Текст книги "Северные полмира"

Автор книги: Владимир Васильевский

Владимир Васильевский
Северные полмира: сборник поэзии

© Владимир Васильевский, 2021

© Интернациональный Союз писателей, 2021

Об авторе

Владимир Васильевский родился и вырос на Дальнем Востоке. Во Владивостоке окончил университет. В Ленинграде защитил кандидатскую диссертацию. Астроном. Круг его интересов широк. Многие годы руководил лабораторией интенсивных методов обучения. Стихи начал писать в студенческие годы. Первое стихотворение «Помогите природе человека спасти» опубликовано в 1980 году в одной из центральных газет Таллина.

В настоящее время живет в Санкт-Петербурге. Состоит в рядах Российского союза писателей (РСП). Часто выступает на различных площадках города с чтением своих стихов и прозы. Основал и ведет поэтический клуб «Северные полмира». За вклад в русскую литературу награжден Президиумом РСП медалями «Александр Пушкин» и «Владимир Маяковский».

 
Петербург!
Блистательный!
Гордый!
Великий!
И…
Неизменно!..
Печальный.
Есть что-то в облике твоем,
Слезу выбивающее.
 

В России два поэта

 
«В России два поэта. Я и Пушкин», —
Уверен молодой рифмач.
Но стих – судьба. Иная сущность.
А рифма – жертва. И… палач.
 

Мечтатель

 
«Возможно», —
Ты скажешь однажды,
Едва улыбнувшись.
Уедешь.
Что дела богине
До жажды
Любить
Одинокого!
Бредишь
Монмартром,
Парижем,
Ла-Маншем.
Как рай,
Превозносишь Мальдивы.
Поешь,
Говоришь на не нашем.
О, эти…
Иные мотивы!..
 
 
А я,
Пропитавшись надеждой,
Как почва
Весеннею влагой,
Счастливым,
Бездумным невеждой
Воздвигну
Безумные планы…
И стану мечтать,
И молиться,
И ждать
Среди майского сада,
«Возможно»
Когда воплотится.
Блаженства.
А может быть…
Ада.
 

Услышь!

 
Не уходи! Прошу. Останься.
Рассвет. Заря. Восходит день…
Не одолеть мне жизни странствий,
Когда ты станешь только тень.
Ему ты – миг. Мне – ВСЕ!
Останься!
 

Влюблен

 
Звучал рояль. Ты пела. Ты вещала.
Я. Дом. И сад. Наполнились тобой.
Казалось, ничего не предвещало…
Взглянула на часы. Ушла! И, как прибой
 
 
Бьет в берега на море после шторма,
Когда вокруг давно покой и штиль,
Тугие волны меццо и аккордов
Звучат во мне. И твой высокий стиль
 
 
Царит повсюду – в доме, на веранде,
И кажется: вот-вот – и ты войдешь.
Дымится кофе… Тысячи Гренландий
Сжигают сердце. И, как острый нож,
 
 
Пронзает свист далекой электрички.
И вспышкой мысль: ты улетаешь с ним!..
О мой предел! О тайна! Беатриче.
Молю Творца: Еще хоть раз блесни!
 
 
Час замирает, вырождаясь в Вечность.
О, пережить бы этот мегамиг!
Вдруг гром звонка мобильного беспечный
Заполнил дом. Как всепобедный гимн!
 
 
«Алло! Да, я! В метро. Сейчас исчезну.
Что значит завтра?! Может быть, прие…»
И голос гаснет, улетая в Бездну.
Как не сойти с ума?! До завтра? До «Привет!»?
 

Завязь

 
Ты мне – как весенняя завязь,
Как признак осенних богатств,
На крах, на удачу и зависть
Последних дождей и убранств.
 
 
Ты мне – как предтеча паденья
Того, что бывает во снах,
Без дна, без конца, обреченье
На алый восторг. И на страх…
 

Ты – от Бога

 
Я думал, подберу к тебе слова.
Искал, сверял и видел – все убого.
Тогда я слоги стал слагать в слова
И понял вдруг: напрасно! Ты – от Бога.
 
 
Ты – от порога ждущий талый день
В потоках света, вод и пены кружев,
Ты – от порока утаенный плен
Любви-открытия. И Бог не нужен.
 
 
Ты – вся от стужи и от стылых стен
Отторгнутый и скрытый случай,
Ты – совпадение нежданных перемен,
Ты – тишина, прильни и слушай.
 
 
Ты – все, что было до того, как пасть
Державам плеч, и губ, и расставаний,
Ты – вдохновения иная ипостась,
Ты – сущность времени, ты – сущность состояний.
 

Все произошло!

 
Так открывается весна!
Прозреньем вдруг: «Ах, вот она!»
Еще вчера и час назад, со сна,
Крепчал мороз и налипал на окна.
 
 
Еще минуту ровно до того
Декабрь грозился январем навыказ,
Еще за миг до появленья твоего
Была зима, зима навыкат.
 
 
И ты вошла! Невиданным дождем,
Победным ливнем в середине мая
Ты растопила ужас зимних дрем.
Ты так вошла. Небесная. Земная.
 
 
И хлынули, звеня, потоки слов,
Надежды – горлом, через край, за губы,
Сплетая танец пеньем голосов
Грудных, и томных, и нечаянно грубых…
 
 
Так шла весна под пенье двух ручьев,
Пока зима не ринулась, опомнясь,
«Рекомендую, лучший друг Зимцов,
Отличный литератор, познакомьтесь».
 
 
Но поздно. Все произошло! Да, все!
И таинство свершилось. Мы были здесь,
Мы были далеко. И нас несло
На волнах неги. Что была нам спесь?!
 

С тобой

 
С тобой, с тобой, зашторив небосвод,
Беречь покой уснувшего заката
И выбегать под ливень голубой
Стеречь громов органные токкаты.
 
 
Тебя, тебя под северной луной
Вдохнуть, впитать, как сок живых растений,
И от кореньев наших душ настой
Пить панацеею целебных откровений.
 
 
Тобой, тобой сгораем, нелюдим,
Петь, как весной роденовских творений,
И в упоенье торжество любви
Пить с рук, и губ, и чашечек коленей.
 

Качели

 
А помнишь, в апреле летели качели?
И мы – к небесам в ладье-колыбели.
В страхе восторга, в испуге победном,
Взмывая отвесно и падая в бездну.
 
 
Лица сияли, губы пылали.
Взгляд. Поцелуи. О, как обжигали!
Счастье – на воздух. Ночи – навылет…
Были. Сияли. Где это?! Вы ли?!
 
 
Ты – за морями, в чужой колыбели…
Редко, случайно – в пустом Коктебеле…
Мое «все нормально» качают метели…
Канул апрель. Улетели качели.
 

Но твоя улыбка – довод…

 
Я не знал, что так бывает,
Ты пришла – и в прошлом нет
Ничего, что отвлекает
От посул весны и лет.
 
 
Ты врачуешь, не вникая
В существо своих метод,
Ранишь, не предполагая,
Что в минуту тратишь год.
 
 
Но твоя улыбка – довод
Править драку, а не ждать,
Что и так утихнет голод
Тех, кто рады убивать…
 
 
Мне, наверно, во спасенье
Принесло на днях весны
Дивных глаз благословенье,
Озаренье: это – Ты!
 
 
Знай, уйдешь – я жизни кожух
Скину с плеч и не спеша
Зацеплю на крюк в прихожей,
Не жалея, что прошла.
 

И ночь, блестя…

 
Я прикасался к тебе
Губами.
Чуть-чуть,
Еле слышно,
Едва-едва.
И ночь, блестя бессонниц глазами,
Уже не однажды, не раз и не два,
Ссорилась с утром,
Мглой и лесами,
Стыдила рассвет
И восход гнала.
 
 
Я прикасался губами
К ключицам.
И семенем в землю
Сеял слова.
Я понимал:
Это может случиться!
Из прежних обид мы готовы сломать,
Как хрупкую и пустую вещицу,
Творящую завязь.
Солгать
И сломать.
 
 
Я прикасался к губам
Губами.
Склонялся покорно
К твоим рукам.
И ночь, блестя бессонниц глазами,
Ссыпала алмазы
К твоим ногам.
Я понимал…
Над мглой и лесами
Восход поднимал
И… сметал слова.
 

Дай сил!

 
Когда-нибудь,
Когда угаснет
Звук моих шагов
И в сердце у тебя
Уже ничто не шелохнется,
Тогда прошу, Господь!
Дай мне души понять
Или почуять это!
Дай сил не заявиться вновь,
Не докучать звонком
И не принять за звук
Уже лишь эхо.
 

Проводив

 
Все знаешь.
Ждешь,
Едва скрепясь.
И все… внезапно!
 
 
И длится день.
Лишь пальцев дрожь,
И дуновеньем запах
Сирени,
И твое плечо
Так горячо,
Так в яви
Мир весь застит…
 

Уехала

 
Беспечно, праздно тишина
На всех предметах
Лежит и виснет по стенам
Дурной приметой.
Как будто все еще потом,
Далеко где-то,
И ты, войдя ноябрьским днем,
Подаришь лето.
 
 
Еще весь воздух. Весь!
Сквозит твоим дыханьем,
И кисея звучавших слов
Таит признанье.
И над диваном, изумлен,
Горячий шепот
Все шелестит вчерашним днем,
Все ждет чего-то.
 
 
И плоскость зеркала, горя,
Как телеомут,
Мерцает образом твоим,
Храня и помня.
А над бокалом сновиденьем
Рук порханье
И на губах ожог прощанья —
Губ касанье.
 
 
Еще на всем твоя печать,
Но, как иконы,
Святыми ликами печаль
Глазниц оконных,
И там, по лестнице глухой,
Уже чуть слышно,
Пугливый шорох сквозняков
Шаги колышет.
 

Открытие измены

 
Углом
Негаданно,
Нежданно,
Скользящим ледоколом в лоб,
Что было всем (!),
Что так желанно,
В мгновенье схватывает лед.
 
 
И запах снега,
Отрешенный,
Порезной белизною гроз,
Реаниматором смятенным
Сон обратит в анабиоз.
 
 
Оцепенение спасеньем
Отключит боли, как наркоз,
И небольным воображеньем
Поселит в прошлом, в мире ОЗ,
 
 
И долго-долго отраженьем
Колоться будут вечера,
И не свершиться отторженью
От сердца умерших вчера.
 

Глаза любви

 
Мы
Как сады,
Как Млечного седины,
Умны единственным —
Любовью!
Сдвинуты
Века у Памяти
На смотровом плацу.
Лицом к лицу.
 
 
Глаза любви —
Два пламенных восхода
На всесносящем
Времени ветру.
Вы вне «Убить!»,
Вы только вне Исхода.
Вас не избыть,
Как зори по утру.
 
 
И ваша память
Неиспепелима!
И, алая,
Горит,
Рождая кровь,
Неиспаримой
Влагой поцелуя,
Неутоленной жаждой
На губах
Веков.
 

Центр Мирозданья – сад. И мы

 
Когда в июне под окном
Взорвется куст сирени
И солнцем вспыхнут сад и дом
Под гомон воробьиных прений,
Придешь! И воцаришься в нем,
В моем никчемном мире.
Шутя поставишь на своем
Крест! На беспутном пире.
Проникнешь всюду, как вода,
Безмолвно. И… вселенски!
Капитулирую тогда,
Счастливый новый Ленский…
ТВ отключим. И компы.
Все гаджеты повалим в угол.
Центр Мирозданья – сад. И мы.
Скажу: «Прощай, пустыня Google!»
 

Гневитесь! Радуйтесь!

 
Я упаду в твой белый свет
С небес, еще морозом пахнущий,
Обрушу и рассыплю смех,
Как сыплют блеск и треск
По стеклам в августе.
 
 
Я появлюсь внезапно,
Как тогда… Гневитесь! Радуйтесь!
И, позвонив вне завтра,
Вне вчера, на заспанное
«Кто?» откликнусь: «Здравствуйте!»
 
 
Я припаду к твоим рукам,
К слезам, зачатым в августе.
Я вспомню все!.. И не отдам
Тревог твоих твоим глазам.
Я так войду. И дух займет от радости.
 

Спасение исключено

 
В нее влюбиться – что… вены вскрыть.
Спасение исключено. Стихия!
Ей самой неподвластная. Обоим не быть.
И уйти… Уйти невозможно! Психея.
 
 
Как Эрота настигнет… Что это? Судьба?
Приговор?! Но к чему?.. Этот каприз…
Губ. И линия плеч… Не перечь! – Суд Бакха?
Да! Пусть будет как будет… Смирись!
 

Сверхновая

 
Ты была и была. Да. Звезда.
Звезд много. Но вспышкой
Сверхновой внезапно зажглась,
В основе меняясь. Свыше
 
 
Нечто наитием снизошло.
Так раз в тысячелетие
Случается: галактики – пришло! —
Сочетаются. И… плечи в плечи.
 
 
Падая друг в друга до…
Молекул, до атомных ядер,
Сливаясь, превращаясь в одно,
Не раздумывая! Не глядя!..
 
 
А ведь годы и годы ровно шло…
Может… тлело? И вот… взорвало!
Нежданно. Счастьем! Обожгло!
И мысли. И сердце: да-да! Это оно!
 

Email – письмо

 
Ну что ж, пора ответить. Не
Печалься. Я не стою. Комплимент
Сомнительный, конечно… Мне
Просто нечего сказать на сей момент…
 
 
Что жизнь моя? Экспериментов
Череда. Итог почти или всегда
Вне ожиданий. Да, есть моментов
Много встрять, но если не беда,
 
 
То всяко станет хуже. Да. Нам
С тобой резонов подгонять судьбу
Немного. Будет так, как будет. Снам
В руку больше веры. А небесному суду
 
 
Перечить – бред. Себе дороже…
Нет! Не печалься. Все само пройдет.
Утихнет боль… И станем строже,
Холоднее видеть бытие. И год,
 
 
Другой – глядишь, совсем остынем.
Спокойно станет все. До… немоты.
И рай земной покажется… постылым…
Зато избегнем повседневной суеты…
 
 
………………………………………………
 
 
Конечно! Все еще люблю.
Да! Будем видеться, общаться.
Непременно. Я не потерплю…
Ну нет же!.. Почему прощаться?!
 

Странная

 
Ты не умеешь целоваться. Странно!
Пространно, мудро говоришь,
Боготворишь Европы страны,
Смущаешься, когда молчишь…
 
 
Смущает странный твой немецкий,
Елецкий мягкий говорок.
И… бюст. И голос. Полудетский.
Что, как не дева ты?.. Пророк?!
 

Пишу одной тебе

 
Хорошую поэзию
читают мало —
Немногих
восхищают теоремы.
Воображенье —
суть лекало,
Меняя кривизну,
диктует темы.
И образ,
проникая в образ,
Творит
стихийно
дивные начала:
Вселенная дрожит
в дождинке малой,
Там – снег… горит,
мерцают города,
кварталы,
Что облака,
парят вдали селенья…
 
 
………………………..
 
 
Рифмованная проза —
то ли дело!
Здесь каждый стих
предвидим,
Как ступень на марше,
и содержание
определяют
мысль
и тело,
Как… содержанье
фарша.
 
 
Да!
Эти марши
восхищают миллионы,
Поэтами слывут
домохозяйки
и рэпмены.
Взрастают, что грибы,
поэты-клоны.
 
 
Несть им числа
и смены.
 
 
……………………….
 
 
А я
пишу одной
тебе…
Ты – на плече,
и легкое дыханье
Росой играет
на моей щеке.
Не шелохнуться!
Дремлет Мирозданье,
Творца улыбка
бродит на челе…
 
 
………………………….
 
 
Ума лишенные
стихи
читают мало.
Но силы светлые
хранят их,
как тотемы.
Понять поэзию —
рассудка мало.
Здесь
правит
дух.
И…
отдыхают
теоремы.
 

К прощению!

 
Давай… звучать.
Хотя опять могли бы…
 
 
За окнами листвы хорал,
Свист соловья,
Капризный выгиб
Сосны
Изысканно поет финал
Векам,
Земному тяготенью.
Блеск глаз твоих,
И тела зов,
И навзничь лоб,
И… рук сплетенье,
Как не отсюда,
Долгий тихий вздох…
Все призывает…
К говоренью.
 
 
Давай
Расставим по местам
Обиды,
Боли
И сомненья.
Нет!
Свергнем!
Размозжим о пьедестал
Непониманья.
 
 
И придем…
К прощенью.
 

Она молчит…

 
Стихи.
Стихи – всего лишь звуки.
Точнее, их черед.
Вот, например,
Такое сочетанье.
 
 
Июнь.
Жара.
Сочатся тополя.
И в семени любви
Мир задыхается и тонет.
 
 
Она молчит.
Почти всегда.
Но не по умыслу,
Скорее по природе.
Я надеюсь.
 
 
Сирень уж отошла.
Жасмин едва зацвел.
Но мы не подходили.
Издали
Я указал на куст.
 
 
А лилия —
Цветок любви.
(Ей нравится.
В ней это
От индусов.)
 
 
Она молчит.
Смешались звуки за окном,
Слились дыханья,
Полыхают губы.
Фаллопиевы трубы —
На разрыв,
И клетки
Проникают в клетки.
 
 
Души
И сердца,
Увы,
Пока не здесь.
Еще плутают где-то
В недрах общей плоти.
 
 
Она молчит!
 
 
Вдруг семя тополя
Ей проникает в глаз
И причиняет боль.
И здесь он претендует
Зачать.
Или убить?!
Мир задыхается
В его любви
И тонет.
 
 
Идем.
Вдали цветет жасмин.
А лилии – в озерах,
За мечтами.
 
 
Она молчит.
Мне нужно говорить.
Я говорю.
Слова.
Слова.
Но это —
Только звуки.
 

По недомыслию

 
Не по умыслу,
По недомыслию,
По природной своей глупости
Улыбкой,
Глазами твоими
Мучимый,
Растекаясь по древу мысью,
Гнал пургу, что ни попадя,
Несусветную нес околесицу.
 
 
А ты – из Вегаса,
Все равно что… из космоса.
 
 
Строил, путаясь…
В небо
Лестницу.
 

Маленькое пророчество

 
Приветствую вас, юный гений,
Евгения из Петербурга!
Нет. Ни при чем гормоны, гены,
Вы – вдохновенье демиурга.
 
 
Зачем вам имидж (или образ),
Искусственное построенье?
Вы как пантера или кобра —
Естественны, как потрясенье.
 
 
Вы гений – значит, падший ангел,
Вам предначертана дорога,
И где-то ждут чины и ранги,
Вы изначально недотрога.
 
 
Да, вы подниметесь высоко,
И дом ваш будет полной чашей,
А плоть нальется дивным соком,
О неге женственной кричащим.
 
 
Мне выпадет другая карта.
Страх. Одиночество. Забвенье.
Я окажусь на грани краха.
Скитанья станут мне спасеньем…
 
 
Но вот… закончатся дороги,
Душа пройдет у Бога кастинг,
Явлюсь, смущенный и убогий,
К вам в петербургское ненастье.
 
 
И… задохнусь от счастья видеть
Глаза и губы, эти плечи…
Рванусь осыпать жемчугами,
Вдруг осознаю: нищий! Нечем!
 
 
А вы укажете на двери
И молча распахнете настежь,
Покорно побреду, не веря,
И путаясь, и извиняясь наспех…
 
 
Так завершатся наши встречи
На этой сказочной планете.
Мир не померкнет – Фатум вечен!
И будут плакать и смеяться дети.
 
 
Приветствую вас, юный гений,
Евгения из Петербурга!
 

Японеска

 
Ты учила меня целоваться
В светлом городе на берегу океана…
Физмат. Мозги – на вывих. Признаться,
Еще не знал, что существует Окинава.