Текст книги "В кратере вулкана"

Автор книги: Владимир Успенский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Владимир Успенский
В кратере вулкана

1. Человек за бортом

5 января 196.. года в юго-восточной части Тихого океана стояла штилевая солнечная погода. Ослепительно яркие блики прыгали по синей воде. Навстречу кораблю ровными цепями лениво катились невысокие волны. Океан, казалось, дремал. Изредка с юга налетал легкий холодный ветерок, напоминавший о близости плавающих льдов.

Капитан 3 ранга Родион Николаевич Лихонин стоял в рубке и время от времени осматривал в бинокль пустынный горизонт. Корабль быстро и бесшумно шел вперед, разрезая носом встречные волны. Настроение у командира было отличное. Там, за синим простором океана, лежала родная земля. Еще несколько дней пути, и корабль войдет в порт.

Лихонин гордился тем, что ему доверили провести первый длительный поход на новом универсальном корабле. Еще занимаясь в академии, он побывал во время практики на судостроительном заводе, где готовили к спуску на воду этот невиданный раньше, универсальный корабль сокращенно именовавшийся «уникор».

Закончив академию с отличием. Родион Николаевич стал командиром первого уникора. Два его товарища по академии стали командирами двух других таких же кораблей, спущенных на воду вслед за первым.

Настал день, когда Лихонин впервые повел свой корабль в дальний поход. Через Северный ледовитый океан уникор вышел к Гренландии, пересек с севера на юг Атлантический океан, обогнул мыс Горн и взял курс на Владивосток.

Все механизмы и приборы уникора работали безупречно и командир был уверен, что поход окончится успешно. Два других универсальных корабля только недавно вышли на испытания и находились теперь где-то в Северной Атлантике.

В уникоре были удачно воплощены все новейшие достижения техники. Длинный, сигарообразный корпус корабля имел обтекаемую форму. Установки для запуска управляемых снарядов на носу и на корме и боевая рубка в центре уникора были снабжены задвигающимися крышками-колпаками с удлиненными, покатыми склонами. Колпаки почти не мешали общей обтекаемости корпуса…

В рубку вошел инженер Борис Харитонович Варламов, один из конструкторов корабля, наблюдавший в походе за работой механизмов.

Варламов носил флотский китель без погон. Лысую голову прикрывала вечно помятая кепка, которую он засовывал в карман во время работы. Черная борода его висела двумя длинными клиньями.

– Посмотрите, товарищ капитан третьего ранга, сколько чаек! – сказал вахтенный офицер. – Туча целая.

– Вероятно, кормятся возле косяка рыбы. – ответил Лихонин, глядя туда, где над поверхностью моря носились белые птицы. Они то взмывали ввысь, то камнем падали вниз и исчезали среди волн.

– Плавающий предмет! Левый борт, курсовой тридцать, – доложил матрос-сигнальщик.

Лихонин прильнул глазами к биноклю.

– Подойти к плавающему предмету! – приказал он.

Через несколько минут Лихонин уже без бинокля видел странный предмет, покачивающийся на волнах.

– Резиновая лодка. В ней лежит человек, – снова доложил матрос.

– Сигнал «Человек за бортом!» – коротко приказал Лихонин. – Приготовить катер!

Внутри корабля раздались отрывистые звонки. Несколько матросов принялись открывать люк на левом борту уникора. Там, в специальной нише, стоял небольшой катер.

Корабль немного погрузился, вода подошла под катер и подняла его с киль-блоков. Мичман Антипов занял место у руля. Глубоко сидящий в воде катер отошел в сторону. Сверху он казался маленькой, изящно выполненной моделью уникора. Только стеклянный колпак, задвигавшийся над головами людей, мешал полному сходству.

За кормой катера бурлила вода, и маленький корабль быстро шел к тому месту, где виднелась резиновая лодка. Он так зарывался во встречные волны, что из рубки уникора виден был лишь белый бурун за его кормой, да блестящий под лучами солнца стеклянный колпак…

Обратно катер, тащивший на буксире лодку, двигался медленно. Лихонин нетерпеливо прохаживался по рубке. Его удивляло, как могла появиться резиновая лодка в этом районе, лежавшем в стороне от морских путей. Правда, земля была сравнительно недалеко – в сотне миль за кормой лежала Южная Америка. Но с той стороны лодка приплыть не могла. В этом месте от Новой Зеландии шло сильное течение, пополнявшееся холодными антарктическими водами. Однако лодка не могла приплыть и от Новой Зеландии. Потребовались бы месяцы, чтобы пересечь океан, проделать путь в несколько тысяч миль. Да и первый шторм перевернул бы это утлое суденышко.

Можно было предположить только одно: где-то в море затонул корабль, и течение принесло сюда случайно спасшегося человека.

Катер подошел к борту уникора. Боцман Антипов поднялся на палубу, держа на вытянутых руках безжизненное тело. Родиону Николаевичу бросились в глаза длинные темные волосы, свисавшие с головы человека.

– Жив он? – спросил Лихонин.

– Живой, живой. Без сознания, а пульс есть. Только это, товарищ командир, не «он», а «она»…

– Женщина?

– Так точно.

Женщина была одета в толстый шерстяной свитер и зеленые брюки, подбитые изнутри коричневым мехом. Лихонина удивила обувь женщины: на ногах ее были грубые ботинки с шипами на толстой подошве, напоминавшие ботинки альпинистов.

«По льду она ходить собралась, что ли?» – подумал Родион Николаевич.

Лицо женщины даже сейчас, бледное и измученное, было очень привлекательно. Резко выделялись черные стрельчатые брови и густые ресницы.

Женщина застонала негромко, грудь ее вздымалась все чаще. Она глубоко вздохнула, медленно подняла веки. Большие с блестящими белками глаза несколько секунд безучастно смотрели в синее небо. Потом глаза ожили, в них засветилось удивление, и она спросила чуть слышно:

– Где я?

Родион Николаевич, наклонившись, мягко ответил на том же языке, на котором был задан вопрос:

– Не беспокойтесь. Вы на корабле Союза Советских Социалистических Республик.

Женщина говорила что-то, но язык плохо повиновался ей. Наклонившись, Лихонин с трудом разобрал отдельные слова.

– Торопитесь… ради бога… страшные взрывы… снаряды… там все готово… взрывы… спасите…

Глаза женщины закрылись, и она снова потеряла сознание…

2. В тихой лагуне

Из радиорубки Родион Николаевич вышел озабоченный. Командиру было над чем задуматься. На запрос о том, что делать с женщиной, из Владивостока долго не поступало ответа. Только через час пришла шифровка неожиданного содержания: до наступления ночи прибыть в район островов Таумоту и ждать там дальнейших указаний.

В боевой рубке Родион Николаевич отыскал на карте маленький островок, к которому должен был прибыть уникор. В лоции говорилось, что островок этот – атолл с хорошей лагуной – не населен и что люди на нем бывают редко.

Лихонин, повернувшись к вахтенному, приказал:

– Командира авиационной боевой части – в рубку. Дайте сигнал: но местам стоять, в воздух подниматься!

Вахтенный офицер одной рукой нажал кнопку колоколов громкого боя, другой поднес ко рту микрофон, повторяя слова командира.

Будто ветром сдуло с палубы матросов. Захлопывались крышки люков. Сигнальщик, вращая рычаг, задвигал тяжелую крышку над боевой рубкой.

К пульту управления встал командир авиационной боевой части старший лейтенант Кравченко. Худой и высокий, он стоял сутулясь, чтобы не стукнуться головой о крышку. Перед ним на панели вспыхнул голубой сигнал. Атомный двигатель переключился с надводного положения на положение «Воздух».

– Что же, Борис Харитонович, посмотрим еще раз, как чувствует себя ваше детище, – улыбнулся Лихонин.

Все находившиеся в рубке понимали, о чем идет речь. При постройке уникора перед инженерами встала задача создать приспособления, необходимые кораблю при разбеге для взлета и для посадки на воду. Требовалось найти конструкцию, которая могла бы создать большую гидродинамическую подъемную силу, способствующую отрыву от воды тяжелого тела. Над решением этой задачи бились долго.

Борис Харитонович предложил использовать на уникоре так называемые «подводные крылья». Они напоминали обычное крыло самолета, но имели меньший размер. Прикрепленные на вертикальных стойках к днищу уникора, «крылья» во время разбега или пробега корабля находились под водой. Чтобы при разбеге на волне «крылья» не вырывались из воды, чтобы не было потери подъемной силы и опасности аварии, Варламов предложил установить «крылья» на довольно значительную глубину…

На пульте управления перед старшим лейтенантом Кравченко вспыхивали все новые и новые сигналы Родион Николаевич, глядя на них, ясно представлял себе, что происходит сейчас и разных частях корабля. Опустились под килем «подводные крылья». Выдвинулись из своих гнезд в бортах уникора крылья, обеспечивающие полет. Они были хорошо видны через толстые смотровые стекла рубки. Скошенные назад, сужающиеся к концам они напоминали оперение стрелы. Да и весь уникор, если глядеть со стороны похож сейчас на гигантскую стрелу готовую взвиться в небо.

– Прошу разрешения на взлет, – обратился к командиру Кравченко.

– Добро!

Уникор, быстро набирая ход, плавно пошел вперед. Вот он качнулся на один, потом на другой борт, оторвался от воды и, задрав нос, круто полез вверх. Люди в рубке опустились в глубокие кожаные кресла…

На беспредельных просторах Великого океана разбросано много маленьких островков-атоллов. По форме своей они напоминают кольца, внутри которых, в зеленом ожерелье из кокосовых пальм, лежат спокойные, зеркальные лагуны, сообщающиеся с океаном одной или несколькими протоками.

В тихой лагуне одного из таких островков опустился уникор Лихонина. Корабль застыл на месте, отражаясь в зеркальной глади воды. Солнце склонилось уже к горизонту, но лучи его были еще горячи, палуба уникора быстро накалилась.

Ожидая радиограмму, Родион Николаевич и Михаил Михайлович Громов, широкоплечий, коренастый майор органов безопасности, сидели в маленькой, отделанной под дуб каюте командира. Майор появился на корабле недавно, однако Лихонин уже сдружился с ним и разговаривал на «ты», как со старым знакомым.

– Жаль, что нельзя побеседовать с женщиной, – вздохнул Родион Николаевич. – Доктор говорит, что она еще слишком слаба. Пока ясно одно: приплыла она со стороны Антарктиды. Течение могло вынести ее только оттуда.

– И еще ботинки с шипами. В таких удобно ходить по льду, – подтвердил Громов.

– О каких взрывах она говорила? У кого это «все готово»? Взрывы, снаряды… Дорого бы я дал, чтобы понять все это…

Громов нахмурился.

В каюте раздался негромкий звонок. Лихонин, не вставая с кресла, снял телефонную трубку. Возле телефона вспыхнул маленький экран, и на нем отчетливо выступило лицо радиста.

– Радиограмма? – нетерпеливо спросил капитан 3 ранга.

– Так точно.

– Несите скорей.

Через десять минут офицеры уже читали расшифрованное сообщение.

– Так, так, так, – повторил Лихонин, пробегая глазами по строкам. – Проверить… действовать по обстоятельствам… Дело Рэкфорда… Ты знаешь это имя, майор? – повернулся он к Громову.

– Конечно.

– Думаю, что утром нам надо двигать на юг. И двигаться незаметно, под водой.

– Это правильно, – согласился Громов. – Пойдем под водой. Радиостанция будет молчать. Нас не должны ни видеть, ни слышать.

3. Признание мэри коллинс

Рано утром следующего дня уникор покинул гостеприимную лагуну и, погрузившись под воду, направился в ту сторону, откуда прибыл накануне. Уникор шел на небольшой глубине. Громов, прижавшись лбом к холодному стеклу рубки, смотрел вперед. В темно-зеленой толще воды изредка проплывали рыбы. Показался и шарахнулся в сторону большой продолговатый силуэт.

– Акула, – промолвил Варламов, стоявший рядом с майором.

Громов оторвался от стекла, повернулся к инженеру.

– Между прочим, Борис Харитонович, по вашему совету я ближе познакомился с двигателем уникора.

– Ну и как? – в голосе Варламова звучали горделивые нотки.

– Обычный атомный реактор.

– Обычный! – всплеснул руками Варламов. – Как вам это нравится? Да в том-то и дело, что необычный. Ты бывал на атомных кораблях?

– Конечно. В прошлом году из Мурманска во Владивосток шел на трансарктическом атомоходе. Огромное судно!

– Ага! Огромное, говоришь? А знаешь, что двигатель на этих судах занимает очень много места? Сам реактор размером с гулькин нос, а вокруг него и бетон, черт-те что наворочены Биологическая зашита от проникающей радиации. Без такой защиты нельзя.

– А на уникоре?

– На нашем корабле установлен двигатель типа «кипящий котел». Реактор его имеет небольшие габариты. «Горючим» служит порошок урана. Силовая установка разделена на три отделения – реакторное, теплообменное и машинное.

– Такие установки есть и на других кораблях.

– Верно, Миша. Менее совершенные, но есть. Но у нас двигатель занимает немного места в кормовой части уникора. Громоздкая биологическая защита сведена до минимума.

– Каким образом?

– Наши ученые нашли легкий и дешевый материал, названный атонием. Этот материал сплавляется с графитом при огромной температуре и сильном давлении. Получается… Как бы это лучше сказать? – Варламов щелкнул пальцами. – Получается своего рода слоеный пирог, который прекрасно поглощает проникающую радиацию.

– Ну, а корпус корабля из чего сделан? – спросил Громов. – Титан, конечно?

– Угадал!

Громов знал, что титан обладает замечательными свойствами. Он очень легок, необыкновенно прочен и не подвержен коррозии.

– Нам пора, – сказал Лихонин, слушавший их разговор.

– Извините, Борис Харитонович, – попросил майор. – Мы еще продолжим нашу беседу.

Офицеры спустились внутрь корабля и вошли в каюту, отведенную для женщины. Необычная пассажирка сидела на койке, свесив ноги, обутые в тапочки. Вместо меховой одежды, ей выдали матросскую форму. Брюки были велики женщине, и она подвернула их, зато форменка пришлась по росту. Тоненькая, затянутая широким флотским ремнем, женщина была похожа на юнгу. Этому сходству мешали только густые темные волосы, рассыпавшиеся по ее плечам.

– Доктор сказал, что вы чувствуете себя лучше, – заговорил Лихонин.

– Да, мне совсем хорошо, – улыбнулась женщина, поправляя волосы. – И, прежде всего, я хочу поблагодарить вас за спасение.

– Давайте познакомимся.

– Конечно. Меня зовут Мэри Коллинс.

– Как вы очутились на лодке?

Женщина будто ожидала этого вопроса и заговорила быстро, как заученный урок.

– Дядя моего мужа состоятельный человек. Он давно обещал покатать нас на своей шхуне. Он сдержал слово. Мы прошли через Панамский канал и направились на юг. Потом поднялся очень сильный шторм, и шхуна затонула. Я не помню, как очутилась на резиновой лодке. Хорошо, что в лодке оказался бочонок с водой. Иначе мне не пришлось бы говорить с вами. Я потеряла мужа, дядю, столько пережила за это время. У меня уже нет слез. А иногда кажется, что я сошла с ума.

– Успокойтесь, вы совершенно здоровы. – Родион Николаевич протянул ей стакан воды. – Вы не помните, где и когда вас захватил шторм? У берегов Южной Америки?

– У меня все перепуталось в голове.

– Простите за любопытство. Еще один вопрос: как называлась шхуна?

– «Шарлотта».

Женщина отвечала без запинки, но и Лихонин, и Громов чувствовали, что она говорит неискренне. Она, казалось, боялась сказать правду.

Молчавший до сих пор Громов вдруг быстро спросил:

– Сколько времени вы были в Антарктиде? Год или больше?

Коллинс вздрогнула, подняла руки, будто защищаясь. Вопросы сыпались один за другим.

– Вы близко знакомы с Джоном Уилксом? Знаете адмирала Рэкфорда?

Черные стрельчатые брови женщины взметнулись.

– Нет, нет! – воскликнула она. – Я ненавижу их. Они – убийцы!

– Вот как, – сказал Громов, откидываясь на спинку кресла. – Вы не беспокойтесь, Коллинс, вы в полной безопасности. И, я надеюсь, вы расскажете нам все, что знаете об Уилксе и Рэкфорде. Ведь вы, как я догадываюсь, совершили свое нелегкое путешествие для того, чтобы сообщить о каких-то взрывах.

– Да, я расскажу все… Только не сейчас. Я очень устала.

– Отдохните. Вы скажете доктору, когда захотите поговорить с нами.

Офицеры вышли, прикрыв за собой дверь.

– Ну что же, теперь многое стало ясно, – сказал Громов.

– Мы не знаем пока еще самого главного. Неизвестно место…

– Пора, пожалуй, разъяснить задачу личному составу, – подумав, сказал Лихонин…

Через час все моряки, свободные от вахты, собрались в старшинский кубрик.

– Вы знаете, товарищи, что народы всех стран понимают опасность атомной войны и ведут борьбу против нее, – говорил Громов. – Но империалисты все еще продолжают вынашивать мечту о применении термоядерного оружия. Многим из вас, вероятно, знакомо имя миллиардера Джона Уилкса. Это имя часто мелькало на страницах газет несколько лет назад. Этот крупный империалистический хищник был одним из самых ярых сторонников термоядерной войны. Это он призывал создать воздушную армаду для массированного удара по социалистическим странам. И не только призывал – на его заводах готовилось водородное оружие. Но развязать войну, когда народ против нее, нелегко. И вот год назад Джон Уилкс исчез.

– Как это исчез? – спросил мичман Антипов. Лицо боцмана выражало такое искреннее удивление, что Родион Николаевич, взглянув на него, не смог сдержать улыбку. Боцман был простой, бесхитростный парень, что называется «душа нараспашку».

– Я не шучу, товарищи, – продолжал Громов. – Джон Уилкс исчез. Нам стало известно, что приблизительно в тот же период было демонтировано и куда-то перевезено оборудование нескольких атомных заводов, принадлежавших Уилксу. Вместе с этим дельцом исчезли еще несколько рьяных сторонников атомной войны, атомных авантюристов. В том числе закоренелый атомщик адмирал Рэкфорд. Мы предполагали, что Уилкс и Рэкфорд укрылись где-то в неисследованных краях южного материка. События последних дней подтвердили это. Возникает вопрос, товарищи, зачем они скрылись из глаз людских. Вместо того, чтобы спокойно дожить свои дни в комфортабельных особняках? Ответить нетрудно: Джон Уилкс и адмирал Рэкфорд готовят человечеству какую-то гадость. Действуют они, конечно, не в одиночку. За их спиной стоят империалистические монополии, крупнейшие дельцы. Они боятся народов, боятся выступать открыто. И вот задумали какую-то новую авантюру.

Громов сел, принялся обмахивать раскрасневшееся лицо платком.

Родион Николаевич обвел взглядом знакомые лица. На него доверчиво смотрели десятки глаз. Вот сидит наголо остриженный радист-молдаванин Mapко Чернослив. Он совсем молод. Плечи у него острые, угловатые, шея тонкая и длинная. Над верхней губой чуть пробивается пушок, еще незнакомый с бритвой. Он смущенно улыбается, заметно волнуется. А вот электрик Тасмухаметов, пожилой, черноусый сверхсрочник, совершенно спокоен. Боцман Антипов возбужден, крутит рукой свой чуб.

– Я буду краток, товарищи, – негромко сказал Лихонин. – Наша задача – разыскать, где скрываются Джон Уилкс и Рэкфорд, и принять на месте необходимые меры. Кроме нас, в район Антарктиды идут еще два уникора… Еще вот что. Советские моряки всегда показывали пример мужества и героизма. И я уверен, – экипаж первого уникора не уронит честь нашего флага!

4. Сигнал бедствия

В штурманской рубке над картой низко склонились две головы. Черные коротко постриженные волосы майора Громова, торчавшие, как иголки ежа, почти касались русых вьющихся волос Лихонина.

Карандаш в руке Родиона Николаевича медленно двигался по карте, испещренной цифрами, обозначавшими морские глубины.

– По моему мнению, лодку принесло течением вот отсюда, – карандаш Лихонина замер на месте. – Западнее Антарктиды, в районе квадрата Росса, идет на север холодное течение. Оно и вынесло лодку к западным берегам Южной Америки.

– Значит, будем искать в квадрате Росса?

– Да, Михаил Михайлович. Этот вариант кажется мне наиболее вероятным. Между тридцатью и ста пятидесятые градусами западной долготы лежит самый неисследованный участок Антарктиды. Мощный ледяной барьер, сползающий с материка далеко в море, мешает подойти к берегу. Не заходят сюда и китобои, которых много бывает в других прибрежных районах. По международному соглашению участок между семидесятью и ста шестидесятью градусами западной долготы является запретным для охоты на китов.

– Участок огромен, – вдохнул Громов. – Сотни, тысячи километров пространства, где не ступала еще нога человека.

Лихонин хотел ответить ему, но в это время из боевой рубки раздался голос вахтенного офицера:

– Товарищ капитан третьего ранга, вас срочно просят в радиорубку.

– Что случилось?

– Сигнал бедствия!

Родион Николаевич торопливо зашагал по коридору. В радиорубке нес вахту Марко Чернослив. Плотно прижимая наушники к голове, он всем своим худеньким телом подался вперед. Лицо его выражало крайнее напряжение. Матрос указал на параллельные телефоны. Лихонин быстро надел наушники на голову, и в уши его ворвался хаотичный поток звуков. Треск, шипение, писк заполняли эфир. Родион Николаевич напряг слух, пытаясь уловить сигнал бедствия, известный каждому моряку: «SOS» – три точки, три тире, три точки. Но сигнала не было.

– Всё! – с грустью произнес Чернослив и откинулся на спинку кресла, не снимая пальцев с ручек настройки. – Всё, товарищ капитан третьего ранга. Неизвестный корабль дал сигнал бедствия и свои координаты. Больше ничего. Работа передатчика вдруг оборвалась.

– Кто-нибудь отозвался на этот сигнал?

– Какая-то береговая станция. Она сообщила, что к месту бедствия вылетает самолет… Но, наверно, уже поздно…

– Почему?

– Там, на неизвестном корабле, произошло какое-то неожиданное несчастье. Может быть, взрыв. Радист едва успел взяться за ключ…

С листком бумаги, на котором были записаны координаты корабля, просившего помощь, Родион Николаевич вернулся в штурманскую рубку. Громов встретил его вопросительным взглядом. Лихонин рассказал, что произошло.

– Самое важное, Михаил Михайлович, несчастье случилось в юго-западной части моря Беллинсгаузена.

– Там, куда мы идем?

– Почти, – Лихонин помолчал, потер ладонью лоб. – Мы будем в море Беллинсгаузена часов через десять. Можно, конечно, подняться в воздух и добраться гораздо скорее. Но это рискованно. Нас могут обнаружить…, Помощь пострадавшим окажут. Туда вылетел самолет.

– Если эта работа Рэкфорда, – помогать некому будет, – нахмурился Громов. – В одной из статей этот адмирал писал: «Доверять можно только мертвым – они не выдадут».

– Может быть, просто несчастный случай, – возразил Лихонин, – столкновение с айсбергом в тумане.

– Вряд ли. На корабле ведь есть радиолокационная установка и другие средства обнаружения.

– А не пора ли нам еще раз побеседовать с Коллинс? – заметил Лихонин.

– Пожалуй. – согласился майор.

Капитан 3 ранга приказал вахтенному офицеру дать новые данные на автоматический штурман. Уникор повернул и лег на новый курс. Он шел теперь к той точке, где терпело бедствие неизвестное судно.

Мэри встретила офицеров приветливой улыбкой, протянула им тонкую хрупкую руку. Но в ее больших с синеватыми белками глазах Родион Николаевич заметил тревогу.

– Хорошо, что вы пришли сами. Я много думала за это время. И колебалась. Страх сдерживал меня…

– Вы в полной безопасности.

– Я боюсь не за себя. Боюсь, что мой рассказ плохо отразится на жизни самого дорогого мне человека. Мне всегда говорили, что вы, коммунисты, безжалостны и не умеете прощать.

– Такие слова можно опровергать только делом, – отозвался Громов.

– Ну что же… Я расскажу все. В юности я мечтала стать журналисткой, занималась в университете. Но жизнь пошла по другому пути. Я вышла замуж и не раскаялась в этом… Мой муж Гарри служил на подводных лодках. После свадьбы он вышел в отставку. Работал инженером. Доходы у нас были невелики, а нам хотелось приобрести свой дом, хотелось иметь детишек… В прошлом году Гарри предложили выгодное дело – стать командиром подводной лодки «Норд» принадлежавшей одной компании. Лодка шла в секретную экспедицию. Нужно было провести год – полтора вдали от цивилизации. За это давали большие деньги. Гарри согласился. Но с одним условием – я должна быть вместе с ним. Он слишком любит меня, чтобы расстаться на такой срок. Разрешение было получено… Наша подводная лодка «Норд» и еще две – «Вест» и «Ост» прибыли в суровый, холодный край. Я долго не знала, где мы находимся. Потом Гарри сказал мне – в Антарктике. Все лодки принадлежали миллионеру Джону Уилксу.

– А командовал лодками адмирал Рэкфорд? – уточнил Громов.

– Да! – по лицу Мэри скользнуло удивление. – Вы всё знаете? Мне не говорить больше?

– Наоборот. Рассказывайте все, с подробностями. Кроме подводных лодок, там были и другие корабли?

– Нет. Я не видела. Я вообще видела очень мало. Меня высадили в обширной ледяной пещере. Вокруг и над нами был лед, внизу – вода. По ледяному коридору мы поднялись наверх. Там стояло несколько домов. Только крыши их чуть поднимались над огромными сугробами. Со всех сторон нас окружала безмолвная ледяная пустыня. Гарри не советовал мне выходить из дома, да и я сама не стремилась – ветер, холод, снег, что там хорошего? Впрочем, нужно ли рассказывать об этом?

– Говорите все.

– Да, все… Мы считали, что находимся в экспедиции. Так говорил Джон Уилкс, этот толстый и вульгарный человек. Так говорил и адмирал Рэкфорд. Время шло. Я была уверена, что скоро мы получим деньги и возвратимся на родину. Но однажды Гарри исчез на три дня, вернулся осунувшийся, мрачный с почерневшим лицом. Он ничего не хотел говорить мне. Но я сумела заставить его… Он сообщил мне ужасные вещи. – Женщина умолкла и вздохнула.

– Продолжайте, мы слушаем.

– Я забыла вам сказать, что главная база экспедиции находилась где-то далеко от нашего поселка. Там жили Уилкс, Рэкфорд и еще много людей… Так вот, однажды заболел товарищ мужа, командир «Веста». Он просил отпустить его на родину. Джон Уилкс вызвал командира «Веста» в свою резиденцию.

Оказалось, что там работает большой завод. Джон Уилкс сказал командиру «Веста»: «Потерпи еще полгода. Скоро я сотру в порошок весь этот старый мир и буду хозяином дряхлого земного шарика. К твоим услугам будет все, что захочешь…» Но командир «Веста» не согласился, он очень плохо чувствовал себя. Он вернулся и рассказал обо всем матросам своей лодки. Экипаж заволновался. Ведь там, на родине, у каждого остались и жены и дети… Если Джон Уилкс сотрет в порошок старый мир, останутся ли живы семьи моряков?

Уилкс сам себе хозяин, и он не станет бросать слов на ветер… Команда «Веста» потребовала немедленного возвращения на родину. Уилкс дал согласие. «Вест» двинулся в поход, и все завидовали экипажу. Гарри на своем «Норде» сопровождал счастливчиков до выхода в открытое море. На «Норде» шел адмирал Рэкфорд и много молодчиков, неизвестных Гарри… Когда корабли вышли в открытое море, Рэкфорд приказал выпустить по «Весту» две торпеды. «Так будет со всяким, кто изменит нашему делу», – сказал он… «Вест» и все его люди остались там, глубоко на дне. Вы знаете, что такое убить своего друга? Но он не виноват, мой Гарри.

– Успокойтесь, – мягко заговорил Громов. – Никто не думает обвинять вашего мужа.

– Да?! Он понял, что попал в шайку негодяев. Но что ему было делать? Уилкс и Рэкфорд предупредили нас, что мы объявлены преступниками, что нас ждет смерть, если мы вернемся на обетованную землю. Это было похоже на правду… И все-таки мы с Гарри решили, что я должна бежать. Была еще одна причина, но о ней не стоит говорить, – щеки женщины порозовели, глаза блеснули сердито.

– Будет лучше, если узнаем всё, – заметил Громов.

– Хорошо. Адмирал Рэкфорд начал часто бывать в нашем доме. Цель этих посещений не оставляла сомнений. Он слишком явно подчеркивал свою симпатию ко мне, В конце концов, на его стороне была власть и сила… Мне было страшно. Гарри страдал не меньше моего… Во время одного из выходов в море Гарри тайно взял меня с собой. Верные мужу матросы помогли снарядить резиновую лодку. «Лучше смерть, чем позор!» – сказал мне Гарри. Я очутилась в океане одна. Потом меня подобрал ваш корабль. Вот и все!

– «Норд» стоит в ледяной пещере?

– Да.

– Не помните, далеко ли она от кромки льда?

– Не могу сказать. Но от этого грота до открытого моря мы долго шли под водой.

– Почему муж высадил вас и вернулся обратно? Он мог бы увести подводную лодку.

– К сожалению, нет. На «Норде» много людей Рэкфорд а. Кроме того, Гарри и я боялись. Мы не знали, как встретит мужа цивилизованный мир. Я не хочу, чтобы его судили как преступника.

– Он ждет от вас радиограмму?

– Каждую ночь с часа до двух. Мы выбрали волну, на которой работает мало станций.

Майор Громов отвернул обшлаг кителя и посмотрел на часы.