега врезался головой в стену и раскроил себе череп.

«Что называется, пораскинул мозгами», – у фон Штауберга чёрным была не только форма, но и чувство юмора.

Эсесовцы, в страхе перед господином, тихонько пятился назад. Господин не прощал ошибок. Штандартенфюрер, молча стоял, над растерзанным телом. К удивлению, злости не было, но, всё равно, один из помощников сегодня должен умереть. Это полезно для поддержания железной дисциплины в «Берсерке». Он стоял, и вполне искренне удивлялся мужеству «дракона», так страшно покончившего с жизнью, но не предавшего своих товарищей. «Наше счастье, что таких людей единицы», – вертелась в голове мысль.

Повернувшись, не говоря ни слова, уставился на одного из шарфюреров. Тот, мгновенно бросился из подвала за завтраком, для фон Штауберга. Другой, обливаясь холодным потом, застыл по стойке смирно и ждал. Ульрих, достал из кобуры «Вальтер»[46]46
   «Вальтер» – пистолет системы «Вальтер» – Р38, 9-ти миллиметровый, бывший личным оружием офицеров Вермахта и СС.


[Закрыть] и не спеша, разрядил всю обойму в голову нерадивого помощника. Скоро привели завтрак. Худенькая, коротко стриженная девушка, широко открыв красивые голубые глаза, в ужасе смотрела на эсесовского офицера. Не проронив ни слова, рот был занят, фон Штрауберг позавтракал.

Удобно устроившись на заднем сидении «Мерседеса», он покидал лагерь. Ещё одна неудача. Сзади, остался застывший по стойке смирно, Гесс. Вампир возвращался на военный аэродром, где его ждал транспортник. Ехать не долго, километров десять. Оставшийся в живых, помощник облегчённо перевёл дух. Пронесло. Внезапно пулемётная очередь взорвала ночную тишину. Пули прошили кабину автомобиля, разрывая в клочья водителя и шарфюрера. Подчиняясь своему зверинному чутью, за мгновение перед первым выстрелом, фон Штауберг упал на пол салона и одновременно открыл дверцу. Не управляемая, машина ещё продолжала ехала по дороге, когда он выскользнул из неё и откатился в сторону. Оказавшись в придорожной канаве, почувствовал боль в правом предплечьи. От злости заскрипел сильно удлиннившимися зубами. Пули, судя по-всему, оказались серебряными. Убить его, они не могли, но боль и неудобство доставляли изрядное. Так близко от лагеря, он не ожидал нападения. Злость вернула силы и способность мыслить хладнокровно. Пару раз глубоко вздохнув, закрыл глаза и … из канавы бесшумно вылетела огромная летучая мышь-нетопырь…

…Спозаранку, лишь только встало солнце, по парковой аллее шёл бомж. Точнее сказать, брёл. Провести ночь ему посчастливилось, в находящемся неподалёку, долгосторое многоэтажки. Проснувшись чуть свет, собрал свой нехитрый скарб, бережно сложив его в, видавший виды, старый солдатский вещмешок, и двинулся в сторону центра города, поближе к цивилизации. Опустив голову, не в задумчивости, нет, скорее по привычке. Он привык ходить, опустив голову, и не смотреть прямо. А думать ненадо, думать даже опасно. От мыслей становиться грустно и одиноко. Жизнь согнула, перемолола его, в общем то, не старого ещё человека. Никто из увидевших его теперь людей, не поверил бы, что ещё, каких-то, десять лет тому назад, он слыл педантичным чистюлей и аккуратистом. У него была своя маленькая фирма, была красавица жена, смышлёные дети, была спокойная сытая жизнь буржуа. Всё рухнуло в один момент. Точнее в один день, 17 августа 1998. Дефолт лишил его всего. Маленькая фирма обанкротилась. Красавица жена быстренько нашла себе более удачливого мужчинку. Деток забрала с собой. И не только их, квартиру прихватила, комплекта ради. А он пораздавал долги и … стал бомжом, человеком без имени, нищим попрашайкой. Это наверх подниматься тяжело и долго. Падают, всегда очень быстро.

Он, никуда не спеша, брёл по городскому парку. Внимание бомжа привлёк какой-то предмет, блеснувший недалеко в кустах. Остановившись, попробовал разглядеть его, но, посаженное регулярным употребление денатурата, зрение, в очередной раз подвело. Вяло, незлобливо выругавшись, направился в кусты, искренне надеясь, найти там пустую пивную бутылку. Раздвинув руками густые заросли, продрался на небольшую полянку и, в страхе, замер на месте. Перед ним лежал мёртвый мужчина. Дабы понять, что лежащий на траве покинул наш бренный мир, не надо долго учиться и получать специальность паталогоанатома. Покойному перерезали горло, что называется, от уха до уха. Лицо превратилось в кровавое месиво. Валяющийся неподалёку окровавленный валун, судя по всему, стал виновником этого.

Привлёкший, внимание бомжа, предмет, оказался часами. Не теряя понапрасну времени, он ловким движением снял с покойного швейцарский хронометр. Обшарив карманы, выудил из них кожаный портмоне и начатую пачку сигарет. Рассматривать времени не было. Кто-то мог заметить его у трупа и тогда пиши-пропало. Менты с удовольствием повесят на него мокруху, кто станет слушать лепет бомжа. Вернувшись на аллею, озирнулся и, что есть мочи, бросился бежать.

Труп остался лежать в зарослях парка. Привлечённые, запахом свежей крови, вокруг начали роиться мухи. Бродячие псы, вечно голодные, своим чутким нюхом уловили в воздухе аромат мертвечины и, не спеша, стягивались к дармовой поживе. В городском парке начинался пир. Кому-то смерть, а кому-то жизнь…