Текст книги "Мистические культы Средневековья и Ренессанса"
Автор книги: Владимир Ткаченко-Гильдебрандт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)
«Христиане Святого Иоанна» или брат, который всегда действует в тени
Чтобы прийти к пониманию смысла жестких антихристианских посвятительных практик, введенных в Ордене Храма, по нашему мнению, с самого его основания, необходимо обратиться к гностицизму и теологии сабиев-мандеев, последователей пророка Иоанна Крестителя. Без связи с гностико-манихейством и прежде всего с мандеизмом ритуалы тамплиеров предстают набором опасных оккультных формул, справедливо вызывавших недоумение у стольких маститых историков, богословов, философов, священников и религиоведов, отчего все эти вещи и отнесли к выдумкам королевских комиссаров и фантазиям папских инквизиторов: дескать, рыцарей светские или церковные следователи посредством пыток вводили в пограничные состояния сознания, когда они уже отчетливо представляли то, в чем их принуждали сознаваться. И все-таки не стоит настолько упрощать проблему, чтобы делать ее неразрешимой. Выше мы предостерегли от отношения к тамплиерам как к рядовой христианской военно-монашеской корпорации, которых в Средневековье только крупных доходило до десятка, но которые благополучно дожили до времен, когда превратились в обыкновенные награды или аристократические благотворительные клубы. Уникальность Ордена Храма – принадлежность как организации к параллельной христианству религиозной традиции, тайно укорененной в сообществе с его основания. Вот почему уже в те годы тамплиеров не покидала честолюбивая мысль об образовании новой экуменической религии, в которой ведущую роль играли бы гностические жрецы от иоаннизма. Не ее ли в Иерусалиме внушил молодому французскому рыцарю Гуго де Пайену иоаннитско-мандейский патриарх Феоклет? Но ведь и мандейскому епископату представлялся очень благоприятный шанс посредством тамплиеров вывести свою гностическую религию, зажатую в узкие этноконфессиональные рамки, на мировой уровень и реформировать в духе иоаннизма христианство, которое они считали своей схизматической сектой, узурпировавшей у них право на господство. Это был, действительно, выдающийся акт тайного гностического прозелитизма, и его последствия могли бы коренным образом изменить и деформировать уже в Средневековье не только духовность, но и все сферы тогда очень зависящей от нее европейской жизни. Однако Провидение решило иначе, и задуманная тамплиерами «иоанническая ортодоксия», равно как и объединение на ее основе Европы, потерпели фиаско. После упразднения ордена (а скорее отторжения его как чужеродной субстанции от римского католицизма) те же самые идеи подхватит франк-масонство, вызревавшее в среде строительных братств, где нашли себе приют изгнанные из церкви манихейство, гностицизм и иоаннизм тамплиеров. И с тех пор борьба с римским католицизмом велась всегда под знаменами иоаннизма, да и главный праздник вольных каменщиков – Рождество Святого Иоанна Крестителя. Как тут не упомянуть франк-масонскую концепцию о том, что нынешняя церковь святых апостолов Петра и Павла должна трансформироваться в гностическую церковь Святого Иоанна Богослова, под которым разумеется, как справедливо отмечал Альберт Пайк, не столько этот апостол, сколько покровитель гностиков Святой Иоанн Креститель99
Пайк, Альберт. Мораль и догма. 30. Рыцарь Кадош. http://zelot.org. kadosh_mas30.pdf.
[Закрыть] или Юхана Хаматвиль мандеев. Второй Ватиканский Собор (1962–1965), изменивший направление развития католицизма и произведший революцию в литургике и богословии Римской церкви, проходил под знаком иоаннизма. Сейчас уже не для кого не секрет, что его инициатор Папа Римский Иоанн XXIII (1881–1963) являлся членом Ордена Розы и Креста, в который был посвящен в Стамбуле в 1935 году во время своего пребывания на посту апостольского нунция в Турции, когда и получил в этой тайной организации мистическое имя Иоанна. Церемония посвящения в орден подробно описана в книге итальянского писателя Пира Карпи (1940–2000) «Пророчества Папы Иоанна XXIII», вышедшей в 1976 году1010
Французское издание этой книги осуществлено в 1978 году в издательстве J'ai lu: Les prophéties du Pape Jean XXIII.
[Закрыть]. Неужели все это только совпадения и не прослеживается никакой общей логики событий, начиная с 1118 года? Отнюдь. Опосредованно через тамплиеров иоанниты-мандеи оказали ощутимое воздействие на формирование европейских тайных обществ, закваской которых был и продолжает оставаться гностицизм, а мандейство – это последнее сообщество на земле, исповедующее аутентичную гностическую религию, использующую инициации и пришедшую к нам из I века н. э. И не стоит удивляться тому, что современные копии иногда очень сильно разнятся от своего оригинала, до сих пор пребывающего в VII или XII столетии от Рождества Христова. Мандеи XXI века могут об этом ничего и не знать, но в отличие от своих европейских собратьев, они во многих своих поколениях являются носителями реальной гностической традиции, минимальный возраст которой почти два тысячелетия.
Итак, чтобы правильно понять оккультную практику и гностическую концепцию двух Христов у тамплиеров, необходимо подробно рассмотреть ритуальную и вероисповедную доктрину мандеев или «христиан Святого Иоанна», как их принято было называть с 1652 года, когда они стали известны на Западе благодаря монаху Игнатию, португальскому миссионеру из Ордена кармелитов.
Иоаннитов-мандеев нельзя считать еретическим движением внутри христианства, что пытались делать некоторые христианские богословы. Мандеизм появился приблизительно в одно и то же время с первоначальным христианством, хотя есть предположения, что он мог существовать в ессейской среде уже в I веке до н. э. Письменные источники уверенно фиксируют мандейскую конфессию с IV века, но упоминания о самих иоаннитах-мандеях восходят уже ко второй половине II века. Мандеизм оформился на границах палестинского иудаизма и в Трансиордании. В Южном Ираке мандеи появились после разрушения Второго Храма и двух Иудейских войн с римлянами. Вероятно иоанниты-мандеи играли значительную роль не только среди ессеев, но и в иудейской зилотской партии. В ту пору ветхозаветная религия Израиля окончательно разделилась на три главные ветви: христианскую кафолическую протоортодоксию, талмудический иудаизм и мандеизм, последователей Юханы Хаматвиля или «христиан Святого Иоанна Крестителя». С самого начала мандеизм был враждебен как христианской кафолической протоортодоксии, так и талмудическому иудаизму, против которого в мандейской литературе содержится яркая полемика.
Сами мандеи, ссылаясь на собственный летописный свод «Харан Гавайту», возводят свое происхождение к Иерусалимской общине иоаннитов, вынужденной покинуть святой город и долину Иордана, чтобы водвориться на мидийском нагорье в области Харрана, чтобы продолжить затем свое переселение на юг Вавилонии. Исход из Иерусалима мандеи связывают с преследованием со стороны иудеев, их Бога Адонаи и Рухи со своими семерыми сыновьями, что якобы и вызвало разрушение Второго Храма в 70 году н. э. Во времена парфянского царя Артабана Аршакида мандейское сообщество распространилось по всей Месопотамии. Здесь речь может идти о следующих представителях династии Аршакидов: Артабане III (12–38), Артабане IV (80–82) или Артабане V (208–226). При Аршакидах мандеи насчитывали 400 общин, непременно расположенных по берегам рек. Далее в «Харан Гавайте» читаем: «Перед приходом арабских душегубов народы размножились: христиане, идумеи, иудеи, зороастрийцы и поклонники Астарты. Народы разделились и размножились. Даже языки назореев размножились». Периоду процветания иоаннитских общин положила конец династия Сасанидов, когда их число сократилось до 170, что, вероятно, связано с преследованием, предпринятым против незороастрийских религий персидским жрецом Картиром в годы правления царей: Ардашира I (224–241), Шапура I (241–272), Гормизда Ардашира (272–273), Баграма I (273–276) и Баграма II (276–293). По данным «Харан Гавайты», к концу 360 годов н. э. в господство Сасанидов арабы уничтожили 60 мандейских общин и вновь ввели обрезание. Хроника сообщает, что в VI веке за 86 лет до арабского завоевания назореи жили и в городе Ашганда на Тигре рядом с Хузистаном, мандейским районом Вавилонии. На этом хроника из «Харан Гавайты» прерывается. Исторический рассказ «Правой Гинзы» завершается 71 годом арабского владычества. Последний источник рассказывает о том, что первоначально Иерусалим покинули 365 учеников Йоханана Хаматвиля и, пройдя через Иорданию, остановились в горной области Харрана в Мидии, прежде чем обосноваться на юге Месопотамии. Все эти данные подтверждаются «Деяниями» Мар Мари, расположившего мандейские общины на севере в Мидии и Адиабене, а затем на юге Месопотамии. Более ранний документ «Деяний» Симона Бар Саббы, датируемый IV веком, отмечает в Вавилонии секту крестильников «Мыды’», по всей видимости – мандеев. Кёльнский «Манихейский кодекс» III века упоминает о последователях Святого Иоанна Крестителя в Месене, Парфянском царстве Хорасана, примыкающем к Персидскому заливу. В эту общину могли влиться и местные евреи. В Месене, как выясняется, проживало довольно многочисленное еврейское население, смешанное с пальмирцами, из-за чего Талмуд относил месенских евреев к категории «мамзерим», с которыми нельзя вступать в брак чистокровным иудеям.
В Самарии последователей Иоанна Крестителя называли досифеянами, поскольку имя Досифей являлось переводом на греческий язык еврейского имени Йоханан. Впоследствии это наименование стали смешивать с персидским словом достаеан, означающим друзей или сторонников Иоанна Крестителя, хотя общий смысл обеих названий одинаков. Французский писатель и исследователь гностицизма Андре Вотье считает, что мандеи могли существовать в Месопотамии и в дохристианскую эпоху1111
André Wautier: Dictionnaire des gnostiques et des principaux initiés. Le mandéisme. P. 171. Электронная библиотека исследовательской ложи «Александрия» обряда Мицраим.
[Закрыть]. По его мнению, после преследования ортодоксальными иудеями в Иерусалиме учеников первомученика диакона Стефана, одна их часть, придерживающаяся иоаннитских воззрений, оказалась в Вавилонии, где слилась с исповедовавшими уже тогда синкретические верования мандеями, которые прибавили к своим пророкам Иоанна Крестителя, сделав его последним воплощением каббалистического примордиального человека Адама Кадмона, вознесенного к благому Богу, правящему в самом высшем из небес и окруженному силой и мудростью1212
Op. cit. Там же.
[Закрыть].
Однако сирийский несторианский епископ Лахума Феодор Бар Конаи, племянник несторианского патриарха Мар Иванниса (востоковед и маронитский священник Иосиф Симон Ассемани (1687–1768) полагает, что Феодор Бар Конаи жил в начале X века при патриархе Йоханнане Бар Абгаре, занимавшем несторианский патриарший престол в 900–905 годы), в своей «Книге схолий» дает несколько противоречивые сведения о происхождении мандеев. Основоположником мандейской общины, по его сведениям, являлся некий уроженец Адиабены и нищий по имени Адо; его родителями были Дабда (отец) и Эм-Кушта (мать), а братьями Шимлай, Нидбай, Бар-Хийе, Абизкха, Куштай и Шитиль. Адо водворился в Месене на берегах Каруна и основал новую религию, главные воззрения которой он позаимствовал якобы у маркионитов, манихеев и кантеев1313
Inscriptions mandaïtes des Coupes de Khouabir; texte, traduction et commentaire philologique avec quatre appendices et un glossaire par Henri Pognon, consul de France à Alep. Paris, 1898.
Между прочим, представители ученого сообщества Римско-Католической церкви, мнение которого разделяет и автор этой книги, французский консул в Алеппо на исходе XIX столетия Анри Поньон, пытались доказать более позднее происхождение гностической секты иоаннитов-мандеев, ссылаясь на несторианского писателя и епископа Лахума Феодора бар Конаи и его «Книгу схолий». Однако утверждение, согласно которому мандеизм сформировался в период с V по VII век на основе маркионитства, манихейства и учения месенских кантеев, было опровергнуто в трудах последующих ученых-семитологов и религиоведов, засвидетельствовавших древность и оригинальность мандеизма, его древнееврейский ессейско-назорейский исток и первичность по отношению к тому же манихейству. Достаточно привести их имена: Е.С. Дровер, М. Лидзбарский, Д. Хвольсон и др.
[Закрыть]. Это целиком спорное мнение, поскольку маркиониты отличались от других гностиков и еретиков своей фанатичной преданностью Иисусу Христу и дали многих мучеников в свидетельство за Сына Божия. Возникает вопрос: что могла позаимствовать антихристианская гностическая секта у ревностных христиан-маркионитов, принадлежность которых к гностицизму оспаривалось Адольфом фон Гарнаком? Безусловно, сам Маркион (ок. 85–160 н. э.) исповедовал гностические взгляды докетизма и дуализма, сближающие его с мандеями, став по сути создателем первой и, пожалуй, последней христианской гностической системы (нельзя путать маркионизм с христианизированным гнозисом в духе Валентина и Василида). Однако отрицание Ветхого Завета мандеями и маркионитами еще не повод для утверждения, будто первые это заимствовали у последних. Нам, напротив, представляется, что маркиониты стали отвергать Ветхий Завет именно под влиянием иоаннитских последователей или досифеян, носителей старого ессейского гностицизма, которых в ту пору было немало и в местах изначальных иудео-христианских общин, ведь христианство и иоаннизм рассматривались ортодоксальным иудаизмом в качестве одной назорейской ереси, восходящей к ессеям и терапевтам. Мандеизм совершенно отсекает аскетизм, тогда как у маркионитов он – залог спасения. Вот почему мы считаем, что возникшее в III веке манихейство (христианизированная версия иоаннизма) в определенной степени было совместным детищем антихристианского мандеизма и христианского маркионизма, у которого позаимствовало суровую аскетическую практику. Феодор Бар Конаи абсолютно верно замечает прямую связь между манихейством и мандеизмом, ошибаясь лишь в том, что возводит достаеан к манихеям, а не наоборот. Что касается секты кантеев (храмовников, от канта – храм; опять совпадение?), то она равным образом произошла от мандеев Месены, но в отличие от манихейства, отошедшего в сторону христианства, эта ветвь стала уклонением в зороастризм и доктрину магов. Рождение ей дал раб Баттай, сбежавший от своего хозяина по имени Папа и нашедший пристанище у евреев Месены, возможно мандеев. Опираясь на космологию зурванизма, он создал синкретическое исповедание, вобравшее в себя архаические вавилонские культы, сохранявшиеся в секте нергалиан. Учение кантеев гласит, что в начале всего было Зерван Акерен, безграничное время, в самом себе разделившееся на богов: Ормузда, добро, и Аримана, зло. Добро порождает семь совершенных форм, тогда как зло производит семь демонов. Последние создают человека, но Ормузд, добро, его разрушает и рождает Авеля, Спасителя, Дитя Света, также называемого Андриасом. Авель был убит Каином по наущению Аримана, но он вернется в конце времен. Появление этой секты Феодор Бар Конаи относит к правлению сассанидского царя Баласа (484–488 н. э.) Кантеи обрели достаточное могущество, чтобы в зависимость от них могло попасть смешанное еврейско-пальмирское население Месены, исповедовавшее мандеизм и манихейство. Возвращаясь к именам легендарного основателя мандеизма и его родственников, приведенным у Феодора Бар Конаи, необходимо отметить, что скорее всего здесь речь идет о праотце Адаме или Адо и восьми небесных персонажах мандейской религии, из которых нам известны: Куштай или Кушта (Иоанн Креститель), Шитиль (Сиф), Бар-Хийе (Сын Жизни и одно лицо с Манда д'Хайе) и Шимлай (Сим?); то, что они доводятся братьями Адо, стоит разуметь только в духовном смысле. Да и Адиабена (сирийский Хадьяб), один из древнейших городов мира (ныне Эрбиль, столица иракского Курдистана), не содержит ли в себе аллюзию на земной Эдем, где поначалу пребывал Адам, почитаемый мандеями как основоположник их учения, принесший с небес крещение в живых водах Иордана. Любопытно, что матерью Адо-Адама являлась Эм-Кушта, что в переводе означает Мать Справедливости или Истины, являющаяся, вероятно, женской или двуполой (андрогинной) стороной гностического божества.
Арабы называют мандеев сабиями, «субба» или «субби», то есть крестильниками, баптистами (от арабского глагола sabba – лить воду). Аш-Шахрастани1414
http://iph.ras.ru/uplfile/smirnov/ishraq/2/15shakh.pdf Наряду с переводом главы «Маги» из трактата Шахрастани, здесь размещены очень ценные примечания господина Смирнова к этой главе, которые мы использовали в части, касающейся сабиев-мандеев. Стоит добавить, что на русский язык переведен С.М. Прозоровым только первый том Шахрастани, посвященный исламу и его течениям. Он увидел свет в 1984 году в издательстве «Наука», выйдя ограниченным тиражом под названием «Книга о религиях и сектах», и теперь является библиографической редкостью.
[Закрыть] о них пишет:
«Миссия израильтян большей частью была в стране аш-Шам и на западе от нее; немного это распространилось до страны персов. Во времена Ибрахима ал-Халила – мир ему! – (религиозные) общины сводились к двум категориям. Одна из них – сабии, другая – ханифы.
Сабии говорили: «В (вопросах) познания Аллаха Всевышнего, познания повиновения ему, его повелений и заповедей мы нуждаемся в посреднике. Однако этот посредник должен быть духовным, не телесным, и это – из-за праведности духовных существ, их чистоты и их близости к Верховному Господу. Телесный же – человек, подобный нам: он ест то, что едим мы, пьет то, что пьем мы, и подобен нам по сущности и по облику». Они говорили: «А ведь если вы покоритесь человеку, подобному вам, поистине, тогда вы будете в убытке» (Коран 23:34/36).
Ханифы говорили: «В (вопросах) познания и повиновения мы нуждаемся в посреднике человеческого рода, положение которого по чистоте, непогрешимости, (божественному) содействию и мудрости выше (положения) духовных существ; который подобен нам в человеческой природе, но отличается от нас духовной сущностью. Ведь Откровение воспринимается взором духовной сущности, а обращается к роду людскому взором человеческой природы. Это – в словах Всевышнего: «Скажи: „Я ведь человек, подобный вам; ниспослано мне откровение о том, что бог ваш – Аллах единый“» (Коран 18:110). Он – да возвеличится славословие его! – сказал: «…Скажи: «Хвала Господу моему! Разве я только не человек – посланник?» (Коран 17:93/95).
Затем, вследствие того, что к сабиям не нашло пути довольствование чистыми духовными существами, старание приблизиться к ним самим и воспринять их самих, община обратилась к их [небесным] храмам, а это – семь планет и часть неподвижных звезд. Прибежище сабиев Набатеи, Фарса и ар-Рума – планеты, а прибежище сабиев Индии – неподвижные звезды. Мы расскажем об их учениях подробно, по мере возможности, при содействии Аллаха Всевышнего. Иногда они отказывались от небесных храмов в пользу фигур, которые не слышат, не видят и не приносят им никакой пользы. Первая община это – звездопоклонники, вторая – идолопоклонники».
В тексте, безусловно, говорится о двух ветвях сабиев. Одна из них – «южные» сабии, под которыми в ранних мусульманских источниках подразумевались мандеи, жившие в низовьях Тигра и Евфрата. Общим для них был культ ветхозаветных патриархов. Так, религиовед и философ ал-Хасан ан-Наубахти (умер в начале Х в.) сообщает, что сабии, по их утверждению, следуют религии Шиса (Сета), у них есть Писание, которое принес им Нух (Анош-Утра), и что ныне их осталось немного в Наджране и Васите (Ахмад б. Йахйа б. ал-Муртада. Китаб ал-Мунйа ва-л-амал фи шарх ал-милал ва-н-нихал. Тасхих М.Дж. Машкур. Байрут: Дар ал-Фикр, 1399/1979, с. 68).
Ал-Бируни считал сабиев потомками оставшихся в вавилонском плену евреев. Именно «вавилонские пленники», не пожелавшие вернуться в Сирию – истинные сабии. Возводя свое происхождение к Сифу и сохраняя собственные представления о ветхозаветной истории, они в то же время восприняли некоторые учения магов. Их религия – смесь иудейских верований с зороастрийскими, подобно религии самаритян (ал-Бируни. Произведения, т. I, с. 361).
Другую ветвь представляли «северные» сабии – харранские язычники, которых до Аббасидов называли ханифами, идолопоклонниками, харранцами. У «северных» сабиев были сильны эллинские традиции, почитание греческих «мудрецов» наряду с ветхозаветными пророками. Однако ни у «северных», ни у «южных» сабиев не было единого вероучения, основанного на «откровении» (ал-Бируни. Произведения, т. I, с. 361).
С другой стороны, по данным выдающегося русского востоковеда академика Василия Бартольда (1869–1930), в самом Коране учение Мухаммеда отождествляется не с учением сабиев, но с учением ханифов, восходящим к патриарху Аврааму: ханифы веруют в Единого Бога, не являясь ни христианами, ни евреями. Биографы Мухаммеда ничего не говорят о сабиях, их учении и их отношении к исламскому законодателю, но о ханифах, живших в Аравии, приводятся определенные сведения, в которых упоминаются имена нескольких последователей секты, бывших монотеистами еще до Мухаммеда и отказавшихся признать в нем своего учителя. После Мухаммеда на Аравийском полуострове уже не оставалось ни ханифов, ни сабиев: халиф Омар (585–644) решил не допускать иных вероисповеданий, кроме ислама, а потому христиане и евреи были принуждены выселиться; однако о выселении сабиев с ханифами ничего не говорится.
Что касается «древних» сабиев, то предание связывает возникновение их учения (мазхаб ас-сабийа) с человеком по имени Будасаф (здесь речь идет об Иосафе или Бодхисаттве, Будде), который появился в Индии во времена царя персов Тахмураса из легендарной династии Пишдадидов. Объявив себя пророком, посланным Богом, Будасаф со временем перебрался в Фарс. В этическом плане он проповедовал аскетизм, в ритуальном – обновил богослужение. Основой религии «древних» сабиев был астральный культ – поклонение духовным существам, олицетворенным в планетах – «небесных храмах» (хайакил, ед.ч. хайкал), в честь которых на земле воздвигались молельные дома-храмы (буйут, ед.ч. байт). Основоположниками этой традиции якобы являлись древние индийцы и китайцы.
Аш-Шахрастани также выделяет поклонение «небесным храмам» – планетам и звездам – как основную черту учения «древних» сабиев. Одни из них поклонялись семи планетам (это, условно говоря, «западные» сабии – Набатея, ар-Рум), другие – неподвижным звездам («восточные» сабии, они же суманиты, – Индия). Те «звездопоклонники», которые постепенно перешли от почитания далеких «небесных тел» к поклонению «неслышащим» и «невидящим» идолам на земле, стали идолопоклонниками (абадат ал-аснам). На этом основании аш-Шахрастани и противопоставляет языческой религии «древних» сабиев монотеизм ханифов.
Как видим, аш-Шахрастани говорит здесь о трех ветвях сабиев, причем «южной» или «западной» из них свойственно поклонение «семи домам», хотя под этими домами необходимо разуметь вовсе не планеты в качестве материальных объектов, а связанные с ними эманации демиургических духовных существ, воздействующих посредством планет на землю и населяющие ее народы.
Выдающийся русский востоковед, семитолог и гебраист Даниил Хвольсон (1819–1911) в своей диссертации «Die Ssabier und Ssabismus» (Санкт-Петербург, 1856), за которую получил степень доктора философии Лейпцигского университета, совершенно справедливо делит сабиев на «исторических» и «мнимых». К первым он относит так называемых истинных или халдейских сабиев – упоминаемых в Коране парсифицированных язычников или внехристианских гностиков, родоначальников современных мандеев или «христиан Святого Иоанна», живущих недалеко от Персидского залива и говорящих на испорченном халдейско-арамейском наречии. В эту же группу входят и псевдосабии или сирийские сабии – остатки древнесирийских язычников, принявших около 830 года н. э. название «сабии», чтобы среди мусульманских народов пользоваться веротерпимостью, обещанную Кораном истинным сабиям. Последние жили в Северной Месопотамии, Харране, Эдессе и Багдаде; их религия представляет собой смешение халдеизма, парсизма, иудаизма, христианства, гностицизма и неоплатонизма. С XII века они больше не встречаются в истории (они были вынуждены внешне принять ислам) и, судя по всему, продолжают существовать под именем сирийских алавитов и носсаири. От псевдосабиев осталось много литературных памятников, написанных на чистейшем сирийско-арамейском наречии. К «мнимым» сабиям Хвольсон относит народы и религиозные секты Средневековья, называвшиеся у арабских, еврейских и персидских писателей сабиями в смысле звездопоклонников и язычников; затем это наименование европейские писатели распространили как на исторических сабиев, так и на персов времен Зороастра, буддистов, сабеев Аравии и пр.: от него происходит термин сабеизм.
Итак, «историческими» сабиями Даниил Хвольсон считает только «южных» и «северных» сабиев аш-Шахрастани, тогда как «древних», суманитов, на полном основании помещает в разряд «мнимых», поскольку с «историческими» их объединяет только звездопоклонство и занятие астрологией. Из мандейских источников, переведенных на немецкий язык Марком Лидзбарским, становится очевидно, что «исторические» сабии расселились по пути исхода из Иерусалима последователей Йоханана Хаматвиля. Праотец Авраам ради Земли Обетованной ушел из Ура Халдейского в Вавилонии, а его потомки иоанниты-мандеи вернулись в Месопотамию – в Харран и Хузестан. Вот уж поистине: ничто не ново под луной!
Община «христиан Святого Иоанна» делится на три категории: мандайе («гностики»), тармидийе или талмидийе («ученики», «младшее духовенство», «священники»), и назорайе («соблюдающие»). В настоящее время мандеи представляют собой мирян, тогда как назореи – посвященных в таинства мандейской религии или старших мандейских священнослужителей. Слово назирута обозначает эзотерическое знание или гнозис для посвященных. Стать священником можно только по наследству после двенадцатилетнего обучения, предварительно доказав чистоту своего мандейского происхождения до третьего колена. У мандеев трехступенчатое священство, включающее в себя: 1) диаконов (шгандэ, посланников), 2) священников (тармидийе) и 3) епископов (ганзибрэ, хранителей сокровища). Возглавляет иерархию риш ама, глава народа или этнарх, но вот уже более ста лет этот пост вакантен. В мандейской общине священнику отведена роль малка или царя. Посвящение в сан называется «коронацией», а символами духовной власти являются: венец (тага), то есть повязка вокруг головы из белого шелка, деревянный посох (маргна) и золотой перстень, именуемый Шом Йавар или «имя Йавара», которое на нем и выгравировано. Во время литургии священник олицетворяет собой небесные сущности утры или эоны. Священник обязан каждое утро совершать малое ритуальное омовение, называемое знаком (ришамой). Молитвы произносятся стоя лицом к северу, где находятся миры Света1515
Рудольф, Курт. Op. cit.
[Закрыть].
Религиозное поклонение северу, в частности Полярной звезде, сближают мандеев с эзотерическим франк-масонством и индоарийскими ведическими культами, хотя, как нам представляется, что вольные каменщики восприняли почитание Полярной звезды от тамплиеров, а те, в свою очередь, в Средневековье от иоаннитов-мандеев.
До сих пор образ жизни мандеев очень строг, если не сказать суров. Они отвергают: воровство, ложь, адюльтер, неверность, магию, обрезание, почитание субботы, зависть, пение, танцы и театральную игру, всякое злоупотребление, развод, самоубийство, нанесение себе телесных повреждений в каких либо целях и оплакивание мертвых. Потребляют вино они в основном в культовых целях и мясо едят довольно редко, поскольку даже ритуальный забой животных для них – это преступление против жизни. Режут скот у них только определенные «чистые» («halala») с религиозной точки зрения миряне или резники; другим это категорически воспрещено. Есть иногда свинину им не возбраняется. Сходство мандеев с «галахическими» евреями заключается в том, что у одних и других этноконфессиональная принадлежность передается по женской линии, то есть мандеем может быть любой человек, рожденный от матери-мандейки. Родственная мандеям ливанско-сирийская секта носсаири (о ней у нас речь пойдет ниже) не сумела сохранить в своей среде всю строгость мандейских законов, поскольку была вынуждена внешне исповедовать ислам, и уклонилась в гностический гедонизм.
Храмы у них называются Манди (Манда) или Машкна (Скиния). Они делаются из тростника, четыре метра в ширину и пять метров в длину, без крыши, чтобы было видно звездное небо. Стены обмазывают глиной, в них два окна – на запад и на восток, и одна дверь – с южной стороны. В середине храма – глинобитный алтарь. Рядом со зданием – бассейн для омовений. Праздники здесь, как уже говорилось, в основном отмечаются ночью, при свете звезд. Вот как описывает великий весенний праздник мандеев «Панжо», которому отдаются пять дополнительных дней календаря, в которые миры Света открыты для верующих, американский миссионер И. Цвемер:
«К полуночи звездопоклонники, мужчины и женщины, медленно направляются к берегам реки к только что отстроенному храму. Здесь они поочередно входят в крохотную плетеную лачужку с южной стороны храма, над водоемом одеваются в «раста» – белые священные одеяния, направляются к открытому месту перед храмом и садятся здесь на землю, приветствуя присутствующих словами: «Будь благословен!», им отвечают: «Благословение живущего над тобой!» Так они сидят чинно, рядами, молча и терпеливо ждут торжественного выхода духовенства.
Два священника со светильниками в руках стоят у входа в храм, не спуская глаз с Большой Медведицы. Как только она принимает положение, указывающее, что наступила полночь, священники, поднимая светильники, дают знать об этом.
Через несколько минут начинается ожидаемое верующими торжественное шествие: во главе идут четыре дьякона, за ними – четыре священника, у каждого на мизинце – золотой перстень, а в руке – посох из масличного дерева в форме креста. Вслед за священниками идет первосвященник, избранный своими коллегами, совершенно отказавшийся от мирской суеты. За ним идут еще четыре дьякона. Один из них держит большой посох – ганзивро, второй несет великую книгу Сидра Рабба, третий – клетку с двумя живыми голубями, четвертый – меру пшеницы и кунжутного семени.
Шествие движется между рядами молящихся. Священники, стоящие у входа в храм, отодвигают дверную завесу, и процессия входит внутрь. Священную книгу Сидра Рабба кладут на алтарь. Первосвященник берет у дьякона живого голубя и, протянув руки по направлению к Полярной звезде, отпускает его со словами: «Во имя живущего, да будет благословен первоначальный свет, древний свет, самосотворившееся божество!»
После этого все молящиеся за оградой, одетые в белое, одновременно встают и падают ниц перед, звездой, которую они молча созерцали…
Когда религиозные торжества оканчиваются, в храме первосвященник закалывает барана, после того как сойдет вся кровь, мясо разрезают на куски и раздают тем, кто в церкви. Все ритуалы заканчиваются до того, как небо озарится лучами Солнца» 1616
Цит. по книге: К. Матвеев, А. Сазонов «Земля Древнего Двуречья (мифы, легенды, находки и открытия)». Москва, «Молодая гвардия», 1986. Ссылка электронной библиотеки: http://coollib.net/b/217937/read.
[Закрыть].
Здесь стоит обратить внимание на следующее: если мандейские храмы строятся без крыш, чтобы было видно звездное небо с Полярной звездой, то на потолках храмов франк-масонов изображается то же самое звездное небо с Малой Медведицей и Полярной звездой в этом созвездии. Разве не очевидно, откуда появилась такая традиция у вольных каменщиков и пришло к ним, наряду с посвятительными обрядами, почитание астрологии, в которой последователи Йоханана Хаматвиля слыли профессионалами?
Все литературные произведения мандеев (а они в основном религиозного характера) составлены на арамейском языке, на котором могут говорить еще между собой члены общины, хотя сегодня среди «христиан Святого Иоанна» больше распространен арабский. Тем не менее, в эмигрантских общинах мандеев уже наметилась тенденция возвращения к арамейскому языку даже за рамками богослужения.
В «Книге схолий» несторианского епископа Феодора Бар Конаи в описании секты «достаеан» приводится уникальный архаический мандейский рассказ о сотворении мира, не сохранившийся ни в одной из их священных книг. Вот его краткое содержание. Вначале мир не существовал, но была некая великая сила, покоящаяся на водах. Эта сила создала Абатура, сотворившего Птахиля или Петахиэля и приказавшего ему образовать посредством коагуляции землю, развернуть небо и сделать человека. Птахиль не послушался своего отца, создав десять и еще двенадцать племен, заключив в них магическое свойство и не дав им ни души, ни дыхания. Абатур, разгневавшись, проклял своего сына; ангелы тщетно вмешались на стороне Птахиля; и Абатур приговорил его оставаться закованным до «дня суда, до лет искупления, до времени, когда в течение полутора дней началось бы воскресение мертвых, когда явился бы и пришел в мир Мессия, когда сырой кирпич заговорит с фундаментами зданий и скажет: «Я исповедаю Мессию» 1717
Inscriptions mandaites des Coupes de Khouabir… par Henri Pognon. 1. cit.
[Закрыть] . Как видим, в рассказе Птахиль соответствует библейскому Люциферу (евр. Хейлель – Утренняя Звезда), сначала принявшему участие в таинстве сотворения мира, а затем возгордившемуся, возжелавшему сравняться с Богом и низверженному с небес. В мандейском сюжете Птахиль-Люцифер, отождествляемый с Посланцем Гавриилом, играет роль демиурга, каковым и является на самом деле. Интересно, что Птахиль, имя демиурга, идущее, как нам представляется, от египетского бога Птаха, несет в себе значение Тела Господа, Дома-Утробы, порождающего вместилища, Храма, своеобразного божественного строительного материала, легшего в основание вселенной, и в этом смысле одного корня с семитскими словами Батхель, Бетель и Вифиль. При сотворении мира Господом Люцифер в качестве камня был заложен в его фундамент. В довольно позднем гностическом самаритянском произведении «Малеф» говорится, что Ангел Господень создал тело Адама, тогда как Сам Бог вдохнул Свой Дух в это тело 1818
Жилль Киспель. Демиург в Апокрифе Иоанна. Перевод выполнен Дм. Алексеевым по изданию: Gilles Quispel,The Demiurge in the Apocryphon of John. //R. McL. Wilson (ed.) Nag Hammadi and Gnosis. Papers read at the First International Congress of Coptology (Cairo, December 1976). (Nag Hammadi Studies XIV) Leiden: Brill, 1978. Источник: http://astrovic.ru/gnosis/demiurge.htm.
[Закрыть] . Следовательно, Птахиль-Люцифер есть Ангел. Но для божественного домостроительства и созидания Народа Божия Моисею был ниспослан Богом Отцом на гору Синай в огненном облачении Ангела Иеговы Сам Иисус Христос, Логос, сотворивший мир вместе с… Люцифером. Отсюда главное заблуждение представителей гностицизма заключается в том, что они вместо двух Ангелов различали только одного – Люцифера, полагая, что именно он являлся Моисею на Синайской горе. Отсюда происходит отрицание гностиками Ветхого Завета, после чего они попадают в люциферианские сети лжеименного знания, в которых спустя столетия оказался выдающийся франк-масон и реформатор Древнего принятого шотландского устава вольных каменщиков Альберт Пайк. Дело в том, что Логосу, рожденному Богом Отцом, была предопределена роль второго Люцифера, которого гностики по своей интеллектуальной гордыне слили с первым – Денницей или Эосфором и, таким образом, расщепили картину мироздания. Вот почему, в отличие от христианства, древние и современные гностические концепции страдают сугубой фрагментарностью: они не дают целостного мировоззрения. Попытка его создания Альбертом Пайком на основе синтеза стройного шотландского устава франк-масонства и люциферианского гнозиса, на наш взгляд, не увенчалась успехом. Провалилась она и у Робера Амбелена, уже в XX веке пытавшегося сделать то же самое, только опираясь на египетский масонский устав Мемфис-Мицраим. Уходят из жизни интеллектуалы, и их труды извращаются: последователи становятся либо узкими люциферианскими сектантами, либо заурядными обывателями, не разумеющими смысла ни символов, ни ритуалов. Увы, Альберт Пайк и Робер Амбелен понадеялись на холодный свет люциферианского разума, но позабыли о сердце, о котором говорит Иисус Христос, второй Люцифер, и без которого все вместе с высокомерным гнозисом и многозначительным мудрствованием обречено на ересь и заблуждение. Тем не менее, понимание Люцифера как неотъемлемой части вещества всего сущего характерно для выдающихся христианских мистиков разных веков и народов – Оригена, Якоба Бёме, Мартинеса де Паскуалиса, Луи-Клода де Сен-Мартена и Авраама Позова. Не это ли люциферианское содействие в происхождении вещества мира благодаря сгущению и растворению отражено в синтетической фигуре Птахиля-Люцифера или демиурга тамплиеров (ее не стоит путать с Бафометом, о котором речь пойдет ниже), напоминающей древнегреческого рогатого и козлоногого бога Пана? С высокой долей вероятности изображение демиурга, украшавшее снаружи фасады орденских церквей и часовен, храмовники позаимствовали у предшествовавших себе дуалистов – иоаннитов-мандеев или манихеев. Но почему тогда рыцари поклонялись не только бафометическим фигурам, но и образам демиурга. Ответ лежит в области теологии и космогонии мандеев, у которых Птахиль-Люцифер является существом способным к покаянию: следовательно, он будет реинтегрирован в Боге, когда совершится последний космический суд и произойдет всеобщее восстановление или Апокатастасис. Исходя из этого, становится понятной логика почитания демиурга тамплиерами и люциферианские практики, производившиеся в орденских капитулах. Даже сильно зараженные и пропитанные ересью великие символические идеи не умирают: они лишь трансформируются во времени и пространстве.