Текст книги "Человек на краю улицы (СИ)"

Автор книги: Владислав Шамрай

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

 ЧЕЛОВЕК НА КРАЮ УЛИЦЫ

   Улицы города. Совершенно обособленные части, живущие своей жизнью. У них другое мироустройство, другая биология. Если в городе жизнь идет в центре, постепенно затухая и скучнея к периферии, то улицы обладают особой метаморфозой. Посредине – движущаяся, но мертвая, механическая часть. Пусть вас не обманывает ее кинетика – в ней интеллект только в светофорных столбах. Их подмигивание наполняет бинарным кодом передвижения имени мистера Броуна, создавая видимость порядка. Но вся основная жизнь начинается ближе к краям. Судьбы, рождения и встречи. Домой – из дому, в офис или на погост. И вроде хаос, и вроде нету регулировщика, но кто скажет, что здесь все не так подвижно, как в центре? Только эта подвижность совсем не предсказуема и ее следствие теряется во времени, порой совершенно забывая о причине. Так вот, на одной такой маленькой улице, в одном маленьком городе стоял человек. Бочком возле свежевыбеленной стены магазина, в красной рубахе и брюках с отливом. И день был такой теплый. По-моему, суббота. Я заметил его три дня назад возвращаясь с работы. Сначала не придал этому значения. Ну человек, ну стоит. Может автобус ждет или вышел из дому и потерялся. Но и на следующий день он здесь. Стоит без движения и пристально смотрит на меня. И вот сегодня я остановился по другую сторону улицы, собираясь дождаться куда незнакомец пойдет. Два часа мы простояли глядя друг на друга. Может галлюцинация? Но вроде дышит и кашлянул пару раз. Чихнул и сопля повисла. Вытер рукавом. Дальше смотрит. Может спросить кого, видят ли они его?

  – Представляешь, он был здесь и вчера, и позавчера. – знакомый голос протрубил над плечом.

   Я обернулся. Николай Семенович собственно персоной! Все такой же лысый и блестящий. Голова особой формы. Потому и кличка Фаберже. Мы работали с ним раньше в одном цехе, но беспробудный алкоголизм привел к частичному параличу правой ноги и ночному недержанию. Государство недолго думая выдало ему группу инвалидности, чтобы своим внешним видом и низкими моральными качествами он не мешал нам строить лучшее будущее. Значит не галлюцинация. Они бывают конечно групповыми, но я не думаю, что у меня и Фаберже возможен одинаковый сюжет.

  – Может депутата местный? Вроде выборы скоро. – неуверенно отозвался Фаберже. От него пахло то ли сидром, то ли просто гнилыми яблоками. Аромат медленно текущей жизни.

  Так бывает в маленьких городках. Жизнь в них напоминает лежащую вяленую скумбрию. Время идет, а с ней ничего не происходит. Ну может завоняется.

  – Нет. Я всех этих идиотов знаю. Вон Сашка Савельев тоже в депутаты полез. В прошлом году познакомился он с одной барышней. Ну и пьяный пошел к ней домой. Она стала раздеваться, а он схватил ее трусы и ходу. Она кричит: «Маньяк... полиция...». Поймали конечно мерзавца. А трусы не нашли. Он сказал, что спалил их. Они видите ли ему американский флаг напомнили. На волне этого патриотизма и на выборы пошел. Народ вроде поддерживает...

  – Да, – Фаберже вытер лицо рукой. – много их сейчас развелось. Может пророк какой? Я вот слышал, что конец мира скоро. И вроде спаситель должен появиться. Спасти нас от безденежья и пьянства.

  Фаберже достал из кармана носовой платок, напомнивший мне мешковину. Он хотел высморкаться, но, пристально рассмотрев его, с брезгливостью спрятал в карман. А руки вытер о штаны.

  – Нет, – ответил я ему уверенно. – этот вроде одет чисто и волосы пострижены и вымыты. Совсем не похож на пророка. Те вроде полоумные или обкуренные. Ты присмотрись к ним в телевизоре – зрачки как испанские оливки, рубашка навыпуск, штаны засаленные. Обязательно худые очень и бороденка жиденькая. Часто рыжая. Ты помнишь какие на иконах у пророков бороды. Да, уровень тестостерона падает, как и уровень предсказаний. Линейная зависимость. И говорят много. Непонятное все. А этот молчит. Я третий день прохожу мимо. Он все стоит и пялится.

   – Все равно неспроста он здесь, – Фаберже приглушил голос. – Мне кажется он пришел ради нас с тобой. Мы его первые увидели. А другим и дела нету. Может наконец-то повезет. Вдруг он откроет нам какую формулу вечной жизни или номер швейцарского банка где неизвестная нам троюродная тетка оставила состояние. Мне вчера такая эсэмэска пришла. Дескать деньги...адвокат... счет. Я номер паспорта и банковской карты отослал. Вдруг правда?

  Он был неплохим мужиком, но водка исказила все его черты как сквозь призму. Преломила прямоту его характера. Мать уборщица. Отец разнорабочий. С самого детства он был обречен жить и работать в этом маленьком городе. Но он был единственным кто помнил и поздравлял меня с днем рождения, искренне радовался успехам моих детей, не имея своих. Со своей Элеонорой Евлампиевной он прожил нелегкую, но, точно, честную жизнь. В горе и грушах. Даже не украли ничего. Нечего было.

  – Вот бы хоть раз повезло, – в его голосе зазвучали слезливые нотки. – Хоть бы напоследок пожить по-человечески.

  – И что бы ты сделал? – спросил я с усмешкой.

   -Я никогда не видел моря, – совсем тихо сказал Фаберже. – Да что моря, и в областной центр редко выезжал. Поехал бы на Кубу – мечта моего пионерского детства. Ну а оставшиеся деньги отдал бы тебе. Выучи своих парней. Пусть помнят дядю Колю.

  Он был действительно неплохим мужиком, хоть вместо моря и мордой в луже. Вдруг человек на другом конце улицы сначала поднял руку вверх потом указал пальцем прямо на нас.

  – Бляха, сейчас начнется! – Фаберже схватился двумя руками за голову. – Ну давай родимый! А вдруг инопланетянин? Первый контакт едрить его...

  В воздухе повисла плотная тишина. Пот градом катился по нашим спинам. Мы ждали чуда. Может единственного в нашей жизни.

  Человек вытянул из кармана баллончик краски и размашисто начал писать на белой стене. Просто огромными буквами. Закончив посмотрел на нас, вроде засмеялся и очень быстро убежал за угол. Аж пыль столбом. Мы совсем не ожидали такой прыти и стояли, разинув рты.

  – Ну что там? – Фаберже весь дрожал. – Сейчас посмотрим...

  Он достал изящный костяной с золотом театральный бинокль. Он купил его много лет тому назад, когда у Евлампиевны случился очередной выкидыш. Как потом оказалось последний. Фаберже неделю был пьяним в сиську ну и купил его очень за дорого. Почти за две зарплаты. Зачем, так и не смог объяснить. Может для этого случая.

  – Посмотри ты, у тебя зрение лучше. – он передал мне бинокль.

  Приложив его к глазам, я сфокусировал линзы. На белой стене огромными буквами было написано одно-единственное слово: «ЖОПА».

  Я передал бинокль Фаберже. Только сейчас заметил, что совсем уже повечерело. Мы простояли еще минут пять.

  – Пойду я. – уныло сказал Фаберже и опустил голову. – Леонорка борщ уже приготовила. Да и футбол скоро. Давай, до завтра...

  – До завтра. – мы пожали руки и разошлись по разным краям улицы. По разным краям жизни.

  Завтра будет еще один день. Я знаю число, месяц и даже возможную погоду. Но вот чего я точно не знаю – изменится ли что нибудь...

  Я никогда больше не встречал человека в красной рубашке, но, говорят, его видели и в некоторых других городках средней полосы.