Текст книги "Шампанского брызги на белых штанах"

Автор книги: Владимир Белобров

Соавторы: Олег Попов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

военным вздумал стреляться. Штатский супротив военного, что

денщик супротив кавалериста! Военный– он такой– пиф-паф и дырка!

генерал ударил по столу кулаком.– Я помню, на войне иду... смотрю

на ветке неприятель сидит. Я винтовку к плечу. Беру его, голубчика,

на мушку. Пиф-паф и дырка! Падает этот сукин сын с дерева...

Оказался штатским!– Генерал обвел всех победным взглядом.– А вы

говорите! Если мне какой субъект на мушку попадется– бью без

промаху!– добавил он.

– Неужели никогда не промахиваетесь?– Поинтересовалась

Затылкина.

– Смотри.– Ответил генерал и, зацепив из тарелки Затылкиной

маслину, крикнул стоявшему в дальнем углу лакею,– Эй, морда!

Открой рот и стой смирно!– Лакей послушно разинул рот и замер.

Генерал подкинул на руке маслину, прищурился и швырнул ее в

лакея. Маслина угодила лакею точно в рот. Лакей щелкнул зубами и

проглотил снаряд. Все зааплодировали.

– Вот так-то!– Сказал генерал.– Русский человек, он от природы

меткий! Помню, в детстве перед сном мне моя няня Марина

Аккордеоновна постоянно одну русскую сказку рассказывала. Про

прицельность русской натуры. Как щас помню: Жил-был старик. И

было у него три сына. Старший, средний и младший-дурак. Вот

пришла им пора жениться. Выдал старик каждому по ружью и велел

идти в чистое поле. Вышли они в чистое поле и как начали палить в

разные стороны! Старший уложил толстую купеческую дочь. Средний

срезал офицерскую дочь посухощавее. А младший-дурак попал в

такую ма-лю-сень-ку-ю лягушечку. В самую серединку! Самым,

значит, метким оказался!– Генерал снова ударил по столу кулаком.– С

русским не пофокусничаешь! Русский, он кого хошь застрелит!

– Кстати, господа, о фокусах.– Отозвался со своего места граф

Плеткин. Разрешите, господа, я тоже один фокус покажу?– Он набрал

полную ложку каши, подставил под черенок ложки указательный

палец и, с возгласом "Алле-оп!", другой рукой ударил по черенку.

Каша взлетев к люстре, описала дугу и упала точно в раскрытый рот

графу. Плеткин заработал челюстями. Все снова зааплодировали.

Громче всех аплодировала Затылкина.

–Браво, граф! Браво!

Воспользовавшись тем, что все смотрят на графа, Анна Ильинична

высыпала в кашу супруга полфунта яду и размешала.

–Здорово, Петр Андреевич.-Похвалил Плеткина генерал.– Где это ты,

граф, так намастыкался?

– Это меня Пардонов научил!– Гордо озираясь по сторонам, сообщил

граф.

– Ишь ты! Навесом! Как это, как это ты там делал?– Генерал набрал в

ложку побольше каши и, подставив под черенок палец, с рахмаху

врезал по ложке кулаком. Каша перелетела через стол и упала в

тарелку Борису Аркадьевичу. Все замерли.

– Бу-га-га-га-га!– Вдруг захохотал Фуйберг, ударяя себя по ляжкам. Он

попытался что-то произнести, но так и не смог.

Борис Аркадьевич покраснел:

– Но, господа... Должны же быть какие-нибудь границы?– Возмущенно

выдавил он.– Я тоже люблю пошутить... Но не так же! Как я теперь,

извольте объяснить, эту кашу есть буду?

– Да, ладно, чего там, Борис Аркадьевич! Не обижайся!– Успокоил его

генерал.– Давай сюда свою тарелку. Я доем.– Генерал взял тарелку

князя и доел его кашу со свининой. Анна Ильинична, опустив голову,

ковыряла ногтем скатерть.

Термитову стало плохо и он принялся обмахиваться салфеткой.

Глава 7.

Пищевое отравление.

По дороге домой генерал Полосатов беседовал со своим новым

кучером об жизни.

– А что, любезный, нравится тебе жить?– Спрашивал генерал у

кучера.

–Знамо, барин, ндравится.– Отвечал кучер, поправляя шапку.

– Тогда ехай, холера, ровнее! А то убью! Меня от твоего галопа

мутить начинает! Того и гляди в мундир сблюю.

Генерал мучился и ругался всю дорогу. Подъехав к дому, он вылез

из кареты и хотел уже было съездить кучеру по морде, но зашатался

и упал на руки к подскочившему вовремя денщику Ваське.

– Что-то, братец, плохо мне.– Слабым голосом пожаловался генерал.

Кажись, помираю. Новый кучер, сука, все внутренности растряс.

Тащи меня быстрее в дом, а потом гони, что есть мочи, за доктором

Пришвиным. Скажи ему– генерал Полосатов помирает.

Денщик поволок генерала по ступенькам. Голова у генерала

моталась из стороны в сторону, глаза вылезали из орбит. Уложив

генерала на оттоманку, Васька помчался за доктором.

– У, бля!– Стонал Полосатов, лежа кверху пузом.– У, бля-я! Помру

щас. А ведь мог бы стать фельдмаршалом... А помру генералом... У,

бля-я! Как живот болит... Где этот чертов лекарь! ..Ой, бля! Так и

крутит!– Генералу Полосатову стало себя жалко.– "Вот помру сейчас,

думал он,– положат меня в гроб, поставят на лафет, спереди

подушечки с медалями понесут, сзади графы пойдут с опущенными

головами. На кладбище речь скажут. Умер, дескать, главное дело,

славный русский генерал Александр Петрович Полосатов. Он, не

щадя своего живота, бил врагов направо и налево. Он бил

французов, немцев, англичан, американцев... Стоп!– нахмурился

Полосатов.– Американцев я, вроде, не трогал...Определенно, не

трогал... Ну да ладно... Значит, кого там еще... Турок, поляков,

официантов...кучеров...денщиков...И в прошлом году дал барону

Фуйбергу в морду. А еще бы с удовольствием графу Плеткину пизды

дал! Не люблю штатских! Ходит везде этот Плеткин, болтает много.

Нешто, баба! Фокусник блядский!.. Князю Борису Аркадьевичу тоже

не мешало бы пиздюлей навешать! На всякий, блядь, случай... А у

Анны Ильиничны-то, ножки какие... Пухлые и розовые... Не худо было

бы к ней пристроиться... подкрасться бы к ней с тылу, юбку задрать и

– в дамки!-мечтал он... – Кажись, отпустило маленько... Авось

пронесет...– Генерал заметил на стене таракана. -Тараканы бегают...

Подумал он. – Ручная тварь. Ползает, пока его не раздавишь"

Полосатов задавил таракана большим пальцем.

Послышались шаги и в комнату вошел доктор Матвей Григорьевич

Пришвин.

– Мое почтение, Александр Петрович.– Сказал доктор.

– Здравствуйте, профессор.– Слабым голосом отозвался с оттоманки

умирающий.

– Ну-с, что у нас болит?– Спросил доктор, открывая саквояж с

инструментами.

– Брюхо крутит, доктор. Не иначе, помираю.

– Так.– Сказал доктор.– Помираете, значит? Сейчас посмотрим, что

там у вас с брюхом.– Доктор подошел к генералу.– Откройте-ка,

батюшка, ротик. Скажите "А".– Генерал разинул рот и замычал.

Доктор надел пенсне и внимательно туда посмотрел. Потом он

зачем-то поскреб во рту у Полосатова ложкой.– Закройте рот.– Сказал

он. Доктор вынул из нагрудного кармана слуховую трубку и приставил

ее к генеральской груди.– Дышите. Не дышите. Дышите. Не дышите.

Командовал доктор. Генерал послушно сопел. Затем Пришвин

осмотрел коленки генерала и застучал по ним молоточком.

Реактивность суставов в норме.– Заключил он.– Приступим к осмотру

желудочно-кишечного тракта .– Пришвин надавил пальцем генералу

на живот.

– Уй!– Вскрикнул генерал.– Полегче, профессор! Больно ведь! Вы же

не лошадь лечите, а генерала!

– Не шумите, Александр Петрович,– ответил Матвей Григорьевич,– в

этом деле– я генерал.

– Ну как, вивисектор, жить буду?– Спросил Полосатов.– Сколько мне

осталось?

– Клянусь Гиппократом, налицо все признаки пищевого отравления!

Вы что сегодня кушали?

– Да, вроде, ничего особенного не кушал... У Пироговых обедал. Супу

брюссельского поел... Две тарелки. Потом свинину с кашей кушали...

– Так-так.– Фиксировал доктор.– А больше ничего не ели?

– Да как будто, нет... Правда, я за Борисом Аркадьевичем порцию

докушал... Может, он заразный?

– Не исключено.– Сказал доктор.– Мы вам, дорогой, сейчас клизмочку

диффузную поставим и промоем желудок. В медицине главное– во

время начать лечить болезнь.-Добавил он.– Думаю, все обойдется.

– Спасибо, врач. Если вылечишь меня– подарю тебе лошадь.

Глава 8.

Штаны в кармане.

Граф Пардонов сидел за столом и точил ножиком карандаш.

"Сейчас напишу статью в журнал "Мир Парнасов"– думал он,– Они

меня давно просили. А на гонорар, как раз, куплю себе запасные

штаны." Пардонов отложил обструганный карандаш в сторону и

достал чистый лист бумаги. "Напишу им про новости культуры

столичной жизни.– Решил он.– Про новомодную галерею художеств

купца Третьякова." Пардонов обмакнул в чернильницу перо и

застрочил:

В ГОСТЯХ У АППОЛОНА.

Недавно в столице открылась новомодная

галерея художеств купца Третьякова.

Напрашивается естественный вопрос, что же

такого висит на стенках вышеупомянутой

галереи? А висит там– вот что. Висят там

холсты прославленных жрецов Апполона.

Войдя с улицы в вестибюль и раздевшись

в гардеробе, мы попадаем в первую залу.

В левом углу залы на высоте

человеческого роста висит картина

художника с протяжной фамилией Г.Х.Гроот.

На картине, как свидетельствует надпись,

нарисован конный портрет императрицы

Елизаветы Петровны, которая, откровенно

говоря, более похожа на кавалера мужского

полу без юбки. Кавалер наезжает лошадью

на разодетого в лампасы негритоса с палкой.

Переходим в следующую залу. Висящая

здесь на стене картина– это полотно

М.Шибанова, которое он приобрел, судя по

аннотации, законным образом в прошлом

году у Н.С.Гаврилова. Картина называется

"Крестьянский обед 1774 года". На ней

видно– кто обедает, но не видно– что

обедают. Неплохо бы было под эту картину

подвесить другую картину И.Ф.Хруцкого

"Цветы и плоды", на которой, по крайней

мере, навалом всяких фруктов и стаканов с

напитками. Ее нужно подвесить сюда, чтобы

не оставлять зрителя разочарованным.

Здесь же справа располагается созвучная

первой картине Г.Х.Гроота картина

Н.П.Ломтева "Грот нимфы Эгерии близ

Рима".

Картина известного моряниста

К.Д.Флавицкого "Княжна Тараканова"

поражает масштабностью (245х187,5 см.) Мы

думали, что таких больших картин

морянисты не писали.

На картине В.В.Пукирева "Неравный брак"

грустная молодая невеста протягивает

батюшке скрюченный палец. Батюшка на

скрюченный палец кольцо надеть никак не

может. Из-за плеча невесты высовывается

Гоголь без усов. Рядом пририсован сам

В.В.Пукирев. Художник Пукирев– это вам не

М.Шибанов! Все нарисовал, ничего не забыл.

На картине И.И.Шишкина "В лесу у графини

Мордвиновой" стоит мужик. Навряд ли , это

сама графиня Мордвинова. Хотя

неизвестно. На картине Г.Х.Гроота тоже

изображен мужик, а из названия видно, что

это никакой не мужик, а обман зрения.

Может, и на картине И.И.Шишкина

нарисована графиня Мордвинова с бородой.

Художник имеет право на воображение.

К И.И.Шишкину мы еще вернемся, а пока

перейдем в следующую залу.

На крупной картине ( 212х106 см)

Н.А.Ярошенко "Всюду жизнь" Лев Толстой,

Максим Горький, Гоголь (опять же) и жена

одного из них с ребенком сидят за решеткой,

ловят голубей.

Неправильна по композиции картина

С.В.Иванова "Приезд иностранцев ХVII века",

потому что гвоздь программы– иностранцы

задвинуты на задний план, и оттуда едва

различимы. На переднем же плане явно

никакие не иностранцы, потому что у них

бороды, нет иностранной формы, и они

держат баранки.

Переходим дальше.

Перед нами картина А.Е.Архипова

"Прачки". Одна прачка стирает, другая

думает. Еще две сзади. Всего– четыре.

З.Е.Серебрякова нарисовала свой

автопортрет "За туалетом". Не могла

выбрать место получше.

На картине П.А.Федотова "Завтрак

аристократа" нарисованы– сам аристократ,

его любимая собака породы пудель, и

гарнитуры. У аристократа в комнате висят

картины в рамах. На одной из них

изображена лежащая на боку, передом к

зрителям, голая Венера. Многие читатели

журнала задают нам один и тот же вопрос:

"Почему Венеры на всех картинах лежат на

боку, либо на спине передом к зрителям?

Хотелось бы осмотреть их полностью, так

сказать в полном кругозоре." Тут, мне

думается, вот в чем дело: на боку и на спине

у Венеры, по всей видимости, от

постоянного лежания на боку и на спине,

образовались пролежни. И если ее (Венеру)

перевернуть на живот, тогда бы это была

уже совсем другая картина. И, вряд ли,

какому-нибудь художнику пришла бы в

голову фантазия назвать ее "Венерой". Сами

понимаете: пролежни– это пролежни. В мире

прекрасного им места нету.

Вот художник Шишкин, если помните,

нарисовал картину "Утро в сосновом лесу".

На ней вот что: посредине деревьев сидит

медведь, сбоку еще медведи поменьше. Ему

же не пришло в голову назвать эту картину

"Венеры в сосновом лесу"? Кстати, о

медведях. Есть мнение, что медведей

нарисовал не он, а другой, один его

знакомый. Этот знакомый запросто мог

пририсовать туда заместо медведей Венеру

пролежнями вперед. Знакомый подумал,

подумал и не стал. "Шишкин,– думает,– мне

друг и может еще пригодиться. Я его не

подведу!" И нарисовал медведей, как

договаривались. Наутро Шишкин проснулся,

соскочил с постели и бегом в мастерскую

картину смотреть. Прибегает туда– глядит

все честь по чести. К елкам медведи

пририсованы. Неплохо смотрится. А в углу

мастерской на оттоманке приятель спит.

Устал, мил человек, медведей рисовать.

Шишкин на нем одеяло поправил, картину в

бумагу завернул и понес ее к купцу

Третьякову, крупному коллекционеру

медведей. По дороге Сурикова встретил.

Сурикову показал. Ему тоже понравилось.

"Смелая– говорит– картина. Особенно,

медведи хорошо вышли. Признавайся, кто

это тебе медведей тут пририсовал?" "Это я

сам!"– врет Шишкин."Да ладно врать-то,

Шишка Еловая!– Говорит Суриков.– Ты, я

помню графиню Мордвинову в лесу рисовал,

и то у тебя какой-то мужик с бородой

вышел." "Сравнил тоже,– отвечает ему

Шишкин,– там графиня, а здесь медведи.

Медведей-то я рисовать умею." И побежал

дальше.

Приходит Шишкин к купцу, разворачивает

бумагу. Купец так и крякнул: "Шикарная,

говорит,– картина! Убедительный портрет!"

Цену дал хорошую. На прощание, пока

Шишкин деньги в карман прятал, купец ему

говорит: "Жаль ты цыган к медведям не

подрисовал. Зело я их люблю, как они

поют." "Ладно,– говорит Шишкин,– время

будет, забегу, подрисую." "Давай, забегай.

говорит купец.– Смотри, не обмани!" Шишкин

убежал с деньгами, только его и видели.

Бежит он по улице и думает: "Еще чего!

Цыган ему рисуй! Стану я цыган рисовать, а

вдруг опять какая-нибудь графиня

Мордвинова с бородой получится. И так

сойдет." Вот что нам рассказывает история о

том, как живописец Шишкин обманул купца

Третьякова...

Пардонов оторвался от листа. "Ну,– Подумал он,– для одного

номера достаточно будет." Он обмакнул перо в чернила и приписал

крупными буквами:

ПРОДОЛЖЕНИЕ В СЛЕДУЮЩЕМ НОМЕРЕ.

Граф Патронов.

Пардонов сложил листки вчетверо и засунул в конверт. "Ну вот,– он

откинулся на спинку стула и потер руки,– готово! Штаны, считай, в

кармане!"

Глава 9

Конец кровожадного факира.

В ноябре ударили морозы и выпал снег. В доме княгини Софьи

Петровны Кресловой давали бал. Перед балом был устроен

благотворительный спектакль, все средства от которого

предполагалось истратить на шерстяные носки для нуждающихся. В

одной из комнат поставили импровизированную сцену с занавесом.

Для занавеса графиня Затылкина пожертвовала шторы из своей

гостиной. Ровно в шесть публика расселась на специально

наставленные стулья. В первом ряду сидел автор пьесы– граф

Пардонов. Он нервно ерзал на стуле, крутил пуговицы, и трогал себя

за нос.

В публике шушукались.

– Здравствуйте, ваше сиятельство. Как поживаете?

– Спасибо. Зашибись.

– Смотрите-ка, занавесочки-то, кажись, из Затылкинской гостиной

снятые...

– Чего сегодня представлять будут, не знаете?

– Да, вроде, Пардонов чего-то написал. Как будто про индейцев. Или

про банкиров. По-моему, "Конец жадного банкира" называется.

– А, я эту историю знаю. Там вот про что. У одного папы было много

денег. Целых шесть сундуков. Он их всю жизнь собирал.

Помаленьку. Приходит, значит, к нему сын и говорит: "Папа, дай

денег на мелкие расходы." Папа отвечает: "Не, не дам! У тебя свои

есть."– Жалеет, значит, деньжат давать. Сын тогда отвечает: "Нету. Я

их профукал."– И карманы выворачивает– показывает, что,

действительно, мол, нету. "Дай, папа, денег."– говорит. "Не дам и

все!– Папа отвечает.– Точка! И, вообще, мне в подвал пора– деньги

считать!" А сын, значит, побежал, короче, к царю. Жаловаться на

папу. Прибегает, короче, к царю. Царь на троне сидит, ногти

напильником точит. Сын подбегает– бух в ноги! "Не вели казнить,

ваше сиятельство! Папа денег не дает! Жмот!" Царь как вскочит:

"Как?! Что?! Подать сюда этого папу!" Притащили папу. Царь ему

говорит: "Что ж ты, папа, сукин сын, жадничаешь? Нехорошо-с." А

папа– хлоп! и помер. От жадности. Царь пощупал ему пульс и

говорит: "Папаша умер, боже, от разрыва сердца! Ужасный, короче

говоря, век, ужасные сердца!"

В это время занавес зашевелился и на сцене появилась княгиня

Софья Петровна Креслова.

– Здравствуйте, господа.– Начала княгиня.– Сейчас мы будем

представлять вашему вниманию пьесу сочинения графа Пардонова

"Конец кровожадного факира". Главные действующие лица и их

исполнители: Кровожадный раджа факир Надр Хал– князь Илья

Ильич Термитов; его жена Прекрасная Эльвира– графиня Татьяна

Алексеевна Затылкина; Храбрый Рыцарь– барон Карл Иванович фон

Фуйберг; в роли Слона заняты– князь Борис Аркадьевич Пирогов и

граф Петр Андреевич Плеткин. Гасите люстру. Будем начинать

представление.

Люстру быстро загасили. Занавес поднялся и на сцене показался

слон. Переднюю часть слона играл граф Плеткин, а заднюю– толстый

Борис Аркадьевич. На слоне сидел князь Термитов в роли

кровожадного факира Надр Хала. На голове у него было намотано

вафельное полотенце. Глаза, подведенные синим и зеленым,

зловеще сверкали. За поясом торчала сабля генерала Полосатова.

Генерал Полосатов толкнул локтем сидевшую рядом графиню

Пришибалову:

– Видала?!– Со значением сказал он.– С моей саблей поехал!

Слон остановился посередине сцены. Князь Термитов начал

выступать.

Я к вам из Индии приехал на слоне

Жену привез, красавицу Эльвиру.

Индийский танец вам

продемонстрировать

И фокус кровожадный показать.

В корзинке у меня гремучая змея...

Термитов приподнял со слона корзинку и потряс ее.

Но в сердце у меня змея другая

Жена моя, прекрасная Эльвира,

Кажись, мне изменяет– знаю с кем!

Вчерась нашел я у нее записку

От одного бесстыжего скота!

Он ей свиданье в палисаднике назначил.

В четыре ровно будет ждать ее.

Термитов вынул часы на цепочке и прищурился.

Сейчас еще без четверти четыре

Поеду я туда и спрячусь там в ветвях!

Обидчика я должен подстеречь

И саблею зарезать негодяя!

Генерал Полосатов снова толкнул Пришибалову:

– Слыхала?! Это он про мою саблю!

– Да тише вы! – Цыкнула Пришибалова.– Здесь такие страсти

разыгрываются, а вы со своей саблей!

" Вот, дура штатская!"– Подумал генерал и сплюнул.

Термитов, тем временем, пришпорил слона и подъехал к

стоявшему на сцене фикусу в кадке.

Под этим деревом они лобзаться мерзко

будут!

А я на дерево заранее залезу

И спрыгну на обидчика с ветвей!

И саблею проткну ему живот!

Термитов перелез со слона на фикус.

А ты, мой верный слон, в кусты

запрячься

И тихо там тем временем сиди.

Да хобот не высовывай оттуда!

Слон спрятался в кустах.

На сцену вышел барон Фуйберг с копьем. На боку у него болтался

колчан со стрелами. Он остановился посреди сцены и , подмигнув

оттуда графине Пришибаловой, начал монолог:

Я чую запах сладостных гортензий!

Фуйберг поводил носом.

Скорей всего Эльвира здесь уже!

Я ей под деревом свидание назначил.

Как сердце бьется поразительно в груди!

С другой стороны на сцену выбежала графиня Затылкина,

увешанная бусами и монистами, и села под дерево. Термитов на

фикусе щелкнул языком и схватился за саблю.

Барон Фуйберг встал на одну коленку перед Затылкиной:

Красавица Эльвира! Ты ли это?

Тебя я здесь увидеть не мечтал.

Приятно мне тебя под деревом увидеть!

Как ты смогла от мужа ускользнуть?

Затылкина поглядела в потолок и отставила руку:

К тебе сюда на крыльях я летела!

И рада счастию под деревом предаться!

От мужа вредного я ловко убегла,

Чтобы с тобой, мой рыцарь,

повстречаться!

Но... опасаюсь– выследит он нас

Тиран проклятый, басурманец и сатрап!

Не в силах я уж более терпеть

Его невыносимых истязаний!

Не знает меры изверг кровожадный!

Побоями замучил он меня!

Затылкина задрала юбку и показала Фуйбергу синяк на ноге.

Генерал Полосатов одобрительно цокнул:" Какие аппетитные ножки

у Татьяны Алексеевны!– подумал он.– Не мешало бы к ней

пристроиться!"

Фуйберг внимательно осмотрел синяк на ноге Затылкиной и

гневно стукнул об пол копьем :

Ну попадись мне этот Надр Хал!

Факир позорный! Я убью его!

Термитов внезапно сорвался с ветки и растянулся на полу.

Фуйберг подошел к Термитову и поставил ему ногу на грудь :

Ну вот ты и попался, кровожадный!

Прощайся с жизнью, твой конец пришел!

Он занес копье и заколол им Термитова. Тут из кустов выскочил

индийский слон и бросился на Фуйберга.

Тут слон еще!– Вскричал Фуйберг

Слона-то я и не заметил!

Так отправляйся за хозяином своим!

Скотина мерзкая!

Фуйберг проткнул слона копьем. Слон зашатался и рухнул рядом с

Термитовым. Фуйберг подошел к Затылкиной и, приобняв ее за

плечо, произнес:

Моя Эльвира! Ты свободная теперь!

Факира кровожадного убил я!

Его уж нет. Теперь мы заживем,

Как итальянские Ромео и Джульетта!

Занавес опустился. Раздались оглушительные аплодисменты.

– Браво! Браво! Пардонова на сцену!

Сияющий Пардонов вышел на сцену и пару раз поклонился.

Анна Ильинична Пирогова восхищенно смотрела на Пардонова,

вытирая слезы кружевным платочком.

– Сильная комедия!– Восторгался генерал Полосатов.– Одним ударом

слона уложил! Это, я вам скажу, баталия! Это– по-нашему!

На сцене снова показалась княгиня Креслова:

– Ну вот, гости дорогие.– Сказала она.– Представление мы

посмотрели, а теперь пора и закусить. Прошу всех в соседнюю залу

там уже накрыто. Давайте, господа, подзакусим маленько, а потом

потанцуем.

Публика повалила к выходу.

Проходя мимо Пардонова, Анна Ильинична незаметно сунула ему в

руку записку. Дождавшись, пока все выйдут, Пардонов развернул

бумажку и прочел: "Мой рыцарь, мой Пардонов! Вы окончательно

разбили мне сердце. Не в силах я уж более терпеть его

невыносимых истязаний...Твоя навеки Эльвира П."

"Что-то я ничего не пойму.– Подумал граф Пардонов.– Почему

Эльвира П.?" Он еще раз внимательно перечитал записку: "

Ничего не пойму! И чьих это истязаний она не в силах терпеть? Беда

с этими бабами! Все время чего-то темнят."

К Пардонову подошла Затылкина, прервав его размышления.

– Спасибо за прекрасные стихи.– Сказала она и игриво стукнула

графа по носу веером.– Ах, Пардонов, Пардонов! Оказывается, вы

интересный мужчина!

– И вам спасибо, что слова выучили.– Уклончиво ответил Пардонов.

– Я сейчас иду переодеваться. А потом мы с вами по-тан-цуем!

Графиня еще раз стукнула Пардонова по носу и, вихляя бедрами,

пошла переодеваться.

Глава 10.

Барон в шкафу.

Затылкина вошла в комнату для переодеваний и закрылась изнутри

на ключ. "Ох, и уморилась я."– Подумала графиня. Повертевшись

перед зеркалом, она удовлетворенно хмыкнула. Вдруг за ее спиной

кто-то кашлянул.

– Кто здесь?!– Испуганно охнула графиня.

– Это я. Фуйберг.– Донеслось из стоявшего в углу шкафа. Дверца

шкафа открылась, и оттуда вылез раскрасневшийся барон. С плечей

у барона свисали бюстгальтеры и разноцветные ленты.

– Я чую запах сладостной гортензии! Как бьется сердце поразительно

в груди! Бу-га-га-га-га!– Захохотал Фуйберг.

– Что это вы здесь делаете, негодник?– Спросила графиня.

– Красавица Эльвира, ты ли это? Бу-га-га-га-га! – Снова захохотал

Фуйберг, снимая с себя бюстгальтеры и ленты и засовывая их

обратно в шкаф.– Ничего себе Пардон трагедию написал! Как будто

про нас с вами, Татьяна Алексеевна. Я, Татьяна Алексеевна, когда

ваш синяк на ноге рассматривал, так прямо влюбился. Дозвольте

еще разок взглянуть.

– Ишь, чего захотели!– Захихикала Затылкина.

Барон бросился на графиню и повалил ее на диван.

– Какой вы нахальный!– Притворно сопротивляясь, шептала графиня.

Что это вы мне юбки задираете?

– Да так. Мешаются.– Пыхтел Фуйберг.

Задрав юбки, Фуйберг принюхался и, поморщившись, начал

стягивать с графини ее фильдекосовые чулки.

– Ой, чего это вы с меня чулки снимаете?

– Да что-то от них больно псиной со щами пахнет. Пусть лучше на

полу полежат.

– Фи... Это вам, Карл Иванович, показалось.

– Где уж там показалось! Сами понюхайте.

– Ничего и не пахнет вовсе.

– Как же не пахнет. Когда пахнет.

– Ну, не знаю, не знаю... По-моему, не пахнет.

– Что же это, по-вашему, от меня так воняет?

– Да, ладно, Карлуша, брось ты эти чулки на пол. Иди ко мне, мой

разбойник... Пощекоти меня усами вот здесь... Ах! Ах!

– Мягкая вы какая, Татьяна Алексеевна. Как подушка...

– Хо-хо-хо... Ну, давайте же, давайте же... Чем это вы в меня

уперлись?

– Погодите, сейчас колчан сниму... Мешается, сволочь...

–Вы уж меня стрелой не проколите насквозь.

–А это уж, как получится...

– Ах!.. Ах!.. Ах!..

– Вы, Татьяна Алексеевна, пожалуйста, потише, а то кто услышит

еще– я вас скомпроментирую.

– ...Ох!.. Ох!.. Я вся пылаю!.. Навалились-то как! Раздавите,

окаянный!

– Ничего-с, не раздавлю...

– ...Ох!... Ох!... Ах!... Я все.

– Сейчас, минуточку... Фуф!.. Готово!..

– Какой вы, Карл Иванович, пылкие любовники.

– Понравилось? Давайте, теперь будем встречаться.

– У вас же супруга, кажется, имеется.

– Она сейчас в Пруссии. Воду пьет.

– Какие вы все мужчины одинаковые проказники.

– Ладно, Татьяна Алексеевна, хватит валяться. Пойдемте к столу, а то

все без нас съедят.

– Чулочки подайте, кавалер.

Глава 11.

Брызги шампанского.

Продолжение пролога.

...и пошел дальше. Походив некоторое время по залам, Пардонов

решил сходить за бутылкой в магазин купца Собачникова,

находившийся неподалеку от дома княгини Кресловой.

Сергей Александрович, не одеваясь, вышел на улицу. На улице

дуло. Мела метель. У подъезда стояли извозчики и пили водку. Один

извозчик примерял сапог Фуйберга и одобрительно покрякивал.

Каждый второй фонарь на улице не горел. " Эх, Россия..."– Подумал

Сергей Александрович. Он поднял воротник и ускорил шаг.

В магазине было тепло. За прилавком стоял купец Собачников с

карандашом за ухом и считал на счетах. Сзади на стене висела

голова кабана. " Вылитый Борис Аркадьевич Пирогов."– в который раз

подумалось Пардонову.

– Здравствуй, любезный.– Обратился граф к купцу.– Выпить чего есть?

– А... Это вы, ваше сиятельство.– Приподнял голову купец.

Здравствуйте-с, Сергей Александрович. Выпить– только шампанское

с осталось. Сегодня утром-с княгиня Креслова большой заказ

сделали. Извиняемся.

– Ладно, давай чего есть.– Вздохнул Пардонов.

– Сколько изволите-с брать?

– Бутылку.

Купец Собачников ловко выудил из-под прилавка бутылку

шампанского и завернул ее в папиросную бумагу.

– Вам, Сергей Александрович, как частому посетителю, скидка десять

процентов.

– Ладно, запиши мне.

Пардонов взял бутылку, сунул ее в карман, и вышел.

В прихожей дома княгини он столкнулся с князем Термитовым.

– Где это вы пропадали?– Спросил Илья Ильич.

– Да так, проветриться ходил.– Ответил Пардонов.

– Скучно здесь.– Пожаловался Термитов.– Пойду домой. В микроскоп

посмотрю.

– Ну, пока.– Попрощался с ним Пардонов.

Князь Термитов одел шубу и вышел.

" Надо бы было ему налить.– Подумал граф.– Здорово он факира

Надр Хала сыграл. Да и Плеткину не мешало бы налить.

Выразительный слон получился."

Сергей Александрович пошел искать Плеткина.

Проходя мимо диванов, он заметил Фуйберга в одном сапоге.

Фуйберг стоял на карачках и озадаченно заглядывал под диван.

– Ты чего, брат Фуйберг, мебель рассматриваешь? Купить хочешь?

Съязвил Пардонов.

Фуйберг посмотрел снизу вверх на Пардонова.

– Да вот, Пардон, пока я тут вздремнул, у меня сапог исчез. Может,

спер кто?

– Ну и ну! – Притворно удивился Пардонов.– Дело не шуточное.

Может, у кого сапог прохудился? Вот он твой и пристроил, пока ты

дрых. Ты походи тут. Может, на ком увидишь свой сапог.

– Похоже на то.– Согласился Фуйберг и посмотрел на сапоги

Пардонова.

– Ну ладно, брат Фуйберг. Желаю удачи. Я пошел.

Пардонов направился к графу Плеткину. Плеткин, по-прежнему,

стоял в окружении дам и что-то им рассказывал. Пардонов подошел

поближе.

– ... Одна нога здесь, другая там.– Рассказывал Плеткин. Барышни

заохали.– разметало, значит, начисто.Высылают эскадрон. Хлоп!

эскадрона нет! Что делать?! Генерал призадумался: " Этак дело не

пойдет. Пойду сам посмотрю." А там его уже ждали. Охотники за

генералами. Только пришел: а ему– "Руки вверх!" Трах-бах!– началась

перестрелка. Генерал, раненный в ногу, отползает за дерево. Турки

за ним. Генерал за пистолеты. Трах-бах!– троих уложил на месте.

Остальные убежали. Ногу ему потом ампутировали и наградили

орденом... А то еще вот какая история случилась в Германии. Один

злодей поселился на крыше и установил на спине паровую машину с

пропеллером. С помощью этого адского приспособления он мог

беспрепятственно перемещаться по воздуху. Началось все с малого

залетит к кому-нибудь в окно– ширсь с подоконника хрустальную вазу

с цветами и ку-ку! Дальше– больше. Серебрянные ложки тырить

начал, а потом совсем распоясался– на честь девушек покушаться

стал. Залетит, эдак, в окно– смотрит– девушка симпатичная. Он и

того, значит... Покушается на ее честь. Ну, граждане, конечно,

замечать начали, что что-то здесь не так: то ваза пропадет, то ложки

серебрянной не досчитаются, а то несовершеннолетнюю дочь чести

лишат. Двери, вроде, заперты, а предметы исчезают. И девушки

пострадавшие ничего путного сказать не могут. Он ведь всегда в

маске летал для неузнаваемости. Обратились в полицию. Полиция

сбилась с ног. А ему– хоть бы хны! Дровишек подкинет в свою машину

и летает, посвистывает. Так и не поймали. Только потом поймали,

когда он случайно на дерево налетел и разбился... Или вот еще какая

курьезная история.– Откашлявшись, продолжал Плеткин.– Один

молодой человек совершил нехороший поступок, поэтому его дама

сердца, которая жила в другом городе, решила прекратить с ним все

отношения.

Она, эта дама, написала ему "последнее прощай" на двадцати листах

писчей бумаги. А также собрала все его фотокарточки, разорвала на

мелкие кусочки и тоже насовала в конверт. А поскольку конверт

получился больно пухлый, ей пришлось посылать это дело заказным

письмом. Но, к чести ее будет сказано, девушка она была не жадная,

и денег на перелом жизни не жалела. Почтальон принес письмо, а

молодого человека в это время не было дома. Почтальон думает: "

Что это я буду сто раз туда-сюда ходить?!"– и подсунул письмо под

дверь. А когда он письмо под дверь подсовывал, пальцы ему вместе

с этим письмом молча откусила хозяйская охотничья собака по

кличке Хватай. Почтальон ругательски ругал молодого человека и

подал на него в суд присяжных. А тот тоже подал на почтальона в

суд, потому что его любимая охотничья собака сдохла из-за

химикалиев, коими были обработаны фотки. Вот он и обвинил

почтальона, что тот траванул его собачку. А поскольку письмо

проглочено, то трудно было разобраться, отчего весь сыр-бор