Текст книги "Жизнь по "легенде""

Автор книги: Владимир Антонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

В частности, в конце 1940-х годов отдел «Нора» осуществил заброску на территорию Западной Украины и в Литву организаторов националистического подполья Матвейко, Лукши и Охримовича. С помощью британских спецслужб в Западную Украину был также переброшен бывший гауптштурмфюрер СС Шухевич. Однако советская внешняя разведка через свои возможности в британских спецслужбах получила сведения на Шухевича и Йозаса Лукшу. С февраля 1951 года поиск Лукши в Литве осуществляли две специальные оперативные группы, в состав которых входили командированные из Москвы подчиненные Наума Эйтингона. Это агентурно-оперативное мероприятие продолжалось несколько лет. Генерал-майору Эйтингону пришлось трижды выезжать в Литву, чтобы на месте руководить ходом операции. В конце концов чекистам удалось заманить Йозаса Лукшу в засаду и уничтожить его.

В отчете руководству МГБ СССР от 19 января 1953 года министр госбезопасности Литвы генерал-лейтенант Петр Кондаков докладывал:

«Особенно положительные результаты в ликвидации бандитизма были достигнуты после применения таких форм агентурной работы, как создание агентурно-боевых групп, направленных против банд, оперативное использование тайно задержанных бандитов и их вербовка нашей спецагентурой в качестве легендированных представителей банд, штабов и центров сопротивления… В результате нам удалось взять под агентурный контроль самые серьезные организационные бандитские единицы, уничтожить организационную структуру оставшихся формирований, парализовать их активную террористическую деятельность».

18 апреля 1953 года министр госбезопасности Литвы сообщал в МГБ СССР, что чекисты его министерства за неполных четыре месяца этого года провели 240 агентурно-оперативных комбинаций, захватили 72 руководителя националистического подполья, из которых 18 были перевербованы, 23 националиста использованы для других оперативных целей, а остальные арестованы для предания суду.

После ликвидации бандформирований и уничтожения входивших в них военных преступников вооруженная борьба в республиках, занимавших западные территории СССР, постепенно приобрела характер законспирированного противоборства между спецслужбами националистов и стоявшими за ними МИ-6 и ЦРУ США и советской контрразведкой.

Помимо борьбы с националистами в Литве, Эйтингону пришлось решать в те годы много других важных задач.

В сентябре 1950 года отдел, возглавляемый П.А. Судоплатовым, был преобразован в Бюро № 1 МГБ СССР. Эйтингон был утвержден заместителем Судоплатова. В его обязанности входила организация боевых операций против стратегических объектов вероятного противника в случае возникновения новой войны, включая американские ядерные объекты на территории Европы. Эйтингон занимался созданием строго законспирированных боевых агентурных групп за рубежом, закладкой тайников с оружием для этих групп, с тем чтобы в случае нападения на СССР Соединенных Штатов, которые планировали открытую агрессию против стран социализма, вывести из строя стратегические объекты на территории стран НАТО, организовать диверсии против военных складов и на транспортных коммуникациях.

Однако занимаемое Эйтингоном высокое положение и значительные успехи в работе не смогли уберечь его от серьезных неприятностей. К началу 1950-х годов обстановка в самом МГБ значительно осложнилась. Еще в 1947 году было принято негласное решение руководства МГБ не принимать на офицерские должности в органы госбезопасности лиц еврейской национальности. Михаил Рюмин, ставший заместителем министра госбезопасности по следственной работе в результате разоблачения им так называемого «сионистского заговора в МГБ», состряпал очередное дело, на сей раз – «врачей-вредителей», которые якобы хотели убить Сталина.

В 1951 году, когда Эйтингон находился в командировке в Литве, была арестована его родная сестра, работавшая врачом. Ее приговорили к 10 годам тюремного заключения «за отказ лечить русских пациентов и содействие сионистскому заговору».

В сентябре 1951 года, возвратившись из очередной командировки в Литву, оказался за решеткой и сам Наум Эйтингон. Ему было предъявлено обвинение в том, что он обучал врачей-заговорщиков ведению террористических действий против Сталина и членов советского правительства. Санкцию на его арест дал сам Сталин.

Полтора года Наум Эйтингон провел в тюрьме. Виновным себя не признал. Из тюрьмы он вышел только после смерти Сталина в марте 1953 года. По распоряжению Берии Эйтингон был восстановлен в органах госбезопасности и в партии, ему возвратили все правительственные награды, он снова стал заместителем П. А. Судоплатова, возглавлявшего 9-й (разведывательно-диверсионный) отдел МВД СССР.

В июне 1953 года Лаврентий Берия был арестован. Вслед за ним по «делу Берии» были арестованы Павел Судоплатов и Наум Эйтингон, а также ряд других ответственных сотрудников МВД СССР.

Эйтингон вновь оказался за решеткой. Четыре года он провел в Бутырской тюрьме без суда. В марте 1957 года Эйтингон был осужден Военной коллегией Верховного Суда СССР к 12 годам лишения свободы. На заседании суда в последнем слове он сказал:

«Вы судите меня как человека Берии. Но я – не его человек. Если я чей-то, то считайте меня человеком Дзержинского. Но если быть более точным, то я – человек партии. Я выполнял ее задания и государственные. И с вами о них я говорить не буду. Я считаю, что моя жизнь не дороже государственных тайн, которыми я обладаю. А по вашим лицам я вижу, что вы уже все решили. Поэтому – молчу».

Свой срок Наум Эйтингон отбывал во Владимирской тюрьме, как говорится, «от звонка до звонка». На свободу вышел только 20 марта 1964 года. Эйтингону разрешили проживать в Москве вместе с семьей. Поскольку он свободно владел четырьмя иностранными языками, то работал переводчиком, а затем – старшим редактором в издательстве «Международные отношения».

В середине 1970-х годов Эйтингон написал письмо председателю КГБ Ю.В. Андропову с просьбой о реабилитации. Но тогда его просьба не была удовлетворена, поскольку этому воспротивился «главный идеолог партии» Михаил Суслов. Во время пребывания Эйтингона в Литве между ним и Сусловым произошло столкновение, которое старый партийный догматик не забыл.

Наум Исаакович Эйтингон скончался 3 мая 1981 года, так и не дождавшись реабилитации. О его смерти ничего не сообщалось в средствах массовой информации, никаких официальных некрологов в газетах не было. Во время похорон на Донском кладбище в Москве видный советский чекист Герой Советского Союза полковник Евгений Иванович Мирковский сказал: «Сегодня у этой могилы как бы завершается рыцарская эпоха в истории нашей ЧК…»

Посмертная реабилитация разведчика состоялась только в апреле 1992 года. А 9 мая детям Наума Исааковича Эйтингона были возвращены его награды – два ордена Ленина, два ордена Красного Знамени, ордена Суворова 2-й степени и Отечественной войны 1-й степени, два ордена Красной Звезда, а также медали.

* * *

Что же касается МИ-6, против агентуры которой в Литве успешно боролся Наум Эйтингон, то сегодня се сотрудники гордятся разработанной и осуществленной ими операцией «Лиотэ», которая, по их мнению, в конечном итого вызвала раскол в советском обществе на националистической основе и привела к развалу Советского Союза. Правда, вины Эйтингона в этом нет…

Глава 9. Легенда Лубянки и трижды ее узник

30 марта 1956 года в Бутырской тюрьме на допросе у следователя Военной прокуратуры СССР генерал-майора юридической службы Цареградского от сердечного приступа скончался одни из организаторов советской внешней разведки Яков Исаакович Серебрянский, трижды становившийся за время своей чекистской деятельности узником Лубянки. Не выдержало сердце даже видавшего виды разведчика-нелегала, имя которого в 1920-е – 1930-е годы было покрыто легендами в чекистской среде.

И сегодня фамилию Серебрянский можно увидеть среди фамилий лучших сотрудников внешней разведки за всю ее историю, занесенных на Мемориальную доску Службы внешней разведки Российской Федерации.

Активный и талантливый разведчик Яков Исаакович Серебрянский прожил полную тревог и опасностей героическую и в то же время трагическую жизнь.

9 декабря 1892 года в Минске в семье подмастерья у часовых дел мастера Исаака Серебрянского родился сын, которому родители дали имя Яков. Он рос, как и все выходцы из еврейской бедноты, не зная особого достатка. Мальчику было шесть лет, когда его отцу удалось получить место приказчика на сахарном заводе. Материальное положение семьи несколько улучшилось, что позволило Якову поступить в минское городское училище. В 1908 году он успешно закончил обучение.

Неспокойный характер юноши привел его в 1907 году, еще будучи учащимся городского училища, в члены ученического кружка эсеров-максималистов. Именно максималисты организовывали покушения на царских министров, губернаторов, генералов, высших чинов полиции и других представителей власти.

В мае 1909 года Яков, которому едва исполнилось 17 лет, был арестован полицией за «хранение литературы преступного содержания» и по подозрению соучастия в убийстве начальника Минской тюрьмы. В заключении он провел один год, после чего был административно выслан в Витебск. С апреля 1910 года работал электромонтером на Витебской электростанции.

В августе 1912 года Яков был призван в армию. Служил рядовым 122-го Тамбовского полка в Харькове. После начала Первой мировой войны с июля 1914 года воевал на Западном фронте рядовым 105-го Оренбургского полка. Однако служба в действующей армии для молодого человека длилась недолго. Уже в августе, во время Самсоновского прорыва в Восточной Пруссии, Серебрянский был тяжело ранен. Почти полгода он находился на излечении в госпитале, а затем был демобилизован из армии. С февраля 1915 года работал электромонтером на газовом заводе в Баку.

После Февральской революции 1917 года Серебрянский становится активистом эсеровской организации, членом Бакинского совета. От партии социалистов-революционеров он избирается делегатом Первого съезда Советов Северного Кавказа. С марта 1917 года – сотрудник Бакинского продовольственного комитета. После освобождения Баку от мусаватистов Серебрянский служил в Красной Армии – начальником отряда Бакинского Совета но охране продовольственных грузов на Владикавказской железной дороге.

В 1918 году на квартире у своего друга и коллеги по Бакинскому Совету и эсеровской партии Марка Беленького Серебрянский познакомился с его 18-летней сестрой Полиной. Впоследствии она стала женой Якова и разделила с ним все трудности непростой жизни разведчика-нелегала.

Вскоре Бакинская коммуна пала, город заняли английские интервенты. Серебрянский переселился в персидский город Решт, куда ранее, спасаясь от бедствий Гражданской войны, перебралась с родителями Полина. В мае 1920 года в Персию вошли части Красной Армии, преследовавшие отряды белогвардейцев и англичан. 6 июня Решт был провозглашен столицей Гилянской Советской Республики. Именно в это время судьба свела Серебрянского с видным чекистом того времени Яковом Блюмкиным, который в июле 1918 года по заданию ЦК левых эсеров убил германского посла графа Мирбаха. В Гиляни Блюмкин служил комиссаром штаба Персидской Красной Армии. Он посодействовал принятию Серебрянского на службу в созданный в ней Особый отдел. Так началась работа Якова Серебрянского в ВЧК. После поражения Гилянской республики Серебрянский переехал в Москву, где продолжил службу в центральном аппарате ВЧК в качестве оперативного работника. В сентябре 1920 он становится секретарем Административно-организационного отдела. Здесь он познакомился с руководителем отдела Вячеславом Менжинским и начальником Особого отдела Артуром Артузовым. Впрочем, служба Серебрянского в центральном аппарате ВЧК длилась недолго. Уже в августе 1521 года он увольняется из ВЧК по демобилизации и поступает на учебу в Электротехнический институт.

Работая в ВЧК, Серебрянский продолжал поддерживать связь со своими бывшими друзьями-эсерами, что сыграло с ним злую шутку. Уже учась в институте, он был арестован своими же бывшими коллегами-чекистами. 2 декабря 1921 года Серебрянский зашел в гости к своему старому товарищу правому эсеру Давиду Абезгаузу и угодил в устроенную там засаду. Четыре месяца провел Яков в тюрьме. Следствие изучало вопрос о его возможной принадлежности к правым эсерам, находившимся в то время под фактическим запретом. 29 марта 1922 года Президиум ГПУ, рассмотрев его дело, вынес постановление: из-под стражи освободить, но «взять на учет и лишить права работать в политических, розыскных и судебных органах, а также в Наркомате иностранных дел».

Серебрянский устроился на работу заведующим канцелярией нефтетранспортного отдела треста «Москвотоп», однако в начале 1923 года был арестован по подозрению во взяточничестве. Следствие не подтвердило предъявленных ему обвинений, и Серебрянский был взят на поруки и освобожден. В октябре того же года Яков перешел на работу в редакцию газеты «Известия», где сделал окончательный политический выбор и стал кандидатом в члены ВКП(б).

И вновь в судьбу Серебрянского вмешался Блюмкин. В то время он собирался по линии внешней разведки на нелегальную работу в Палестину в качестве резидента и подыскивал себе заместителя.

Блюмкин предложил Якову, свободно владевшему английским, французским и немецким языками, ехать вместе с ним. Серебрянский дал свое согласие. Ранее принятое постановление Президиума ГПУ в отношении бывшего чекиста было отменено, и он был зачислен особоуполномоченным закордонной части Иностранного отдела. В декабре 1923 года разведчики Блюмкин и Серебрянский выехали в Яффу (ныне Тель-Авив). Накануне отъезда их принял В. Менжинский, который поставил задачу по сбору информации о планах Англии и Франции на Ближнем Востоке. Напутствуя разведчиков, он обратил их внимание на необходимость активизации вербовочной работы.

В июне 1924 года Блюмкин был отозван в Москву, и его на посту резидента сменил Серебрянский.

Историк отечественных спецслужб Олег Капчинский так описывает этот период деятельности разведчика:

«Теперь руководство разведки поставило перед Серебрянским еще более сложную задачу – создание глубоко законспирированной агентурной сети в регионе и в первую очередь в боевом сионистском движении, с чем он отлично справился. Кроме того, в течение года ему удалось привлечь к сотрудничеству большую группу эмигрантов как из числа сионистских поселенцев, так и из русских, в основном – бывших белогвардейцев, осевших в Палестине. Завербованные Серебрянским люди впоследствии составили ядро руководимой им специальной группы.

В 1924 году к Серебрянскому присоединилась жена Полина, направленная в Яффу помогать супругу по личному указанию начальника Иностранного отдела Трилиссера».

Другой историк российской разведки, Эдуард Шарапов, по этому поводу писал:

«В 1924 году, когда Серебрянский уже почти год был за границей, Трилиссер, бывший в то время начальником ИНО ОГПУ, вызвал к себе его жену – Серебрянскую Полину Натановну.

– Вам нужно ехать к мужу, – сказал Трилиссср. – Ему трудно. Вам надо быть рядом.

– Не поеду, боюсь.

Несколько затянувшаяся беседа Серебрянской и Трилиссера закончилась очень просто. Трилиссср после уговоров и объяснений положил свою ладонь на руку Серебрянской и мягко, но твердо сказал: «Ну вот что, Полина Натановна… Или вы поедете за границу к мужу или вам придется положить на стол партийный билет».

Для нее, члена партии с 1921 года, работницы Краснопресненского райкома партии, это было просто немыслимо, и она поехала. И была с мужем в Палестине, во Франции, в Германии, США и Бельгии, везде помогая мужу в трудной и необходимой для страны работе».

В 1925 году Серебрянского отозвали из Палестины и направили на нелегальную работу в Бельгию. В Москву он возвратился в феврале 1927 года и был принят в члены ВКП(б). В том же году его направили нелегальным резидентом в Париж, где он проработал до марта 1929 года. Материалы о деятельности Серебрянского в Бельгии и во Франции до сих пор носят гриф секретности. Свидетельством его успешной оперативной деятельности может являться лишь тот факт, что по окончании загранкомандировки разведчик был отмечен высшей ведомственной наградой – нагрудным знаком «Почетный чекист» и серьезным повышением по службе, а ранее – в 1927 и 1928 годах – дважды личным боевым оружием.

Возвратившись в Москву, Серебрянский возглавил 1-е отделение ИНО ОГПУ (нелегальная разведка) и одновременно стал руководителем Особой группы при председателе ОГПУ, которая в чекистском обиходе неофициально именовалась «группой Яши». Это было не зависимое от руководства ИНО разведывательное подразделение, задачей которого являлось глубокое внедрение агентуры на объекты военно-стратегического значения в США, Западной Европе и Японии, а также подготовка и проведение диверсионных операций в тылу противника на случай войны. Одновременно одной из основных задач нелегального аппарата группы Серебрянского была организация специальных мероприятий за рубежом в отношении наиболее злобных врагов СССР, предателей и изменников Родины.

Особая группа действовала за границей только с нелегальных позиций. Ее сотрудники не использовали в качестве прикрытия официальные советские дипломатические или торговые представительства. Она подчинялась непосредственно председателю ОГПУ Менжинскому, по инициативе которого и была создана.

Летом 1929 года руководство ОГПУ вышло в ЦК с предложением о похищении и вывозе в Советский Союз председателя Русского общевоинского союза (РОВС) генерала Кутепова, активизировавшего диверсионно-террористическую деятельность организации на территории СССР. Это предложение было утверждено Сталиным.

1 марта 1930 года Яков Серебрянский и один из руководителей внешней разведки Сергей Пузицкий выехали нелегально в Париж для руководства этой операцией.

Следует подчеркнуть, что до середины 1960-х годов причастность советских органов государственной безопасности к похищению генерала Кутепова не афишировалась и даже категорически отрицалась. Лишь в 1965 году газета «Красная звезда» – официальный орган Министерства обороны – рассказала об этой операции. А подробности ее проведения были опубликованы в 1997 году в 3-м томе «Очерков истории российской внешней разведки».

Похищение генерала Кутепова

25 апреля 1928 года в Париже скончался председатель Русского общевоинского союза генерал Петр Николаевич Врангель. Его преемником на посту председателя РОВС стал генерал-лейтенант Александр Павлович Кутепов.

Кутепов родился 16 сентября 1882 года в Череповце в семье лесничего. После окончания полного курса классической гимназии в Архангельске он поступил в Петербургское юнкерское училище, которое окончил в 1904 году в чине фельдфебеля.

С началом Русско-японской войны Кутепов подал рапорт о направлении в действующую армию, где служил в полковой разведке. За отличия в боях был награжден орденом Святого Владимира с мечами и бантом.

После войны поручик Кутепов являлся командиром учебной роты в Лейб-гвардии Преображенском полку. В годы Первой мировой войны командовал ротой и батальоном преображенцев, был трижды ранен, награжден орденом Святого Георгия. В 1916 году за бои на реке Стоход получил Георгиевское оружие и звание полковника.

После Февральской революции Кутепов стал командиром Преображенского полка, а когда фронт развалился и солдаты разбежались по домам, уехал на Дон и вступил в Добровольческую армию генерала Корнилова. Командовал ротой 1-го офицерского полка, а затем – Корниловским полком. В январе 1919 года – командир 1-го армейского корпуса. За победу над частями Красной Армии под Харьковом был произведен в генерал-лейтенанты.

Оказавшись в эмиграции, Кутепов продолжил вооруженную борьбу против большевиков. В начале 1924 года он возглавил боевую организацию РОВС, засылавшую террористов и диверсантов на территорию Советского Союза. В мае 1927 года боевики Кутепова попытались взорвать дом в Москве, в котором проживали сотрудники ОГПУ, в июне 1927 года был организован взрыв Дома политпросвещения в Ленинграде, в июле 1928 года была брошена бомба в бюро пропусков ОГПУ в Москве.

С целью снижения диверсионной активности РОВС руководство ИНО ОГПУ приняло решите организовать с ним оперативные игры от имени легендированной организации. Одна из таких – «Северо-Кавказская военная организация» (СКВО) была успешно подставлена представителям РОВС в Румынии генералам Штейфону и Геруа. Данное оперативное мероприятие позволило вскрыть каналы переброски в Советскую Россию боевиков, выявить их связи с подпольными организациями на Северном Кавказе, Кубани и в Донской области. Чекистам также удалось вывести за границу и внедрить свою агентуру в филиалы РОВС в Румынии, Югославии и Болгарии.

Одновременно проводилась оперативная игра непосредственно со штаб-квартирой РОВС от имени так называемой «Внутренней русской национальной организации» (ВРНО), созданной ОГПУ с привлечением в нее бывших царских офицеров.

На первом этапе ВРНО наладила контакты с редактором журнала «Борьба за Россию» С.П. Мельгуновым, который поддерживал тесные связи с начальником канцелярии генерала Кутепова князем Сергеем Трубецким.

Затем в Париж был направлен в качестве представителя ВРНО агент ОГПУ, бывший полковник царской армии А.Н. Попов. Он встретился с Мельгуновым, проинформировал его о положении в России, целях и задачах ВРНО и попросил организовать встречу с председателем РОВС генералом Кутеповым. Кутепов согласился встретиться с Поповым.

Такая встреча состоялась в начале января 1930 года в Берлине, куда из Москвы прибыли представители ВРНО полковник Попов и полковник де Роберти, бывший в 1918 году начальником штаба Кутепова в Новороссийске. В ходе беседы они поставили вопрос о направлении в СССР нескольких групп надежных офицеров РОВС для подготовки восстаний весной 1930 года. Однако во время обеда в ресторане де Роберти, оставшись ненадолго наедине с генералом, сообщил ему, что Попов и он действуют по заданию ОГПУ, что никакой подпольной организации ВРНО не существует и что на Кутепова готовится покушение.

Кутепов хладнокровно воспринял информацию де Роберти и во время дальнейшей беседы с Поповым ничем себя не выдал. Позже ОГПУ стало известно о предательстве де Роберти. Он был арестован и после непродолжительного следствия в мае 1930 года расстрелян.

Похищение генерала Кутепова было осуществлено в воскресенье 26 января 1930 года около 11 часов дня на углу улиц Удино и Русселе в 7-м квартале Парижа. Парижской резидентуре ОГПУ было известно, что в этот день в 11 часов 30 минут Кутепов должен был присутствовать на панихиде по умершему генералу Каульбарсу в Галлиполийской церкви на улице Мадемуазель, что в 20 минутах ходьбы от его дома. Однако до храма генерал не дошел.

Накануне, 25 января, одним из сотрудников опергруппы Серебрянского была передана записка генералу Кутепову, в которой ему назначалась кратковременная встреча на пути к церкви. При этом разведчики учитывали, что генерал на встречи, связанные с агентурой и боевой деятельностью РОВС, всегда ходил один. Прождав некоторое время автора записки на трамвайной остановке на улице Севр, Кутепов продолжил свой путь. Сотрудники группы Серебрянского, а также агенты парижской резидентуры ОГПУ, выдававшие себя за французских полицейских, задержали генерала под предлогом проверки документов и предложили проехать в полицейский участок для выяснения личности. Кутепов дал усадить себя в автомобиль, но, услышав русскую речь, попытался оказать сопротивление. Его усыпили хлороформом. Однако больное сердце генерала не выдержало последствий наркоза, и он умер от сердечного приступа.

Предпринятые французской полицией и лично начальником контрразведки РОВС полковником Зайцевым меры по розыску Кутепова положительных результатов не дали. Находившийся в то время в Париже генерал Штейфон, посетивший в день пропажи генерала Кутепова его семью, писал 27 января генералу Геруа в Бухарест:

«Вчера неожиданно при невыясненных обстоятельствах исчез А.П. Кутепов, Он вышел утром в церковь, никуда не предполагая заходить, никому не назначал свидания и условился с женой, что после обеда в час дня они всей семьей отправятся в город».

Спустя несколько дней обнаружился свидетель похищения генерала Кутепова. Это был дворник из клиники, расположенной на улице Удино, по имени Огюст Стеймец. Дворник заявил, что утром 26 января около 11 часов он увидел в окно клиники большой серозеленый автомобиль, возле которого стояли двое рослых мужчин в желтых пальто, а неподалеку от них – такси красного цвета. Тут же на углу находился полицейский. Когда Кутепов, приметы которого Стеймец описал точно, поравнялся с серо-зеленым автомобилем, люди в желтых пальто схватили его и втолкнули в автомашину. В нее же сел и полицейский, который спокойно наблюдал за происходящим. Автомобиль на большой скорости уехал в сторону бульвара Инвалидов. Вслед за ним отправилось и красное такси.

Больше генерала Кутепова никто не видел.

* * *

Возвратившийся в Москву Яков Серебрянский 30 марта 1930 года за удачно проведенную операцию был награжден орденом Красного Знамени.

Сразу же после завершения операции по нейтрализации Кутепова Серебрянский приступил к созданию автономной агентурной сети в различных странах мира. Следует отметить, что уже к середине 1930-х годов группа Серебрянского имела за рубежом 16 работоспособных нелегальных резидентур, главным образом в фашистской Германии, Франции, США и на оккупированной японцами территории Северо-Восточного Китая.

Среди его помощников было немало лиц, особо отличившихся при выполнении заданий нашей Родины. К их числу следует отнести «Генри», возглавлявшего одну из нелегальных групп. По плану, разработанному Серебрянским, он сумел изъять архив Троцкого, за что был награжден орденом Красного Знамени.

Другая нелегальная группа, руководимая «Эрнстом», сумела потопить семь германских судов с оружием, предназначенным для генерала Франко в период гражданской войны в Испании.

Сотрудниками Серебрянского были получены весьма ценные данные о новых самолетах, военных кораблях и другом вооружении фашистской Германии.

13 июня 1934 года, то есть через три дня после создания НКВД СССР, «группа Яши» была напрямую подчинена наркому внутренних дел и преобразована в Специальную группу особого назначения (СГОН). При ней была создана школа разведчиков-нелегалов диверсионного профиля. Многие ее выпускники в годы Великой Отечественной войны стали крупными специалистами по проведению диверсий в тылу противника.

После начала гражданской войны в Испании группа Серебрянского, которому 29 ноября 1935 года было присвоено звание старшего майора госбезопасности, участвовала в нелегальных поставках оружия республиканскому правительству. Так, в сентябре 1936 года сотрудникам спецгруппы при помощи агента «Бернадет» удалось закупить у французской фирмы «Девуатин» 12 новых военных самолетов якобы для некоей нейтральной страны. Самолеты доставили на приграничный с Испанией аэродром, откуда их под предлогом летных испытаний благополучно перегнали в Барселону.

Упоминавшийся выше историк отечественной разведки Эдуард Шарапов в этой связи писал:

«Разразился неслыханный международный скандал. Президента Франции Блюма и военного министра Пернэ обвинили в покровительстве республиканской Испании. А несколько позже, 31 декабря 1936 года, в советской прессе было опубликовано постановление ЦИК Союза ССР «О награждении за особые заслуги в деле борьбы с контрреволюцией тов. Серебрянского Я.И. орденом Ленина».

Одним из объектов разработки группы Серебрянского во второй половине 1930-х годов был сын Троцкого Лев Седов, проходивший в материалах ОГПУ – НКВД под псевдонимом «Сынок».

Седов, полностью разделявший политические взгляды отца, в 1937 году приступил к работе по организации первого съезда IV Интернационала. А в Москве начали подготовку операции по похищению Седова. Ее проведение было поручено Серебрянскому, находившемуся в то время нелегально во Франции. Позже Серебрянский писал: «В 1937 году я получил задание доставить «Сынка» в Москву… Задание было о бесследном исчезновении «Сынка» без шума и доставки его живым в Москву…». В свою очередь, в «Очерках истории российской внешней разведки» относительно этой операции сообщается следующее:

«План похищения Седова был детально разработан и предусматривал его захват на одной из парижских улиц. Предварительно путем наблюдения были установлены время и обычные маршруты передвижения Седова в городе. На месте проводились репетиции захвата.

Предусматривалось два варианта его доставки в Москву. Первый – морем. В середине 1937 года было приобретено небольшое рыболовецкое судно, приписанное к одному из северных портов Франции. На окраине города-порта сняли домик – место временного укрытия, куда поселили супружескую пару сотрудников «группы Яши».

Подобрали экипаж. Только до капитана довели легенду, что, возможно, придется совершить переход в Ленинград с группой товарищей и взять там снаряжение для республиканской Испании.

Капитан изучил маршрут, имел достаточный запас угля, воды, продовольствия. В ожидании команды экипаж судна совершал регулярные выходы в море за рыбой.

Второй вариант – по воздуху. Группа располагала собственным самолетом с базой на одном из аэродромов под Парижем.

Летчик – надежный агент. В авиационных кругах распространили легенду: готовится спортивный перелет по маршруту Париж – Токио. Пилот начал тренировки, доведя беспосадочное время пребывания в воздухе до 12 часов. Расчеты специалистов показывали, что в зависимости от направления и силы ветра самолет мог бы без посадки долететь из Парижа до Киева за 7–8 часов.

В подготовке оперативного мероприятия участвовали 7 сотрудников нелегальной резидентуры Серебрянского. Какая-либо связь с «легальной» парижской резидентурой НКВД отсутствовала. Активная роль в операции отводилась самому Серебрянскому и его жене.

Однако судьба распорядилась по-иному. Похищение Седова так и не состоялось – в феврале 1938 года он умер после операции по удалению аппендицита».

А на родине разведчика вовсю раскручивался маховик репрессий, которые вскоре коснулись и его самого. Летом 1938 года исчез прибывший по делам во Францию резидент НКВД в Испании А. Орлов. Неожиданно вызванный в Москву, он посчитал, что там его ждет арест, и вместе с семьей бежал в США. Бегство Орлова бросило подозрение на руководящие кадры разведки, в том числе и на Серебрянского. Осенью 1938 года он был отозван из Парижа и 10 ноября вместе с женой арестован в Москве прямо у трапа самолета. Ордер на их арест подписал начальник ГУГБ НКВД Л. Берия. До 13 февраля 1939 года Серебрянский содержался под стражей во внутренней тюрьме на Лубянке без санкции прокурора.