Текст книги "Валдайские колокольчики. Сборник поэзии авторов литературного портала Изба-читальня"
Автор книги: Владимир Селицкий
Соавторы: Ольга Флярковская,Александр Чжоу
Жанр:
Поэзия
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)
Но был же зачем-то от смерти спасен
Военной судьбиною русской!..
Соловей в Москве (Ночь на 9-е мая)
Слова о них приходят на рассвете:
Ещё сопят, во сне раскрывшись, дети,
Ещё Москва не мчит во все концы,
Заре сирень подставила сосцы,
И чуть примолк надрывный соловей,
Что пел всю ночь за шторою моей…
Он не боялся дизельных частот,
Тумана выхлопов и в речке нечистот,
Он славил жизнь и мира красоту!..
Я так хочу запомнить песню ту
И тайну трели людям передать —
Он пел о тех, кто жизнь спешил отдать.
Огонь метали с Дмитровских высот,
Траншей можайских рушили песок,
Стояли насмерть в битве под Москвой,
Как бой последний, каждый длили бой.
Салютом жизни в свет небесных сот
Взмывали души дедов и отцов!
……………
С восходом куст сирени у окна
Наполнит птичьим гомоном весна,
И соловья затихнет лития,
Та песнь любви, где нет небытия…
...
14 мая 2013 г., Радоница.
Материнская война
Мама, мамочка,
Я с тобой —
Первой ласточкой
Над трубой,
Первой капелькой,
Что в окно,
Первым кадриком
Из кино,
Где мы – за руку,
Где весна!..
Смотрит на реку
Дом. Десна…
Перво-наперво на войне
Мать полюбишь свою вдвойне…
Мне припасть бы
Щекой к плечу!..
На канун ты
Несёшь свечу…
Тёплым, ласковым
Ветерком
Горя краску бы,
Как платком…
А случится
Одной стареть,
Ох, не с карточки бы
Смотреть…
Перво-наперво на войне
Мать жалеешь свою вдвойне…
Неурочно
Подняли нас,
Он и ночью
Велик – Кавказ…
К БэТээРу
Бежал, дрожа
От озноба
И куража!
Как велели —
Прицельно бил!..
Гром в ущелье
Скалу дробил…
Перво-наперво на войне
Мать оценишь свою вдвойне…
Только пулю
И сам сглотнул…
– Спи, роднуля…
Я лёг, уснул…
А у самой
Моей щеки
Пляшут в саванах
Мотыльки…
На ресницы
Упала тень…
Всё дымится
От боя день…
Перво-наперво на войне
Будут матери каменеть…
Бог, назначь ей,
В час панихид
Вслух пусть плачет,
Ведь всё молчит!
Пасха в красном,
Снег куличей…
Обрати ей «за что?!»
В «зачем»!
Ведь не старая,
Долго жить…
Боль овчаркою
Сторожить…
Что стеречь?! Не уйдёт она…
Всем весна, а тебе – война!
Мама, ласточка!
Погляди —
В платье с галстучком
На груди!
Мама, мамочка…
Что тужить?!
Фото в рамочке.
В небе – жизнь!..
«Притаилась, как кошка, разлука…»
Притаилась, как кошка, разлука
Там, где дремлет котёнком любовь…
Милый, дай подержаться за руку,
Не криви в нетерпении бровь!
Я не буду навязчивой слишком,
Только глубже в глаза загляну…
И увижу, как рыжий мальчишка
На веснушках приносит весну!
Как ошпаренный, крутится велик,
Даль синеет, горит небосвод!
И – ни мысли о тяжести денег,
Иль о том, как прорваться вперёд,
Ни морщинки на лбу, ни сединки…
Только – радость лучами из глаз!..
В доброй сказке про две половинки
Пусть ты лучшею будешь из нас!
И хоть нам возвратить не удастся
Даже часа из бега минут,
Задержись и почувствуй: «сейчас есть»
То, что люди столетьями ждут!
Не выдергивай, миленький, руку,
Пять минут ничего не решат!
Терпелива, как кошка, разлука…
Пусть нам вместе уйти разрешат!..
«Флажки рябина разбросала…»
Флажки рябина разбросала,
Морозы ранние суля…
Ты говоришь: «Начнём сначала!»,
Хоть вновь начать никак нельзя!
Нельзя к разбитому кувшину
Кусочки пёстрые прижать,
Но можно, если ты мужчина,
Меня за руку придержать!
Просторно небо над Москвою,
И в нём – такая синева,
Что пали ниц и тихо воют
Все-все обидные слова!
Пока не гаснут солнца краски,
Скорее курточку надень,
И прочь отбросим горсть напраслин
И омрачительных идей!
Широкие обьятья улиц
В свои обьятия зови!
Жизнь, что немного покачнулась,
Опять сияет от любви!..
Серебряная свадьба
Четверть века над нами уже пролетела…
Ты всё тот же, и, может быть, с проседью – лучше!
Это я оперенье сменить бы хотела,
Отзвенела серебряной птицей над кручей,
Откричала весёлые чистые песни!
Их далёко отнёс налетающий ветер…
Но признай – для беседы теперь интересней
Я, бескрылая, той, что цвела на рассвете!..
Пусть грустнее мой голос, да сердцем тревожным
Угадаю биение боли по жилам,
И приду, и прохладной рукой осторожно
Проведу по груди, чтоб волненье остыло…
Хоть руины пестреют от рухнувших замков,
Их развалинам честь воздаю я и славу!
Побледневшую карточку бережно в рамку
Уберу и на видное место поставлю!..
Я ни дня не отдам! Не поверю в замену!
Пусть для многого кончены жизни чернила…
Я одним лишь богата и знаю наверно,
Что любовь не у возраста черпает силы!
Что твои и во сне я узнаю ладони,
Что лица твоего драгоценна усталость,
Что в покой на плече твоём беды утонут…
Пусть всё будет как есть – столько, сколько осталось!..
«Вчера был жаркий летний день…»
Вчера был жаркий летний день,
А нынче – осень наступила,
И темнота густых аллей
Как будто веки опустила…
Спустился жёлто-серый мрак
В кусты, игравшие листами…
И если в жизни что не так —
Поверь, мы виноваты сами!
Цвет благовонный облетел,
Покрылся яблочком шиповник,
Шатун-бродяга не у дел —
Незваный дождь забрёл в дубровник…
Горячий лета лоб накрыть
Прохладной осени ладонью…
Но – ничего нам не забыть,
И – чем стыдней, тем – жарче помним!..
Колючий первый лист шуршит,
Цепляет мусор паутина,
И паучок уж не спешит
Свою заштопывать холстину…
«Наивная попытка оживить…»
Наивная попытка оживить
Багряный лист, шепнув ему: «Воскресни!..»
До заморозков первых – полюбить,
Словам любви учась у Песни Песней…
Прозрачна влажность палого листа,
Струится свет на просеке дрожащей,
Когда от бега вечного устав,
В прогулке одинокой видишь счастье…
Скульптурно след тропинка сохранит
Ноги, скользнувшей в зарослях осоки…
Вороньим граем лето помяни,
Опавший лес, пустынник синеокий!..
Благословенен осени приход,
И – долгожданна так страстей остылость,
И даже наш назначенный уход
При рассмотреньи близком – Божья милость…
Октябрь
Печаль очевидности,
Праздник прощанья,
Пустой бутафорский алтарь…
Собрание мнимостей,
Блеск обнищанья,
Бродячего цирка фонарь…
Цыганского золота ворохи, груды…
Богатства калифа на час…
Сусальных берез шепотки, пересуды,
Вечерняя изморозь, близость простуды
И стужи, идущей на нас!..
И хоть полоснул небосвод синевою,
Да сумерек час недалёк…
И в выси тревожно зовёт за собою,
Кружа и колеблясь, как лодка в прибое,
Вожак свой крылатый народ…
Сон («В горе зовут – иди!..»)
В горе зовут – иди!
Помощи просят – дай!
Тем, кто на верном пути,
Где-то обещан май…
Где-то построен дом:
Свечи, камин, друзья…
Гири катает гром,
В первом цвету земля!..
В доме и стол накрыт!
Каждого ждёт прибор!
Всякий просчёт забыт…
Всякий прощён укор…
Музыка!.. Тихий смех!..
Рук целованье, уст…
Выпить вина – не грех!
Пил же вино Иисус!
Радостен гомон речей…
В центре – и – ярче всех! —
Мама… – и – как ручей —
Её серебристый смех!..
Капелек первых хруст…
Ближе резвится гром!..
Тянет жасминовый куст
Детские веточки в дом…
Круче пришпорил дождь…
Слепнет стекло окна…
Бьёт дождевая дрожь
Картинку дневного сна…
И – словно письмо в руках,
И – ясно, как Божий день,
Как ясно бывает в снах —
Что надо любить людей!..
Монастырь на горе
Так однажды «взрослею» не скажешь,
Но – «делаюсь старше»!..
Так старится мрамор, ракушки крошатся,
Год от года седеет сосна на скале у Острога [5] ,
Изъедаются ветром ступени пещерного храма,
Осыпается шелк облачений…
Но пока ещё живы те,
Кто помнит меня молодую,
В чьих глазах отражение девочки прежней я вижу,
И слышу свой голос их слухом,
Синий ветер залива румянит мне щёки и губы,
Задыхается сердце от вида зелёных предгорий!..
В сизой дымке ущелья Острожской горы поднебесной,
Драгоценной шкатулкой блестит вдалеке Средиземное море,
Замирает душа от суровых напевов молитвы…
Ну а пламя свечи разгорается с треском – и выше! —
Хоть каплями воск опадает, шипя,
В черногорский подсвечник с водою…
Александр Чжоу. Калики перехожие
Колокольчик валдайский звенит,
Не винись и судьбу не вини…
Белая гвардия
Посвящается Елене Садохиной
В стекле мерцает огонёк свечи,
Трещит в печи последнее полено
И женщина кого-то ждёт в ночи,
И молится за всех самозабвенно…
Россия гибнет, в этот поздний час
Минута откровения настала:
Помилуй, Боже, как немного нас
За честь её сражается с вандалом.
…А там, в лесу, оглохшем от гранат,
Раскинувшись, у занесённой ели,
Зарубленные мальчики лежат,
Что за Отчизну жизнь не пожалели.
Пушистый снег запорошит следы
И мёртвых белым саваном укроет,
А тех, кто нынче избежал беды,
Судьба за трусость покарает втрое,
И нам спастись, удастся ли? Едва.
Средь хаоса, предательства и плена.
А губы шепчут сладкие слова:
Душа, Россия, рыжая Елена.
«Поля бескрайние пустые…»
Поля бескрайние пустые,
К жилью заросшие следы…
Скажи, чем ты помог России
В свинцовый час её беды?
Иль соловьём под Божьим кровом
Ты заливался круглый год,
Не слыша, как, лишённый слова,
Безмолвно гибнет твой народ,
И на закланье отданы
Шакалам старики и дети,
А мы за боль родной страны
Себя не чувствуем в ответе…
Доколе будет Мать страдать?
Доколе сможем мы молчать?
«Тяжелея красой ледяной…»
Тяжелея красой ледяной,
Ветви долу склонились печально,
И горит над моей головой
Кисть рябины в оправе хрустальной.
Письмо из дома
На стихотворение Ольги Флярковской «Письмо кавалергарда»
В тиши ночного бивуака
Письмо читаешь в знаках слёз
И спят усталые казаки,
Костёр сильней трещит в мороз.
Далёкий голос дарит силы
И память согревает плоть,
А перед взором облик милый,
«Дитя, спаси тебя Господь!»
Огонь седые сучья лижет,
В руке дрожит её ответ.
И ничего для сердца ближе
И драгоценней нынче нет…
Под горностаевым салопом
Печаль изъезженных дорог
И через целую Европу
Домой нелёгкий путь пролёг…
Солёные слёзы
«Не в брёвнах, а в рёбрах Церковь моя.»
В.Шаламов «Аввакум в Пустозёрске»
Солёные слёзы застыли в горсти.
За наше бессилье, Царица, прости.
Твой светел, как прежде, Небесный чертог,
Для тех, кто из мрака шагнул за порог,
За Камень уральский, за топкую гать,
Того, что несли мы, у нас не отнять,
Ни дыба, ни яма, ни голод, ни кнут
Горящее слово в душе не уймут —
Ту Веру, которая нас не предаст,
И в холод укроет, и в голод подаст,
И ночью кромешной наш путь озарит,
Ту Веру, что в смерти надежду дарит,
Тому, кто обманут, откроет глаза,
Предавшему даст покаянье в слезах.
Пречистая Дева, заблудших спаси,
Сей пламень священный до них донеси,
В котором, сгорая, прошепчут уста:
«Незыблема Вера в Исуса Христа,
Я, гибель приемля, со страстью молюсь
За Веру Святую, за грешную Русь!»
«Свечкой на берегу…»
Свечкой на берегу,
Наперекор ветрам,
На заливном лугу
Высится белый Храм.
Память далёких бед,
Прадедов славный след,
Веры минувших лет
Неугасимый свет.
Русской краса земли —
Храм Покрова на Нерли.
Калики перехожие
Набежали тучи снежные. Потянуло зимней стужею.
Где ж мы, други безночлежные, скоротаем ночку вьюжную?
Не сыскать сегодня крова нам. Люди, люди, али звери все?
За железными засовами, частоколами ощерились…
Да и шли мы в эту сторону день и ночь по бездорожию,
На сто вёрст одни лишь вороны, не услышишь слова Божьего…
Ой вы, люди православные, или горе приключилося,
Что с великою державою, возраставшей Божьей милостью?
Понакрылась Русь туманами, оскудела, обезлюдела.
Видно нечисть задурманила, в нашем доме напаскудила…
Да любая хворь-кручинушка отболится, переможется —
Песня новая, былинная у народа, дай Бог, сложится!
Улыбнёмся небу хмурому. Нас ведёт звезда блестящая,
Мы идём ко граду Мурому, к добру молодцу болящему,
У него не ходят ноженьки – ковш с прозрачною водицею
Поднесём во славу Божию, чтобы вволю смог напиться он
Ключевой воды, живительной, из источника заветного,
Что с молитвою спасительной мы несли от старца светлого…
Разбежится кровь по жилушкам, просветлеет память ясная,
Руки вновь наполнит силушка, встанет на ноги – хоть в пляс ему.
Будет молодцу раздолие – потрудиться для Отечества,
Чтобы стала жизнь привольною, стала снова человеческой,
И тоска да немочь сирая на Руси бесследно сгинула,
Чтобы удаль богатырская нас вовеки не покинула!
Памяти генерала И.С. Мрачковского
Читал ли Книгу Перемен,
Иль не читал полковник Н?
Читай её, иль не читай,
Не станет родиной Китай.
А здесь крутые берега,
И не сибирские снега,
России нет и ей взамен —
Чужбина, всё-таки не плен,
И нет семьи, и дома нет,
Лишь на столе её портрет…
А он, конечно, не герой,
Но хочет он вернуться в строй.
И дует ветер перемен,
И вновь в строю полковник Н.
В чужой, загадочной стране
Полковник снова на войне.
Здесь днём бомбят, хоть подыхай
И держится пока Шанхай,
И знает русский господин:
У них с Китаем враг один,
И не простит полковник Н.
Врагу Цусиму и Мукден.
И посреди ночной поры
Выходит «Призрак» из норы,
Блестит броня, коптит труба,
И разгорается стрельба,
И раскаляются стволы,
Громя японские тылы.
«Микадо, сладок русский хрен?» —
Командует полковник Н
И у китайцев не потух
Сопротивленья робкий дух.
Но подыхай, не подыхай,
А взят японцами Шанхай.
Ну что ж, судьбы не миновать,
Он снова будет воевать.
Полночный радиообмен,
Шифровку шлёт полковник Н,
Теперь не лезет на рожон,
Шпионом в логове чужом.
Узнав, японский генерал
Зубами тихо скрежетал,
И била жёлтая рука
В бессильной злобе денщика…
Сочельник, жизнь прошла как сон.
Дом окружён со всех сторон.
Живой не дастся он врагам
И на столе лежит наган,
И льётся в окна лунный свет,
И перед ним её портрет…
Рождество Христово
Как богомольцы в Праздник Рождества
К Первопрестольной мы пришли с поклоном
И нас встречала древняя Москва
Плывущим к небу колокольным звоном.
Торжественная музыка влекла
И к Богу устремлялась твердь земная,
И золотом блистали купола,
Крестами землю нашу осеняя.
Сияя белоснежной чистотой,
Укрытый Богородицы Покровом,
Священный град стоял передо мной,
Ликуя, что Господь родился снова!
«В поле тянется стылый шлях…»
В поле тянется стылый шлях,
Низко гнётся к земле быльё,
Я иду с мольбой на устах:
«Да святится имя твоё».
Осыпаются розы в саду,
Будет скорбно моё житьё,
И в конце прошепчу в бреду:
«Да святится имя твоё»
Пусть не станет горя и слёз,
И не каркает вороньё,
Будет сад из цветущих роз.
«Да святится имя твоё»…
Старый Новый Годъ
Новогодние свечи,
Обнажённые плечи.
Этот сказочный вечер
Мне приснился опять.
Нас томящая нежность,
Юной жизни безбрежность
И вдвоём неизбежность
Чудный вальс танцевать…
Оттого ли, что ныне
Я живу на чужбине,
Та вовек не остынет,
Не угаснет во мне
Сладкозвучная память,
Воскресая словами,
Что писали мы с Вами
На замёрзшем окне.
Помню белую руку,
Неизвестности муку
И, несущий разлуку,
Наступающий год…
Помню шёпот влюблённый,
Помню взгляд изумлённый,
Помню, вальс упоённо
Нас по залу несёт…
«Белоснежна Москва на Крещенье…»
Белоснежна Москва на Крещенье,
Обновиться природа спешит
И таинственны вод освященье,
Ледяное в ночи омовенье
И небесная ясность души!
Русь моя
Русь моя, мечта моя,
Вольно дышит грудь,
Меряю шагами я
Занесённый путь.
Слепит солнце зимнее
Синий окоём.
Спит Земля родимая
Богатырским сном.
И покой торжественный
Наполняет лес,
Знаю, в чаще девственной
Русский дух воскрес.
Сталинград
Вгрызаясь зубами
В полоску земли,
Оплавленный камень
Отдать не могли.
Ни чёрной ракиты,
Ни пяди отдать.
Здесь кровью пропитана
Каждая пядь.
Под шквальным обстрелом,
Себя не щадя,
Дрались озверело
За город вождя.
Кого мне, славяне,
В бою поминать?
И Бога с маманей,
И чью-то там мать.
Не переставая,
Стучит пулемёт
И птаха шальная
Зачем-то поёт.
Ещё мы, братишка,
Хлебнём через край,
Ну, что же ты, Мишка,
Кисет доставай.
Как мал промежуток
Затишья, ведь тут
Не более суток
Солдаты живут.
И молятся камни
На этой войне,
Не видный пока мне
Дрожит в вышине,
Под гул канонады,
Открытый ветрам,
Руин Сталинграда
Пылающий Храм…
«Деревья тянут руки к небу,…»
Деревья тянут руки к небу,
Немой исполнены мольбой,
И я стою перед Тобой,
И вопрошаю не о хлебе
Насущном, что даёшь нам днесь,
И не прошу о лучшей доле,
Молю, в моей земной юдоли
Мне полной мерой бед отвесь.
Блуждая на пути своём,
Одет в раздранные одежды,
Пускай забуду отчий дом
И пусть душа горит огнём,
И реки слёз иссушат вежды,
Но не лиши меня надежды.
Масленица
Зиме прощай пропели струны.
Мороз слабеет и на миг
Как будто чей-то образ юный
В ожившем воздухе возник.
И славя древнее светило
И приближение весны,
Как дань тому, что прежде было,
Печём румяные блины.
И день сияет бесподобный,
А пища смачна и проста
На праздник масленицы сдобной,
В канун Великого Поста.
Канон прп. Андрея Критского
В полумраке сияют лики
Вкруг широких колон.
В древнем Храме звучит Великий
Покаянный канон.
За стеною шумит столица.
Предвечерняя суета.
День четвёртый пятой седмицы
От начала Поста.
В предначертанном месте встречи,
Посреди российских невзгод,
Кайся, кайся в грехах человечьих,
Православный народ.
…В покаянном порыве слиться
Так бесплотно и хорошо,
В неоглядную высь стремиться
Окрылённой душой…
И плывёт под своды святые
Монастырской братии глас:
«Преподобная Мати Марие,
Моли Бога о нас».
Родное
Тёмные иконы,
Свечи, тишина.
Той Руси посконной
Святы времена.
Ладная кольчуга
Защищает грудь,
Не загонят в угол
Ни Орда, ни Жмудь.
Знают князь и пахарь,
Что такое честь.
Можно жить без страха,
Если Вера есть.
Эта ширь без края,
Нет конца пути,
Сторона родная
Соколом взлети!
Юродивый
Глаз белёсый смотрит, не мигая.
Говорит, прерывисто дыша.
И пугливо прячется нагая
Васина прозрачная душа.
В суете, на площади торговой,
В кабаке, где драка и угар,
Васино бичующее слово
Не щадит ни дьяков, ни бояр.
Вася прозорливец, а намедни,
Средь немой толпы, у алтаря,
Голосом тишайшим и безвредным
Гнев смирил великого царя.
Не страшась богатых и всесильных,
Он клеймит чумные их пиры
И его лохмотья – это крылья,
Сложенные вместе до поры.
Рядом с ним стихают забулдыги,
А душе тесна земная клеть,
Знает Вася, если б не вериги,
Не смогла б она не улететь.
Стройный хор
Стройный хор хвалу возносит Богу.
Древний освещён иконостас.
Позабудь печали и тревогу,
Кто-то ныне молится о нас.
На земле прекрасной и убогой
Часто близок расставанья час,
Собираясь в дальнюю дорогу,
Вспомни тех, кто молится о нас.
Дней земных дано не так уж много,
Да узрю я в свой последний час
Храм с молитвой светлою и строгой,
Иноков, молящихся о нас.
Иеромонаху Роману
В твоей земле, исполненой порока,
Сквозь душную, губительную тьму
Всё явственнее слышу глас пророка,
Пришедшего к народу твоему.
И речь его пусть длится без конца
И день, и ночь, молитвенно и страстно,
Святым огнём воспламенив сердца,
Стучавшие доселе безучастно.
И Божье слово отзовётся в нас,
Потерянно бредущих по пустыне,
И озарит наш путь, и грянет час,
Что предначертан суетной гордыне.
И деспоты лукавые падут,
И твой народ спасётся вновь из плена,
И вечно будет истина нетленна,
И каждому по вере воздадут.
«А из Ветрово дуют ветры к нам…»
А из Ветрово дуют ветры к нам
И сквозь шелест листвы до нас
Вдруг доносится речь приветная,
Чей-то тихий, печальный глас.
Где-то инок в венце молчания,
Но услышат его слова.
Ведь молитвенным покаянием
И поныне земля жива.
Пусть безмолвно его моление:
«Боже правый, Христос, спаси»,
И дарит оно исцеление
Для иззябшей душой Руси.
«У иконы свечу затеплю…»
У иконы свечу затеплю.
Матерь Божья, укрой от скорбей
Ту, что ныне греховно люблю
Больше жизни своей.
День сегодня лишь Бога любить
И земная любовь это грех,
Но готов я его искупить,
И ответить за всех.
Снова каюсь и снова молю,
И рабу, позабывшему стыд,
Этот грех, за который терплю,
Божья Матерь простит.
«Когда в бессонный предрассветный час…»
Когда в бессонный предрассветный час
Тревога вдруг одолевает нас,
И кажется, бездонно мир глубок
И каждый в нём бесцельно одинок.
Отчаянью предаться не спеши.
Обманчив мыслей ход в ночной тиши.
И словно шепчет полная луна:
«Не брошена, любима, не одна»
Святослав
Скудный завтрак воина простого.
Вот и всё, окончен твой поход.
Утро, над стенами Доростола [6]
Солнце окаянное встаёт.
Скалится надменное светило
На зерцалье вычищенных лат.
Необъятной, неоглядной силой
Обступил со всех сторон Царьград.
Скоро ты услышишь в чистом поле
Вражьих стрел губительный напев.
Позабыв о смерти и о боли,
Будешь биться снова аки лев.
Сторожа
Солнце заслонив, крылом вороньим
Поднялся над степью чёрный дым
И храпят встревоженные кони,
Чуя приближение орды,
Вдалеке густая пыль клубится,
Гул копыт, людей не перечесть,
Но уже спешат гонцы в столицу
И летит стремительная весть.
Пусть в молитве у святой иконы
Вспомнят обо мне жена и мать,
Мне ли гнуться под стрелой калёной,
Если Русь велела здесь стоять.
Скоро выйдут ворогу навстречу
Грозные московские полки,
А пока, на рубеже засечном,
Держат оборону казаки.
Сторожа – конный сторожевой отряд в средневековой Руси,
нёсший службу у засечной черты.
Богатырь
Много лет, как былинный Илья на печи,
Я лежал недвижим, в непробудной ночи.
Знать, на вражьем пиру поднесли мне дурман.
Одолела не сила, опутал обман…
Но с недавней поры стал тревожен мой сон:
В забытьи чей-то слышится сдавленный стон,
Кто-то шепчет, что Русь опочила во мгле,
И бесчинствует недруг на нашей земле.
Если это не сон, и беда наяву,
Бог поможет, я путы свои разорву.
Вспомню удаль былую, с колен подымусь
И за мною Святая поднимется Русь,
На пришедших с мечом обнажая свой меч —
Супостатам лихим головы не сберечь.
Суворов
Горнист уже сыграл поход
И час дивизии на сборы,
Пехота на конь и вперёд,
Сто вёрст в два дня, а враг не ждёт,
И вдруг является Суворов:
«В штыки, картечь опереди.
За Матушку [7] , коли, гони.
В бою победу ей добудем.
А пулю, сможешь, сохрани
И тех, кто сдался, пощади,
Хоть и враги, а тоже люди».
У Фёдора Студита
Храм есть крохотный каменный
У Никитских ворот,
С древних лет незапамятных
Здесь молился народ.
…Тихим, радостным пламенем
В церкви свечи горят,
Нынче служат о здравии
Молодого царя.
Дать победу над ворогом,
Русь избавить от смут,
Уберечь то, что дорого
Люди к Богу зовут.
И святыми молитвами
В годы бедствий храним,
Над трудами и битвами
Воссиял Третий Рим.
Не десницей державною
Он над миром возник,
Не военною славою,
Царством духа велик…
И под этими сводами
На молебнах стоял
На коленях пред Господом
Старичок генерал
И поклоны бил истово,
Отправляясь в войска.
Не его ли молитвою
Наша слава крепка?
И дела богатырские,
И его знамена
Помнят кручи альпийские
И широкий Дунай…
Храм есть крохотный каменный,
У Никитских ворот.
С давних лет незапамятных
Здесь молился народ.
«Даруй мне, Боже, просветленье…»
Даруй мне, Боже, просветленье
В тумане бесконечных бед,
С немым и кротким умиленьем
Позволь взглянуть на белый свет.
Моя душа полна печали
И светлых песен ей не петь,
Пока во мраке скрыты дали
И высей горних не узреть.
Давно наполнен мир враждою,
Вотще невинных льётся кровь,
И только вера и любовь
Нас возвышают над бедою.
Я каюсь, слаб и грешен я,
О, Боже, дай, молю, мне силы
Коснуться тайны бытия,
Подняться ввысь душой бескрылой,
И в стройной музыке небес
Услышать, муки не напрасны.
И гладь озёр, и дивный лес
Поют, как мысль Творца прекрасна.
И непроглядна эта ночь,
И жизнь земная испытанье,
Но всё мы сможем превозмочь,
Узревши Господа сиянье.
И средь небесной красоты,
И у последнего порога
Узнать знакомые черты
Нас грешных любящего Бога.
«Россия, вспомни путь свой древний…»
Россия, вспомни путь свой древний,
И не страшись благих трудов,
Из ада дымных городов
Верни детей своих в деревню,
К земле-кормилице верни,
К живым корням, к святым истокам,
Свой ствол и крону напои
Земным животворящим соком.
«Безмерное страданье бессловесно…»
Безмерное страданье бессловесно,
Утешить в скорби не найдётся слов,
Но верю я: в мучениях телесных,
В страданиях душевных, в муке крестной
Великая рождается любовь.
В церкви Воскресения Словущего
«Смотрит Мать на младенца,
А вокруг образа…
И должно быть из сердца
Покатилась слеза…»
Ольга Флярковская «Богородица в клеймах»
На Неждановой, в детстве, я помню:
Зимний вечер, снежинки легки,
За чугунной решёткой, укромно,
В полумраке горят огоньки…
И взрослея в советские годы,
Лишь прохожим остаться не мог
И под эти высокие своды
Я однажды ступил на порог.
Словно в тайну открытая дверца,
Перед взором нежданно возник
Чудной Девы, держащей младенца,
Неземной исцеляющий лик.
И сюда, много лет, неуклонно,
Ноги сами, как будто, вели,
Оказалось, у этой иконы
Дед и бабка венчались мои.
Век двадцатый, безбожная эра,
Час погибельный русской земли.
Только ценности попранной Веры
В лихолетье родных берегли.
Оттого и под небом ненастным
Миновала их зависть и злость,
Оттого и в любви, и в согласье
Им по жизни пройти удалось.
И сегодня, пред ликом Пречистой,
В светлый Праздник мы молимся здесь
И теплее под взглядом лучистым
Всем, Благую услышавшим весть.
Вербное
Город славы или город казни…
Радостны идущие за Ним,
Этот мир в пучине не погрязнет.
…Небо, ослик, Иерусалим.
Предпасхальное
Плачет небо горькими слезами.
Луч надежды вспыхнул и угас.
Сыне Божий, смилуйся над нами,
В час кромешный не остави нас.
Неприглядна доля человечья —
Жизнь прожить в грехе и маете.
Указуя путь рукой увечной,
Ты поник бессильно на кресте.
Капли крови, дождь и слёзы вдовьи
Плащ впитал, изношенный до дыр.
Только Ты бескрайнею любовью
Напоить сумеешь этот мир.
Не изведать нам земного рая
И души богатством не спасти,
Только тот, кто за других сгорает,
Обречён спасенье обрести.
«А люди думали – юродивый…»
А люди думали – юродивый,
Когда, толкаясь и смеясь,
Тропой, что Им так тяжко пройдена,
Спешили буднично на казнь.
…И плыло всё в кровавом мареве…
И род людской постичь не мог —
За мир, от гибели спасаемый,
Земную муку терпит Бог.
…Ярилось солнце раскалённое
И Он в слепой толпе узнал
К Нему, с Любовью, обращённые,
От боли чёрные глаза.
Пасхальное
Праздник – светлее нет,
Вешняя синь небес,
Красный Пасхальный цвет,
Возглас: Христос Воскрес!
Вечер
Воздух к вечеру стал
как вода ключевая прозрачен
И душа постигает
хрустальную ясность небес,
Пламенеет закат
и отчётливее обозначен
Вереницею елей
чернеющий лес.
Комариные стаи
укрылись в кустах и канавах,
С майским холодом,
точно, они не в ладу.
Дух вечерний настоян на ландыше,
скошенных травах,
На сирени густой,
закипающей в нашем саду.
И в ночной тишине,
под покровом берёзовой рощи,
Так поют соловьи,
что кому-то теперь не до сна,
И, заслушавшись, ветер
ветвями уже не полощет
И копейкой серебряной
в небе повисла луна.
Соловьиное
На стихотворение Ольги Флярковской
Соловей в Москве (Ночь на 9-е мая)
По высоте огонь сосредоточив,
Бьёт миномёт и снова недолёт,
А в покорёженной войною роще
Под фугу боя соловей поёт.
И, зарываясь в глину голых пашен,
Мы веруем в спасительную твердь,
А малый птах, заливист и бесстрашен,
Назло разрывам продолжает петь.
И защемило от тоски по дому,
По жизни, что давно мы лишены,
И слёзы в горле застревают комом
От птичьих трелей посреди войны.
И знает каждый, что исполнит честно
Свой долг, когда в атаку бросят взвод,
Забыв про смерть, под звуки мирной песни,
Что в майской роще соловей поёт.
«Как сегодня женщины красивы…»
Как сегодня женщины красивы.
Пронимает до первооснов.
У реки склонились тихо ивы
В подтвержденье восхищённых слов.
Только сторонюсь красавиц встречных,
Лишь печалью душу теребя.
Мне не ласков этот тёплый вечер
Оттого, что рядом нет тебя.
И грустить я буду безответно,
Позабыв про соловьиный рай,
В поздний час, когда навстречу лету
Двери настежь открывает май.
«Стынет чай ромашковый в фарфоре…»
Стынет чай ромашковый в фарфоре,
Наши встречи как далёкий сон
И, тебя не видя, я в затворе,
В полное безмолвье погружён.
Я один, укутанный в молчанья
Прочную невидимую сеть,
И моё молчанье как признанье —
Без тебя не жить мне и не петь.
Но когда в ночной тиши, сквозь слёзы,
Шелест крыл услышу, чуть дыша,
То, как соком вешние берёзы,
Песней вдруг наполнится душа.
«Ты как цветок благоуханна…»
Ты как цветок благоуханна
И светоносна как заря,
И я, судьбу благодаря,
Пою Всевышнему: «Осанна».
Не знаю, как я столько лет
Прожил, пока тебя не встретил,
Но знаю, никого на свете
Прекрасней не было и нет.
И пусть сводящая с ума
Вокруг меня сомкнётся тьма,
Твой взор кометой золотою
Полночной озарит эфир,
И не погибнет этот мир,
Твоей спасённый красотою.
«Ты уходила навсегда…»
Ты уходила навсегда,
Прекрасна и непостижима,
Ты ускользала как вода,
Из чьих-то рук, невозвратимо,
Вдаль убегали поезда
От нелюбви, и от укоров.
И в небе синяя звезда
Тебя влекла в свои просторы,
В края заоблачной мечты…
И птицей пролетая мимо,
Не замечала дом, где ты
Была, по-прежнему, любима…
«Нельзя прожить на свете без потерь…»
Нельзя прожить на свете без потерь.
И мнится пусть, мы на пороге рая,
В тот миг, когда разлучница лихая —
Судьба крадётся к нам как хищный зверь,
И не захлопнуть перед нею дверь,
И не сберечь того, что обретаем,
И, лишь, когда окажемся у края,
Как мало сможем сохранить, проверь…
Сгустилась мгла вокруг, но я не верю,
Что станешь ты ещё одной потерей,
Невосполнимейшей из всех потерь.
Тот нежный свет, что ты зажечь сумела,
Разлившийся над нами без предела,
Никто не в силах погасить, поверь.
«Отчего мы сегодня молчим…»
Отчего мы сегодня молчим,
Оттого ль, что легко и безбожно
Необдуманным словом своим
В душу целимся неосторожно?
Оттого ль, что на небе ночном
И великим, и маленьким звёздам
Находиться так близко вдвоём,
По законам природы не просто…
Но природных законов сильней
Двух зовущих сердец притяженье,
Вновь стремлюсь я к орбите твоей —
Там твой свет,
и любовь,
прощенье.
«Птицы, с вестью летите назад…»
Птицы, с вестью летите назад,
Если встретить её довелось,
Над рекой заалел закат,
Словно пламя её волос,
Снова тайною ночь полна
И опять отступает мгла,
И на небе тёмном луна,
Как улыбка её светла,
Нынче звёзды будут сиять
И уже не забыться сном,
И покоя душе не знать,
Опалённой её огнём
«Как сладко спать под робкий шум дождя…»
Как сладко спать под робкий шум дождя,
Что каблучками застучал по крыше,
Как сладко в танце капель вдруг услышать,
О чём ты мне шепнула, уходя:
«Разлука не всесильна, верь и жди
И пусть миры меж нами как преграда,
Мы будем вместе, словно две звезды,
Сиять в ветвях напоенного сада».
Как сладко в синем сумраке зеркал
Почувствовать родное отраженье
И глаз твоих лукавое свеченье,
Что для меня начало всех начал.
Как сладко каждой клеточкой узнать
Твоё дыханье в лёгком дуновенье,
Ты снова здесь, чего ж ещё желать:
«Остановись, прекрасное мгновенье!»
«Лапы замерли упруго…»
Лапы замерли упруго,
Пробил волчий час,
Зверю, загнанному в угол,
Дай последний шанс.
Обложили, окружили,
Псов азартен вой,
Видно больше не сложилось
Песни петь с тобой.
Всё, пора. Вслед выстрел треснул.
Рвусь через кусты.
Уводя врагов от места,
Где таишься ты.
«Безмятежен этот вечер поздний…»
Безмятежен этот вечер поздний.
И безмолвье, и речную гладь,
И покой души под небом звёздным
Принимаем словно благодать.
