Текст книги "Красный Бубен"

Автор книги: Владимир Белобров

Соавторы: Олег Попов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 50 страниц) [доступный отрывок для чтения: 18 страниц]

3

Как известно, время многое уничтожает. Многое со временем гниет, разваливается на куски, превращается в труху, трескается, покрывается плесенью, тратится жучками или молью, рассыпается в пыль, сгорает, взрывается, рвется, протирается, затрепывается, замасливается, засаливается, засирается и так далее. Короче, так или иначе пропадает. Примеров тому миллион. И всем они известны. У каждого в детстве бывали такие вещи, как плюшевый медвежонок, или оловянные солдатики, или кукла с открывающимися глазами, или… Да впрочем… мало ли что… И где они теперь? А прошло совсем немного времени. Что же говорить про времена более отдаленные, древние времена? Что дошло до нас от времен, например, Пушкина? Немного. Гораздо меньше, чем можно представить. В основном, это только книги его современников, создающие субъективную картину эпохи. Мы видим пушкинское время глазами глупцов, завистников и недругов. Не очень-то это нам приятно – иметь такие хреновые глаза. Что можно узнать о прошедшем времени из этих книг? А ТОЛЬКО ТО, ЧТО ТАМ НАПИСАНО, И НИЧЕГО БОЛЬШЕ! Книги – единственный источник сведений о прошлом. Искаженный, неправильный и мутный источник. Но ЕДИНСТВЕННЫЙ! Вещи и предметы не врут, а поэтому они не живут долго. ПРАВДА СЖИГАЕТ МАТЕРИЮ. Кто из нас не испытывал разочарования, когда в юности приходил в музей и слышал от экскурсовода, что эту достопримечательность в ту или иную войну сравняли с землей, но, исполненные уважения к истории, наши культурные современники воссоздали этот прекрасный памятник старины, как он был? Какое это разочарование – узнать, что всё это богатое убранство с бронзовыми канделябрами, позолотой на люстрах, шикарной лепниной и пушками в окнах, всё это обыкновенная подделка позднейших времен! Надувательство! Все эти предметы никакой историей не дышат, а дышат самой что ни на есть современной реставрацией!.. И только книги, которые доходят до нас из далекого прошлого почти такими, какими их тогда написали, могут воссоздать хоть какую-то приблизительную историческую действительность. Но, если ты пытливый, дотошный и вдумчивый мыслитель, способный к анализу, – тебя не особенно проведешь.

Однако представьте себе такую ситуацию, что от нашего времени через две тысячи лет не осталось ничего, кроме «Книги Рекордов Гиннесса». Как бы это было замечательно! В каком бы выгодном свете предстало современное человечество перед грядущими поколениями, благодаря этой неординарной книге! Они увидели бы, что их предки являлись Титанами, Колоссами и Полубогами.

Они могли съедать по восемьдесят хот-догов за один присест!

Они могли запихивать в рот шестнадцать шариков для пинг-понга сразу!

Они могли целоваться взасос в течение шести часов, не отрываясь!

Они кричали громче ста децибел!

Они зубами тянули по рельсам железнодорожный вагон с углем!

Они могли терпеть малую нужду четверо суток!

Они могли строить пирамиды из пивных пробок высотой три метра!

Они могли сделать сосиску длиной один километр и съесть ее за пятнадцать минут!

Они могли многое!

Чтение этой священной книги мобилизовывало бы тщедушных потомков с большими головами и недоразвитыми конечностями на подвиги, которые были по зубам их героическим предкам… То есть, нам.

4

Мишка Коновалов бежал так быстро, что если бы нашлось кому щелкать секундомером, был бы зафиксирован новый рекорд скорости. И Мишка, конечно же, получил бы достойный приз или премию. Или попал в «Книгу Рекордов Гиннесса» примерно с такой подписью:

В селе Красный Бубен Тамбовской области тракторист Михаил Коновалов, не имея соответствующей подготовки, предварительно употребив колоссальное количество самогона низкого качества и получив табуреткой по голове, напуганный монстром с ушами и хвостом, преодолел такое-то расстояние по пересеченной местности за рекордное время для пьяных, побитых и напуганных трактористов.

Несмотря на бешеную скорость, которую Мишка развил, несмотря на свист в ушах и хлестание по лицу ветками, он ощущал, как что-то страшное наступает ему на пятки и дышит в затылок. Ужасная могильная вонь распространялась в воздухе. Но он не оборачивался, потому что знал, что если обернется, то застынет от ужаса, как телеграфный столб. Один раз кто-то прыгнул на него сзади и, не долетев самую малость, шмякнулся на землю, пытаясь схватить Мишку за лодыжку. Что-то ледяное прикоснулось к ноге, по всему телу пробежала дрожь. Он, не сбавляя скорости, лягнул пяткой. Нога провалилась во что-то липкое и мерзкое. Мишку на бегу чуть не вырвало. Он стиснул зубы, чтобы не тошнило.

– Стой, раздолбай! – услышал он сзади свирепый рык монстра. – От нас не убежишь!

Голос не принадлежал Колчанову. Это был чей-то еще голос. Мишка понял, что преследователей несколько. Ему стало еще хуже. Он повернул голову в сторону и блеванул.

– Сволочь! – крикнул кто-то обиженным нечеловеческим голосом. – Наблевал на меня! Ну, за это мы из тебя всю душу вытрясем!

– Будешь умирать долго! – подхватил другой голос.

Мишка прибавил жару.

– Андрюха, – услышал он, – заходи с левого фланга!

Мишка увидел боковым зрением, как к его шее по воздуху подлетают летающие руки с когтями-лезвиями. Он успел пригнуться, и руки, пролетев над ним, врезались когтями в кого-то с другого бока.

– Ах ты! Ты чего приседаешь?! Ты у нас, комаринский, поприседаешь на сковородке!

Мишка скосил глаз и увидел топающего тяжелыми сапогами солдата в плащ-палатке, из груди которого торчали воткнувшиеся по локоть руки. А сзади бежал Колчанов.

Мишка поднажал.

Из-за куста выскочил длинноухий заяц-русак и попал прямо под ноги солдату. Солдат пнул зайца черным сапогом. Маленькое беззащитное тельце взлетело в воздух, сверкнув в лунном свете короткой шерсткой, и упало на землю уже мертвым, с раздробленными костями и вывалившимися из живота кишками.

– То же и с тобой будет! – закричал солдат-оборотень. – Ур-р-ра!

– Ур-р-ра! – откликнулся солдат с другого боку, тот самый, руки которого воткнулись в грудь солдата, пнувшего кошку, то есть зайца.

– Дер-р-ржи его! – заревел Колчанов.

Опять в церкви зазвонили колокола. Мишка поднял голову и сразу понял, куда ему надо бежать. Ему надо менять направление… двигать, короче, к храму.

Нужно было повернуть резко влево. Но резко на такой скорости поворачивать было невозможно. Мишка мог налететь на безрукого солдата, либо просто не удержать равновесие и упасть. А это значит, подписать себе смертный приговор или чего похуже (например, приговор на вечные муки).

Если бы над деревней Красный Бубен пролетал в это время вертолет или самолет, и из него выглянул бы летчик с прибором ночного видения на голове, то он бы увидел, как четыре бледно-зеленые точки описывают по пересеченной местности плавную дугу влево. Причем одна из точек чуть обгоняет три другие. Наверное, летчик смотрел бы на движущиеся точки просто так, из чистой привычки к наблюдениям. Ему бы и в голову не пришло, какая фантастическая трагедия разыгрывается на земле между этими точками. Летчик бы снял с головы прибор ночного видения и сообщил бы на базу: Ничего интересного не вижу.

Глава двенадцатая
НЕБО ВЫШЕ ВСЕГО

Небо становится ближе…

Б. Г.

1

Иван Киселев потянул на себя штурвал, реактивный самолет-истребитель задрал нос и вспорол темное ночное небо блестящим хромированным острием. Пошла перегрузка. Кислородная маска вдавилась в лицо летчика, и Иван ощутил привычное давление на переносицу. Его вжало в кресло, а кожа лица натянулась. Было немного больно, но Иван любил это ощущение. Чем сильнее перегрузки, тем с большей скоростью несется машина, послушная его умелым рукам. Иван любил свою работу. Он любил, когда самолет дрожит перед тем, как взмыть в небо, любил падать в воздушные ямы, любил ложиться на одно крыло и видеть боковым зрением, как назад убегает подсвеченный солнечными лучами пушистый ковер облаков. Любил кинуть самолет в штопор и смотреть, как с огромной скоростью приближается крутящаяся Земля.

А еще Иван любил свою жену Юлю. С Юлей они познакомились на выпускном вечере в летном училище. Ему сразу понравилась эта миниатюрная, бойкая девчонка в короткой юбке. Вот такая и должна быть жена у офицера-летчика! Сме лая, решительная, веселая, не боящаяся трудностей! Потому что, когда меня начнут кидать с одного места на другое, не каждая выдержит. Тут нужна вот такая натура, как у нее. Чем быстрее привыкнешь к новому месту, тем лучше.Иван в этот же вечер сделал Юле решительное предложение, она так же решительно его приняла. Иван чуть с ума не сошел от счастья. Дальше были гарнизоны. Один, второй, третий… Пока они, наконец, не оказались под Тамбовом.

Ивану нравилось здесь. Климат нравился. Урожайные черноземные земли спасали от трудностей переходного времени. Нелегко приходилось военным в этот период. Но Иван не унывал. Он верил, что не за горами тот день, когда российская армия станет по-настоящему профессиональной и превзойдет по всем показателям американскую. Конечно, достаточно еще в армии всякого безобразия. И из-за этого многие потеряли веру, бухают, не следят за собой, опускаются морально и вообще. Но настоящий офицер не таков. Настоящего офицера не могут сломить никакие временные трудности. Настоящего офицера всегда можно отличить по выправке, умению держать себя и прямому честному взгляду. А если это не просто офицер, а летчик, и не просто летчик, а военный летчик, и не просто военный летчик, а летчик-испытатель, то всё это можно смело умножать на пятьдесят. Небо – выше всего!

Небо. Что, кроме неба, всегда так манило, так притягивало человека, заставляя его забывать обо всем на свете: о доме, о любимой, о безопасности? Еще тогда, когда человек ходил, в техно-индустриальном смысле, в коротких штанишках, он уже смотрел вверх, в бездонную синеву, и делал наивные попытки освоить это пространство и полететь, как птица, в неизвестную, необозримую глазом и неохватную руками даль. Икар… Мон-гольфье… Братья Райт… Уточкин… Покрышкин… Циолковский… Королев… И, наконец, Гагарин… А потом еще и Армстронг с двумя космическими товарищами на Луне.

У человечества такая сильная тяга к небу, что не каждый, взлетев, возвращается назад. Что-то в этом есть такое, что невольно задумываешься – быть может, мы действительно порождение неба, потомки инопланетян, а не обезьян, как принято было считать в диком и отсталом девятнадцатом столетии. Наше время выгодно отличается от всех предыдущих времен неописуемым взлетом технической мысли и связанного с этим миропонимания и мироощущения. Прочно укоренились в нашем сознании такие, например, понятия, как виртуальный объект,которого на самом деле нет, но о котором все говорят, как о простейшей вещи, вроде стола или шкафа. Вот какой прорыв в сознании совершился в XX веке! Мы говорим о чем-то, чего нет, как о само собой разумеющейся и понятной вещи. И подобного рода практика мозга приближает нас к пониманию мистического и потустороннего…

Пора было возвращаться на базу. Иван потянул штурвал влево. Самолет завалился на одно крыло и начал выполнять плавный вираж. Иван снова почувствовал легкую, приятную перегрузку. Это чувство чем-то напоминало ему секс. Что-то похожее он испытывал, когда занимался любовью с Юлей. Первым делом, первым делом самолеты, ну а девушки… —пронеслось в голове. Потом…А сейчас он вернется на базу, поставит в ангар своего друга самолета и поедет домой… Юлька, наверное, еще не спит… Наверное, ждет его… Ужин приготовила… Его любимую картошку с тушенкой… Он поест, а потом они пойдут в спальню и займутся сексом… Иван улыбнулся. На душе было хорошо и покойно. Жизнь для Ивана всегда оставалась службой, которая не в тягость, а в радость. Если всему отдаешь положенное время, то всё успеваешь, а если всё успеваешь, то у тебя всё хорошо и нет никаких проблем.

Иван вдавил штурвал в панель, и самолет начал снижаться. Лететь до аэродрома оставалось каких-нибудь минуты три-четыре.

Иван посмотрел на приборную доску и увидел, что немного отклонился от курса. Он усмехнулся и чуть повернул штурвал вправо. Самолет накренился на одно крыло.

И тут Иван заметил внизу что-то такое, что заставило его резко повернуть штурвал, зайти на второй круг и посмотреть на этоеще раз.

2

Не может быть! —подумал Иван озадаченно. – Это мне показалось…Он вдавил штурвал, и самолет помчался к земле. Он решил на предельно низкой высоте пролететь над местом, которое его заинтересовало, чтобы можно было как следует рассмотреть то, что он заметил, и при этом не напугать сельских жителей.

По всей топографии деревни огромными фосфоресцирующими буквами было написано загадочное слово

ХАМДЭР

Не может быть,– повторил Иван мысли. – Мне или мерещится, или это оптическое явление, связанное с геомагнитными особенностями данной местности, наложившимися на движение слоев в атмосфере. Я слышал, что так бывает… В пустынях, в океане, в районах крайнего Севера, в Бермудском, наконец, треугольнике… Но почему слово?.. Почему не просто свечение Земли? А какое-то чужое, неприятное слово? От которого делается тревожно и по спине бегут мурашки, как в детстве, когда лежишь ночью один в комнате, и вдруг скрипнул шкаф, и ты ждешь, кто оттуда вылезет… Слово… Слово… Почему слово?.. Быть может, это посланцы Вселенной?.. А что? В академии нам читали секретный спецкурс об НЛО и как себя нужно вести при столкновении с ними. Говорили, что особенно часто НЛО появляются в районах военных объектов. И теперь я наблюдаю, как наши далекие братья по разуму посылают сигнал в Космос…

Иван повернул штурвал влево. Самолет сделал вираж, заходя на очередной круг. Перед тем, как сообщать на базу о необычном явлении, он решил как следует всё рассмотреть, чтобы не оказалось потом, что Киселев поднял шум зря. Чтобы острые на язык летчики не подняли его на смех и к нему бы не приклеилась обидная кличка Ваня Хамдэр.

И еще свечение букв напомнило Ивану его детство. Точно так же светилась фигурка фосфорного зеленого орла, который стоял у них на телевизоре в далекие семидесятые. Тогда такие орлы на телевизорах были в большой моде и дефиците. Это был символ домашнего уюта и достатка, как ковер на стене, как стенка, как хрустальная посуда, как книги классиков за макулатуру. Орел стоял на своих крепких ногах на куске скалы, высоко задрав крылья, готовый в любую секунду взмыть в небо. Наверное, этот орел и стал первой, как говорится, ласточкой, которая определила профессию Ивана Киселева. Однажды, еще в первом классе, Ванька влюбился в одноклассницу и, поддавшись внезапному импульсу, отломал у орла крыло и подарил его своей возлюбленной… Он даже не мог теперь вспомнить, как ее звали. Вот чудеса памяти! Орла он помнил отлично, а как звали ту девочку не помнил… Он помнил только, как они сидели в подъезде под лестницей и смотрели, как светится в темноте орлиное крыло. Потом Ванька нерешительно поцеловал ее в щеку и признался в любви. Девочка тоже чмокнула его в щеку, и они договорились, что когда вырастут, поженятся и он будет летчиком, а она – космонавткой. Потом Ваня пришел домой, и отец отлупил его ремнем. Родители спрашивали, как ему могло прийти такое в голову – отломить у орла крыло! А Ваня не знал что ответить. А когда родители спросили – куда он крыло дел, Ваня не признался, потому что предавать любовь западло…

Самолет подлетал к деревне. Через пару секунд он должен был снова пролететь над тем местом.

А может быть, это никакие не инопланетяне?.. Может, всё гораздо проще?.. Это американские шпионы подают сигналы своим спутникам, что неподалеку расположен русский военный аэродром. А загадочное слово ХАМДЭР, это, например, шифр… Может быть, поэтому это слово мне и не понравилось… Интуиция?..

Он снова увидел внизу светящееся слово и решил, что пора сообщать на базу.

3

– База, база, – сказал Иван в микрофон, – я ОРЕЛ. Как слышно? Прием.

Вместо ответа Иван услышал в наушниках какое-то шуршание и треск. Странно, обычно связь работала великолепно. Особенности здешнего климата делали ее безупречной в любую погоду и любое время суток. По вечерам Иван слушал по радиоприемнику некоторые московские радиостанции, которые, хоть и не так хорошо, но всё же ловились.

– База, база! Я ОРЕЛ! Почему молчите?!

Снова треск…

4

Коновалов почувствовал, что у него открылось второе дыхание. Он понял, что раз уж черти существуют, то надо им в руки не даваться. Он уж, во всяком случае, не дастся.

Мишка рванул вперед, и его ноги замелькали так, как будто это были не ноги тракториста, а колеса велосипедиста.

– Стой! Куда, гад! – услышал он позади.

Он прилично оторвался от чертей.

Церковь была уже недалеко. Каких-то четыре сотни метров осталось преодолеть, чтобы оказаться за ее спасительными дверьми.

Вот ведь как человек быстро меняет свои взгляды! Еще несколько часов назад Мишка не верил ни в черта, ни в Бога! А стоило ему убедиться в существовании чертей, и в Бога он поверил уже автоматически. Добро и Зло шагают всегда рука об руку. А если нету Добра и Зла, то что же есть?

И тут темное небо пронзил дикий рев. Мишка от неожиданности прыгнул вперед и пролетел метра два-два с половиной, как заяц. Когда он опустился на землю, он заметил, что над деревней, на необыкновенно низкой высоте, пронесся военный самолет. Все деревенские знали, что неподалеку есть секретный военный аэродром. Часто видели в небе реактивные самолеты. Но они летали очень высоко, настолько высоко, что их самих не было видно, а видны были только белые следы, которые они оставляли за собой. И из-за этого они воспринимались не как самолеты, а как часть местной природы, вроде птиц, облаков и атмосферных осадков.

Самолет сделал в небе вираж и полетел обратно. Стихший было гул вновь начал нарастать. Инстинктивно Мишка пригнулся к земле. Он бежал теперь головой вперед и размахивал руками, как конькобежец.

Демоны заулюлюкали и закричали:

– Падай! Падай!

Мишка решил, что они кричат ему. И только потом он понял, что не ему.

– А вот уж хер! – крикнул он, не оборачиваясь.

5

– База! База! Прием! – Иван начал нервничать. Вроде волноваться было не из-за чего. Но Иван нервничал. Это его удивило. Он не помнил, чтобы так волновался… Даже когда для этого были серьезные причины, он всегда мог собраться, спокойно оценить обстановку и найти правильное решение. Однажды во время тренировочного полета у него отказал двигатель. Другой бы на его месте сразу наложил в штаны. Но не Киселев! Иван спокойно оценил обстановку, выполнил все необходимые действия, предусмотренные инструкцией, и только после того, как убедился, что двигатель запустить не удастся, нажал на кнопку катапульты… В другой раз они с Юлей поехали отдыхать в Крым. Ехали через Москву. В Москве провели полтора дня. Сходили в Большой Театр, в Третьяковскую галерею, посидели в ресторане Седьмое Небо, а потом Юля захотела покататься на аттракционах в Парке Культуры и Отдыха. Когда они катались на Американских Горках, заело мотор, и вагонетки с отдыхающими застряли на самой верхотуре вниз головой. Немедленно началась паника. Женщины и дети завопили. Да и мужчины повели себя недостойно (что с москвичей возьмешь?). Но Иван не обосрался, как другие. Он сказал Юле «не бойся», выбрался из-под блокирующей рамы, сделал подъем переворотом, как на турнике, спрыгнул на рельсы, добежал до мотора и врезал по нему сапогом. Мотор загудел, вагонетки поехали к финишу. Чтобы сгладить неловкость, аттракционщики предложили всем прокатиться еще разок бесплатно. Но никто больше не поехал. Ивану тоже было неохота. Но он подумал, что раз все обосрались, он не обосрется! И съездил один за всех…

А тут, непонятно из-за чего, Иван вдруг так разнервничался, что едва не потерял голову и не выпустил из рук штурвала.

Ты что, Иван?! Сбрендил?! Успокойся. Возьми себя в руки.

Но руки предательски дрожали. Он покрылся холодным потом, накатила тошнота. Единственное желание, которое осталось – немедленно улететь подальше от этого места и никогда сюда больше не залетать.

– Да-да, Ваня… От тебя меня уже давно тошнит. А здесь хоть что-то новенькое. Свежая струя. А твою бородавку я видеть больше не могу!

Ивана как будто молнией прошибло. Он еще надеялся, что это глупая шутка. Но про бородавку в паху, кроме Юли, никто не знал. И она, наоборот, всегда делала вид, что бородавка ей очень даже нравится. Дрянная обманщица! Шлюха! Так меня предать! Я не могу!.. Как же после этого жить-то?! Как же жить, когда самый близкий человек так надругался над верой в него!..

—Тошнит! – повторила Юля. – Ох, как тошнит! Фу!

У Ивана потемнело в глазах. Потом что-то красное вспыхнуло в голове. Потом синее. Он уже не видел, что его самолет на огромной скорости несется к земле.

– Падай! Падай давай! – услышал он сквозь помехи в эфире.

А больше он ничего никогда не услышал. Самолет врезался в землю. Земля содрогнулась, и вверх взметнулся столб огня, дыма и искореженного металла.