Текст книги "Водяной"

Автор книги: Владимир Стрельников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

Солнце подмигнуло мне своим последним лучом этого дня и скрылось. С востока накатывалась тьма, на небе замигали звезды.

– Пора. Доброй нам охоты. Ёркин, пригляди тут! – На причал посыпалась моя одежда и оружие, а я уже мчался в воде рядом со своей ученицей, радуясь свободе и скорости. Иногда я или Хилола вылетали из воды, и со звонким плюхом падали обратно. Или напротив, практически бесшумно ныряли в воду. Шалая девчонка смеялась, далеко над водой рассыпая звонкий серебристый смех.

А на приближающемся каюке работорговцев началась суета и суматоха, забегали с фонарями и факелами вдоль бортов люди. Ух, какие активные, аж душа радуется. Вон какой-то хлыщ, весь из себя нарядный, в дорогущем шелковом, шитом золотой нитью халате, с револьвером и фонарем пытается рассмотреть, что творится над водой.

Вот его-то Хилола и цапнула, красиво так, элегантно. Вылетев из воды как атакующая белая акула, почти вертикально, вцепилась работорговцу в глотку зубами и блокировала руки с оружием и светильником. И сдернула свою жертву в воду. На каюке вопли ужаса, пальба в воду во всех направлениях. Все в дыму, война в Крыму. Правильно, так и надо, пока вы свои кремневки перезарядите…

Я набрал скорость, вылетел с одного борта, перелетел через каюк и сшиб еще одного охранника в воду, сразу свернув ему шею. А Хилола в прыжке пробила своей изящной ручкой доски борта, и разорвала бедро еще одному. Нормально так, через несколько минут кровью истечет. Моя очередь – и брошенный мною тяжелый мушкет пробил грудь еще одного работорговца, выйдя из спины на пару локтей.

Над водой прям стелился дикий, запредельный ужас. Ну а что вы хотите – не надо было выбирать такую профессию, сопряженную с серьезными профессиональными заболеваниями.

Впрочем, хватит. А то и рабы от страха помрут. Так что на лодку лег тяжелый, липкий туман. А когда он спал, то от работорговцев остались кучки праха, в колодки одного из рабов воткнулся тяжелый нож, перерезав стягивающие веревки. Ну а мы с моей ученицей мчались дальше. У нас сегодня большая охота, эту ночь запомнят надолго. По крайней мере, те, кто сейчас в рабских колодках сидит. И расскажут об этом в меру своих художественных возможностей.

Поохотились мы с Хилолкой славно. Еще восемь корабликов с работорговцами догнали. И экипажи трех резали на глазах у соседей, все ж таки по Дарье движение весьма активное. Как шарахнулись от воплей купцы, любо-дорого посмотреть было. Хоть на королевскую регату в Лондоне на Темзе выставляй. Но их я трогать не стал, ибо рабами они не торговали.

Восьмую плоскодонку мы забрали с собой, и особо не шумели там. Ибо живой товар составляли девочки и девушки, целых двадцать семь душ. В основном узбечки, уйгурки и китаянки, плюс три русские, кто-то здорово наловчился воровать девиц. И бросать таких на реке нельзя, они совершенно беззащитны. Потому охоту и прекратили. Теперь буду думать, каким макаром этих девиц доставить до родителей. С мусульманками особых проблем не будет, правоверных в рабство обращать нельзя. За это на голову укоротят сразу. Так что их просто доставить до властей, несмотря на все грешки, в этом случае они работают неплохо. Русские пойдут обратно с моими закупами, это не проблема. С китаяночками что делать, без понятия, может, Ёркин их тоже в мусульманки определит? Ладно, посмотрим. Самый край, их вместе с русскими отправлю. Как мне помнится, дома их вряд ли особо ждут, китаяночек в это время даже в Штаты контрабандой продавали, все бордели на Диком Западе больше чем наполовину из китаянок состояли. Дам девицам по кой-какой денежке, не обеднею. Будут невесты пусть с небольшим, но приданным.

На базе нас встретили дервиш, играющий в шахматы с лисой-оборотнем, Аяна, внимательно инспектирующая капсулы с моими будущими подчиненными, и просыпающиеся люди. Судя по всему, сон под воздействием алкалоидов не самое лучшее, что может быть в жизни. Народу было явно плохо и точно не до нас. Разве только Михаил стоял и пялился на каюк, с которого на берег спрыгивали молодые особы женского пола. Ёркину, Аяне и ее подруге мои новые гостьи были явно не интересны. Дервиша женщины уже особо не интересовали, а пустынницы за столетия и тысячелетия насмотрелись всякого-разного, и фиг их чем теперь удивишь.

– Ну, доброе всем утро. Ёркин, Михаил, этих друзей человека распределите, приглядите и озадачьте. – Я шагнул к своей аккуратно сложенной на пирсе одежке, и принялся одеваться, игнорирую любопытные взгляды особей женского пола. Ничего во мне страшного или особенного нет, обычный гуманоид. Просто ну очень красивый.

– Итак. Знакомимся снова. Я водяной, хозяин здешних вод. – Подойдя к кицуне, коротко поклонился я.

– Пустынная дева, хозяйка степи. – Изящно поклонилась китаянка. И она точно кицуне? У китайцев вроде как по-другому называется. Впрочем, не суть важно.

– Учениц возьмешь? Вон, две девчушки. – Я показал на двух зевающих и трущих кулачками глазенки малышек. – Только учить и смотреть за ними на совесть. За обучение каждой – горшок золота, вот такой.

Хилола принесла мне довольно приличный кувшин с золотым песком. С пуд золота в нем точно есть.

– Почему это для тебя так важно, водяной? – Лиса внимательно глянула мне в глаза.

– Потому что это маленькие девочки. И попали в руки негодяям. Недоглядели за ними нормальные мужчины. За недогляд надо платить. Раз эта доля выпала мне – я и оплачиваю. Тем более, это всего-навсего золото. – Я забрал у русалки кувшин, ссыпал на руку часть рыжья, и медленно высыпал обратно в кувшин.

Однако, не зря я слышал, что золото на кицуне примерно как на сорок действует. Вон как глаза заблестели, и хвосты взъерошились.

– Согласна! – Лисица-оборотень требовательно протянула руку к кувшину.

– Э нет, дорогая. Сейчас составим договор, честь по чести. Подпишем его, и тогда заберешь и золото, и девочек. А пока – позавтракать не желаешь? Я пару хороших осетров поймал, добротная ушица выйдет.

И кивнул на кукан, где на шелковом шнуре медленно колыхались туши местных осетров, то есть шипов. Здоровые и красивые рыбки, и вкусные. На раз на всю мою возросшую компанию хватит. А потом припашу Хилолу, пусть обеспечивает рыбой. Жаль, пока еще ондатр и нутрий не завезли, хорошее мясо. Впрочем, на рыбной диете поживут, никуда не денутся. Да и парочку верблюдов прирезать можно, не хуже говядины выйдет. Так что проблем нет. А на той стороне пусть сами о себе заботятся.

Договор составляли всерьез, ибо девочкам я беды не хотел. И потому старался отсеять сомнительные пункты, оставляя только четкие и недвусмысленные формулировки. Часа три потеряли. Но подписали, оставили себе по экземпляру, и пошли обедать. Лисица, любое имя которой я раньше бы фиг запомнил, была усажена по левую от меня руку, как почетная гостья. Ну а что, на самом деле, после меня она здесь, в нашей компании, сильнейшая. То, что данная хвостатая особь пыталась меня атаковать, то дело прошлое, пусть я про него никогда не забуду. Кстати, Аяна предложила было в качестве платы вернуть кицуне ее побрякушки, но я не стал. Золото – это золото, его я наберу хоть десяток тонн совершенно без проблем и особой мороки просто мимоходом, а вот артефакты, которыми была буквально нашпигована кицуне – это совсем другое. Это серьезные штучные вещи, я их с огромным удовольствием изучаю, учусь на них. Нет, хватит ей простого рыжья, вот из него она пусть что хочет, то и творит.

После вдумчивого поглощения пищи (нифига се – лисицы рыбу лопают), кицуне с девочками ушли. Причем хитрая лиса сразу повела их каким-то пространственным схлопом, я сразу и не нашел это место. А уж для простого народа они просто исчезли с тропинки. Даже казаки перекрестились и молитву прочитали короткую, больше на матерную тираду похожую. Что уж про простых крестьян и баб говорить. Ничего, расскажут попам, пусть у тех головы болят. Надеюсь, особых репрессий со стороны церкви для них не будет, я их с веры не сбиваю и в ересь не тяну. Ну, словами. Хотя, если разобраться, то мои действия намного круче всяких изящных и хитроумных словес. Но именно это – не мои проблемы.

Все ж таки те пару недель, что мне потребовались для организации перехода нашего небольшого каравана судов на русский берег Арала, чуть не стоили моего душевного покоя. Отвык я от большой толпы, бабьего визга и ругани. Я уже готов был баб и девок жестко шугануть, несмотря на всякие мои установки из двадцатого и начала двадцать первого веков, но бабье и девки достали и казачину. Да и мое недовольство тот четко уловил. И практически мгновенно навел тишину при помощи камчи и добрых слов. Разве негромкий рев и всхлипы слышны.

– Молодец! – я хлопнул по плечу Михайлу, и сыпанул ему в ладонь пригоршню золотых. Чует мое оставшееся в прошлой жизни сердце, что от меня казачина богачом уйдет. Пару неплохих коняг он себе уже подобрал, два штуцера, пяток пистолетов, столько же клинков. Разумеется, с моего разрешения. И злата-серебра я для него не жалею, ибо старается казак, изо всех сил помогает мне. Да и пусть, казачьи сказки тоже надо сказывать.

Светлые моменты этих дней в том, что чешка, пользуясь тем, что я отправил Аяну на охоту за той слинявшей с торга парочкой, вовсю отрывается со мной ночами. Может быть, я ошибаюсь, но эта дворяночка пытается от меня ребенка заиметь. В принципе, как я думаю, это уже возможно, тем более, что ее Мара благословила.

Хилоле суета и сборы не интересны, она продолжает охотиться на новые, меченые мной челны и каюки работорговцев. Никак не успокоятся окаянные, ничего не боятся. Впрочем, уже сильно опасаются, но пока на интенсивность этого бизнеса это не влияет. Видимо, дело в том, что уж больно опасная штука похищение людей в России. Вот и смотался я до торжища, пометил борта под водой, чтоб люди заметить не смогли. Особо далеко против течения эти красавцы уйти не могли, пусть девочка самостоятельность вырабатывает. Правда, больше двух за ночь у нее не получается, но и это просто замечательно. Вот и сейчас, довольная после удачной ночной охоты, моя ученица хвастается своим подружкам. Ну да, она вполне себе подружилась с теми двумя девчонками, Полиной и Альбиной. Обе оказались купеческими дочками, племянницами священнослужителей и ученицами епархиального училища (опять попы… похоже, я им на хвост соли одним своим появлением нехило насыпал), и обеих украли не где-либо, а в Гурьеве. Нехилая сеть у людоловов, надо сказать. Я тут набросал точки, где похищали девиц и оказалось, что самая далекая от этого рабского рынка оказалась аж в Красноярске, где дамочка оказалась во время путешествия по Сибири, сопровождая отца. Именно там Анну свинтили, причем средь бела дня. И сработали русские варнаки, которые и перепродали ее этому казахскому хану. Вот этакий бизнес. Хотя, Анне полезно, знать будет, как в рабской шкуре оказаться. Сама-то симпатяшка-дворянка тоже не из бедных, около трех тысяч крепостных под ее семьей в Смоленской губернии обитают. Ничего не поделать, времена такие. Из рабского плена спасаю красавицу-рабовладелицу. М-да-с… ладно, буду считать, что занимаюсь просветительской деятельностью, валяя Анну по своему ложу.

Да, а рыжая ведьмочка, которую именуют Василисой Бельской, тоже из дворян оказалась. Ох и ревнует она меня к Анне, чуть не кипятком писает. Но даже не думает проклинать или еще каким непотребством заниматься. Понимает, что весовые категории не сопоставимы. И потому с моего разрешения днюет и ночует в моем хранилище артефактов. Видит девушка плетения, дар у нее такой. Сама плести может, как заклятия, так и проклятия, и чужие видит. И в латыни разбирается старой, переписывает какую-то книгу, одновременно для меня переводя вслух. Пусть лучше уж этим занимается, чем пытается мне мозг выносить, ибо ее Михаилу гонять плетью невместно и опасно. Бельская так же понимает, что церковь мимо ее не пропустит, и потому пишет сразу две копии. Впрочем, девчонка ничего против христианского учения не делает, ну заберут у нее попы копии, в памяти все едино много чего останется. Да и нет ничего особо чрезвычайного в этой книге. Какой-то языческий римлянин учит земледелию и способам договориться с духами земли. Увлекательно, правда некоторые способы Василиса читала красная как вареный рак. Ну да, секс в этом деле здорово рулит. Но опять же, ничего особо криминального. Более того, Михаил краем уха услышал и хмыкнул, что знакомо. Видимо, наши крестьяне и казаки подобное проделывают.

Но всему есть начало, всему есть конец. Сборы фактически закончены, завтра выходим. Ну а сейчас – самая крутая фишка этого сезона. Просмотр сериала «Война и мир» от совместной евро-российской работы.

Народ уже собрался, рассевшись на расставленных под навесом скамьями. Даже китаяночки, узбечки и уйгурки тихими мышками притулились в уголке, что уж говорить про баб и мужиков, которые негромко обсуждают прошлую, третью серию. Даже дервиш сидит, скрывая нетерпение за перебором четок и молитвой. Дворянки сидят чуть отдельно, поближе ко мне, но чуть в стороне от Хилолы в человеческой ипостаси и ее подружек.

– Ну, начнем, помолясь. – Я глянул на потемневшее небо, и пафосно взмахнув рукой, поднял водяное зеркало-экран, и образовал пару воронок, исполняющих роль акустической системы. Вот попробовал я создать движимые иллюзии, не придумав ничего лучше скопировать киношный опыт, причем успешно. Да подсадил народ на «главное из искусств». И люди замерли, вместе с героями великой сказки страдая и переживая, не обращая внимания на мелкие наводки и помехи, ибо маловато у меня опыта. Михаил хмурился при батальных сценах, сжимая рукоять сабли, хмыкнул и обозвал «слабаки и дяревня», когда капитан Ростов крестьян построил, барышни ахали и плакали, бабы платочками глаза вытирали, крестились вместе с Кутузовым. Одна из уйгурок шепотом переводит своим товаркам с русского на китайский и узбекский… да уж, подсуропил я Льву Николаичу в этом мире. Сто пудов пересказ пойдет гулять по Руси-матушке, да и не только по ней. Та же Анна или Василиса – очень умные и весьма образованные. Да и купеческие дочки тоже девицы не промах, да еще если коммерческая жилка в них проснется… Вполне могут и на бумаге изложить эту историю. Ну да и ладно, поглядим что выйдет. Для графа Толстого, который сейчас еще пехом под стол ходит, это все дела весьма далекие и туманные. С другой стороны, он в любом случае очень талантлив, напишет и что-либо другое. Историй героических и страдальческих на Руси хватает в любое время, где не копни.

Закончилась история, разбрелись по моему стану зрители. Интересно, сколько времени друг другу пересказывать будут, делясь эмоциями? Даже моя русалочка прямо сейчас на охоту не собирается, о чем-то с купеческими дочками секретничает. Дервиш с казачиной обсуждают события той войны. В общем, все нормально…

Если б не тренькнул сторожок второй русалки. А потом не заорал диким ором, указывая на рванувшую из кокона преображенную. Конкретно так рванувшую. Обдуманно и целеустремленно.

Я подорвался из кресла, и исчез из зрения людей. Фактически, я сейчас раздельные группы управляемых молекул, несущихся вслед за рвущей все мои шаблоны скоростью девицей. Где-то далеко в хвосте изо всех своих сил со скоростью в полсотни узлов режет волны Хилола. Да уж, нашел я ей сестрицу… ведь хотел я показатели для второй русалки на минимум выставить, так решил после ее второго «рождения» этим заняться, не сообразил, что у девочки боли и ярости хватит на десяток обычных девчонок. А то и на сотню. Даже для этого времени.

Перехватил я свою подопечную уже в каком-то доме в Коканде, блокировав ей возможность вырвать сердце у молодого парня. Данный тип мужского рода висел над полом, удерживаемый нежной девичьей ручкой в элегантной перламутровой чешуе. Тонкие пальчики, сжавшие довольно мускулистую шею, были увенчаны великолепными пятисантиметровыми коготочками. Это коготочки вполне себе пробивают борт каюка толщиной в пяток сантиметров не самого гнилого дерева, Хилола доказала. То бишь, само преображение, прошло вроде как штатно, разве волосы у девицы не черные, а практически белые. Седые, точнее. Впрочем, это ни разу не проблема. Поправим со временем, будет платиновой блондинкой. Мозгов-то явно не хватает, кинулась мстю творить, толком не очухавшись и без спроса.

Паренек, кстати, крепок. Злой, тычет в мою подопечную кривым ножиком, что-то хрипит злобно, ногами сучит. Со стороны страшное, но забавное для меня зрелище – обнаженная молоденькая красавица одной рукой подняла за шею здоровенного недоросля.

– Ты куда рванула, меня не спросив, непослушная девчонка? – неторопливо формирую свое тело рядом с русалочкой. Именно в том образе, в каком бродил по рабскому рынку. Одновременно считываю память девочки.

М-да-с, вот уж на самом деле, сложная судьба. Любимая дочка одного из неаполитанских купцов, являющегося одновременно «теневым хозяином», одним из боссов Коморры, кем-то вроде сицилийского мафиози. Росла девочка в любви и ласке и попалась в качестве «живого товара» во время морского путешествия. Подловили шхуну отца магрибские пираты в Средиземном море. Несмотря на все ужасы, не сломалась, сумела сбежать из ненавистного гарема, но забыла снять серьги и попалась на рынке, правда, уже на другом конце города. Завершение этого шоу я и застал.

Висящий на стене молодой человек – тот еще субчик. Балованный сукин сын, то бишь. По воспоминаниям моей подопечной – любитель поиздеваться над девчонками во время секса, несколько девчонок повесились после его развлечений. Но его гарем в численности не уменьшается, всегда пять девчонок-наложниц. Жен покамест нет, родители бай-бачи пока не рискуют. А прикупить сыночку новую игрушку – так какие проблемы? Ну-ну.

За моим плечом из воды вышла Хилола. Похоже, это проняло недоросля. Из его штанов потекло и мерзостно завоняло. Моя покамест безымянная подопечная брезгливо поморщилась, но не отпустила жертву.

– Ладно. Дави его. Но сильно не мусорь, остальных кинжалами. Хилола, присмотри за сестрой, а я тут слегка повеселюсь. Девчонок из гарема не трогать. – И я, прекрасный и ужасный, неторопливо вышел из покоев бай-бачи. Именно покоев, тут небольшой такой дворец. Батюшка нашего, на данный момент хрипящего разорванной глоткой, бай-бачи – один из высших чиновников кокандского хана. Правда, их тут сотни три, но тем не менее. Чиновничков высших, имеется в виду.

И потому народу здесь, во дворце, много. И жалеть их я особого смысла не вижу!

Встречный слуга осыпался пустой одеждой и прахом, через которые я неторопливо перешагнул. Так, здесь господская территория, покои самого помощника визиря, его жены, и их единственного сына. Жена единственная, ибо дочь одного из высших военачальников. Умная, красивая, жестокая сука. Благодаря ей этот типус и сумел пролезть на самый верх, ну и благодаря своим талантам; умный мужик, прямо скажем. Но это ненадолго. Здесь он, и потому его земной путь окончен. Просто он об этом еще не знает.

И я схватил за глотку стражника, глядя в глаза и проламывая дорогу к его сознанию. После чего отбросил мертвое тело и пошел в кабинет чиновничка. Решил тот сегодня поработать дома? Это зря, это мало того, что расслабляет, так еще вредно для жизни!

Кабинет мурзы оказался одновременно роскошен и функционален. Кстати, чиновничек-то предпочитает европейский стиль в работе, сразу видно, что по миру покатался. Добротнейшая кабинетная мебель из светлого граба, в Букингемском дворце вполне б себе смотрелась; позолоченная лепнина по потолку; сложная мозаика на стенах. Два секретаря, что-то строчащих под диктовку мурзы, какой-то офицер из ханского войска из посетителей, сидящий в кресле и похлопывающий себя по голенищу сапога камчой. Сам чиновник, мерно шагающий вдоль стены по ковровой дорожке. Ничего так мужик, крепкий, основательный. Халат на нем роскошный золотом шитый, не всяким клинком пробьешь, зеленая чалма с изумрудной заколкой, за поясом торчит кривой арабский нож с рукоятью из рога носорога. Внушительная картина, благолепная. Ох и внесу я сейчас хаоса в нее!

Бей вскочил с кресла, одновременно выхватывая саблю (кстати, я могу ошибаться, но клинок европейский, точнее, французский), и падает уже без головы. Это я решил своим шамширом поиграть, почему б и нет? Оба секретаря синхронно падают на пол, под столы. Типа прячутся, но одновременно тянут пистолеты из потайных ящиков. Однако крутые секретари здесь водятся.

Мурза выхватил свой кинжал, одновременно накинув с перехлестом полу халата на левую руку. Умный мужик, умелый и опытный. Еще бесстрашный, что неудивительно: сейчас среди высших аристократов трусов маловато. Вот и этот готов к схватке, стоит умело, ждет моей атаки, чуть выставив вперед руку с намотанным халатом. Такой импровизированный щит обычным клинком хрен перерубишь. Пинает в мою сторону тяжелый стул, создавая дополнительную преграду, ишь ты. Потому прыжок на стол, рывок – и кончик клинка входит мурзе в правый глаз. Как раз поверх кинжала, которым он пытался парировать удар.

Прыжок с обратным сальто назад, чтобы оказаться позади секретарей. Одному пробиваю шамширом почку, второму стилетом верхушку легкого чуть над сердцем. Помрет, но не скоро, сутки точно проживет. Успеет рассказать про меня такого красивого. А учитывая, что я засветился на рабском рынке – пущай ищут. Чем больше тумана, тем лучше.

Навожу бардак в кабинете, расшвыривая бумаги и втаптывая их в лужи крови. Надо же стражникам потрудиться, вот и пускай работают. Кстати, здесь следователи хоть и называются по-иному, но свое дело знают.

Оглядев получившуюся инсталляцию, покидаю кабинет. За мной тянутся кровавые следы… уж как жутко. Во дворце крики, вой, пальба. Хилола с новенькой развлекаются, судя по всему, на женской половине. Вон, стражники туда бегут… нет, уже не бегут. Их новенькая стрелами приголубила. Где-то надыбала лук и стрелы, пару колчанов на себя перекрест накинула, ходит и шмаляет по всему, что движется. Ух, какая воинственная, прямо Артемида, только хитона нет. Или греческая богиня тоже голышом рассекала?

Поймав пущенную вроде как по ошибке в меня стрелу, грожу беловолосой пальцем. И включаюсь в развлекуху, кромсая шамширом слуг и стражу. Сегодня в Коканде будет о чем поговорить!

Уходили мы несколько скомканно, но с трофеями. Я кроме небольшого саквояжа с соверенами, гинеями и пистолями взял разве что скромный, но объемный кожаный альбом с коллекцией золотых, серебряных и бронзовых монет времен Александра Македонского и подобных… вот уж чего не ожидал от обычного мурзы, пусть и высокопоставленного. Кстати, если в кармашках из пергамента не подделки, то денарий Цезаря и серебряный дирхем Дария какого-то стоят дичайших денег даже сейчас. Ну и пару каталогов нумизматических прихватил, Британского Королевского музея разных годов, погляжу, что за ауреи у меня завалялись. Ну и немного канцтоваров взял, уж больно хорошего качества они у мурзы были. Добротная английская и китайская бумага, отменные карандаши «Кох-и-нор», английские и немецкие писчие ручки со стальными и золотыми перьями, прекрасная английская готовальня. От такой бы я и в своем старом мире не отказался, просто исключительно хороший набор.

Девочки набрали по объему примерно столько же, золотая мишура, хорошая шелковая одежда и прочие дамские заморочки. Ну, плюс тот самый спортивный лук, который так понравился моей все еще безымянной новой подопечной (людское имя ей уже не подойдет, пусть сама себе имя выберет). И два колчана новеньких целевых стрел, английских. Не сказать, чтобы много, но не пустые. Проблемы начались с отступлением, из дворца достаточно большой сток в городскую канализацию шел, чтобы даже мебель не самую объемную вытащить. Так мои барышни заартачились, не захотели красны мокры девицы снова нырять в сливы нечистот. Как сюда добираться – так ничего, а обратно – им почище дорожку подавай.

Пришлось мне пороховыми зарядами рвать решетки на выходящих из дворца каналах. Навели шороху, одним словом. Дыму было, каменюк, разлетающихся в разные стороны… Халявного пороху-то я не жалел, десяток бочат уложил под стену. Нитроглицерина жаль не было. Еще и забавно получилось: тайник на месте подрыва был, пара приличных ниш с серебром и медью, засыпали мелкими монетами почти половину города. Ну и смылись. В прямом смысле. Но недалеко: остановился я с подопечными на небольшой полянке посреди непролазного тугайного леса на другом берегу Сырдарьи.

– Ну, дорогая, надо признать, что твое внезапное соло было выдающимся. Тем более, сразу после перерождения, премьера, так сказать. – Я довольно усмехнулся, и глянул на неожиданно застеснявшуюся и начавшую прикрываться руками русалку. Злости на самовольство девчонки не было совершенно. И даже напротив, я получил некоторое удовольствие от прошедшего действа. Прямо скажу, злой я становлюсь и кровожадный. И жизнь людская для меня меряется той же мерой, которой ее мерят эти самые люди. Возможно, это нехорошо и неправильно, вполне возможно. – Но вот скажи, пожалуйста, как нам тебя называть? Каким из твоего десятка имен? – Имена девицы я знаю, там их намешано, как и положено в латинских странах. Мария-Луиза-Изабелла-Марина и еще пяток.

– Марина. Пусть моё новое имя будет Марина. Всегда любила море. – Русалочка наконец-то, глядя на Хилолу, частично перекинулась. То бишь, покрыла человеческое тело чешуйками. Получилось интересно – вроде все тело прикрыто, но настолько облегающе… как будто девчонки костюм из латекса надели. Вынос мозга у здешних парней. Да и не только у здешних, обе мои русалочки очень красивые барышни, в моем старом мире тоже парням бы мало не показалось.

– Годится, красивое имя. – Я кивнул головой. – Сразу объясняю, пока коротко. Ты уже не человек, как человек ты погибла на той площади. Ты русалка. Существо красивое, могущественное, долговечное. Но есть некоторые недостатки, о которых я тебе расскажу чуть попозже. И да, я твой начальник, командир, наставник, учитель, мастер и прочая, мое слово главное, подчинение мне абсолютное. Учти это и прими к руководству. Иначе накажу, так что мало не покажется. Я водяной, хозяин здешних вод. Примерно как Нептун, но меньшего калибра. Это твоя сестра названная, Хилола. С ней на пару будете учиться, учиться и еще раз учиться, как завещал великий Ленин. Ясно?

– Да, мастер. А можно моим родителям весть послать в Неаполь? – Марина хлопнула ресницами и уставилась на меня в стиле «взгляд Кота». Глазищи красивые, темно-фиолетовые. Отмороженная девка, ничего не боится. Но вроде как не дура.

– Хм… – Я задумался. – В принципе, решаемо. Но сложно, и ответ будешь ждать неделю минимум, даже скорее – две.

– А мне, наставник? Я могу отправить весточку своим родным? – Дурной пример заразителен, Хилола глядит на меня взором умирающей газели.

– Можешь. – Я кивнул. Раз уж одной разрешил, то второй просто нельзя отказывать, тем более Хилола меня еще ни разу не подводила. – С тобой много проще. Но самой тебе появляться в тех краях нельзя! Это кончится плохо в первую очередь для твоих родных.

Хилолка молча кивнула. Ну да, она уже сама убивала, и много раз, вот и поняла, что жизнь людская скоротечна и непредсказуема. Марина тоже промолчала.

Ну а я чуть сосредоточился, нашел в тугаях пару холостых гусаков, и отправил девушек за ними. Так сказать, за почтовыми птицами. А что? У Поттера совы летали с сообщениями, а у меня гуси полетят. Они летают быстрее и дальше. Да и до Неаполя весьма неблизко… так, если судить по памяти, то около четырех с половиной тысяч километров. Летают гуси со скоростью около восьмидесяти километров в час, плюс дневки-ночевки на пожрать и отдохнуть. Минимум четыре дня туда и столько же обратно. Восемь суток. Треть ложим сверху, ибо какие-либо накладки точно будут, и еще треть на всякий случай – итого уверенно две недели наберется. А у меня выход запланирован, нельзя мне оставлять тут толпу из бывших рабов на берегу Дарьи. Рано или поздно напорется кто на них. Ладно, если я буду на месте, а если нет? Там бойцов мало, Михаил и Аяна, вот и все, практически. Табун девок не считается, толку от них в драке ноль без палочки. А я уже пообещал, что отправлю весточку, и Марина ответ получит. Думай, голова, шапку соболью куплю.

Скоро обе русалки появились на полянке, притащив ошалевших гусаков. Ну еще б, сидели спокойно на дневке в крепком месте, куда даже лисе пробраться сложно и даже камышовому коту, и на тебе – тащат под мышкой, совершенно без уважения.

– Молодцы, барышни! – Я мимоходом погладил девчонок по головам, от чего Марина еле ощутимо вздрогнула. Ну да, она сейчас каждого мужского прикосновения боится, даже в своем новом статусе. Ой и нашел я себе ученицу, сплошь головная боль. Но как сказано – мы в ответе за тех, кого приручили. – Так, сейчас слегка приморачиваете птичек, чтобы они никуда не улетели. Хилола, я тебе показывал, как работать. Давай, обрабатывай своего гусака, и объясняй сестре. А я пригляжу.

Зачаровать гусей на послушание у русалочек получилось довольно быстро. Так что оба птица были выпущены на небольшую калужину в тугаях, а я подозвал своих подопечных.

– Смотрите и учитесь. – Я создал водяное лезвие, и срезал толстенную камышину. Нарезал пару колен снизу, подобрал подходящие следующие, для чего пришлось срезать еще один стебель тростника. Короче, пока я сделал и высушил два герметичных пенала, прошло около часа.

После чего Марина была усажена мною с писчебумажными принадлежностями, и написала отцу два абсолютно одинаковых текста. Хорошо, что я у мурзы и добротной бумагой, и карандашами затарился (Кох-и-Нор рулит даже здесь!), а то б пришлось голову ломать, как сделать. Запаковав пеналы с письмами, я при помощи Марины заложил программу полета в гусиные головы. Кстати, пришлось здорово поднапрячь свои способности, гуси-то видят все сверху, пришлось проецировать, ладно хоть Маринка свой родной район знает от и до.

– Ну, запускай. – И я одного за другим передал крылатых вестников с надежно закрепленными на спине пеналами русалочке. Поглядев вслед улетающим птицам, спросил у русалочек: – Поняли, почему двух отправили?

– Да, наставник. Это страховка. – Чуть поклонилась Хилола, и следом за ней повторила действие Марина.

– Молодчины. Сейчас ловите пару бакланов, отправим весточку семье Хилолы. И нам пора на базу, нужно уводить с нее наших гостей. Засиделись они там, пора их на северный берег Арала везти, сдавать русским. Ну, чего стоите, идите и ловите птиц. – И шлепками по круглым задницам я отправил русалочек в короткий полет. Весело взвизгнувшие девчонки без всплеска вошли в мутноватую воду, а я уселся на поваленный ствол вербы. На самом деле, пока птички туда-сюда мотаются, мы вполне успеем сдать освобожденных русским властям. А там пусть сами разбираются со своими итальянскими страстями, у меня и тут делов хватает.