Текст книги "Время вскрывает карты (СИ)"

Автор книги: Владислав Браун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

         – Да, вы знаете, кто я!? – кричал он, на этот раз угрожая.

         Он послышал, как кто-то хмыкнул. Кто-то смеется с его слов.

         – О, я-то знаю, кто ты, червяк. Но вопрос в том, знаешь ли ты, кто я! – медленно и очень угрожающе произнес похититель.

         Он дальше продолжал вырываться. Похититель смеялся. Так продолжалось минут двадцать.

         Потом похититель подошел к Мамонтову и снял повязку с глаз Анатолия Павловича.

         – Вы кто?! – закричал Мамонтов, вглядываясь в лицо похитителя.

         – Твоя смерть, – совершенно серьезно ответил похититель.

         – Чего вы хотите? – спросил Анатолий Павлович.

         – Что б вы не лезли, куда вас не просят! – угрожающе сказал похититель. – Пути обратно нет. Вы умрете прямо сейчас.

         Похититель взял со стола нож и подошел к Мамонтову. Тот испуганно дернулся.

         И что? Это конец? Прямо сейчас он умрет?

         Похититель резко вонзил нож в живот Мамонтова, а потом ударил его по лицу кулаком.

* * *

         Эрик Вельнштейн шел, оглядываясь. Было темно. В целом на улице было еще не очень темно, но в том переулке было темно потому, что там не было ни единого фонаря. Оглядывался он всегда, когда шел. Особенно с тех пор, как стал работать на Секретную Службу Германии и стал подчиняться Третьему рейху.

         Сзади стал приближаться какой-то силуэт. Из-за темноты он не мог разглядеть, кто это. Зачем-то он ускорил шаг. Силуэт стремительно приближался – наверное, он бежал.

         Эрик мог думать лишь о семье. Только о том, как Генри вернется домой и все будет, как прежде. Именно об этом мечтал доктор Вельнштейн.

         Сзади появилась рука, в руке был нож. В несколько мгновений нож вонзился в сердце доктора. Потом, так же резко нож вытащили, и Эрик упал на землю. Смутно, но он увидел того, кто его убил. Это был Август Клаз.

         – За что? – тихо прошептал Эрик.

         – За предательство, – нагло и самодовольно ответил Август.

         Потом глаза Эрика закрылись, а доктор Клаз ушел.

         Тело Эрика Вельнштейна обнаружила женщина, выгуливавшая собаку. К утру трупа уже не было.

         Стук в дверь. Когда в дверь застучали, у Гертруды сильно заболело сердце. Появилось чувство чего-то ужасного. Она открыла дверь. На пороге стоял Стефан Вендер.

         – Стефан, здравствуйте. А Эрик не приходил домой, – проговорила Гертруда.

         Стефан вошел в квартиру, но оставался в прихожей. Но его выражению лица было ясно, что он принес очень плохие новости. Вот только какие, Гертруда пока не знала.

        – Гертруда, дорогая, я вам должен сказать нечто крайне неприятное, – с досадой проговорил Стефан.

Гертруда села на диван в гостиной. Стефан тоже вошел в гостиную, но никуда не садился.

– Стефан, присаживайся, – предложила Гертруда.

Она уже была перепугана.

– Гертруда, тут такое дело... Эрик... он...

– Что с Эриком?

– Он умер, – тихо, почти шепотом пробормотал Стефан.

– Опять? Как в прошлый раз?

– Нет, Гертруда. Так, как он умер, можно умереть только один раз. Он действительно умер.

– Как?

– Как он умер?

– Да.

– Кто-то зарезал. Он шел домой, а кто-то в темном переулке зарезал.

– И кто это был?

– Я пока не знаю, но выясню. Обещаю.

         Она смотрела в одном направлении. Слов у нее не было. Да, и что тут можно говорить? Разве что-то изменится, если она заговорит? Словами ничего не изменить. Но она поняла, кто мог убить ее мужа.

         – Стефан, ты можешь меня провести в вашу лабораторию? – спросила Гертруда с надеждой.

         – Если очень сильно надо, то смогу. А зачем тебе? – ответил Стефан.

         Она встала с дивана и подошла к окну.

         – Проведешь? – загадочно спросила Гертруда.

         – Проведу, – ответил Стефан.

         В этот же день Стефан повел Гертруду в лабораторию. Он представил ее психиатром для общения с сотрудниками.

         В первую очередь Гертруда пожелала поговорить с доктором Августом Клазом.

         Они сидели в старых креслах и смотрели друг на друга с искренней неприязнью. Сидели они в кабинете Стефана.

         – Ну, что? Так и будете на меня смотреть? – спросил ехидно Август. – Если так хотите на меня посмотреть, тогда давайте после работы встретимся.

         – Я замужем.

         – Насколько я знаю, вы вдова.

         – Я по-прежнему люблю своего мужа, пусть он и умер. И не собираюсь крутить роман с таким идиотом, как вы!

  – Выбирайте слова. Кто знает, что может случиться с вашим ребенком из-за ваших оскорблений.

         – При чем здесь мой сын?! Это ты его похитил?!

         – По легче. Не надо волноваться. Генри в безопасности. Ему ничего не угрожает. По крайне мере, пока ничего не угрожает.

         – Это вы убили моего мужа? – уже сдерживая слезы, спросила Гертруда.

         – Да, я. И что из этого? Какая тебе разница?  Все равно ты будешь работать на меня, – гордо проговорил Август.

         – Что мне делать? – смирилась Гертруда.

* * *

         – Меня зовут Арн Риппар. Впрочем, вы итак это уже знаете. Верно? – пробормотал похититель.

         – Так это вы заставили Веру Роянскую приготовить вам препарат! – догадался Анатолий Павлович.

         – Я никого не заставлял! Впрочем, это уже не важно, – махнул рукой Арн.

         – Почему?

         Мамонтов уже был развязан и сидел на диване, рядом с Арном.

         – Потому что ее нигде нет. Она сбежала.

         – Нет, нет, нет! Не может быть! – переполошился Мамонтов.

         – Такая же и у меня реакция сейчас. Когда я вернусь в офис, меня сразу убьют!

         – У меня та же история.

         Они молчали где-то полчаса. Оба прощались с жизнью.

         – Надо бежать! – вдруг воскликнул Мамонтов.

– Надо бежать! – вдруг воскликнул Мамонтов.

– Куда? Нас из-под земли достанут! – возразил Арн.

Мамонтов почесал правую щеку.

– А, что, если  мы умрем? – предположил Анатолий Павлович.

– Тогда, может быть, от нас отстанут, – ответил Арн. – Но тогда какая разница,  ли они убьют тебя, или ты сам себя убьешь?

– Для них мы умрем, а по настоящему мы останемся живы.

– Как нам инсценировать свою смерть! Нужны трупы! Наши трупы! Или...

         – Вот именно.

– Ты предлагаешь поджечь эту квартиру, оставить свои вещи здесь, а самим уйти?

– Именно. Но есть одно "но".

– Опять же нужны трупы. Не обязательно наши, но трупы.

– Да. Это проблема. Где нам взять трупы?

И снова повисло молчание. На этот вопрос ни у кого из них двоих не было ответа.

– Хорошо, что немецкий хорошо знаешь. Я кое-что придумал, – пробормотал Арн.

         – Что?

– Потом расскажу. Итак, сейчас едешь в Москву  с теми же документами, что и приезжал. Там, возле того детского дома, где работала Роянская, встречаема завтра в три часа дня. Я расскажу тебе про свой план. Договорились?

– Хорошо.

Москва, СССР

Двадцать четвертое августа. Три часа дня. Анатолий Павлович Мамонтов стоит на крыльце детского дома, где они с Арном Риппаром договаривались о встрече.

Мамонтов здесь, а вот Арн, видимо, не пришел.

Он простоял три часа, но никого не было. Он только собрался выходить, как вдруг из здания вышла молодая девушка и протянув руку с каким-то конвертом, спросила:

– Вы Мамонтов?

Какой-то детский ее голос заставил его улыбнуться.

– Да, я.

Он взял конверт. Она опять вошла в здание.

Анатолий Павлович вскрыл конверт. Там было письмо от Арна.

"Анатолий Павлович, когда ты будешь читать эти строки, я уже буду мертв. Всю жизнь я был наивным дураком, думал, что в Секретной Службе пытаются предотвратить войны. Но я ошибался. Боже, как я ошибался! Меня уже почти поглотила эта жизнь ради исполнения воли Гитлера! Я не могу так больше! Я хочу освободиться! Я ошибался, они мне наврали, что они пытаются предотвратить войны! Они и развязывают войны! И вот, тем, что я не стал искать Веру Роянскую, я отомстил им за лож! Всем отомстил! Всем, кто хотя бы думал о процветании Третьего рейха! Ведь теперь проигрыш Германии еще не в начавшейся войне очевиден. Но это еще не все. Ты должен жить, чтобы предотвратить грядущий хаос! Мир висит на волоске! Скоро Третий рейх станет самым могущественны государством! Если все получится, то Третьему рейху будет принадлежать не только СССР, но и некоторая часть Европы! Ты должен предотвратить это!

Вместо твоего тела я забрал тело какого-то бомжа из подвала.

Нацисты во всю занимаются созданием атомной бомбы. Спаси всех. Арн".

* * *

Вера вышла из жилого дома и, оглядываясь, пошла в сторону магазина. Двадцать пятое августа.

Она боялась, но стояла на своем. В конце концов, если она и даст сейчас препарат, то уже все равно поздно. Что бы препарат заработал нужна неделя. Если оживлять кого-то, то лекарство действует в течении трех-пяти часов, а если бессмертие пытаться достичь, то нужна неделя. Как только человеку сделают укол, он отключается. Умирает. Но лишь на неделю. Через пять-семь дней человек просыпается. После укола у подопытного развивается иммунитет на самые разные болезни, включая онкологию!

Единственное, чего она не хотела, чтобы ее нашли.

На крыльце магазина стояла огромная толпа. Это была очередь. Она стала в конец и начала прислушиваться к людским разговорам.

– У меня дочка в этом магазине работает, она мне сказала, что сюда хлеб привезли! Представляешь? И сахар еще к вечеру должны привезти! – послышался женский голос.

– Ой, неужели! Сахар привезли! Я-то думала, что уже и не попробую его на своем веку! – послышался второй голос.

– Не правильно это! Ей, значит, дочка сказала, что хлеб с сахаром будет, она и прибежала первее всех! Она, значит, сахар-то успеет купить! У меня пятеро детей, а они даже вкуса сахара не знают! – возмущенно кричал третий, мужской голос.

         – Слушай! Фомич! Ты чего возмущаешься! – послышался возмущенный первый голос. – Я всем говорила. К тебе первее прибежала, чем к остальным! Кто ж тебе виноват, что ты пришел сюда поздно! Не Константиновна виновата, а ты сам! Слыш, Фомич?!

         – Мария, не надо кричать на него. У него сердце слабое, – послышался второй голос.

         – Ой! А у нас сердце не слабое! – воскликнула Мария.

         Дальше была тишина. Из магазина кто-то вышел, и Фомич пулей влетел в магазин. Это была очередь Марии.

         – Ха! Видали?! Вот вам и сердце слабое! Бегает быстрее моего сына! – возмутилась, размахивая руками, Мария.

         Вера стояла и улыбалась.

         … Неужели, я такой же буду, думала она. Нет, я не буду такой. Я уколола себе этот препарат и постарею не скоро. Точно, не в этом веке.

         Вдруг за руку ее кто-то дернул. Она попыталась повернуться, но передумала. Этот кто-то шепотом пробормотал на ухо:

         – Не поворачивайтесь. Вот я и нашел вас, Вера Андреевна.

         Она немного повернула голову и тоже прошептала в ответ:

         – Кто вы? Что вам от меня надо?

         – После магазина придите к себе домой, я скажу, кто я и мы поговорим о кое-чем важном.

В очереди она простояла еще два с половиной часа. Потом, вместе с пакетом, она поспешила на вокзал. Этот тип, кем бы он ни был, сидит в ее квартире. Нельзя туда идти. Нужно срочно уходить! Нужно покупать билеты на ближайший поезд и уезжать отсюда! Уезжать и больше не возвращаться!

Она, почти бегом, добралась до вокзала. Людей там было много. Хорошо, можно затеряться в толпе и ее никто не заметит!

В кассу, за билетами тоже была очередь. Не такая большая, конечно, как в магазин, но и не маленькая.

         Вдруг ее опять кто-то схватил сзади за правую руку.

         – Ой, ой, ой. Я знал, что вы именно сюда и пойдете.

         – Послушайте, что вы от меня хотите? – возмутилась Вера.

         – Всего лишь поговорить. Я знаю про вашу тайну. Я не собираюсь вас убивать или разглашать ваши тайны.

– О чем вы так хотите поговорить? Препарата нет.

         – Я знаю, что вы его приняли. Мне не нужен ваш препарат. Это в ваших интересах.

Вера приняла очень странное для себя решение – она решила поговорить с этим типом. Она не чувствовала опасности от него. Ей хотелось ему довериться. Она вышла из очереди и пошла за ним. Он был в деловом костюме и зимних перчатках.

Когда они пришли в сквер и сели на скамейку, он повернулся к ней лицом и она его узнала. Это был Анатолий Павлович Мамонтов.

– Вы?! – удивилась Вера.

– Да, я, – спокойно ответил Мамонтов.

– О чем вы хотите поговорить? – спокойно спросила Вера.

– Вера Андреевна, я скрываюсь, как и вы. Меня считают умершим. Арн Риппар погиб, защищая меня и вас. А еще он предупредил меня кое-о-чем страшном, что может случиться очень скоро. Он попросил, чтобы я предотвратил это.

Она отвернулась от него.

– Так, в чем дело?

– Все не так просто. Мне нужна помощь, один я не справлюсь. У меня есть план. Но чтобы спасти пол Европы мне нужна вы. Я умоляю вас! Пожалуйста! помогите мне! – просил Анатолий Павлович.

Вера смотрела в небо, а когда лн перестал говорить, стала смотреть на него и произнесла:

– Хорошо. Но я соглашаюсь не ради спасения, а ради приключения.

– Благодарю вас! Вас ждут интересные приключения!

– Для начала я хочу выслушать ваш план. Или у вас его нет?!

– Есть, конечно!

– Так, изложите мне его.

– У меня есть друг, в нашей Секретной Службе, его зовут Виктор...

– Меня не интересует, как его зовут.

– Друг. Так. Он сделал снотворное, которое вырубит всех, на кого им брызнешь. Спать они будут в течении десяти-пятнадцати часов. За это время мы успеем уничтожить всякое упоминание об Урановом проекте.

– А зачем я?

– Видите ли, нам нужен кто-то, кого пустят внутрь базы, где создают атомную бомбу.

– Так, в чем проблема? Отправьте своего друга.

         – Он работник советской лаборатории, а база в Германии. Вы приедете, якобы сдаваться, а на самом деле распространяешь это снотворное.

         Вера посмотрела на него, словно он сказал ей что-то ужасное и невыполнимое. Хотя, ее план и был для нее ужасным и невыполнимым. Ведь получается, что она должна идти к тем, кто хочет ее смерти.

         – Мне не нравится ваш план! Да, и дурацкий он какой-то, – высказалась Вера.

         Он удивленно посмотрел на нее.

         – Почему он дурацкий?

         – Много вопросов.

         – И каких  же, например?

         – Например, зачем нацистам вести меня-предательницу на сверхсекретный объект?

         – Вы скажете, что уран плохо влияет на ваш препарат. Что из-за урана могут появиться ужасные побочные эффекты, – предложил Мамонтов.

– Ну, это же бред! – засмеялась Вера. – Они сразу все поймут!

         – Тогда импровизируйте.

         – Нет! Я хочу идти на смерть с планом. Хоть и никчемным, но планом. Продуманным планом, а не придуманным за пять минут!

         Он улыбнулся.

         – И что вы предлагаете?

         – Придумать план вмести.

         Он опять улыбнулся.

         – И что же вы предлагаете? – поинтересовался Анатолий Павлович.

         – Надо подумать.

         Думали они около часа. Идеи у них обоих были ода лучше другой. Потом вдруг Анатолий Павлович взбесившись, воскликнул:

         – У нас мало времени! Счет идет на часы!

         – Сомневаюсь.

         – Чего?

         – Потому что бомбу, да еще и атомную, лучше использовать в разгар или в самом начале войны. Арн Риппар говорил, что войну Гитлер планирует начать в сентябре. У нас еще есть немного времени.

         Он поразмышлял и одобрительно покивал головой.

         – Ну, тогда у нас в запасе пять-семь дней. Нам нужно что-то предпринять до начала войны, – проговорил Мамонтов.

         Она заулыбалась.

– Что, если я предложу свой план?

– И какой же?

– Пока я работала на Третий рейх я познакомилась с прекрасным человеком по имени Эрик.

– Это же мой информатор! – воскликнул Анатолий Павлович.

– Я в курсе. Он все сказал мне, он доверенное лицо всего немецкого правительства. Его не задумываясь отпустят на секретную базу! Я должна связаться с ним.

– И как Вы с ним свяжетесь? Что будет дальше?

– Дальше он воспользуется вашим планом.

Берлин, Германия

Она ненавидела себя за то, что согласилась помогать Августу. Она хотела убить его. Она уже много ночей видела один и тот же сон, в нем она убивает Августа, и как он убивает Эрика. Пропажа Генри, смерть Эрика окончательно ее сломали. Она уже не была такой как была прежде. Раньше она была жизнерадостной и счастливой, она очень сильно любила жизнь.  Когда начинались разговоры о смерти она с ужасом в глазах начинала рыдать. Она очень сильно боялась смерти, и успокоить ее могли только слова:

– Любимая, все будет хорошо!

Только ему она верила, когда он говорил, что все будет хорошо. Впрочем, она верила всему, что он говорил. Для нее он был ангелом во плоти. Наверное, за всю жизнь он так   не понял полностью, на сколько она его любит. Он тоже ее очень сильно любил, но она любит его безгранично. Она и не хотела представлять жизни без него.

Она прошла возле стола своего покойного мужа и зарыдала.

– Не реви! Ненавижу, когда ты ревешь! – гадким голосом прокричал Август Клаз. – Не прикидывайся, что ты его любила!

Она еще сильнее зарыдала.

– Не реви! Ты не любила его! Ты вообще не способна никого любить!

Она ушла. Забежав в кабинет Стефана, она села на старое кресло и продолжила рыдать.

Стефан, который сидел за своим столом посмотрел на Гертруду и заботливо поинтересовался:

– Гертруда, что-то случилось?

Она уж было хотела ответить: "Да! Август Клаз случился! Это он убил Эрика! Он убил моего мужа!" Но сказала:

– Да, случилось. У меня умер муж.

– Будь сильной. Я знаю, ты сильная.

Она встала с кресла, вытирая слезы рукавом.

Он вышел из стола и подбежал к ней.

– Ты справишься, – пробормотал он ей на ухо.

Она выбежала на улицу. На душе был камень, который не давал ей нормально вздохнуть.

Единственный человек, который по-настоящему добр к ней, и ему она не может рассказать о своих проблемах. Стефану это не нужно. Ему надо думать не о чужих проблемах, а о собственной жизни. Ему просто на просто не нужны ее проблемы. Она не хотела ему рассказывать про Августа Клаза потому, что не хотела его грузить проблемами. Ни к чему ему эти проблемы.

И вдруг она задумалась о любви. Почему любовь называют прекрасным чувством? Из-за любви чаще всего люди страдают, а лишь потом обретают то прекрасное чувство. Но сколько мучений приходится вытерпеть! Это как играть в покер, поначалу проигрываешь огромные суммы, а когда выигрываешь, чувствует счастье. Но мало кто понимает, что перед этой победой было множество крупных поражений. Та же история и с любовью.

На улице она прошла немного вдоль дороги. Начинало темнеть. Закат нагонял тоску и усиливал чувство собственного бессилия. Хотелось упасть с моста.

– Вон! Это она! – послышался женский голос сзади.

Гертруда зачем-то оглянулась и увидела мужчину с женщиной. Они красиво смотрелись вмести, и выглядели как влюбленная пара. Гертруда даже улыбнулась.

Они быстро подошли к ней. Это были Вера Роянская и Анатолий Мамонтов. Гертруда испуганно отошла назад и ударилась спиной о перила моста. Но боли от удара она не почувствовала.

– Что вам надо? Кто вы? – испугалась Гертруда.

– Меня зовут Вера Андреевна Роянская, а это Анатолий Павлович Мамонтов, – представилась Вера.

– И что вам надо? Вы от Августа Клаза? – занервничала Гертруда. У нее даже глаз сильно задергался.

– Нет... – ответила Вера.

– А кто такой Август Клаз? – перебил Веру Анатолий Павлович.

– Это коллега Эрика, – ответила Вера.

– О! Может, этот Август Клаз поможет нам?

– Ха! Скорее рак на горе свиснет! – воскликнула Вера. – Молчите, говорить буду я.

– Кто вы? – побледнев от страха, повторила свой вопрос Гертруда дрожащим голосом.

– Не бойтесь нас, – четко сказал Мамонтов.

– Мы бы хотели поговорить с вами у вас дома, – проговорила Вера.

– Пойдемте, – пробормотала Гертруда и повела их к себе домой.

Дома у Гертруды был беспорядок. Она пригласила гостей в гостиную. Это была самая "чистая" комната из всех в квартире Гертруды Вельнштейн.

         Они сели на диван. Вера сразу решила заговорить о том, о чем хотели поговорить. Времени мало. Очень мало.

         – Гертруда, мне нелегко это говорить… – начала Вера, – мне сказали, что ваш муж… он… погиб.

         Гертруда закрыла рукой лицо.

         – Пожалуйста, не волнуйтесь, – попросил Анатолий Павлович.

         – Что вы хотели от Эрика? – подавляя слезы, спросила Гертруда.

         Вера глубоко вздохнула.

         – Гертруда, у нас очень серьезный разговор. Понимаю, это нелегко, но вы должны забыть о своем горе. Забудьте, хотя бы на время нашего разговора, – попросила Вера.

         Гертруда встала с дивана и села в кресло, которое стояло напротив дивана.

         – Хорошо. Говорите, – выговорила она.

         – Мы хотим узнать для начала, как умер ваш муж? – спросил Мамонтов.

         – Его убили.

         – И кто его убил? – поинтересовалась Вера.

         – Его коллега. Август Клаз.

         – Зачем?

– Потому что Эрик нарушил свою клятву. Когда его только взяли в эту дурацкую Секретную Службу, они инсценировали его смерть. Спектакль с его смертью был для его близких – для меня и нашего сына. Но он не смог забыть о нас, и мы встречались тайно. Ну, этот идиот узнал про наши встречи и решил эту проблему по-своему.

         – Ужас какой. А вы работаете  Секретной Службе? – спросила Вера.

         – Временно.

         – А они вам доверяют?

         – Да.

         – Кем вы работаете?

         – Психиатром.

         – А зачем психиатр в Секретной Службе?

         – Стефан сказал, что я нужна для того, что бы следить за психическим состоянием работников. Короче, я слежу – не сошел ли кто с ума, – объяснила Гертруда.

         – А кто такой Стефан?

         – Мой начальник.

         – Гертруда, то, что мы сейчас, скажем, покажется вам безумием, но это правда, – пробормотал Анатолий Павлович.

         – Третий рейх работает над созданием атомной бомбы. Наш друг работал на Секретную Службу Германии, и он нам сообщил, что о том, что Третий рейх создает атомную бомбу. Мы должны не дать им завершить эту бомбу. Ведь если они закончат бомбу, то СССР исчезнет. Будет лишь Третий рейх. И это станет лишь началом хаоса. Нельзя подумать, что они остановятся на завоевании Советского Союза. Сначала, они этим же образом завоюют всю Европу, потом перейдут на Азию, а потом на США. Третий рейх будет занимать всю Землю. И сейчас мы хотим остановить этот хаос. Пока еще мы сможем разрушить планы нацистов. Но нам нужен кто-то, кого впустят на базу, где работают над Урановым проектом, – рассказала Вера.

         Гертруда внимательно слушала, а потом почесала руку.

         – Меня впустят. У вас уже есть план? – ответила дрожащим голосом Гертруда.

         Они рассказали ей тот план, только вместо Эрика Вельнштейна они поставили Гертруду Вельнштейн.

         А Гертруда отреагировала спокойно и только спросила:

         – Когда планируем воплотить идею в жизнь?

         – Не скоро. Нам нужно все хорошенько обдумать, – ответил Анатолий Павлович.

         Гертруда очень хотела отомстить всему правительству Германии за смерть ее мужа. В ее голове была лишь месть. Она мечтала о мести.

1940 ГОД

Мотивы. Все они втроем задумались о мотивах. Ради чего это все?

         Вера Андреевна Роянская делает это исключительно ради интересного приключения. Что бы скоротать время. Анатолий Павлович Мамонтов делает это ради спасения? Нет. Основной мотив не спасение. А что тогда? Месть? Тоже, нет. Что тогда? Или, все-таки это месть? Да, месть. Еще Гертруда, у нее тоже месть. Так, что получатся, мотив – не спасения сотни миллиардов жизней, а месть! Разве, так можно?

         1940 год. Они все уже до мельчайших деталей продумали этот план. Сейчас они готовы действовать…

Берлин, Германия

Мир стоит на пороге хаоса. Грядет смерть миллиардов людей. Не будет пощады ни для кого. Только для тех, кто согласиться работать на Третий рейх. Надо заметить, что немало народа присоединилось к нацистам для того, чтобы их пощадили. Вот только щадить их никто не собирался.

         Стефан Вендер всю жизнь боялся пойти против немецкого правительства. Но когда Гертруда Вельнштейн рассказала ему об Урановом проекте он в ужасе попытался сбежать. Но сбежать ему никто не дал. Его убили в ту же ночь, когда он попытался сбежать!

         На его похоронах Август Клаз высокомерно сказал:

         – Предателям нет прощения! Предатели достойны только мучительной смерти!

         А Гертруда, Вера и Анатолий поняли, что им больше никто не поможет. Они одни. И после смерти Стефана они всерьез задумались о том, смогут ли они втроем спасти столько жизней?! Против них сотни людей с оружием и подготовкой! А они одни, без оружия и подготовки. Мамонтов один не выстоит против целой армии нацистов. Но сдаваться они не собирались.

         Я лучше умру, сражаясь, чем умру бездействуя, думали они.

И вот, в очередной раз они собрались в квартире Гертруды Вельнштейн, в очередной раз обговорили план и окончательно все обдумали. Они боялись опоздать, ведь уже почти год идет Вторая мировая война. Недавно Гертруда узнала, когда нацисты собираются взорвать бомбу. До этого дня осталось трое суток.

– Когда осуществляем план? – спросила Вера.

– Он не готов. Много пробелов, – затревожился Анатолий Павлович.

– Анатолий, вы просто боитесь, это нормально, – констатировала Гертруда.

         – Ну, так, когда? – переспросила Вера, немного нервничая.

         Гертруда пожала плечами, а Анатолий Павлович вопросительно дернул головой, как бы ни зная, о чем речь.

         Вера тоже боялась, но не так, как Мамонтов. Она вообще его не понимала. Он их всех собрал для предотвращения хаоса, а когда пришло время действовать, он прячет голову в песок. Вере его поведения было не понятно и слегка даже раздражало.

         Собрал всех, будь добр, спрячь свои страхи и веди нас всех к победе, думала Вера.

         – Завтра, – вдруг проговорил Анатолий Павлович.

         Вера даже удивилась.

         – А зачем ждать до завтра? Можно пойти сегодня ночью, – возразила Гертруда.

         – Нельзя сегодня, – резко возразил Мамонтов.

         – Почему? – не поняла Гертруда.

         Мамонтов тяжело вздохнул.

         – Потому что нам нужно еще раз тщательно все обдумать, – ответил он.

         – Разве мы не хорошо все обдумали? – усмехнулась Гертруда.

Вдруг Гертруда снова задумалась о мотивах. Почему именно о мотивах, и почему именно сейчас, она решительно не понимала. Но, ничего не придумав, она решила делать, как ей скажут. Лучше держаться в тени, ведь она никогда не проникала на секретные объекты.

* * *

Гертруда нерешительно шла за охранником той самой секретной базы, где ученые усердно работают над созданием атомной бомбы.

О том, что ее попросит пойти туда сам Август Клаз, она не могла и подумать. Правда, пошла она вместе с ним, но эту проблему она уже решила – испытала на нем это снотворное. Действует оно мгновенно. Сейчас ее задача – пройти до архива Уранового проекта и усыпить всех на пути в архив, лаборатории и производство. Потом пойдут Вера и Анатолий. Они со своим оружием выманят информацию у одного из сотрудников лаборатории. Сначала они уничтожат производство и лаборатории, потом уничтожат и архивы. Дальше будет работа советской власти. Всех, кто работал над Урановым проектом, безусловно, ждет смертная казнь.

Так все и случилось. Единственное, что пошло не так, это то, что Август Клаз каким-то образом смог проснуться раньше времени. Он достал нож и схватив Гертруду на шею и приставив нож к ее сердцу, закричал:

– Предательница! Ты будешь гореть в аду вмести со своим муженьком-предателем!

Но она вспомнила про пистолет, который был у нее. Она с трудом его достала и выстрелила в упор прямо в сердце Августа Клаза. Он умер моментально.

Генри лежал на кровати, связанный. Судя по всему, он был в какой-то лаборатории. Возле стола стоял стол, на нем было очень много разных шприцов. Генри открыд глаза, попытался освободиться от веревок, но не получалось.

Дверь резко открылась и в эту странную комнату вошел Виктор Александрович Вероломов.

Он закрыл за собой дверь и подошел к столу со словами:

– Не пытайся выбраться. Мы жертвуем твою жизнь ради благого дела – победы Третьего рейха.

Он открыл толстую тетрадь и записал туда:

"Проект "Сверхчеловек", опыт номер 217, подопытный Генри Вельнштейн, 13 лет".

– Будем, надеется, что все получится.

Он взял шприц и поднес к вене на его правой руке.

         Генри испуганно задергался.

         – Лежи тихо! – приказал Виктор.

         Но Генри ничего не хотел слышать.

Было слишком страшно, и он не владел собой. Страх был таким сильным, что невозможно было думать, только о смерти. А о чем еще можно думать ы такие моменты. Только о смерти и можно думать.

Дверь очень резко распахнулась. На пороге стояла Гертруда, только Генри ее не узнал. У нее в руках был пистолет.

– Бросьте шприц! – приказала она Виктору Вероломову.

Тот усмехнулся.

– С какой это радости? – нагло ответил он. – Кто вы такая, чтобы приказывать мне что-то?

– У меня есть пистолет, а у вас его нет. Лучше бы вам меня слушать.

– А то что? Вы не выстрелите при своем сыне. Вы слишком правильная!

– Вас ждет та же учесть, что и постигла Августа Клаза.

– Ой, не угрожайте. У вас плохо получается. Сомневаюсь, что это вы его убили!

Тут она просто нажала на курок. Не думая, безо всяких колебаний. Просто выстрелила. Он упал на стол, а потом на пол. Она подошла к его телу.

– Теперь не сомневаешься?

Она бросила пистолет возле него, а потом принялась развязывать Генри.

– Кто вы? – спросил Генри, немного испуганно.

* * *

– Скорее всего, потеря памяти из-за  экспериментальных препаратов, которые ему кололи, – уверенно проговорила Вера Роянская.

Гертруда заплакала. Ей было больно осознавать, что ее сына использовали как подопытного кролика.

– Гертруда, вы должны радоваться, что проблемы только с памятью. Тем более, эти проблемы в течении одного года должны разрешиться.

– Он все вспомнит? – ожила Гертруда.

– Да. Именно.

Она встала и помчалась в комнату Генри.

Анатолий Павлович Мамонтов, который ходил в магазин, подошел к Вере, которая сидела в гостиной на диване и сказал:

– Ты ей сказала?

– Кому? Что?

– Гертруде, про то, что ты отдала свой оживляющий препарат не своему сыну, а Генри.

– Нет. И ты ей не говори.

– Почему?

– Ты не представляешь, как трудно жить, зная, что твой ребенок умер в детстве.

– Но, ты-то пережила. Ты заслуживаешь этого.

– Нет. За эти десять лет я нашла новый смысл жизни. Даже не за семь лет, а за последние полтора года. Я нашла новую точку отправления жизни.

– Что это значит?

– То, что я начну новую жизнь. Жизнь, в которой не будет правительства, опытов над людьми, медицины. Будет только семья.