Текст книги "Что приснилось медведю (Сказки)"

Автор книги: Владимир Воробьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

БРЫЗГУН-МОКРЫЕ ЛАПТИ

ТО было очень давно, когда люди на Руси еще в лаптях ходили.

Однажды шел полем человек в лаптях. И вот замечает: жаворонок пел, пел да и перестал. Крикнул человек жавороноку:

– Эй, жаворонок, чего петь перестал? Куда спрятался?

А жаворонок и отвечает ему из травы:

– Брызгун-Мокрые Лапти иде-ет!

Огляделся человек на все четыре стороны. Никого не видать. Дальше путь ему вдоль реки был. Идет человек, слышит: лягушки на берегу расквакались. Крикнул им:

– Эй, лягушки-квакушки! Чего расквакались? Иль перессорились?

Отвечают лягушки хором:

– К на-ам, к ва-ам Брызгун-Мокрые Лапти идет! Огляделся человек на все четыре стороны. Никого не видать.

Идет дальше. Видит: рыбы из воды выскакивают. Крикнул им человек:

– Эй, рыбы! Чего вы распрыгались?

Отвечают ему рыбы неслышными рыбьими голосами:

– Брызгун-Мокрые Лапти идет!

Огляделся человек на все четыре стороны. Никого не видать. Пошел дальше. А путь ему через лес был. Увидал он муравейник и дивится: «Почему муравьев нет?»

– Эй, муравьишки! – крикнул человек. – Ясный день на дворе, а вы спрятались. Иль работать лень?

Отвечают ему муравьи сердито:

– Брызгун-Мокрые Лапти идет.

Огляделся человек на все четыре стороны. Никого не видать. Только тучка дождевая от края неба бежит. Набежала, дождем пролилась.

Намокла кругом земля, вымокли у человека лапти.

Тут-то и смекнул он: кто таков Брызгун-Мокрые Лапти. С тех пор люди ко всему приглядываются и наперед знают – когда дождю быть.

ГОСТИ ДЕРЕВЕНСКИЕ

ИЛИ-БЫЛИ старик со старушкой. Весь свой век прожили они в деревне. А деревня Лужками звалась.

Однажды и говорит старушка:

– Ни разу я, старик, в городе не бывала. Хочется мне в городе погостить.

– Эка, чего выдумала – в городе погостить. Нет там у нас с тобой ни родни, ни знакомцев.

Промолчала старушка. А только на другой день опять за свое: «В город хочу!» Да так каждый день.

Уговорила своего старика. Приехали они в город. Идут по главной улице, высокими домами любуются. Народу вокруг видимо-невидимо. Гудки, перезвон. Не то пожар, не то праздник. Не поймешь.

Устали старик со старушкой гуляючи. Сели на лавочку отдохнуть. А лавочка и скажи человеческим голосом:

– Здравствуйте, гости дорогие! Я ведь тоже лужковская.

Удивились старик со старушкой. Думают, не ослышались ли. А лавочка опять заговорила:

– Сделана я из того бревнышка, что из лужковского леса ты, дед, зимой вывез. Помнишь?

Много дед бревен вывез из леса. Всякое не упомнишь. Однако встрече обрадовался и лавочку ладонью погладил.

– Неподалеку, – сказала лавочка, – еще наши лужковские есть. Мимо будете идти, они вас сами окликнут.

И, правда, только отправились старик со старушкой по улице, слышат: кто-то зовет их. Вошли. Палаты светлые, высокие – потолка не видать. Вдоль стен прилавки дубовые, узорчатые. А на прилавках чего только ни стоит, ни лежит, ни навешано! На одних – зеркала, телевизоры, гармошки. На других – чашки, тарелки и ложки. А на третьих – сапоги и валенки, большие и маленькие. А дальше все сукна, ситцы…

– Здравствуйте, гости дорогие! А я ведь тоже лужковское. Или не узнаете? – окликнуло их с прилавка белое полотно.

Ахнула старушка. И впрямь знакомец! Всем колхозом лен сеяли, жали, мочили, сушили. Как тут не узнать?

А полотно и говорит:

– Неподалеку в большом доме за высокими дверями, за широкими окнами еще наши лужковские есть. Вас увидят – сами окликнут.

Пришли старики в дом. Вдоль стен – мраморные прилавки и полки стеклянные. На них чаши стоят хрустальные. Все блестит. Смотреть глазам больно.

Дивятся старики, да как и не дивиться: на одних прилавках за стеклом – зима. На снежку, на льдинках: свиные окорока, бараньи бока, колбасы, сосиски, сыры.

На других прилавках за стеклянными стенками – лето. Огурцы спинки греют. Картошка, морковь и капуста красуются. Лук зеленеет.

В хрустальных чашах: яблоки, груши, вишни. Рядом на полках белые хлебцы, булки, румяные бублики. Чего только нет!

И в это время с прилавков и с полок на разные голоса закричали им огурцы, картошка, помидоры, лук, сыры, окорока, бублики:

– Здравствуйте, гости дорогие! Мы – лужковские! Мы – лужковские!

Повеселели старик со старушкой. Вон сколько знакомцев у них в городе оказалось!

И слышат они – хлебец им молвит:

– Тут недалече еще наши лужковские есть. Они вас сами окликнут.

Идут старик со старушкой по улице. Глядят: за высокими дверями, за широкими окнами – людей полно. Вошли. А тут книг видимо-невидимо. «Нет, наверно, здесь наших, лужковских», – подумали старики. Огляделись. Палаты не палаты, хоромы не хоромы. Дворец да и только! Пол каменными плитками выложен. С потолка белые шары ласковый свет льют. А вдоль стен прилавки длинные, лаком крытые. Смотрись в них как в зеркало! И все из красного дерева. На прилавках да на полках – везде книги. Стоят они чинно, глядят строго.

Вдруг одна книга корки свои золотые раскинула и страницами прошелестела:

– Здравствуйте, гости дорогие! Я – лужковская!

Посмотрели старики в книгу, а там пословицы да поговорки. Одна другой умнее, одна другой разумнее. И все лужковские.

– Тут неподалеку в большом доме еще лужковские есть. Только забыли вы их, наверно, – прошелестела книга.

– Как же это земляков забыть, – обиделся старик.

Направились старик со старушкой в дом неподалеку. Дом и впрямь большой. Комнат в нем ни сосчитать, ни обойти. Под ногами ковры, по стенам картины. И везде столы да тумбы. Одни под стеклом, другие под алой скатертью. На них диковинные раковины из дальних морей, костяки да клыки чудовищ невиданных. Цветы и травы неведомые. Чучела зверей и птиц незнаемых.

А еще кольчуги тут были старинные и кремневый топор, каким в стародавние времена люди работали. И вдруг слышат старики со стороны будто голоса знакомые:

– Здравствуйте, гости дорогие! Или лужковских не припоминаете?

Видят: соха деревянная, а рядом стан ткацкий, тоже деревянный, стоят. Всплеснули руками старики от удивления:

– Вот где увидеться довелось. Не обессудьте, и впрямь забыли про вас.

А они и говорят:

– Слышали мы, в Лужках-то теперь все плуги железные и кони тоже железные? Правда ль?

– И будто полотно теперь железные станы ткут?

– Не обманули вас люди. Правда это, – ответили старики.

Решили старик со старушкой домой ехать. По Лужкам своим соскучились. А надо было через площадь переходить. Видят: посредине площади на каменной глыбе стоит во весь рост из бронзы отлитый солдат. И вот показалось старикам, будто он чуть улыбнулся им. А солдат и говорит гулко:

– Здравствуйте, земляки лужковские!

Смотрят старику будто похож он на тех парней лужковских, что с войны не вернулись.

– Поклонитесь от меня родным Лужкам, – проговорил солдат. И замолчал.

Снял шапку старик. Старуха слезу смахнула.

До деревни путь был долгий. А там их уже народ ждал с расспросами. Передали старики землякам поклон от солдата, а потом рассказывать стали, что в городе видели да кого из лужковских встретили.

Много, оказывается, родни да знакомцев у деревенских в городе.

ПРО МАЛЬЧИШЕК НЕХОРОШИХ

ОРОШО было на даче. Речка рядом: хочешь купайся, а не хочешь – на песке валяйся. И большой лес близко. По грибы можно ходить и по ягоды.

Девочки и мальчики день-деньской бегали, играли. Все веселые. Только одной девочке Тане было невесело. Донимали ее нехорошие мальчишки. Не один раз Таня от них плакала.

А были эти нехорошие ребята вот кто. Боря. У него всегда руки грязные. Танин фартучек он руками грязными припечатывал. Потом Витя. Что Таня ни сделает, что ни скажет – Витя передразнивает. Потом Яша. Где ни встретит Таню, голову свою нагнет и бодает. Еще Петя. Он все драться лезет. И потом еще Степа. Он – злой. Чуть что, грозится всегда: «Я тебе дам! Я тебе задам!»

Вот однажды убежала от них Таня в лес. Сидит на полянке и плачет. А полянка эта была непростая. Здесь старичок-волшебник жил. Ночью он на полянке пеньком стоял, а днем по лесу ходил.

Прибежали сюда мальчишки нехорошие и опять Таню донимать стали.

Вдруг, откуда ни возьмись, старичок с кривой палочкой. Вышел он из леса на полянку и говорит Тане:

– Хочешь, я озорников этих накажу?

А мальчишки нехорошие вокруг старичка запрыгали, заскакали. Смеются и дразнят:

– Не поймаешь, не поймаешь! У тебя ноги старые! У тебя палочка кривая!

Старичок и говорит им:

– А мне и ловить вас не надо. И так накажу. Слово я такое знаю.

Живо повернулся старичок кругом, слово свое сказал, кривой палочкой помахал. И не успели мальчишки нехорошие глазом моргнуть, как превратились они кто в кого: Боря – в поросенка, Витя – в мартышку, Яша – в козленка, Петя – в петушишку, а Степа – в собачонку-дворняжку.

Смотрит Таня: нет старичка, будто и не было. Убежала Таня, а поросенок, козленок, мартышка, петушишкаи собачонка-дворняжка одни на полянке остались. Сели они в кружок и плачут, каждый по-своему. Поросенок верещит, мартышка визжит, козленок бебекает, петушишка кукарекает, а собачонка-дворняжка скулит.

Как им теперь быть – не знают. На дачу бежать – нельзя. Прогонят их. В лесу оставаться страшно – волк съест.

Вдруг слышат они: паровоз прогудел. Это родители в гости к ребятам приехали. К кому папа, к кому мама, к кому бабушка.

Кинулись встречать родителей поросенок, козленок, мартышка, петушишка и собачонка-дворняжка.

Подбежал поросенок к маме. Захрюкал. А мама и говорит:

– Смотрите, чего это поросенок ко мне привязался. Оттолкнула ногой поросенка и дальше пошла. Борю своего искать.

И Яшина мама удивляется:

– Чего козленок за мной увязался? Чего ему надо? Оттолкнула ногой козленка и дальше пошла. Яшу своего искать.

А Витя-мартышка повис хвостом на ветке и с папы своего шляпу сдернул.

– Смотрите! Смотрите! – закричал Витин папа. – Обезьянка из зоопарка убежала!

– Почему тут собак держат? – рассердилась Степина бабушка и прогнала от себя собачонку-дворняжку.

– Кыш-кыш отсюда! – закричала Петина мама на петушишку. Увидела все это Таня и пожалела мальчишек нехороших. Подозвала к себе поросенка, козленка, петушишку, мартышку и собачонку-дворняжку тоже. Говорит им:

– Пойдем к дедушке. Он опять вас в мальчиков превратит.

Прибежали они на полянку. А там старичок стоит. Тот самый, с кривой палочкой.

– Ну, что? – спрашивает он. – Будете еще обижать старых да малых?

Закачали, замотали головами поросенок, мартышка, козленок, петушишка и собачонка-дворняжка. Просят старичка каждый по-своему. Поросенок верещит, мартышка визжит, козленок бебекает, петушишка кукарекает, а собачонка-дворняжка скулит.

– То-то, – пригрозил пальцем старичок. – Вижу, что не будете больше мальчишками нехорошими. Так и быть, скажу слово.

Живо повернулся старичок кругом, слово свое сказал, палочкой кривой помахал. И никто глазом моргнуть не успел, стали мальчики – мальчиками.

КТО КОМУ ДОЛЖЕН

А КОЛХОЗНОМ дворе повстречались курица Домовница, Петька-Петух, гусак Красные Лапы, свинья Круглое Рыльце, овечка Шерсть Колечком, коровенка Буренка и Конек-Меринок. Слово за слово разговорились.

– Му-учают, – пожаловалась корова. – Доят. Уйдем мы-ы.

– Нашу шерсть бе-бе-рут. Убе-бе-гу, – заблеяла овечка.

– Берут у свинки последнюю щетинку, – хрюкнула свинья.

– Куд-куда, куда это гоже? Сколь яиц ни снесу, все в кладовку унесут, – раскудахталась курица.

Лошадь головой мотнула и сказала:

– А меня работать заставляют и-о-го-го как!

– Ку-ка-реку! – заорал с навозной кучи Петька-Петух. – Ку-ка-реку! Уйдем в лес за рек-ку!

– Хорош-шо! Хочеш-шь ешь, хочешь пьешь, хочешь так себе плывешь, – прошипел гусь Красные Лапы.

Недолго думая, пустились они со двора прочь. Меринок со всех ног – в овсы; Буренка полегоньку – в пшеницу; свинья – в огород; овечка Шерсть Колечком – на бахчу; гусак, не будь дурак, – в малинник; курица Домовница – в просо. Петька-Петух в один дух на скирду взобрался.

Но отовсюду прогнали их колхозники.

– Ку-ка-реку! – заорал Петька-Петух. – Идем в лес за реку-у!

Так и сделали. Ушли совсем.

Поначалу все вместе держались, а потом опять разбрелись. Меринок – в луга; Буренка – на полянку; свинья Круглое Рыльце – в дубняк по желуди; курица Домовница с Петькой-Петухом – и там и сям; овечка Шерсть Колечком – кусты глодать. А гусак Красные Лапы – по реке поплыл и гогочет.

Привольно зажили они на свободе. Меринок не возит, не пашет, знай хвостом машет; гусь Красные Лапы все ныряет да плавает; овечка Шерсть Колечком и корова Буренка по лугам разгуливают – сами себе хозяева. Курица Домовница снесет яйцо и забудет где.

Но вот пришла осень. Завяли травы, осыпались листья. Голодно стало. Холодно.

Что ни день, то дождь. Что ни дальше – все хуже. А там и зима наступила. Повалил снег. Застыла река.

Ввалились у Буренки с Коньком-Меринком бока. Нахохлились Петька-Петух с курицей Домовницей. Гусак Красные Лапы шипит-сипит, не гогочет. Горло простудил. Овечка Шерсть Колечком есть хочет, а нечего.

Вот они собрались вместе. Думают, как им дальше быть. Думали, думали – ничего не придумали и припустили со всех ног на колхозный двор.

Прибежали, глядь, а ворота заперты. Делать нечего – проситься стали.

– Мы-ы, – замычала Буренка. – Это мы-ы.

– Я работник и-о-го-го какой! – заржал Конек-Меринок.

– Пош-шутил я, – зашипел гусь Красные Лапы.

– Я – овечка, у меня шерсть колечком! Берите сколько надо!

– Куда-куда, куда яички класть! – закудахтала курочка Домовница.

А Петька-Петух взлетел на ворота, крыльями захлопал да как закричит:

– Ку-ка-реку! Не пойдем в лес за реку-у!

Отворили колхозники ворота, впустили всех во двор.

– И как это вас волки не съели? – спрашивают.

И поесть дали. Коньку-Меринку – овса с сенцом, Буренке – сенца с овсецом, свинье Круглое Рыльце – картошки вареной, овечке Шерсть Колечком и гусаку Красные Лапы – отрубей пареных. А курице Домовнице с Петькой-Петушком – вдоволь проса насыпали.

Наелись, напились все досыта и – кто куда: Конек-Меринок – в конюшню; Буренка – в коровник, овечка Шерсть Колечком – в овечий хлев; свинья Круглое Рыльце – в свинарник; гусь Красные Лапы, Петька-Петух и курица Домовница по своим местам – в птичник.

И живут они теперь на людей не в обиде.

ЁРШ – РЫБА КУНГУРСКАЯ

НАМЕНИТ уральский город Кунгур не тем только, что с давних времен стоит, а больше мастерами своими славится.

Не последним в Кунгуре мастером был резчик Иван-Легкая Рука. Что ни выходило из его рук – все словно не каменное и не костяное. Цветок сделает – как живой горит и будто пахнет. Птицу вырежет – из рук выпустить страшно – улетит.

Так, однажды сидел он и ерша из бараньего рога вырезывал. Работа как работа. Только замечает Иван – костяной ерш вроде шевельнулся в руках. А лишь кончил Иван работу – ерш плавники растопорщил и жабрами повел. Глазом живым взглянул на Ивана и выговорил:

– Отпусти меня, мастер, в реку!

Иван так и ахнул! Виданное ли дело, чтобы рыба говорила, да еще не простая, а костяная.

А ерш, как ни в чем не бывало, речь свою дальше ведет:

– Не дивись, мастер, что заговорил я. Ничего в том мудреного нет. А дивись мастерству своему. Я ведь у тебя живым удался.

– Жалко вроде мне с тобой расставаться, промолвил Иван в ответ.

А ерш одно твердит:

– Отпусти в реку. Я жить хочу.

Согласился Иван пустить ерша на малый срок. А ерш слово дал свое нерушимое вернуться через месяц и один день.

– Мне бы только кругом осмотреться, с другими ершами подраться да помириться. Я на дело скорый, – сказал ерш.

Положил Иван его в фуражку и к реке отправился.

Все встречные-поперечные, прохожие-проезжие с мастером Иваном здоровались. Любопытствовали:

– Куда, Иван-Легкая Рука, идешь? Чего в фуражке несешь?

Всем он отвечал:

– Иду на реку, несу рыбу в воду пустить.

Смеялись люди. Думали, шутит мастер. А того не видели, как Иван, к реке подойдя, бросил костяного ерша в воду, только булькнуло.

Очутился ерш в воде. Обрадовался. Туда-сюда плавает. Рот разевает да покрикивает неслышным рыбьим криком:

– Эй, выходи! Покажись, кто смелый!

И тут из глуби зеленой выплыла царь-щука. С бревно толщиной. Глазища у нее с тарелку каждое. Глядит на ерша, не мигает. Разинула щука пасть, показала свои зубы острые в два ряда и говорит:

– Полезай сюда! Или порядков моих не знаешь?

А ерш глазишки свои растаращил, плавники растопорщил и отвечает лихо:

– Я ерш не простой, а костяной. Не боюсь я тебя!

Схватила щука ерша поперек – передних зубов как не бывало. Схватила вдоль – и второй ряд посыпался.

Взвыла царь-щука неслышным рыбьим воем. Потом прошамкала жалобно:

– Ёрш Ершович, пошто пришел?

– Вот тебе, царь-щука, моя воля: ершей впредь щукам не трогать!

Позвала царь-щука всех щук, щучек и щурят подначальных, указ-приказ объявила охранный. Повелела она по всем рекам и озерам, прудам и морям ершей впредь не трогать.

Живет костяной ерш в реке. Кругом осмотрелся, с другими ершами подрался, а там и срок его пришел.

Ровно через месяц и один день всплыл ерш на том самом месте, куда Иван-Легкая Рука его в воду бросил. Всплыл он и видит: стоит на берегу Иван, дожидается.

– Эх, мастер! – сказал ерш. – Кругом я осмотрелся, с другими ершами подрался, а помириться не успел. Дай мне еще в реке пожить.

То ли оттого, что совестился Иван-Легкая Рука рыб в банках томить, как птиц в клетках, то ли по душе ему пришлось, что ерш слово свое сдержал, а только махнул он рукой и отпустил ерша на волю.

А что щуки ершей глотать опасаются, так это теперь всякий знает.

О ТОМ, КАК КОТ ВАСЬКА В ТРЕТИЙ КЛАСС ПЕРЕШЕЛ

ДЕЛО так было. Костя учился в школе. Во втором классе. Было у него много веселых товарищей. И он жил – не тужил, пока не догадался, что в школе учиться – дело не простое. Учительница задавала на дом много уроков. Их надо было учить. А то на другой день учительница обязательно спросит. И если кто плохо выучит – тому двойку, кто совсем не выучит – тому единицу.

Уроки делать Костя не любил. Поэтому в дневнике у него двоек и единиц было видимо-невидимо. А дело-то к концу учебного года шло.

Вот раз сидит Костя дома за столом. Задачу решает. Да ничего у него не получается. Не умеет. Даже заплакал Костя от огорчения. Но никто этого не видел. Дома в ту пору никого не было.

Вдруг слышит Костя – кот Васька из-под стола человеческим голосом говорит:

– Не плачь, хозяин. Я тебе помогу.

Костя даже подскочил от удивления. Спрашивает кота:

– Как же это ты, Васька, говорить научился?

А кот запрыгнул на стол, уселся поудобнее и отвечает:

– Для того и научился, чтобы тебе помочь. Вижу, хозяин в беде.

– Не сможешь ты мне помочь, – вздохнул Костя. – Ты неграмотный.

– Это я-то? – обиделся Васька. – Да я целый год на твоих учебниках сплю. Спрашивай меня, что хочешь!

Спросил его Костя. Сам по учебнику следил. Верно! Васька все знает. И стихотворение все рассказал с выражением, и по арифметике, и по русскому.

– Ложись, Костя, спать. Я за тебя все уроки сделаю. Чего на завтра задано? Показывай! – говорит Васька.

Обрадовался Костя: «Вот это кот! Вот это друг!»

А на утро смотрит: в тетради все что надо написано, задачки решены. «Ну! – думает Костя. – Сегодня пятерка мне полагается».

– Только как же ты басню будешь рассказывать? – спохватился Васька. – Я ее выучил, а ведь спросят тебя.

– Пропал я! – испугался Костя.

Уж они думали-думали с Васькой. Наконец, Костя и говорит:

– Давай, Васька, залезай в мою сумку. Возьму тебя с собой в школу. Я за первой партой сижу, будешь мне подсказывать.

– А собак в класс никто не берет? – забеспокоился кот.

– Нет! Ты не бойся.

Кое-как втиснулся кот в сумку. Костя за плечи ее закинул и в школу отправился.

Там Костя кота в свою парту спрятал. Да так ловко, что никто не заметил.

Начался урок. Учительница ребят к доске вызывает. Дошла очередь и до Кости.

– Расскажи басню «Кот и повар», – сказала учительница.

Кот Васька из-под парты высунулся и ну подсказывать!

Радуется Костя. Слово в слово за Васькой бубнит. Ни о чем думать не надо.

Так у них и повелось. Каждый день. Придет Костя из школы и – на улицу. Чем не житье!

И коту неплохо. За обедом теперь Костя из-за стола не встанет, пока Васька всего не напробуется.

А как утро – Васька в сумку лезет. Костя его в школу несет.

Но пришел такому житью конец.

Однажды учительница заметила, кто Косте подсказывает. Догадалась, почему мальчик глазами под парту косит. Только виду не показала.

Принесла она на другой день с собой мышку, но не настоящую, а из серого бархата. Глазки у мышки из черных бусинок. Хвостик из крученой веревочки. Очень похожая мышка. Сразу не отличишь.

Привязала учительница мышку за нитку да и бросила незаметно на пол. Как раз в это время Костя у доски отвечал, а Васька ему из-под парты подсказывал.

Увидел кот мышку и сразу про все забыл. Нацелился Васька на мышку, вылез из-под парты и пополз.

Заметили его ребята, толкают друг друга под локоть: «Откуда тут кот взялся?»

А Васька к мышке подкрался, прыг на нее, цап зубами и… отпрыгнул, будто ужаленный. Тряпка с ниткой!

Ребята не выдержали, как засмеются все. Васька заметался – не знает, куда от стыда деваться.

А Костя? На него лучше было и не смотреть.

Теперь учительница ребятам про все рассказала. Они даже не поверили. Но тут она стала спрашивать. Косте – стихотворение, Ваське – стихотворение. Косте – задачу, Ваське – задачу.

Костя, конечно, ничего не умеет. А Васька правильно отвечает. Еще бы! Уроки-то кто учил?

Подумала-подумала учительница и говорит:

– Василия я в третий класс перевожу, а Костю… Это еще подумать надо.

После уроков кот говорит Косте:

– Неси меня домой!

– Не понесу! Ты меня как подвел? Иди за это домой пешком!

– Так я же нечаянно! Я же не знал, что мышка не настоящая! – оправдывался Васька.

– Да зачем тебе она? Хоть бы и настоящая! Плохо я тебя кормил, что ли?

– Мы-ышка? Заче-ем? – изумился кот.

Каждый охотник понял бы Ваську.

Но Костя все-таки кота нести отказался.

– Раз так, – заявил, тогда при всех Васька, – в школу вовсе ходить не буду! Очень мне нужно пешком…

И больше его в школе не видели.

А зря это он. Ведь уже в третий класс перешел… Верно?