Текст книги "Агент космического сыска"

Автор книги: Владимир Трапезников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)

– С Вэлином, надеюсь, все в порядке. Я говорю не о нем. Вчера на Земле умер ваш муж, Юлия...

И вот здесь я был окончательно сбит с толку. Она откинулась в кресле и истерически с надрывом захохотала. Все это было настолько дико, что рука моя непроизвольно потянулась к кнопке отключения связи. Но я удержал ее, пересилив себя. Жуткий хохот оборвался внезапно. Сжав подлокотники кресла, Юлия Фрос уставилась на меня неподвижным взором. Если б я не сидел в тесной кабине гравилета, мчащегося на большой высоте, то, наверное, убежал бы от мрачной силы, исходившей от этих глаз.

– Не думала я, что мое проклятье падет на него так скоро, произнесла она хриплым голосом. – Вы принесли мне добрую весть! А как себя чувствует она? Убита горем?

Сумасшедшая, не иначе! Этого мне только не хватало... Но я решил продолжить разговор:

– Кого вы имеете в виду?

– Женщину, ради которой он предал меня, Лолу Миз. Он к ней полетел на Землю!..

– О ней мне ничего не известно. Знаю лишь, что она жена Гэла Питера Миза...

– Была! – прервала меня Юлия. – Но вот уже несколько месяцев как ушла от него. Она оказалась смелее моего мужа: прямо сказала Гэлу, что любит другого. Если бы Лиман поступил так же, то был бы жив.

У меня мороз прошелся по коже от этих сказанных обыденным голосом слов.

– Кстати, как он умер? – спросила она.

Подчиняясь магической силе ее глаз, я послушно ответил:

– Ловил рыбу на озере... Скончался в лодке...

– Жаль. Я надеялась, это произойдет в ее объятиях. Впрочем, неважно. Главное – свершилось проклятие женщины Тиллы! Спасибо вам, что известили. Теперь могу умереть и я.

Юлия Фрос нагнулась и извлекла откуда-то флакончик с темной жидкостью. Спокойно откупорила крышку и капнула несколько капель в стакан с каким-то напитком на столике рядом. Взяла его в руки.

Не в силах помешать, с ужасом смотрел я на страшное приготовление.

– Стойте! – мой голос сорвался. – Вы хотите сказать, что убили своего мужа?!

– Вы это до сих пор не поняли? – она оторвала зачарованный взгляд от стакана. – Убила... Вот этим, – ее палец указал на флакон на столе. – Сок муаго – верная смерть! Только не рассчитала дозу: думала, он поживет подольше и умрет при Лоле.

– Но ведь вы могли ошибиться! Что если Лиман Фрос чист перед вами?!

Юлия покачала головой.

– Чист?! Нет... Лиман зачастил на Землю. А чуть больше месяца назад ко мне попал кристалл. Кто прислал его – мой друг или враг, – неважно. На нем записаны некоторые эпизоды их встреч с Лолой. Я все увидела собственными глазами. Оставим этот разговор. Все решено. Надеюсь, сейчас я не ошиблась: здесь мгновенная смерть. Прощайте! Странно, у меня плохая память на имена, но ваше запомнила: Вет Эльм Ник...

– Остановитесь!

Но она уже не слушала меня. Твердой рукой поднесла стакан к губам и выпила до дна. Почти тотчас голова ее запрокинулась и до моего слуха донесся звон разбитого стекла: стакан выпал из безвольно опустившейся руки... Не знаю, сколько времени смотрел я на замершую в кресле Юлию Фрос, прежде чем сбросил оцепенение.

Первым же движением выключил экран со страшной картиной и обхватил голову руками. Все мое естество отказывалось верить увиденному и услышанному. Возможно ли такое в наше время?! Но кошмарная сцена в мельчайших подробностях вновь вставала перед глазами. Надо было что-то предпринять, кому-то сообщить о свершившемся. Но сил моих на это не было.

– Молодой человек, вам плохо? – раздался над ухом мягкий женский голос.

И я решил, что сошел с ума: у меня начались галлюцинации. Откуда этот голос – ведь я лечу в гравилете? Однако я разжал виски и поднял голову. Оказывается, машина приземлилась в чьем-то саду. Дверь была открыта, и в проем обеспокоенно заглядывала молодая женщина. Милое ее лицо, обрамленное схваченными через лоб широкой яркой лентой темными густыми волосами, показалось знакомым. Но вспомнить, кто это, я не мог. Видимо, выражение моего лица заставило ее повторить вопрос:

– Вам плохо?

– Да... – машинально подтвердил я.

– Не волнуйтесь. Хорошо сделали, что сели здесь. У нас в доме есть врач. Любава! – позвала она. – Иди скорей! Человеку плохо.

– Что случилось, Лола? – донесся до меня звонкий голос и шелест травы под ногами. Похоже, подруга бежала.

А я вздрогнул. Потому что все вспомнил. Ведь летел я к родителям Лолы Миз, чтобы навести о ней справки, а если удастся, и повидать. Ее видеообраз попадался мне, когда изучал биографию Гэла. И вот сейчас она стояла возле меня. Женщина, по вине которой пали жертвой страшного обычая Тиллы Лиман и Юлия Фрос.

10

Истинно говорится: нет худа без добра. Мое состояние позволяло не объяснять причину визита к Лоле. Какой визит? Летел я по своим делам, вдруг плохо стало. Ну и приземлился у первого попавшегося жилья – нужна помощь. Конечно, можно было посадить гравилет где угодно, послать сигнал бедствия. Спасатели отыскали б меня по пеленгу. Но сколько бы времени прошло! Поэтому дотянул до людей. Дом имеет персональный код, и врач сюда прибудет гораздо быстрее.

Конечно, объяснять все это не пришлось: женщины прекрасно поняли сами. К тому же мой бледный вид не располагал к расспросам.

– Пусти, – отстранила Любава подругу и взяла мою руку за запястье. Одновременно обхватила за плечи и осторожно откинула меня на спинку сиденья. Не отпуская пальцев с пульса, свободной рукой расширила веки и заглянула в глаза.

Как ни был я плох, а все же отметил, что это была женщина ослепительной, редкой красоты. Ее видеообраз в Общем каталоге сильно проигрывал живому оригиналу. Да, я узнал и ее. Это была Любава Воря, врач последней экспедиции на Терфу.

Опять Терфа... А они, оказывается, подруги, Любава и Лола... Тесен мир... Хотя нет, почему? Миз и Воря работали вместе. Гэл вполне мог познакомить ее с женой... – закружились у меня мысли. Но их прервала Любава.

– Что стоишь?! – прикрикнула она на Лолу. – Открывай вторую дверь! Включи обдув! Ему нужно больше воздуха.

Лола без звука повиновалась. Прохладный сквозняк ударил в лицо, и я действительно почувствовал себя лучше. Отпустив мою руку, Любава несильно постукала меня по ногам и, видимо, осталась недовольна моими реакциями. Покачала головой. Расстегнула на мне рубашку и осторожно повела пальцами по груди, иногда резко и больно нажимая какие-то точки. Другая рука лежала на моем затылке и вдруг, скользнув, сильно сжала шею. Я дернулся.

– Все-все, больше не буду вас мучить, – она убрала руки. – Теперь все хорошо. Сейчас придете в себя. – И, обернувшись к подруге, пояснила: Нервный шок. Переволновался. Сердце работало в критическом режиме. Не каждый такое выдержит.

А я действительно уже чувствовал себя вполне нормально. Руки врача оказались волшебными. И какие руки! Изящные длинные пальцы с безукоризненной формы ногтями!

Ну, если это отметил, значит, с тобой точно все в порядке! – я улыбнулся и вслух произнес:

– Спасибо, доктор! Будто заново на свет родился. Слабость вот только небольшая. Ну ничего. Полечу дальше, по дороге пройдет. – Я выпрямился на кресле и выключил обдув. – Скажите лишь, кого поминать в молитвах?

Моя спасительница ответила на улыбку и произнесла:

– Меня зовут Любава Воря. Только сейчас вы никуда не полетите: как врач, я не имею права отпустить вас сразу после такого шока. Думаю, хозяйка, Лола Миз, позволит вам отдохнуть в своем доме.

– Конечно, оставайтесь! – сказала Лола – Выходите из машины и пойдемте в сад. Здесь на солнце очень печет. Ой! А вы можете идти? – она смутилась, наверное, вспомнив мое недавнее состояние.

– Вполне, – я вышел из гравилета и нерешительно промолвил: – Ну если врач настаивает, а хозяйка приглашает...

– Придется подчиниться, – закончила за меня Любава. И, взяв под руку, повела под деревья, где стоял накрытый стол. – Мы как раз только сели обедать. Составите нам компанию.

Грех было не принять предложение двух очаровательных женщин. Неприлично просто. И я согласился. Тем более что это вполне соответствовало моим намерениям...

Аппетита не было, еда казалась безвкусной. Пережитое нервное потрясение все еще давало себя знать. Может, нельзя мне работать в Службе? Слишком эмоционален... При виде гибели человека чуть сознание не потерял. Даже хуже: Любава сказала – сердце чуть не выпрыгивало. Значит – сам едва на тот свет не отправился! – Картина вновь встала перед глазами и по спине пробежал холодок. Я отогнал видение. – Спокойно! Нормальная человеческая реакция. Конечно, стоит уделить побольше внимания психологической подготовке во время последнего цикла обучения, чтобы лучше владеть собой, а так все в порядке. Есть у нас непрошибаемые, вроде Альбина Фогга. Таким, что ни случись, хоть бы хны! Но быть на них похожим?!.

Что-то звякнуло. Я отвлекся от размышлений и увидел, что вилка, которой ковырял в тарелке, упала под стол. Нагнувшись, поднял и посмотрел на Любаву и Лолу. Они сделали вид, что ничего не заметили, продолжая беседовать вполголоса. С начала обеда обе деликатно предоставили меня самому себе, ни о чем не расспрашивая. Даже как меня зовут не спросили. А я, признаться, и забыл представиться. И сейчас решил этим воспользоваться, чтобы завязать разговор. Выждав паузу в их беседе, я поднялся.

– Прошу простить за неучтивость, но я только сейчас вспомнил, что не назвался. Меня зовут Вет Эльм Ник.

Свое полное имя я произнес неспроста. И хотя выглядело это, возможно, с моей стороны излишне официально – тем более что обе женщины представились лишь первым именем, – был у меня тайный умысел. Действовал я наверняка, и удочка сработала:

– Очень приятно, – одновременно сказали Любава и Лола и засмеялись.

– Простите, а Эльм Тони Ник?.. – начала Любава.

– Мой отец, – сказал я, не дожидаясь конца вопроса. И с совершенно естественным удивлением спросил: – Вы его знаете?

– Я работаю в Службе колонизации и, стало быть, он один из самых больших моих начальников, – пояснила она.

– Вы?! В Службе колонизации?!

– Почему вас это удивляет? В экспедициях нужны врачи.

– Несомненно. Но я несколько иначе представлял таких врачей...

– Понимаю, – Любава улыбнулась. Этаких суровых мужчин, одного вида которых достаточно, чтобы больной не ослушался. Но должна вас разочаровать: у нас много женщин. И ничего, справляемся.

– Не сомневаюсь, – сказал я и чуть не ляпнул неуклюжий комплимент: мол, как ослушаться такого врача, от одной внешности которого можно исцелиться; наверное и некоторые здоровые прикидываются больными, чтоб лишний раз явиться на осмотр. Но вовремя прикусил язык.

А восхищение ею переполняло. Никогда прежде не встречал я такую красивую женщину. Изумительно правильный овал лица, прямой нос с тонкими крыльями, трогательная ямочка над верхней губой красиво очерченного рта, смелый разлет соболиных бровей. И глаза. Огромные, зеленые. С невероятной длины ресницами. Густые тяжелые волны каштановых волос выбивались из-под схватывающей через лоб золотистой широкой ленты и свободно падали на плечи. Видимо, незадолго до моего неожиданного визита они с Лолой играли в мяч – он лежал рядом в траве на лужайке: обе были одеты в облегающие легкие костюмы с короткой юбкой. И когда Любава вставала, чтобы помочь подруге разложить по тарелкам очередное блюдо, я любовался ее безукоризненной фигурой. Бесспорно, и хозяйка была красива, но... Каких сил стоило мне не выказывать восторженный трепет и вовремя отводить глаза! На меня нашло наваждение, и, признаться, я на время забыл, зачем прилетел сюда.

Но Лола, вмешавшись в завязавшийся разговор, вернула меня с небес на землю:

– Какой у твоего начальника интересный сын!

Я перехватил ее взгляд и заметил, как она подмигнула Любаве. Причем отметил, что сказано это было без тени зависти. Мое повышенное внимание к подруге не ускользнуло от нее, но, очевидно, не уязвило.

Любава многозначительно кивнула. А я смущенно потупился. И, естественно, как скромный молодой человек, постарался перевести разговор в другое русло. Выдержав паузу, спросил:

– Простите, Лола, а Гэл Миз не ваш родственник? Я с ним немного знаком, – и постарался не упустить реакцию обеих.

Но ничего особенного не произошло. Любава, подперев ладонью щеку, вскинула взгляд на подругу. А та совершенно спокойно, как о давно свершившемся, ответила:

– Мой муж. Бывший. Скоро полгода, как мы расстались... Кстати, как он поживает? Первое время часто прилетал сюда к детям, а потом куда-то пропал. Правда, я не интересовалась.

– Действительно, о нем давно не слышно, – произнесла Любава. И пояснила: – В свое время я с Гэлом работала в одной экспедиции.

Похоже, обе на самом деле ничего не знали о ботанике.

– К сожалению, ничего конкретного сказать не могу. – По понятным причинам вдаваться в подробности я не стал.

Вполне удовлетворившись таким ответом, Лола заговорила о детях, которые с бабушкой и дедушкой, ее родителями, где-то сейчас путешествовали. Слушал я невнимательно, лишь поддакивая в нужных местах. Зеленые глаза Любавы занимали меня куда больше. После разговора о погоде хозяйка поднялась и спросила, обращаясь ко мне:

– Что вам еще предложить? Может, апельсиновое желе? Вы его не пробовали.

Но я поблагодарил и отказался.

– Тогда отдохните. Дом и сад в вашем распоряжении. Надеюсь, Любава, ты займешь гостя? – Уголками губ она улыбнулась подруге. – А меня прошу извинить: ближе к вечеру я улетаю, надо собраться.

К столу подкатил робот-уборщик и загремел посудой. Я встал и с великим удовольствием предложил руку Любаве.

11

Итак, в целом картина сложилась. Если не принимать во внимание способ, каким муж расправился с соперником, ничего необычного в этом деле не было. Заурядное, в общем-то, убийство на почве ревности, каких человечество, к сожалению, знает великое множество за свою историю. Но как все до мелочей продумано! Во-первых, узнал про этот жуткий обычай Тиллы. Я, например, о нем понятия не имел. Во-вторых, полностью усыпил бдительность жены: расстался с ней, предоставив полную свободу, улетел в экспедицию, потерялся там для всех. А сам тем временем внимательно за ней следил и записал несколько пикантных сцен. Это еще суметь надо, незаметно! Ловок оказался Гэл Миз! Дальше-то все просто: переслал кристалл Юлии и ждал результата. А вообще жестокий человек! Он же знал, что, согласно обычаю, после смерти Фроса Юлия покончит с собой. Правда, может, ослепленный жаждой мести, забыл об этом? Не исключено... Тяжелый грех взял он на душу: подстроил убийство товарища по службе, может быть, в прошлом друга. Как-никак они работали вместе в той трагической экспедиции на Терфу... Кстати, о Терфе. Надо же, как все причудливо переплелось! На планете происходят непонятные вещи, лучшая экспедиция при попытке их разгадать в полном составе сходит с ума. Потом на Земле один пропадает, начальник трагически гибнет, а третий странным образом умирает от внезапной остановки сердца. Что угодно можно подумать. И вот такая банальная развязка! И Терфа со всеми ее тайнами здесь ни при чем. Может, когда-нибудь я и займусь этой планетой, но не сейчас. У меня каникулы, и есть дела поинтересней. Правда, о разговоре с Юлией Фрос надо сообщить. Только не Фоггу. Доложу прямо начальнику криминального отдела Службы. Ох, и взгреют же Альбина Фогга за то, что отстранил меня от расследования и сам ничего не делал!..

Последняя мысль развеселила, и я вслух засмеялся, представив физиономию своего бывшего начальника. Наказание последовало без промедления: коварный, низко летящий резаный мяч проскользнул под ракеткой и угодил в магнитную ловушку. Она довольно чавкнула у меня за спиной.

– Ага! – закричала Любава. – Теперь не отвертишься! Этот мяч ты пропустил специально, даже засмеялся. Кончай поддаваться, иначе не стану играть!

Признаться, перед этим я действительно умышленно пропустил несколько мячей. Так хотелось увидеть ее торжествующей! Играла она в магбол сильно, но я все-таки был чемпионом Академии Службы космической безопасности. А вот этот мяч попросту зевнул. И потому с чистой совестью крикнул в ответ:

– Ничего я не поддавался! Просто не успел переполяризовать ракетку! Твой удар был великолепен!

– Это я уже слышала! Хоть бы новое что придумал! Держи! – Она высоко подбросила новый мяч. Не долетев метра до ракетки, он по кривой траектории полетел к моей магнитной ловушке. Но я рассчитал точно: не шевельнув ракеткой, коротким импульсом поля отправил его обратно. Теперь чавкнуло за спиной Любавы.

– Ну что? И теперь, скажешь, поддаюсь?! – Я похлопал ракеткой по ладони.

– Играй, играй! – Она вновь подала.

С ней было удивительно легко и радостно. После обеда мы не спеша бродили по саду, купались в бассейне, загорали. Конечно, разговаривали. О чем? – Наверное, не вспомню. Болтали обо всем на свете. Лишь об одном она деликатно не спрашивала: что со мной приключилось в полете? Хотя нет. Было еще одно, чем она не поинтересовалась – чем я занимаюсь? А может, ей было все равно? В конце концов, какая разница, если человек нравится. А то, что я ей понравился – точно! И ни при чем здесь мое самомнение. Не надо быть тонким психологом, чтобы почувствовать это. Станут с тобой иначе болтать о всякой всячине несколько часов кряду, как же. Никакая вежливость не заставит! А уж как мне она нравилась!..

И вот сейчас мы играли в магбол. Шел упорный розыгрыш мяча. Любава яростно нападала, а я, изображая невероятные трудности, защищался и наблюдал за ней. Невероятно хороша была она в спортивном азарте! Удачно отразив очередной удар, я заметил Лолу. Она стояла с краю площадки и наблюдала за игрой. Одетая в светлую брючную пару, тщательно причесанная, Лола, видно, уже собралась в дорогу. Нехорошо было задерживать гостеприимную хозяйку, и, поймав мяч, я остановил игру.

– Ну, ты что?! Выдохся?! – победно закричала Любава. Но, увидев Лолу, опустила ракетку. Спросила: – Уже улетаешь?

– Да, мне пора. Пришла проститься.

Ни я, ни Любава как-то не заметили, что уже начало смеркаться. Счастливое время быстролетно...

– Останешься или полетишь домой? – спросила Лола Любаву и почему-то перевела взгляд на меня. – Если останешься, я должна дать тебе некоторые наставления по дому.

– Спасибо, но я полечу домой. Пойдем, проводим тебя.

Любава взяла подругу под руку, и они пошли через сад к посадочной площадке. Я двинулся следом. В спокойном вечернем воздухе до меня долетали обрывки их негромкого разговора.

– ...Ты же знаешь, бывать здесь он наотрез отказался... – говорила Лола.

– ...Поражаюсь тебе! Целых два дня он уже на Земле, а ты!.. Я бы все бросила... – отвечала Любава.

– ...В прошлый раз мы слегка поссорились. Пусть теперь потомится ожиданием...

Пребывая в эйфории, я не вникал в смысл доносившихся слов. Мысли мои были заняты совсем другим.

На площадке рядом с моим гравилетом стоял еще один. Обогнав женщин, я распахнул дверцу.

– Спасибо! – Лола села в кресло пилота. – До свидания, Вет. Надеюсь, мы еще не раз увидимся.

– Обязательно! Всего доброго.

– Ну, будь умницей. – Любава обняла подругу. – Навещать вас не стану. Если захочешь, вызывай меня дома. Когда вернешься?

– Не раньше, чем через месяц. Пока!

Мы помахали вслед удалявшемуся гравилету.

– После такой игры неплохо б искупаться. Догоняй! – Любава с места стрелой помчалась к бассейну.

– Ну, держись! – я кинулся за ней.

Конечно, я вызвался отвезти Любаву домой. Она не возражала. Улыбнувшись, кивнула и пошла в дом забрать вещи. Ожидая, я не стал даром терять времени: устроившись в гравилете перед экраном, набрал код родительского дома. На вызов подошел отец. Увидев меня, сделал суровое лицо и выразительно посмотрел на часы.

– Попозже ты объявиться не мог? Если думаешь, что мы не ложимся и ждем тебя – ошибаешься!

Тут только я сообразил, что у них уже глубокая ночь.

– Прости, пап... Хотел вот предупредить, что сегодня не прилечу... Может, и еще несколько дней тоже. Скажи маме...

– Нет уж! Сам завтра с ней объясняйся. Не успела тебя повидать, как уже удрал! Дела?

– Как тебе сказать... – я замялся.

– Ты ж занимался расследованием?

– Все прояснилось. Расскажу при встрече. А Терфа оказалась ни при чем...

– Ну-ну. – Отец приблизился к экрану и, прищурив глаз, тихо спросил: – Как она?

– Во! – Я показал большой палец.

– Ладно, гуляй. Веселой ночи! А мое дело стариковское – пойду спать. Только с мамой завтра обязательно поговори: иначе обидится! – Он отключил связь.

Теперь оставалось главное: доложить о разговоре с Юлией Фрос и ее самоубийстве. В Управлении Службы космической безопасности сейчас был разгар дня, и поэтому я без колебаний вызвал начальника Криминального отдела. Бэр Рош Нард возник на экране почти тотчас.

– Да?! – коротко бросил он, не отрывая глаз от листка под рукой.

– Курсант четвертой ступени Академии Вет Эльм Ник, с докладом.

– А, это ты. – Он помнил меня по прошлому году, когда вел нашу группу. – Что случилось, Вет?

Стараясь быть кратким, я доложил, умолчав лишь о своей версии причастности к этому делу Гэла Миза. Моя обязанность – сообщить факты. Не расскажи я все это сейчас – пришлось бы давать объяснения потом: у Юлии остался включенным экран, и агенты Службы быстро бы выяснили, с каким абонентом она говорила перед смертью.

– Почему так поздно докладываешь?

– Не в состоянии был сразу... – я потупился. – Потом не было условий...

– Бывает... – совсем не начальственным тоном произнес Нард. Спасибо! Принял.

Он протянул руку, чтобы выключить экран, но вдруг спросил:

– Кстати, почему сообщаешь мне, а не начальнику практики? Кто у тебя?

– Старший следователь Альбин Фогг. Но он отстранил меня от расследования, и с Юлией Фрос я беседовал уже будучи на каникулах, по собственной инициативе.

Признаться, я порадовался, когда Бэр Нард понимающе кивнул.

– Ладно, отдыхай, раз каникулы. – Он выключил экран.

Погасил свой и я. Откинувшись на спинку кресла, блаженно потянулся. Все! Теперь свобода, и можно предаваться всем удовольствиям мира!

В сумерках на дороге я разглядел Любаву. Распахнув дверцу, подал ей руку. Приятное тепло нежной ладони заставило затрепетать сердце.

Гравилет рванулся в потемневшее небо...

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

1

Земля внизу была плотно укрыта облаками. Поднявшаяся полная Луна серебрила безбрежный белый океан с замершими в разбеге крутыми валами. Волшебная игра света и тени. Тишина.

Я посмотрел на Любаву. Она спала, привалившись к спинке кресла и подложив под щеку ладонь. Лунный свет играл на рассыпавшихся по плечу волосах, проникал сквозь них, очерчивая нежный изгиб шеи, контур лица...

Что-то радостное, победное зазвучало в душе, и вдруг, неожиданно для самого себя, я отключил автоматику и, заложив глубокий вираж, резко бросил гравилет вниз, к белой пене облаков. В мгновение все изменилось, пришло в движение. Луна сорвалась со своего места и пропала, чтобы тут же возникнуть вновь с другой стороны. Звезды прочертили светящиеся трассы, а впереди возникли ватные горы. Выровняв машину, я на бешеной скорости лавировал между ними, иногда специально вонзаясь в их призрачную толщу, чтобы затем вновь вырваться на простор чистого неба...

– Сто восьмой, что у вас? – противный бесцветный голос автомат-диспетчера остудил эмоции. – Индивидуальное управление на трассе запрещено! Включите автопилот!

– Опомнился! Черт бы тебя побрал! – тихо выругался я, но подчинился. Впрочем, на этого автомат-диспетчера грех было гневаться – он был из покладистых: терпел мои безобразия, видимо, до тех пор, пока они не стали создавать аварийной обстановки на трассе. Другой бы и секунды не дал порезвиться. Вроде все одинаковые, а вот поди ж ты: как и у людей, у каждого свой характер. Не первый раз замечаю.

Гравилет лег на прежний курс.

– Как здорово было! У меня аж дух захватывало.

Оказывается, Любава проснулась и видела, как я резвился подобно молодому козленку. Странно: она ничего не должна была почувствовать, ведь автомат компенсации перегрузок оставался включенным. Смутившись, я пробормотал нечто неопределенное.

– Что ты пел? Будто гимн какой?

Вот в чем дело! Вот почему она проснулась!

– Понятия не имею, взбрело в голову на ходу, – действительно, хоть убей, этого я не помнил.

– Жаль... Хотела еще послушать. У тебя очень приятный голос.

– Не расстраивайся. Репертуар у меня богатый. Надеюсь, еще будет возможность проявить свои дарования.

– Зачем откладывать, спой сейчас. – Любава оперла о ладонь подбородок и приготовилась слушать.

– Ну, если хочешь... Досадно, подыграть не на чем...

Но импровизированному концерту не суждено было состояться. Запищал вызов. Кому-то я понадобился среди ночи. Нечего сказать – вовремя! Пришлось, зарычав в душе, нажать кнопку ответчика.

Этого человека сейчас мне меньше всего хотелось увидеть. Впрочем, не только сейчас...

– Практикант Ник! – безо всякого приветствия произнес Альбин Фогг. Вы грубо нарушили субординацию: о случившемся в первую очередь вы были обязаны сообщить мне. Кроме того, кто дал вам право продолжать работу вопреки моему запрету?! Вашу недисциплинированность я вынужден отметить в аттестации в Академию. Вам надлежит представить подробный рапорт на мое имя с объяснением ваших действий... – Он остановился, разглядев рядом со мной Любаву. Его глаза изучающе уставились на нее. Наконец взгляд уперся в меня: – Хочу предостеречь вас от дальнейших несогласованных шагов и напомнить, что по уставу курсант не может работать в одиночку без особого разрешения.

Не прощаясь, он отключил связь.

Погасив экран, я откинулся в кресле и захохотал. Плевать хотел на твои рапорты, выговоры и предостережения! Забавляло несоответствие каменной физиономии и ярости, клокотавшей в каждом слове Фогга. Хорошего перца на хвост ему насыпал. Знай наших!

– Это твой начальник? – спросила Любава.

– Ага... Бывший... – сквозь смех выдавил я.

– Ты курсант Академии Службы космической безопасности?

Я утвердительно кивнул: какие, собственно, причины скрывать это? Но тут же удивленно посмотрел на свою спутницу – как она догадалась? Фогг был в обычном костюме, не в форме. Да и не сказал он ничего такого, прямо указывающего...

– Я его знаю. – Ответила Любава на немой вопрос. – Альбин Фогг...

Впрочем, удивляться было нечему: отец же рассказывал, что Фогг занимался делом Терфы. Просто в какой-то момент я перестал воспринимать Любаву как участницу последней экспедиции.

– Как-нибудь расскажу, если хочешь, о нашем знакомстве, – добавила она. – Смотри! Уже прилетели!

Действительно, гравилет не спеша опускался на зазывно моргающий огонек маячка.

2

Ночка здесь выдалась – не видать ни зги. Моросил мелкий холодный дождь. Ступив на траву, я поежился в своей легкой рубашке. Любава выглянула наружу и ойкнула. Ее босоножки на высоком каблуке не годились для путешествия по лужам. Без лишних слов я взял ее на руки.

– Показывай дорогу.

Обняв меня за шею, она указала свободной рукой на освещенное крыльцо одного из домов, и я бегом припустил по дорожке. Смеясь, она умоляла меня не поскользнуться. Вбежав по ступеням, я подождал, пока она отомкнула дверь. Так мы и вошли: я – в хлюпающих туфлях и по колено мокрых брюках, она – у меня на руках, тесно прижавшись к груди. Мягкий золотистый свет разлился по прихожей, и в волосах Любавы радужно засверкали мелкие капельки влаги, будто вплетенные нити алмазов. Склонив голову, я робко коснулся ее губ. Она замерла и вдруг ответила страстным поцелуем. Нежная рука легко провела по затылку, и, задохнувшись от счастья, я дал волю переполнявшим меня чувствам...

– Ну что, так и будем стоять? – Любава тихонько засмеялась. – Может, все-таки отпустишь меня?

Я все еще держал ее на руках, привалившись спиной к входной двери.

– Не хочу! – Я помотал головой. – Боюсь, исчезнешь.

– Куда я исчезну, дурачок? – она легонько зацепила пальцем кончик моего носа. – Пусти!

Отойдя на несколько шагов, окинула меня критическим взглядом. Скомандовала:

– Давай сюда все мокрое. Да, и брюки тоже! Надо сушить и чистить. А сам отправляйся в ванну – хорошенько прогрейся.

– Ничего, не простужусь.

– Иди, иди, не повредит. Пока будешь париться, я успею умыться и сочинить ужин.

С охапкой моей одежды Любава скрылась за дверью. А я, оставшись в одних трусах, пошел разыскивать ванную.

Пушистый халат был явно не по размеру. Длина еще – куда ни шло: на хозяйке он, наверное, был в пол и поэтому доходил мне до щиколоток. Но в плечах! Как я ни старался запахнуть полы, сходились они лишь где-то на животе. Про рукава и говорить нечего – складывалось впечатление, что я слишком глубоко засунул в них руки. Затянув потуже пояс и повертевшись перед зеркалом, махнул рукой: не являться же на ужин голым. В таком виде и предстал на пороге гостиной.

Стол был сервирован на двоих. Пламя двух фитильков, плававших в ароматном масле, играло на хрустале бокалов, выхватывало из темноты приборы, бутылки с напитками, фрукты. Вкусно пахло жареным мясом. Убедившись, что хозяйка отсутствует, я направился к приоткрытой двери, из-за которой выбивалась полоска света. Это была спальня. Любава сидела перед зеркалом и, негромко напевая, заплетала косу. Неслышно подкравшись, я замер в двух шагах, чтобы она не увидела моего отражения, и залюбовался ее ловкой работой. Дождавшись, когда она кончит, быстро шагнул, обнял, и, рыкнув: "Ам-м!", прильнул губами к шее. Она не вздрогнула, не отшатнулась, а, запрокинув голову, прихватила зубами мое ухо. Горячее срывающееся дыхание опьянило меня, бешено заколотилось сердце. Захлестнула волна нежности. Ослабив объятия, я, едва касаясь губами, целовал шелковистую кожу, вдыхая дурманящий аромат. Внезапно Любава вырвалась.

– Испугать хотел?! Ну погоди!

Сильный толчок в грудь, и я навзничь упал на постель. Халат не выдержал такого испытания: с треском лопнул пояс, разметались полы. Мгновение спустя Любава оказалась рядом. Наша одежда полетела в разные стороны...

Тяжело дыша, мы лежали тесно прижавшись друг к другу в сладкой истоме. Я наклонился над ней и поцеловал грудь. Она вдруг засмеялась.

– Ты чего?

– Слушай, а как же ужин?

– Подождет до утра. Объявим его завтраком.

– Тогда иди задуй светильники: не дай Бог, пожар случится. Сгорим во сне и не заметим. Ты постарался – спать сегодня я буду крепко.

Подниматься было лень, и я закапризничал:

– Может сама сходишь, а? Ведь я потом заблужусь впотьмах.

– Ну пожалуйста, сделай милость, – она погладила меня по щеке. – У меня ноги отнялись. А чтобы не заблудился, я зажгу ночник.

Делать было нечего, пришлось вставать. Когда вышел в гостиную, дважды гулко пробили большие напольные часы в углу. Прихватив со стола бутылку и пару стаканов, я погасил светильники и вернулся в спальню.

– Винца хочешь? – спросил я, присев с краю кровати.

– Угу, – она приподнялась на локте и взяла протянутый мною стакан. Вет, еще одна просьба...