Текст книги "Хирохито - герой Японии"

Автор книги: Владимир Войтенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Хирохито – герой Японии

 На ярко голубом небе ослепительно сияло Солнце, заливая своими лучами зеленые малолюдные улицы в пригороде Токио. Ногуру, пятнадцатилетний юноша в школьном черном костюме под белую рубашку с черным кожаным портфелем, подошел к небольшому двухэтажному домику. Домик был обычного сероватого цвета и ничем не отличался от других домов по соседству. С одной стороны фасад дома прикрывала раскидистая крона дерева с необычайно искривленными волнообразными стволом и ветвями. Вход в дом утопал в аккуратно подстриженных кустарниках. Ногуру не стал стучать в дверь, он просто стоял, топчась на месте и поглядывая по сторонам. Улочка была пустынной. Спустя несколько минут входная дверь отворилась и из нее вышла Ссацу, ровесница Ногуру, она была в строгой школьной форме черного цвета и белой рубашке.

–                    Привет, Ногуру, – сказала Ссацу  и протянула ему свой портфель.

–                    Привет, Ссацу, – ответил Ногуру, беря  портфель девушки.

Они неспеша направились вниз по улице по пути в школу. Ссацу и Ногуру жили неподалеку и дружили с детства. Они были неразговорчивыми, как большинство японцев. В детстве Ногуру катал Ссацу на своем велосипеде. Ссацу сидела на багажнике, крепко держась за торс Ногуру. Ногуру быстро, изо всех сил крутил педали, и они мчались по малолюдным улочкам пригорода. Ветер развивал волосы Ссацу, глаза ее горели восторженным огнем. Ей очень нравились такие путешествия и быстрая езда на велосипеде. Но как бывает, с детством прошел интерес к путешествиям на велосипеде. Но  дружба Ссацу и Ногуру осталась. Они по прежнему мало разговаривали друг с другом и по прежнему им было хорошо вместе. Так молча они спустились вниз по улице, повернули налево, и пройдя мимо парка очутились возле школы. Там они повстречали своих одноклассников. Номуро гнался за Тиро, он явно не мог его настигнуть и поэтому изо всех сил запустил в него своим портфелем. Портфель упал рядом с Тиро, и кувыркнувшись несколько раз замер на траве. Номуро остановился, чтобы отдышаться, поднял свой портфель и поспешил к Ссацу и Ногуро.

–                    Привет любовнички! – засмеялся Номуро.

–                    Мы друзья, – поправила его Ссацу.

–                    Ну да! – продолжил смеяться Номуро.

Ногуро промолчал.

–                    Опять вы дурачитесь, – укоризненно сказала Ссацу.

–                    Так ведь веселее, – ответил Номуро, раскачивая свой портфель.

 В этот момент сзади подбежал Тиро и ударил Номуро своим портфелем по голове. Номуро от неожиданности на мгновение растерялся, сделав глупое лицо с отвисшей челюстью, но придя в себя, погнался следом за Тиро, который скрылся за входными дверями школы.

–                    Вот идиоты! – подытожила Ссацу.

–                    Да, – согласился Ногуру, пропуская Ссацу вперед и придерживая дверь.

Когда Ссацу и Ногуру вошли в класс, Тиро и Номуро сидели за своей партой. Номуро уже успел заехать Тиро портфелем, и они были квиты, поэтому Номуро обнимал Тиро рукой за шею. Они о чем то шептались и ржали.

Прозвенел звонок, но учителя еще не было в классе.

–                    Странно, – подумала Ссацу, – обычно господин Хон всегда приходит раньше звонка.

Но потом послышался шум и разговор в коридоре. Шаги приблизились, дверь отворилась, и в комнату вошел какой-то морщинистый старик. Господин Хон зашел следом. Прошла минута полной тишины. Старик изучал своим колючим взглядом класс, а класс изучал старика.

–                    Сегодня у нас большой гость, – начал господин Хон, – это герой войны, господин Хирохито.

В классе послышался тихий смех. Это смеялся Номуро, которому Тиро что-то шептал на ухо. Но колючие глаза старика тут же впились в Номуро, и тот потерял дар речи. Затих и Тиро.

–                    Господин Хирохито расскажет нам историю о том, за что он получил награду героя Японии.

После небольшой паузы господин Хирохито откашлялся и начал свой рассказ. Говорил он так, словно рассказывал эту историю тысячу раз.

–                    Во время войны я был командиром специального диверсионного отряда. Кроме мужчин в отряде было две женщины – связист Сико и медик Сатори. Всего, включая меня, было семь человек. Диверсантов звали Муро, Нагава, Хоко и совсем молодого – Тото. Мы были молоды и в отличной физической форме – не то, что нынешние молодые люди, – с презрением Хирохито провел взглядом по классу, – слюнтяи. Мы были полной вашей противоположностью! После нескольких несложных заданий мы наконец-то получили настоящее, достойное нас задание, которое могло стать серьезной проверкой для каждого из нас. Это была секретная миссия, о которой сообщили всю информацию только мне. Больше никто не знал о целях нашего задания. Своим подчиненным я рассказал только легенду, чтобы они без лишних вопросов достигли места назначения. Мы были солдаты, а для солдата главное что? – Хирохито сделал паузу, как бы ожидая ответа, – для солдата главное – это беспрекословное подчинение приказу. Солдат не должен думать, это мешает ему выполнять приказ. За него думает его командир. Итак, мы отправились выполнять нашу секретную миссию. С тех пор прошло много лет, и теперь это уже не тайна, поэтому я могу рассказать вам все как есть, чтобы вы выросли мужчинами, а не слюнтяями.

 Наш враг хитростью хотел подорвать целостность нашего государства, чтобы ослабить его и захватить. Для этого враг тайно переправил деньги и оружие коммунистической организации на острове Хоккайдо. Коммунисты должны были подкупить местное население обещаниями и устроить бунт, целью которого было отсоединение острова от Японского государства и провозглашение независимости. Правительство об этом узнало вовремя, но переброска войск затянулась. За это время коммунисты создали отряды самообороны и заняли удобные позиции. Часть обманутого населения, в основном беднота, поддержали восстание и были настроены решительно на защиту острова. Враг сулил подмогу. Наша миссия заключалась в том, чтобы под прикрытием ночи на рыбацкой лодке достичь острова и там затаиться для выполнения секретного приказа. Наш путь был не близким. Сначала мы двое суток ехали в железнодорожном товарном вагоне, спали просто на полу, что для нас было обычным делом. У нас была дружная команда. Но молодость вносит свои коррективы. Мне тогда очень нравилась Сатори, наш медик – диверсант. Возможно, я даже был в нее влюблен. Она была всегда подтянута, бодра, организована, готова к выполнению приказа, даже если выполнение приказа означало бы смерть. Такие женщины мне всегда нравились. Меня тогда бесило, что Сатори общалась не по уставу с Тото, совсем еще зеленым молодым бойцом. Наш отряд был им доукомплектован после того, как мы потеряли одного бойца. Имя которого, собственно, не имеет значения для повествования. Сначала Сатори совсем не замечала Тото, что было естественно. Она даже посмеивалась над ним. «Что это за имя, Тото», – говорила она, – «лучше бы тебя звали Как-то». Но Тото только улыбался ей в ответ своей глуповатой улыбкой. Я потом понял, что он был влюблен в Сатори, когда он стал с глупым видом делать ей комплементы и оказывать знаки внимания. О, если бы вы знали, как было противно на это смотреть! Армия не для цветочков и комплиментиков. Однажды я хотел дать понять Сатори о своих симпатиях. Я сделал попытку обхватить ее за талию и прижать к себе. Но Сатори ловко вывернулась: «Вы разве забыли, что связь командира с подчиненной карается смертью!?» – спросила она. Я не нашел, что ей ответить. Сатори была права. Мне было тогда обидно не потому, что Сатори меня отвергла, а потому, что она предпочла командиру совсем неопытного бойца. Если бы она выбрала взрывника Муро или минометчика Нагаву, я бы еще мог это понять. Правду ведь говорят, что у женщины отсутствует логика.

            Школьники слушали Хирохито с интересом, несмотря на его выпады в их сторону.

Рассказ Хирохито был интересным. Ссацу думала о том, что так и надо Хирохито, что Сатори правильно поступила. Ссацу почувствовала что-то общее с Сатори, она посмотрела на своего друга Ногуру. В ее взгляде появилось что-то новое. Впервые она подумала о Ногуру не как о друге. Он напоминал ей молодого бойца Тото, которого полюбила Сатори не за что-то, а просто так. Может быть, ее сердце почувствовало чистое и светлое сердце Тото, в котором горела любовь к Сатори, в которой в эти ужасные годы войны так мало осталось от женщины. Ногуру почувствовал пристальный взгляд Ссацу, он повернул голову, и словно поток свежего воздуха дунул ему в лицо. Ногуру заметил перемену в Ссацу. Его это и пугало, и волновало, как все новое и непривычное. Ногуру ранее не знал подобных ощущений, и был еще не готов к ним, но его сердце уже билось чаще. Японцам иногда так трудно показать свои чувства человеку, которого любишь.

–                    Да, без сомнения у женщин отсутствует всякая логика, – продолжил Хирохито после недолгого пребывания в задумчивости. Итак, стучали колеса, дверь товарного вагона была открыта, и мимо нас проплывали поля и деревни. Так мы и ехали, пока не достигли маленькой станции на побережье. Тогда мы выгрузили из вагона наше снаряжение и погрузили его в кузов грузовика. Снаряжения было много, и оно прилично весило. Мы везли с собой миномет, два ящика мин и ящик со взрывчаткой, не считая патронов и стрелкового оружия. Каждому досталась часть груза. Так, Сатори несла сумку с гранатами и сумку с медикаментами. Муро – миномет, а Нагава и Хоку – ящик с минами. Сико, кроме радиостанции, несла ящик со взрывчаткой. Я и Тито несли второй ящик с минами. С грузовика все это мы перегрузили в лодку в маленькой бухте, где нас ожидал матрос. Он должен был доставить нас незамеченными на остров Хоккайдо. Когда мы погрузили снаряжение в лодку, было утро, и нам предстояло провести весь день в ожидании, пока не начнет вечереть. На берегу, на песке находилось несколько лодок, в которых мы расположились, чтобы отдохнуть перед ночным путешествием. Из-за облаков то и дело выглядывало солнце, был слышен тихий шум прибоя. Сико в установленное время вышла на связь с командованием, но новых приказов не было. Поэтому Сико сложила раскладную антенну в сумку с радиостанцией. Она все время молчала, поэтому никто из нас ничего не знал о ней, кроме, разве что того, что она хороший солдат, а это и так было сразу понятно. Иногда она доставала из сумки, где хранилась радиостанция, фотографию, и сидя в стороне, долго смотрела на нее, потом прятала обратно. Мы не знали, что на той фотографии, хотя нас разъедало любопытство. Но Сико никогда не оставляла сумку и носила ее все время с собой. Нагава иногда смотрел на Сико, как она разглядывает фотографию, и ревновал. Он всем рассказывал, что Сико его девушка. Хотя она смотрела на Нагаву, словно через стекло, не замечая его. Как-то Нагава подкрался и увидел через плечо Сико эту фотографию. На фотографии оказалась семья Сико, ее мама, отец и двое сестер. После этого Нагава перестал ревновать Сико, продолжая всем говорить, что Сико его девушка. Как-то Муро спросил у Сико, как она относится к Нагаве, она спросила: «А кто это?» Как оказалось в последствии, Сико была родом с Хоккайдо, что могло помешать выполнению нашего задания.

Солнце уже садилось, окрашивая волны в розовые цвета. Мы вышли на лодке в направлении острова Хоккайдо и рассчитывали через несколько часов достичь побережья в безопасном месте.  Быстро стемнело. Матрос уверено шел по курсу. Море было спокойным. Как и ожидалось, мы скоро увидели  вдалеке огни. Матрос сообщил, что дальше пойдем на веслах. За одно весло сел матрос, а за второе Тото. Было видно, как он смотрит на черный профиль Сатори  и улыбается. Даже в такие ответственные моменты он не мог вести себя профессионально, он был еще не готов к таким заданиям. Для этого необходима дисциплина и еще раз дисциплина.

Последнюю фразу старик произнес как-то неестественно нервно. Словно, спустя годы, он все еще не мог простить Тото и Сатори их чувств. Господин Хон тоже с интересом слушал рассказ Хирохито. Он вспоминал свою молодость и свою первую любовь, то, как он воровал сладости в лавке своего отца, чтобы отнести их девушке, имени которой он уже не помнил, а может и не знал. Она была старше Хона, и каждый раз за сладости целовала его долгим поцелуем, а потом смотрела на глупенького Хона, и улыбаясь, их ела. А Хон давился слюной, глядя на нее. Она чувствовала это, и это доставляло ей еще большее удовольствие, чем сами сладости. Иногда она жалела Хона и целовала его снова, засовывая свой юркий язычок ему в рот. И тогда Хон чувствовал на ее язычке и губах вкус мяты и карамели. Это были самые сладкие поцелуи в его жизни. Но лавка его отца разорилась, и поцелуи прекратились. Воспоминания господина Хона прервали новые подробности рассказа Хирохито.

–                    Мы высадились на берег в свете звезд и бесшумно понесли наш смертельный груз в сторону города. Нам предстояло самое трудное – это незамеченными найти на окраине города дом нашего связного, где мы должны были затаиться. Когда мы увидели первые строения, я приказал Муро пойти на разведку. Прошел час, пока Муро вернулся вместе со связным. Связной сказал нам, что сейчас опасно и нужно подождать. Перед самым рассветом мы вошли в спящий город. Перемещаясь парами по темным улицам, мы добрались до дома связного. Дом находился на окраине среди одноэтажных построек бедняков, которые после дневной работы крепко спали.  Мы сразу расположились на полу и быстро уснули. Так мы отдыхали весь день. Никто не задавал вопросы, все ждали моих приказов. Следующей ночью я и Муро заминировали подстанцию, питающую город электричеством, и взорвали ее. В это же время Нагава и Тото взорвали водонапорную башню. Два мощных взрыва разбудили город, который остался без света и воды. Люди были в панике. Они были готовы к тому, чтобы защищать свой город, но не были готовы к диверсиям. Для моих ребят такая работа – обычное дело, но что от них ожидать при выполнении следующего задания, я не знал.

–                    Наше последнее задание – это беспорядочный обстрел города из миномета и организация взрывов на рынке и возле скопления магазинов, – сообщил я. Ранее я ни разу от своих подчиненных не слышал каких– либо вопросов относительно приказа, но теперь услышал впервые вопрос: «Вы уверены, командир, что задание именно такое?» – спросила Сико. Ее обычно холодное лицо стало взволнованным.

–                    Да, приказ именно таков, – ответил я, рассчитывая, что на этом вопросы прекратятся. Но я ошибся.

–                    В таком приказе нет логики, – сказала Сатори.

–                    Позволь мне решать, в чем есть логика, а в чем ее нет!

–                    Тогда поясните нам, в чем она, – вмешался в разговор  Тото. Я тогда понял, что если этого не остановить немедленно, то наше задание будет под угрозой срыва.

–                    Да, командир, – сказал Нагава, – прежде чем я выполню этот приказ, я хочу знать для чего это нужно?

–                    Хорошо, – сказал я, – вы знаете, что город контролирует небольшая кучка коммунистов, имеющих поддержку у населения. Если их лишить этой поддержки, то они обречены. Наши войска без боя возьмут этот город, и целостность государства будет восстановлена. Так вот, для малопонятливых, командование поставило нам задачу настроить местное население против коммунистов. Наш связной распустит в городе слухи о том, что коммунисты обстреливают город, обвиняя в этом войска. Что они это делают для того, чтобы убедить граждан в том, что им нужна помощь коммунистов для защиты от правительственных войск. Наша задача – посеять панику среди населения и настроить людей против пособников нашего врага. Для этого наша задача – обстреливать дома людей, базары и магазины. В панике люди покинут свой город, оставив кучку коммунистов, которые станут легкой добычей для войск. Теперь до всех дошло? – Я закончил объяснять. Все молчали. Молчание прервала Сатори: «Мы ведь солдаты, хоть и диверсанты. В уставе черным по белому написано, что военные не воюют против гражданского населения».

–                    Она снова была права. Я ненавидел ее за это.

–                    Есть и другая правда, – сказал я, – есть приказ, а он четко гласит… – но мне не дали договорить.

–                    Приказ, являющийся преступным, не подлежит выполнению, – сказал Нагава.

–                    Точно! – подтвердил Муро, – если приказ противоречит уставу, то он преступный. Задача солдата – защищать мирных граждан, а не убивать их.

–                    Я свяжусь со штабом и попрошу разъяснений, – произнесла, вставая с места, Сико.

–                    Куда? Стоять! – приказал я. Но Сико вышла во двор, неся сумку с радиостанцией.

Я понял, что нужно действовать.

–                    Хорошо, – сказал я , – оставайтесь здесь.

Я вышел во двор. Сико ставила раскладную антенну. Она услышала мои шаги и обернулась, но увидев меня, продолжила свою работу. Поравнявшись с ней, я всадил ей нож с сердце. Сико потянулась к сумке с радиостанцией и упала замертво. Во двор вышел Муро, он словно что-то почувствовал. Увидев лежащее тело Сико, он потянулся к кобуре, но мой нож застрял у него в горле. Так я расправился с двумя предателями, – старик замер на мгновение, словно припоминая что-то, потом продолжил.

–                    Я подумал, что только Хоко не ставил мои приказы под сомнение, значит врагов еще двое. Когда я вошел в дом, я понял, что связной все понял. Я сказал: «Муро убил Сико!» Все вскочили со своих мест. Тото схватил автомат. Раздались несколько выстрелов. Нагава и Тото упали. Контроль за ситуацией был восстановлен.

–                    Сатори, ты с нами?

–                    Да, командир, – ее лицо было пустым,  без каких-либо чувств и эмоций.

–                    Тогда за дело, – сказал связной, – нужно торопиться, нужно менять место. Выстрелы могли услышать.

–                    Сделаем несколько выстрелов по городу из миномета и уходим, – мы вынесли миномет и открыли беспорядочный огонь. Один ящик опустел.

Мы убегали, преодолевая рисовые поля, пока не оказались в другой части города, где спрятались в сарае. В городе люди проснулись, они не понимали, в чем дело.

Утром связной пошел на рынок, где распустил слух о том, что обстрел вели коммунисты. Потом он заложил взрывчатку с двух сторон рынка для создания максимальной паники. Когда прогремели взрывы, люди, убегая в разные стороны, топтали друг друга ногами. После этого многие собрали вещи и покинули город. Сатори получила задание взорвать школу. Но взрыва не прозвучало. Был только слышен одиночный выстрел.

–                    Так, –  заканчивал свой рассказ герой войны Хирохито, – расстреляв оставшийся запас мин, я пробрался к берегу, где уже высадились правительственные войска. Меня наградили и взамен боевых потерь выделили мне новобранцев. Я долго хранил эту тайну и поэтому не мог рассказать молодым, зеленым пацанам о тех героических событиях.  Спустя десятилетия это уже не тайна, поэтому вот уже несколько лет я рассказываю эту историю в воспитательных целях везде, куда меня приглашают. Ну а теперь, детишки, задавайте ваши дурацкие вопросы.

 Наступила гробовая тишина. Никто не поднял взгляд, ни один человек не смотрел в сторону Хирохито. Даже господин Хон отвернулся, как бы это ни было невежливо с его стороны. Хирохито стало вдруг страшно от этой тишины, ему казалось, словно он умер. Но прозвучал звонок, и он встрепенулся. Школьники молча, не глядя в его сторону, покинули класс. Даже Тиро и Номуро не произнесли ни звука.

 Ссацу и Ногуру шли домой. Светило солнце. Облака рассеялись. Они впервые держались за руки, как бы боясь друг друга потерять. Они долго шли молча, каждый был переполнен чувствами, о которых молчал. Такие уж эти японцы.