Текст книги "Кыся-2"
Автор книги: Владимир Кунин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
– Вот я и подумал – а на кой черт все это нам нужно?! Почему мы должны продавать тебя, если этих денег все равно ни на что не хватает! А на те восемьсот марок, которые мы уже потратили – наплевать и забыть. Тем более, что у меня есть к тебе совершенно деловое предложение... Прости, пожалуйста!
Он снова попытался отодвинуть меня в сторону, чтобы достать из тумбочки виски, но я решительно положил лапу на его руку и немножечко придавил когтями. Самую малость.
– Сначала предложение, – сказал я. – А потом уже все остальное. И без меня. Мне от одного запаха твоего виски худо становится.
– Нет проблем! – легко согласился со мной Эрих. – Предложение такое: ты остаешься жить с нами, как наш партнер по бизнесу!
– Ты в своем уме? – спросил я.
– Более чем. Я уже почти все просчитал. Во-первых, ты будешь нести рекламные функции. Дом, в котором запросто живет настоящий Дикий Сибирский Русский Таежный Кот, – уже любопытен! Резко увеличивается клиентура, резко повышается интерес к тому, что же продается в этом доме?! А продаются здесь замечательные Кошечки шоу-класса! Во-вторых, ты будешь обязан...
Я убрал когти и снял свою лапу с руки Эриха:
– Можешь не продолжать и пить свое вонючее виски. Я принимаю любое предложение, только связанное с возвращением в Петербург. По-моему, я тебе достаточно толково объяснил ситуацию в прошлый раз. Повторить?
– Нет, не нужно... – упавшим голосом проговорил Эрих.
– Я крайне сожалею, что ты не можешь получить за меня больше денег... Но я здесь уже достаточно времени и успел заметить, что у вас тут халявы ждать не приходится.
– Как ты сказал? – не понял меня Эрих.
– Это не я сказал. Это мой приятель Водила так говорил. В смысле, что заработать у вас в Германии не так уж легко. И даже те четыре тысячи, которые останутся у тебя после покрытия всех расходов, – это тоже большие деньги за такого дворнягу, как я! Потому что я никогда не был ни Диким, ни Сибирским, а Тайгу я только по телевизору видел. Единственное, что вы про меня не соврали, это то, что я Русский. Поэтому я и рвусь туда, к своему пустырю, к своему дому, к своим приятелям-Котам, к своим близким – Шуре Плоткину и Водиле... Ты, Эрих, не обижайся. Я им там гораздо больше нужен, чем вам здесь...
– Шайзе!.. – вздохнул Эрих и снова достал бутылку из тумбочки. – Ни черта-то ты не понял, Кыся! Я ж про бизнес – так... Чтобы не говорить вслух всего, что надо бы...
Он не стал наливать виски в стакан, а просто выпил из горлышка. Утерся рукавом пижамы и сказал:
– С тех пор, как ты появился в нашем доме... Вон и Хельга с Руджеро уже помолвку назначили, родителям в Эрфурт звонили. А ведь до тебя просто так лет пять жили... Я стал себя по-новому чувствовать... Вот я о чем. А про бизнес я просто так, чтобы тебя хоть чем-то заинтересовать.
Он еще отхлебнул из бутылки и сказал мне негромко:
– Ладно, иди спать. Завтра у тебя будет еще тяжелый разговор с фрау Кох...
Сна не было ни в одном глазу. То ли я передергался так за последнее время, то ли Руджеро мне стимуляторов передозировал...
В каком-то непонятном, взвешенном состоянии я продолжал шататься по ночному дому, пока не очутился в подвале, где стояли клетки с нашими Кошками и Крольчихой.
На Кошек, честно говоря, и смотреть не хотелось. После того, как я за последние три недели перетрахал их всех по множеству раз, они для меня были уже не вожделенные особы для сладостно-половых упражнений, а обычные, я бы сказал, "боевые подруги". Соседки по казарме. Не больше.
Поэтому мимо клеток с Кошками я прошлепал более чем равнодушно, несмотря на их призывные потягивания и очень выразительные мурлыканья. А вот у клетки с Крольчихой я почему-то остановился... Кролик, которого уволокла моя Лисица, по-моему, сутками не слезал с этой Крольчихи! Они только и делали, что напропалую трахались и что-то жевали, что-то жевали и трахались!
Теперь, потеряв своего Кролика, Крольчиха только жевала. Трахаться ей пока было не с кем. И тогда я вдруг от тоски подумал: "А почему бы и не Крольчиха?.."
Пораженные Кошки широко открытыми от удивления глазами смотрели из всех своих шести клеток за тем, как я открываю клетку Крольчихи, вхожу туда, ставлю безропотную, но жующую Крольчиху так, как это нужно мне, и...
Так вот нужно мне это было, "как рыбе – зонтик", – сказал бы Шура Плоткин, а Водила бы добавил: "И на хрена Козе баян?"
Я же не Котенок-онанист, я же взрослый, умудренный огромным половым опытом Кот – в самом прямом смысле этого слова. Я же точно знаю, что ЭТИМ я доставляю наслаждение не только себе, но и партнерше по ЭТОМУ ДЕЛУ – будь то любая Кошка, или собачка Дженни, или та же Лисица, черт подери!
Но с Крольчихой я, по выражению киевской Кошки Цили, "пролетел, как фанера над Парижем"!..
Да, конечно, у нас с покойным Кроликом совершенно разная частота фрикций (это слово я от Шуры знаю...). Кролик ЭТО делает, как известно, раз во сто быстрее. Но я никогда не подозревал, что скорость движений вперед и назад во время ЭТОГО будет иметь такое решающее значение...
Она ведь, эта длинноухая тупица, даже не обернулась, даже не посмотрела, кто это ее трахает! Она же, кретинка короткохвостая, даже ЖЕВАТЬ НЕ ПЕРЕСТАЛА В ЭТО ВРЕМЯ – так я ей был безразличен!
Ну, что может быть оскорбительнее?! Тут меня любой Мужик поймет! Эдак на нервной почве недолго и импотентом стать... Не боюсь повториться – прав был Шура, когда говорил: "Не доведут нас с тобой яйца до добра, Мартын!"
И точно. Я ведь, когда открывал Крольчихину клетку, не просто хотел ее трахнуть. Я хотел хоть немножко приподнять свое настроение, слегка повысить общий тонус своего организма. А потом отоспаться как следует, и встретить завтрашний день бодрым, полным сил и обостренного внимания. Мало ли, КТО меня захочет купить? А может быть ОН мне не подойдет! Тут надо тоже держать ушки на макушке...
Оттрахал бы по быстрому парочку Кошек, и все было бы нормально. А то Крольчиху ему подавай! Растленный тип... Тьфу! Будто по морде надавали... Нет, честно, за шесть лет моей сознательной сексуально-половой жизни, клянусь, такое – впервые!
Проклиная себя последними словами, я доплелся до гостиной и, раздавленный стыдом и униженностью, рухнул на свою подстилку.
Я еще долго ворочался без сна, приводил себя в порядок – злобно скребся, чистился, умывался. И все мне мерещилось, что я от кончиков усов до крайней точки моего хвоста пропитался запахами этой жвачной курвы-Крольчихи, вместо которой для быстрого совокупления можно было бы с равным успехом воспользоваться дверной замочной скважиной. Эффект – тот же, только менее унизительный.
... А потом на меня навалился тяжелый и душный сон. Чудилось мне, что эта гадина-Крольчиха жует меня ТАМ, между моих задних ног!.. А я лежу на спине и в ужасе пытаюсь от нее вырваться, отбросить ее задними лапами, но лапы у меня какие-то ватные, слабые... Я хочу извернуться и вцепиться в Крольчиху клыками, но тело у меня какое-то деревянное – оно не подчиняется мне, и вдруг, ко всему, я обнаруживаю, что во рту у меня нет ни единого зуба!..
Чувствуя мою беспомощность, Крольчиха уже начинает ТАМ отгрызать это все МОЕ, чем я гордился всю свою жизнь... То, что без устали служило мне в любых, даже в самых неподходящих ситуациях, то, что приносило радость и мне, и такому количеству Кошек, которое обычному Коту и во сне не приснится! И теперь эта сволочь Крольчиха мне все ЭТО отгрызет?! О Боже...
Красные яростные глаза Крольчихи высверливали меня насквозь, длинные, желтые, отвратительные зубы уже смыкались в последней хватке над моим дорогим и любимым...
И тут я заставил себя проснуться! Мокрый, со слипшейся шерстью, сердце колотится так же часто, как трахался, наверное, покойный Кролик, передние лапы дрожат, задние непроизвольно дергаются, и между ними – боль!.. Я в панике перевернулся на спину и взглянул ТУДА... Неужели сон в лапу?!!
Нет, нет, нет!.. К счастью, кажется, все на месте, все в порядке. Я попытался обнажить ЕГО, понять – откуда боль. И увидел свой несчастный, бедный, униженный, покрасневший и припухший...
Зная, насколько воинственно щепетильно-ханжеское отношение читающих Людей к напечатанным словам, которыми они с легкостью пользуются в обыденной речи, я воспроизведу сухой и неточный медицинский термин.
Итак: я увидел свой несчастный, бедный, униженный, покрасневший и припухший Член.
Первой мыслью было: а не подхватил ли я что-нибудь от этой падлы-Крольчихи? Ей же все равно, КТО ее трахает, так что все может быть...
Но потом я вспомнил, как Шура Плоткин, когда переживал период серьезной увлеченности изучения Животного мира, как-то с радостью сообщил мне две странные и очень занятные подробности. Во-первых, у Животных женского пола, в отличии от Людей, не бывает девственной плевры, и любая Кошка-Потаскуха может запросто задвинуть любому доверчивому Коту, что он у нее самый-самый ПЕРВЫЙ! А во-вторых, – ни одно Животное никогда не страдает венерическими заболеваниями!
Именно это, помню, Шура сообщил мне с изрядной долей зависти. Он только-только избавился от триппера, который привез с собой как сувенир с Великой Комсомольской стройки, куда летал писать очерк о героических тружениках Байкало-Амурской магистрали.
Вспомнив Шуру, его триппер, и его широчайшие знания Животного мира, я успокоился – скорее всего, я просто натер свой бедный Член в непривычных для него условиях и формах Крольчихости. Отсюда и боль, и припухлость. Не беда! Залижем в лучшем виде...
С восьми утра начался дикий телефонный трезвон! Первым позвонил полицейский овчар Рэкс – тот, который сначала нахамил мне тогда на автобане, а потом, после тех жутких разборок со стрельбой и трупами, так искренне извинялся передо мной, да еще и облаял одного из врачей, пытавшегося наорать на меня.
То есть, естественно, позвонил не сам Рэкс, а его Хозяин – полицейский водитель Рэкса. Тот пожилой – он еще упросил тогда врачей не отгонять меня от бесчувственного Водилы, за что я и ему, и Рэксу по сей день благодарен.
Правда, я печенками чувствовал, что этот звонок – дело лап Рэкса! Это явно он настоял на том, чтобы позвонить по телефону, объявленному на телепрограмме "Байерн-Бильд". И это тоже прекрасно! Значит, наконец-то у них с тем пожилым полицаем образовался Контакт по доктору Шелдрейсу...
Не скрою, полицейский звонок сильно напугал Эриха и Руджеро. Разговаривая с полицией, они все время передавали трубку друг другу и говорили с такими медовыми интонациями, что каждый звук их голоса хотелось залить холодной водой.
В своей бурной деятельности они не слишком тщательно соблюдали кое-какие положения Германского законодательства, а посему у них были все основания опасаться звонков из полиции.
Но Хозяин Рэкса почувствовал явный перепуг, идущий с нашего конца провода, и поспешил заверить "уважаемых герров", что его звонок совершенно частный, что он просто был когда-то знаком с этим Котом. Правда, он не знал, что этот Кот, ко всем его достоинствам – еще и Дикий, и Таежный, и Сибирский! Он знал, что это Кот одного покойного русского гангстера, который восстал против своей же русской наркомафии и погиб, уничтожая одного из самых страшных наемных убийц в Европе. И вообще, когда было бы удобно навестить этого замечательного Кота? Его песик Рэкс – тоже сотрудник полиции, вместе с ним смотрел телевизор, и также очень хотел бы повидать этого Кота...
Эрих и Руджеро еще больше перепугались, но марципаново-пряничными голосами заверили герра полицейского и его сотрудника Рэкса, что те могут приехать в любое удобное для них время. Адрес...
– Адрес не нужен, спасибо, – любезно прервал их пожилой полицейский. -Ваш адрес у нас уже есть.
Руджеро и Эрих тут окончательно перетрусили и пугливо разглядывали меня, пока мы с Хельгой готовились к приему посетителей и потенциальных покупателей.
Начала Хельга с того, что выкупала меня в теплой душистой воде с каким-то роскошным особо-Кошачьим противоблошным шампунем, протерла меня огромным махровым полотенцем и высушила электрическим феном с поразительно теплой и ласковой струей воздуха. Я под этим феном разомлел и стал даже подремывать. Но тут Хельга взялась меня расчесывать пятью типами разных щеток и гребешков. Для лап – один тип, для живота – другой, для спины -третий... Короче, как говорил Водила – красиво жить не запретишь!..
Она даже хотела чуточку подстричь мне когти специальной для этого машинкой. Оказывается, в Германии это входит в обязательный перечень условий по уходу за Котами и Кошками!
Но уж тут я воспротивился самым решительным образом. Я дал понять Хельге, что мои когти – не для красоты, а для устрашения и боя! Иногда не на жизнь, а на смерть. И поэтому позвольте иметь мне те когти, которые я считаю для себя необходимыми... И Хельга меня отлично поняла.
Только мы закончили туалет, раздался звонок из вертолетной службы "Скорой помощи". Вообще-то, здесь эта служба называется совсем иначе, но суть – та же. Звонили "оранжевые" ребята доктора, с которыми я тогда летел на вертолете с автобана в больницу. Они тоже узнали меня по вчерашней телевизионной передаче, а один из них, живущий в Харлахинге, притащил на службу даже листовку с моей фотомордой.
Они долго спорили – тот это Кот или не тот, и решили позвонить. Дело в том, что если это тот Кот, который был у них в спасательном вертолете после катастрофы на автобане, то тогда именно этот Кот обладает мощной и пока неразгаданной способностью помогать существовать на этом свете любому живому существу, к которому Он хорошо относится. Проверить это можно простейшим способом: если у кого-нибудь из членов семьи нынешних владельцев этого Кота резко повышенное или так же резко пониженное кровяное артериальное давление, нужно положить на этого Кота руку, и давление, -каким бы оно ни было, – стабилизируется.
– Пожалуйста, проверьте это, не кладя трубку телефона и не занимая линию. Мы подождем, – сказали оранжевые доктора.
Руджеро тут же измерил давление у Хельги, сильно взволнованной всеми этими звонками, и получил неутешительный результат – сто шестьдесят пять на сто пять! О чем и сообщил докторам по телефону.
– Сколько лет вашей жене?
– Тридцать три, – ответил Руджеро.
– Очень хорошо! Пусть положит левую руку на этого Кота. Манжет тонометра с руки не снимайте! Да! Самое главное!.. Кот к ней хорошо относится?
– Настолько, что я даже начинаю ревновать! – рассмеялся Руджеро.
Доктора тоже посмеялись и сказали:
– Прекрасно! Тогда – руку на Кота...
Хельга положила на меня свою теплую руку и осторожно спросила:
– Ты, действительно, ко мне хорошо относишься?
И я, дурак, чуть не ответил "Да...". Но во время сдержался. И просто МЫСЛЕННО пожелал ей спокойствия и, пока не поздно, ребенка.
– Сколько секунд рука вашей жены лежит на спине Кота? – спросили оранжевые вертолетчики.
– Секунд пять, семь...
– Измеряйте!
Руджеро накачал воздух в манжетку, отвернул какой-то винтик, посмотрел на круглый прибор со стрелкой, и завопил:
– Сто двадцать пять на восемьдесят!!!
– Все ясно. Это ТОТ самый Кот!.. Сколько вы за него хотите?
Я мгновенно подскочил к Эриху и, делая вид, что трусь о его ногу, неслышно сказал ему:
– Пусть Руджеро спросит – не бывают ли у них командировки в Россию? Конкретно – в Санкт-Петербург...
Эрих тут же повторил мой вопрос Руджеро. Тот задал его докторам. Доктора посовещались и ответили:
– Нет, это исключено.
– Тогда пошли их подальше! – посоветовал я Эриху, а тот не замедлил передать это Руджеро.
Но Руджеро Манфреди вежливо распрощался с врачами, обещая обсудить их предложение на семейном совете.
Не успел он положить телефонную трубку, как раздался звонок из Генерального консульства России в Мюнхене.
Я чуть было не сказал – "звонила Нюся...". Нет, конечно! Звонил наш русский вице-консул – Хозяин той самой московско-дипломатической Кошки Нюси. В период моего мюнхенского БОМЖизма Нюся частенько заглядывала ко мне в Английский парк на пятый ярус моей нелепой "Хинезише Турм", где я обитал вплоть до того момента, когда меня, обожравшегося форелью, отловили Руджеро и Эрих.
Точно так же, как в случае со звонком из полиции, я понял, что без участия Нюси этот телефонный разговор никогда бы не состоялся. Неужто и Нюся сумела преодолеть барьер, разделяющий наши Миры?! Тогда остается только воскликнуть: "Люди и Животные всех стран – соединяйтесь!".
Естественно, это не моя, а Шурина хохмочка.
Значит, все, что я пытался втолковать Нюське о Телепатических Контактах между Людьми и Животными – легло на благодатную почву. Слава Богу! Хотя, особенно тут удивляться нечему. Кошки всегда были умнее Котов (в общей своей массе), они тоньше чувствовали, легче и артистичнее лгали, и были всегда более восприимчивы в связях Животное-Человек-Животное.
Не мудрено, что Нюся – умница, хитрюга и прохиндейка, зная о Конраде Лоренце и Ричарде Шелдрейсе только по моим рассказам в перерывах между сексуальными упражнениями, все-таки сумела наладить прочную Телепатическую связь со своим Хозяином – вице-консулом Генерального консульства России. Результатом чего и явился его звонок к нам в Оттобрунн!
Как только я услышал, КТО к нам звонит, так сразу же взял этот разговор в свои лапы. Я немедленно заставил Эриха отобрать трубку у Руджеро, и с этой секунды с вице-консулом России практически разговаривал Я.
В то же время, меня не покидало ощущение, что вице-консул тоже разговаривает не слишком самостоятельно. Не с голоса своей Кошки Нюси, но, во всяком случае, под очень сильным Нюськиным влиянием. Понял я это потому, что на мой вопрос, заданный Эрихом вице-консулу, – не смог бы Российский консулат взять на себя заботу и материальную ответственность за отправку этого уникального русского Кота, гражданина России, по месту его постоянного проживания в Санкт-Петербург, Нюськин вице-консул ответил с откровенностью, совершенно не свойственной дипломатам любых стран:
– О чем вы говорите, герр Шредер! Откуда у нас деньги на перевозки Котов?! У нас, русских дипломатов, даже медицинских страховок нет! Случись что-нибудь со мной, с женой, не дай Бог, с детьми, – мы же сдохнем или по миру пойдем! У нас же месячная заработная плата здесь – самая низкая среди всех дипломатических представительств других государств...
Тут я впрямую услышал чисто Нюсины интонации:
– Наше министерство иностранных дел удавится, если мы попробуем отправить этого Кота за наш счет! Да и нас отсюда попрут вслед за этим Котом, как миленьких!..
– Но этот же Кот – подданный России! – демагогически воскликнул я голосом Эриха, а Эрих уже от себя добавил: – В конце концов, господин вице-консул, такой Кот – достояние государства!
На что вице-консул горько сказал – то ли с подачи Нюси, то ли сам по себе:
– Сегодня, уважаемый герр Шредер, в России так все неясно и смутно, что думать о своих подданных, живущих за рубежом, нет просто ни у кого ни сил, ни желания...
– Жаль, – жестко сказал Эрих-Готфрид Шредер без малейшего моего участия. – И вас жаль, и ваших поданных.
– Погодите, погодите!.. – разволновалась Нюся голосом русского вице-консула. – А если мы сделаем так? Вы отдаете мне этого Кота за какую-то небольшую разумную сумму, он переезжает к нам в дом – у нас вполне приличная двухкомнатная квартирка в Нимфенбурге. Нас в ней всего четверо – жена, я и двое детишек... Ну, еще кошечка Нюся. Надеюсь, они подружатся... А когда подойдет срок нашего возврата в Москву, мы его, конечно, заберем с собой. А там я через кого-нибудь из друзей отправлю его в Петербург, по тому адресу, который вы назовете... Идет?
– А когда кончается срок вашего пребывания в Германии? – самостоятельно спросил Эрих.
– Скоро, – с грустью, и тоже без нюсиной подсказки, проговорил вице-консул. – Через год и три месяца.
– К сожалению, я вынужден вам отказать, – опять-таки сам сказал Эрих. -Нашему Коту нужно попасть в Петербург в ближайшее время. Наш Кот столько ждать не может.
Так заканчивать разговор с Нюсей и ее вице-консулом было бы свинством. И я, устами Эриха Шредера, добавил:
– Но если этот Кот еще у нас немного задержится, то милости просим к нам в гости с детьми и вашей Кошечкой Нюсей. Запишите, пожалуйста адрес...
И Эрих продиктовал наш адрес русскому вице-консулу и его Нюсе. Когда Эрих положил телефонную трубку, Хельга соскользнула с дивана на ковер, улеглась на живот, взяла меня за передние лапы, притянула к себе и звонко поцеловала в нос. И заявила:
– Если следующий звонок последует от английской королевы Елизаветы или, на худой конец, от принца Чарльза, и к телефону попросят нашего Котика, – я уже ничему не удивлюсь!..
Я был бы совсем не против, чтобы Хельга поцеловала меня еще раз – тут я очень хорошо понимаю Руджеро Манфреди, но в это мгновение я вдруг почувствовал, как к дому на автомобиле подъезжает Таня Кох!
Не УСЛЫШАЛ, а именно ПОЧУВСТВОВАЛ. Как в Петербурге, лежа в кресле, я чувствовал, когда Шура входит в лифт, когда нажимает кнопку нашего этажа, когда роется в карманах в поисках ключей от квартиры...
Последние годы я это так явственно ЧУВСТВОВАЛ, что даже ВИДЕЛ сквозь двери, лестничные пролеты, толщенные стены, и даже через очень большие расстояния! Это то, о чем я уже как-то говорил – НЕОБЪЯСНИМОЕ, присущее только нам -Котам. ОНО в нас совершенствуется и обостряется под воздействием взаимной ЛЮБВИ. Я вырвался от Хельги и помчался в сад к калитке. На бегу промелькнула мысль – "А почему я так реагирую на Таню Кох?.. При чем тут Таня?! Я понимаю – Шура Плоткин... Водила, наконец! Люди, с которыми меня связывает черт знает как много!"
Доскакал до калитки и сообразил: Таня Кох была единственным и последним звеном между мной и Водилой... А кем для меня теперь стал Водила, стоит ли объяснять? Вот я и цепляюсь за это "звено", как утопающий за соломинку. Вот почему, не отдавая себе в этом отчета, я стал воспринимать Таню, также как и моего Плоткина, как Водилу. Как близкого мне Человека...
Сел у калитки, сижу. Жду. Слышу – подкатывает автомобиль. Ни хрена не видно. Калитка – одно название. На самом деле – глухая высокая дверь с улицы в сад. Чтобы никто не любопытствовал.
Остановилась машина, слышу – открылись дверцы и... Сразу же Танин запах! У меня вдруг дыхание перехватило, сердце как застучит!.. Тут, слышу, мужской голос по-немецки спрашивает:
– Вы не перепутали адрес, Таня?
– Нет, нет, что вы! – отвечает Таня и, наверное, нажимает на кнопку звонка, потому что в доме заблямкали колокольчики. Это у Шредеров такой звонок пижонский.
Вижу, Эрих идет открывать калитку. А я сижу и думаю: "Откуда я знаю этот мужской голос?".
Калитка распахивается и здрасте-пожалуйста, как говорил Водила, – стоит "Ягуар" профессора фон Дейна, сам профессор и Таня Кох.
– Герр Шредер? – спрашивает Таня у Эриха, не замечая меня.
– Фрау Кох? – улыбается Эрих.
– Да, – Таня нервно крутит головой, смотрит через плечо Эриха, сразу же хочет отыскать меня взглядом. Потом спохватывается и представляет Эриху профессора:
– Мой шеф, профессор фон Дейн.
– Здравствуйте, проходите, пожалуйста, – говорит Эрих и пропускает Таню и профессора вперед, закрывая за ними дверь.
А Таня все ищет и ищет меня глазами... Вот тут-то я и совершаю свой коронный номер! С места, со всех четырех моих лап, я взвиваюсь вверх, выше Таниной головы, и сверху, будто с неба, с облака, мягко опускаюсь к ней на плечо! "Мягко опускаюсь" – это мягко сказано... Весу во мне все-таки -ого-го, и поэтому Таня от неожиданности оступается и вынуждена ухватиться одной рукой за профессора фон Дейна, а другой – за Эриха.
А на меня неожиданно накатывает такая волна нежности, что я, не помня себя от радости, начинаю тереться мордой о Танину щеку, шею, нос, и урчу, урчу, урчу до хрипоты, до стона!..
И Таня, дурочка, плачет чуть не в голос, путает русские слова с немецкими, обнимает меня, гладит, зарывается лицом в мою шерсть, и все что-то шепчет мне и шепчет на двух языках...
Спустя некоторое время, когда страсти улеглись, когда все волнения были отодвинуты в сторону...
Секунду! Я должен кое-что пояснить. Когда я говорю, что "волнения были отодвинуты в сторону", это совершенно не значит, что они исчезли насовсем. Волновались все без исключения:
Таня, от того, что, наконец-то, встретив меня, была напрочь лишена возможности купить "Дикого, Таежного, Русского, Сторожевого...". Как там еще? Забыл... Короче, "Кота...". Я строго-настрого запретил ей это делать! Я повторил ей то, что уже однажды сказал, уходя от нее в конце первой книги: "Ты приехала сюда, чтобы остаться здесь, я – для того, чтобы уехать!". И добавил: "Да, и не с твоими деньгами лезть в подобную авантюру. Лучше попытайся сейчас помочь мне с Клиентом. Мои условия ты знаешь лучше всех – Петербург! Может быть, у твоего профессора есть кто-нибудь из постоянно путешествующих приятелей? Я смотрю, он к тебе очень даже не ровно дышит...".
Хельга была тоже взволнована. Она явно приревновала меня к Тане, и все ее волнения были продиктованы именно этим состоянием. Из-за чего она почти не обращала внимания на своего Руджеро, который пытался строить свои итальянские глазки Тане Кох. Не потому что Хельга этого не видела, а лишь оттого, что в это время Хельге гораздо важнее был я!.. Да, простит меня Руджеро Манфреди.
Недоучившийся Зверячий доктор Эрих-Готфрид Шредер был искрение взволнован присутствием в своем доме одного из известнейших светил Германской медицины – знаменитого профессора Фолькмара фон Дейна, о котором Эрих был наслышан со студенческих времен...
Руджеро Манфреди раздирал целый комплекс совершенно разных волнений. Он несомненно ощущал некую таинственную связь между мной и Таней, так же, между Эрихом и мною, и никак не мог понять, в чем она заключена! Кроме всего, он волновался – не видит ли Хельга того, что ему очень понравилась фрау Кох? На профессора фон Дейна ему было бы совсем наплевать, он о нем и слыхом не слыхивал, если бы Руджеро не видел, что статный, спортивный, судя по "Ягуару", наверняка, состоятельный профессор оказывает Тане Кох знаки внимания, далеко выходящие за пределы рядовых отношений шефа и подчиненной.
Но, в основном, Руджеро волновался из-за неясности, которая заслоняла от него все – просить за меня пять тысяч марок или семь? И если семь, то до какого предела снижать цену при возможной торговле, чтобы не прогадать самому и не потерять покупателя?
Профессор фон Дейн был одновременно и счастлив, и взволнован. Взволнован нескромными волоокими взглядами этого смазливого и потертого итальянца на Таню, и счастлив тем, что Таня не обращала на эти взгляды ни малейшего внимания! А еще он волновался – согласится ли, наконец, Таня Кох сегодня поужинать с ним в одном очаровательном испанском ресторанчике в Швабинге? Она уже столько раз отказывалась от подобных предложений без каких-либо видимых причин...
Я тоже был взволнован. Так же, как Руджеро – совершенно различными обстоятельствами.
От того, что снова вижу Таню...
От того, что в случае моей покупки кем-нибудь, и последующего естественного переезда черт знает куда, из моей жизни уйдут и Хельга, и Эрих, и Руджеро, к которым я ничего, кроме благодарности и дружбы не испытывал.
А это очень-очень важно в наше сегодняшнее жестокое время – время "Пилипенков и Васек" разных мастей и сословий нашего Российского розлива...
Да и Германия – самая сытая, самая богатенькая, как говорил Водила, -только из-за бугра раем кажется. То и дело, особенно в бывшей "демократической", вспыхивает погромная ненависть к "посторонним", "ненемцам", и это каждый раз честно показывают по телевизору. И я -посторонний Германии Кот, случайно оказавшийся здесь, вижу на экране полыхающие общежития иностранцев, убежавших сюда, в Германию, в поисках спасения от своих домашних "Пилипенков", вижу обгоревшие трупы детей и женщин... Вот почему я так благодарен этому дому в Оттобрунне. А еще я был взволнован тем, что не знал – как относиться к тому, что профессор фон Дейн, вне всякого сомнения, со страшной, прекрасной и запоздалой силой влюбленности – ну просто в открытую клеит нашу фрау Таню Кох!
Как вы понимаете, в этой ситуации меня волновала только судьба Тани...
... Так вот, когда я говорил, "волнения были отодвинуты в сторону...", я имел в виду то, что они в каждом из нас остались, просто разговор принял общее деловое направление. Мы сидели в гостиной, обставленной стандартным немецким способом: низкий стол с кафельной столешницей, с одной стороны стола – диван на троих, с другой – диванчик для двух человек, а с третьей стороны – кресло. Все в одном цвете, в одном стиле.
С четвертой стороны обычно ни черта не ставят. Чтобы не заслонять ничем и никем стоящий в дальнем углу гостиной телевизор.
Почему я упомянул о немецком стандарте? Хельга регулярно получает на халяву каталоги торговых домов "Отто", "Неккерманн", "Квелле", "Бадер", рассчитанные, прямо скажем, на небогатых людей. А в этих каталогах все! И шмотки, и игрушки, и причиндалы для Котов и Кошек, о которых я даже никогда не слышал, и люстры, и мебель.
Когда почтальон приносит новый каталог, мы с Хельгой садимся и внимательно его разглядываем. Так вот наша мебель в нашей гостиной стоит именно так, как она стоит во всех каталогах без исключения...
Таня, Хельга и я сидели на большом диване. Таня слева, я в середине, Хельга справа от меня.
Напротив нас, на двухместном диванчике, словно школьники за партой, уместились Эрих и Руджеро. В кресло, во главе стола был, конечно же, усажен профессор фон Дейн!
На столике был кофе и фантастической, невиданной (мною) красоты пирожные, которые мы с Хельгой купили в соседнем "ПЛЮСе". Это был мой первый и единственный "выход в свет" из нашего дома.
"ПЛЮС" оказался недорогим продуктовым магазинчиком. Название его состояло из первых букв четырех слов. Вроде – "СССР". Или – "КПСС". Или – "ЛДПР".
Хельга расшифровала мне этот "ПЛЮС" и получилось "Прима Лебен унд Шпарен". Что в переводе на русский означает – "Прекрасно жить и экономить".
Я сразу же представил себе реакцию Шуры Плоткина на это названьице. Шура, наверняка, сказал бы: "Мать-перемать, так и разэтак! Как можно, "ЭКОНОМЯ -ПРЕКРАСНО ЖИТЬ"?! Что за херня собачья?!"
Тем не менее, пирожные были превосходные. Нежирные, в меру сладкие, с минимумом теста, и очень красиво придуманные. Нет, что ни говори, а пирожные – одна из многих сильных сторон Германии!
Итак – Таня как покупатель отпала сразу же. Я еще заранее по-тихому объяснил Эриху – почему, а он, уже в своей интерпретации, постарался втолковать это Хельге и Руджеро.
Оставался профессор фон Дейн. Сочтя его основным возможным покупателем, Эрих и Руджеро, перечислив все мои достоинства, наперебой стали рассказывать ему о телефонных звонках из вертолетной службы "Скорой помощи", из Российского консульства. Дескать, чуть ли не весь Мюнхен хочет иметь этого Кота!.. Но у Кота, видите ли, герр профессор, ностальгия по родине, и если бы будущий владелец этого уникального животного, просто так путешествуя по миру, смог бы свозить Кота хоть на недельку в Петербург, то в лице этого Кота он приобрел бы такого верного друга и защитника, что под опекой этого Дикого, Русского, Таежного и так далее, Кота – владелец мог бы дожить до глубокой и счастливой старости!..
