Текст книги "АПРК «Курск». Послесловие к трагедии"

Автор книги: Владимир Шигин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 37 страниц)

Из воспоминаний капитана 1-го ранга Сергея Ежова: «Толя Беляев был уникальный и удивительный человек. Вместе с Беляевым я проплавал несколько лет. Всегда у него все были сыты и еще излишки оставались. Всегда вся посуда получена, все, что надо, списано. Очень был заботливый человек. Молодых матросов как-то прислали вечером уже после ужина, он их без всяких напоминаний и указаний забрал, отвел на корабль, накормил, помыл в бане и спать уложил. К матросам и молодым офицерам относился с какой-то отцовской заботливостью. У самого ведь трое сыновей было! Толе было уже сорок шесть, но квартирой на Большой земле он так и не обзавелся, и Лячин помог ему продлить контракт, чтобы затем он мог получить квартиру в подшефном Курске. Готовил он – это что-то! Лучшего кока я не встречал за всю свою службу».

Старший мичман Беляев умел, казалось, все: играл на разных музыкальных инструментах, прекрасно готовил и вообще был мастером на все руки.

Один из офицеров 7-й дивизии рассказал мне об услышанном им однажды диалоге между командиром «Курска» и ко ко м-инструктор ом.

Лячин: Толя, не слишком ли ты большие порции даешь?

Беляев: Даю, товарищ командир, все, что надо!

Листая личное дело старшего мичмана Беляева, я думал о том, что вся жизнь Анатолия Николаевича была постоянным поиск себя и своего призвания. Так обычно случается лишь у творчески одаренных личностей.

Родом из Рязанской области, Анатолий Беляев после восьмилетки поступает в областное культпросветучилище. Затем учеба в Институте культуры и работа в Рязанском методическом центре художественной самодеятельности. После срочной службы в армии он остается на сверхсрочную, становится мичманом. Поочередно служит начальником клуба береговой базы и старшиной команды трюмных на лодке, старшиной рулевых-сигнальщиков и техником группы автоматики, техником группы старта и, наконец, коком-инструктором.

Из служебной характеристики: «Исключительно трудолюбие, честен и прямолинеен. По характеру вспыльчив, но быстро отходчив. Материальную часть освоил в совершенстве. Б коллективе пользуется особым авторитетом. Способен увлечь за собой товарищей. Умеет работать с подчиненным личным составом. Б сложной обстановке быстро ориентируется и не теряет работоспособности».

Начальник Управления воспитательной работы Северного флота контрадмирал Дьяконов рассказывал мне, что Беляев всегда собирал вокруг себя увлеченных людей. Он руководил местным гарнизонным ансамблем и хором, вел всевозможные кружки и занимался с детьми.

–Он был не только сверходаренным человеком, но и человеком, который всегда старался отдать свой талант на благо людям, – говорит Александр Иванович Дьяконов.

Слушая рассказы о старшем мичмане Беляеве, я невольно поймал себя на мысли, что он точь-в-точь классический кок, столь часто обыгрываемый флотскими танцевальными ансамблями, кок, который и обед приготовит, и станцует, и споет, кок, вокруг которого крутится вся жизнь команды.

У старшего мичмана Беляева осталось два сына: Андрей и Дмитрий. Еще один, самый старший сын от первого брака, Кирилл, приехал в Видяево, чтобы отдать долг памяти отца. Я застал его стоящим на пороге Дома офицеров. Отворачиваясь от проходивших мимо людей, он плакал.

–Я только сейчас узнал, каким замечательным человеком был мой отец, – сказал он, когда мы познакомились.

– Ко мне подходили совершенно незнакомые люди и рассказывали о папе только самое лучшее. Как мало я о нем знал! Я бы все отдал, только бы увидеть его живым и здоровым!

Ни для кого не секрет, что в заполярных гарнизонах практически нет мест, где офицеры и мичмана могли бы отдохнуть в нечастые свободные дни. А потому отдых себе моряки там организуют сами. Самый традиционный и распространенный из них – это шашлыки в сопках. К ним готовятся загодя по четко разработанному плану: одна семья покупает мясо, вторая его замачивает, третья берет посуду, четвертая отвечает за спиртное. На шашлыки ходят большими компаниями и даже целыми экипажами, с женами и детьми. В экипаже «Курска» семейные шашлыки были всегда в особом почете. И неизменным организатором и вдохновителем этого действа был старший мичман Беляев. К кому бы из жен членов экипажа я ни заходил, все обязательно показывали мне фотографии, запечатлевшие шашлычные празднества. И почти всегда в центре снимка – Анатолий Николаевич. Вот он «колдует» над мангалом, вот он с гитарой, вот с аккардеоном, вот даже с портативной клавишной установкой. Мудрый и компанейский, он любил устраивать этим, как он говорил, мальчишкам и девчонкам маленькие праздники. Он пел им песни, а они веселились, танцевали и дурачились. Как знать, может, где-то в глубине души он чувствовал, что ни у тех ни у других ничего этого скоро уже не будет больше никогда.

В свободное время старший мичман Беляев любил порыбачить. Он был заядлым рыболовом, готовым идти на рыбалку летом и зимой, в дождь и в пургу.

Удивительно, но я так и не увидел ни одной фотографии, где старший мичман Беляев не улыбался бы широкой и доброй улыбкой большого и доброго человека. Именно таким он и остался в памяти всех, кто его знал.

  * * *

У Лены Грязных 12 августа был день рождения – 22 года. Вечером она позвонила родителям в Северодвинск: «Сережа ночью должен прийти с учений. Праздновать, наверно, будем завтра!» А завтра было первое известие обаварии на лодке...

На руках у Лены остался шестимесячный Вадим. До августа Лена жила у мамы в Северодвинске, но потом приехала в Видяево. В октябре мичман Грязных должен был уйти на боевую службу, и супруги решили провести оставшееся до похода время вместе.

Они поженились, когда каждому было 19 лет. До этого целый год встречались. Мама Лены, Татьяна Федоровна, поначалу отговаривала дочь, мол, еще рановато замуж. Но, узнав Сергея поближе, поняла, что лучшего мужа для дочери и не надо.

Из рассказа Татьяны Федоровны: «Сережа с Леной очень похожи. Говорят, что это к счастливой жизни... Оператор, который снимал свадьбу, восхищался, мол, давно не видел такую красивую пару».

Все у Сережи с Леной складывалось вроде бы хорошо: служба на одной из лучших подводных лодок, получили квартиру в гарнизоне, родился сын. Говорят, что Сергей так ждал сына, что вначале даже не поверил медсестре, сообщившей ему эту радостную новость. Попросил тещу еще раз перезвонить в роддом. А потом по три раза в день носился в больницу, заставлял жену правильно питаться и как можно больше набираться сил...

Родом Сергей из-под Мурманска. Семья не морская: папа – рабочий, мама – доярка. О флоте мечтал с детства. А потому окончил Мурманскую специализированную морскую школу, затем призвался на флот и поступил в школу техников Северного флота.

Из служебной характеристики, выданной в школе техников: «Показательно дисциплинированный военнослужащий. Командир отделения. Проводит грамотную воспитательную работу с подчиненными. Проявляет старание в службе и высокую требовательность к себе. По характеру вежлив, общителен и спокоен. Учится только на «4» и «5».

Сразу же после выпуска из школы техников Сергей попал на «Курск» техником вычислительной группы. Дружил Сергей Грязных в экипаже с мичманом Яковом Самоваровым. Вместе учились в школе мичманов, вместе отдыхали. На свадьбе Сергея Яков был свидетелем. На одной из свадебных фотографий счастливые молодожены Сергей и Лена Грязных рядом с улыбающимся Яшей. В тот последний поход друзья тоже ушли вместе.

* * *

Яков Самоваров родился в поселке Луковецкий Холмогорского района. Мама Анна Адамовна – лаборант местной больницы. По отзывам близких, Яков с детства отличался веселым и общительным нравом, всегда был душой компании. Самоваровы – старая флотская династия, на Северном флоте служил еще Яшин дед, который в свое время строил и Видяево, может быть, именно поэтому к морю всегда тянуло и внука. Яша был истовым любителем литературы. Знал наизусть почти всего Есенина, по нескольку раз перечитал Булгакова, Шолохова, Пикуля, Джека Лондона, Бондарева. Особенно любил «Тихий Дон», который прочитал четыре раза. Мог часами слушать Баха и Вивальди. Из музыкальных групп больше всего любил «ДДТ». Вместе с друзьями даже сняли небольшой любительский фильм «Это все «ДДТ». Когда в поселке организовали конкурс «А ну-ка, парни!», Яша Самоваров выиграл в нем приз зрительских симатий.

Впрочем, жизнь Яшу особо не баловала. Он рано остался единственным мужчиной в семье, а потому очень многое сразу легло на его еще не окрепшие мальчишеские плечи. Вместе с другом детства Романом вдвоем чинили прохудившуюся крышу, копали огород, потом шли к Роману (он тоже был один мужчина в семье) и работали уже там. Бывало, оставался Яша и за маму. Тогда ему приходилось кормить, обстирывать и воспитывать младшую сестренку. Сам делал ремонт дома, мастерил мебель. Уже в свой последний отпуск сделал маме теплицу, привез земли. В день отъезда успел даже натянуть над теплицей целлофан.

Еще до призыва Яков окончил мореходную школу, затем служил срочную на Северном флоте. Стал мичманом. Службой на «Курске» гордился. В августовский поход пошел начальником секретной части. По итогам боевой службы был представлен к медали Нахимова.

Оба друга – Сергей Грязных и Яков Самоваров по боевому расписанию находились во втором отсеке. Там, скорее всего, они и приняли свою смерть.

Мама Якова Анна Адамовна прислала мне не просто письмо, а настоящий роман-воспоминание в двух толстых тетрадях. Вся жизнь Яши Самоварова была под зеленой обложкой этих двух тетрадей, озаглавленных кратко и емко: «О сыне». Как жаль, что объем книги не позволяет опубликовать воспоминания матери целиком! Приходится ограничиться несколькими отрывками, наиблее ярко повествующими о жизненном пути Яши Самоварова.

«...Характер у сына был спокойный, уравновешенный, уважительное отношение ко всем старшим. Очень аккуратен был во всех делах, в одежде. Был очень щедрым. Жили мы дружно. Соседка увидит, говорит: «Ну, Аня, у тебя парень золотой!» Когда я приехала из Видяево, пришла ко мне знакомая. Я сижу, плачу и все повторяю: «Прости меня, сынок!» Она говорит: «И ты его прости!» Я тогда ответила, что мне его не за что прощать. Я могу только благодарить Бога за сына и сына – за любовь и доброту ко мне и сестрам...»

«...Сегодня День подводника. Сижу, пишу Вам, плачу. Как мне теперь жить без сына? Когда случилась беда, мы в Североморск приехали. Жили какое-то время там. Как-то услышала печальную, нежную, светлую музыку. Я, затаив дыхание, ждала название композиции. Она называлась «Вспоминай обо мне с любовью». Я уверена, что это был мне привет от сына».

«...На «Курске» ему нравилось. Хотя поначалу было нелегко. Попал Яша не по своей специальности. Пришлось осваивать новую и одновременно входить в новый коллектив. Отзывы о нем в Видяеве я слышала только самые хорошие. Говорят, что, пока документы не приготовит, ночи спать не будет. Все ребята там служили честно, и плавать хотели, и жить по-человечески... Они ведь в большинстве своем только начинали жить!

Все время его службы на лодке я за Яшу очень беспокоилась, словно сердце что-то подсказывало. И хотя он всякий раз убеждал меня по телефону, что у него все хорошо, тревога не проходила».

«...После августовских учений хотел поступить учиться на психолога. Уже начал собирать себе библиотечку соответствующей литературы. Мне говорил, что хочет помогать людям лечить души. Я уверена, у него бы это получилось».

«...Беда пришла к нам 14 августа. Я была на работе, пришла на обед домой. Старшая дочь говорит: «Мама, только что передали, что на ученьях подводная лодка «Курск» легла на дно!» И все. С тех пор я вроде живу, а вроде и не живу. Все мои мысли только о сыне. Каждое утро просыпаюсь с именем: Яша – сынок! Приехала в Видяево, посмотрела, как ребятки наши жили, и больно мне стало на душе. Лена Грязных, жена Яшиного друга, рассказывала, что жили очень трудно, бывало, сидели без денег, Яша получит свой паек и к ним его приносит, помогал очень. Они все помогали друг другу... Как мне их всех жалко! Такие красивые, молодые, жить бы да жить!»

«...Я встречалась с мамой Алексея Коркина – Светланой Ивановной. Мы вместе были у Алеши на могилке. Столько хорошего мама рассказала мне о своем сыне! Тяжело нам сейчас, так хочется находиться рядом, говорить, вспоминать о детях, поддерживать друг друга. Светлана Ивановна рассказала мне, что, когда она лежала в больнице с больным сердцем, одна женщина ее утешила. Она сказала ей так: «Сейчас началось новое тысячелетие и Господь решил воздвигнуть новый Храм на небесах, поэтому ему нужны молодые, хорошие и чистые душой ребята. Вот он и выбрал ваших сыновей...»

* * *

На «Воронеже» мы долго разговариваем с капитаном 1-го ранга Олегом Якубинои. Олег очень симпатичный человек, от него так и веет спокойствием и надежностью. Трагедия «Курска» стала и его трагедией. Олег рассказывает мне о своих мичманах и офицерах: «Старший мичман Сергей Чернышев попросился у меня на «Курск» сам. Говорил, пустите, хочу сходить на боевую, хоть концы с концами свести. Пустил. У него старший брат в штабе флота капитан 1-го ранга. Сергей был первокласным связистом. Когда он был на корабле, и командир БЧ-4 ни к чему. Он умел и знал все досконально. Безумно жалко и Володю Свечкарева. Он тоже с БЧ-4 и тоже старший мичман. Пошел на «Курск» в командировку всего на один выход... Капитан-лейтенант Сергей Кокурин тоже с моего экипажа. В 97-м ходил с нами на боевую службу под Англию. Я тогда был старпомом. Прошел все боевые, офицер и специалист надежный, поэтому и ходил со всеми, на этот раз в очередной раз собирался. Что касается боцмана Саши Рузлева, он был моим любимцем. У Саши отец всю жизнь проплавал на поводных лодках боцманом. Я его давно знаю. Подошел он ко мне однажды и говорит: «Возьми сына к себе, хороший парень, не пожалеешь!» Я взял и на самом деле ни разу и не пожалел. В первый же выход в море Саша на рулях. Лодку держал и чувствовал, будто сто лет на рулях сидел. Гены боцманские, наверное! В надводном положении на ходу он меня всегда кофе поил из своего термоса. И умелец был на все руки, и человек отзывчивый и надежный. Я к нему относился как к сынку.

Мне теперь каждую ночь снится «Курск». Будто я открываю аварийно-спасательный люк, а там внизу мои ребята: головы, головы, головы... И я вижу своего боцмана. Он смотрит на меня снизу вверх. Я вижу его глаза, а в них немая мольба о помощи. Просыпаюсь и уже не могу больше заснуть до утра».

  * * *

Со старшим братом мичмана Сергея Чернышова Евгением мы закончили одно и то же Киевское высшее военно-морское училище, хотя и с разницей в несколько лет. А потому общий язык нашли быстро. Ныне Евгений Чернышов —заместитель начальника Управления воспитательной работы Северного флота, Сергей же служил на «Курске» техником группы космической связи. Чернышовы – морская династия. Более 35 лет в ВМФ прослужил отец —Серафим Иванович, более четверти века отдал флоту каждый из двух дядьев —офицеры Владимир Николаевич и Иван Николаевич. А потому семья Чернышовых – еще один яркий пример того, как служение Отечеству передается из поколения в поколение, от отца к сыну и от деда к внуку.

Рассказывает капитан 1-го ранга Евгений Серафимович Чернышов: «Я подсчитал, что военной службе мужчины нашей семьи отдали уже около полутора веков и каждого из нас взрастил город русской морской славы Севастополь. Сережа родился в Севастополе, а потому дух и традиции города и флота жили в нем всегда. Ни он, ни я не мыслили себе иной судьбы, кроме военно-морской. С детства он буквально бредил кораблями и морем. И даже после смерти остался в нем».

В кабинете Евгения Серафимовича вовсю звенят телефоны, но он их не слышит. Сейчас он не здесь, а там, рядом со своим младшим братом...

– Скажу честно, – говорит Чернышов-старший, – что я бы мог помочь Сереже устроиться служить на берегу, там, где поспокойней и побезопасней. Но он очень любил свою подводную лодку, свой подплав. Решения всегда принимал самостоятельно, сам решил и насчет «Курска».

По словам брата, в детстве Сергей был всеобщим любимцем. Поздний ребенок и самый младший член семьи, он никогда никому не доставлял никаких хлопот. Хорошо учился несмотря на переезды семьи из Севастополя в Североморск и обратно. Серьезно увлекался шахматами, неоднократно выходил победителем на Мурманских областных шахматных олимпиадах. Отличался отзывчивостью и готовностью прийти на помощь товарищу. Уже во время службы в Видяеве Сергей купил машину. А так как отказать в просьбе не мог никогда никому, то почти все свое свободное время кого-то встречал и провожал, отвозил и привозил, абсолютно этим не тяготясь. Чинил и ремонтировал всем радио– и видеоаппаратуру. В товарищеских отношениях на корабле Сергей был со всеми, но дружил больше всего с коком Анатолием Беляевым. Их часто видели вместе и на службе, и дома. Вместе ходили на охоту и рыбалку. Вместе обсуждали нынешнее и мечтали о будущем.

Дорога на корабли у Сергея не была слишком простой. Пришлось поработать на заводе, окончил факультет радиосвязи Мурманского государственного технического университета. Профессию свою знал в совершенстве, наверное, и здесь сказались гены – отец Евгения и Сергея был офицером-связистом (узнав о гибели младшего сына, он тяжело заболел). Сослуживцы припоминают случай, когда в бытность Сергея Чернышова командиром резервного поста связи на АПРК «Воронеж» лодку проверял командующий флотом адмирал Ерофеев. Он дал вводную: «Аварийную связь подготовить!» Спустя какую-то минуту Сергей доложил о готовности, перекрыв многократно не только свой собственный норматив, но и норматив основного поста. Настоящий профессионализм всегда был ценим, а потому флагманские связисты дивизии и флотилии неоднократно предлагали Сергею перейти на офицерскую должность, ведь для этого у него было все: знания, опыт, образование. Но Сергей отказывался. Ему нравилось заниматься любимым делом. К тому же оставались какие-то полгода до северной пенсии.

Общаясь с Евгением Серафимовичем, я поражался мужеству этого человека. Как заместитель начальника Управления воспитательной работы флота, он с утра до вечера занимался всем, что было связано с «Курском». Через него шли сотни больших и малых дел. Никто никогда не щадил его, ибо в силу своих служебных обязанностей он должен был знать все. А я невольно думал о том, что же должен чувствовать старший брат, который не смог уберечь младшего, что и как скажет он теперь своему больному отцу...

Будучи в Видяеве, я слышал о Сергее много хорошего от его бывших сослуживцев. Все они отмечали его эрудицию, умение рассказывать веселые истории в свободное время и то, что, долго прослужив в подплаве, он пользовался у всех большим уважением за высокий профессионализм.

Мама Сергея Валентина Ивановна рассказывает о сыне, как будто он живой. Для наших мам их безвременно ушедшие дети живы вечно.

– Сережа рос легким и общительным мальчиком, – говорит Валентина Ивановна. – Пока жили в Североморске, часто болел, и я до пяти лет сидела с ним. Любил всякую технику. Бегал за отцом, смотрел, как Серафим работает. Помню, как прислал нам частичку грунта, поднятого с места гибели «Комсомольца»... Срочную службу Сережа служил в Донузлаве, потом работал на радиозаводе. Потом пошел служить на Северный флот. Экипаж «Курска» ему очень нравился. Учился на пятом курсе Мурманского университета, так не успел сдать две задолжности... Летом 2001 года хотел увольняться, присмотрел себе место инженера там же, в Видяеве. В своем последнем отпуске обещал мне сделать ремонт...

Я за него всегда переживала, душа болела. По «Маяку» услышала обаварии с лодкой, позвонила его жене Оле в Видяево: «Это не Сережина лодка?» – «Сережина!» В Видяево мы не летали. Я перенесла две операции. Серафим был тоже плох. Теперь мы с ним живем только прошлым...»

В день прощания с погибшими на «Курске» в Североморске именно капитану 1-го ранга Чернышеву выпало открывать и вести траурный митинг.

Стоя среди собравшихся на площади Мужества, я волновался за него: хватит ли сил исполнить нелегкий долг, не дрогнет ли голос, не перехватит ли горло от нахлынувших чувств? Но нет, голос старшего брата был ровен и спокоен. И тогда я понял, что иначе просто не могло быть, ибо Евгений Чернышов прощался в этот день не только со своим Сергеем, он прощался со всеми павшими на «Курске» от имени их братьев...

* * *

В свой последний приезд домой мичман Максим Вишняков подарил родным картину «Крушение корабля» и книгу об авариях на подводных лодках. Узнав о катастрофе «Курска», 75-летний дед Максима, служивший в свое время на Северном флоте, рвался туда в надежде спасти своего внука.

–Я поеду! Я там все места знаю! – беспрестанно твердил он.

–14 августа, накануне моего дня рождения, мы с мамой составляли меню, ведь должны были прийти гости, – вспоминает младшая сестра Максима Аня. – И тут позвонила бабушка и сообщила о беде с «Курском». Я сразу не очень испугалась – верила, что подводников обязательно спасут, и стала говорить обэтом маме. Но у нее был шок, пришлось вызывать «скорую»...

Рассказывает бабушка Максима Любовь Васильевна: «Это был ребенок от Бога – добрый, искренний, ласковый, никогда никого не предал, не обидел. Мне казалось, что беды будут обходить его стороной. Внук был очень талантлив: учился в художественной школе, играл на пианино, прекрасно пел. Английский язык хватал на лету. Но хотел быть только моряком. Об этом Максимушка мечтал с пяти лет, как только увидел море и корабли в Севастополе, где однажды гостил у сестры».

После окончания военного лицея в Кривом Роге Максим Вишняков поступает в школу мичманов в Севастополе, а после ее окончания просится на Север, где когда-то служил его дед. «Дед, я тобой горжусь, – писал он ему в письмах. – А еще горжусь, что служу на Северном флоте. Это действительно закалка для настоящих мужчин. Я мало кому рассказывал, что перенес, но это переносит каждый подводник. Например, в первый раз я сквозь слезы швартовался – голыми руками в 40-градусный мороз. В рукавицах этого не сделаешь. Естественно, надо привыкать...»