355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Владимир Антонов » Жизнь по "легенде" » Текст книги (страница 18)
Жизнь по "легенде"
  • Текст добавлен: 7 октября 2016, 18:52

Текст книги "Жизнь по "легенде""


Автор книги: Владимир Антонов



сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)

Машина закрутилась!

…Из Берлинской тюрьмы, куда я был доставлен накануне, меня вывели под конвоем двух гигантов. В машине со мной сидели мои «телохранители» и еще один человек из числа прилетевших вместе со мной из США.

Вначале ехали по городу, затем за городом.

Приехавший со мной из США чиновник повторил вопрос, который он задавал мне раньше в самолете:

– Вы не опасаетесь, полковник, что вас сошлют в Сибирь?

Я рассмеялся.

– Зачем? – ответил я. – Моя совесть чиста. Мне нечего бояться.

– Подумайте, еще не поздно! – продолжал он.

Я улыбнулся опять и отвернулся.

Дорога шла под уклон, впереди были видны вода и большой железный мост. Недалеко от шлагбаума машина остановилась. У входа на мост большая доска оповещала на английском, немецком и русском языках: «Вы выезжаете из американской зоны».

Приехали!

Мы постояли несколько минут. Кто-то из американцев вышел, подошел к барьеру к обменялся несколькими словами с человеком, стоявшим там. Еще несколько минут ожидания. Нам дали сигнал приблизиться. Мы вышли из машины.

Неторопливыми шагами мы прошли шлагбаум и по легкому подъему моста приблизились к середине. Там уже стояли несколько американцев. С другой стороны также стояли несколько человек. Одного я узнал – старый товарищ по работе. Между ними стоял молодой высокий мужчина – Пауэрс.

Представитель СССР громко произнес по-русски и по-английски:

– Обмен!

Представитель США Уилкинсон вынул из портфеля какой-то документ и передал мне. Быстро прочел – он свидетельствовал о моем освобождении и был подписан президентом Джоном Ф. Кеннеди! Я пожал руку Уилкинсону, попрощался с адвокатом Донованом и пошел к своим товарищам.

Кончилась четырнадцатилетняя командировка!»

* * *

В Зале истории внешней разведки в штаб-квартире СВР в Ясеневе есть уникальный документ – обменная грамота, подписанная в Вашингтоне 31 января 1962 года президентом США Джоном Кеннеди и министром юстиции Робертом Кеннеди и скрепленная большой красной печатью министерства юстиции. В документе, в частности, говорится:

«Да будет известно, что я, Джон Ф. Кеннеди, Президент Соединенных Штатов Америки, руководствуясь… благими намерениями, отныне постановляю прекратить срок тюремного заключения Рудольфа Ивановича Абеля в день, когда Фрэнсис Гарри Пауэрс, американский гражданин, в настоящее время заключенный в тюрьму правительством Советского Союза, будет освобожден… и предварен под арест представителя правительства Соединенных Штатов… и при условии, что упомянутый Рудольф Иванович Абель будет выдворен из Соединенных Штатов и будет оставаться за пределами Соединенных Штатов, их территорий и владений».

После лечения и отдыха «Марк» вернулся к работе в Центральном аппарате внешней разведки и находился на боевом посту до конца своей жизни.

Заслуги «Марка», кадрового разведчика, полковника, почетного сотрудника госбезопасности, были отмечены орденом Ленина, тремя орденами Красного Знамени, двумя орденами Трудового Красного Знамени, орденами Отечественной войны I степени, Красной Звезды и многими медалями.

15 ноября 1971 года Вильяма Генриховича Фишера (Рудольфа Ивановича Абеля) не стало. Он скончался в клинике онкологии после непродолжительной тяжелой болезни. Похоронен на Донском кладбище в Москве.

Основатель и бессменный руководитель Центрального разведывательного управления США в течение многих лет Аллен Даллес в своей книге «Искусство разведки» писал: «Я бы хотел, чтобы мы имели трех-четырех человек, таких, как Абель, в Москве». А Санш де Грамон, американский писатель, автор книги «Тайная война», добавил: «Абель – редкий тип личности… Его идеалом было знание. Мы можем только сожалеть, вместе с Алленом Даллесом, что он вышел не из рядов разведки Соединенных Штатов».

Почему же арестованный в США Вильям Генрихович Фишер назвался именем своего друга и коллеги по работе в органах госбезопасности? Сейчас, по прошествии времени, можно с уверенностью сказать, что, выдав себя за Рудольфа Абеля, советский разведчик-нелегал тем самым сумел дать сигнал Центру, что в тюрьме оказался именно он. Во внешней разведке довольно быстро разобрались что к чему. Ведь о настоящем Абеле и о его дружбе с Фишером здесь хорошо знали.

До конца своих дней полковник внешней разведки оставался для домашних и сослуживцев Фишером или Вилли, а для всех остальных – Рудольфом Абелем. Легенде было уготовано оставаться легендой, а тайне – тайной. И сегодня, отдавая дань уважения выдающемуся советскому разведчику Вильяму Генриховичу Фишеру, нам хотелось бы рассказать и о его ближайшем друге и соратнике, чье имя – Рудольф Абель – вошло в учебники разведок многих стран мира и навечно осталось в истории.

Рудольф Иванович Абель родился 23 сентября 1900 года в городе Риге. Отец был трубочистом, мать – домашней хозяйкой. До 14 лет жил у родителей. Окончил 4 класса элементарного училища.

В 1914 году работал рассыльным в Риге. В 1915 году переехал в Петроград. Учился на общеобразовательных курсах и сдал экстерном экзамен за 4 класса реального училища.

С начала революции служил добровольцем на военно-морских кораблях красного Балтийского флота. В должности рядового-кочегара отбыл на фронт. На миноносце «Ретивый» участвовал в боях за Казань, в освобождении от белых городов на Волге и Каме. Принимал участие в операции в тылу противника, в ходе которой у белых была отбита баржа со смертниками – заключенными-красноармейцами. Активно участвовал в боях под Царицыном.

После окончания Гражданской войны учился на курсах радистов в Кронштадте. Затем снова плавал на кораблях, заведовал радиостанцией на острове Беринга, служил радистом на Командорских островах. Следует отметить, что он свободно владел немецким, английским и французским языками.

В июле 1926 года Рудольф Абель был направлен в Пекин, где работал радистом советского посольства вплоть до разрыва дипломатических отношений с Китаем в 1929 году. Находясь за границей, в 1927 году он становится сотрудником Иностранного отдела ОГПУ (внешняя разведка), выполняет обязанности шифровальщика.

По возвращении из Пекина Абель в том же году направляется на нелегальную работу за кордон. В документах того периода, находящихся в его личном деле, сказано кратко: «Назначен на должность уполномоченного ИНО ОГПУ и находится в долгосрочной командировке в разных странах». Возвратился в Москву осенью 1936 года.

Могли ли пересечься за кордоном пути нелегалов Абеля и Фишера? Об этом официальные документы умалчивают. Но, как бы то ни было, оказавшись почти одновременно в Москве и работая в Центре, они стали большими друзьями. Даже в столовую всегда ходили вместе. «Дядя Рудольф появлялся у нас часто. Всегда был спокоен, жизнерадостен, – вспоминала Эвелина Фишер, дочь Вильяма Генриховича. – И с отцом они общались прекрасно». В военные годы оба жили в одной маленькой квартирке в центре Москвы.

Знакомясь с биографиями этих разведчиков, невольно приходишь к выводу, что в их судьбах было очень много общего, способствовавшего сближению. Оба были зачислены в ИНО ОГПУ в 1927 году, практически в одно и то же время находились на нелегальной работе за границей, вместе трудились в центральном аппарате разведки, а в период Великой Отечественной войны – в 4-м управлении НКВД – НКГБ. Оба не походили на баловней фортуны, жизнь порой обходилась с ними жестоко.

В последний день уходящего 1938 года Вильям Фишер без объяснения причин был уволен из органов госбезопасности. И лишь в сентябре 1941 года ему предложили вернуться в НКВД. С Рудольфом Абелем было все гораздо сложнее.

У Рудольфа был старший брат Вольдемар. Бывший латышский стрелок, охранявший Смольный, член ВКП(б) с 1917 года, комиссар ВЧК Кронштадтской крепости, крупный партработник в Ленинграде, делегат ХVII съезда партии. В 1934 году он был назначен начальником политотдела Балтийского морского пароходства. А в конце 1937 года арестован за «участие в латвийском контрреволюционном националистическом заговоре и за шпионско-диверсионную деятельность в пользу Германии и Латвии» и приговорен к высшей мере наказания. 18 января 1938 года Вольдемара Абеля и еще 216 человек, «членов латвийской националистической организации», не стало.

Позднее в своей автобиографии Рудольф Иванович напишет: «В марте 1938 года уволен из органов НКВД в связи с арестом моего брата».

Настали тяжелые времена: в 38 лет – стрелок военизированной охраны, снова увольнение, затем мизерная пенсия. А дальше, как и у Вильяма Фишера, предложение вернуться в НКВД. 15 декабря 1941 года Рудольф Абель вновь встал в строй – и опять невидимый. Он попадает в 4-е управление НКВД под начало знаменитого генерала П. Судоплатова. Основной задачей 4-го управления была организация разведывательно-диверсионных операций в тылу немецких войск.

В аттестации на майора госбезопасности Р. Абеля, подписанной 16 марта 1945 года, много недосказанного, понятного лишь специалистам:

«Обладает одной из специальных отраслей агентурной оперативной работы…

Тов. Абель на практической работе успешно выполнял порученные ему ответственные задания…

С августа 1942 года по январь 1943 года находился на Кавказском фронте в составе опергруппы по обороне Главного Кавказского хребта. В период Отечественной войны неоднократно выезжал на выполнение специальных заданий…

Выполнял спецзадания по подготовке и заброске нашей агентуры в тыл противника».

За успешное выполнение заданий Р.И. Абель был награжден орденом Красного Знамени, двумя орденами Красной Звезды, многими боевыми медалями, нагрудным знаком «Заслуженный работник НКВД».

27 сентября 1946 года подполковник Абель был вновь уволен из органов госбезопасности, на этот раз – по возрасту.

Дружба с семейством Фишеров оставалась неизменной. В ноябре 1948 года Фишер выехал в командировку, которой суждено было продлиться 14 лет. Рудольф Иванович не дождался возвращения своего товарища. Скончался внезапно в 1955 году. Похоронили его на Немецком кладбище в Москве.

Ему так и не суждено было узнать, что арестованный Вильям Фишер выдал себя за Рудольфа Абеля. Что под его фамилией Вильям Генрихович морально выиграл процесс «Соединенные Штаты против Рудольфа Ивановича Абеля». Даже уйдя из жизни, сотрудник внешней разведки Рудольф Иванович Абель помогал и своему другу, и тому делу, которому отдал всего себя без остатка.

Глава 14. Король нелегалов

Имя этого легендарного разведчика стало известно еще при его жизни. Гитлеровское гестапо тщетно разыскивало нелегала вплоть до окончательного разгрома нацистского рейха. В Австрии и Германии он был известен под именем Александра Эрдберга, за которым скрывался выдающийся советский разведчик Александр Михайлович Коротков. Вся его жизнь и все помыслы были отданы служению Родине. Он принадлежал к тем немногим ее сотрудникам, кто прошел все ступени служебной карьеры и стал одним из руководителей разведки.

Родился Александр 22 ноября 1909 года в Москве. Незадолго до рождения Саши его мать Анна Павловна разошлась с мужем и уехала от него в Москву из Кульджи, где он в то время работал в Русско-Азиатском банке. Александр никогда не видел своего отца, с которым после развода мать порвала всякие связи. Ему было только известно, что Михаил Антонович Коротков до 1917 года продолжал работать в различных банках Российской империи, а после революции – в Госбанке СССР. По договоренности с мужем, Анна Павловна оставила при себе дочь Нину и новорожденного Сашу. Расставшись с женой, отец забрал в новую семью старшего сына Павла. Впрочем, Павел с отцом не жил, а воспитывался в семье его бездетной сестры, которая с мужем – профессором химического факультета Московского университета проживала неподалеку от семьи Александра. Братья сызмальства дружили и виделись почти ежедневно то в одном, то в другом доме. Мать Александра была образованной женщиной, окончившей гимназию. Она работала машинисткой в одной из московских редакций и на свой скромный заработок содержала дочь с малолетним ребенком, младшего сына и пожилую мать. В период Гражданской войны и после нее семья настолько бедствовала, что Анна Павловна вынуждена была на время отдать Александра в детдом.

Несмотря на трудности, Александру удалось получить среднее образование. Он интересовался электротехникой и мечтал поступить на физический факультет университета. Однако нужда заставила его сразу же после окончания средней школы в 1927 году начать помогать семье. Александр пошел работать, став учеником электромонтера. Одновременно он активно занимался спортом в московском обществе «Динамо», увлекаясь футболом и большим теннисом. Став весьма приличным теннисистом, Александр время он времени выполнял роль спарринг-партнера для довольно известных чекистов на знаменитых динамовских кортах на Петровке. Именно здесь, на кортах, осенью 1928 года к Александру подошел помощник заместителя председателя ОГПУ Вениамин Герсон и предложил ему поступить на работу в органы государственной безопасности. Так Коротков стал электромехаником по лифтам хозяйственного отдела ОГПУ.

Через год на смышленого электромеханика обратило внимание чекистское руководство: он был принят на службу делопроизводителем в самый престижный отдел ОГПУ – Иностранный (так в ту пору называлась советская внешняя разведка), а уже в 1930 году назначен помощником оперативного уполномоченного этого отдела. Следует отметить, что Александр пользовался серьезным уважением в среде чекистской молодежи: его несколько раз избирали членом бюро, а затем и секретарем комсомольской организации ИНО.

За пару лет работы в Иностранном отделе Коротков полностью освоился со своими служебными обязанностями. Его способности, образованность, добросовестное отношение к работе нравились руководству отдела, которое приняло решение готовить Александра к нелегальной работе за рубежом.

Знаменитой ШОН – Школы особого назначения для обучения именно закордоннных разведчиков еще не существовало. Сотрудников для направления за границу готовили в индивидуальном порядке, без отрыва от основной работы.

Главным, конечно, было серьезное изучение иностранных языков – немецкого и французского. Занятия велись по несколько часов кряду по завершении рабочего дня, а также в выходные и праздничные дни.

Немецкий Короткову преподавал бывший гамбургский докер, участник восстания 1923 года, коммунист-политэмигрант, работавший в Коминтерне.

Он рассказывал о традициях и обычаях немцев, нормах поведения на улице и в присутственных местах. Даже счел необходимым посвятить Александра во все тонкости так называемой «ненормативной лексики».

Таким же знатоком был и преподаватель французского. Этот привнес в процесс обучения новинку – грампластинки с записями популярных парижских певиц и шансонье. Он же научил Короткова, как подбирать галстук под цвет костюма и рубашки, как правильно его завязывать. Убедительно объяснил, почему приличный молодой человек просто обязан бриться и чистить ботинки каждый день и щадить брюки хотя бы раз в неделю.

Затем пошли дисциплины специальные: занятия по выявлению наружного наблюдения и ухода от него, вождение автомобиля.

По окончании подготовки Александр Коротков получил назначение в нелегальную разведку и был направлен в свою первую зарубежную командировку. В 1933 году молодой разведчик командируется в Париж.

Путь Александра во французскую столицу лежал через Австрию. В Вене он сменил советский паспорт на австрийский, выписанный на имя словака Районецкого, а свое трехмесячное пребывание в австрийской столице использовал для углубленного изучения немецкого языка. В дальнейшем он так и не освоил классического немецкого произношения, так называемого «хохдойч», и всю жизнь разговаривал по-немецки как коренной венец. В Вене происходило вживание разведчика-нелегала в европейский образ жизни, что было не так-то просто для молодого человека, выросшего в послереволюционных московских дворах.

Используя австрийский паспорт, Александр под видом словацкого студента Районецкого выезжает в Париж и поступает в местный радиотехнический институт. Здесь Коротков, получивший оперативный псевдоним «Длинный», работает под руководством резидента НКВД Александра Орлова – аса советской разведки, профессионала высочайшего класса. Он занимается разработкой одного из молодых сотрудников знаменитого 2-го бюро французского Генерального штаба (военная разведка и контрразведка). По указанию Центра и резидента Орлова участвует в различных разведывательных операциях.

Из Парижа Коротков по заданию Центра выезжал с разведывательными миссиями в Швейцарию и нацистскую Германию, где работал с двумя ценными источниками советской внешней разведки. Однако вскоре в нелегальной резидентуре НКВД во Франции произошел провал. Французская контрразведка заинтересовалась контактами молодого иностранца в «кругах, близких к Генеральному штабу», и в 1935 году Александр был вынужден возвратиться в Москву.

Пребывание Короткова на Родине оказалось кратковременным, и уже в 1936 году его направляют на работу по линии научно-технической разведки в нелегальную резидентуру НКВД в Германии. Здесь он вместе с другими разведчиками активно работает над получением образцов вооружений германского вермахта. Эта его деятельность получает высокую оценку Центра.

В декабре 1937 года следует новое задание Центра. Коротков возвращается на нелегальную работу во Францию для выполнения ряда разведывательных заданий.

После аншлюса Австрии и «Мюнхенского сговора» Англии, Франции, Италии и Германии, фактически отдавших в марте 1938 года Чехословакию на растерзание нацистской Германии, в Европе все острее ощущалась близость новой войны. Куда направит Гитлер свои танковые полчища: на Запад или Восток? Возможен ли сговор Англии и Франции с нацистской Германией на антисоветской основе? Каковы дальнейшие планы Запада в отношении СССР? Москва ждала ответа на эти вопросы. Перед резидентурой советской разведки в Париже ставится сложная задача вскрыть истинные намерения правящих кругов Запада, в том числе Франции и Германии, в отношении нашей страны.

Советским разведчикам удалось приобрести ценных источников информации в канцелярии президента Республики, в важнейших французских министерствах. Активно работали они и по линии научно-технической разведки. Во Франции Коротков, действовавший под оперативным псевдонимом «Степанов», работал до конца 1938 года. За успешное выполнение заданий Центра он был повышен в должности и награжден орденом Красного Знамени.

По возвращении в Москву разведчика ожидал неприятный сюрприз. 1 января 1939 года нарком внутренних дел Лаврентий Берия пригласил на совещание сотрудников внешней разведки.

Ветеран СВР генерал-лейтенант В.Г. Павлов, вспоминая это совещание, участником которого он являлся, позже писал:

«Вместо новогодних поздравлений Берия объявил, что все разведчики, возвратившиеся из-за кордона, были завербованы иностранными спецслужбами. Обращаясь к Александру Короткову, Берия сказал:

– Вы завербованы гестапо и поэтому увольняетесь из органов.

Коротков побледнел и стал доказывать, что никто не сможет его завербовать и что он как патриот Родины готов отдать за нее жизнь. Впрочем, такая же судьба постигла и других опытных разведчиков, которым было выражено политическое недоверие из-за того, что они были направлены за рубеж при Ежове.

Сейчас трудно сказать, чем было вызвано такое решение наркома в отношении Короткова. Возможно, негативную роль сыграло то, что на работу в разведку он был принят по рекомендации Вениамина Герсона, бывшего личным секретарем наркома госбезопасности Генриха Ягоды. Оба они были объявлены врагами народа и расстреляны. Не исключено, что другим поводом к увольнению разведчика могла стать его работа в первой командировке в Париже под руководством резидента НКВД Александра Орлова, который незадолго до этого руководил агентурной сетью НКВД в республиканской Испании. Перед угрозой расстрела он отказался возвратиться в Москву и стал невозвращенцем, а в конце 1937 года перебрался на жительство в США. Вероятно, только полученная Коротковым высокая правительственная награда спасла его от репрессий.

Впрочем, Коротков не стал гадать о причинах своего отстранения от дел и пошел на беспрецедентный по тем временам шаг. Он пишет письмо на имя наркома Берии, в котором просит пересмотреть решение о своем увольнении. В письме он подробно излагает свои оперативные дела и подчеркивает, что не заслужил недоверия, которым обусловлено увольнение. Коротков прямо говорит о том, что не знает за собой проступков, могущих быть причиной «отнятия у него чести работать в органах».

В архивах Службы внешней разведки сохранился рапорт разведчика на имя Берии. В нем, в частности, говорится:

«Восьмого января 1939 года мне было объявлено о моем увольнении из органов. Так как в течение десятилетней работы в органах я старался все свои силы и знания отдавать на пользу нашей партии, не чувствую за собой какой-либо вины перед партией и не был чем-либо замаран, думаю, что не заслужил этого увольнения.

За границей я в общей сложности пробыл четыре года, из них два с половиной в подполье… Ехал за границу только из-за желания принести своей работой там пользу и думаю, что не один знающий меня человек может подтвердить, что я не барахольщик и что меня не прельщает заграничное житье…

Что касается моей жены, то несмотря на наличие у нее родственников за границей, на ее долгое проживание там, несмотря на компрометирующие материалы против се отца, умершего в 1936 году, я полностью уверен в ее преданности партии и могу нести за нее любую ответственность…

Я отлично понимаю необходимость профилактических мер, но поскольку проводится индивидуальный подход, то выходит, что я заслужил такое недоверие, которое обусловливает мое увольнение из органов. В то же время я не знаю за собой проступков, могущих быть причиной отнятия у меня чести работать в органах. Очутиться в таком положении беспредельно тяжело и обидно.

Прошу Вас пересмотреть решение о моем увольнении.

Коротков. 9.01. 1939 г.».

Александра Короткова поддержали сотрудники внешней разведки, которые обратились в партком Главного управления государственной безопасности НКВД. Л. Берия вызвал к себе разведчика для беседы и подписал приказ о его восстановлении на работе.

Заместитель начальника 1-го отделения внешней разведки лейтенант госбезопасности (капитан – в Красной Армии) Коротков сразу же направляется в краткосрочные командировки в Норвегию и Данию. Ему было дано задание восстановить связь с рядом законсервированных источников, с которым Александр успешно справился.

В июле 1940 года Коротков направляется в командировку в Германию сроком на один месяц. Ему дается задание восстановить связь с рядом агентов, законсервированных в связи с разгромом предшественником Берии Ежовым берлинской резидентуры НКВД. Однако вместо месяца Коротков провел в Берлине подхода, а за несколько месяцев до начала войны с Германией был назначен заместителем резидента НКВД в Берлине Амаяка Кобулова, родного брата заместителя наркома госбезопасности Богдана Кобулова.

В середине декабря 1940 года из Центра на имя резидента НКВД в Берлине ушло письмо, в котором, в частности, о предстоящем приезде Короткова говорилось следующее:

«Основным его заданием на первое время, согласно указаниям тов. Павла (псевдоним Л. Берии для оперативной переписки) будет работа с «Корсиканцем» и детальная разработка всех его связей с целью новых вербовок среди них.

Одновременно Вам следует использовать его как Вашего основного помощника по всем организационным и оперативным внутренним делам резидентуры для активизации всей работы в Вашей конторе».

Выступая перед иностранцами под фамилией Эрдберг, разведчик восстановил связь с рядом агентов резидентуры, в том числе с двумя ее ценнейшими источниками – сотрудником разведотдела люфтваффе Харро Шульце-Бойзеном («Старшиной») и старшим правительственным советником имперского министерства экономики Арвидом Харнаком («Корсиканцем»).

Информатор внешней разведки «Старшина»

Харро Шульце-Бойзен родился 2 сентября 1909 года в городе Киле в семье морского офицера, капитана 2-го ранга, и был внучатым племянником и крестником адмирала фон Тирпица, создателя германского военно-морского флота в Первую мировую войну. Учился на юридическом факультете Берлинского университета. Состоял в «Ордене молодых немцев», а затем стал социалистом. Поселился в рабочем квартале Берлина и вскоре вступил в компартию Германии. В 1932 году начал издавать антифашистский журнал «Оппонент», что послужило причиной его ареста сразу же после запрета нацистами левых оппозиционных партий и профсоюзов. Шульце-Бойзен был подвергнут допросу в гестапо, где один из его друзей, редактор журнала, умер под пытками. Однако ему удалось отделаться кратковременным заключением в концлагере. Вскоре он был освобожден благодаря заступничеству Германа Геринга, который был близким другом семьи. Заключение в концлагере не привело к «перевоспитанию» Шульце-Бойзена, но сделало его еще более непримиримым противником нацизма. С изданием оппозиционного журнала ему пришлось расстаться и сделать вид, будто он раскаялся. По рекомендации Геринга Шульце-Бойзен был зачислен в Школу транспортной авиации в Варнемюнде, которую закончил с отличием по специальности «летчик-наблюдатель».

По протекции того же Геринга Шульце-Бойзен был принят на службу в министерство авиации. Хорошее знание им иностранных языков (он владел английским, французским, голландским, датским, шведским и норвежским языками) позволило ему сделать карьеру в разведывательной службе люфтваффе, чему также способствовал Геринг. Будущий рейхсмаршал авиации даже присутствовал на свадьбе лейтенанта в 1936 году, когда он женился на Либертас Хаас-Хейе, внучке графа Ольденбурга унд Гертфельда, близкого друга кайзера Вильгельма II. Несмотря на свое аристократическое происхождение, Либертас придерживалась левых взглядов и ненавидела нацизм.

Либертас активно помогала мужу в создании подпольного антифашистского кружка в Берлине, видными членами которого были Гизелла фон Пелльниц и искусствовед Вальтер Кюхенмейстер, член компартии Германии. Среди связей Шульце-Бойзена были супруги Курт и Элизабет Шумахеры, активные участники антифашистского движения. В 1937 году Шульце-Бойзен и Гизелла фон Пелльниц получили сведения о том, что нацистские спецслужбы планируют инспирировать через свою агентуру восстание троцкистов в Барселоне. Они решили тайно передать эту информацию в советское посольство. Письмо на французском языке было опущено в почтовый ящик посольства, расположенного в центре Берлина на улице Унтер-ден-Линден.

Дежурный агент спецслужб броска письма не зафиксировал, однако видел, как Гизелла прошла мимо советского посольства, и установил ее личность. На допросе в полиции она отрицала факт броска письма, подтвердив, однако, что в тот день проходила мимо советского посольства, что само по себе не является криминалом. Учитывая аристократическое происхождение Гизеллы фон Пелльниц, а также отсутствие улик против нее, этот шаг антифашистки никаких последствий не имел и всплыл только тогда, когда Гизелла была арестована гестапо в 1942 году по делу «Красной капеллы».

Арвид Харнак (оперативный псевдоним – «Корсиканец») установил контакт с Шульце-Бойзеном в 1935 году, однако их активное сотрудничество началось лишь в 1940 году под руководством Короткова. К тому времени «Старшина» (оперативный псевдоним Шульце-Бойзена) возглавлял группу антифашистов, состоявшую примерно из 20 человек, объединенных намерением свергнуть Гитлера. Руководство советской внешней разведки считало, однако, что в тех условиях эта цель являлась нереальной. Центр исходил из того, что работа «Старшины» по добыче интересующей Москву секретной информации может стать более эффективным и существенным вкладом в антифашистскую борьбу.

Для этого имелись веские причины. Членами кружка «Старшины» были лица, имевшие прямой доступ к военным секретам Третьего рейха. В частности, в кружок «Старшины» входили начальник разведки люфтваффе Гетц, офицер по связи из ведомства Геринга тайный коммунист майор Грегор, отвечавший за контакты с министерством иностранных дел, а также личный адъютант фельдмаршала фон Листа в звании капитан. Имя его в архивах разведки не сохранилось, известно только, что в оперативной переписке его называли псевдонимом «Швед».

Доктор философии Арвид Харнак

Арвид Харнак родился 24 мая 1901 года в городе Дармштадте в семье литературоведа Отто Харнака, предки которого вышли из Прибалтики. Являлся племянником известного теолога Адольфа фон Харнака. Когда Арвиду было 14 лет, его отец покончил с собой. Мать будущего антифашиста Клара Харнак, урожденная Райхау, была внучкой немецкого ученого-химика Юстуса Либига. Хороший художник-пейзажист, она была вынуждена оставить живопись и заняться воспитанием четверых детей.

В 1919 году Арвид Харнак успешно сдал экзамены на аттестат зрелости, а в 1920 году поступил в университет. До 1923 года он изучал правоведение в Йене и Граце. В 1924 году получил ученую степень доктора юриспруденции. Тема его научной работа звучала следующим образом: «Попытки внедрения принципов плановой экономики социал-демократами». Молодой ученый самостоятельно пришел к выводу о целесообразности плановой экономики для преодоления рыночного хаоса и повышения жизненного уровня населения. В том же году он поступил на работу в Архив мировой экономики и в Институт международной политики гамбургского университета.

Однако вскоре Харнак решил продолжить обучение за границей и в 1925 году поступил в Лондонскую школу экономики. В 1926–1928 годах, благодаря успехам в учебе, стал стипендиатом фонда Рокфеллера в университете города Мэдисон, штат Висконсин, где изучал проблемы американского профсоюзного движения и экономическую теорию. Здесь же в 1926 году он женился на магистре искусствоведения, американке немецкого происхождения Милдред Фиш, которая также придерживалась прокоммунистических взглядов.

В 1928 году Харнак вернулся в Германию и продолжил изучение экономики в Гиссенском университете у профессора Фридриха Ленца. В 1931 году защитил диссертацию «Домарксистское рабочее движение в Соединенных Штатах» и получил ученую степень доктора философии. С 1930 года супруга Харнака Милдред также проживала в Германии.

Широко образованный и зрелый человек, Арвид Харнак являлся в 1931–1933 годах исполнительным секретарем «Рабочего кружка по изучению проблем плановой экономики Советской России» (АРПЛАН). Председателем АРПЛАНа был избран профессор Фридрих Ленц, разделявший левую идеологию. После прихода к власти фашистов Ленц эмигрировал в США.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю

  • wait_for_cache