Текст книги "Сердце мечты (СИ)"

Автор книги: Владислав Голов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

Глава 11

Когда я проснулся, только светало. Очевидно, я проспал весь день, когда утром вернулся домой, и сейчас, ощущал себя более здоровым и выспавшимся. Теперь, я и соображал трезво. Случай, происшедший позавчера уже не давил так на сердце, а просто присутствовал в душе, как одно из плохих воспоминаний. Я лежал на кровати, глядя как медленно освещается комната, и чем дольше вспоминал тот день, тем больше терял настроение. Еще ни разу я не попадал в такое страшное положение, как в тот вечер. Еще ни разу я не испытывал за день столько эмоций, сколько тогда. Я каким-то непостижимым образом перепутал Машу с другой девушкой, трое друзей вдруг стали для меня такими же чужими старыми знакомыми, со своими вечно придурковатыми ухмылками и манерой поведения. Я потерял подругу. Словом, все рушилось на глазах, или, вернее, уже разрушилось. И я, в первый раз в своей жизни едва не был ограблен, если вообще не убит.

Настолько прочувствовав столько горестных событий, раз или два у меня вскакивала мысль сейчас же собрать вещи и уехать в город на автобусе. Подумать только! Еще никогда я не мечтал уехать отсюда, да еще и спустя совсем немного дней. Интересно, что бы подумали мои родители, увидев меня на пороге дома со всеми моими вещами.

Нет!!! – вскрикнуло у меня в мозгу. Чтобы не случилось, я не уеду отсюда. Да, я чудом спасся от смерти и впервые переночевал на острове, вдали от дома, испытав при этом сильнейший в своей жизни шок. Да, я все еще был поражен сам себе! Я ударил двух из этой преступной компании! Я убежал! Ждал ли я такого, когда сюда ехал? Ждал ли я вообще всего этого?!

Случайно взглянув на компьютерный стол, я горько усмехнулся, так как снова увидел там диск с эротическими фильмами, который тут же и купил. Да, впервые я уже не был рад этому. Лучше бы я его не увидел! Лучше бы не было ни друзей, ни подруги. Плевать на любовь и поцелуи, плевать на прогулки на яхте, на дискотеку в "Титанике", мне теперь все равно! Если такая бурная жизнь ожидает меня теперь, вместе с этими сюрпризами, мне этого не нужно! Пускай все исчезнет, и я останусь один, без друзей и подруги, и только буду ждать, когда ко мне приедут родители.

С трудом верилось в то, что теперь мне стала безразлична Маша. Черт возьми, она ведь даже не попыталась выслушать меня, и только выгнала, да еще и назвала подонком! Сейчас я удивлялся сам себе, из-за того, что вообще пытался ей что-либо объяснить. Разве это настоящие чувства, если сразу начинаются сплошные подозрения и ревность? Разве она не могла хотя бы попытаться услышать меня? Сейчас она наверняка сидит у себя в комнате и плачет, чувствуя себя брошенной и несчастной, а меня считает предателем и изменником. Черт!!! Да знает ли она, что мне пришлось пережить с того момента, как она выкрикнула мне свои последние слова?! Может ли представить мои злоключения?

Теперь я не хотел ни слышать ее, ни видеть. Я хотел только оставаться в таком безмолвии день, может и два, а потом, чтобы приехал брат...

Жуткая мысль обдала меня холодом: а ведь о брате-то я и забыл... Уже второе лето он приезжал спустя несколько недель после моего приезда, и мы оба катались на лодке, гуляли и смеялись. Болтали о чем-то общем на втором этаже, смотрели фильмы и слушали музыку. И он был единственным моим другом, которому я мог доверить все свои тайны, поделиться переживанием или счастливым сном, рассказать шутку, которую только мы бы вместе и поняли. А теперь, когда у меня возникло трое друзей, о которых я почти ничего не знал, девушка, казавшаяся мне идеальной и самой красивой, я напрочь забыл о его существовании. Ведь если подумать, я же мог хотя бы спросить у Маши, есть ли у нее какая-нибудь подруга, или сестра, с которой можно было бы его познакомить, или позвонить ему, спросить, когда он приедет. Но я не спросил, и вообще о нем не думал все это время. Мне было теперь хорошо с новыми друзьями, что я забыл о прежних. Разве это не эгоизм?

Внезапно зазвонил телефон. Я нехотя взял его и увидел на дисплее Машино лицо. Мать твою, вот только с ней мне говорить сейчас не хотелось больше всего. Но я все же принял вызов и сказал:

– Да.

– Влад, я хочу с тобой поговорить.

У меня даже волосы дыбом встали от того, насколько серьезным и властным был ее голос. Уже это разозлило меня. Как вообще так можно?!

– Маш, у меня нет никакого желания сейчас с тобой разговаривать...

Но я не успел договорить, как она перебила меня все с той же властной интонацией:

– Мы должны встретиться, я жду тебя на песочном пляже возле лодочной базы, сейчас.

Тут она оборвала связь, и я растерянно слушал гудки, все еще держа телефон у уха.

Глава 12

«Не пойду!»– вскипело у меня в мозгу. Ни за что не пойду. Эта мысль засела у меня с той минуты, как я положил телефон и откинулся на кровати. Я сразу почувствовал, как хорошо просто лежать и ни о чем не думать. Никуда идти не хотелось. Да черт, разве хотелось бы мне выйти на улицу после того, что было позавчера? Не каждый же день тебя пытаются ограбить! А сейчас так вообще было лень вставать и идти куда-то. Особенно к Маше.

"Не пойду!" – повторял я про себя, словно пытаясь заглушить внутри себя рев злости и отчаяния – "не пойду!"

Она хочет поговорить. Так она сказала. И голос ее был просто невыносимым. Что такое она хочет мне сказать?! А что, если я вообще не хочу ее слушать?! Подумать только! Еще позавчера я думал, что мы с ней созданы друг для друга, что я просто не смогу без нее жить, что люблю ее всем сердцем и душой, а теперь – все? Прошло-проехало? Неужели!

"Я хочу с тобой поговорить"

Да о чем, о чем нам с ней разговаривать?! Она понятия не имеет, что случилось со мной, и от чего я спасся, и только думает, что я изменил ей, и жалеет себя любимую! И что теперь такое она хочет мне сказать?

В памяти у меня шевельнулось, как в сериалах мелодрамах, обиженные и брошенные жены сообщали мужьям о том, что подали на развод, или собирались обсуждать о разделе имущества. Но нам-то с Машей нечего делить, и мы не женаты! В чем же будет состоять разговор? Может, она хочет сказать мне все, что она обо мне теперь думает? А может, просто ей очень хочется дать мне пощечину, и это и есть настоящая причина, из-за которой нам с ней нужно встретиться?

Тут я уж совсем не смог выносить пылающего гнева и вскочил с кровати. "Нет, нет!" Уж этого она от меня не дождется! Я расскажу ей все, что у меня вертится на языке, я скажу ей, что было, когда она не захотела меня слушать, а просто послала. Я ей все скажу!

И я переоделся в более чистую одежду, вышел из дома, и направился к указанному месту.

Сегодня небо было облачное, и немного пасмурное. Листва шумела, на реке блестела рябь. А я шел, стараясь унять себя, и все думал, как я начну разговор. Я ожидал, что Маша с ходу начнет оскорблять меня и реветь, называя меня лжецом и бабником, что страдает, что несчастная, и что лучше бы я был проклят. Что ж, если так, я подожду. Я буду ждать хоть целую вечность этой нескончаемой тирады, буду крепок и тверд, и ничто не заставит меня оправдываться или чувствовать себя виноватым (вины НЕТ!!!), а уж потом начну говорить. И расскажу все! Я даже стал уже представлять себе, что и как буду говорить. Я начну так:

"А ты хоть знаешь, что было потом, когда ты прогнала меня?! Знаешь ли ты, что со мной произошло, и что я испытывал? Моя жизнь висела на волоске, меня чуть не убили! И я всю ночь провел на острове, пытаясь спастись от тех уродов, от которых, невесть как, мне удалось отбиться!" И она станет меняться в лице. Я уже видел, как она испугается, станет с ужасом смотреть на меня, а потом скажет чуть слышно: "но, ведь я же не знала...! Господи! Прости меня... Что же нашло на меня, прости, прошу тебя, прости!!!" И кинется мне на шею.

Тут, я уже начал ощущать некоторое удовлетворение, всего лишь от того, что представил себе эту картину, и ускорил шаг.

Но, увиденное ждало меня врасплох. Выйдя на маленький песочный берег, почти заросший травой и камышом, я увидел возле него деревянную весельную лодку, на которой сидела Маша. Что?! Откуда? У Маши есть лодка? Как она появилась здесь, она что, сама на себе ее тащила?!

Увидев меня, Маша сказала:

– О, привет. Садись, поехали.

Нет, уж это было даже неожиданно как-то. Никуда я не хочу ехать! К тому же, с ней!

– Э-э... Маша, я не поеду – начал я.

– Давай, садись, не упрямься – сказала она.

В ее голосе звучала сухость и приказной тон. А фраза "не упрямься", звучала так, будто я ее маленький сын, совершивший плохой поступок, и заслуживающий наказание, и это задело меня.

– Да не поеду я никуда! – воскликнул я – ты хотела поговорить – давай говорить, только на суше.

– Нет, не на суше – просто ответила она.

– Хорошо, не на суше – сказал я – на суше могу быть я, ты оставайся в своей лодке, но говорить я буду только здесь.

Тут она посмотрела на меня как-то враждебно, и сказала:

– Слушай, давай не спорь. Я хотела показать тебе кое-что, заодно и поговорим.

Тут мне уже стало интересно. Что же такое хочет показать мне Маша? А впрочем, ни все ли равно? А только не хочу я с ней никуда ехать! Хотя, я ведь еще ничего ей не рассказал. Все-таки, знать-то ей надо...

– Ладно, я сяду – сказал я не без яда, и забрался в лодку, признавая поражение.

– Вот и умница – сказала она, словно была моей воспитательницей в детском саду. Я снова почувствовал раздражение, но спорить не стал.

Маша взялась за деревянные весла и стала отгребать от берега. Пляж стал становиться все меньше и меньше, а Маша направила лодку носом к дальней турбазе, откуда мы выезжали с ней на яхте, и стала грести. Сначала я подумал, что с моей стороны выглядит довольно эгоистично, что я сижу и ничего не делаю, а девушка сама гребет веслами, но потом я вспомнил про свои чувства и отношения к ней, и перестал на это обращать внимания. К тому же, она ничего не говорила против этого. Некоторое время мы молчали, но потом я не выдержал:

– Так ты хотела поговорить? Ну, начинай, я слушаю тебя.

Хотя, на самом деле, мне совершенно не хотелось ее слушать, я решил, что вопрос задал вполне учтивый. Раз она позвала меня, пускай первая и говорит, что хотела сказать.

– Потом поговорим – сказала Маша.

Ну, вот еще!

– Что значит – потом?

– Позже! – слегка повысив голос, сказала Маша. Видно было, что она совсем не хочет со мной говорить сейчас, и зачем-то тянет резину.

– Позже?! – удивился я – Маш, а ты хоть знаешь, что со мной произошло в тот вечер, когда ты меня прогнала?!

– Знаю! – раздраженно отрезала она.

Тут я уж совсем был поражен, и даже не нашел, что сказать. Она это знает?! ЗНАЕТ?! Да откуда она может это знать?! И даже не переживает за меня?! Она и сказала это так, как будто я уже сорок пятый раз упоминаю об этом, и она уже давно перестала об этом думать.

И жуткая мысль заставила меня содрогнуться. А вдруг.... Что если это Маша наслала на меня тех отморозков, чтобы отомстить за мою, якобы, измену?! Что если, это вообще ее рук дело?!

– Знаешь? – пробормотал я – откуда?

– Все вопросы позже, а пока – наберись терпения.

Я не стал спорить, но все же, на душе у меня скребли кошки. Маша не объяснила мне, откуда она знает про мои приключения позапрошлым вечером, и теперь я не мог оставаться спокойным, и смотрел на нее подозрительно.

Лодка неторопливо миновала "Титаник", обогнула турбазы, и направилась в сторону моста. Путь ее, видимо, должен был повторить путь яхты, на которой мы с ней катались, и только при выезде из протоки, я уже не мог предугадать Машин путь. Сама же она теперь казалась мне какой-то другой. Да, ее волосы по-прежнему красиво развивались на ветру, и она была без татуировки и без сигареты, но мне не хотелось смотреть на нее. Постоянно нагибаясь в мою сторону, и отдаляясь, гребя веслами, она поглядывала на меня как-то странно и пугающе. То мне казалось, что в глазах ее скрыта какая-то уловка, или навязчивая идея, а то казалось, что она таит в себе жуткие мысли, которые готовится мне со временем сказать. А глядя на нее, мне то и дело мерещилось, что уголки ее губ как будто сопротивляются тому, чтобы растянуться в ухмылке, и в эти моменты в глазах ее мелькал недобрый огонь. Ощущение было таким, будто она специально тянет время, молчит, чтобы вывести меня из терпения, и наслаждается этим. И это было не похоже на Машу. Она стала какой-то другой, она стала такой же, как и все те девушки, которые раздражали меня своей развязностью, своей наглостью и повышенной самооценкой. И мне совсем не по душе было уже находиться рядом с ней. В конце концов, я отвернулся от нее, и некоторое время глядел только на волны и на окрестные берега, но долго это все равно не могло продолжаться. И когда я посмотрел на нее вновь, я увидел, что она поспешно спрятала улыбку, показавшуюся мне злорадной. И я уже не стерпел:

– Может, хватит молчать?! Скажи мне, наконец, в чем дело?!

– А если нет? – с усмешкой спросила она.

Я и сам не знал, что сделаю, если "нет". Я сам дал согласие, когда залез в лодку, и изменить ничего теперь не мог. Разве что...

Я глянул на воду. Она была спокойной. Может быть...

– Нет, милый, не думаю – снова с насмешкой проговорила Маша.

– Что?

– Не прыгнешь – уверенно ответила она.

– Почему же? – спросил я ядовито, возможно, слишком громко.

– Да куда ты от меня денешься, дорогой?

Я больше просто не мог успокоиться. Это что же? Намек на то, что я подкаблучник?!

– Ты не заговаривайся, дорогая – угрожающе сказал я.

– Да твои поступки выдают тебя с головой – не смутившись, сказала Маша – у тебя был выбор – мог и не залезать в лодку и уйти. А теперь уж сиди и помалкивай.

Я мог бы многое сказать сейчас, и вихрь слов вертелся у меня на языке, но я не стал ничего говорить. В итоге, я сложил руки на груди и уставился куда-то в даль, стараясь не смотреть на Машу, и вообще не производить лишних движений.

Лодка прошла под мостом, через заводь к извилистой протоке, и вышла к открытой местности, где Маша устремилась куда-то вверх по реке, и в сторону к дальним заросшим берегам. И я подумал, что, в конце концов, скоро мы причалим куда-нибудь, и Маша уже начнет говорить. Пока что, ей предстояло преодолевать большое расстояние, чтобы добраться до этих островов.

Небо по-прежнему было облачным, солнце слабо проглядывало через него тусклым пятном. А за берегом, который уже удалялся от нас, поднимался другой, высокий и бесконечный во все стороны. "Главная земля", как я называл ее про себя, на которой маленькие, словно игрушечные, домики дач расстилались, а после – поля и леса. Отсюда как на ладони была видна вся деревня. В ином случае, я бы только любовался этой природой и считал бы себя самым счастливым на свете. Ведь я не только снова любовался своими любимыми островами, да еще и был с Машей. Нет, сейчас не могло быть и речи о том, чтобы я был счастливым. На горизонте была одна неизвестность, и она томила душу. Я не знал, что ожидать от этой "новой" Маши, на которую я по-прежнему не желал смотреть, и уже чувствовал, что ожидает меня что-то не очень хорошее. И сознание опасности, как мощная грозовая туча, застилала глаза. Я не был сегодня рад тому, что мы выехали в эту открытую речную гладь, так далеко от дачи, и не был рад тому, кто был рядом со мной. Сомнения и страшные мысли стали мешать трезво думать. Я уже начал задумываться о том, что она специально везет меня куда-то далеко от дома, чтобы заманить куда-нибудь. Может, таким образом, она хочет отомстить за то, что я ее вчера "обидел"? Может, на каком-нибудь из этих безлюдных лесных островов меня ожидает засада, и под непроглядной листвой скрываются какие-нибудь головорезы, похуже тех, от которых мне удалось убежать. Или там сюрприз? Может, там она хочет... Да черт ее знает, что она такое хочет, а только не нравится мне это, ой как не нравится!

И вот мы уже были очень близко к островам, но Маша не собиралась причаливать к ним, а нашла между двумя островами прогалину, в которую и стала направлять лодку. А когда лодка оказалась за этими островами, повернула ее влево, и я увидел среди ближних и таких же заросших берегов что-то большое и ржавое. Затопленная и повалившаяся на бок к воде баржа, длинная, казавшаяся бесконечной, и Маша гребла прямо на нее.

Теперь я уже ясно видел, что ничего хорошего меня не предвещает. Явно гнусные намерения у Маши, если она выбрала плыть именно сюда.

– Маш, что ты задумала? – спросил я.

– Потерпи еще одну минуту, и тебе это понравится – сказала она немного игривым тоном.

– Понравится? – недоверчиво спросил я.

И тут Маша сказала то, от чего мне стало уж совсем не по себе, и я ни за что бы не поверил, что она способна сказать такое:

– Но ты ведь хочешь меня?

– Как?... Что... – но я даже не знал, что сказать.

– Скоро сам все узнаешь – пообещала Маша.

Но меня теперь не так просто можно было успокоить. Причем здесь?... Что Маша хочет делать на этой барже? Хотя, я кажется понял... ЭТО?! Да я...

Трудно теперь было понять, что творится в моей голове. Хочу ли я Машу? Люблю ли я Машу? Нет, то, что я ее люблю, это уже совсем непросто сказать. Наверное.... Наверное, нет. Да, именно, нет. НЕТ! Сейчас я уже понял, что больше не люблю эту девушку. И теперь, после всего того, что случилось.... Да она же сама уже перестала меня любить! Разве это была любовь? Нет, все давно ушло, все забылось. И теперь, вот в такой ситуации, Маша хочет, чтобы мы с ней стали заниматься утехами? В этом заржавевшем и затопленном судне? Нет, Маша явно ненормальная!

А с этой мыслью, ко мне стали приходить мысли и похуже. Так может, это не просто секс? Может, после этого, она захочет убить меня? Или... ИЛИ КАСТРИРОВАТЬ?! Тут я чуть не сжался в ком, и не заскулил от этой мысли. Боже мой, Боже мой! Может, Маша вообще сумасшедшая, и я у нее не первый? А прежние ее мальчики уже убиты? И их трупы спрятаны здесь?

– Вот и приплыли – вернула меня к действительности Маша, и я увидел, как лодка слегка стукнулась носом о железный борт баржи. Маша поднялась на ноги со своего места и стала карабкаться на палубу. Я некоторое время сидел, не смея тронуться с места.

"Ножа у нее в руках не было" – мелькнула мысль, и на долю секунды я успокоился. Но потом подумал, что если моя страшная гипотеза правдива, то Маши, наверняка, есть целый арсенал холодного оружия и на самой барже, в какой-нибудь каюте. Но потом, я подумал, что все-таки, это слишком жутко, чтобы было правдой. Я не знаю, что такое могла задумать Маша, и что за тайну она собиралась мне открыть, но трупы, спрятанные в этой барже – чересчур. В любом случае, здесь обитает много людей, и палатки расставлены на каждом острове. Будь это так, кто-то из людей уже нашел бы убитых, и все это прояснилось бы.

Трудно было сказать, правдой ли я считал эти успокаивающие мысли, или они были скорее притянуты за уши. Ведь я старался придти в себя и убедить себя в том, что ничего опасного меня не ожидает. Но это давалось мне с трудом. В конце концов, я все-таки встал и поднялся на борт, решив, что уже поздно что-либо делать. Да, я, конечно, мог бы уплыть на лодке Маши, оставив ее тут, но все же решил выяснить, что она от меня скрывает. И я пошел следом за ней.

Мы осторожно брели по накренившейся палубе, цепляясь то за леера, то за какие-то выступы и трубы, а потом Маша открыла скрипучую дверцу кабины, из которой зияла темнота, и, нагнувшись, забралась внутрь.

Несколько секунд, я стоял, не зная, идти или нет, но все же нырнул вслед за ней. В кабине почти ничего не было видно, но я успел разглядеть, как темный силуэт Маши промелькнул и скрылся где-то впереди, в каком-то отверстии стены. Погруженный в свои страхи, я пролез к этому отверстию и шагнул неизвестно куда.

К своему изумлению, я стоял в большой комнате, с деревянным и гладким полом, который не был накренившимся. Словно я находился уже не в барже, а в каком-то доме, совсем в другом месте. Эта комната была погружена во мрак, и только слабое голубоватое свечение лилось из окон передней стены, задернутых занавеской. Да, я точно был уже не на барже. Я обернулся назад, но увидел позади закрытую дверь, и понял, что попал в ловушку. Страшную, немыслимую и губительную. И не было смысла толкать ее и пытаться открыть, но я все же подскочил к ней и забарабанил кулаками.

– Маш! Маша, где ты? – отчаянно кричал я – Маша, это что? Это шутка?

И мне послышалось, что по комнате пронесся чей-то зловещий смех, от которого мурашки пошли по коже. Я обернулся назад, но комната была по-прежнему пуста. Тогда я опять развернулся к двери и снова начал стучать и кричать:

– Маша, Маша! Отзовись, прошу тебя! Маша, ты здесь?

И тут чей-то низкий и женский голос, который казался мне очень знакомым, насмешливо сказал:

– Я здесь!

Я опять развернулся. Теперь я увидел, как передо мной, в темной комнате появляется, словно бы из воздуха, черная, высокая и худая фигура. Фигура женщины. Я уже знал, что это за женщина. И я не хотел на нее смотреть, и пока она была только безликим силуэтом, я отвернулся к запертой двери, но застыл от ужаса. Прямо перед глазами возникло ее белое, старое, морщинистое лицо, обнажившее в жуткой ухмылке кривые зубы.

Ужас был настолько велик, что это снова придало мне силы, и я, неожиданно для себя, с размаху ударил это лицо кулаком. В ту же секунду, когда кулак должен был прикоснуться к челюсти этого лица, оно исчезло, и кулак не почувствовал ничего, кроме воздуха. Я снова ударил в дверь, и она распахнулась. Несколько секунд я все еще стоял возле открытой двери, в которой ничего не было видно, кроме темной пустоты, и как будто поражался самому себе. Я ударил снова, я смог! И дверь открылась! Может, этим страхам можно как-то противостоять? Может, я еще могу спасти себя? И я бросился бежать в эту дверь, и впереди заметил ступеньки, поднимающиеся вверх, и сверху слабое свечение. Я побежал по ступенькам, и увидел открытую дверь, а за ней – зеленое поле. Но подивиться этой внезапной перемене окружения я не успел, так как прямо перед дверью оказался огромный и мохнатый паук. Он был настолько огромен, что из дверного проема я не видел концов его длинных лап, а видел только безобразную голову с восемью блестящими глазами и челюсти, устрашающе щелкающими. И я стоял и смотрел на него, понимая, что не выйду из этой двери. Рукой я схватился за дверной косяк, и смотрел на него, а сам представил, как он перебирает меня своими лапами, и переваривает в своем брюхе. От этой мысли меня неудержимо стошнило, и я согнулся, отплевываясь и кашляя. Пытаясь избавиться от блевотины, я снова услышал позади знакомый женский голос. Длинная тень поднималась снизу, и я видел ее силуэт. Вот она уже остановилась передо мной так близко и снова смотрела на меня, и я опять оказался во власти ужаса, от которого мне стало холодно. Все, я уже знал, что теперь меня некому спасти.

– И не думай убежать, я знаю все, что тебя испугает – сказала она, все так же, не шевеля губами, а только растягивая улыбку со страшными зубами. А потом она протянула ко мне свои старческие руки с кривыми пальцами.

– Иди ко мне, сладенький – ласково протянула Мэри Шоу и неуловимо рванулась в мою сторону. А потом непроглядная тьма поглотила меня и все исчезло.

Глава13

Сначала я только почувствовал, что снова могу дышать, но тела своего не ощущал и не мог пошевелить ни одним мускулом. Под собой я ничего не ощущал, ни пола, ни кровати, как будто был в воздухе. Потом открыл глаза, но ничего не видел кроме пустой темноты. Но скоро стало в этой темноте что-то появляться.

Медленно передо мной материализовался слабый свет. Потом я начал различать мрачные стены и потолок комнаты. Потом увидел картины в рамках. Много картин. Вернее, много рамок, потому, что картин видно не было – только темные пустые холсты, и они темными пятнами были на стенах. Я увидел, что лежу над полом, но ничего не было подо мной. Руки мои были разбросаны вправо и влево, ноги тоже. Под потолком висела люстра, но она не горела. Как только я взглянул на эту люстру, я понял, что она мне совсем не нравится. Даже, как будто казалась какой-то жуткой, и я старался не смотреть на нее, но всякий раз снова приковывал к ней взгляд, и снова понимал, что боюсь ее. Странно. Хотя, чего странного? Однажды я и в фильме одном видел подобную жутковатую люстру. Потом я увидел свисавших над потолком искусственных крылатых мышей, гаргулий, драконов. Все они нависали надо мной, отбрасывая тень, и из-за слабого света казались живыми и свирепыми.

Единственный источник света исходил из щели в двери. Ничего не понять. Как я попал сюда? Зачем? Что будет дальше?

Потом я услышал приглушенный стук за дверью. Стук повторился еще раз, и еще раз. Шаги. Кто-то идет сюда, идет неторопливой походкой. Внезапно, у меня заколотилось сердце, и я испугался. Я понял, что не хочу, чтобы кто-то заходил сюда. Но шаги приближались, и вот дверь распахнулась. И я увидел темный силуэт. Тот самый, высокий, худой. Я уже знал, кто это. Снова она.

Фигура шагнула в комнату, но тут же ее силуэт изменился. Теперь это была широкая в плечах фигура, в черном плаще, в капюшоне. Лица не было видно. Она подошла ко мне, и наклонилась так, что была совсем рядом. Ее дыхание было холодным и судорога свела меня. Но я по-прежнему не видел ее лица. И я не смел дышать, и только ждал, что будет дальше, не отрывая взгляда.

Внезапно, на месте лица ее появилась мохнатая паучья морда с челюстями-жвалами. Они клацнули устрашающе, и я невольно дернулся, но потом тело снова сковал паралич. А вместо паучьей головы, в капюшоне появилось лицо Мэри Шоу. И она снова растянула свою ухмылку, обнажая неровные старые зубы. А потом вдруг лицо снова изменилось на другое, которое я так же мгновенно узнал. Из фильма по роману Михаила Булгакова, Мастер и Маргарита. Мужское, бледное и пухлощекое, оно так же отрыло рот в улыбке, и блеснули его вампирские клыки. А потом это лицо исчезло, и снова темен и пуст казался капюшон. И тут прошептал из него холодный и потусторонний голос, не принадлежащий человеку:

– Все эти лица не оставляют тебя равнодушным, друг мой. Мне известно все, что способно тебя напугать.

Тут темная фигура выпрямилась и нависла передо мной, вытянутая и набухшая. Только смерть и безжизненность источала она. Потом ее правая рука взметнулась вверх и провела ладонью с длинными кривыми пальцами, похожими на спрута, над моим лицом. И я почувствовал, что ко мне вернулся дар речи.

– Кто вы? – хрипло и почти беззвучно выдохнул я.

Некоторое время фигура молчала, но потом резкий и леденящий слух смешок изошел из капюшона. Я опять на миг дернулся, но снова перестал ощущать тело.

– Вы меня поражаете своей идентичностью каждый раз – медленно прошептал голос – в этом безумном мире существует столько вопросов, и столько более насущных должны бы беспокоить вас. Но каждый новый выбирает только этот. Только я интересую всех вас, кто я?

Тут фигура снова наклонилась к моему лицу.

– Я твой самый мучительный страх, который когда-либо не давал тебе спать. Я твой самый главный враг, который мешал тебе спокойно жить. Я – все твои беды и несчастья. Я – холод и безнадежность. Я – твоя смерть. Губитель душ к вашим услугам.

Тут холодный и безжизненный голос стал становиться все более яростным и быстрым.

– Ну, скажи мне – требовательно прохолодил он – скажи! Скажи, о чем ты теперь мечтаешь?! О том, чтобы появился твой любимый герой, и спас тебя? Давай-ка подумаем! Может это будет... Мальчик, который выжил? Или терминатор в роли Шварцнегера?! Или суровый Максим Калинин, лидер карательной группы МЕЧ?! Или дракон? Или зомби? Или человек-паук? А может, просто волшебник в голубом вертолете?

Настала пауза, и молчание длилось долго. Мантия фигуры колыхалась от ветра, которого я не ощущал. И ее полы взметались вверх и как щупальца шевелились в разные стороны. Безликий капюшон все смотрел и смотрел на меня, и казалось, что пожирает взглядом. А я только дышал и смотрел на него. Мыслей не было в голове, слова не шли на ум. Только понимание того, что конец уже близко. Скоро все закончится.

– Мечты, мечты и мечты – снова проговорил он – вы все только это и умеете. Сколько было других, до тебя, но у каждого одно и то же. Причем, что самое поразительное – все вы единогласно считаете, что кроме вас, таких больше нет! Что каждый из вас единственный и неповторимый, но не представляете, насколько вы все похожи друг на друга. Надеетесь, мечтаете и горюете о прошлом, которое ушло безвозвратно. Жалеете свое одиночество. Жалеете, что нет подходящих друзей, которых даже не пытались искать. Все ваши ошибки и невзгоды, которые не вернуть. И ни малейшей мысли о том, как бы устроить жизнь самому, как бы добиться чего-то своими руками. Сделал ли ты что-то в этой никчемной жизни? Стремился ли ты к чему-то? Ах да! Конечно, стремился! Единственное стремление поскорее вернуться на дачу, где можно отдыхать и ничего не делать! И даже там бессилен и слаб. Даже там только одни мечты. Ах, боже мой! – иронично и задушевно воскликнул голос – Ах, Маша, любовь моя! Не бросай меня, вернись ко мне!

– Что ты с ней сделал? – в отчаянии вырвалось у меня.

– Что я сделал? – переспросил в недоумении голос из капюшона – что Я сделал?! Ты что, так до сих пор ничего и не понял? Наивный глупец... Иллюзии, которые ты видел, как приехал сюда. Иллюзии и материальные сны... Нету никакой Маши! Нет никакого ресторана, нет парка и нет друзей! Иллюзии – повторил Губитель Душ – иллюзии, воплощенные в жизнь мною.

– Что? – спросил я беззвучно – этого не могло быть...

– А этого и не было! – пробасил он – не было ничего того, что ты принимал за реальную жизнь! Все это было уловкой для тебя. Все было слишком просто, чтобы заманить тебя. Слишком просто. Сколько веков я уже забрал подобных тебе. Слабых людей, не могущих устроить себе жизнь, и только живущих в своих сказочных фантазиях. И все вы одинаково ловитесь на мою наживку, не задумываясь ни на секунду, что все это странно и не похоже на правду. Неужели, ты думал, что у тебя просто так появятся трое друзей? Неужели, ты поверил в существование параллельного прошлого, которое забыл? Откуда могла бы взяться любимая девушка, по имени Маша? Откуда мог взяться чудесный ресторан на гнилом и заброшенном дебаркадере? А зачем об этом думать? – усмехнулся Губитель – разве это главное? Пускай все будет так, как стало, просто будем веселиться и жить в свое удовольствие. И ни одной попытки выяснить, как все-таки так получилось! Жизнь твоя не научила тебя тому, что за все приходится платить. И каждый, попавшийся на мои соблазнительные ловушки платит своей душой.