Текст книги "Леди GUN"

Автор книги: Владимир Вера

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Россия. Москва

За черным пластиковым столом, увенчанным бронзовой статуэткой бога торговли Меркурия, сидел грузный мужчина в синем клубном костюме от «Валентино», застегнутом на золотые пуговицы. Его холеное ухоженное лицо испаряло узнаваемый запах «Каролина Херрера». В тонких губах торчала сигарета. Он втянул в себя дым, затем элегантно зажал сигарету двумя пальцами и красиво стряхнул пепел.

Он молчал. Сидящей напротив девушке в норковой шубе было неспокойно под его пристальным взглядом. Она прикидывала: видны ли ее длинные ножки, запакованные в ботфорты на шпильке. Решив, что не видны, она как бы невзначай распахнула полы шубы и погладила свое колено, затем вдруг изобразила на лице расстройство, якобы обнаружив затяжку на колготках.

Взгляд человека сохранял все ту же безучастность. Девушке оставалось лишь ждать и разглядывать бриллиантовые запонки на манжете, выглянувшей из рукава его пиджака. Этот мужчина был большим человеком, а большие люди делают большие подарки. Но ее томила неопределенность ожидания. Она-то думала, что отделается сегодня минетом.

Уже месяц она жила в особняке этого человека. Он поселил ее в роскошных апартаментах с бассейном. Ей нравилось здесь все, кроме одного: выйти из особняка она могла только с разрешения этого человека или с ним. Обычно он вызывал ее, чтобы заняться любовью, но сегодня, похоже, у него другие планы. Сейчас она думала, что предстоит какая-то поездка. Толик, так называла она этого человека, велел ей одеться потеплее. Но почему же он молчит? Ехать так ехать. Здесь так жарко в шубе, а он молчит…

– Машенька, – наконец подал голос Толик. Девушка гордилась своей привилегией называть своего «папочку» по имени, остальные называли его Бейсик. – Машенька, я начал к тебе привыкать, это для тебя минус, – Бейсик говорил тихо, его глаза не моргали, – до тебя у меня была другая женщина. Твоя предшественница плохо кончила: длинный язык довел ее до цугундера. Я ей многое позволял, дал ей много прав, а она благодарила меня тем, что крутила за глаза дульки и общалась с кем попало. Пыталась привинтить мне рога и сделать оленем. Тебе интересно, чем она кончила?

– О нет, Толик, – ответила девушка, – мне это неинтересно. Ты же знаешь – я тебя люблю.

– Она тоже говорила «я тебя люблю», – у Бейсика шевельнулись веки. – А кончила «субботником» у жулья. Ее тело нашли в отстойнике.

Девушку передернуло, но она взяла себя в руки.

– Что за страсти ты мне рассказываешь, Толик, я тобой дорожу, я разве дала тебе повод в этом усомниться?

– Ты не треплешься ни с кем из прислуги, наверное, из-за того, что уверена – они все донесут мне. Ты хитрая и осторожная.

– Я не общаюсь с прислугой, это не мой круг, Толик.

– Мне нравится ход твоих мыслей, я позвал тебя, чтобы сообщить радостную для тебя весть…

Телефонный звонок не дал ему досказать. Звонить по прямому телефону, минуя приемную, могли только три человека: начальник личной охраны, главный управляющий и личный адвокат. Прибор поиска абонента высветил на электронном табло семь цифр: это был номер телефона, установленного в кабинете его адвоката. Кабинет находился этажом ниже. Бейсик поленился поднять трубку и буркнул в микрофон громкой связи:

– Зайди. – Его глаза вновь остекленели, он погрузился в свои мысли, забыв о девушке. Через минуту пришел адвокат с какой-то папкой.

– Может, я помешал? – обратился он к Бейсику.

– Адвокаты обычно помогают, а не мешают, – произнес Бейсик. Он строго посмотрел на девушку, на какое-то мгновение зафиксировав на ней свой взгляд, затем сказал: – Ступай, маленькая, у меня дела.

Девушка не показала вида, что ей неприятно такое обращение. Она одарила Бейсика своей очаровательной улыбкой, метнув одновременно искрометный взор на вошедшего в самый интригующий момент адвоката. И только Бейсик понял, чем вызван и кому адресован этот палящий взор, сосредоточивший в себе затаенную злобу.

Не успела девушка закрыть за собой дверь, как Бейсик окликнул ее:

– Да, дорогая, я забыл сообщить приятную для тебя новость: теперь ты имеешь право выходить из дома в любое время. Я подумал – тебе захочется воспользоваться этим правом прямо сейчас. «Мерседес» в твоем распоряжении, так что оделась ты не зря… На улице мороз. Отныне у тебя полная свобода.

Девушка послала Бейсику воздушный поцелуй и закрыла за собой дверь.

Полная свобода… Адвокат все еще не осмеливался присесть. Он знал, что если Бейсик не указал на стул сразу, то придется ему докладывать о выполненной работе стоя. Адвокат был из тех людей, которые ощутили на собственной шкуре, что такое полная свобода в интерпретации Бейсика. У адвоката была своя история…

Намаявшись с рутиной в нарсуде, молодой юрист с радостью принял предложение о работе в коммерческой фирме. Два года работал на совесть, вникал в азы делания денег, да вник так, что решил усвоенную теорию воплотить на практике. Случай представился. Правление фирмы доверило ему сопровождать груз на зафрахтованном корабле. Судно следовало в Африку с оборудованием для кирпичных заводов – так значилось в грузовой таможенной декларации. Под видом продукции кирпичных заводов провозили литий и цинк в слитках. Груз ждал адресат в Тунисе, но так и не дождался. Груз исчез вместе с провожатым…

Поиски не дали результата. И тогда фирмачи пришли на поклон к Бейсику. Выслушав ходоков, Бейсик взялся за дело, пообещав за хорошие комиссионные вернуть им деньги. Бейсику так понравилась афера, предпринятая юристом, что он расхохотался:

– Хваткий малый, мне самому такой нужен. Продайте мне его.

Фирмачи в недоумении пожали плечами. Тогда Бейсик отсчитал им приличную сумму за еще не найденного юриста. Кому-кому, а им этот пройдоха не нужен был и даром, но Бейсик по-своему ценил людей, а в том, что его ребята обнаружат пропажу в максимально сжатые сроки, Бейсик не сомневался.

Так и случилось. С судном разобрались мгновенно. Вместо Туниса, где его ожидали заказчики, корабль разгрузился в египетской Александрии. Там от груза и след простыл. Прошла еще неделя. И Бейсику доложили, где обосновался пропавший юрист. Юриста скрутили в Германии, в саду его коттеджа, выстроенного на Рейне, и доставили к Бейсику. Бедолаге оставалось одно – расплатиться, но участь его вобрала в себя еще и следующее: трудиться, как папа Карло, на Бейсика.

Кадр оказался настолько ценным, что Бейсик, плюнув на прошлое юриста-афериста, сделал его своим личным адвокатом. Как к работнику, к нему не было претензий. Немудрено – работать плохо на Бейсика было по меньшей мере рискованно, особенно для раба, хотя и высокооплачиваемого. Такой незавидный статус личного юриста был удобен Бейсику, но сам Бейсик без задней мысли полагал, что дал юристу полную свободу…

– Ну, давай выкладывай, что накопал, – кивнул он адвокату, когда девушка вышла, – хотя постой, хочешь оценить, какая у этой курочки фигурка, как эта птичка порхает?!

* * *

Девушка, получив «вольную» с барского плеча, направилась к выходу из особняка. У массивной решетки-двери дежурил охранник, не поставленный в известность о том, что Бейсик теперь разрешает своей любовнице выходить за пределы здания. Поэтому вполне резонным был и его вопрос:

– Вам не жарко в шубе?

– А ты что, градусник?! – резко парировала она. Ее рассердила унизительная процедура объяснения с охранником. Звонить в приемную Бейсика по внутреннему телефону не потребовалось. Выручил водитель «Мерседеса», показавшийся в дверях центрального входа. Он подтвердил слова девушки и предостерег охранника от излишнего усердия.

В этот момент на экране одного из мониторов в кабинете Бейсика появилось изображение фасада особняка. Скрытая видеокамера запечатлела крупным планом стройную фигуру девушки. Она грациозно спускалась по ступенькам к автомобилю.

– Ты смотри, какая пластика! – вслух восхищался Бейсик. – Дефилирует, как на подиуме. Я взял ее из агентства манекенщиц.

Но тут его словно ошпарило кипятком. Будь девушка в курсе, что папочка изъявит желание тайком за ней понаблюдать, никогда не допустила бы такого ребячества. Виновато оглянувшись по сторонам и удостоверившись, что за ней никто не наблюдает, она вытянула средний палец кверху и выругалась по-английски:

– Фак ю!

Бейсик над этим посмеялся. Его реакция на подобные вещи была неадекватна.

– Видишь, как эти мокрощелки благодарят за доброту? Ведь только что ее предупредил, чтобы не изгалялась, про бывшую свою рассказывал, а она буквально дульки крутит. У нее пуля в черепе. Не успела выйти, и на тебе! Это мне-то «фак ю», ну ты гляди, это мне. Ах, сучка, – покачал головой Бейсик. – Они все одинаковые, у них память короткая, ну да ладно, с этой дурой я потом потолкую. Что там у тебя, читай. Мне уже интересно.

Бейсик подкурил потухшую сигарету. Адвокат раскрыл папку, но докладывал, не глядя в свои записи, по памяти:

– Родионова Елена Александровна известна как Матушка, довольно одиозная, достаточно колоритная фигура в Киеве. Занята в сфере финансов, большие связи с политиками. Для собственной безопасности создала специальное подразделение: церковную службу безопасности, по сути, легализованное воинское формирование из бывших спецназовцев, спортсменов и уголовников. Ее связь с высшим духовенством – отдельный вопрос. Причем связана она не только с иерархами Киевского патриархата, которых московский Синод считает раскольниками, но и с Ватиканом. По неуточненным данным, ее крестники, юноша и девушка, на самом деле ее дети от епископа Симеона – одного из высших иерархов автокефальной церкви. Если прикажете, выясним точнее…

– Продолжай, слушаю. – Бейсик вынул сигарету изо рта и выпустил клубок дыма.

– Выясним точно, – поправился адвокат, придав своим словам утвердительную тональность. – С церковью связана очень давно. Начинала с того, на чем сидела: антиквариат, церковная утварь, распределение подрядов на строительство и реставрацию храмов. Ныне переключилась на банковскую деятельность. Размеры активов ее Церковного банка засекречены, финансовая деятельность непрозрачна, по аналогии с нашей патриархией Киевская автокефалия получила льготы на многие виды эксклюзивной предпринимательской деятельности. И вся эта деятельность проводится по счетам Церковного банка. В Киеве стоит под защитой крупной группировки Роланда Кутателадзе, грузинского авторитета из кутаисских «лаврушников». Поддерживает контакты с военными формированиями УНСО. В данный момент расставляет филиалы своего банка по всей Украине. Государственные структуры всячески ей содействуют, в Крыму по понятным причинам… по причинам продекларированной Матушкой лояльности к киевским властям особенно. Это все. – Адвокат закрыл папку.

– А как насчет того, что врага надо знать в лицо? – поинтересовался Бейсик.

Адвокат ожидал ощутить на себе изумленный взгляд хозяина, когда протянул Бейсику снимок с портретом Матушки, добавив:

– Кроме этого, нам удалось заполучить видеозапись одной торжественной церемонии – репортаж о передаче памятника древнего зодчества в лоно автокефальной церкви, на торжествах присутствовала Родионова, она стоит по правую руку от президента Украины во время богослужения…

Бейсик отреагировал на такую прыть своего адвоката холодно:

– Совпадает. – Он щелкнул по лежащей на столе папке, содержащей подробный отчет обо всем, что касалось Родионовой. Работу адвоката кто-то продублировал. Бейсик внимательно вгляделся в портрет женщины. – Красивая, – оценил он, – значит, такая же тварь, как все эти шлюхи, только у этой ко всем ее достоинствам еще и власть. Эта сучка опасна вдвойне. Крюку предстоит побывать в Киеве…

* * *

Бейсиком Бейсика окрестил его наставник, вор в законе по кличке Сибиряк, когда Бейсик еще был никем, а вернее, был у Сибиряка в качестве главного подай-принеси. Сибиряк приметил нешустрого паренька с ясной головой, подобрал его с улицы. Бейсик был детдомовским сиротой. Сибиряк стал воспитывать его на свой манер.

Глаза мальчика стекленели, когда он злился. Но он не плакал и не орал, как его сверстники, он запоминал. У парнишки была потрясающая память, и он очень любил считать: считал деньги, которые давал на карманные расходы учитель, считал, но жалел тратить, считал даже конфеты, которыми его угощали, считал все, что можно было посчитать. Может быть, из-за этой компьютерной памяти, которой обладал мальчонка, Сибиряк присвоил ему прозвище Бейсик. Бейсик поселился у своего наставника.

Сибиряк никогда не считал Бейсика своим приемным сыном. Он был жесток к нему, часто бил. В то же время Сибиряк, привязавшийся к своему протеже, был уверен, что из мальчонки будет толк. Бейсик рос и мужал в делах, которые раз за разом становились все серьезнее. Когда Бейсику исполнилось двадцать, это был уже прожженный жулик, у которого был верный расклад.

Шло время. Менялась политика. Сибиряк скоро учуял новые возможности и принялся теперь делать деньги нетрадиционными для блатных способами. И хотя многие из возникших коммерческих структур возглавляли бывшие зэки, для уголовника такой масти, как Сибиряк, это был нетипичный случай. Он перекрасился в коммерсанты, открыл холдинговую компанию.

Московская блатота и раньше дивилась дружбе Сибиряка с цеховиками, а теперь кривилась, глядя, как он сам становится бизнесменом. Но Сибиряк стоял на своем. Он говорил Бейсику, который из шестерок уже выдвинулся в компаньоны:

– Мальчик мой, эти недоумки не могут понять, что время малин прошло. Настали новые времена. Посмотришь – всю эту шушеру скоро придавят настоящие ребята, большой бизнес. Они говорят, что вор не может стать барыгой, вор не должен торговать. Долго они не проковыляют с таким раскладом. Вот увидишь.

И Бейсик видел. Сибиряк поднимался вопреки желанию многих. По большому счету, он был прав. Он отмахнулся от жулья и перестал ходить на воровские сходки. Сибиряк так увлекся деланием денег, что позабыл о своем старом ремесле.

Воры в законе точили зуб на Сибиряка и дали об этом знать… Когда «выставили» один из магазинов Сибиряка, тот побелел от ярости: вора обворовали! Придя на сходку без приглашения, он только спросил: «Кто?» И ему ответили:

– Ищи, коли сможешь. Ты теперь не вор, ты – барыга, а барыги ментам челом бьют.

Обозленный Сибиряк решил сам найти воров. Поиски привели к другой находке. Один из людей Сибиряка нашел несколько граммов свинца. Его голова прибавила в весе, когда ее продырявила пуля. Сибиряк приказал валить всех подозреваемых. Двоих блатных уложили наповал в тот же день. Разборка грозила обернуться войной, но это была непонятная война, с невидимым врагом. Не мог же Сибиряк противостоять всем ворам в законе. У каждого из них на прихвате был десяток «свистков», в любую минуту готовых стянуть удавку на горле Сибиряка. Его положение стало незавидным. Заплывшая жирком на завидных харчах бригада Сибиряка оказалась бессильной. Знал бы Сибиряк, кто именно придумал поиграть на его нервах, – самолично разорвал бы глотку. Но он не знал, да и, по правде говоря, он совсем сник.

Недоглядел Сибиряк, слишком явно пренебрег своими бывшими подельниками. Он был волк-одиночка. И они были волки. Но Сибиряк теперь понял, что новые времена заставили и их реорганизоваться в стаю, дабы быть независимыми от организованных банд рэкетиров. Под натиском молодой поросли рэкета блатные на воле просто должны были держаться друг друга. Чтобы выжить.

Бейсик тоже сообразил, что бывшие дружки не дадут спокойной жизни его наставнику. Сибиряку стоило заранее позаботиться о том, чтобы не утратить свой престиж среди блатных. Оказалось, недостаточно иметь собственную «крышу». Даже рэкету сподручнее было договориться с ворами, нежели идти с ними на конфронтацию. Мало ли что. Ведь и рэкетир, попав в зону, волей-неволей оказывался во власти воровских понятий. Лучше плохая дружба с блатными, чем хорошая вражда. Этот урок Бейсик запомнил на всю жизнь. Главное – хорошие отношения.

Сибиряк постарел. Ему стукнуло шестьдесят. Он ослаб. Бейсик видел, что деловая хватка его учителя пошла на убыль. Сибиряк после позорного фиаско в конфликте со сходкой плыл по течению и не собирался выкручиваться. Бизнес застыл.

Бейсик уже знал, как нужно повести дело, чтобы вернуть прежние темпы. Но ему мешало одно обстоятельство… От его наставника осталось только одно – мудрость. Однако Бейсик считал и себя далеко не глупым. К тому же он понял, что даже мудрые дальновидные люди, такие, как его учитель, не застрахованы от ошибок. Бейсик стал думать. И это не скрылось от глаз его наставника.

«Да, мальчик, ты далеко пойдешь, – размышлял про себя Сибиряк, глядя на то, как деловито рылся и черкал в бухгалтерских книгах Бейсик. – В тебе столько энергии и совсем нет жалости. И ты готов переступить через труп твоего наставника». Бейсик оторвался от книг и взглянул на Сибиряка. Они встретились глазами и улыбнулись друг другу. «Да, ты хитер, как бес, и ты любишь считать, – думал Сибиряк. – Ты уже просчитал, как тебе выгодна моя смерть. Это послужит трамплином для твоего возвышения. Свалив меня, ты обретешь то, чего так жаждешь, – власть. И заодно выслужишься перед жульем. Они ведь считают меня паршивой овцой и ждут не дождутся, когда я наконец выйду из игры. Кто меня сковырнет? Конечно же, ты, мой мальчик, тебе это нужно. И я не стану тебе мешать. Это Провидение».

Спустя три дня один из его «свистков» доложил, что Бейсик побывал у паханов. Сибиряк не принял мер, он не мешал Бейсику. Он знал, что на карту поставлена его жизнь, но он хотел умереть именно так, от руки своего ученика. Спустив курок, Бейсик закрепит пройденную программу, сдаст экзамен на зрелость, на зрелость волка. Только такой исход своего пути Сибиряк считал верным. То учение, которое он передал своему ученику, проповедником которого он являлся, предполагало в данной ситуации два возможных решения – либо умрет он, либо его пасынок. Сибиряк уже выбрал, Бейсик, в свою очередь, тоже выбрал.

Бейсик вошел в кабинет своего наставника поздним вечером, когда Сибиряк отпускал телохранителя. Он зашел с заряженным пистолетом. Единственное, чего он не мог предположить, так это то, что его наставник знал о цели его визита.

– Я принес показать, что придумал наш бухгалтер. Сам только что разобрался, – сказал Бейсик. – Он тут такое натворил. Налоговикам и не снилось. Комар носа не подточит. Почти половина прибыли останется за кадром без всяких офшоров. Шедевр черной бухгалтерии.

Сибиряк смотрел Бейсику прямо в глаза, пытаясь уловить хотя бы каплю сострадания. Нет, ничего подобного не было. Бейсик спокойно достал пистолет и нажал на курок, улыбаясь. Последним, что видел Сибиряк, были вспыхнувшие глаза его ученика. Бейсик сдал экзамен по предмету той программы, что вложил в него Сибиряк, на «отлично». Одним выстрелом в упор сразил своего наставника. Он стал волком, приобретя волчий билет в одну сторону. В ту самую, откуда нет обратной дороги и где на конечной станции во веки веков снимаются рукотворные короны.

Возглавив дело, Бейсик перестал заигрывать с жульем. Он стал окружать себя надежными людьми. Подбирал в свою бригаду таких, которые были не способны импровизировать. Ему нужны были люди, беспрекословно выполняющие его приказы. Очень скоро Бейсик стал сам себе «крышей». Это для него прошло без осложнений, за исключением пары стычек с бывшими опекунами. Это не была война, скорее позиционные маневры. Но Бейсик не спешил отхватить как можно больше территории. Он делал себе имя. Бейсик знал, как себя поставить.

Первым делом Бейсик уладил отношения с ментами в своем районе, очищая их руками территорию от мелких конкурентов. Если за кого-то ходатайствовала блатная верхушка, он прислушивался. Его стали уважать. К нему начали обращаться.

Новой ипостасью его деятельности, превратившейся в одну из основных статей его дохода, стал отлов неуловимых. У Бейсика были только ему одному подвластные методы. Найти человека, который не хочет, чтобы его нашли, – пожалуй, эту работу Бейсик делал лучше Интерпола. Но заказчики обычно просили Бейсика не только найти человека, но и вернуть то, что этот человек был должен…

Понятие «долг» имело в их среде многогранную трактовку. Должник необязательно тот, кто взял у кого-то взаймы и не расплатился или не выплатил вовремя проценты по кредиту, нет. Должника назначал заказчик, а цену – исполнитель. Бейсик разбирался детально, без обиняков. Он мог ответить отказом даже на очень дорогой контракт, когда чувствовал, что «предъява левая», обвинили человека понапрасну. Очень скоро в блатном мире за эту свою правильную переборчивость он снискал столь весомый авторитет, что был коронован в присутствии чуть ли не всех «аристократов преступного сообщества»…

Но чаще заказы принимались. Когда должника находили, то вежливо советовали ему вернуть долг. Предполагалось, что долг будет возвращен строго в установленный Бейсиком срок. Гарантом пунктуальности должника служил заложник, желательно член его семьи или же сам должник. Это в том случае, если за его долги брались рассчитываться родственники, друзья или заинтересованные лица. Не уложившись в срок, должник рисковал стать посаженным на «счетчик», чаще всего посуточный, но нередко почасовой. Заложник после включения счетчика обычно подвергался физическому надругательству. Если должник начинал чудить – в это понятие вкладывалось в том числе обращение в милицию, – заказчик информировался, но заказ не снимался, так как люди Бейсика были застрахованы от любых обстоятельств связями своего босса. К тому же такое поведение должника теперь уже причиняло обиду самому Бейсику, его репутации. Счетчик становился поминутным.

Не прошло и полгода, как бригада Бейсика стала одной из сильнейших группировок, а его коммерческие структуры процветали.

Расцвет могущества Бейсика пришелся на начало девяностых. Он основал коммерческий ТОМО-банк и одновременно несколько благотворительных фондов, включая «Дети Чернобыля», «Беспризорники России» и «На свободу с чистой совестью». Первые два фонда освобождали его от налогов, а последний являлся его добровольным налогом – «гревом» для сидящей братвы.

Скоро настал момент, когда Бейсик решился поднять свои штандарты, чтобы еще раз заявить о себе, но теперь уже в полный рост. Настал этот момент еще и потому, что в Москве лютовала чечня…

Открыто в войну с чеченской группировкой вступил Зураб Гонсадзе, признанный авторитет, слово которого чтили воры в законе. Автоматные очереди рассекли городские улицы и возвестили о начале междоусобной войны между кланами чеченцев и грузин.

Бейсик сделал безошибочный ход. Заявив Зурабу о своей поддержке, он на деле оказал ему лишь символическую помощь: с подачи Бейсика московская мэрия издала постановление об усилении паспортного режима. Менты прочесывали город, задерживали всех подозреваемых. В основном с кавказским типом лица. Шерстили гостиницы. Кто-то дал «набой» на чеченские квартиры. Выяснилось, что на жилплощади каждой такой квартиры умудрялось прописаться по двадцать человек чеченской национальности.

Бейсик держал ситуацию под контролем, а своих боевиков наготове. Однако идеальным вариантом Бейсик считал субсидирование бандитов Зураба. Но шайка этих разбойников не оправдала его надежд. Чеченцы были сильнее. К тому же обильная финансовая подпитка находящихся под чеченским колпаком банков давала о себе знать. Зураб, напротив, все наглее теребил Бейсика, требуя все больше денег на продолжение войны.

Скоро чеченские лидеры пронюхали, что за спиной Зураба стоит Бейсик. Они знали, что бросить вызов Бейсику – все равно что вырыть себе могилу, знали, что у Бейсика была вышколенная бывшими спецназовцами мобильная армия вооруженных до зубов головорезов и что оснащена она боевыми вертолетами. Но пугали чеченцев не эти формирования и даже не связи Бейсика с политиками и высшими госчиновниками. Этого добра у них самих хватало. Чеченские лидеры были в курсе, что Бейсик имеет прямой выход на Лубянку.

Взвесив все «за» и «против», чеченский клан посчитал, что лучше зыбкий мир, чем затяжная война с сомнительным исходом. Они готовы были не только пойти на пересмотр сфер влияния, не только отказаться от своих притязаний к землям Зураба, но и открыть Бейсику доступ к некоторым из своих кормушек. Чеченцы понимали, что надо спешить. Склонить Бейсика к сепаратному миру было возможно только до того момента, пока его люди не вовлечены в бойню. На проведении мирных переговоров с Бейсиком упорно настаивал и чеченский координатор в Грозном, хотя был уверен, что потенциальные возможности московской организации не исчерпаны. Он убеждал, что следует принять любые условия Бейсика, лишь бы тот согласился на мир. А там видно будет.

Московская штаб-квартира чеченского синдиката строила свои отношения с Грозным на партнерских началах. Московским лидерам чечни не нравился тон координатора. Но война отнимала силы и время. Чеченцы несли потери и расходы, и они постановили: выйти с предложением о мире к Бейсику, принять его условия вплоть до отторжения части подконтрольных чечне территорий. Но… их не устраивал вид побитой собаки. Московский клан хотел сохранить свое лицо, отомстить за братьев, чьи жизни оборвал Зураб.

Была организована новая акция. Чеченские боевики изрешетили автоматными очередями «Понтиак» и джип с головорезами Зураба. Кровавая бойня произошла возле гостиницы «Космос». Патрульные милицейские машины застали на месте зверского побоища лишь бездыханные тела, пробитые пулями. Потеряв одного, чеченцы убили восьмерых. Погиб и родной брат Зураба – Мамука Гонсадзе. Зураб вышел из себя. Придя к Бейсику, он стал орать, требуя от Бейсика немедленного вмешательства. Бейсик оборвал его словами:

– Говори тише, не маши руками. Мы не на базаре.

Часом раньше у него побывали чеченские парламентеры. Бейсик оставил их без ответа. Но чеченцы не торопили его. Бейсика торопил Зураб. Это и повлияло на решение Бейсика. Бизнес есть бизнес.

Но, отдав на заклание Зураба, Бейсик рисковал утратить свой высокий рейтинг среди авторитетов. Его могли посчитать шакалом. У Бейсика созрел план. Дабы избежать распространения нежелательных слухов о себе, Бейсик начал распускать слухи о Зурабе. Они дошли до воров в законе.

– Зураба чечня щемит, он порожняк включил, не отомстил за брата, сыграл невнятную обратку и собрался с Москвы чухнуть. Его уже свои опускают.

Слухам поверили. Почва была подготовлена. Теперь Бейсик стал торговаться с Чечней. Надо было подороже продать Зураба. Вопрос об угодьях, где «колядовал» Зураб, не стоял. Все они вместе со страховой компанией «Ромис», принадлежащей Зурабу, после того как Гонсадзе склеит ласты, отходили к Бейсику. От чеченцев Бейсик предпочел взять контрибуцию, размеры которой были равны активу одного из чеченских банков. Но в последний миг, когда сделка была почти заключена, Бейсик поставил еще одно, последнее, условие…

– Зураба должны замочить свои.

Это подтвердит гуляющие о нем слухи и исключит возможные слухи о Бейсике. Такая постановка в корне меняла ранее достигнутое соглашение. Чеченцы были изначально в роли проигравших войну, раз речь шла о контрибуции. Но для них имело значение другое – внешний эффект, то впечатление, которое произведет в преступном мире чеченская роспись на черепе Зураба. Они заботились о своей репутации тоже. Хотели всем замазать глаза. Они думали, что платят Бейсику не только за мир, но и за поддержание собственных понтов.

Но Бейсик не мог допустить несостыковки. Если Чечня приложилась к Зурабу и это становилось очевидным, то непонятным выглядел итог – сфера влияния Зураба отходила к Бейсику, вернее, к его человеку, без боя с чечней. Бейсик не хотел лишних вопросов. Почему не впрягся за брата? Как могло получиться – чечня хотела земли Зураба, теперь Зураб мертв, а земли достались Бейсику?

Все смотрелось бы по-другому, если бы Зураба приговорили свои. Его район передавался бы в ведение не кого-нибудь, а в порядке вещей оставался бы за человеком, подконтрольным Бейсику. Считалось бы при этом, что Бейсик не участвовал в разборке. Он остался Зурабу партнером. Он пошел на деловую меру, стал сотрудничать с человеком, заменившим Зураба после внутренней разборки. Так было верно. Но чечня теряла при этом право поставить последнюю точку в войне. Спорили долго. Тут Бейсик наехал:

– Братки, я гляжу, вы что-то недопонимаете. Кто с поднятыми лапками пришел? Я у вас мира не прошу. Не хотите моих условий – будем дальше продолжать пиф-паф. Тогда и Зураб пусть живет. Я ему не только словом, делом подсоблю. И тогда кому-то из нас – или мне, Бейсику, или вам, ребятня, – наступит краилово. Ну что, будем дальше упрямиться? Или будем по делу, без понтов базарить? Что вы меня замолаживаете, как девицу? Еще раз говорю: Зураба похоронят только в том случае, если его привалят не чеченцы.

Наезд не подействовал должным образом. Чечня зацепилась за компромисс. Пусть Зураба оприходует кто угодно, пусть это будут не они, но и не свои. Чтобы никто точно не знал, кто это сделал. Бейсик уступил, потому что для него это не имело такого принципиального значения, как для чеченцев. Исполнить акт он поручил человеку «слева». Профессиональному убийце по кличке Крюк.

Зураб выходил из офиса страховой фирмы. Баллистическая экспертиза установила место, откуда стреляли. В маленьком дугообразном окошечке чердака соседнего дома была обнаружена аккуратно уложенная крупнокалиберная хорватская винтовка «RT» с оптическим прицелом, снайперское предназначение которой было весьма спорным, но эффективность которой в хорватско-сербском конфликте 90-х была доказана не только на живой силе, но и на технике. Преступник оставил оружие на месте преступления. Налицо был почерк профессионала. Все, даже менты, оценили, что с Зурабом расправились серьезные люди, которым свойствен «черный юмор», сдобренный славянской широтой, ведь не зря хорваты прозвали свое изобретение «ручной пушкой».

Если бы Бейсик не жил по таким законам, то не достиг бы того, что имел. Эти законы гласили, что мир делится на волков и овец. Если ты волк, то живи по волчьим законам. Если ты овца, то сиди и сопи в две дырочки. Бывало, овца, чтобы выжить, выдавала себя за волка, рано или поздно обман раскрывался. Овца отвечала за ложь. Случалось, овца, чтобы выжить, толкала в волчью пасть другую овцу, послабее. Но это была лишь временная передышка. Встречались овцы, до которых волкам было трудно добраться. Эти овцы паслись в самой сердцевине отары, но проходило время, и живой заслон сокращался, теперь уже эти овцы щипали травку совсем близко от затаившегося волка. Бывало, и волк, чтобы выжить, отбивал добычу у другого волка, послабее, и опускал его до уровня овцы или убивал. Так поступил Бейсик с Зурабом. Он сделал все верно. По тем понятиям, по которым жил.