Текст книги "Кругом одни оборотни (СИ)"

Автор книги: Владислав Русанов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Владислав Русанов
КРУГОМ ОДНИ ОБОРОТНИ

День клонился к вечеру, когда к одинокой корчме, стоявшей на Северо-Восточном тракте, подъехал запыленный всадник на высоком гнедом жеребце. Путник бросил повод на руки подбежавшему мальчишке-конюху и шагнул на крыльцо. Широкий плащ, ниспадавший свободными складками, укрывал большую часть его гибкой, но широкоплечей, фигуры, позволяя, однако, угадать на левом боку очертания меча. Густые каштановые волосы, заплетенные сзади в длинную косу, а так же борода и усы выдавали в нем представителя одного из наемных отрядов, расплодившихся по всей Рошанской империи в последнее десятилетие. Вместе с тем темно-фиолетовые с изумрудными блестками в глубине глаза и тонкие черты лица могли принадлежать только выходцу из каллеронской знати высшей крови. Натяни такому гетры, переодень в юбку и можно представить себя где-нибудь в Ак-Гириеле, а не в предгорьях Юриэля, в самой глубинке северной провинции Восточного Роша.

На пороге путешественник обернулся и глянул, как слуга заводит его коня в маленькую покосившуюся конюшню с крышей из дранки. Животное пятилось и пару раз попыталось вырвать повод из чужих рук. Тогда хозяин негромким, но властным окриком успокоил скакуна. Опытный наблюдатель, успевший заметить притороченный к некогда богатому седлу колчан со стрелами и лук в кожаном чехле, несомненно узнал бы в новоприбывшем личность достаточно широко известную по обе стороны Альбанских гор, в Западном и Восточном Роше, в Пейноре и Вольных Герцогствах, в Збедоши и землях кайсаков, за Серебряными горами и на побережье Серединного моря – Бренда Лучника, вечного изгоя и скитальца, наемника и авантюриста.

Пригнув голову, чтобы не ушибиться о низкую притолоку, Бренд шагнул в грязное, плохо освещенное помещение с четырьмя грубыми деревянными столами. Красноватые отблески пламени от очага, у которого суетился хозяин постоялого двора, вращая на вертеле не то мелкого барана, не то крупную дворнягу, позволяла рассмотреть, что, по крайней мере, два стола из четырех были заняты. За одним устроилась компания из трех купцов, торгующих по деревням мелким расхожим товаром. Перед ними стоял объемистый жбан с пивом и три кружки. За другим столом сидел человек в темном плаще, из-под которого виднелась довольно дорогая шитая золотом одежда южного покроя, а голову покрывала белый тюрбан с павлиньим пером. Лица его Бренду рассмотреть не удалось, так как человек сидел низко наклонив голову и, казалось, выискивал что-то на дне кружки с вином.

Одного взгляда, брошенного вокруг себя, оказалось достаточно Бренду, чтобы убедиться – эта корчма ничем не отличается от сотен ей подобных, разбросанных вдоль рошанских трактов. Он сел за свободный стол спиной к стене, а лицом к залу, что вышло почти самопроизвольно, по многолетней привычке, сбросил на лавку плащ, обнажив одетую поверх одежды кольчугу из серебристо-серого металла, выкованную низкорослым нелюдимым народцем в далеких пещерах под Восходным Юриэлем, почти на краю света, положил рядом с плащом узкий, слегка изогнутый меч в ножнах и крикнул хозяину:

– Кувшин вина и баранью ногу!

Тот на мгновение оторвался от своего занятия, кивком дав понять, что заказ принят, но выполнять его не спешил. Как ни странно, гораздо живее отреагировал на голос Бренда человек в тюрбане. Он вскочил с места и твердым шагом направился к столу Лучника.

Заметив под полой плаща приближающегося к нему незнакомца роскошную рукоять, которая могла принадлежать только кривой сабле из кифиотской стали, Бренд положил правую руку поближе к мечу. Но прежде, чем человек приблизился, очередная вспышка жара в очаге осветила ярким отблеском его лицо. Не сдержав радостного восклицания, Бренд встал навстречу подходившему. Ошибки быть не могло. Это был Обадон, султан Збедоши, маленького южного независимого государства. Вернее бывший султан, так как интриги Верховного Жреца Збедоши не далее как полтора года назад наконец-то увенчались успехом. В результате дворцового переворота Обадон был вынужден бежать и из столицы, и из страны, где за его голову была назначена немалая награда. Официальным наследником престола стал его малолетний, к тому же слабоумный от рождения, племянник, а страною правил Совет Жрецов во главе с Верховным Жрецом Мусхалатом Черным.

Правда, мечты и чаяния Мусхалата оправдались лишь наполовину. Обадон был жив, не утратил ни капли оптимизма и поклялся на лезвии старинного кинжала, доставшегося ему от отца, а тому от деда, выпустить этим самым клинком как гнилые кишки Верховного жреца, так и его вонючую черную кровь.

Бренд и султан Збедоши не раз встречались в своих странствиях по континенту и успели составить самое хорошее впечатление друг о друге. Сейчас они с радостными возгласами обнялись посреди грязного и темного зала захолустного постоялого двора к немалому облегчению компании купцов, которые, предчувствуя драку, уже поглядывали на дверь.

Обадон перенес свой кувшин на стол Бренда и, улыбаясь во все тридцать два зуба, провозгласил тост за счастливую встречу. Бренд с удовольствием осушил кружку вина, а збедошец, лишь пригубив свою, скривился и грустно покачал головой.

– Обадон, тебе не нравится здешнее винцо? – удивился Бренд.

– Как ты можешь вообще пить эту гадость? Это уксус вперемешку с желчью дракона. Тот, кто пробовал тридцатилетней выдержки вино из моих подвалов в Аазраме, из урожая гроздьев снятых с южных склонов горы Аахат в тот год, когда засуха иссушила землю и люди резали друг другу горло за глоток воды, не сможет без дрожи прикоснуться к этому пойлу!

– Извини, я не был удостоен чести отпробовать сока виноградной лозы из подвалов султанского дворца, но это вино ничем не хуже той кислятины, которую подают усталым путешественником в кабаках твоей столицы. А уж их-то я навидался предостаточно. И, пожалуй, я выпью еще кружечку, если ты не возражаешь.

Бренд наполнил кружку и жестом пригласил Обадона присоединяться:

– Знаешь, друг, до Аазрама далеко, а я могу и осушить этот сосуд.

– Первым моим фирманом, когда я верну себе престол, будет, о Бренд, закон о смертной казни трактирщику, подающему скверное вино и заставляющему усталых путников часами ждать заказанного жаркого!

Последние слова збедошец произнес несколько громче, чем начало фразы, и даже пристукнул кулаком по столу. Звуки его голоса еще не затихли в воздухе, как у стола, словно по волшебству, возник хозяин корчмы с глубокой тарелкой, заполненной кусками горячего жаренного мяса, утопающего в густой подливе. Поставив жаркое на стол, хозяин, подумав, прибавил две плоские лепешки и по пучку базилика и петрушки.

Бренд вытащил из кожаного кошелька, пристегнутого к поясу, горсть медяков, но не спешил отдавать их, а произнес, глядя в честные и преданные глаза трактирщика:

– А скажи-ка, любезный, уж не обязаны мы столь роскошным ужином тому, что за последние полдня я проехал две деревни и не встретил ни одной собаки? Да и у тебя во дворе что-то я не заметил ничего тявкающего и лающего.

На лице «любезного» возникло такое неподдельная смесь страха, растерянности и удивления, что ни Бренд, ни Обадон не смогли сдержать громового хохота.

– Ладно, я пошутил, – выдавил сквозь смех Бренд. – Хотя все-таки это подозрительно. Держи свою медь. Получишь еще столько же, если принесешь второй кувшин вина и пару свечей – тут темно, как в желудке у демона!

– Свечей нет, высокородный господин, – пролепетал хозяин.

– Ну, так принеси хотя бы плошку с жиром. Да поживее!

Не сговариваясь, они с Обадоном выхватили кинжалы: Бренд – простой узкий и длинный клинок с костяной рукоятью, а султан Збедоши – кривой, широкий с загадочным узором вдоль плоскостей и глубоким кровостоком – ужас из кошмарных снов Мусхалата Черного. Оружие им понадобилось для резки мяса, но трактирщику вид мрачно блеснувшей стали добавил столько же скорости, сколько друзьям смеха его бегство.

Вдоволь нахохотавшись, они набросились на жаркое, оказавшееся в действительности весьма недурной бараниной, запивая его огромными глотками вина, причем Обадон явно забыл какое отвращение оно вызывало в нем натощак.

Солнце давно село за дальний лес, окрасив алыми лучами острые пики Альбанских гор. Через маленькое, больше похожее на бойницу, окошко было видно, как над горами поднимается огромная мертвенно-бледная Старшая Сестра.

С плошкой горящего жира и кувшином вина вернулся хозяин. Странными, будто скованными шагами, он прошел через зал и поставил ношу на стол перед друзьями. Отдавая ему еще несколько медных монет, Бренд заметил неестественный блеск в маленьких глазках корчмаря.

– Эй, приятель, – окликнул он его. – Уж не перебрал ли ты часом, пока набирал нам кувшин?

– Нет, не перебрал, – глухим голосом с необычайной дерзостью, заставившей друзей вздрогнуть, ответил корчмарь.

– Как ты смеешь так отвечать моему другу! – возвысил голос Обадон, но, словно не замечая его слов, хозяин развернулся и на негнущихся ногах пошел прочь.

Возмущенный подобным поведением Обадон попытался вскочить, дабы примерно наказать наглеца, но Бренд, перегнувшись через стол, удержал его.

– Погоди. Он или сумасшедший, или…

Договорить ему не удалось. С громким, нечеловеческим ревом корчмарь рванул на груди домотканую рубаху и рухнул на четвереньки. Все присутствующие в зале вскочили и с ужасом наблюдали за происходящим. По мере того, как крик хозяина постоялого двора переходил в звериный вой, его тело покрывалось густой бурой шерстью, пальцы на руках укорачивались, ногти росли и превращались в длинные кривые черные когти, а лицо на глазах вытягивалось пока не стало похожим на звериную морду.

– Оборотень, – побелевшими губами прошептал Обадон, а Бренд сотворил пальцами охраняющий от нечистой силы знак.

Ужасный зверь нечто среднее между огромным волком и медведем стоял посреди зала, опираясь передними лапами о кучу тряпья, в которое еще минуту назад был одет корчмарь. Красные, горящие потусторонним светом, глаза перебегали с одного постояльца на другого, а из полуоткрытой пасти, обнажавшей полувершковые клыки, стекала на пол горячая слюна. На миг в помещении повисла гнетущая тишина, нарушаемая лишь глухим утробным рыком.

Вдруг на конюшне дико заржал и забился конь. Бренд встрепенулся, узнав голос своего жеребца, и рванул из ножен меч. Арендир, меч эльфийского принца, задрожал, завибрировал, как всегда в присутствии нечисти. Краем глаза Бренд заметил, что султан Збедоши обнажил кривую саблю из кифиотской стали и пятится назад с тем расчетом, чтобы между ним и чудовищем остался тяжелый дубовый стол.

До сих пор путников спасало относительное спокойствие, хотя и чисто внешнее, больше похожее на оцепенение, вызванное внезапным испугом и удивлением. Оборотень, стоявший посреди комнаты, не мог, подобно пресловутому ослу, выбрать на какую группу людей ему броситься в первую очередь. Но в это время нервы одного из купцов не выдержали жестокого испытания. С громким криком, скорее даже визгом, он бросился ко входной двери. Его сотоварищи, мгновенно поддавшись панике, поспешили за ним. Эта суета подтолкнула монстра к более решительным действиям.

В два прыжка оборотень преодолел расстояние от центра зала до ближайшей жертвы и ударом когтистой лапы опрокинул человека навзничь. Тот покатился по полу, схватившись за плечо, сразу превратившееся в кровавое месиво из кожи, мускулов и обрывков одежды, а зверь, не задерживаясь, повис на плечах следующего. Нажатия мощных челюстей на затылок, сопровождаемого резким рывком шеи, оказалось достаточно, чтобы голова купца отделилась от туловища, взлетела высоко вверх, забрызгивая кровью всех и вся, и с глухим стуком упала на пол, прокатилась немного вперед и замерла с широко открытыми глазами, вперив в Бренда и Обадона мертвый взгляд.

На третьего человека монстр потратил еще меньше времени, чем на двух предыдущих. Уже разворачиваясь к ощетинившимся мечами друзьям, он просто полоснул лапой по животу и груди купца и сейчас несчастный сползал по дверному косяку, безуспешно стараясь удержать вываливающиеся внутренности.

Бренд и Обадон переглянулись. Их положение, конечно, отличалось некоторым преимуществом по сравнению с растерзанными купцами, однако оставляло желать лучшего.

Они стояли плечом к плечу, прижавшись спинами к жирной на ощупь стене и выставив впереди себя оружие. Перед ними находился стол с двумя кувшинами вина, миской жаркого и горящим светильником. Правее, блокируя единственный выход во двор лежали изуродованные тела купцов и поверх них, наступив передними лапами на грудь раненного в плечо, оцепеневшего от ужаса человека, стояло чудовище, бурая шерсть на морде которого почернела и слиплась от крови, а глаза горели огнем преисподней.

Этот выход был отрезан.

Прямо перед друзьями, в другом конце помещения, находилась глухая стена, а левее лестница, ведущая на второй этаж к комнатам, сдаваемым в наем. Бренд указал глазами налево. Его товарищ понимающе кивнул. Теперь оставалось ждать удобного момента. Зверь не торопился и они не спешили. В конюшне продолжали ржать и биться кони. Сквозь ржание Бренд различил какое-то подвывание, донесшееся с улицы.

– Он здесь не один, – чуть слышно прошептал Лучник.

– Да, я слышу. Надо удирать, пока не поздно, – отозвался Обадон.

«Пока они не собрались со всей округи», – закончил про себя невысказанную мысль Бренд.

Оборотень, выведенный из состояния сонного транса звуками человеческих голосов, задрал голову вверх и громко завыл в потолок. Двое или трое собратьев ответили ему со двора.

Осторожно левой рукой Бренд потянулся за светильником. Чудовище зарычало и подалось вперед. Человек замер. Зверь присел на задние лапы и напрягся для прыжка.

Скорее почувствовав, нежели поняв, что дальше медлить нельзя, Бренд быстро схватил плошку с горящим маслом и, когда чудовище бросилось, изо всех сил толкнул стол ему навстречу. Перевернутый стол подбил нечисть под передние лапы в момент приземления после прыжка и монстр кувырком покатился под ноги друзьям.

Взвилась и упала сабля Обадона, не причинив, впрочем, оборотню заметного вреда. Тогда Бренд с размаху опустил светильник на уродливую, измазанную свежей кровью, голову зверя. Смрад горелой шерсти заставил людей прищуриться. Ужасно заревев от невыносимой боли, чудовище бросилось вперед, ударившись с размаху головой о стену, и закружилось на месте оглушенное и ослепленное.

Не теряя времени, друзья пересекли зал и поднялись вверх по лестнице. Обадон первым проскользнул в дверь, а Бренд, поспевая за ним, кинул взгляд назад и увидел, как оборотень, по-видимому, уже оправившись от удара, мчится огромными прыжками им вслед. Бренд захлопнул дверь и, за неимением лучшего запора, наискось вонзил в мягкое дерево свой кинжал, намертво пригвоздив створку к косяку.

– Сюда!

Обадон махал рукой от окна в конце коридора.

Бренд подбежал к нему. Прямо под окном находилась крыша конюшни, в которой бились обезумевшие от страха кони. Чуть высунувшись из окна и повернув голову, он увидел, как по залитому яркими лучами ночного светила двору, прилегающему к зданию корчмы, кружат не менее пяти монстров, подобных тому, что крушил сейчас дверь, через которую они только что проскользнули.

– Что будем делать, Обадон?

– Думаю, нужно пробираться в конюшню через крышу, а потом по коням и…

– Ты прав. Удираем. И, чем быстрее, тем лучше. По-моему, дверь его надолго не задержит.

– Тогда я пошел.

Обадон вскочил на подоконник и вдруг остановился.

– Странно, – сказал он, повернувшись к Бренду. – Я был уверен, что отрублю ему голову. Удар был точен, а клинок отскочил. Это кифиотская ковка и сабля меня еще ни разу не подводила.

– Да, странно, – согласился Бренд, взглянув на по-прежнему тихо гудящий в его руке Арендир. – Но может изделию эльфийских кузнецов повезет больше? А пока поспешим…

Проникнуть в конюшню оказалось гораздо легче, чем могло бы показаться с первого взгляда. Как только ноги султана коснулись крыши, прогнившее перекрытие с треском проломилось, и Обадон провалился в образовавшуюся дыру. Не раздумывая, Бренд прыгнул за ним.

Внутри конюшни царила гнетущая смоляная тьма, которую лишь немного нарушал свет Старшей Сестры, пробивающийся сквозь пролом в крыше. Приземлившись на ноги, Бренд увидел катающийся по полу клубок, сцепившийся в смертельном объятии.

«Мальчишка конюх тоже превратился в зверя, – пронеслось у него в голове. – Вот почему так бесновались кони. А теперь он принялся за Обадона.»

Когда дерущиеся выкатились в пятно лунного света под проломленной крышей, Бренд увидел, что Обадон успел вставить саблю в пасть бросившегося на него хоть и не крупного, раза в два меньше того, который вышел из хозяина постоялого двора, но свирепого оборотня и теперь двумя руками удерживает смертоносные клыки на безопасном расстоянии от своего горла. При этом остававшееся у него грозное оружие когти зверь использовал как-то странно, нанося неуверенные удары в грудь и живот султана Збедоши, но отдергивая лапу всякий раз, словно обжигаясь.

Впрочем, долго размышлять над причиной загадочного поведения зверя не приходилось. Пришла пора испытать на оборотне эльфийский клинок. Бренд занес Арендир и, выгадав удобный момент, опустил меч на загривок страшилища. С удовлетворением он отметил про себя, что удар все же достиг цели, хотя и не принес желаемых результатов. Голова, полностью слетевшая с плеч от могучего удара, продолжала сжимать зубами саблю Обадона, злобно сверкая и вращая глазами, а туловище, отброшенное в сторону ударом ноги султана, вопреки всем законам естества не умерло, а, напротив, пыталось встать на ноги. Ни капли крови не пролилось из смертельной на первый взгляд раны.

– Вот зараза, – сквозь стиснутые зубы пробормотал Обадон, вскакивая на ноги и резко взмахивая саблей.

Зубы оборотня, не удержавшись на отшлифованной стали, соскользнули и голова улетела в угол, на кучу навоза.

– Скорее к лошадям. Нельзя терять ни мгновения, – окликнул товарища Бренд из стойла, где, успокоив несколькими словами жеребца, уже накладывал ему на спину походное седло.

Не раздумывая, Обадон последовал его примеру, бросившись к своему тонконогому вороному скакуну, вывезенному за немалые деньги из Ваграна. Этот конь однажды уже спас жизнь хозяину во время вынужденного бегства из Збедоши.

– А почему он боялся ударить тебя лапой? – выведя коня из стойла и вскакивая в седло, спросил Бренд, кивнув в сторону копошащегося под стеной обезглавленного чудовища.

– Признаться честно, – отвечал Обадон, занося ногу в стремя, – не знаю. Может быть, дело в моей кольчуге? Она из лучшего збедошского серебра.

Теперь Бренд разглядел, что под лохмотьями, в которые превратился золототканый халат султана, скрывалась серебристо-белая кольчуга, облегавшая стройную фигуру збедошца как рыбу чешуя.

«Серебро! Эту мысль упускать нельзя…»

Осторожно, постоянно оглаживая и успокаивая своих взмыленных от страха коней, они подъехали к дверям конюшни. Через перегородку из тонкого дерева слышно было, как полдюжины оборотней исходят от злобы в предчувствии близкой поживы.

– Ну что, вперед? – спросил Обадон одними губами.

– Вперед, – отозвался Бренд. – Тем более, что…

Что было этим «тем более» он не договорил, но султан и сам успел заметить мерзкую окровавленную морду их старого знакомца, просунувшуюся сквозь дыру в крыше и на мгновение затмившую лунный свет.

Не теряя больше времени, Обадон ударом сабли расправился с деревянным засовом и толкнул дверь наружу. В это же время Бренд услыхал позади себя мягкий звук приземления тяжелого тела. Гнедой заржал и отбил назад обеими ногами. Удар пришелся во что-то живое и упругое, но, не давая коню передышки, Бренд вонзил шпоры и бросил скакуна вперед, вслед за вырвавшимся на свободу Обадоном.

Султан Збедоши мчался по двору, пригнувшись к холке вороного и вращая над головой бесполезным оружием. Подав тело вперед и привстав над седлом, Бренд устремился за ним. Арендир дрожал в его правой руке. В считанные удары сердца расстояние между конюшней и изгородью осталось позади. За это время Лучник успел подрубить лапы одному из бросившихся на него оборотней, а конь Обадона проломил грудную клетку второму.

Один за другим, без видимых усилий, их скакуны взяли четырехфутовую изгородь и, как вихрь, понеслись по залитому светом Старшей Сестры тракту. чудовища-полуволки, значительно уступавшие обычным волкам в скорости бега по прямой, отстали после первого рывка саженей на двадцать, но продолжали преследование с упорством, достойным лучшего применения.

Теперь подгоняемых ужасом коней приходилось сдерживать, а не понукать, чтобы растянуть их силы для скачки, которая могла длиться до утра.

– Куда теперь, Лучник? – Обадон усиленно работал поводом, сокращая помалу бешеный карьер вороного.

– Вперед. На север. Прямо по этому тракту, – отвечал Бренд, решая ту же задачу. – Часах в двух такой скачки стоит замок тана Николуса. Он мой старый друг. Думаю, каменные стены укроют от подобных тварей получше, чем эльфийский клинок или даже серебряная кольчуга.

Скачка продолжалась. И, хотя с каждой пройденной верстой оборотни отставали все больше и больше, их близкое подвывание заставляло коней горячиться и рваться вперед.

Сперва Бренд, а за ним и Обадон, отстегнули вьюки и сбросили их на дорогу. Дыхание лошадей, переставших ощущать близость созданий Преисподней, успокаивалось, бешеный галоп перешел в нормальный ровный ритм. Копыта мерно выбивали веселый стук по уложенной древними мастерами Эпохи Расцвета гранитными плитами дороге. Спасение становилось все более реальным. Несмотря на то, что оба жеребца мчались, не останавливаясь, уже почти полстражи, седоки были уверены в их силах до утра.

– Не попытаться ли укрыться в лесу? – проговорил Обадон.

– Не стоит. Потеряем скорость, а оборотням, я думаю, видеть нас не обязательно. Найдут и по запаху. Вот уйдя в горы, мы могли бы найти неприступную площадку где-нибудь на скале и…

– И бросить своих коней на съедение? Нет уж, уволь, Лучник. Самому прятаться как серна на скале и оставить моего Черныша на ужин мохнорылым уродам? Этого я не могу себе позволить даже по отношению к коню!

– Ты прав, – ответил Бренд. – Клянусь Косой Великого Жреца и Подставкой Под Правую Ножку Жертвенника, у нас есть только одна дорога вперед по тракту!

Внезапно перед крутым поворотом кони захрапели, затанцевали и шарахнулись в сторону от зашевелившегося на обочине предмета, который даже острый глаз Бренда принял первоначально за серый, покрытый мхом и лишайником валун.

Друзья изо всех сил удерживали коней, когда «валун» выпрямился и принял очертания, напоминавшие человеческую фигуру, укрытую плащом с низким капюшоном.

– Эй, приятель, что это за шуточки? Лучше уноси ноги подобру-поздорову, сейчас здесь такое начнется… – охрипшим от волнения голосом воскликнул Бренд, приближаясь к незнакомцу несмотря на отчаянное сопротивление гнедого.

Вопрошаемый медленно обернулся к нему и откинул капюшон на плечи. Взору друзей предстала личина, которая даже после встречи с оборотнями могла показаться кошмарной. Весь ужас заключался в том, что голова существа соединяла черты человека и зверя. Высокий, несомненно свидетельствующий о недюжинном разуме, лоб, черные низкие брови, глубоко посаженные круглые глаза и выдающиеся вперед челюсти с редкой порослью вокруг тонкогубого рта, скошенный назад подбородок, почти расплющенный нос с бездонными провалами ноздрей. Губы чудовища кривились в самодовольной ухмылке.

Кони взвились на дыбы и, очертя голову, рванулись вперед, прочь от страшного места. Через пару десятков безумных прыжков Бренду удалось сдержать гнедого, едва не разорвав ему рот. Он оглянулся. Таинственный незнакомец стоял на том же месте, лишь слегка запрокинув голову и обнажив, приподняв губы, кривые, блестящие в лунном свете клыки. Из горла его доносился каркающий замогильный смех.

Не помня себя от гнева, Бренд выхватил свой лук из седельного сагайдака и, мгновенно натянув тетиву, выпустил стрелу, выцеливая жуткую личину.

То, что произошло потом, вообще не поддавалось описанию с точки зрения здравого смысла. Завидев летящую стрелу, незнакомец взмахнул руками так, будто бросил себе под ноги, и вмиг окутался клубами ядовито-зеленого дыма, сквозь который стрела прошла без малейшей задержки и вонзилась в ближайшую сосну. Сразу же после этого дым осел и глазам удивленных беглецов предстала совершенно ровная полянка на обочине тракта без малейших следов пребывания там живого существа.

Побледневший Обадон скороговоркой перечислил весь богатый пантеон збедошских богов, призывая на помощь всех разом и каждого в отдельности, а Бренд в который раз уже сотворил охранительное заклинание и прикоснулся к ладанке с вправленным в серебро когтем белого ястреба.

Из-за ближайшего поворота донеслось грозное завывание поспевающей стаи и друзья вновь дали волю нетерпеливо рвущимся вперед коням.

Последующие два часа, от Часа Тигра до Часа Филина, прошли как кошмар на залитой сиянием двух Сестер дороге, где топот копыт и тяжелое дыхание скакунов сливались с завыванием преследователей, которое постепенно отставало и. наконец, когда впереди показался замок Николуса, будто выросший из скалистого утеса, сделалось почти неслышным.

С трактом замок связывал короткий отрезок дороги и подвесной мост, переброшенный через глубокую пропасть. Преодолевая крутой подъем перед мостом, кони невольно замедлили ход и Бренд смог оценить обстановку в замке. Больше всего его насторожил призывно опущенный мост. В это время суток, в округе, что называется кишевшей оборотнями, такое легкомыслие показалось ему непростительным. Тем более, сам замок был погружен в темноту. Только в узких бойницах главной башни мелькал тусклый призрачный свет. Оттуда же доносился подозрительно знакомый шум. Когда конь ступил на мост, Бренд узнал шум – это было мерзкое подвывание и рев, а также неясные человеческие крики.

Позабыв обо всем, кроме того, что тан Николус с семьей находится в смертельной опасности, Бренд толкнул гнедого вперед. Но стоило ему пересечь линию замковых ворот, как за крупом коня с грохотом упала решетка. Бренд оказался в западне. И тут же из густой темноты караульного помещения к нему рванулись две серые тени. Один оборотень мертвой хваткой повис на горле коня, а другой прыгнул Бренду на грудь. Оба они – и зверь и выбитый из седла человек, покатились по брусчатке внутреннего двора. По ту сторону решетки Обадон в ярости рубил кифиотской саблей стальные прутья.

Чудовище будто тисками сдавило плечо Бренда и. хотя кольчуга не поддавалась, рука постепенно немела. Свободной рукой Лучник выхватил из ножен меч и. вонзив его где-то между задними лапами оборотня, с усилием рванул вверх – через брюхо к грудине. Ощутимого урона монстру это не нанесло, если не считать того, что его лапы запутались в вывалившихся сквозь разрез внутренностях и, пытаясь как-то удержать равновесие, он на мгновение выпустил плечо человека. Этого мгновения хватило Бренду, что бы, откатившись в сторону, вскочить на ноги и ударить дважды. Первый удар перерубил пополам борющегося со своими собственными кишками зверя, а второй – отрубил передние лапы прыгнувшего слева убийцы гнедого.

После этого Лучник подбежал к вороту, поднимающему решетку. Веревки оказались перегрызены.

– Что там, Бренд? Поднимай ворота! – кричал Обадон.

– Ничего не получится. Это ловушка. Беги!

– Нет! Как же так? Я не могу тебя бросить!

– Слушай меня внимательно, – Бренд прижался лицом к прутьям решетки. – Ты слышишь вой со стороны дороги?

– Слышу. Это…

– Правильно. Это погоня. Если они зажмут тебя здесь – конец. Беги, пока дорога свободна. Заодно уведешь стаю. Скоро рассвет. Днем они нам не страшны. Встретимся либо здесь, либо, – Бренд горько усмехнулся, – где-нибудь в другом месте. Торопись!

С явной неохотой султан Збедоши развернул коня.

– Мы еще встретимся, Лучник! Обязательно встретимся! – вороной стрелой рванулся вперед и понесся по тракту перед самым носом подоспевшей своры.

– Я найду тебя!!! – донес ветер последние слова Обадона.

Не дожидаясь, когда вдали стихнет стук копыт вороного ко-ня, Бренд побежал к главной башне. На лестнице, ведущей вверх, ему встретились два человеческих тела, обезображенных страшными ранами и туша одного из оборотней с проломленным черепом. «Значит и на них есть управа!» Наконец Бренд очутился в пиршественной зале на втором уровне башни.

Одиночные, редко разбросанные по стенам факелы с трудом рассеивали мрак, в котором возились, прыгали, рычали и щелкали клыкастыми пастями не менее двух дюжин мерзких чудовищ. В дальнем конце зала на лестнице, ведущей на третий уровень, стояли тан Николус – седобородый низкорослый крепыш, его старший сын, отличавшийся от отца лишь черной бородой, капитан замковой стражи и два последних дружинника.

Когда Бренд ворвался в зал, серая волна в очередной раз пошла на приступ лестницы так, что все смешалось. Слышны были лишь хриплые выдохи ударявших людей, треск костей и подвывание оборотней. И людям удалось отбиться. Волна схлынула, унося с собой одного из воинов, да наследник замка опустился на одно колено.

Не медля более ни секунды, Бренд вырвал один из факелов, торчавший в подставке на стене, и бросился вперед. Ошеломленные натиском чудовища расступились, пытаясь увернуться от ткавшего убийственный огненный узор оружия. Ярко разгоревшегося красным пламенем факела в левой руке смельчака и с небывалой силой звеневшего боевой песней Арендира в правой. А Бренд с неистовством рубил мечом, рассекая лапы, оскаленные морды, проламывая ребра, тыкал факелом направо и налево.

Николус с соратниками заметил его и узнал голос Арендира. Неожиданная подмога придала силы защитникам замка. Со своим старинным боевым кличем тан ринулся вперед. И вовремя, так как увлеченный атакой Бренд поскользнулся в луже крови у самой лестницы и, упав, был накрыт волной косматых туш. Падая, он ударился головой о ступеньку и пришел в себя уже сидя на верхней площадке, куда его втащила могучая рука тана. Оборотни на время отступили и маленький отряд, лишившийся во время отчаянной атаки еще одного бойца – капитана стражи, получил небольшую передышку.

– Я рад, что ты с нами, – охрипшим голосом проговорил Николус, когда Бренд вскочил на ноги. – А сейчас прячь в ножны меч. Есть только одно оружие, которого они боятся.

Приняв из рук тана тяжелый канделябр, Бренд удивился вначале, но потом все примеченные эпизоды сложились в его сознании в стройную картину. Тот оборотень, с которым Обадон схватился на конюшне, не смел прикоснуться к серебряной кольчуге султана. И подсвечники, составлявшие предмет немалой гордости Николуса, отливались в этом замке из самого чистого серебра. Оборотни определенно боялись этого металла.