Текст книги "Амальгама"
Автор книги: Владимир Торин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
Глава XI
Гульба. Москва, 2014 год
Прошло уже несколько минут, как элегантно ушел из квартиры Александр Валентинович, забрав с собой древний манускрипт, а наши герои сидели молча, глубокомысленно смотря друг на друга.
Первым нарушил молчание Иван:
– Старик, у меня есть к тебе два вопроса…
Анциферов засмеялся.
– Нет, ну, серьезно. Два вопроса. Во-первых, почему ты так быстро согласился, а во-вторых, я чего-то так и не понял, кто кого обманул!
– Понимаешь, старик… – начал Сергей, как его и просили, чрезвычайно серьезно, но это «старик» прозвучало так смешно, что оба расхохотались и несколько минут просто давились от смеха, корча друг другу рожи.
Пачка долларов на столе внушала изрядную долю оптимизма. Иван схватил эту пачку, распечатал и быстро просмотрел некоторые купюры. Доллары были настоящие.
– А ты не верил, что десять штук возьмем. – Сергей укоризненно покачал головой. – Ну что, пойдем куда-нибудь отмечать это дело, что ли?
Ивана не нужно было упрашивать, и он оказался в дверях еще быстрее, чем совсем недавно Александр Валентинович. Сергей взвесил на руке пачку долларов и, немного подумав, всю ее сунул во внутренний карман куртки, бережно и аккуратно застегнув имеющуюся на этом кармане молнию. Потом решительно встал, запер входную дверь и вышел в коридор к Ивану.
Узбек по-прежнему неторопливо и уверенно уродовал стену рядом с соседской дверью. В этот раз Сергей прошел мимо него, ничего не говоря. «Пусть соседи за свой хлам беспокоятся», – подумал он, заходя в лифт и неприязненно оглядывая узбека. Тот встретил взгляд Сергея совершенно равнодушно. Годы выживания в Москве научили трудолюбивого и бесправного работника ДЭЗа впадать в это равнодушное состояние, как буддистских монахов в нирвану. Быстрое «включение» этого умения спасало от многих проблем, которыми так щедро награждал трудовых мигрантов мегаполис.
Через минуту друзья оказались у сквера на Большой Грузинской улице. Безмашинное субботнее утро осталось позади, и теперь улица встретила их своим обычным монотонным гулом и гигантской автомобильной пробкой, на которую задумчиво взирали огромные изваяния Церетели, сгрудившиеся на другой стороне сквера. Сергей уверенно повел друга в сторону зоопарка – там находился филиал Сбербанка, где можно было обменять доллары на рубли.
Потом, уже обменяв часть денег, герои еще некоторое время брели по Пресне, высматривая питейное заведение, которое было бы достойно сегодняшнего повода и в то же время было, по выражению Ивана «не слишком пафосным». Наконец, такое заведение было найдено, и друзья отправились отмечать удачную сделку.
Когда делаешь какую-то нудную и неинтересную работу, время течет медленно-медленно. Когда ты с другом отмечаешь радостное событие, время тут же преображается и несется совершенно сумасшедшим темпом, заставляющим тебя то и дело удивленно поглядывать на часы и не верить происходящему: «Неужели уже три часа прошло? Да не может быть!» Именно так проносилось время у наших героев. Они выпили в общей сложности две бутылки виски, съели кучу всяких вкусностей, поговорили о погоде, женщинах, футболе и кинематографе. И оказались очень удивлены, вдруг обнаружив, что уже давно за полночь и из ресторана их вежливо просят уйти.
– А давай в ночной клуб, а? – Ивану сегодня были по колено все моря, а наличие денег будоражило кровь. – А то сидим тут, как два дебила… С девчонками хоть красивыми познакомимся!
Тема знакомства с девчонками возникала у Ивана всякий раз, когда жена уезжала к родителям, а он был выпившим. Хотя, собственно, второе гармонично вытекало из первого. До каких-то хоть что-либо значащих событий эта тема никогда не доходила, и, по большому счету, никакой реальной опасности ни для каких девчонок Иван в нынешнем состоянии попросту не представлял, но тема эта всегда обсуждалась очень серьезно. Так произошло и в этот раз, и уже через полчаса друзья оказались у какой-то обшарпанной двери, из-за которой неслась громкая музыка. Перед дверью стояли охранник и группа юношей и девушек, стесненных металлическими заграждениями, которые автоматически выстраивали их в очередь. Охранник упивался властью и сейчас находился на вершине блаженства.
– Никто никуда не проходит, мест нет, – гнусаво и уныло бубнил он, но глаза его при этом бешено блестели, выдавая истинное наслаждение своей функцией.
– Дай-ка мне сто долларов, – толкнул Иван Сергея в бок.
Сергей не стал сопротивляться и выдал другу требуемое. Иван панибратски потрепал охранника по плечу, незаметно сунул ему в руку бумажку и, чувствуя себя хозяином жизни, никем не удерживаемый, направился вместе с Сергеем в грохочущее чрево ночного клуба.
Там было чрезвычайно многолюдно. На мизерном пространстве перед баром толпились разодетые, напомаженные люди с разнообразными бокалами в руках. Некоторые делали вид, что танцевали, но танцевать было совершенно невозможно, так как люди были тесно прижаты друг к другу. Некоторые не только делали вид, что танцуют, но еще и прикидывались, что с огромным удовольствием тянут какие-то жидкости из бокалов, которые были вынуждены держать, прижимая к груди. Но самые опытные притворялись не только танцующими, пьющими и пьяными, но и еще и весело разговаривающими. Для этого они наклонялись близко к уху своего собеседника и что-то изо всех сил в это ухо орали, стараясь перекричать громкую музыку.
Что заставляло московскую молодежь собираться в таких местах, наши друзья искренне не понимали. Они снисходительно называли собравшихся здесь «дети» и совершенно справедливо считали себя с ними людьми очень разными.
И вроде бы не так заметно было различие в возрасте, да только Сергей с Иваном когда-то успели побыть пионерами и читали книжки про Ленина, а еще очень хорошо помнили, как неуютно было им, подросткам, стоять в очереди за мылом или колбасой в суровые девяностые годы. Они помнили путч и штурм Белого дома, а парни моложе их всего на шесть-семь лет уже ничего об этом не знали. Тем не менее и Сергей, и Иван изредка посещали такие места. Куда же было им деваться, если симпатичные девушки свято принимали на веру все, что им скажут по телевизору или напишут в глянцевом журнале, и пребывали в совершеннейшей уверенности, что именно такой ночной клуб – идеальное место для проведения выходного вместе с подругами.
Сегодня в клубе было очень много симпатичных девушек. Они выгибали спины, изящно курили, оттопырив мизинчик с затейливым маникюром, и стреляли глазками по сторонам, при этом упорно делая вид, будто они находятся здесь исключительно для того, чтобы просто потанцевать или прокричать друг дружке в ухо какие-то новости, обреченные быть неуслышанными – музыка гремела аномально громко.
Друзья с трудом пробрались к стойке и после пятиминутной возни сумели отвоевать себе небольшое пространство и один барный стул. Эту маленькую победу отметили двойным виски. В голове шумело. Закурили. Иван что-то кричал в ухо, кажется, рассказывал какой-то анекдот, но слов было не разобрать, и Сергей на всякий случай рассеянно кивал, ощущая, что напряжение и постоянное ощущение тревоги, привезенное им в Россию в качестве туристического сувенира из Венеции, потихоньку действительно начинает отпускать.
Еще что-то пили. Еще курили. А потом появилась Она.
Сергей тогда еще подумал, что если бы сцена их встречи снималась в кино, то громкая бестолковая музыка ночного клуба должна была бы каким-то образом приглушиться, люди вокруг должны были стать размытыми и неинтересными, откуда-то зазвучали бы скрипки, а многочисленные прожектора должны были вдруг осветить ее красивое лицо с выразительными черными глазами. Эта стройная и удивительно грациозная девушка совершенно неожиданно оказалась всего в нескольких шагах от Сергея с Иваном, смеялась и смотрела прямо на них, совершенно не делая вид, как большинство других девушек в клубе, что ее интересует исключительно танец и она здесь находится случайно. Сергей хотел толкнуть друга, чтобы обратить и его внимание на это чудо, но увидел, что Иван давно уже смотрит на очаровательную соседку и даже пытается подавать ей какие-то знаки.
– Правда, хороша?! – прокричал Иван Сергею в ухо – Давай с ней познакомимся! У нее наверняка и подруга есть!
Девушка действительно была очень эффектна и не могла не привлечь внимание ребят. Она была одета в плотный черный комбинезон, сексуально обтягивающий ее идеальное тело, черные волосы были рассыпаны по плечам, а большие черные глаза загадочно блестели.
К удивлению наших друзей, девушка с явным удовольствием начала знакомиться. Имя у нее было смешное – Глафира, – но она была настолько непосредственна, что это необычное имя не вызвало никаких проблем и, вообще, находиться рядом с ней было очень приятно. Чем больше Сергей смотрел на девушку, тем больше хотелось с ней разговаривать или хотя бы просто стоять неподалеку.
Потом они несколько раз выходили на улицу курить, рассказывали друг другу какие-то смешные истории, за ними старался поспеть Иван, которому совершенно не понравилось, что эта красивая девушка и Сергей так быстро нашли общий язык, а его, казалось, вообще не замечали.
Сергей же отчетливо ощущал, что с каждым часом он все больше и больше привязывается к этой интересной девушке. И уже даже то, что она красивая, перестало иметь какое-то значение. То, что она рассказывала, волновало его, то, над чем она смеялась, было смешно ему, то, что ее огорчало, он готов был исправить немедленно, даже если для этого нужно было бы свернуть горы. Он с удивлением прислушивался к своим ощущениям: «Я знаю ее всего час. Неужели лишь ради ее улыбки я уже готов на какие-то безумные действия или подвиги?» – и какой-то неведомый внутренний голос спокойно говорил внутри его: «Ну, конечно, готов! Посмотри, какая она замечательная!»
Вообще, творилось нечто странное. Никогда прежде Сергей не был так увлечен ни одной девушкой. Он внимательно смотрел в ее черные глаза и чувствовал, что растворяется, исчезает в них. Она дразнила его и смеялась, показывая ряд аккуратных маленьких белых зубов. Сияние озорных черных глаз било без промаха тяжелой артиллерией по истерзанной Серегиной душе. Смутная тревога, вызванная странной историей с манускриптом, ужасы ночной Calle Galeazza – все отходило на задний план, все становилось неважным, неинтересным. Вообще, все в мире перестало иметь хоть какое-то значение и не было ничего, что могло бы как-то сравниться с необыкновенным светом прекрасных глаз Глафиры.
И тут к нашим друзьям подошли. Три молодых чеченца, крупноголовые, небритые, приземистые и коренастые, они появились у стойки совершенно неожиданно. Такое быстрое перемещение по забитому публикой залу ночного клуба объяснялось просто: этим троим все почему-то уступали дорогу. Не то чтобы демонстративно, а так, как бы ненарочно, как бы невзначай, случайно отвернувшись или отодвинувшись в сторону, пока они проходили. Главным среди них был, видимо, самый маленький, плотно сбитый юноша с большой головой, который был очень горд правильно растущей бородкой. И хотя волосики этой бородки были еще довольно куцы, молодой человек постоянно ее сверху вниз поглаживал, уперев большой палец в шею, а указательный положив на подбородок. Так он сам себе казался взрослым и солидным, копируя жесты, подсмотренные у старших товарищей. Бородка охватывала нежным пушком шею и подбородок, в то время как усы не росли совсем.
Этот маленький как-то хитро вонзился между Глафирой и Сергеем, причем к Сергею он повернулся спиной, а к Глафире – лицом, и принял такую позу, чтобы всем было понятно: они тут с девушкой давно беседуют и им больше никто, собственно, не нужен. Двое его друзей в это время стояли рядом и недобро смотрели на Сергея с Иваном.
Что там этот юркий завсегдатай московских клубов и баров пытался рассказать девушке, слышно не было. Но вскоре раздавшийся громкий возглас «Ты че, овца, не поняла? Пошли, да?» позволял предположить, что общение идет не совсем гладко. Сергей уже давно для себя решил, что за эту девушку он готов сражаться. Иван, видимо, решил то же самое, но тут случилось нечто неожиданное. Глафира, до этого смотревшая на незваного собеседника явно враждебно, вдруг весело засмеялась и ласково его приобняла. Потом она оказалась около Сергея и быстро сказала ему на ухо: «Я буду здесь, с вами ровно через три минуты. Дождетесь?» Странно, но этот ее шепот Сергей сразу услышал, хотя до этого приходилось по нескольку раз кричать в ухо одни и те же фразы. Сергей растерянно кивнул. Глафира внимательно посмотрела ему в глаза, потом резко повернулась, опять засмеялась и увлекла за собой сначала маленького главаря, а потом и всю троицу в ту сторону клуба, где располагались туалеты. Чеченцы, обрадованные неожиданной сговорчивостью красивой девушки, организованно двинулись за ней.
Сергей с Иваном растерянно посмотрели друг на друга и остались стоять на месте. За прекрасной девушкой и тремя ее спутниками сомкнулись несколько десятков вспотевших спин. Долбящая в уши музыка была ужасна. Вечер грозил перерасти в катастрофу.
Но Глафира вынырнула откуда-то из гущи танцующих даже раньше чем через три минуты, еще более веселая и решительная.
– А вам здесь нравится? – спросила она, весело блестя глазами и глядя в упор на Сергея.
– Нет! – в один голос закричали друзья.
– Ну, может, тогда пойдем куда-нибудь, где немного поспокойнее? – опять сверкнула глазами необыкновенная и, безусловно, очень умная девушка.
В ту ночь они были еще в каком-то ресторанчике, щедро расплачиваясь деньгами, оставленными Александром Валентиновичем. Общение с Глафирой было приятно, интересно и как-то естественно. Сергей чувствовал, что со страшной силой влюбляется, но остановить эти химические реакции в организме уже не мог.
Домой возвращались под утро, несколько раз протрезвевшие, изможденные, но очень довольные. Когда они втроем подходили к подъезду, Иван немного поотстал, явно раздосадованный выбором Глафиры, которая, очевидно, большее время разговаривала с Сергеем, и, кажется, они взаимно друг другу очень понравились. Впрочем, в течение сегодняшней ночи Ивану удалось несколько раз удачно пошутить, заставив очаровательную девушку от души смеяться. Теперь он хотел наконец расставить все точки над «i» и испробовать свой последний козырь. Он собирался разыграть страшную обиду и таким образом добиться, наконец, расположения Глафиры. Именно поэтому он грустно брел чуть позади, уже начиная входить в образ.
Глафира всего этого, казалось, не замечала и уверенно шла впереди. Вместе подошли к дому. Сергей набрал код. Открыл дверь подъезда перед Глафирой и демонстративно вошел вслед за девушкой, всем своим видом давая понять, что Ивану уже давно пора идти куда-нибудь в другое место. Например, домой. Иван нисколько не смутился и протиснулся следом за Сергеем в закрывающуюся дверь. Все молча вошли в лифт, в молчании была нажата кнопка «7». Сергей несколько раз попробовал как-то пошутить, но Глафира сосредоточенно молчала.
Лифт неспешно поднимался на седьмой этаж.
Наконец, лифт поднялся, двери отворились, но никто из лифта не вышел. Прямо на площадке в луже крови лежал уже знакомый нашим друзьям бездыханный рабочий-узбек.
Первой нарушила общее замешательство Глафира. Она решительно перешагнула через труп и уверенно пошла направо по коридору в ту сторону, где находилась квартира Сергея. «Как она догадалась, что нам направо по коридору?» – успел удивиться Сергей и поспешил за ней. Дверь в квартиру была распахнута. Обстановка внутри впечатляла. Какие-то шмотки, подушки, шторы, кресла, бутылки, тарелки, куски хлеба, компьютерные диски, небольшой столик, за которым еще совсем недавно два друга проводили субботнюю «релаксацию», – все было перевернуто, разбросано и переломано. Было очевидно, что в квартире что-то искали. Искали пытливо и долго, внимательно рассматривая каждую вещь. Убедившись, что вещь интереса не представляет, ее швыряли на пол и переходили к вещи следующей. Опять повисло тяжелое молчание. Его нарушил усталый голос, раздавшийся сзади:
– Добрый вечер. Лейтенант Ивлев, Пресненское УВД. Предъявите, пожалуйста, ваши документы.
Все обернулись. Сзади стоял патрульный милицейский наряд, три человека в форме, вооруженные автоматами. Автоматы были недвусмысленно направлены прямо на наших друзей.
Милиционеры были усталы и злы. Только что они приехали из престижного ночного клуба, где в течение часа несколько экипажей милицейских патрулей безуспешно пытались утихомирить большое количество шумных и гордых людей, примчавшихся на дорогих машинах из разных концов Москвы. Люди эти съехались для того, чтобы найти и наказать каких-то наглецов, посмевших расправиться с их тремя родственниками и друзьями, которые сейчас лежали вповалку в крови в одной из кабинок мужского туалета.
Было много шума, крика, а любых реальных сведений, которые действительно могли бы помочь расследованию, не было. Создавалось странное впечатление, что троих здоровых молодых людей уложила в кровавую кучу на черный кафельный пол какая-то неведомая и необъяснимая сила.
Впрочем, милиционеры в сверхъестественную силу, ввиду специфики своей работы, никогда не верят. Может, оно и правильно.
Глава XII
Великий конгресс. Венеция, 24 июля 1178 года
Венецианская лагуна пестрела разноцветными флагами. Издалека были слышны торжественные звуки труб. Сотни больших и маленьких лодок сновали туда-сюда перед безупречно вымытой набережной. Даже в последнее Обручение Дожа с морем не было таких масштабных приготовлений, как сегодня. Тысячи горожан в праздничных ярких одеждах толпились на пристани. Площадь Сан-Марко была заполнена многочисленными зеваками так, что если взглянуть на нее сверху, с собора, то могло показаться, что она укрыта каким-то ярким разноцветным ковром с причудливым узором. Все эти люди, еще ранним утром занявшие места на площади, стояли в страшной толкотне, но были абсолютно счастливы оттого, что они-то уж наверняка увидят главное событие последних лет!
Две шеренги трубачей в алых одеждах выстроились вдоль набережной, большие трубы с привязанными к ним малиновыми хвостатыми флагами сверкали на солнце и отражались в изумрудных волнах длинными яркими языками. Широкие окна Дворца дожей тоже были заполнены сотнями зрителей из благородных венецианских семей, которым по какой-то причине не нашлось места на специально огороженных деревянных трибунах для знати внутри огромного собора.
Лодка Барбароссы медленно приближалась к главному причалу республики.
Венецианцы напряженно вглядывались в хмурое лицо рыжебородого немецкого императора, стоявшего на носу. Еще недавно от этого человека исходила смертельная опасность для любого жителя Великой Республики. По слухам, теперь рыжебородый гигант никакой опасности не представлял и даже приехал просить прощения у папы и восстановления мира. Все это было странно и в это не очень верилось.
Не очень верилось в это и Райнальду фон Дасселю, архиепискому Кельнскому, человеку, всю свою жизнь внушавшему страх врагам германской короны. Ему вдруг отказали в праве заходить в императорский шатер. Дважды после этого фон Дассель пытался добиться аудиенции Барбароссы и каждый раз получал отказ. Тогда архиепископ осмелился обратиться к Барбароссе во время какого-то торжественного выхода, когда он, согласно церемониалу, имел право находиться рядом с правителем. Архиепископ понимал, что происходит какая-то страшная и непоправимая ошибка не только для всей империи, но и для императора лично, и попытался высказать ему свои мысли. Барбаросса обжег старого друга холодным презрительным взглядом и потребовал, чтобы тот никогда больше не разговаривал с ним на эту тему.
Но Райнальд был упорен. Сотни раз прокручивал он в мозгу события последних дней и пришел к выводу, что в таком странном изменении взглядов германского императора как-то повинен таинственный венецианский вельможа Дандоло, уехавший на следующий день после странной демонстрации зеркала. Именно после этой демонстрации изменились характер императора, его суждения и предпочтения. То, что раньше нравилось монарху, сегодня внушало ему отвращение, то, что он раньше считал абсолютной истиной, сегодня представлялось ему настолько же абсолютной ложью. Поневоле приходилось верить в колдовскую силу венецианского зеркала, которое вельможа увез с собой, поэтому проверить свои предположения Райнальд фон Дассель никак не мог. Но архиепископ твердо решил, если уж суждено ему будет еще когда-то встретиться с коварным Дандоло, он обязательно вытрясет из него всю правду.
Сейчас Райнальд фон Дассель стоял чуть поодаль от великого императора, в свите и грустно наблюдал за большим венецианским торжеством. Эти тысячи людей, еще вчера боявшихся одного взгляда германского императора, сегодня вышли на набережную праздновать его поражение, которое на всякий случай все-таки было прикрыто позолотой и замаскировано льстивыми речами.
На берегу Барбароссу поджидал Великий Венецианский дож Себастьяно Дзиани. Он был пожилым человеком, поэтому его торжественная процессия, вместе с сотнями слуг и придворных, передвигалась по мраморным плитам великой площади медленно-медленно. Этот медленный шаг позволял многочисленным зрителям в мельчайших подробностях рассмотреть каждого участника гигантской свиты Великого дожа.
Поэтому и разглядел Райнальд фон Дассель среди сотен венецианских вельмож, торжественно следовавших за Дзиани, знакомое ненавистное лицо Энрико Дандоло. Тот шел степенно, его глаза не мигая смотрели в одну точку – куда-то вдаль, за острова лагуны. Под обе руки его поддерживали верные слуги – те самые, с которыми он оказался совсем недавно в лагере германского императора.
Барбаросса тоже заметил своего старого знакомого. И тут же лицо сурового германского завоевателя стало вдруг добрым, приветливым и каким-то послушным. Это изменение в лице хозяина окончательно взбесило фон Дасселя, и он решил во что бы то ни стало докопаться до истины и отомстить врагам германской короны.
Между тем Барбаросса сошел с корабля и обнялся с дожем под одобрительный гул публики. Процессия последовала в сторону собора. Разодетые в золото, парчу и бархат люди медленно двинулись по Пьяцетте, не нарушая торжественного строя.
С высокой колонны на кельнского архиепископа грозно смотрел крылатый лев. Рядом располагалась еще одна колонна, там был изображен какой-то воин с копьем. Эти колонны, увенчанные старинными античными скульптурами, венецианцы установили на площади всего шесть лет назад, но уже придумали им предназначение – между ними строился эшафот, на котором приводили в исполнение смертные казни. Достаточно быстро появилась традиция не проходить между этими колоннами, чтобы однажды между ними не задержаться по-настоящему. Именно поэтому процессия двигалась между Дворцом дожей и колонной с крылатым львом, хотя логичнее было пройти между двумя колоннами. Но всего этого Райнальд фон Дассель не знал, да и не хотел знать. Он просто впился глазами в лицо своего врага Энрико Дандоло, который торжественно и неторопливо вышагивал рядом. Дандоло был абсолютно невозмутим, и ни один мускул на его лице не выдавал какого-либо напряжения. Венецианские солдаты держали живой коридор для прохода процессии, на наконечниках их копий гордо развевались хвостатые бордовые флаги с золотым львом в круге.
Процессия медленно подходила к величественному собору, когда две крупные чайки пролетели прямо над головами Барбароссы и Дзиани. Толпа восхищенно загудела, увидев в этом добрый знак, и все проводили глазами быстро удаляющихся в лазурное небо белых птиц. Все, кроме Дандоло. И тут фон Дассель все понял. Дандоло был слеп! Вот почему он без страха мог вглядываться в любое зеркало, какими бы кошмарами это ни грозило! Вот как он провел Барбароссу, а заодно и его, Райнальда фон Дасселя!
Дассель стал внимательно смотреть за действиями слуг Дандоло. Те аккуратно вели посла под руки, постоянно нашептывая ему в ухо, что происходит вокруг, придерживая на ступеньках и на неожиданных изменениях рельефа. Дандоло шел медленно и аккуратно, внимательно вслушиваясь в слова своих поводырей.
Но тут начало происходить самое главное, то, ради чего, собственно, и собралось на площади столько народу. Толпа загудела громче. Процессия подошла к роскошному, празднично украшенному центральному входу в собор Святого Марка. Прямо в дверях стоял трон, на котором восседал главный враг Барбароссы римский папа Александр III. Папа встречал дорогого гостя в роскошной горностаевой мантии, на голову была надета большая золотая митра, символизирующая его главенство над всем земным.
Внезапно воцарилась полная тишина. Площадь замерла, как один человек. Барбаросса сделал несколько шагов в сторону папы по древним камням, и каждый шаг отпечатался звонким лязгом шпор. Этот звук шпор вдруг стал отчетливо слышен каждому человеку в толпе на площади. Все затаили дыхание.
Фридрих Барбаросса преклонил колено и почтительно склонился перед папой.
– Оба колена, – раздался тихий властный голос. Фон Дассель скосил глаза налево и увидел, что слова эти произнес Дандоло.
Барбаросса послушно встал на оба колена.
– А теперь пади ниц, – так же негромко и властно произнес Дандоло.
Барбаросса с грохотом упал на землю, расставив в разные стороны руки. Грохотали его железный панцирь, тяжелый меч и огромный шлем, который Барбаросса держал в левой руке. Нужно было видеть вблизи, сколько сил потребовалось Александру III, чтобы самодовольно не расхохотаться или не пнуть грязного германского пса, распластавшегося у его ног. Но папа только встал, подошел к Барбароссе легонько коснулся пальцами его головы, благословляя. И вот тут вся площадь просто взорвалась оглушительными криками, звоном колоколов и гудением труб. Народ праздновал великий мир, а Венеция – фантастический триумф своей международной политики.
Папа приказал Барбароссе подняться с колен и пригласил пройти вместе с собой в базилику. Униженный император поклонился и последовал за понтификом. За ними так же неспешно двинулась внутрь огромная торжественная процессия. Но не вся.
Неожиданно от нее отделился Дандоло и вместе со своими слугами достаточно быстро проскользнул сквозь солдатское оцепление на одну из маленьких улочек, выходивших прямо на площадь. Недолго думая Райнальд фон Дассель рванул прямо за своим старым знакомым. Ему оказалось значительно труднее пробраться сквозь оцепление, поэтому он потерял несколько драгоценных минут. Но он наверстал эти минуты, перебегая через небольшой мостик, который слепой Дандоло преодолевал достаточно долго.
Райнальд фон Дассель бежал за своим обидчиком по торговой улице Merceria, забитой какими-то лавками, тележками, клетками с гусями, глиняной посудой и еще кучей разного барахла. Сегодня ни людей, ни торговли на этой улице не было: весь город собрался на площади Сан-Марко.
– Эй, вы! – зычно крикнул кельнский архиепископ удалявшемуся Дандоло с двумя слугами. Слуги что-то быстро зашептали Дандоло и резко ускорили шаг.
Фон Дассель побежал быстрее, обогнал всех троих, развернулся и со зловещим скрежетом выхватил из ножен меч. Только таким образом он смог заставить преследуемых остановиться. Слуги Дандолы тоже выхватили мечи из ножен. Но их мечи были какие-то маленькие, элегантные и не очень грозные. Стального цвета глаза Райнальда фон Дасселя приобрели свинцовый оттенок, он молча двинулся на слуг, которые с ужасом поняли, что этот решительный человек не раз смотрел в лицо смерти, умеет сражаться и без раздумий убьет любого врага, сколько бы их ему ни встретилось на пути. И тут вдруг заговорил Дандоло.
– Спрячьте мечи в ножны! – Он сказал это так уверенно, что фон Дассель захотел немедленно исполнить это приказание, а удержался от его выполнения только усилием воли. Слуги же выполнили это указание незамедлительно.
– Что, слепой черт? Думал, ты всех обманул? – прокричал фон Дассель, обращаясь к Дандоло, и пристально посмотрел в неподвижные зрачки его глаз.
– Послушайте, благородный Райнальд фон Дассель! Мир подписан. Вы действительно храбрый, умный и достойный представитель своего народа. Но согласитесь, что уже все закончилось. – С каждым словом голос Дандоло становился все более раскатистым и величавым. – Вложите меч в ножны и не делайте попыток запятнать его кровью слепого старика!
Райнальд фон Дассель как-то неуверенно замер на месте. А жизнь ему спасло невероятное чутье. Уже готовый вложить меч в ножны после этих слов пожилого венецианца, кельнский архиепископ вдруг быстро пригнулся. И именно в это мгновение над головой его просвистел широкий нож, с дребезжанием вонзившийся в крупную деревянную чушку для разделки туш, стоявшую у дверей мясной лавки. Судя по тому, как вибрировала ручка воткнувшегося в дерево ножа, его метнули с огромной силой. Очевидно, не пригнись фон Дассель, нож по рукоятку вошел бы ему прямиком между глаз. Человеком, метнувшим нож, был Дандоло.
Удивляться такой ловкости слепого старика не было времени. Райнальд фон Дассель одним прыжком очутился рядом с Дандоло и, замахнувшись, опустил свой тяжелый меч прямо на седую голову венецианца. Но старик удивил еще раз. В тот самый момент, когда меч германца уже должен был разрубить его напополам, венецианский вельможа вдруг присел и выставил двумя руками прямо над собой короткий клинок, быстро выхваченный им откуда-то из складок одежды. Сокрушительный удар фон Дасселя наткнулся на непреодолимое препятствие в виде клинка дамасской стали, золотая ручка которого, крепко сжимаемая Дандоло, была богато украшена драгоценными камнями. Дандоло при этом сосредоточенно смотрел в одну точку куда-то перед собой.
На секунду оторопевшие слуги пришли в себя и бросились на германца. Райнальд фон Дассель с огромным сожалением был вынужден оторваться от Дандоло и повернуться лицом к нападавшим. Один из них даже неплохо фехтовал. Это был наш старый знакомый Серджио.
Серджио прекрасно понимал, что фон Дассель, конечно, сильнее, но уповал на свою молодость, проворность и находчивость. К тому же ему здорово помогал и второй слуга, Джузеппе, старавшийся изо всех сил воткнуть в ненавистного германца свой меч.
Фон Дассель теснил их по узкой улице Merceria, а слуги отбивались, прикрывая спешный отход Дандоло к его палаццо, до которого оставалось всего несколько десятков шагов.
И тут сработала находчивость Серджио. В одном из самых узких мест улицы, увидев тележку с овощами, наполовину вкатившуюся в овощную лавку, хитрый слуга одним движением руки рванул эту тележку на себя, а правой ногой толкнул ее, переворачивая, прямо на противника. Покатившиеся тыквы и кочаны капусты замедлили стремительное движение германца по узкой улице. Этих мгновений слугам хватило, чтобы, подхватив Дандоло под руки, донести его до двери дома, из которого уже выскакивали другие вооруженные слуги, готовые вступиться за своего господина.
