Текст книги "Дорогой славы и утрат. Казачьи войска в период войн и революций"

Автор книги: Владимир Трут

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 38 страниц) [доступный отрывок для чтения: 14 страниц]

В заключение работы столичной комиссии было признано необходимым в возможно короткие сроки «обсудить вопрос о поднятии экономического и сельскохозяйственного положения также и в отношении Кубанского казачьего войска» [79].

Несмотря на суровые условия военного времени, намечалось осуществление серьезных организационных мероприятий для улучшения экономического положения казачьих областей. Но обращает на себя внимание и тот факт, что столь необходимых казачьим войскам прямых денежных субсидий совещание не только не выделило, но даже и не ходатайствовало об этом перед правительством. В то же время принятое решение об увеличении пособий казакам при выходе на службу начало реализовываться без промедления. Уже в марте правительство утвердило новые размеры этих пособий, одновременно расширив и круг лиц, которым давалось право на их получение (к ним были отнесены призывавшиеся в армию казаки 3-й очереди, запасного разряда и войскового ополчения). Соответствующее постановление правительства по этому вопросу вступило в силу уже в начале следующего месяца. Велась работа и по параллельным направлениям.

В феврале 1916 года выходит приказ Военного совета, согласно которому в случае утраты строевой лошади на фронте не по вине владельца и невозможности ее адекватной замены из конского запаса конкретного войска, офицеры и классные чиновники получали право на соответствующую денежную компенсацию в размерах, давно существовавших в регулярной кавалерии. Для нижних чинов казачьих частей устанавливались специальные денежные пособия, дифференцировавшиеся по каждому из войск в зависимости от реальной цены строевой лошади в той или иной казачьей области. Поэтому размеры этих пособий колебались от 275 рублей для кубанских казаков до 115 рублей для уральских [80]. Разница была более чем существенной. Она обуславливалась реальной рыночной ситуацией в казачьих областях страны.

Однако все отмеченные мероприятия носили довольно ограниченный, частный характер и не могли кардинально повлиять на общее экономическое состояние казачьих хозяйств. Более того, в очень непростых социально-экономических условиях, сложившихся отчасти еще в довоенный период и серьезно осложнившихся непосредственно в годы войны, процессы значительного ухудшения экономического состояния как в целом войсковых, так и в непосредственно казачьих хозяйствах быстро набирали темпы. Многие хозяйства не только бедных, но и средних казаков приходили в упадок, а часть наиболее слабых разорялась. Во много раз ускорялась социальная дифференциация казачества. Об этом с тревогой докладывали в столицу высшие должностные лица казачьих администраций. Например, донской наказной атаман в 1916 году сообщал, что основная часть казаков не в состоянии вести самостоятельное хозяйство и выполнять воинские повинности. По его данным, тогда на Дону было 20% сильных казачьих хозяйств, 23% средних и 57% бедных [81]. Конечно, в этом донесении процентные показатели количества бедняцких казачьих хозяйств сильно завышены. Атаманы сознательно сгущали краски с целью получения финансовых субсидий для своих войск. Вместе с тем в их докладах находило отражение и реальное положение дел. Обо всем этом в правительстве были хорошо осведомлены. Там понимали, что казачья экономика нуждается и в реформировании, и в существенной помощи. Но преобразования в ее основной, аграрной сфере, в силу известных причин были недопустимы, а выделение необходимых финансовых средств в условиях крупномасштабной войны, требовавшей многомиллионных средств, было попросту невозможно. Выход из ситуации многие должностные лица видели в организационных структурных изменениях порядка управления казачьими войсками на высшем уровне. В 1916 году в адрес военного министра, в чьем ведении находились казачьи войска, и на имя самого императора неоднократно направлялись специальные памятные записки о необходимости разработки и принятия нового закона об управлении казачьими областями. В некоторых из них содержались и вполне конкретные предложения на этот счет. В частности, предлагалось вместо Казачьего отдела Генерального штаба образовать «Управление Августейшего Атамана казачьих войск» с правами Главного управления Военного министерства. В его задачи, помимо прочего, входило бы и непосредственное разрешение всех экономических проблем казачьих войск.

Особо можно выделить идею образования при атамане всех казачьих войск, которым номинально являлся наследник престола, специального высшего органа по управлению казачьими войсками в виде Совета из представителей всех 11 казачьих войск страны. Этот Совет казачьих войск должен был выдвигать достойных кандидатов на должности наказных атаманов и чиновников по внутреннему управлению казачьими войсками, осуществлять постоянный и пристальный контроль за деятельностью местных казачьих органов и ряд других необходимых функций [82]. Но никаких конкретных решений по всем этим предложениям принято не было.

Помимо значительных материальных издержек, казачество испытывало множество других, вызванных военным временем тягот. Первое место среди них, безусловно, занимала массовая мобилизация, принявшая всеобщий характер. Общий уровень мобилизации с учетом соотношения общей численности населения и количества призванных в армию среди казачества был намного выше, чем в среднем по стране [83]. Этот показатель будет еще более высоким, если рассматривать не количество призванных в армию вообще, а направленных непосредственно в действующую армию на фронт. В 1916 году напряжение в этом плане достигло своего апогея: количество призванных в армию казаков уже превысило треть миллиона, ухудшилась и ситуация, сложившаяся в запасных казачьих подразделениях. Их состояние служило зеркальным отражением положения дел с людскими мобилизационными ресурсами в казачьих войсках. По существовавшему в то время положению каждая запасная казачья конная сотня должна была укомплектовывать полное полковое звено, то есть три казачьих полка (по одному в каждой из трех очередей строевого разряда), и несколько отдельных и особых сотен [84]. С уходом из запасной сотни на пополнение находящихся в армии соответствующих казачьих частей[31]31
  Каждая запасная казачья конная сотня того или иного войска пополняла строго установленные конкретные казачьи полки 1-й, 2-й и 3-й очередей одновременно, исходя из необходимости. При пополнении отдельных и особых сотен такой порядок мог не соблюдаться. – В. Т.


[Закрыть] какой бы то ни было по численности маршевой команды из станиц, к которым эта запасная сотня была приписана, для ее пополнения до штатного состава призывались очередные казаки [85]. Каждая запасная казачья сотня направляла в казачьи части одинаковое, но строго не установленное количество казаков.

Конкретная численность отправлявшихся в действующую армию маршевых команд, формировавшихся той или иной запасной сотней, и периодичность их отбытия четко не регламентировались. Например, в Донском и Терском казачьих войсках каждая запасная конная сотня за год в среднем отправляла в армию около тысячи казаков, а в Кубанском – около 600 казаков [86]. Учитывая, что штатная численность запасной казачьей конной сотни составляла 224 казака [87], количество подготавливаемых в ней казаков было весьма значительным. В некоторых случаях это непосредственно сказывалось на качестве подготовки новых призывников. На данное обстоятельство в сентябре 1916 года в своей докладной записке на имя начальника штаба Походного атамана указывал, в частности, начальник 2-й Сводно-Казачьей дивизии генерал-майор П.Н. Краснов [88]. Для устранения этих недостатков и установления непосредственного контроля и руководства обучением новобранцев со стороны полкового начальства он предлагал изменить местонахождение запасных сотен и перевести их в ближайший фронтовой тыл. Конкретно осуществить данное мероприятие генерал Краснов считал возможным в отношении донских запасных сотен. Предложение было принято и в значительной мере реализовано на практике[32]32
  В прифронтовую полосу были передислоцированы не все Донские запасные сотни. Часть из них осталась на местах прежней дислокации на территории Войска Донского. – В. Т.


[Закрыть]. Причем помимо Донского данное мероприятие было распространено и на другие войска. Аналогичные решения были приняты и в отношении подразделений отделений конского запаса [89]. Учитывая масштабы мобилизации казачества и стремясь улучшить условия подготовки казачьего пополнения и облегчить условия пополнения запасными казачьими частями, в конце 1916 года была признана настоятельная необходимость увеличить во всех казачьих войсках, кроме Астраханского, число запасных казачьих сотен вдвое и свести их в запасные казачьи полки, дивизионы и батальоны[33]33
  В запасные полки и запасные дивизии могли сводиться конные запасные казачьи сотни, а в запасные батальоны – пешие запасные казачьи сотни. – В. Т.


[Закрыть][90]. Во исполнение данного решения 24 января 1917 года Военный cовет принял постановление о формировании в казачьих войсках новых неотдельных запасных конных казачьих сотен. В Войске Донском их должно было быть образовано 18, в Кубанском – 11, в Терском – 4 и т.д. [91]. Всего в составе донских запасных частей числилось 6 запасных казачьих полков, 3 запасные казачьи артиллерийские батареи. В составе кубанских запасных частей находилось 4 запасных казачьих полка, 3 запасных пластунских батальона, одна запасная казачья артиллерийская батарея. В Оренбургском войске было 2 запасных казачьих полка (всего – 6 сотен), в Терском – 2 запасных казачьих полка, а также одна запасная пешая сотня, в Уссурийском – 2 запасные казачьи конные сотни и т.д. Кроме того, во всех казачьих областях из казаков неспособного разряда (т.е. негодных к службе в армии по состоянию здоровья) формировались местные команды, в задачу которых входило обеспечение порядка в своих станицах.

Осуществление невиданной по размерам массовой мобилизации потребовало от казачества большого внутреннего напряжения и задействования всех имевшихся средств и ресурсов. Однако к концу 1916 года они оказались уже полностью на исходе. В это время Совет военного министра, располагавший всесторонними и полными сведениями о состоянии дел в данной области, пришел к заключению, что все казаки, ранее уже служившие в войсках (т.е. 1-й, 2-й и 3-й очередей строевого разряда), полностью мобилизованы и находятся в армии. Дома остались только казаки старшего возраста запасного разряда, малопригодные для службы в коннице [92]. В сложившейся ситуации дело дошло до того, что пополнение запасных конных казачьих сотен производилось «...исключительно переосвидетельствованными казаками неспособного разряда[34]34
  В неспособный разряд зачислялись казаки, признанные негодными к службе в армии по состоянию здоровья. В данном случае речь идет о том, что ввиду острой необходимости часть из них все же была переосвидетельствована и призвана в запасные казачьи подразделения. – В. Т.


[Закрыть](!) и молодыми казаками»[35]35
  Молодыми казаками в данном документе названы казаки, только что достигшие призывного возраста. – В. Т.


[Закрыть][93]. Все это более чем красноречиво свидетельствовало о действительных размерах мобилизации казаков.

Война и вызванные ею тяготы и лишения оказывали непосредственное влияние на ухудшение экономического положения подавляющего большинства казачьих хозяйств и вызвали определенные изменения в сознании станичного казачества. Хотя, учитывая известный консерватизм мышления казаков старших возрастов, то, что они находились в привычных условиях станичной жизни, отсутствие влияния на них всего того, что постоянно воздействовало на сознание находившихся в армии казаков-фронтовиков, процессы трансформации сознания станичного казачества происходили менее заметно.

Более видимым было ухудшение состояния казачьих хозяйств. Довольно быстрыми темпами шло уменьшение земельных наделов казаков, увеличение числа беспосевных хозяйств, падение урожайности, заметное сокращение получаемых ими доходов и, как следствие всего этого, рост обнищания значительной части казачьего населения и его социальной дифференциации. Наиболее активно процесс уменьшения казачьих паев происходил в казачьих войсках Юго-Востока европейской России (Донском, Кубанском, Терском), где аграрный вопрос и раньше стоял наиболее остро, а также в Астраханском, Оренбургском, Сибирском и Семиреченском войсках. К 1917 году в Кубанском войске, например, согласно официальным данным войсковой администрации, казачьи наделы уменьшились достаточно существенно. В некоторых кубанских станицах паи казаков составляли всего 4–6 десятин земли [94]. В это время казаки Екатеринодарского и даже Майкопского отделов, а в последнем до войны были самые большие казачьи наделы, имели земельные паи в среднем всего от 5,6 до 6,3 дес. [95]. В других отделах дела обстояли не так плохо, но и хватало серьезных проблем. В Кавказском и Ейском отделах, в частности, величина среднего пая колебалась в пределах всего 9,3–10 дес. земли [96]. А в некоторых станицах отнюдь не самого малоземельного Таманского отдела, например в ст. Степной, казаки имели всего лишь по 5 дес. земли [97].

Сокращение величины земельных наделов казаков наблюдалось и в войсках азиатской части страны, хотя здесь ситуация была не столь серьезной. В Оренбургском войске, например, средний пай с 24 дес. к 1917 году уменьшился до 20 дес. земли [98]. А в отдельных густозаселенных станицах размеры паев сократились даже до 7–10 дес. земли [99]. В Сибирском войске величина среднего казачьего пая сократилась до 24,7 дес., в Забайкальском до 27 дес., в Уссурийском до 18,1 дес. земли [100].

В большинстве казачьих войск востока страны также быстрыми темпами росло количество беспосевных казачьих хозяйств. Так, согласно результатам Всероссийской сельскохозяйственной переписи 1917 года, в Уральском, Сибирском, Семиреченском, Забайкальском и Амурском войсках в них насчитывалось 28,8% беспосевных казачьих хозяйств [101].

В этих же войсках, по данным переписи, 3,2% казачьих хозяйств вообще были безземельными [102].

За годы войны усилились процессы социальной дифференциации казачества. Росло его обеднение. Причем, по мнению некоторых авторов, изменения в этом плане происходили весьма существенные. Л.И. Футорянский утверждает, что к 1917 году доля бедняцких хозяйств возросла с 39,8% до 55,4% [103]. По мнению А.Я. Ворониной, к этому времени в Забайкальском войске к бедноте можно отнести уже 52% [104], то есть примерно на 10% больше по сравнению с довоенным периодом. О значительном увеличении обедневших казачьих хозяйств в Оренбургском, и особенно в Сибирском войске говорит Н.А. Хвостов [105].

По нашему мнению, в период войны, безусловно, происходило ухудшение общего экономического положения основной массы казачьих хозяйств, усиливались процессы социальной дифференциации казачества. Но гиперболизировать данные процессы, говорить о том, что количество бедняцких казачьих хозяйств возросло почти до 55%, представляется неправомерным. (Особенно при отсутствии методики таких подсчетов, необходимой источниковой базы и, что также весьма важно, без учета масштабов и особенностей этих процессов в различных казачьих войсках.) В этой связи не стоит забывать о том, что своеобразные «защитные механизмы», сдерживавшие процесс социальной дифференциации казачества, в целом продолжали выполнять свою роль. Войсковые администрации и правительственные органы предпринимали определенные усилия по их сдерживанию, несмотря на сложные условия военного времени. Следует обратить внимание на то, что процессы ухудшения общего экономического положения казачества, рост его обеднения носили не абсолютный, а относительный характер. Необходимо отметить, что усиление социальной дифференциации казачества, увеличение доли бедных хозяйств происходило за счет самой многочисленной середняцкой прослойки, причем главным образом за счет ее наиболее слабой в хозяйственно-экономическом плане части. Эта низшая группа середняцких казачьих хозяйств в целом не была преобладающей и, следовательно, не могла значительно повлиять на изменение общей картины социальной дифференциации казачества. Доля же высшей и средней групп казачьих середняцких хозяйств, не говоря уже о зажиточных кулацких, существенно не сократилась. Причем это было характерно даже для тех войск, где, как, например, в Забайкальском, общий уровень экономического благосостояния казаков был ниже, чем в большинстве других войск.

Грудь в крестах

Определить точную численность призванных в армию в годы войны казаков трудно. Поэтому даже в имеющихся в архивах официальных документах разных структурных подразделений военного ведомства содержатся отличные друг от друга данные. Существуют и проблемы, вытекающие из внутренней специфики воинских призывов. При их рассмотрении необходимо учитывать численность армии к моменту начала мобилизации, так как казаки, находившиеся к этому времени в армии, в мобилизационные списки не попадали. Отдельно надо выделять данные по общему числу мобилизованных в армию, направленных непосредственно в действующую армию и в тыловые части, отметить, по каким статьям проходили призывники, в каких областях и в какое время проходила мобилизация тех или иных призывных возрастов, какие при этом были официально допущены отступления от установленных правил и т.п.

О сложности этой проблемы говорят и различные данные, содержащиеся в военной и исторической литературе, специальной и энциклопедической литературе. Например, в Советской военной энциклопедии и в Большой советской энциклопедии говорится, что общая численность призванных в армию казаков всех казачьих войск страны составила свыше 200 тысяч человек [106]. Более поздние работы издательства «Советская энциклопедия», такие как «Гражданская война и военная интервенция в СССР. Энциклопедия», Советский энциклопедический словарь и другие, содержат данные о том, что казачеством в Первую мировую войну было выставлено около 300 тысяч человек [107]. Эта же цифра приводится и во всех последующих энциклопедических и специальных изданиях и является, по сути, общепризнанной. Ее приблизительность и некоторая условность почти никого особо не смущали.

В вышедшем совсем недавно коллективном трехтомнике «История казачества Азиатской России» на основании данных, почерпнутых из книги «Гражданская война и военная интервенция в СССР. Энциклопедия», общая численность призванных в армию казаков – 319,9 тысячи [108]. Эта цифра не может не вызвать удивления, поскольку исходные данные, положенные в ее основу, не соответствуют названным данным из источника [109]. Например, по Оренбургскому казачьему войску дается цифра 60 тысяч призванных в армию казаков [110]. А в работе, откуда якобы были взяты исходные материалы, называется около 30 тысяч [111]. Аналогичные расхождения не единичны. Как можно получить точную итоговую цифру 319,9 тысячи, если многие ее составляющие даны со словами «свыше» и «около»?

Наиболее аргументированные, точные и научно обоснованные данные общего количества мобилизованных казаков содержатся в работах авторитетного исследователя Г.Л. Воскобойникова. По его сведениям, всего казачество в годы войны выставило свыше 8 тысяч офицеров и 360 тысяч нижних чинов [112]. Таким образом, итоговая цифра находившихся в армии в период Первой мировой войны казаков всех казачьих войск страны составляет свыше 368 тысяч человек.

Серьезные трудности возникают и при количественном определении мобилизованных во время войны казаков в каждом из казачьих войск в отдельности. Приводимые данные довольно часто носят спорный и весьма противоречивый характер. Одним из достаточно показательных примеров может служить ситуация с разными подходами к определению общего количества призванных в армию кубанских казаков.

В энциклопедических изданиях приводится цифра 90 тысяч находившихся в армии кубанцев [113], а в более поздней специальной военно-энциклопедической работе называется около 89 тысяч призванных в армию в годы войны кубанских казаков [114]. В некоторых изданиях, без приведения конкретных сведений об источниках данной информации, говорится о том, что в рассматриваемый период в армии было около 80 тысяч кубанских казаков[36]36
  Речь идет о работе «История казачества Азиатской России», том 3, страница 24, примечании ** к таблице 3. Вместо указания источника фраза «По другим данным». – В. Т.


[Закрыть][115]. В других работах содержится утверждение о 97 тысячах мобилизованных кубанских казаков [116]. Новейшие данные говорят о более значительном количестве кубанцев, сражавшихся на фронтах Первой мировой. Например В.Н. Мальцев убежден, что только в рядах действующей армии в годы войны находилось 107 тысяч кубанских казаков [117]. Г.Л. Воскобойников приводит аргументированные цифры, говорящие о том, что на конец 1916 года в армии, без учета кубанцев, находившихся в отдельных и особых сотнях, числилось 2409 кубанских казачьих офицеров и 103 706 нижних чинов [118]. Всего 106 115 кубанских казаков.

То же и в других казачьих войсках. Так, численность призванных в армию в годы войны донских казаков колеблется от около 100 тысяч [119] до свыше 100 тысяч [120] и 125 тысяч [121]. Количество мобилизованных к концу 1916 – началу 1917 года астраханцев определяется и в 1,8 тысячи [122], и в 2,6 тысячи [123]; амурцев – и в 2,5 тысячи [124], и в 3,5 тысячи [125], и даже в 5,7 тысячи [126]; забайкальцев – и в около 13 тысяч [127], и в 14–14,5 тысячи человек [128], и в 14,9 тысячи [129]; оренбуржцев – и в 32 тысячи [130], и в 27 тысяч [131], и в явно нереальные 60 тысяч [132]; семиреченцев – и в 3,5 тысячи [133], и около 4,6 тысячи [134]; сибирских казаков – и в 11 тысяч [135] и в 11,5 тысячи [136]; терцев – и в 18 тысяч [137], и в 19,3 тысячи [138]; уральцев – и в 13,5 тысячи [139], и в 13 тысяч [140]; уссурийцев – и в 2,5 тысячи [141], и в 2 тысячи [142]. Многие из приведенных данных существенно расходятся друг с другом.

В настоящее время наиболее точно выверенные и аргументированно обоснованные итоговые сведения о количестве мобилизованных казаков имеются по Донскому и Оренбургскому казачьим войскам. Донское казачество в период Первой мировой войны направило в армию 113 742 казака [143], а оренбургское – 36 674 казака [144].

Отдельную и тоже к настоящему времени окончательно не разрешенную проблему составляет точное определение количества воинских частей и подразделений, выставленных во время войны каждым казачьим войском. При ее рассмотрении исследователи неминуемо сталкиваются со многими факторами, осложняющими нахождение верных ответов на интересующие вопросы. Среди них можно отметить расхождения и неточности, содержащиеся как в разнообразной источниковой базе, так и в различных исследовательских работах, затрагивающих данную проблему. При этом, к сожалению, не служат исключением и серьезные общие, военные и исторические энциклопедические издания и специальные исследования.

Нельзя не учитывать и трудности, непосредственно вытекающие из характера самого предмета изучения. В период войны происходили многочисленные формирования, переформирования и расформирования различных частей и подразделений, изменения их численности, нумерации, названий, передачи в составы крупных соединений, переброски на другие фронты, в тыл и т.п. В ходе ведения боевых действий неоднократно изменялись не только общая численность казачьих соединений всех казачьих войск, вместе взятых, или каждого в отдельности, но даже количество тех или иных конкретных частей практически в каждом из войск.

Характерным примером может служить положение с количеством донских казачьих конных полков. В подавляющем большинстве работ, в том числе и во всех энциклопедических изданиях, указывается, что Войско Донское во время войны помимо других подразделений выставило 60 конных казачьих полков [145]. Эта цифра в принципе верна. Но в то же время практически нигде не указывается, что в разные периоды Первой мировой войны количество даже таких крупных частей, как донские казачьи полки, было различным. Так, в августе 1915 года в документах командования русской армии говорится о 62 донских казачьих полках [146]. А уже в ноябре того же 1915 года штабные сводки содержат сведения о 60 донских казачьих полках [147]. (Заметим, что и в первом, и во втором случаях достоверность архивных источников сомнения не вызывает, поскольку это материалы высших органов командования и управления русской армии.) В октябре 1916 года количество донских казачьих полков составляет 61 [148], а в июне 1917 года вновь 60 [149].

Такая же противоречивая ситуация складывается и с количеством кубанских казачьих полков. В энциклопедических изданиях фигурируют и 41 кубанский конный казачий полк [150], и 37 полков [151], выставленные Кубанским казачьим войском в годы войны. В исследовательских работах, затрагивающих данный вопрос, встречаются данные и о 37,5 полка [152], и о 36 кубанских казачьих полках [153]. Расхождения, как видим, очевидны. Данные здесь таковы.

К августу 1915 года в армии находилось 36 кубанских казачьих полков [154]. В ноябре этого же года их было уже 37 [155]. В октябре 1916 года в армии насчитывалось всего 35 кубанских казачьих полков [156]. Летом 1917 года в документах опять фигурируют 37 полков [157].

Схожая ситуация наблюдалась и в отношении количества полков на разных этапах войны и в некоторых других казачьих войсках. Еще более пестрая картина наблюдается при рассмотрении числа казачьих подразделений (отдельных и особых сотен, артиллерийских батарей, отдельных полусотен).

Различны и приводимые в научной литературе сведения о находившихся в армии к концу войны частях и подразделениях каждого из казачьих войск. Войско Донское направило в армию, по одним данным, 60 конных полков, 6 пеших батальонов, 33 артиллерийские батареи, 136 отдельных сотен и полусотен, 5 запасных полков [158]; по другим – 2 гвардейских и 58 армейских полков, 23 отдельные и 55 особых сотен, 58 конвойных полусотен, 1 пешую оршаду (6 батальонов), 3 гвардейских и 14 простых конно-артиллерийских дивизионов (41 батарею), 2 отдельные артиллерийские батареи, 6 запасных конных полков, 1 запасной конно-артиллерийский дивизион [159]; а по третьим – 61 конный полк, 6 пеших батальонов, 33 артиллерийские батареи, 77 отдельных и особых сотен, 58 конвойных полусотен [160]. В 1917 году в армии находились следующие донские казачьи части и подразделения: 60 конных полков (в том числе два гвардейских – Лейб-гвардии Казачий и Лейб-гвардии Атаманский полки) [161], 36 из которых были сведены в 9 Донских казачьих дивизий, 6 пеших батальонов (сведенных в Донскую пешую бригаду), 36 артиллерийских батарей (из них были сформированы 3 гвардейских и 14 обычных конно-артиллерийских дивизионов 2-батарейного состава по 6 орудий в батарее, 2 батареи считались отдельными), 23 отдельные [162] и 55 особых сотен [163], 58 конвоев полусотенного состава [164], 36 запасных сотен (позже сведенных в 6 запасных конных полков) и 3 запасные артиллерийские батареи, сведенные в запасной конно-артиллерийский дивизион.

Кубанское Войско сформировало, по некоторым сведениям, 37 конных полков, 1 конный дивизион, 2,5 гвардейские сотни, 22 пластунских батальона, 6 батарей, 49 различных сотен и 6 полусотен, 12 команд [165]; по другим – 37 конных полков, 1 гвардейский и 1 отдельный конные дивизионы, 4 пластунские бригады (22 батальона), 1 отдельный пластунский дивизион, 32 особые конные сотни, 6 конвойных конных полусотен, 9 конно-артиллерийских батарей, 4 запасных конных полка, 3 запасных пластунских батальона, 1 запасную конно-артиллерийскую батарею [166]; по третьим – 37,5 конного полка, 22 пластунских батальона, 7 артиллерийских батарей, 31 отдельную и особую сотни, 7 конвойных полусотен [167]. Из кубанцев было сформировано 37 конных полков [168], 32 из которых были сведены в 4 Кубанские и 6 Кавказских (совместно с терцами) казачьих дивизий, 22 пластунских батальона (сведенных в 4 Кубанские пластунские бригады)[37]37
  В состав 4-й Кубанской пластунской бригады наряду с 19-м, 20-м и 22-м Кубанскими пластунскими батальонами входили и 1-й и 2-й Терские пластунские батальоны. – В. Т.


[Закрыть], 6 конно-артиллерийских батарей, 31 особая сотня [169], 7 конвоев полусотенного состава, 1 отдельный конный дивизион и 2 Лейб-гвардии Кубанские казачьи сотни личного императорского конвоя (в апреле 1917 года конвой был расформирован, а из этих сотен был образован отдельный Кубанский гвардейский конный казачий дивизион), 4 запасных конных полка, 3 запасных пластунских батальона, 1 запасная артиллерийская батарея.

Из казаков Терского войска было укомплектовано, по одним мнениям, 12 конных полков, 2 пластунских батальона, 2 батареи, 2 гвардейские сотни, 5 запасных сотен, 15 команд [170]; по другим – 12 конных полков, 1 гвардейский конный дивизион, 2 пеших батальона, 3 батареи, 3 конвойные полусотни, 2 запасных конных полка и 1 запасная пешая сотня [171]; по третьим – 12,5 конного полка, 2 пеших батальона, 3 артиллерийские батареи, 5 отдельных и особых сотен, 6 конвойных полусотен [172]. Терское казачье войско выставило 12 конных полков, 4 из которых составили Терскую казачью дивизию, а еще 4 вошли совместно с кубанцами в Кавказские казачьи дивизии, 2 пластунских батальона, 3 артиллерийские батареи, 3 конвоя полусотенного состава [173], 5 отдельных сотен, 2 Лейб-гвардии Терские казачьи сотни императорского конвоя (из которых в апреле 1917 года после расформирования конвоя был сформирован гвардейский Терский казачий дивизион), 2 запасных конных полка и 1 запасная пешая сотня.

Оренбургское войско выставило, по одним данным, 18 конных полков, 1 конный дивизион, 9,5 артиллерийской батареи, 1 гвардейскую сотню, 9 пеших сотен, 39 отдельных и особых сотен, 7,9 запасной сотни [174]; согласно другим – 1 гвардейскую конную сотню (входившую в Лейб-гвардии Сводно-Казачий полк), 18 конных полков, 1 отдельный конный дивизион, 4 отдельные сотни, 35 особых сотен, 9 конвойных конных полусотен, 3 конно-артиллерийских дивизиона (6 батарей), 2 отдельные батареи, 3 запасных конных полка, 1 запасную пешую сотню, 1 запасную гвардейскую полусотню, 1 запасную артиллерийскую батарею [175]; согласно третьим – 18,5 конного полка, 8 артиллерийских батарей, 39 отдельных и особых сотен, 9 конвойных полусотен [176]. Представляется, что из числа оренбургских казаков было сформировано 18 конных полков (8 из которых были сведены в 1-ю и 2-ю Оренбургские казачьи дивизии), 1 отдельный конный дивизион, 8 артиллерийских батарей, 39 отдельных и особых сотен, 1 гвардейская конная сотня (входившая в состав Лейб-гвардии Сводно-Казачьего полка), 9 конвоев полусотенного состава, 3 запасных конных полка, 1 запасная пешая сотня, 1 запасная гвардейская конная полусотня и 1 запасная артиллерийская батарея.

Забайкальские казаки, по мнению одних исследователей, вошли в состав 9 конных полков, 1 гвардейской полусотни, 4 батарей, 3 запасных сотен [177]; по мнению других, в состав 1 гвардейской полусотни (Лейб-гвардии Сводно-Казачьего полка), 9 конных полков, 1 конно-артиллерийского дивизиона (3 батареи), 2 отдельных конно-артиллерийских батарей, 1 запасного конного дивизиона, 3 запасных пеших сотен, 1 запасного конно-артиллерийского взвода [178]; по мнению третьих, в состав 9 конных полков, 1 гвардейской полусотни (в Лейб-гвардии Сводно-Казачьем полку), 5 артиллерийских батарей [179]. По нашему мнению, из забайкальских казаков были сформированы 9 конных полков, 1 гвардейская конная полусотня Лейб-гвардии Сводно-Казачьего полка, 1 конно-артиллерийский дивизион 2-батарейного состава, 2 отдельные артиллерийские батареи, 1 запасной конный дивизион, 3 запасные пешие сотни и 1 запасной конно-артиллерийский взвод.

Уральские казаки укомплектовали, по одним данным, 9 конных полков, 1 артиллерийскую батарею, 1 гвардейскую сотню, 9 особых и запасных сотен, 2 команды [180]; по другим – 9 конных полков, 1 гвардейскую конную сотню (входившую в Лейб-гвардии Сводно-Казачий полк), 6 особых конных сотен, 2 конвойные полусотни, 1 конно-артиллерийский дивизион (2 батареи), 2 отдельные артиллерийские батареи, 1 запасной конный полк, 1 запасной гвардейский конный взвод [181]; по третьим – 9 конных полков, 2 артиллерийские батареи, 6 отдельных и особых сотен, 2 конвойные полусотни [182]. В Уральском казачьем войске было сформировано 9 конных полков (из которых 4 составили Уральскую казачью дивизию), 6 отдельных и особых сотен, 2 артиллерийские батареи, 1 гвардейская конная сотня Лейб-гвардии Сводно-Казачьего полка, 2 конвоя полусотенного состава, 1 запасной конный полк, 1 запасной гвардейский конный взвод.