Текст книги "«По своим артиллерия бьет…». Слепые Боги войны"

Автор книги: Владимир Бешанов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 32 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Германская угроза побудила многих офицеров, невзирая на «противоречащие принципы», пойти на сотрудничество с большевиками, иные видели в них единственную силу, способную удержать империю от анархии и полного распада. С другой стороны, безуспешные попытки строительства Красной Армии, предпринятые «товарищами» в январе – феврале, доказали, что без привлечения военных специалистов в этом деле не обойтись. Все старорежимные кадры военного ведомства, за исключением самых одиозных и «контрреволюционных» фигур, вопреки законам классовой борьбы, решено было вернуть на свои места, разумеется, под бдительным присмотром комиссаров. Например, выдающегося администратора, уже дважды отсидевшего в тюрьме при новой власти, генерала А.А. Маниковского, до революции возглавлявшего Главное артиллерийское управление и организовавшего полноценное боевое снабжение русской армии. Сохранился в целом, хотя и вдвое сократившись по численности, аппарат ГАУ. Во главе Инспекции артиллерии был поставлен бывший начальник ТАОН генерал-лейтенант Ю.М. Шейдеман. Артиллерийский комитет возглавил ученый и конструктор лафетов генерал-майор А.И. Маркевич, военно-химическую службу (9-й отдел Арткома) – полковник А.А. Дзержкович, профессиональный инженер-артиллерист. Почти в полном составе под руководством генерал-лейтенанта С.Г. Петровича продолжала работать Михайловская артиллерийская академия, что, впрочем, не помешало питерским чекистам посадить профессора в тюрьму, а его квартиру очистить от столового серебра и других буржуазных излишеств.

Однако вслед за лозунгами «Грудью на защиту Петрограда», приказами «Защищать каждую позицию до последней капли крови», ленинскими призывами к «великой отечественной войне» и к расстрелам «сопротивляющихся» в первой декаде марта 1918 года последовали тайное бегство советского правительства в Москву, истерическое постановление Совнаркома о вывозе из столицы или подготовке «к единовременному взрыву всех запасов» и приказ об эвакуации военных заводов Петроградского района на восток, на линию Волги. В этой обстановке сотрудники артиллерийского ведомства сосредоточились на задачах учета и сохранения брошенного вооружения, вывозе имущества во внутренние районы страны в условиях общей дезорганизации и нарастающего хаоса на транспорте.

Полгода путешествовали по стране – Муром, Воронеж, Саратов, ржавея и разворовываясь, 300 вагонов с оборудованием и сырьем Петроградского арсенала (кожа, сталь, олово, ферросплавы, инструменты, станки, погрузочные средства), пока не были выгружены недалеко от Коломны, на Бачмановском заводе сельскохозяйственных машин. Имуществом арсенала набили еще десять баржей (3200 тонн), которые простояли на Неве до весны 1919 года; после чего баржи разгрузили и все «поставили на место». На полустанке Подлипки практически под открытым небом разместился Петроградский орудийный завод, ставший Московским и приступивший к работе лишь в 1920 году. Обуховский сталелитейный завод – единственного поставщика морской артиллерии, боеприпасов и оптики – просто закрыли, работников рассчитали, а имущество начали вывозить в Царицын, где при содействии фирмы «Виккерс» возводился крупнейший в Европе центр по выпуску морских и береговых орудий. Прекратил существование Петроградский патронный завод: его оборудование оказалось частью в Симбирске, а частью в Подольске. Было отправлено в Пензу свыше 11 тысяч тонн материалов и станков Петроградского трубочного, в Нижегородскую губернию – 18 тысяч тонн имущества Охтинских заводов, ликвидирован ряд снаряжательных мастерских, специализировавшихся на ручных гранатах, бомбах и химических боеприпасах. После спешно проведенной национализации сами собой «умерли» десятки частных предприятий, встали стройки, а «колеса жители растащили по аулам». Оставшиеся без работы, оголодавшие «гегемоны революции» пайка ради записывались в Красную Армию, занимались мешочничеством, кустарным промыслом или возвращались в деревню – вести натуральное хозяйство; этот процесс большевики назвали «деклассированием пролетариата».

Значительная часть эвакуированных грузов до места назначения не дошла, «затерявшись в пути». Как сообщает, например, Е.З. Барсуков: «При эвакуации Брянского арсенала в 1918 г. в Нижний Новгород (в одном из рассматриваемых вариантов его предполагали сделать столицей. – Авт.) наиболее ценное, вновь поставленное оборудование (американские станки. – Авт.) было вывезено туда, но обратно вернулось не все». Неизвестно, где колесили транспорты с химическим снарядами и баллонами (тем не менее, когда летом 1921 года командующий «тамбовской армией по борьбе с бандитизмом» М.Н. Тухачевский, руководивший карательной операцией против восставших крестьян, придумал «очищать леса ядовитыми газами», для такого архиважного дела нашлись и баллоны с хлором, и 2000 химических снарядов).

ГАУ и Артком тоже эвакуировались – сначала в Самару, затем в Первопрестольную, оставшись без Главного артиллерийского полигона, бросив архивы и обширную библиотеку. Главное инженерное управление, вопреки здравому смыслу, отправили в Ростов-на-Дону. Военную академию Генерального штаба зафутболили в Екатеринбург, там она вскоре и закончила свое существование. Артиллерийской академии было приказано перебираться в Казань, но здесь исполнению идиотского плана помешали «белочехи».

Главным результатом непродуманной эвакуации было почти полное разрушение оборонной промышленности Петрограда, которое аукалось и десять лет спустя. Из докладной записки председателю Реввоенсовета:

« Эта эвакуация была проведена в спешном порядке при отсутствии заранее разработанного плана вывоза заводов, а также при отсутствии заранее выбранных пунктов для размещения эвакуированных единиц. В результате крупнейшие военные заводы были вывезены из Ленинграда либо полностью (патронные и орудийные), либо частично (трубочный, Охтинский, Обуховский, Арсенал). При эвакуации часть оборудования погибла в пути, растерялась на железной дороге или утонула при водных перевозках. Другая часть осела в пунктах, которые нельзя было признать удобными для размещения крупных и важных производственных единиц. В итоге производственная мощность отдельных групп заводов, в особенности патронных и арсенальных, значительно понизилась».

Летом 1918 года с провозглашенного В.И. Лениным «крестового похода» за хлебом, мятежей левых эсеров и чехословацкого корпуса, крестьянских восстаний в России началась Гражданская война. Она приобрела еще больший размах, когда немецкие войска начали очищать оккупированные территории, передавая власть буржуазным национальным правительствам. 2 сентября одновременно с объявлением страны военным лагерем был создан Революционный военный совет республики под председательством Л.Д. Троцкого. После жестоких партийных споров Красную Армию, которая располагала чуть более чем тремя тысячами орудий всех калибров, решили строить на регулярной основе, отбросив марксистские бредни о поголовном вооружении народа. В короткие сроки большевиками был проведен целый комплекс важнейших мероприятий: мобилизация военной и других отраслей промышленности, централизация управления, взяты на учет квалифицированные рабочие кадры, проведена в жизнь милитаризация труда.

Большинство предприятий, в том числе и выпускавших военную продукцию, подчинялись Высшему совету народного хозяйства (ВСНХ) под председательством члена ЦК РКП(б) А.И. Рыкова. Вновь запущенные артиллерийские заводы в январе 1919 года были объединены под управлением Центрального правления артиллерийских заводов (ЦПАЗ), входившего в состав ГАУ, которое, в свою очередь, было одним из трех главков Центрального управления снабжения (ЦУС). 9 июля 1919 года А.И. Рыков постановлением ВЦИК был назначен Чрезвычайным уполномоченным Совета Рабочей и Крестьянской обороны по снабжению армии и флота (Чусоснабарм), ему было непосредственно подчинено ЦУС, преобразованное 12 сентября в Совет военной промышленности (Промвоенсовет). В задачу Чусоснабарма входило централизованное снабжение Красной Армии всем необходимым, поднятие производительности оборонных предприятий, быстрое и правильное распределение предметов снабжения между действующими и тыловыми частями. Промвоенсовет занимался рассмотрением производственных программ, распределением заказов, организацией производства. На тот момент ЦПАЗ, во главе которого находился крупнейший специалист по взрывчатым веществам генерал-майор В.С. Михайлов, объединяло Московский орудийный, Петроградский и Пензенский трубочные, Подольский оптический, Казанский, Владимирский, Охтенский, Шосткинский пороховые и другие заводы, арсеналы и мастерские. В декабре 1919 года ряд заводов, в том числе Обуховский сталелитейный, были изъяты из морского комиссариата и объединены под эгидой Центрального правления военно-морскими заводами (ЦЕПВМОРЗ). Этот порядок управления военной индустрией сохранялся вплоть до окончания Гражданской войны.

Принятые меры позволили Советской республике в условиях продовольственного, топливного и транспортного кризисов, нехватки сырья, инструментов, квалифицированных рабочих рук изготовить и восстановить в 1919 году 235 трехдюймовых, 24 42-линейные пушки, 78 122-мм гаубиц, 29 шестидюймовых крепостных гаубиц, 184 тысячи снарядов; в 1920-м – 288 «трехдюймовок», 12 42-линейных пушек, 20 122-мм гаубиц, 35 шестидюймовых гаубиц, 1,8 миллиона снарядов. В среднем на стрелковую дивизию РККА приходилось до 28 орудий, или семь орудий на тысячу штыков.

Немногочисленные предприятия, оказывавшиеся в распоряжении антибольшевистских сил, например Пермский орудийный завод, ввиду отсутствия железной революционной дисциплины, работали из рук вон плохо, а ресурсы использовались нерационально. «Белой гвардии» в основном приходилось рассчитывать на трофеи и поставки Антанты.

В конце концов большевики, одержав победу на всех Фронтах, завоевали Россию. Дикости красного террора порой наводят на мысль, что это было нашествие каких-то марсиан. Иначе как можно оценить готовность Ленина истребить 90 % населения планеты ради победы коммунизма? Ан нет. После смерти мозг «великого вождя революции» разъяли на микронные срезы и ничего инопланетного не обнаружили, кроме уникальных «пирамидальных клеток гениальности», которые буржуазные мозговеды идентифицировали как заурядные клетки «раннего слабоумия». А в целом – ничего особенного: Людоед он и есть Anthropophagus ordinarius(одним из самых последовательных адептов идей Ильича был безликий «товарищ 87», хозяин «полей смерти», удобренных останками двух миллионов камбоджийцев, лидер красных кхмеров, известный под псевдонимом Пол Пот, всего за один год с помощью штыка и мотыги построивший в Демократической Кампучии образцовый «ленинский коммунизм»).

В конце концов большевики проиграли.

«Глядя с высоты его собственных великих целей, – пишет американский историк Ричард Пайпс, – отчетливо видишь, что коммунистический режим потерпел крупнейшее фиаско: он преуспел только в одном – сумел удержать власть. Но поскольку для большевиков власть была не самоцелью, а лишь средством достижения цели, одно лишь сохранение власти нельзя счесть за успех эксперимента. Большевики не делали секретов из своих задач и намерений: свержение всех режимов, основанных на частной собственности, и создание на их месте всемирного союза социалистических обществ…

Едва выяснилось, что экспортировать коммунизм не удается, большевики в 20-е годы занялись построением социалистического общества у себя дома. Но и это предприятие потерпело крах. Ленин надеялся сочетанием экспроприации и террора в течение нескольких месяцев превратить страну в ведущую державу – вместо того он лишь разрушил экономику, доставшуюся ему в наследство от прежнего режима. Он надеялся, что Коммунистическая партия сплоченным авангардом поведет народ к победе, однако политические разногласия, которые он подавил в стране в целом, всплыли на поверхность в самой партии. Когда рабочие отвернулись от коммунистов, а крестьяне взбунтовались, большевикам, чтобы удержаться у власти, потребовалось применить полицейские меры. Свободу действий режима все более сковывала раздутая и коррумпированная бюрократия. Добровольный союз народов обернулся империей порабощения. Ленинские выступления и писания последних двух лет открывают, помимо удивительной скудости конструктивной мысли, едва сдерживаемый гнев по поводу своего политического и экономического бессилия – даже террором не удалось справиться с привычками, укоренившимися в народе с древности».

К 1921 году промышленный потенциал советского государства составлял всего 14 % от уровня «эталонного» 1913 года. От прежней численности рабочих военных заводов осталась едва ли пятая часть, специалистов – и того меньше. Продукция сельского хозяйства сократилась на 40 %. С учетом смертей в войнах и эпидемиях, эмиграции и отделившихся территорий население страны уменьшилось на 32 миллиона человек. В марте большевики со скрежетом зубовным вынуждены были протрубить «временное отступление»: объявить новую экономическую политику, разрешить «остаточные классы» – мелкую и среднюю буржуазию, частную собственность и наемный труд; отменить продразверстку, взять курс на «смычку» города с деревней, реанимировать рынок с тем, чтобы народ, пока власть будет заниматься созданием «распределительных и снабженческих аппаратов», прокормил сам себя.

Перевод хозяйства на мирные рельсы обусловил организационные изменения в военной промышленности. 18 апреля Промвоенсовет был переподчинен ВСНХ, который 6 июня учредил Главное управление военной промышленности (ГУВП). 16 августа ВЦИК упразднил «пожарную» должность Чусоснабарма. Убыточные и нерентабельные заводы подлежали закрытию или консервации, оставшиеся должны были перейти на хозрасчет и наладить выпуск мирной продукции.

В этот период Советская власть, задавшись целью взять под контроль все стороны экономической, общественной и культурной жизни, производила исключительно бюрократию. Любые организационные преобразования неизменно заканчивались раздуванием штатов, совработники плодились в геометрической прогрессии. Если в 1914 году на сотню рабочих казенного завода приходилось 3,5–4 чиновника (учитывая и высшую администрацию, и младших конторщиков), то к лету 1921 года их стало 15. Почти вдвое, и совсем не пролетариатом, приросли штаты на железной дороге, впятеро – в сельскохозяйственных конторах, а в Наркомпросе – вдесятеро. Только в Высшем совете народного хозяйства значилось 224 305 «прозаседавшихся». Всего между 1917-м и серединой 1921 года число госслужащих увеличилось почти впятеро – с 576 тысяч до 2,4 миллиона – при пятикратном же, в сравнении с 1913 годом, сокращении промышленного производства. В целом по стране число чиновников более чем в два раза превысило число рабочих.

4 декабря 1925 года при президиуме ВСНХ для общего руководства военной промышленностью было образовано Главное военно-промышленное управление (ГВПУ), а при нем – Производственное объединение военной промышленности (Военпром). 15 декабря того же года Военпром был ликвидирован с разделением на четыре треста: орудийно-арсенальный, патронно-трубочный, военно-химический и ружейно-пулеметный. Эти тресты были подчинены Коллегии ВПУ при Президиуме ВСНХ. 11 августа «химики» окончательно размежевались с «артиллеристами»: на заседании РВС СССР было решено создать Военно-химическое управление РККА; первым руководителем нового органа стал «профессиональный революционер» Я.М. Фишман, удостоившийся от академика В.Н. Ипатьева прозвища «маленький химический Наполеон». В 1929 году тресты объединяли 52 предприятия.

Весной 1930 года последовала новая реорганизация: ГВПУ, руководившее к этому времени только артиллерийской отраслью, было расформировано, тресты ликвидированы, а вместо них созданы Всесоюзное объединение орудийно-оружейно-пулеметных производств (Оружобъединение) и Всесоюзное объединение патронно-трубочного и взрывательного производств (Патрубвзрыв).

Потихоньку начали восстанавливать оборонные заводы, закупать станки, обновлять изношенное оборудование. В 1921 году вновь заработал Обуховский сталелитейный, переименованный решением Петросовета в государственный завод «Большевик». На Нижегородском заводе взрывчатых веществ, заложенном в разгар империалистической войны, в 1922 году запустили тротиловое производство. В 1923 году возобновил работу Самарский трубочный. Московский орудийный завод в Подлипках, получивший по просьбам трудящихся имя М.И. Калинина (в 1927 году заводу был присвоен № 8), наладил выпуск «трехдюймовок». В августе 1924 года профессор Е.И. Шпитальский организовал в центре Москвы производство «советского иприта» – боевого газа кожно-нарывного действия. Пролетариат Пермского орудийного (завод № 172 имени В.М. Молотова) до 1926 года кормился случайными заработками и плодами с личных огородов, затем на предприятии запустили производство 42-линейных пушек и 6-дюймовых гаубиц. Примерно в это же время Путиловский завод, точнее «Красный путиловец», получил заказ на изготовление 152-мм осадных пушек. С 1928 года вновь стали налаживать орудийное производство на Царицынском заводе, к этому времени он стал называться «Баррикады» (завод № 221), да и город перекрестили в Сталинград.

Тем не менее через десять лет после окончания мировой войны производственные мощности советских военных заводов были вдвое-втрое меньше, чем у казенных заводов дореволюционной России. И понятно, что все предприятия осуществляли выпуск продукции, разработанной до «главного события XX века – Великой Октябрьской революции».

Необходимость продолжения научной работы в области вооружений у «старорежимных специалистов», оставленных в голодном и замерзающем Петрограде, не вызывала ни малейших сомнений. Осенью 1918 года начальник Главного артиллерийского полигона В.М. Трофимов предложил учредить специальную комиссию для проведения опытов и теоретических изысканий в области сверхдальней стрельбы – достижения немецких конструкторов в этом вопросе произвели колоссальное впечатление.

16 декабря в Петрограде была создана Комиссия особых артиллерийских опытов (КОСАРТОП) под председательством В.М. Трофимова, организационно входившая в Артиллерийский комитет ГАУ. Членами комиссии в разное время были видные ученые и конструкторы: А.А. Якимович, И.А. Лауниц, В.И. Рдултовский, А.Э. Керн, А.В. Гедлунд, Г.П. Киснемский, А.И. Маркевич, Е.В. Агокас, А.А. Соколов, Ф.Ф. Лендер, В.А. Микеладзе, В.Г. Гаврилов, В.А. Пашкевич, Е.А. Беркалов, М.Ф. Розенберг, В.В. Гунн, Д.Д. Кузьмин-Караваев. Консультантами приглашались академики В.Н. Ипатьев, А.Н. Крылов, П.П. Лазарев, профессора Н.Е. Жуковский, Г.А. Забудский, С.А. Чаплыгин, преподаватели Артиллерийской академии Р.А. Дурляхов, И.И. Граве, Н.Ф. Дроздов, Д.А. Вентцель, А.Г. Матюнин, В.М. Мечников, А.В. Сапожников, НА Упорников.

Официально назначение Комиссии было сформулировано следующим образом: «КОСАРТОП является ученым учреждением Комиссариата по военным и морским делам, образованным для разрешения различных, возникающих с течением времени крупных вопросов артиллерийской техники, которые, по своей новизне, обширности и сложности, выходят за пределы текущих занятий Артиллерийского комитета, а по своей тесной взаимной связи должны быть изучаемы совокупно, без распределения между разными органами научно-технического характера».

Согласно приказу начальника ГАУ от 5 мая 1919 года КОСАРТОП состояла из трех секций – баллистической, аэродинамической, технической, трех технических бюро – проектирования и испытания орудийных лафетов, боеприпасов, приборов для стрельбы и наблюдения и двух делопроизводств. В ноябре 1920 года при КОСАРТОПе было создано Артиллерийское конструкторское бюро, которым заведовал Ф.Ф. Лендер. Комиссия объединила лучшие силы российской артиллерийской науки, хотя без потерь не обошлось. Одни сгинули без вести в вихре революции и Гражданской войны, другие погибли, третьи подались в эмиграцию. Производством вооружения в Российской империи занимались в основном казенные заводы, имевшие полувоенную организацию, где все руководство числилось на действительной службе, а военные инженеры составляли около 75 % от общего штата. Практически все видные конструкторы артиллерийских систем, снарядов и взрывателей, специалисты по взрывчатым веществам и порохам окончили Михайловскую артиллерийскую академию и были если не генералы, то полковники – таких Карл Маркс завещал уничтожать как класс.

Еще до прихода к власти большевиков, когда развернулась дикая охота «революционных масс» на «золотопогонников», а в столице «отдельные солдаты и шайки бродили по городу, стреляя в прохожих», на Литейном мосту был застрелен генерал-лейтенант Н.А. Забудский, один из «соавторов» знаменитой «трехдюймовки», крупнейший ученый-баллистик, заслуженный профессор Михайловской академии, постоянный член Артиллерийского комитета, член-корреспондент Парижской академии. Забит пьяной толпой талантливый изобретатель, металлург, начальник Путиловского завода генерал-майор А.Г. Дубницкий. Такую же смерть принял помощник начальника 1-го отделения ГАУ генерал-майор С.Е. Бордель фон Борделиус. Надо ли удивляться, что его сын воевал против «красных» в рядах Корниловской дивизии. Начальник Михайловского артиллерийского училища генерал-лейтенант П.А. Карачан осмеливался накладывать на подчиненных дисциплинарные взыскания за ведение большевистской агитации – его труп нашли в подворотне на пятый день после Октябрьского переворота.

Генерал-майор М.М. Чернов, руководивший строительством Нижегородского завода взрывчатых веществ, в августе 1918 года был взят чекистами в заложники и незамедлительно пущен в расход. Генералов-профессоров артакадемии А.А. Брикса и Никитина, как слепых котят, утопили в Финском заливе в отместку за «подлое убийство товарища Урицкого». Полковнику-профессору Г.А. Яковлеву, отвечавшему за артиллерийскую оборону Петрограда во время второго наступления Юденича, вменили измену рабочему делу и расстреляли в ноябре 1919-го. Генерал-лейтенант Н.А. Бабиков – еще один «михайловец» – поступил на службу к большевикам и возглавил Военно-законодательный комитет при РВС. В мае 1920 года его убили в концлагере, обвинив в «пассивном соучастии при деникинском наступлении». Член Арткома, председатель Комиссии по применению взрывчатых веществ, авторитетнейший специалист в области проектирования боеприпасов генерал-лейтенант П.О. Гельфрейх, налаживавший в России производство пикриновой кислоты, сконструировавший первые донные взрыватели к снарядам крупных калибров, в ходе кровавой зачистки Архангельска по постановлению тройки Особого отдела охраны Северных границ был расстрелян в апреле 1921 года как «неисправимый контрреволюционер». В августе того же года в Петрограде по «таганцевскому делу» расстреляли крупного химика-технолога профессора М.М. Тихвинского. В Бутырской тюрьме в феврале 1922 года скончался от тифа организатор и начальник противовоздушной обороны Петрограда генерал-майор Г.В. Бурман.

Начальник ГАУ (до декабря 1917 года) генерал-лейтенант В.А. Лехович бежал на юг, где возглавил управление по артиллерийскому снабжению Добровольческой армии, а затем подался в эмиграцию. С остатками «белой гвардии» эвакуировался из Крыма в Югославию заслуженный профессор Михайловской академии, знаток истории развития артиллерии, автор ряда учебников и приборов для стрельбы генерал-лейтенант А.А. Нилус. Конструктор зенитных пушек, командир 1-й автомобильной батареи «для стрельбы по воздушному флоту», разработчик теории зенитной стрельбы полковник В.В. Тарновский нашел прибежище в Чехословакии, где и продолжал трудиться по выбранной тематике, разрабатывая ПУАЗО для фирмы «Шкода». Полковник М.М. Костевич, специалист в области взрывчатых веществ и химической защиты, поменял набережную Невы на набережную Сены, хоть и числится Михаил Михайлович по недоразумению в списке «наиболее известных военных специалистов на службе в РККА».

Решившиеся остаться на «родине победившего пролетариата» до конца жизни чувствовали себя «чуждым элементом». Профессор Артиллерийской академии, выдающийся баллистик, пионер реактивной артиллерии, изобретатель боевой ракеты на бездымном порохе и, естественно, бывший полковник И.П. Граве писал в дневнике:

«Вначале я думал, что партийцы боятся от нас заразиться, опасаются нашего «вредного влияния», как об этом как-то случайно проболтался один из комиссаров Коля Степанов (это он же сказал, что «мы старых специалистов выжмем, как лимон, и выбросим»). Но, конечно, это не объяснение: вопрос более сложный. Тут и остатки начального исходного «спецеедства», тут и глубокое недоверие, тут и классовая вражда, особенно к старым военным, тут и результаты длительной агитации против «золотопогонников». Может быть, тут и расплата за чужие грехи.

Оглядываясь назад, крупных ошибок за собой не вижу. Может быть, ошибочно полагать, что в нашем положении достаточно оставаться честным и добросовестным? Но что можно сделать еще? Я пробовал еще говорить правду, но быстро убедился, что это, как и всегда, очень рискованно…

Все могло быть иначе, если бы к нам отнеслись без ненависти (часто глубоко скрываемой), отнеслись по-деловому и использовали нас полностью».

Не имея под рукой ничего, кроме карандаша и бумаги, при «полном отсутствии отопления, отсутствии света, сокращении трамвайного движения и прочего вместе с недостатком опытных работников и необходимых материалов», изолированные от мировой научной мысли, профессора-энтузиасты Дела создали новую теорию, заложившую базу для конструирования артиллерийских систем, приборов и боеприпасов. Трудно сказать, рассчитывали ли они на благодарность пролетарской власти или каждодневно ожидали пули в затылок. Ведь суть «генеральной линии» никто не скрывал: «Буржуазные специалисты нам нужны, говорить не приходится, но только до поры до времени; как только наши партийцы от них научатся всей премудрости, мы их выведем в расход; теперь мы поступаем с ними подобно коровам, предназначенным на убой: хорошо обращаемся, лучше кормим и содержим, а когда будет надо, то расправимся с ними, как и с другими буржуями» ( Из выступления председателя совхоза тов. Копылова).

Слово «спец» стало синонимом чего-то оскорбительного, чем хотят выразить свое презрительное и враждебное отношение к чуждому, хотя и терпимому, слою.

В Москве в марте 1921 года под крылом военного ведомства начала свою деятельность «Лаборатория для разработки изобретений Н.И. Тихомирова». Инженер-химик Тихомиров, большую часть жизни проработавший на сахарном производстве, сумел заинтриговать руководство РККА боевыми возможностями «особого типа воздушной и водяной самодвижущейся мины» собственной конструкции – говоря современным языком, снаряда и торпеды с ракетным двигателем на бездымном порохе. Хотя оные «мины реактивного действия» существовали только в рисунках, а с типом топлива Николай Иванович еще не определился, изобретателю выделили ассигнования и двухэтажное здание, в котором были оборудованы механическая мастерская, пиротехническая и химическая лаборатории. Ближайшим помощником Тихомирова и руководителем работ по испытаниям стал сотрудник 6-го отдела Артиллерийского комитета, знаток ракетного дела инженер-пиротехник В.А. Артемьев. Для снаряжения ракет он предложил применить пироксилиновый порох на нелетучем растворителе, который разрабатывался в Петроградском отделении порохов и взрывчатых веществ О.Г. Филипповым и С.А. Сериковым. Они придумали рецептуру пироксилино-тротилового пороха ПТП и в 1924 году изготовили из него первые образцы толстостенных цилиндрических шашек диаметром 24 и 40 мм. В 1925 году лаборатория перебазировалась в Ленинград.

3 марта 1928 года В.А. Артемьев, успевший между делом провести три года в заключении на Соловках «за шпионаж», произвел на Главном артиллерийском полигоне исторический выстрел 23-кг «миной с реактивной каморой», снаряженной шашечным порохом, из 6-дюймового миномета. Дальность полета с половинным зарядом составила около 1200 м. В июне того же года лаборатория Тихомирова была переименована в Газодинамическую лабораторию и подчинена Военному научно-исследовательскому комитету при РВС СССР. Пришли новые сотрудники: И.И. Кулагин (производство порохов), Д.А. Вентцель и Н.А. Упорников (внешняя баллистика ракет), Г.В. Боголюбов (система управления), Г.Э. Лангемак (внутренняя баллистика), Б.С. Петропавловский (конструкциям пороховых ракет). В 1928–1929 гг. ГДЛ занималась изучением горения пороховых зарядов в ракетных камерах, отработкой технологии изготовления одноканальных шашек с толстым сводом, конструированием активно-реактивных снарядов к минометам позиционного типа, осветительных и сигнальных ракет.

Комиссия особых артиллерийских опытов с 1919 по 1926 год издала около 150 монографий и выполнила до 80 конструкторских разработок.

Академик А.Н. Крылов завершил в этот период исследования по применению метода численного интегрирования для решения дифференциальных уравнений движения снаряда при расчете траектории. При составлении таблиц стрельбы этот метод давал на порядок более точный результат.

Профессор Н.Ф. Дроздов предложил и внедрил в практику табличный способ расчетов внутренней баллистики. Это дало возможность избавиться от трудоемких вычислений и с минимальной затратой времени рассчитывать основные элементы движения снаряда в канале ствола, а также выбирать при проектировании новых орудий оптимальные исходные данные – вес порохового заряда, объем каморы, длину канала ствола. Были получены ценные результаты по вопросам физической стабильности порохов и их химической стойкости, по изучению процессов порохового производства и изысканию новых источников сырья.

Профессор И.П. Граве, занимаясь вопросами горения пороха в полузамкнутом пространстве, заложил основы теории реактивных снарядов. Его ученик М.Е. Серебряков установил опытным путем физический закон горения порохов и создал новый метод баллистического анализа.

Важное значение для подготовки артиллеристов-зенитчиков имел капитальный труд Ф.Ф. Лендера «Теоретический курс стрельбы по воздушному флоту», законченный в 1918 году. Еще большую ценность представляли его работы по теории лафетов с образцами готовых конструкций, позволявшие осуществлять «модульную сборку» артсистем.

Большое внимание комиссия уделяла усовершенствованию существующих и созданию новых боеприпасов. Исследованиями влияния формы снаряда на его внешнебаллистические характеристики руководил В.М. Трофимов. В результате была найдена выгодная форма снаряда для основных калибров орудий и созданы проекты боеприпасов улучшенной аэродинамической, или, как говорили тогда, дальнобойной, формы. Это впоследствии позволило повысить дальность стрельбы на 25–30 %. Особое место занимает цикл работ В.М. Трофимова, посвященных рациональному проектированию новых артиллерийских систем, исходя из принадлежащего ему учения о производительности стрельбы, предполагавшего оптимальную взаимосвязь технических характеристик конструкции орудия с его боевым применением и возможностями обеспечения снабжения.