Текст книги "Севастополь. История. Легенды. Предания"

Автор книги: Владимир Шигин

Но и это не все! Цирцея, согласно мифологии, являлась дочерью бога солнца Гелиоса и богини реки Персы. Вспомним здесь еще раз город Орс и Персея, легенду о Прометее… Ведь именно к здешним гераклейским скалам к страдающему Прометею приплывал посочувствовать и сам Океан и его дочери. Древнегреческие мифы (и это уже доказано неоднократно) отличаются редкой логичностью и последовательностью, так что пребывание Цирцеи именно здесь подтверждается и косвенно. Затем, согласно Гомеру, Цирцея превращает спутников Одиссея в свиней, но царь Итаки, обманув богиню, убеждает ее все же возвратить человеческий облик своим товарищам. Проведя без малого год в этих местах, мореплаватели наконец покидают эти места.

Однако отбытию корабля ахейцев предшествует еще одно, казалось бы, не очень уж важное, хотя и печальное событие – смерть одного из воинов Одиссея – Еврилаха. Подумаешь, смерть одного, когда в битве с таврами пали десятки! В одну из ночей Ельпенор для чего-то взбирается спать на крышу дома, а заснув, падает с нее и «кость изломав позвоночную».

Одиссей. Скульптура II в. до н. э.

Одиссей почему-то отказал умершему товарищу даже в погребении, то есть совершил то, что греки не допускали даже по отношению к врагам. Итак, бросив тело погибшего соплавателя прямо на берегу, Одиссей отправляется в дальнейшее плавание.

А далее начинается самое интересное. Берега «тихой пристани» не отпускают Одиссея.

Великий дух этих мест повелевает ему вернуться обратно, чтобы отдать последний долг павшему. Нигде более в «Одиссее» нет ничего подобного! О гибели мореплавателей там всегда говорится более чем лаконично. Почему, при столь явной неприязни к умершему Еврилаху, вдруг вновь такая внезапная перемена отношения к его телу? В чем причина? Может, возроптали друзья Еврилаха или усовестился сам Одиссей, а может, и здесь сыграла свою роль особенная аура гераклейской земли?

Как бы то ни было, но несчастный Еврилах был все же в конце концов предан земле со всей возможной торжественностью, как того требовал дух погибшего.

 
Бросивши труп мой со всеми моими доспехами в пламень,
Холм гробовой надо мною насыпьте близ моря седого;
В памятный знак же о гибели мужа для поздних потомков
В землю на холме моем то весло водрузите, которым
Некогда в жизни, ваш верный товарищ, я волны тревожил…
 

Увы, до «поздних потомков» место этого первого памятника на земле Гераклеи так и не сохранилось. Тысячелетия стерли с лица земли древний курган. Не осталось даже преданий о захоронении здесь ахейского мореплавателя и участника Троянской войны. У времени свои законы… И все же, может быть, неслучайно был оставлен этот памятный знак именно здесь, на скалах будущего Херсонеса и будущего Севастополя? Ведь не секрет, что и Херсонес, и особенно Севастополь часто и вполне заслуженно сравнивали именно с древней Троей, той, что выдержала более чем десятилетнюю осаду лучших войск того времени. И как знать, может, именно от Трои и была передана незримая для людей эстафета этого необычайного упорства в обороне своего города? Может, символом этого упорства и стал навсегда затерянный ныне курган с останками одного из участников похода Одиссея? А значит, сбылось пророчество старика Гомера, и «поздние потомки» этой земли стали достойными восприемниками славы древних эллинов.

Черная легенда Тавриды

Гордиться славою своих предков

не только можно, но и должно;

не уважать оной есть постыдное малодушие.

А. Пушкин

Кто были те люди, кто первыми вступили на нынешнюю севастопольскую землю? Неандертальцы и кроманьонцы, племена кзыл-кобинской или кульобинской культур, киммерийцы, которые уже во время Геродота считались таинственным и легендарным народом.

Стоят до настоящего дня в долинах вокруг Севастополя немые свидетели неведомых нам эпох камни-мегиры: многотомные и тщательно обработанные обломки скал, выстроенные в загадочные линии, расположенные строго с севера на юг и обращенные стесанными сторонами на восток и запад. Кого помнят они?

…Гробница вождя неведомого племени, найденная в Байдарской долине. Истлевшей рукой он все еще сжимает оружие. Это именно ему посвятил свои строки Иван Бунин:

 
…Курган разрыт. В тяжелом саркофаге
Он спит, как страж. Железный меч в руке…
Был воин, вождь. Но имя смерть украла
И унеслась на черном скакуне…
 

О древнейших жителях Гераклеи таврах сегодня известно ничтожно мало. Историки лишь констатируют, что это один из самых старых народов, существовавший уже с середины 1-го тысячелетия до н. э. История тавров началась и закончилась в Крыму, за пределы которого они, по-видимому, в массовом движении никогда не выходили.

Впервые о таврах упомянул Геродот в своей «Истории». Позднее знаменитый историк древности расскажет нам о страшных нравах горного народа, вначале же он просто констатировал само существование тавров. В середине V века до н. э. шла скифо-персидская война, и скифы обратились к таврам за помощью, но последние, по какой-то причине им отказали. Геродот упомянул и некого «царя тавров».

В таких гробницах тавры хоронили своих вождей

После Геродота о таврах писали Еврепид и Овидий, но они большей частью лишь передавали геродотовские псевдотаврские сюжеты-страшилки о дикости и злобе жителей юго-западной Тавриды. Историк Диодор Сицилийский вскользь сообщает нам о событиях гораздо более поздних, о происшедшей в III веке до н. э. войне боспорского царя Евмела с таврами, где последние отстояли свою независимость. Известно, что в конце II века н. э. тавры помогли Херсонесу в отражении нападения скифов. А в IV веке н. э. римлянин Аммиан Марцелин впервые назвал даже три существовавших тогда таврских рода: арихов, синхов и напеев. Затем упоминания о таврах становятся все реже, причем в V веке н. э. их именуют то тавроскифами, то скифотаврами… Еще несколько столетий, и летописи уже дружно молчат о маленьком и храбром народе, а затем их называют не иначе как «скифское племя».

Так кто же они были, древнейшие жители Гераклеи? Что означает само слово тавры? На последний счет существует сразу несколько версий. Согласно первой из них тавры – это лишь грецизированная форма какого-то местного и близкого по значению слова. Услышав его, греки нашли его похожим на свое «таурос» (бык) и именно так назвали горное крымское племя. Возможно, как мы уже говорили выше, бык (тавр) являлся тотемом этого народа. Согласно еще одной Тавром издревле звались Крымские горы, затем так же назвали и их жителей. Нам и сегодня совершенно ничего не известно о языке тавров. Не сохранилось ни одного таврского слова, кроме слова «Ардабна», что означает семибашенная. Именно так в одном из анонимных древних периплов (то есть словестных описаний) Понта Эвксинского названа Феодосия, причем там же сказано, что это название аланов и тавров. Ряд ученых считает, что «Ардабна» имеет иранские корни.

Что касается вопроса, кем были сами тавры, то версий здесь немыслимое число.

1. Тавры – прямые потомки индоариев, осевших с незапамятных времен в Крыму. Эта версия наиболее близка как автору, так и сути всей его книги.

2. Тавры – потомки племен срубной культуры, занимавшей промежуточное место между киммерийцами и скифами.

3. Тавры – часть скифского племени, осевшая в горах.

4. Тавры – племя, пришедшее с Северного Кавказа.

5. Тавры – это вообще собирательное название целого ряда различных племен, населявших Крымские горы.

6. Тавры и киммерийцы некогда составляли единый народ, но затем одни ушли в степи, а вторые – в горы, а потому впоследствии образовались два различных этноса.

7. Тавры являют собой представителей древнейшей кзыл-кобинской культуры.

8. Тавры, наконец, являются перешедшими в Крым фракийцами.

Поди разберись!

Ну а что материального оставили после себя загадочные тавры? Увы, тоже немного. Археологам хорошо известны так называемые «каменные ящики» в горном Крыму. Это четыре стоящие вертикально каменные плиты, перекрытые сверху пятой. В таких «ящиках» тавры погребали умерших, причем не по одному, а во множестве. Когда же костей становилось слишком много, они их попросту выбрасывали, оставляя лишь черепа. В одном из таких «ящиков» было найдено почти семь десятков черепов. Примечательно, что в этих таврских могильниках никогда никто не находил никаких привезенных изделий, кроме разве что женских бус! Этот факт столь примечателен, что мы к нему скоро еще вернемся.

Из собственных изделий чаще других встречаются женские фигурки из обожженной глины – фигурки богини Девы! И этот факт мы тоже постараемся запомнить, ибо разговор о Деве – разговор особый.

Возможно, что таврам принадлежала и найденная под Бахчисараем полутораметровая диоритовая стела, которая по праву считается настоящим шедевром. Вот, пожалуй, и все изделия, что оставили нам после себя тавры. Но помимо этого, древнегреческий эпос донес до нас образ тавров как мудрецов, воителей и наездников…

Но я вновь хочу вернуться к вопросу о происхождении тавров. Из всех версий сегодня в моде последняя – о кзыл-кобинской культуре, хотя она весьма и весьма не бесспорна.

Вспомним снова легендарный Орс-Корсунь. Как знать, может, все знания, которыми владели древние тавры и которые они столь долго и ревностно хранили, берут свое начало именно от стен Священного города Солнца? Ведь где, как не в столь значительном экономическом, торговом и культурном центре древнего времени, могла развиваться медицина и музыка, гимнастика и риторика, прорицание и искусство стрельбы из лука? И может, именно поэтому тавры, сами ставшие постепенно «реликтовым» племенем-хранителем, столь ревностно оберегали все, что было завещано им предками от назойливых взглядов чужеземцев.

Наверное, ни об одном из древних народов не было сложено столько зловещих легенд, как о таврах. В чем только их не обвиняли: в коварстве и злобе, жестокости и алчности. Все историки от Геродота до Страбона и Тацита только и пишут, что о кровавых расправах тавров над попавшими к ним в руки мореплавателями. Древних авторов трудно упрекнуть во лжи, ведь они писали о том, что им удавалось узнать, опрашивая тех же мореходов. Вот что пишет о таврах Геродот (484–425 г. до н. э.): «…Исконная Скифия… начинается от устья Истра, обращена к югу и простирается до города, называемого Каркинитидой. Отсюда идет гористая страна, лежащая вдоль до так называемого Херсонеса Скалистого. Херсонес этот на востоке выступает в море. Подобно Аттике две четверти границ скифской земли (на юге и на востоке) окружены морем. Тавры живут в части Скифии, соответствующей Аттической земле…» Далее Геродот повествует о «дикости» тавров: «У тавров существуют такие обычаи: они приносят в жертву Деве потерпевших крушение мореходов и всех эллинов, кого захватят в открытом море, следующим образом. Сначала они поражают обреченных дубиной по голове. Затем тело жертвы, по словам одних, сбрасывают с утеса в море, ибо святилище стоит на крутом утесе, голову же прибивают к столбу. Другие, соглашаясь, впрочем, относительно головы, утверждают, что тело тавры не сбрасывают со скалы, а предают земле. Богиня, которой они приносят жертвы, по их собственным словам, это дочь Агамемнона Ифигения. С захваченными в плен тавры поступают так: отрубленные головы пленников относят в дом, а затем, воткнув их на длинный шест, выставляют высоко над домом, обычно над дымоходом. Эти висящие над домом головы являются, по их словам, стражами всего дома. Живут тавры разбоем и войной».

Изображение киммерийских всадников на этрусской вазе.

Из текста Геродота можно сделать ряд интересных выводов. Во-первых, вполне возможно предположить, что в те времена между таврами и греками шла самая настоящая морская война. На чем основывается это предположение? Прежде всего, на том, что, как видно из текста, между двумя сторонами существовал какой-то весьма серьезный конфликт из-за так называемой Девы, которой поклонялись тавры, а греки также хотели ею владеть. Кроме этого, не может не настораживать и фраза о неизбежном уничтожении именно всех эллинов. Отчего, спрашивается, такая ярко выраженная нелюбовь тавров именно к грекам? Ну а если вспомнить, что именно в Геродотовы времена началась интенсивная колонизация греками Крыма и создание на землях тавров Херсонеса, то вполне понятно, что причин для любви к эллинам у тавров, мягко скажем, быть не могло. Во-вторых, приведенные Геродотом «жестокости» тавров особо не впечатляют.

Прежде всего, потому, что захваченных в плен умерщвляют достаточно гуманным для тех суровых времен способом. Их не только не подвергают каким-нибудь особо изощренным пыткам, а, наоборот, перед смертью оглушают, чтобы обреченные не чувствовали боли. Кстати, Геродот сам не может точно сказать, как же расправляются тавры со своими жертвами. Именно поэтому он приводит в тексте два варианта казни, да еще делает весьма многозначительную оговорку, что в этой части текста он говорит не от себя, а ссылается на чьи-то рассказы. Что же касается «дикого» обычая человеческих жертвоприношений тавров, то здесь также трудно усмотреть что-либо необычное для тех времен. Ведь тот же Гомер вполне спокойно описывает жертвоприношение уже знакомой нам Ифигении, совершенное ее отцом, царем Агамемноном. Но ведь его совершали не «дикие тавры», а вполне «цивилизованные» греки. Вспомним и то, что обряды человеческих жертвоприношений существовали у древних славян и германцев, викингов, инков и многих других народов. Причем в отличие от вышеперечисленных тавры своих юношей и девушек, по крайней мере, не убивали, ограничиваясь только казнью пленных греков, т. е. самых больших своих врагов. В-третьих, что касается уничтожения таврами мореплавателей, вполне разумно предположить, что так называемые мореходы появлялись у крымских берегов далеко не всегда с мирными целями. Даже самый непредвзятый анализ древнегреческих мифов наглядно показывает, что в большинстве случаев целью таких плаваний было отнюдь не желание географических открытий и безобидного обмена товарами, а самый обыкновенный грабеж селений и пиратство на море. Стоит ли тогда удивляться, что тавры столь свирепо и неистово бились с подобными «мореплавателями», а головы убитых пиратов выставляли на шестах, как предупреждение тем, кто еще рискнет попытать разбойничьего счастья на их земле? Ну а то, что тавры не всегда ограничивались глухой обороной, а периодически предпринимали и достаточно активные действия, делает им только честь как воинам. Естественно, что исконные жители Гераклеи не упускали случая и поживиться за счет побежденных. Но и в этом для того времени тоже нет ничего предосудительного! Ведь трофеи были, есть и будут во всякой войне. Вспомним, как, убив в поединке Гектора, Ахилл без всякого зазрения совести догола раздел павшего соперника, присвоив себе все его доспехи, а затем еще прилюдно издевался над ним, волоча привязанным к своей колеснице.

А ведь это, говоря современным языком, самое настоящее мародерство, да еще и глумление над павшим! Однако тогда это никого не возмутило, а наоборот, явилось лучшим доказательством геройства Ахилла. Ну а теперь спросим: чем хуже или лучше были тавры? И они так же грабили побежденных, а затем казнили в назидание иным. Тот факт, что в древнегреческой мифологии таврам (пусть и с самой негативной точки зрения) отведено весьма много места, говорит о том, что война греков и жителей Гераклеи была долгой и очень упорной, причем успех был не всегда на стороне «меднобронных» гоплитов.

Попробуем, основываясь на мифах, составить хотя бы примерный набросок той войны. Для начала вернемся к ссыльному в Тавриду Гераклу. Сколько бы мы ни изучали мифы, нигде нет упоминания об его столкновениях с таврами. Геракл вел в Тавриде жизнь достаточно мирную (если не считать ссору во время пира с кентаврами) – пас быков. Значит, никаких причин для вражды первого героя Эллады с таврами тогда просто не было! Теперь обратимся к знаменитой трагедии «Ифигения в Тавриде» Еврипида, написанной в 414 году до н. э. Все началось с того, что аргосский царь Агамемнон был убит своей женой. Затем, мстя за отца, его сын Орест убивает мать. Казалось, какое отношение имеет эта драматическая семейная история к таврам? Оказывается, самое непосредственное! В искупление греха Орест почему-то должен был привезти в Грецию из святилища тавров их священную статую, то есть совершить пиратский набег. Это вполне объяснимо, ведь Троя уже не преграждала путь в пределы Эвксинского Понта, и за добычей в то время ринулись туда многие. Увы, Оресту не повезло. Местные пастухи заметили захватчиков и даже захватили Ореста и его друга Пилада в плен.

Причем если греки были при полном вооружении, то у пастухов никакого оружия не было. Мечи из рук пришельцев пастухи выбили… обыкновенными камнями. Это ли не свидетельство доблести тавров! Затем, согласно мифу, пленники увидели Ифигению. Та узнала своего брата Ореста и помогла пленникам бежать, сбежавши и сама. Если верить мифу, то Ифигению отослала в Тавриду богиня Артемида. Тавры же ее не только приютили, но еще и окружили всеми возможными почестями! Если же отбросить весь сказочно-божественный ореол, то получается, что пленным грекам помогли бежать их соотечественники, которые не только жили среди тавров, но еще пользовались среди них и значительным почетом. Кстати, в примечаниях к «Ифигении в Тавриде» указывается, что будто бы в Греции, в Аттике, долгое время сохранялась могила Ифигении и священная деревянная статуя тавров. Теперь зададимся вопросом, какой народ смирится и простит грабеж своей самой дорогой святыни, причем грабеж, для которого не было, казалось бы, совершенно никакого повода?

А вскоре в Балаклавскую бухту нагрянули еще одни искатели пиратского счастья – Одиссей с сотоварищами. Целая флотилия в одиннадцать боевых кораблей вошла в бухту, десятки закованных в доспехи воинов высадились на берег. Но и здесь тавры ведут себя поначалу весьма сдержанно. Они не нападают на пришельцев, а наблюдают за ними. Лишь когда греки ринулись грабить ближайшую деревню, тавры наконец, захватив пленных, поняли, что перед ними самые обыкновенные разбойники, да к тому же еще соотечественники похитителей их священной статуи, только тогда они и вступили в яростный бой. А потому неуклюже выглядят в «Одиссее» ссылки Гомера на то, что тавры победили лишь потому, что были сплошь великаны, а свирепость их не знала предела.

Результат этого боя потрясает своими результатами. Тавры практически полностью истребили греческую флотилию. Только одному из одиннадцати кораблей удалось вырваться в море. Принимая во внимание, что описываемые события относятся примерно к XIII–X веку до н. э., то масштаб разгрома греков сопоставим разве что с Чесмой или Трафальгаром. Ну а способность застать врасплох и обмануть столь многооопытного вождя, как Одиссей, говорит о серьезно подготовленной и прекрасно осуществленной операции по разгрому неприятельской флотилии.

В анналах мировой истории это «Балаклавское» сражение никто никогда не указывал, а зря! Ведь это, по существу, пусть даже полумифическое, но одно из самых древних морских сражений, известных нам, и какое! Что ж, более двух тысячелетий назад защитники земли будущего Херсонеса и Севастополя с честью выдержали нападение лучших воинов того времени.

Ну а затем была многовековая борьба тавров с греками. История оставила нам свидетельства судеб эллинов, попавших в плен к таврам, но нигде нет, увы, упоминаний о том, что ожидало попавших в плен к грекам тавров.

Думается, их судьба была не менее трагичной. К слову сказать, тавры отчаянно сражались не только с греками, но и со всеми другими захватчиками. Так, в 45 году н. э. они уничтожили римскую эскадру. Тацит пишет: «…Счастье нам изменило: некоторые из судов были отнесены к берегам тавров и захвачены варварами, причем были убиты начальник когорты и большинство людей вспомогательного отряда!» Так в отчаянной борьбе из века в век защищал свою землю немногочисленный, но свободолюбивый народ. Ведь крымская земля была вожделенна для завоевателей всех времен.

Историки считают наиболее вероятным временем появления тавров начало 1-го тысячелетия до н. э. Время же их исчезновения (вернее, окончательного растворения среди иных народов) – VIII веком н. э. Итого, почти две тысячи лет непрерывной борьбы за свое выживание! Кстати, совсем нелишне вспомнить здесь и о том, что в захоронениях тавров практически не встречается греческих вещей, то есть того, что обычно имело бы наибольшую ценность у пиратов и что язычники клали в могилы своим сородичам.

Изображение киммерийца на греческой вазе.

Кроме этого, известно, что тавры вообще никогда не брали пленных, они не знали рабства, а кроме этого, не занимались и работорговлей, что было во все времена также самым прибыльным делом у пиратов. Ну а о мужестве тавров весьма однозначно сказал еще историк древности Полиэн: «Тавры ‹…›, предпринимая войну, всегда перекапывают дороги в тылу и, сделав их непроходимыми, вступают в бой, чтобы, не имея возможности бежать, победить или умереть».

С ним согласуется и мнение российского историка В. В. Струве:

«Подобный прием прекрасно согласуется с неукротимым мужеством этого воинственного племени, которое своим упорным сопротивлением отодвинуло оседание греков на побережье их области к концу V века до н. э.». Вот вам и еще одна причина многовековой беспощадной борьбы! Причем, даже поселившись в Гераклее, греки далеко не всегда чувствовали себя в безопасности, несмотря на то что век за веком медленно, но неумолимо загоняли тавров в горы. Так, в III веке н. э. тавры внезапно дерзко атаковали сам Херсонес и едва не овладели городом.

Сегодня историки считают, что тавры поздней поры создавали укрепления в горах. При этом отмечают, что значительная часть тавров обитала в горах, далеко от моря, и прямого отношения к пиратству не имела. Между таврскими укреплениями была возможна сигнализация с помощью огня и дыма. Наряду с горными крепостями тавры имели пристани в бухтах, из которых выходили на свои пиратские вылазки. Древнеримский историк Арриан пишет о многих портах «скифотавров». Плиний особенно выделяет при этом таврский приморский город Плакия у бухты Символов (Балаклавской). Так, может быть, у тавров был все же и свой собственный флот?

Крымский историк В. Н. Дьяков утверждает, что «…были у тавров и еще более монументальные (по сравнению с жилищами. – В. Ш.) строения – городища с каменными мегалитической кладки стенами – настоящие циклопические постройки. Лучше всего остатки их видны на Аю-Даге, на Ай-Тодоре и на горе Кошка под Симеизом – везде в тесном соседстве и явной связи с некрополями из каменных ящиков.

Расположены они были на выступающих в море высоких мысах и представляли собою настоящие пиратские берлоги, откуда делались внезапные налеты на проходившие мимо торговые суда и куда затем волокли захваченную добычу. Видимо, они были тоже заселены значительными, по-военному организованными коллективами».

Древние лоции – периплы – называют некоторые из них даже «гаванями», например: «Таврский город Плакия», многие таврские гавани «на восток от мыса Криу-Метопон» (Плиний), «гавань Афинион или гавань скифотавров», «гавань Ламнада в таврической земле», «гавань Символов» (Арриан).

Иосиф Флавий свидетельствует, что для покорения тавров Рим направил в Тавриду три тысячи легионеров и 40 военных кораблей.

Херсонес был, как и все города Древней Греции, городом рабовладельцев. В греческих надписях в Малой Азии и на Балканском полуострове часто упоминаются рабы из Тавриды и Северного Причерноморья – скифы, сарматы, меоты, боспоряне. Но удивительно, что рабов-тавров среди них не было никогда! Вспомните перекопанные дороги, исключающие отступление. Тавры умирали, но не сдавались.

Кто, к примеру, из нас не слышал о мифическом древнем племени северных жителей гипербореев? Что же мы о них знаем? Известно, что среди гипербореев до переселения в Делос жила мать Аполлона и Артемиды богиня Лето. Причем гиперборейские женщины помогли ей родить детей. Гиперборейский народ очень любил Аполлон и даже некоторое время жил в их земле, да и позднее часто навещал северных жителей на своей колеснице, запряженной лебедями, и хранил там свои смертоносные стрелы. Не забывала гипербореев своим вниманием и Артемида. Известно, что жизнь гипербореев отличалась завидным долголетием, они любили пировать и веселиться, отличались гордостью и независимостью. Смерть считалась у них избавлением от всех страданий, поэтому старики, не желая медленного угасания, украсившись цветами, сами бросались со скал в море. Наиболее известные из гипербореев Абарис и Аристей служили Аполлону и Артемиде.

А где жили таинственные гипербореи? Одни считают, что где-то за Дунаем, другие, что на побережье Балтики, но почему-то никому не пришла в голову мысль попробовать сопоставить гипербореев с таврами. Слишком смело? Возможно! Во всяком случае, некая схожесть между этими народами прослеживается вполне явно.

Прежде всего, очевидно наличие у этих двух народов культа олимпийской богини девы Артемиды, причем в обоих случаях особо почитаемой.

Во-вторых, нам хорошо известно, что Аполлон всегда явно тяготел к восточным народам эллинской ойкумены. Так, в Троянскую войну он поддерживает троянцев, а значит, и всесоюзные Трое народы, в том числе и заселявшие берега Черного моря. Недаром многохитростный Одиссей, после завершения осады Трои, первым бросился грабить именно Причерноморье. Так что вполне возможно, что и древние тавры находились в какой-то зависимости от Трои, что, кстати, вполне объясняет их взаимную ненависть.

В-третьих, такие черты, как гордость и независимость, присущие гипербореям, более всего применительны именно к таврам. Ну а то, что гиперборейские старики, заканчивая свой жизненный путь, бросались со скал, весьма напоминает обычаи таврских жертвоприношений, и, наконец, на Балтике просто нет особо высоких скал, с которых можно было бы бросаться в море (это прежде всего касается южного берега Балтийского моря), тогда как скалы Фиолента говорят сами за себя.

В-четвертых, из мифов известно, что, направляясь в страну гипербореев, Геракл по пути освободил Прометея. Согласитесь, что выглядит нелепо, если бы Геракл по пути из Греции в Прибалтику мимоходом заглянул в Таврические (или даже кавказские!) края. На одно такое путешествие у знаменитого героя ушли бы многие месяцы, а для него это всего лишь эпизод. Скорее всего, древние греки считали место, где висел на скале Прометей, где отбывал наказание сам Геракл и где, наконец, жили сами таинственные гипербореи, одной и той же землей. К тому же именно Таврида в те далекие времена отождествлялась у древних греков с весьма северной и холодной страной. Ведь не зря же именно там были оставлены на вечные времена сверженные титаны. Именно в Херсонесе найдено наибольшее количество изображений Геракла, поймавшего и придавившего коленом прекрасную керенийскую лань, тогда, как мы знаем, он настиг ее в гиперборейских пределах. Почему тогда Херсонес? Разве и это случайность?

Но закономерен вопрос: почему в древнегреческих мифах ничего не говорится о кровожадности гипербореев, зато более поздние исторические источники полны сведений о кровожадности тавров? Скорее всего, здесь дело в том, что в эпоху ранних мифов, когда и создавались рассказы о гипербореях, эллинам еще нечего было делить с таврами. Именно поэтому рассказы о них весьма доброжелательны и даже восторженны. Когда же началась долгая война за проникновение в Тавриду и закрепление на ее берегах, мнение о местных жителях, естественно, сразу же изменилось на полностью противоположное. Видимо, именно поэтому в позднее время легендарных гипербореев стали переносить куда угодно, лишь бы не отождествлять столь светлые предания с такой непохожей действительностью. Ну а игнорирование такого вполне возможного развития событий ввергло в напрасные безрезультатные поиски страны гипербореев многие поколения историков. А ведь мифических гипербореев, может быть, и не стоило искать по городам и весям, ибо это были все те же полузабытые и оболганные историей старейшие жители севастопольской земли – тавры.

Как мы уже говорили, конные тавры – кентавры, являлись полноправными героями древнегреческих мифов. И отношение к ним здесь совершенно иное, чем в официальных исторических хрониках. Что же говорят нам о кентаврах мифы? Согласно им конные тавры являются жителями горных чащ, отличаясь при этом весьма буйным нравом. Рождены они якобы от бога Иксиона и тучи, принявшей по воле Зевса облик его супруги Геры, на честь которой покушался Иксион.

Кентавры весьма воинственное племя, они постоянно сражаются со своими соседями лапифами. Эта война получила даже свое собственное название – кентовромахия. Особое место среди племени конных тавров занимают двое: Хирон и Фол, воплощающие собой мудрость. Покровительствовал кентаврам сам Посейдон, несмотря на то что они были отнюдь не морским народом. Здесь тоже загадка, ведь вполне возможно, что морским народом были предки тавров – жители легендарного Орса? Им-то как раз покровительство Посейдона было нужно как никому иному!

Знаменательно, что почти все мифы дружно говорят об одном удивительном факте: кентавры очень любили и умели сражаться, бросая во врага огромные камни. Как не вспомнить здесь гомеровскую «Одиссею» и бой многохитростного Улисса с таврами на берегу бухты, когда войско греков было буквально забито камнями. Простое совпадение? Вряд ли! Много говорилось раньше и говорится теперь о дикости тавров. Но так ли было на самом деле?

В предыдущей главе, говоря о подвигах Геракла, мы уже рассказывали, что те же древние греки, судя по мифам, считали кентавров своими учителями в стрельбе из лука и в умении верховой езды, почиталась у них и необыкновенная физическая сила древних сыновей таврической земли.

Но, оказывается, и это не все! Кто не слышал хотя бы раз о великом герое Греции Ахилле?! Оставим здесь в стороне вопрос, кем был Ахилл, представителем какого племени. Ограничимся здесь лишь тем, что еще знаменитый византийский летописец Лев Диакон прямо именовал Ахилла тавроскифом, то есть по существу тавром! А при Овидии (это I век до н. э. и I век н. э.) Северное Причерноморье и Крым имели вполне официальное наименование – Ахиллова земля. Вспомним теперь и иное.

Мудрый кентавр Хирон обучал Ахилла травознанию. Сохранилось и дошло до нашего времени изображение: Кентавр Хирон в хламиде и с посохом в руке дает урок травознания Ахиллу. Рядом сидит задумчивый Пелей, отец Ахилла. В руках учителя и ученика – лечебные травы и цветы – тысячелистник, василек, кроваво-красным соком корня которого Хирон пытался залечить свою незаживающую рану, а также девясил, который греки называли хироновым корнем, и переступень, называемый хироновой лозой. Ахил, согласно мифам, оказался хорошим учеником своего прадеда кентавра Хирона. Сын Пелея и Фетиды, он считался открывателем полезных свойств многих растений. Говорили, что именно Ахилл обнаружил лечебные свойства тысячелистника и пижмы. Есть сведения, что преуспел Ахилл и в медицине. Сохранилось до нашего времени изображение: Ахилл перевязывает рану Патроклу.