Текст книги "Пометки на полях"

Автор книги: Владимир Шилейко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Топоров – Топоров В. Н. Две главы из истории поэзии начала века: 1. В. А. Комаровский. 2. В. К. Шилейко // Russian Literature. 1979. Vol. VII-VIII. С. 249-326.

ТП – Тринадцать поэтов. Пг., 1917.

ФА РНБ – Фонд А. Ахматовой в РНБ (No1073).

Через время – Шилейко В. К. Через время / Сост. Т. И. Шилейко. М., 1994.

ЧТ – черновая тетрадь В. К. Шилейко (в составе АЛ).

"Фонд" В. К. Шилейко в архиве М. Л. Лозинского является самым значительным по полноте собранием авторских материалов 1914-1918 годов. Понятно, почему "фонд" сложился именно здесь: Лозинский был другом автора, высоко ценил его поэтический дар, и в то же время – редактором и издателем, содействовавшим всем публикациям стихов Шилейко в периодической печати, готовившим к изданию книгу его стихов. Архив отражает эволюцию Шилейко-поэта во время его наибольшей творческой активности – с 1913 по 1917 год. Материалы – черновые и беловые автографы, копии, рукописные книги – дают возможность проследить историю создания большинства стихотворений от ранних редакций к окончательному тексту.

Существенным обстоятельством является то, что стихотворения в архиве в большинстве случаев датированы, часто – полной датой. В. К. Шилейко напечатал почти половину написанных в те годы стихотворений в журналах "Гиперборей", "Аполлон", "Северная Звезда", "Сирена" (Воронеж) и в альманахе "Тринадцать поэтов" (публикация в альманахе "Весенний салон поэтов" была перепечаткой из "Аполлона"); во всех журнальных публикациях стихотворения помещались без дат. Некоторые даты были восполнены в посмертных публикациях {1}, но пробелы преобладали, и они оставались естественным препятствием к проведению биографических параллелей, выяснению соответствий между временем появления стихов Шилейко и его друзей – Ахматовой, Лозинского, Гумилева, Мандельштама. Теперь, с помощью дат, эти соответствия могут быть установлены.

Основания для косвенных датировок дает черновая тетрадь (ЧТ), заполнявшаяся с сентября по декабрь 1914 года. В нее также перебелены два стихотворения 1913 года – "Ничего не просил у Бога...", "И когда вечерние тени..." (и, вероятно, записанное набело "Опять, опять ты появился!.." также было написано несколько раньше, см. примеч. в наст, изд., с. 142). Помимо черновиков завершенных стихотворений, в черновой тетради имеются наброски нереализованных замыслов (до двух строф). Несколько незавершенных черновых набросков сохранилось и на отдельных листах. Приводим два из них, сохраняя авторские отточия, означающие пробелы. Первый интересен как пример поиска в области стихотворной формы:

................................

................................

Если б угадала ты.

Кому взрастил я эти все лилеи!

Белизны цветов белей

Морские лаллы в раковинах черных,

Ты – и жемчугов белей,

Блаженней снега на вершинах горных.

Два крыла даны тебе,

И ты раскрыла светлые – и где ты?

Из родной страны тебе

Мои слышны ли бедные приветы?

...............................

...............................

...............................

...............................

Второе стихотворение, возможно, было завершено: М. Л. Лозинский посылал его (или цитировал в письме) Гумилеву на фронт, что выясняется из невыделенной цитаты (курсивом выделено нами) в ответном письме Гумилева от 2 января 1915 года: "И мэтр Шилейко тоже позабыл о моей "благоухающей легенде". КАКИЕ ТРУДЫ Я ВЕРШУ, КАКИЕ НОШУ ВЕРИГИ? Право, эти стихи он написал сам про себя и хранит их до времени, когда будет опубликован последний манифест, призывающий его одного" {2}.

Спокойно и сознательно живу:

Вершу труды, крепясь ношу вериги,

И, тонким сном забывшись наяву.

Порой люблю читать немые книги.

И вдруг приходят, говорят: "Войны

Гроза идет! народам!"

Что ж, я готов. Я – верный сын страны,

Меня вскормившей молоком и медом.

Меня берут отдела и от книг.

................................

................................

................................

Спокойно сознаю, что я умру:

Я не умею делать дело боя...

И только жаль, что в красную дыру

Душа и книг не унесет с собою.

.................................

.................................

Я не герой, я – только сын страны,

Меня вскормившей молоком и медом.

Для сравнительно большого числа рукописей использовались бланки журнала "Аполлон", что является основанием для датирования этих автографов Шилейко временем после 1913 года, когда М. Л. Лозинский стал секретарем журнала и его друг получил доступ к редакционным бланкам. Среди них есть черновые; на нескольких беловых автором даны варианты – М. Л. Лозинскому для выбора, с пометками и правкой последнего, – еще одно косвенное свидетельство тому, как высоко ценился друзьями литературный вкус Лозинского. В архиве имеются также корректурные гранки публикаций В. К. Шилейко в "Гиперборее" и "Аполлоне" и большой корпус машинописных копий.

Особенный интерес представляют три рукописные книги Шилейко. Рукописный макет предназначенной к печатанию книги "ДИПТИХОС (греч)" (1915) как бы воплощает отношения "триумвиров" Гумилева, Лозинского, Шилейко (о "триумвирате" см. в предисловии, с. 10). Книга должна была включать в себя по одному стихотворению двух авторов – Лозинского и Шилейко и была посвящена третьему. Гумилеву. Напечатать книгу предполагалось также в трех экземплярах – именных, сведения об этом помещены на обороте титульного листа и последней стороне обложки. Ниже названия – подзаголовок: "Две эпитомы"{3}. Местом издания указан "В 0", годом – 1915. Ниже заголовка помещены имена авторов, посвящение размещено на шмуцтитуле. Далее следуют: первым – стихотворение Лозинского "То был последний год..." с датой: 15.XIII (так!) 1914 (на приложенном к макету автографе дата другая – 4 октября 1914), вторым – "Есть вера духа..." Шилейко с датой: 8 марта 1915.

Следующая по времени рукописная книга Шилейко общего названия не имеет, условно называем ее по первому разделу – "Василеостровские ямбы". Время создания ее, по косвенным данным, также 1915 год, но несколько позже " ДИПТИХОС (греч)", так как "Есть вера духа..." в ВОЯ уже получила подзаголовок "Вторая эпитома". Все вошедшие в нее стихотворения представлены без дат. Книга состоит из двух разделов. Первый – под названием "Василеостровские ямбы" и с посвящением М. Л. Лозинскому, сюда вошли: "Васильевский остров" ("Здесь мне миров наобещают..."), "Другу" ("Смущенно думаю о нем..."), "Подарок" ("Томительно люблю цветы..."), "Черное солнце" ("Как бы обмануто собой..."), "Метеорит" с подзаголовком: "Вторая эпитома" ("Есть вера духа..."). Второй раздел – под названием "Marginalia", в него вошли: "Еще болезненно-свежа..." (эпиграф: "Так беспомощно грудь холодела..."), "Ужель "не поднимая глаз"?.." (эпиграф: "И дал мне три гвоздики. Не поднимая глаз..."), "Его любовь переборолась..." (эпиграф: "Подарилась поздняя отрада/ Всё на свете разлюбившим взорам").

Макет последней по времени книги. "Пометки на полях" (ее название тождественно названию раздела в предшествующей -"Marginalia"{4}), был создан в 1916 году; подробнее о ней говорится в примечаниях.

Первый раздел нашего издания воспроизводит макет этой книги. Во второй раздел – "Дополнения" – включены остальные стихотворения В. К. Шилейко. За пределами настоящего издания остаются, по учтенным нами сведениям, стихотворения "Смейтесь надо мною. Я ведь побежденный...", "Сегодня день так бурно снежен..." (оба, вероятно, юношеских лет), шуточный "Экспромт", "В жизни надо быть цепкой..." (написанное "на случай"?) – все из семейного архива Шилейко; стихотворение "Моя причуда безымянна..." (находится, в составе сборника, в собрании А. Ф. Маркова). Учтенные В. Н. Топоровым незавершенные наброски "Уйти? Или остаться? Кто ты?..", ""Отче" прочитаю..." {5} приведены нами в примечаниях к стихотворению "Тысячелетний шаг вигилий...".

В работе над текстами учтены также автографы из семейного архива Шилейко, фондов РГАЛИ, РНБ и частных собраний. В собрании А. Л. Дмитренко находятся оттиски публикаций В. К. Шилейко с дарственными надписями Е. А. Грековой и принадлежавшая ей расклейка печатных текстов стихотворений "Ничего не просил у Бога...", "Она – бледнее, чем вчера...", "Я думал: всё осталось сзади...", "Ты поднимаешься опять..." с внесенными автором датами и поправками. В собрании А. Ф. Маркова хранится авторский сборник восьмистиший В. К. Шилейко 1916 года, включающий стихотворения "Как путник при конце дороги...", "Увял, увял цветущий мир...", "Моя причуда безымянна...", "И снова с горестной гордыней...", "Живу мучительно и трудно...". К сожалению, мы не имели возможности познакомиться с этим сборником de visu (А. Ф. Маркову мы благодарны за предоставленную текстологическую информацию), и окончательно решить вопрос о передатировании стихотворения "Как путник при конце дороги...", раньше считавшегося написанным в 1926 году, мы сейчас не вправе. Если дата "1916" для него подтвердится, то тем самым будут поставлены под сомнение даты нескольких стихотворений, известных по письмам Шилейко к жене, В. К. Андреевой-Шилейко, 1920-х годов и снова приобретет актуальность сообщение первого исследователя творчества В. К. Шилейко, Ю. М. Гельперина: "Согласно некоторым свидетельствам современников, в 1920-е годы Шилейко вовсе не писал лирических стихов и даже декларировал свой отказ от лирики" {6}.

Вошедшие в публикацию тексты представлены в их основных (окончательных) авторских редакциях {7}. Другие редакции и варианты даются выборочно в примечаниях. Те источники текстов, местонахождение которых в примечаниях не указано, находятся в АЛ. Все тексты печатаются в соответствии с нормами современной орфографии. Сохранены некоторые особенности пунктуации оригинала.

{1} В. Н. Топоров привел даты нескольких известных стихов и впервые напечатал три стихотворения по копиям из архива Лозинского (Топоров. С. 285 и следующие).

{2} Гумилев Н. В огненном столпе. М., 1991. С. 244.

{3} Эпитома – краткое извлечение из труда более обширного, составлявшееся эпитоматором; многие сочинения древних авторов известны теперь только в эпитомах.

{4} Здесь уместно вспомнить об оказавшейся диагностически точной характеристике, которую В. Н. Топоров, еще не знавший наших материалов, дал поэтической установке Шилейко: "...сознательный выбор маргинальной позиции, дающий поэту право остаться в стороне от злобы дня и литературной полемики, избрать независимое, свое место вне направлений и мод в надежде на справедливый, хотя и скромный суд будущего..." (Топоров. С. 284).

{5} Топоров. С. 325.

{6} Гельперин Ю. М. О поэтическом наследии В. К. Шилейко // Материалы XXVII научной студенческой конференции. Литературоведение. Лингвистика. Тарту, 1972. С. 76.

{7} По причинам, оговоренным выше, мы не считали возможным учесть редакции сборника из собрания А. Ф. Маркова при определении основного текста вошедших в него стихотворений; эти редакции мы помещаем в примечаниях соответственно информации, предоставленной владельцем.

"Пометки на полях"

"Пометки на полях" были собраны автором, предположительно, осенью (или зимой, но, по датам вошедших в книгу стихотворений, не раньше весны) 1916 года, когда возобновило свою деятельность издательство "Гиперборей", начавшее подготовку "Четок" и (чуть позднее) "Белой стаи" Ахматовой, "Камня" Мандельштама, "Колчана" Гумилева, "Вереска" Г. Иванова, "Облаков" Г. Адамовича, "Горного ключа" Лозинского (четыре последние книги вышли, из-за сложностей финансирования, в издательстве "Альциона"). В эту печатную демонстрацию возможностей "поэтов "Гиперборея"" (по определению В. М. Жирмунского из статьи "Преодолевшие символизм") должна была попасть и книга Шилейко. Подготовка велась М. Л. Лозинским летом 1917 года. Книга была доведена до корректуры, которая была послана автору в Феодосию: об этом известно по переписке Шилейко и Лозинского, приведенной в предисловии. По каким причинам уже находившаяся в типографии книга не вышла, неизвестно. Вполне вероятно, что при подготовке к печати в 1917 году в нее вносились изменения, и, следовательно, рукописный макет "Пометок на полях", сохранившийся в архиве Лозинского, представляет собой первоначальный замысел. Однако этот оригинальный замысел – не "сборника" собственных, а

Макет книги оформлен В. К. Шилейко полностью: обложка, внутренние титульные листы, на которых размещены посвящение М. Л. Лозинскому и номера разделов (их в книге четыре); тексты стихотворений написаны им собственноручно (места трех стихотворений отмечены начальными или заключительными строками, что оговорено в примечаниях).

Книга в настоящем издании воспроизводится по макету, что в примечаниях к отдельным стихотворениям больше не оговаривается; специально оговорены те несколько случаев, когда в тексты внесены поправки по авторской публикации в альманахе "Тринадцать поэтов", и те три случая, где место стихотворений в макете было только обозначено. Внесенные нами поправки приводят стихотворения к их основным (окончательным) авторским редакциям.

"...И в час, когда тоску труда...".

Впервые: Г. 1913. No 9– 10, в качестве третьей строфы ст-ния "Она бледнее, чем вчера...". В Г еще три строфы:

Она – бледнее, чем вчера

Полулежала в пестром кресле.

Пока дрожали веера

Вечерних вздохов легкой песни.

Над тишиной печальных лиц

Зажглась презрительно и тонко

В свинцовом сумраке ресниц

Слеза капризного ребенка.

..................................

Пронзительно поет любовь,

Живет в словах, как в складках шали,

В простом узоре скудных снов

На черном кружеве печали.

Эта редакция из четырех строф – в автографе, под загл. "Вечерняя песня" и с пометой "22 янв. 1914. Петербург", с разночтениями; в машинописи с пометой "напечатано в "Гиперборее"", с разночтениями, и во второй публ.: СЗ. 1915. No П.

"Здесь мне миров наобещают...".

Впервые: ТП, с эпиграфом: "На Васильевском славном острове...". ЧТ. Автограф, подзагл. "В 0", с посвящением М. Лозинскому и пометой "6 октября 1914г. Петербург"; ВОЯ, с тем же загл. Машинопись, вклеенная в корректурные гранки "Аполлона" (1915. No 10) между ст-ниями "Седенький книжный торговец..." и "Я не люблю приветствий черни...", под загл. "Васильевский Остров".

Согласно сведениям Т. И. Шилейко, эпиграф в ТП взят из народной песни Петровского времени:

На Васильевском славном острове,

Как на пристани корабельные,

Молодой матрос корабли снастил,

О двенадцати белых парусах.

О перекличке со ст-нием О. Мандельштама "Смертный, откуда идешь? – Я был в гостях у Шилейки..." из "Антологии античной глупости" см.: НБП. С. 663.

"Смущенно думаю о нем...".

Впервые: ТП, без эпиграфа. Печ. с поправками по ТП. В ПП ст. 7-8: Там ионический излом Украшен листьями аканфа. Две редакции в ЧТ, обе под загл. "Эврипид", без эпиграфа. Здесь в первой редакции ст. 1-2: С печалью говорю о нем: Скульптурней всех и всех пьянее; ст. 6: Творенье – говорили – Ксан-фа. Беловой автограф, с тем же загл., без эпиграфа, с пометой: "6 октября 1914. Петербург". Здесь ст. 4: Один на улицах Элей; ст. 6-8: Созданье – помнится Бианта: Там ионический облом Увенчан листьями аканта. ВОЯ, под загл. "Другу", без эпиграфа. Эпиграф – из ст-ния О. Мандельштама "Автопортрет" (1914).

Всех хмельнее. Ср. в инскрипте Ахматовой (на "Tristia" Мандельштама): "Вольдемару Шилейко книгу светлого хмеля и славы..." (Звезда. 1991. No 2. С. 121). Сочетание топонима Элея (города в Италии и Малой Азии) с именами Ксанфа (самый известный – Ксанф Лидийский, автор "Истории Лидии") и Бианта (один из "семи мудрецов", упоминается в "Истории" Геродота в рассказе о Крезе, см. примеч. к ст-нию "Томительно люблю цветы...", с. 137) ясной интерпретации не поддается.

"Его любовь переборолась...".

Впервые: СЗ. 1915. No 14, с посвящением М. Лозинскому. А. 1915. No 10, с таким же посвящением, в цикле "Восьмистишия", 1. Беловой автограф, без эпиграфа, с датой, с вариантами ст. 3-4: И странно слышу мертвый голос Зовущий в радостный удел; ст. 7-8: Так на темнеющем пути Ловлю слова прошедших мимо. На обороте – ст-ние "Память сердца" ("На сердце опять захолонуло..."). Беловой автограф с пометой "23 сентября 1914. Петербург", под эпиграфом – имя автора: М. Лозинский. Машинопись с посвящением. ВОЯ, с эпиграфом:

Подарилась поздняя отрада

Всё на свете разлюбившим взорам.

"Люблю живую суету...".

Печ. впервые. Эпиграф – из "Скорбных элегий" Овидия (кн. 5, поел. 13, ст. 5): "Много уж дней меня боли в боку жестоко терзают" (пер. С. Шервинского). Выбор эпиграфа обусловлен, очевидно, болезнью В. К. Шилейко.

"Еще дрожат пустые воды...".

Впервые: ТП, без эпиграфа, под загл. "Лебедь". Печ. с поправками по ТП в ст. 5-6, в ПП соответственно: Прости!.. Устам неравнодушным Дозволишь скорбное "летит"? Эта (ранняя) редакция отразилась в АЛ еще в двух источниках: в автографе (вписано в отдельный оттиск А (1915. No 10)), без эпиграфа и загл., с датой "29 февраля 1916", и в автографе цикла "Восьмистишия" из двух ст-ний (второе – "Живу томительно и трудно..."), под загл. "Лебедь". Другая (поздняя) редакция, где ст. 5-6 соответствуют ТП, – в автографе на бланке "Аполлона", под загл. "Улетающему". Здесь строфа 1:

Неугомонный, торопливый,

Вчера каким спокойным был!

Так вот он, подлинно-счастливый.

Крыла шумящие раскрыл.

Эпиграф – из ст-ния Н. Гумилева "Памяти Анненского":

Был Иннокентий Анненский последним

Из царскосельских лебедей.

"Еще болезненно-свежа...".

Впервые: Топоров. С. 317, с разночтениями, без эпиграфа и даты. ЧТ, с датой, без эпиграфа. Здесь ст. 4 первоначально: Изнемогала в долгой муке. Ст. 8: Как ветер смерти носит стрелы. Беловой автограф с пометой "4 сентября 1914. Псков"; под эпиграфом имя автора: Анна Ахматова. ВОЯ, с эпиграфом, здесь ст. 8 соответствует ЧТ. Эпиграф – из ст-ния Ахматовой "Песня последней встречи" (29 сент. 1911).

"Кругом не молкнет птичий голос...".

Впервые: А. 1915. No 10, в цикле "Восьмистишия", 2, под загл. "В манере Тютчева", без эпиграфа. Эпиграф – из ст-ния Тютчева "Весенняя гроза".

"Я не ищу приветствий черни...".

Впервые: А. 1915. No 10, в цикле "Восьмистишия", 4, без эпиграфа. Машинопись, без эпиграфа и даты. Здесь и в А ранняя редакция ст. 1: Я не люблю приветствий черни. Перевод эпиграфа: Презираю невежественную толпу (Гораций. Оды, 3, 1, 1). Сурова бедная порфира. Реминисценция из ст-ния О. Мандельштама "Петербургские строфы" (1913): И государства крепкая порфира. Как власяница грубая, бедна (Топоров. С. 298).

Иов II, 9 ("Ничего не просил у Бога...")

Впервые: Г. 1913, No 9-10. Здесь ст. 7: Похули Господне Имя. Ст. 11-12: А холодная ночь одежды Уронила на мокрый песок. ЧТ. В беловом автографе с пометой "Весна 1913. Петербург" и в машинописи текст, с мелкими отличиями, соответствует ПП. В наборной рукописи Г и второй публ.: СЗ. 1915. No 11 текст соответствует первопечатному.

Ст-ние является переложением соответствующего загл. текста Библии: "И сказала ему жена его: ты все еще тверд в вере твоей! Похули Бога и умри" (синодальный перевод).

Иезекииль, XXXVII, 1-3 ("Неживые, легли в песках...")

Впервые: А. 1915. No 10, без загл.. в цикле "Арабески", 2. Здесь и в наборной рукописи (с пометой С. Маковского о наборе) ст. 16: Но слепыми простерты ниц. В АЛ также машинопись, под загл. "Самум", с разночтениями.

Ст-ние является переложением соответствующего загл. текста Библии: "Была на мне рука Господа, и Господь вывел меня духом и поставил меня среди поля,– и оно было полно костей,– и обвел меня кругом около них, и вот весьма много их на поверхности поля, и они весьма сухи.

И сказал мне: сын человеческий! Оживут ли кости сии? – Я сказал: Господи Боже! Ты знаешь это" (синодальный перевод).

Львиная старость ("Неоскудевшею рукой...").

Впервые: А. 1915. No 10, без посвящения и загл., в цикле "Арабески", 1. Здесь а. 8: Пером записывает в книги. Автограф без загл. и посвящения, текст соответствует ПП; наборная рукопись А, с пометой С. Маковского о наборе, текст соответствует первопечатному.

"Влачится – у! – через волчец...".

Впервые: А. 1916. No 3, под загл. "Юродивая". Печ. по тексту А, без загл. (в ПП загл. не дано, место ст-ния означено двумя первыми стихами). Беловой автограф с датой "24 февр. 1916 г.", без загл. Здесь ст. 10-12:

Как будто смерть ее забыла...

А в венах вздорного стиха

Смола бессмертия застыла.

Беловой автограф с той же редакцией ст-ния (ст. 11 читается: А в жилах вздорного стиха). Беловой автограф на внутренней стороне конверта с адресом М. Лозинского, с правкой. Здесь версии ст. 11: "Как будто образ жениха" и "Туманный образ жениха"; ст. 12: "В туманах утренних забыла" и "В туманных сумерках забыла", рукой М.Лозинского зафиксирован (предложенный им?) текст: Как будто имя жениха Не вознесла и позабыла. В наборной рукописи А – под загл., текст а. 11-12 соответствует зафиксированному М. Лозинским в предшествующем источнике.

В ст-нии дан образ Анны Ахматовой.

"Томительно люблю цветы...".

Впервые: СЗ. 1915. No 10, затем: А. 1915. No 10, в обеих публ. под загл. "Подарок". ЧТ. В наборной рукописи А и ВОЯ под тем же загл. Печ. по тексту А, без загл., согласно ПП, где место ст-ния обозначено начальными и заключительными строками (с датой). В СЗ с разночтениями в ст. 4 ("Зеленой дышащие кровью") и в ст. 7 ("Священных лилий, чья душа"). Пафосских лилий. Пафос – город на Кипре, легендарное место рождения Афродиты. Палладий. Здесь – сокровищница. Фаон – по позднейшей легенде, возлюбленный Сафо, из-за любви к которому она бросилась в море со скалы; письмо Сафо к Фаону Овидий включил в "Героиды". Легендарная история встречи царя Лидии Креза и афинского законодателя Солона изложена в "Истории" Геродота (кн. 1), однако "подарок" Креза Солону – поэтическая вольность В. К. Шилейко.

Лилии ("Сияя светом диадем...").

Впервые: А. 1916. No 3. Печ. по тексту А: в ПП место ст-ния обозначено последней строкой, с датой. Два автографа с правкой, на бланках журн. "Аполлон", один из них – вместе со ст-нием "Не всё ль, что в юности умел...". Наборная рукопись с датой "22/И 1916 г.", с пометой редактора: "Спешно! "Аполлон" No 2, корпус – набор. С. Маковский". В источниках АЛ последняя строфа представлена ранней редакцией:

Они глядят – и меркнет свет,

И вся душа – в руках печали:

Такого дома в мире нет,

Где никогда не умирали.

В одном из автографов версия двух последних стихов: Такого сердца в мире нет, Кого лучи не посещали. Текст последней строфы в окончательной редакции записан в АЛ отдельно на бланке журн. "Аполлон".

"Седенький книжный торговец...".

Впервые: А. 1915. No 10, без эпиграфа, с разночтениями, в цикле "Восьмистишия", 3. Машинопись с правкой; корректурные гранки (здесь без эпиграфа). Эпиграф (на франц. языке) в переводе соответствует двум последним строкам ст-ния.

"...Как бы обмануто собой...".

Впервые: Новое литературное обозрение. 1994. No 8. С. 212, в статье И. Кравцовой "Анна Ахматова в Фонтанном Доме", где напечатано по автографу ИРЛИ (Ф. 4957. XXXVI6. Ед. хр. 49), с разночтением в ст. 3: Какою черною судьбой. В Через время (с. 49) под загл. "Затмение". Датирующая запись на обороте автографа: "Михайловское, Московской губ., гр. С. Д. Шереметева. Летом 1916 г." относится к времени создания автографа, так как ст-ние было включено уже в ВОЯ (1915), под загл. "Черное солнце".

"Распался в прах перед огнем...".

Печ. впервые. См. примеч. к ст-нию "Увял, увял цветущий мир..." (наст, изд., с. 149).

"Ты замечал, как в вечер строгий...".

Печ. впервые. Хариты – в греческой мифологии благодетельные богини, воплощающие доброе, радостное и вечно юное начало жизни.

"Живу томительно и трудно...".

Впервые: Топоров. С. 322, без эпиграфа. Два автографа, без дат и эпиграфов, текст совпадает с ПП, один из них в цикле (второй) со ст-нием "Еще дрожат пустые воды...", второй – на бланке журн. "Аполлон". Другая (ранняя?) редакция в автографе ФА РНБ (ед. хр. 544), напечатана: Лит.обозрение. 1989. No 5. С. 41 (публ. Н. А. Богомолова). Здесь ст. 1: Живу мучительно и трудно; ст. 3: Но, посещен судьбиной чудной. В СМ ст. 1: Живу мучительно и трудно. Заключительная строфа (с ошибочной датой "1914") была вписана автором в альбом Ахматовой (РГАЛИ. Ф. 13. Оп. 1. Ед. хр. 175).

Эпиграф – из ст-ния Ахматовой "Ведь где-то есть простая жизнь и свет..." (23 июня 1915).

ДОПОЛНЕНИЯ

"Кровавость губ, накрашенных кармином...".

Впервые: Через время. С. 24. Печ. по автографу: РНБ. Ф. 1033 (Э. О. Визель). Ед. хр. 250. На обороте титульного листа книги Вс. Курдюмова "Пудреное сердце" (1913) с (владельческой?) подписью В. Г. Гартевельд. Под текстом в скобках помета В. К. Шилейко и дата записи: (Злые стихи о старинной даме) 12.111.1913. Pendant. Здесь: часть целого [произведения искусства], соответствующая другой (другим) по сходству или контрасту (фр.). Rose d'Orsay – марка духов. [Omnia] Vincit Amor– [Всё] побеждает любовь (Вергилий. Эклоги, X, 69).

Вечернее ("...И когда вечерние тени...")

Печ. впервые по беловому автографу (АЛ). В ЧТ беловой автограф с датой, с разночтениями.

"Ужель "не поднимая глаз"?..".

Печ. впервые по ВОЯ. Беловой автограф ранней редакции. Беловой автограф на бланке "Аполлона" с правкой (приводящей к окончательному тексту) и вариантами, оба без дат.

Эпиграф – из ст-ния Ахматовой "...И на ступеньки встретить..." (1913), впервые опубликованного: Г. 1913. No 5.

"Я думал: всё осталось сзади...".

Впервые: Г. 1913. No 9-10. Печ. по этой публ., с пунктуационными поправками по второй публ.: СЗ. 1915. No 11, дата и помета – по беловому автографу (АЛ, под загл. "Суббота"). Наборная рукопись Г с пометой автора: "Вл. Шилейко. Прежде бывший студент Университета", здесь ст. 22: Вот проклял вещую работу; ст. 24: Встречай, жених, свою Субботу!.. В корректурных гранках текст исправлен автором соответственно печатному. Машинопись с пометой М. Лозинского: "Напечатано в Гиперборее". В ст-нии аллюзии на Библию: "Суббота" – на мессию, "жених" – на притчу о десяти девах (Мф, XXV). Над Иовом я теплил свечи. Переложение из Книги Иова помещено в том же выпуске "Гиперборея" (ст-ние "Ничего не просил у Бога...").

Триолеты ("Михаиле Леонидыч, где ты...").

Печ. впервые по беловому автографу (АЛ, на бланке журн. "Аполлон"). Датируется по содержанию, предположительно, июлем 1914 г.

Теоретической погудке Найдется вторить Мандельштам.

О. Мандельштам был автором программных статей в А – "О собеседнике" и "Франсуа Виллон" (1913. No 2, 4), появившихся вслед за манифестами акмеизма Гумилева и Городецкого в No 1 журнала, и неопубликованного в то время "Утра акмеизма" (начало 1914 г.), см. примеч. к ним в кн.: Мандельштам О. Камень. Л., 1990 [Лит. памятники]. Ср. также в записи дневника П. Лукницкого: "Все люди, окружающие Николая Степановича, были им к чему-то предназначены Например, О. Мандельштам должен был написать поэтику" (Звезда. 1991. No 2. С. 112).

"Уста Любви истомлены...".

Впервые: А. 1915. No 10. Печ. по этой публ. с исправлением "сиянье" на "сияньи" соответственно наборной рукописи; датируется по местоположению в ЧТ, где представлено незавершенным (без ст. 3-4) черновиком. Здесь ст. 1: Истомлены глаза любви. Ст. 5-8:

И трудно верить, что она

В пирах ликующего света

Извечной тьмой напоена

И ветхим воздухом одета.

Ст. 9-10: И так поет и тлеет плоть Но верим верой необманной. Ст. 13-15: Она над дольней суетой Взойдет стезею непостыдной Благословенною Звездой. В наборной рукописи с поправкой в ст. 1: "Глаза" исправлено на "Уста". Корректурные гранки А.

В ст-нии дан образ Анны Ахматовой; обсуждалась его связь со ст-нием Ахматовой "Косноязычно славивший меня..." (1913), см.: Топоров. С. 295.

Муза ("Ты поднимаешься опять...").

Впервые: А. 1914. No 6-7. Печ. по беловому автографу (АЛ), где текст соответствует первопечатному. Во второй публ.: СЗ. 1915. N; 9 – с иным написанием слова "Сердцем" (с прописной). Машинопись, с другой (ранней?) редакцией ст. 8: Неназываемого слова. В. Топоров учел "рукопись в частном архиве" под загл. "Вдохновение" (Топоров. С. 286).

В ст-нии дан образ Анны Ахматовой. Близкое редакции ст. 8 "невспоминаемое слово" цитировал Н. Гумилев в рец. на "Горный ключ" М. Лозинского (А. 1916. No1), см.: НБП. С. 557 (примеч. 102, здесь же о перекличке со ст нием О. Мандельштама "Я слово позабыл, что я хотел сказать...").

Память сердца ("На сердце опять захолонуло...").

Печ. впервые по беловому автографу в АЛ. ЧТ, с обширной правкой. Беловой автограф первонач. редакции, на одном листе со ст-нием "1914", с пометой (при дате): "В вагоне", с правкой. В ЧТ редакция ст. 5-6: Это ты в невидящие очи Пыльными повеяла шелками.

1914 ("Лети, летящая, лети!..")

Печ. впервые по автографу (АЛ, на одном листе со ст-нием "Память сердца"). Ст-ние вызвано вступлением России на арену Первой мировой войны. Чермное море – библейское название Красного моря. Бездна бездну наведет. Звериным голосом взывая. Парафраз 41-го псалма: "Бездна бездну призывает голосом водопадов Твоих; все воды Твои и волны Твои прошли надо мною" (синодальный перевод).

Delirium ("Еще не порываю нить...")

Впервые: Топоров. С. 317, без эпиграфа и даты. Печ. по беловому автографу (АЛ). ЧТ, с датой. Источник эпиграфа не установлен. Delirium бред (лат.).

"Опять, опять ты появился...".

Печ впервые по ЧТ (записано набело). Датируется по местоположению в ЧТ. Здесь Пушкин в древности родился. Вероятно, ст-ние было написано в пушкинских местах Псковской губернии – пребыванием во Пскове помечено ст-ние "Муза" (4 сентября 1914).

Вечернее ("Глаза, не видя, смотрят вдаль...").

Впервые: СЗ. 1915. No 9, затем: А. 1915. No10. Печ. по тексту А, с пунктуационными поправками, датой и пометой по автографу. В ЧТ ранняя редакция из четырех строф; вариант второй строфы:

И отчего? Не помню сам:

О чем-то размышлял сначала,

Потом – задумался, а там

Уже душа, смутясь, молчала.

Беловой автограф с редакцией (ранней) из четырех строф, с датой, без загл. Беловой автограф с редакцией (допечатной) из трех строф, почти совпадающей с первопечатной, под загл. "Сумерки", с датой, пометой и посвящением .С. А. Краевской-Шилейко (первой жене В. К. Шилейко).

"Все вечера томительны и жгучи...".

Печ. впервые по автографу (АЛ), второе в цикле со ст-нием "Глаза, не видя, смотрят вдаль...". В этом автографе с обширной переработкой: заменен эпиграф, первоначальный: ""Косноязычно славивший меня" Анна Ахматова"; зачеркнута третья строфа:

Значит, пора заговорить о горе,

Помнишь: молился тогда при луне?..

Рано на белых крыльях кану в море

Жадно глотать покой в глубине.

Перевод эпиграфа (С. В. Шервинского):

Целомудренным быть благочестивый

Сам лишь должен поэт, стихи – нимало.