Текст книги "Нестор Махно. Мифы и реальность"

Автор книги: Владимир Комин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

Атаман Григорьев не был анархистом. Но не это стало причиной того, что Махно не нашел с ним общего языка. Главной причиной явилось, пожалуй, то, что у Григорьева вообще не было определенных целей. Воспользовавшись обстоятельствами, этот атаман, не имевший какой бы то ни было политческой ориентации, возглавил движение, которое уместнее всего было бы назвать бандитским. Если в основе этого движения лежали погромы и кутежи, резня и пьяная вакханалия, то Махно достаточно четко представлял, для чего воюет и какие цели преследует. Банды Григорьева, влившись в повстанческую армию, могли бы значительно укрепить ее. Но понимал Махно и то, что эти же банды могли сделать армию неуправляемой. Поэтому оставался лишь один выход – ликвидировать Григорьева. И сделать это нужно было под каким-нибудь предлогом, чтобы не внести раскол в движение. Махно выбрал верную тактическую линию. Тут уж ему не откажешь в расчетливости, хитрости и коварстве. Это подтверждает в своих мемуарах П. А. Аршинов. Он пишет о том, что убийство Григорьева было задумано Махно еще до объединения махновцев с григорьевцами. И всю историю с соглашением Махно рассматривал лишь как тактический маневр, который должен был обеспечить удобный повод для ликвидации атамана-соперника. С этой целью махновцами был затеян съезд повстанцев Екатеринославщины, Херсонщины и Таврии. На съезде, состоявшемся 27 июля 1919 г. в селе Сентове Херсонской губернии (близ Александрии), махновцы должны были выработать общую стратегию борьбы с наступающими деникинцами. Однако атаман Григорьев настаивал на мобилизации всех сил «повстанчества» для борьбы с большевиками. Он сказал: «Когда иго большевизма будет низвергнуто, народ сам будет видеть, как ему устроиться».

В ходе споров на глазах у присутствующих делегатов завязалась перестрелка между махновцами и григорьевцами, в которой Григорьев был убит.

Бывший член махновского штаба Алексей Чубенко, арестованный впоследствии ГПУ, утверждал, что рядовые махновцы были недовольны союзом с Григорьевым, которого они обвиняли в связи с деникинцами, и требовали, чтобы Махно покончил с этим контрреволюционером. На съезде повстанцев Чубенко выступил с обвинениями против Григорьева: «Сначала я ему сказал, что он поощряет буржуазию… Затем я ему напомнил, что он оставил у одного помещика пулемет, два ящика патронов, несколько винтовок и 60 пар черных суконных брюк… Потом я ему сказал, что он действительно союзник Деникина и не хотел наступать на Плетеный Ташлык, так как там были шкуровцы…

Григорьев стал отрицать, я ему в ответ: «А кто же и к кому приезжали офицеры, которых Махно расстрелял?» Как только я это сказал, то Григорьев схватился за револьвер, но я, будучи наготове, выстрелил в упор в него… Григорьев крикнул: «Ой, батько, батько!» Махно крикнул: «Бей атамана!» Григорьев выбежал из помещения, а я за ним и все время стрелял ему в спину. Он выскочил на двор и упал. Я тогда его добил. Телохранитель Григорьева выхватил маузер и хотел убить Махно, но Колесник стоял около него и схватил его за маузер… Махно в это время забежал сзади телохранителя и начал стрелять в него».

Тот же Чубенко признавал, что решение убить Григорьева было принято ранее съезда на его (Чубенко) квартире. А начальник махновской контрразведки Лева Задов (Зиньковский) так комментировал причину убийства атамана: «Он мешал, и батько приказал его снять».

После убийства Григорьева Махно распорядился оцепить и разоружить его войска, которые в основной своей массе затем присоединились к махновцам…

Так закончилась авантюра атамана Григорьева. Махно сформировал из своих отрядов и присоединившихся к ним григорьевцев новые вооруженные силы численностью около 15 тысяч бойцов. Можно предположить, что убийством Григорьева – вожака контрреволюционного мятежа – Махно, кроме всего прочего, надеялся восстановить свою репутацию «революционера». Но главным побудительным мотивом его действий было все же желание присоединить григорьевские отряды к своему войску, усилить его для осуществления главной стратегической задачи – защиты «вольного безвластного» района, к провозглашению которого Махно так стремился.

Махно против Деникина

Весной и летом 1919 г. происходило решающее перераспределение ролей среди армий контрреволюции. Терпящая поражения армия Колчака уже не представляла такой опасности, как белогвардейское войско Деникина, которому Антанта усилила помощь. В середине мая деникинцы начали новое наступление против Красной Армии. В июне они захватили весь Донбасс, Донскую область, Крым. 24 июня пал Харьков. В первой половине июля деникинские войска уже вплотную приблизились к центральным районам Советской Республики.

В этих условиях В. И. Ленин считал важнейшей задачей борьбу с Деникиным. Незадолго до начала наступления деникинских войск на Донбасс, 22 апреля 1919 г., он писал украинским руководителям: «Опасность громадная. Украина обязана признать Донбасс, фронт, безусловно, важнейшим украинским фронтом и во что бы то ни стало немедленно выполнить задание главкома дать солидное подкрепление на участок Дон-бассейн – Мариуполь».[3]

Штаб Южного фронта потребовал от П. Е. Дыбенко, в то время командующего армией, решительного наступления на Ростов и использования для этой цели отрядов Махно.

Махновцы не проявили особого героизма в этом наступлении. Более того, они поспешно отошли с Мариупольского направления. Командование Южным фронтом внесло предложение о ликвидации повстанческой бригады, поскольку она деморализующе действовала на те части Красной Армии, которые вступали в соприкосновение с ней.

В свою очередь, украинское правительство поручило командующему Украинским фронтом В. А. Антонову-Овсеенко посетить бригаду Махно, проверить ее состояние и навести порядок. В. А. Антонов-Овсеенко уведомил Махно о своем приезде. Тот ответил, что Антонов-Овсеенко приглашается «посмотреть на маленький свободно-революционный Гуляй-Поле-Петроград». О результатах своей поездки к махновцам Антонов-Овсеенко 29 апреля 1919 г. сообщил правительству: «Махно, его бригада и весь район – большая боевая сила. Никакого заговора нет. Сам Махно не допустил бы его… Он убежденный анархист. Лично честный, за спиной которого совершалась всякая пакость… Карательные меры – безумие…»

Одновременно Алтонов-Овсеенко направил докладную украинскому правительству, в которой подробно обрисовал положение в войске повстанцев. Он писал: «Махно, командный состав, партизаны горят желанием разгромить контрреволюцию… к агитации против Советской власти Махно не причастен, около Махно вертится (больше в тылу) несколько прохвостов, творящих временами некоторые пакости…»

Командующий Украинским фронтом отдал приказ командиру 2-й Украинской армии о внеочередном снабжении партизанских бригад деньгами, оружием, патронами, походными кухнями, телефонами и прочим снаряжением.

Получив сведения о поведении махновских частей, В. И. Ленин в телеграмме уполномоченному Совета обороны на Южном фронте Л. Б. Каменеву, предлагал: «С войсками Махно временно, пока не взят Ростов, надо быть дипломатичным, послав туда Антонова лично и возложив на Антонова лично ответственность за войска Махно».[4]

В. И. Ленин требовал от украинских коммунистов и военного командования придерживаться в отношении махновцев гибкой тактики и не идти с ними на открытый разрыв, усилив лишь контроль за действиями батьки. Задача заключалась в том, чтобы разъяснять махновцам их заблуждения. Одновременно В. И. Ленин советовал направлять в партизанские отряды опытных и энергичных членов партии, чтобы вести там пропагандистскую работу.

Главным врагом в этот период была армия Деникина. Большевики стремились мобилизовать все силы для борьбы с белым генералом. А Махно, его вооруженные отряды были решительными врагами деникинщины. Ни Нестора Махно, ни его армию не нужно было агитировать на борьбу с белогвардейцами. Ее необходимо было лишь умело организовать и направить.

В мае 1919 г. Махно обратился к командованию 2-й армии, в которую входила его бригада, с предложением о преобразовании бригады в дивизию, мотивируя свою просьбу возросшим числом бойцов. Командование армией дало на это согласие, но командование Южного фронта, учитывая беспорядки среди партизан, отказалось утвердить такое решение. Махновский штаб выразил свое возмущение, объявив о «категорическом несогласии с постановлением Южфронта», повстанцы угрожали, что, если Махно уйдет со своего поста, они не примут другого командования. 11 полков пехоты, два полка конницы, две ударные группы, артиллерийская бригада и другие вспомогательные части были объявлены самостоятельной повстанческой армией под командованием Махно. Эта армия формально оставалась в составе Южного фронта, но ее штаб ставил условие, что все оперативные приказы станут выполняться только в том случае, если они «будут исходить из живых потребностей революционного фронта».

Поведение батьки становится не только опасным, но и по законам военного времени преступным. Об этом ему и было заявлено командующим Южным фронтом. Тогда Махно решил «апеллировать» к массам. Его военно-революционный совет 30 мая заявил о созыве экстренного съезда Гуляйпольского района, который должен был поддержать батьку. Советские органы запретили созыв съезда. Махно демонстрирует свою волю драматическим решением уйти с поста командира. С небольшой группой приближенных он оставляет свои войска в тяжелый момент деникинского наступления. По существу, эта демонстрация Махно стала разрывом февральского соглашения о включении его бригады в состав регулярных частей Красной Армии.

Поведение Махно обернулось для советских войск серьезными потерями. Они вынуждены были отступить на деникинском фронте в районе Донбасса. «Махновщина принесла плоды гораздо более горькие, чем можно было предположить раньше, – писала 11 июня 1919 г. харьковская большевистская газета «Коммунар». – Наши неудачи в бассейне отнюдь не объясняются силой неприятельских войск… Единственная причина их победы – тот ужасающий яд махновского разврата, партизанства, самоволия и безволия, который заразил наши части, приходящие в соприкосновение с махновским фронтом».

Конечно, Махно играл роль обиженного и оскорбленного. Но при этом, уверенный в своей популярности и своем авторитете, рассчитывал на уход повстанцев вслед за ним из рядов Красной Армии. И в этом он не ошибся.

Вскоре вокруг батьки снова стали группироваться его бывшие и новые вооруженные отряды. Пришли к нему командиры Калашников, Будалов, Дерменжи со своими частями, порвав с красными. Махно был активно поддержан анархистами из «Набата».

Для упрочения своего положения на занятой территории батька приступил к формированию новых отрядов и соединений в районе Помошня-Елисаветград-Вознесенск. Вновь сформированная повстанческая армия состояла из четырех бригад пехоты и конницы, артиллерийского дивизиона, пулеметного полка, отдельной батьковской сотни. Это новое войско, численностью около 15 тысяч человек, было чрезвычайно пестрым по социальному составу. Но большинство, конечно принадлежало к украинскому крестьянству.

В конце июля – начале августа 1919 г. у Махно сложилось мнение о том, что он уже готов к осуществлению своей главной задачи и может не только создать «вольное», «безвластное» общество на Левобережной Украине, но и защитить его как от Деникина, так и от Красной Армии.

Эта идея активно поддерживалась вождями конфедерации «Набат». В августе 1919 г. к Махно прибыл лидер набатовцев известный анархист Волин (В. М. Эйхенбаум), ставший председателем военно-революционного совета повстанцев.

Будучи уверенным в успехе, Махно начинает военные действия против частей Красной Армии, стремясь очистить «свою» территорию в ее тылах. По пути движения махновцы уничтожают всех, кто являлся сторонником Советской власти.

«Отрицали ли когда-либо повстанцы-махновцы то, – писал Махно в эмиграции, – что они на своем пути уничтожали иногда большевистских агентов по продразверстке, а также милиционеров и председателей?.. Я заявляю – нет! Повстанцы-махновцы никогда этого не отрицали и не намеревались отрицать. Наоборот, они всегда говорили – да, мы агентов по продразверстке убивали, да, мы председателей кое-где на своем пути расстреливали, как расстреливали мы так же и только кое-где и милиционеров. Но расстреливали мы их совсем не за то, что они агенты по продразверстке, председатели комнезаможных и милиционеры из рядов бедноты… За выслеживание и указание чекистским отрядам лечивших по деревням раненых и больных махновцев и сочувствовавших махновскому движению тружеников-крестьян мы их уничтожали».

Конечно, есть много фактов, говорящих о том, что сам Махно, считая себя истинным революционером, анархистом-коммунистом, защитником трудовых масс, пресекал грабежи и убийства, призывал расстреливать мародеров. Однако избежать произвола было трудно, поскольку любой поступок легко объяснялся защитой анархистских идей.

Гуляя по тылам Красной Армии летом 1919 г., махновцы расправлялись не только с представителями Советской власти, но и нападали на отдельные воинские части, находившиеся в тылу или направлявшиеся к фронту. Налеты махновцев были особенно опасными в момент отступления советских войск под натиском превосходящих сил Деникина. Так, махновцы атаковали оказавшуюся в тяжелом положении группу Южного фронта под командованием И. Э. Якира.

Особенно не повезло 58-й дивизии этой группы. Ее части, сформированные из партизан Екатеринославщины и Северной Таврии, неохотно покидали родные места при отступлении. На обозы и тыловые подразделения дивизий нападали отряды махновцев, убивали связистов, хозяйственников, обезоруживали мелкие воинские группы. В дивизию проникали агенты батьки, призывавшие бойцов покинуть ее и перейти на его сторону. Махновцы распространяли призывы: «Все, кому дорога свобода и независимость, обязаны остаться на Украине и вести борьбу с деникинцами», «На защиту Украины от Деникина, против белых, против коммунистов, против всех наседающих на Украину». Махновские агенты призывали идти в армию к батьке, «который прогонит Деникина, освободит Украину и установит Советскую власть с настоящими коммунистами во главе». Эти лозунги, посулы и обещания вызвали волнения среди бойцов первой бригады 58-й дивизии. Часть личного состава бригады была обезоружена, а ее командир Кочергин посажен под арест. Полн. комиссар дивизии 14 августа сообщил командованию 12-й армии: «Наводненные махновскими агентами части боевого участка Кочергина с большинством командного состава перешли на сторону Махно. Штаб боевого участка захвачен махновцами». На запрос штаба 58-й дивизии, что с бригадой Кочергина, был получен ответ от самого батьки: «Бригада Кочергина… в полном составе перешла в распоряжение главнокомандующего революции товарища батьки Махно. Скоро доберемся до вас».

Через несколько дней на станции Николаев были арестованы И. Ф. Федько, Т. Михалович и другие штабные работники. На митинге, устроенном в 58-й дивизии, махновские агитаторы призывали собравшихся становиться под знамена батьки, у которого «полная свобода, вдоволь еды и горилки». Раздавались требования предать арестованных командиров 58-й дивизии «народному» суду и казнить их как «предателей». Однако в события вмешались подразделения дивизии, состоявшие из московских рабочих. Они не только освободили красных командиров, но и изгнали махновцев. Тем не менее последним удалось спровоцировать часть бойцов на захват эшелонов, цейхгаузов и цистерн со спиртом. На вокзале возник пожар. Взрывались вагоны с боеприпасами. Горели составы. Только силами частей 45-й дивизии Красной Армии были ликвидированы последствия беспорядка.

Командование Красной Армии настороженно следило за своеволием батьки. Более, того, махновские «фокусы» время от времени вызывали острую реакцию ее командиров.

Так, Дыбенко, возглавлявший Крымскую армию, готов был в связи с освобождением северной части полуострова заняться ликвидацией махновщины. Позднее его заместитель сообщал об этом следующее: «Мы с Дыбенко предлагали освободившиеся у нас силы направить в район Гуляй-Поле, захватить штаб Махно вместе с его военно-революционным советом и всякой анархо-эсеровской руководящей братией, а его части – разоружить и переформировать»… Не раз и другие красные командиры настаивали на том, чтобы покончить с Махно, отдать его под ревтрибунал, а партизанские отряды разоружить и – расформировать по регулярным частям Красной Армии. Конечно, махновская вольница ослабляла борьбу против белой гвардии. С военно-оперативной точки зрения красные командиры, требовавшие крайних мер по отношению к махновцам, были совершенно правы. Недисциплинированные и нередко враждебно настроенные к Советской власти партизаны подчас доставляли немало хлопот Красной Армии. Но махновщина носила в себе и серьезный политческий заряд в гражданской войне, и не считаться с этим было нельзя. Именно поэтому советские политические деятели, такие, как В. А. Антонов-Овсеенко, Л. Б. Каменев, А. С. Бубнов и другие, на которых Советское правительство и лично В. И. Ленин возлагали полную ответственность за отношения между Советской властью и Махно, стремились сделать все для наиболее эффективного использования повстанческих войск в борьбе с основным врагом – Деникиным.

В конце октября 1919 г. почти вся Украина была занята его войсками. Восстановление помещичьей собственности на землю произвело в настроении крестьян поворот к поддержке Советской власти. В августе 1919 г. Махно открыл фронт против Деникина. К батьке снова потянулись массы крестьян. Его армия выросла до нескольких десятков тысяч человек.

26 сентября 1919 г. партизаны прорвали линию деникинского фронта. Их удар был неожиданным и сильным. Белые не могли опомниться. От Умани начался стремительный рейд по тылам деникинской армии. Махновская конница и пехота, посаженная на тачанки, громила тыловые гарнизоны белогвардейцев, сеяла в их рядах панику.

Пройдя через Кривой Рог, Николаев, Александровск, Помоги, Токмак, Гуляй-Поле, Бердянск, махновцы стали угрожать Таганрогу, в котором находилась ставка Деникина…

В ходе рейда по белогвардейским тылам партизаны захватили богатые военные трофеи. В октябре 1919 г. армия Махно, насчитывавшая 28 тысяч человек, располагала пятьюдесятью артиллерийскими орудиями, 500 пулеметами, большим количеством легкого стрелкового оружия.

Большевистские подпольные организации в деникинском тылу завязали с махновцами связи для совместных действий против белогвардейцев. Некоторые части Красной Армии, оказавшиеся во время отступления отрезанными, входили в состав партизанской армии.

Для борьбы с дерзким противником Деникин вынужден был снять с фронта Терскую конную дивизию из корпуса Шкуро, Донскую конную бригаду и корпус генерала Слащева. Махновцы не смогли выдержать удара регулярных войск и отступили за Днепр в екатеринославском направлении. Однако борьба с партизанами отвлекла у белогвардейцев немало сил. По мнению военных специалистов, их рейды создали угрозу сообщению добровольческой армии с Доном и Кубанью. Кстати, за большой вклад в разгром Деникина Махно был награжден Советским правительством орденом Красного Знамени.

…В конце октября 1919 г. партизаны подошли к Екатеринославу. Было решено отбить его у деникинцев. И снова, как и при первом захвате этого города, Махно применил хитрость.

В базарный день со стороны степи в город въехало много подвод с капустой и другими овощами, под которыми были спрятаны пулеметы и другое оружие. Возчики – передовой отряд махновцев – открыли стрельбу по ничего не подозревавшим белогвардейцам. В бой вступили боевые рабочие дружины, организованные подпольщиками-большевиками. Когда на улицах завязалась перестрелка, в город ворвались новые отряды махновцев. 9 ноября 1919 г. они полностью овладели Екатеринославом. Как и в прошлый раз, город захлестнула волна грабежей. Махно наложил на Екатеринослав 50-миллионную контрибуцию. Такую же сумму денег должен был выплатить Александровск и, кроме того, поставить партизанской армии 10 тысяч пар белья. В короткие сроки махновские отряды освободили от деникинцев также Верхнеднепровск, Кичкас, Николаев, Апостолово, Борислав и другие населенные пункты губернии. Под контролем батьки оказался обширный район. Наконец-то Махно и его друзьям анархистам представилась возможность на практике опробовать идею создания «вольного» государства, своего рода сечи XX века, с «анархистским коммунистическим обществом». Город Екатеринослав стал столицей «вольной территории».

«Вольная территория»

Возможно, мое сравнение покажется спорным, но все-таки попробуйте представить себе такую ситуацию. Ребенок, страстно мечтавший о какой-нибудь «взрослой вещи», наконец ее получает. Сначала он испытывает восторг, а потом убеждается, что этой вещью он просто не умеет пользоваться. И тогда начинаются разочарования и обиды. Наверное, в подобном положении оказался Махно осенью 1919 г. В его подчинении находился район, где можно было начать «строить» новое, «вольное общество». Всю жизнь Махно стремился осуществить эту свою идею, а теперь, когда, казалось бы, она была так близка к реальности, он не знал, что надо предпринимать. Он не был достаточно образован, чтобы определить политическую модель безвластного общества и его экономическую и социальную структуру. В полной мере испытавший на себе социальную несправедливость, Нестор Махно, видимо, считал, что все люди, стоит только их освободить от власти государства, сами устроят себе счастливую жизнь. Все образуется само собой, независимо от экономических и социальных отношений.

Позднее, живя за рубежом, Махно попытался изложить свое понимание того, как должна была воплощаться идея «безвластного коммунистического государства».

«Социальная природа махновщины, – писал он в мемуарах, – основана на классовых антагонизмах современности с революционно-анархистской точки зрения. Целями махновщины на пути революции были – реальная свобода и независимость трудящихся как в делах развития революции, так и в делах строительства на ее пути нового общества, во внутреннем состоянии которого, с точки зрения махновщины, все люди должны быть свободны и равны между собой. Все они группируются между собой, независимо от опеки государства и его Полн. ейских институтов, в союзы-коммуны, согласно своим наклонностям, интересам и общественным и личным надобностям. И все сообща с сознанием ответственности за нарушение общественного и личного благополучия всех и каждого в стране обеспечивают свободу и социальную справедливость в равной мере и степени за всеми, за каждым отдельным человеком… Для людей, во всем и вся ориентирующихся только на город, на его зараженность властью, на его начальническое начало, совершенно непонятным кажется то, что украинское крестьянство с первых дней революции стремилось практически высвободиться от опеки государственной власти, ее начал и партий, поддерживающих эти начала. Взамен опеки государственной власти над собой и революцией революционное крестьянство выдвигало свою трудовую, коллективную волю на весь рост и развитие революции, на все его прямые действия в этом направлении и на действие и недействие противившихся целям революции в пользу контрреволюции. А в действительности именно на этих подлинно вытекающих основаниях украинское не эксплуатирующее чужого труда крестьянство группировало свои силы, определяло задачи дня и действовало против врагов революции в интересах идеи, обеспечивающей свободу и независимость всей трудовой семьи. Так родилась в украинской революционной деревне столь ненавистная большевикам и буржуазии махновщина».

Нетрудно убедиться, что за этими общими, но довольно витиеватыми высказываниями Махно о том, что все люди должны быть равны и свободны и что «все сообща… обеспечивают свободу и социальную справедливость», не было, по сути, никакой конкретной программы действий.

Тем не менее в октябре – ноябре 1919 г. на территории Екатеринославской губернии махновцы приступили к строительству «безвластного государства» и, таким образом, решили доказать на практике жизненность своей доктрины. Основные положения строительства «вольного анархистского общества» были разработаны на Александровском съезде Советов крестьянских, рабочих и повстанческих депутатов, состоявшемся по инициативе «революционного военного совета повстанческой армии имени батьки Махно».

Несмотря на усиленную шумиху, поднятую махновцами вокруг съезда, им пришлось приложить немало усилий для его созыва. Жители города Александровска, например, отнеслись к съезду явно отрицательно. Как выборы делегатов, так и их явка на съезд были обеспечены фактически под угрозой применения репрессий. Многие города и населенные пункты в «зоне махновцев» так и не направили своих представителей на съезд. В его работе приняли участие 270 делегатов. Решения съезда определялись вождями анархистской конфедерации «Набат». Ее лидер Волин (Эйхенбаум) предложил делегатам написанную им самим декларацию, в которой излагались идейные основы «вольного» анархистского общества. В декларации утверждалось, что Украина уже вступила в «третью революцию» и на очередь дня выдвигается практическая задача – организация «вольного советского строя». Оказавшись не в состоянии игнорировать идею Советов, анархисты, однако, попытались использовать ее по-своему. Во-первых, они мыслили Советы без коммунистов, во-вторых, как чисто экономические организации, являющиеся лишь исполнительно-совещательными органами, регулирующими хозяйственную деятельность на местах. Советы не должны были быть Политическими руководителями общества.

Идея «вольных» Советов вполне соответствовала настроению крестьян, которые в пору гражданской войны утратили экономические связи с городом, перешли к натуральному хозяйству. Для них любая власть была нежелательна, так как ее представители требовали уплаты налогов, проводили мобилизацию в армию, реквизировали скот. Поэтому анархистская идея «безвластия» находила широкую поддержку, особенно среди середняков.

Анархо-махновцы не признавали классового расслоения в деревне, не видели нарастающей борьбы между кулаками и беднотой. «Необходимо не разъединение трудовой семьи на партии, враждующие между собой группы, а наоборот – теснейшая связь… между всеми трудящимися», – говорилось в махновской декларации, выпущенной накануне съезда. Отрицание руководства партией «вольными» Советами влекло за собой сохранение политической отсталости в деревне, консервировало несознательность и неорганизованность крестьянства, основную часть которого составляли бедняки и середняки. А это было выгодно кулакам.

Декларация по земельному вопросу показала, что анархо-махновцы открыто выступают против принятого Советской властью Декрета о земле. Они утверждали, что при вольном строе «декрет коммунистической власти» о национализации земли должен потерять силу, что всю землю следует изъять у государства, а созданные на базе бывших крупных помещичьих имений совхозы ликвидировать. Согласно декларации вся земля должна была поступить в ведение и распоряжение тех, кто на ней трудится. Все это вело к разрушению не только бедняцких, но и середняцких хозяйств в деревне и способствовало укреплению кулаков.

Еще более неясные, но мрачные перспективы вырисовывались в свете анархо-махновской политики в «вольном государстве» для промышленности. Для любого здравомыслящего человека было совершенно очевидно, что создание «вольных» самостоятельных Советов в промышленности и на железных дорогах приведет к развалу экономики. Поэтому рабочие делегации на анархо-махновском съезде единодушно высказались против этой затеи и отказались участвовать в его дальнейшей работе.

Положение рабочего класса в «вольном» махновском государстве становилось критическим. Еще до съезда на многих предприятиях Екатеринослава прошли собрания и конференции, где говорилось о бедственных условиях, в которых оказались рабочие и их семьи. На ряде предприятий уже в течение продолжительного времени не выплачивали зарплату. То же было и на железных дорогах. Рабочие и их семьи голодали. Когда представители железнодорожников обратились к Махно с просьбой о выдаче им зарплаты, тот ответил: «Повстанцы разъезжают на тачанках, ваши железные дороги не нужны. Пусть же кто катается в поездах и расплачивается с вами». Затем он выпустил такое воззвание: «В целях скорейшего восстановления… железнодорожного движения в освобожденном нами районе предлагаю… железнодорожным рабочим и служащим энергично соорганизоваться и наладить самим движение, устанавливая для вознаграждения за свой труд достаточную плату с пассажиров и грузов, кроме военных, организуя самим свою кассу на товарищеских и справедливых началах». И тут ничего, кроме призыва «энергично соорганизоваться», Нестор Махно предложить железнодорожникам не смог.

Когда же рабочие стали настаивать на том, чтобы деньги за ремонт путей им выплатили в более справедливом размере, Махно посчитал это требование чрезмерным и дерзким. Он публично, в печати, назвал рабочих «сволочью, шкурниками и вымогателями, пытающимися на крови и героизме его бойцов строить свое благополучие». В газете Махно подчеркивал крестьянский характер своей армии и своих целей, противопоставляя их целям рабочих.

Несостоятельность анархо-махновских идей «безвластного» государства проявлялась во всем. Так, вопреки провозглашенным принципам свободы, был установлен режим произвола и принуждения. В Екатеринославе, например, Махно назначил коменданта города, предоставив ему всю полноту гражданской и военной власти. То же было сделано и в других городах «вольной территории».

Приняв на съезде декларацию о «свободе», провозгласив отказ от государственного принуждения, махновцы одновременно приняли такую резолюцию по военному вопросу: «Отрицая в принципе регулярную армию, построенную на началах принудительной мобилизации, как противоречащую основным принципам интернационального социализма, но ввиду тяжелого положения на фронте и необходимости физических сил произвести добровольную уравнительную мобилизацию на территории, освобожденной от белых, от 19 до 39 лет по волостям, селам и уездам с командным составом и хозяйственно-судебным органом при частях, начиная от полка, стремясь превратить повстанческую армию, как таковую, во всенародную рабоче-крестьянскую армию». Этой резолюцией анархисты зачеркнули принципы построения повстанческой армии Махно: «добровольничество, выборность, самодисциплина», заменив их «добровольной уравнительной» мобилизацией.