Текст книги "Казачий алтарь"
Автор книги: Владимир Бутенко
Жанр:
Историческая проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 11 страниц)
Генерал Шмундт уклонился от обсуждения мероприятий, связанных с увеличением количества резервов для действующих в Южной России армий. Он повторил то, что уже известно из приказов фюрера. Неопределенность боеспособности и численности войск в предстоящие месяцы не позволяет нашему штабу вести полноценное планирование оперативных действий на Кавказе и у Сталинграда. Досадно, что в окружении фюрера имеются люди, которые думают только о собственных амбициях. Вероятно, рейхсмаршал Геринг отговорил фюрера от прежнего решения…
После двух месяцев работы в ставке на многое я стал смотреть другими глазами. Сегодня вечером мы долго спорили с братом. Он занимается разработкой политики рейха на оккупированных землях. Со слов Рихарда, секретный план «Ост», одобренный руководителями рейха, предусматривает долгосрочные преобразования на славянских территориях. Полное истребление русского народа отклонено. И по экономическим и, естественно, по политическим соображениям. Согласен я и с тем, что нужно произвести дробление территории, населяемой русскими, на отдельные районы с собственными органами управления, чтобы обеспечить в каждом из них обособленное национальное развитие. Например, Сталин искусственно размежевал, перекроил казачьи области. И эти бесстрашные воины-дикари присмирели! В качестве средства общения пригоден только немецкий язык. Что же касается ослабления русских в расовом отношении, то у нас с братом расхождения. Он считает, что население России должно состоять, в основном, из людей примитивного полуевропейского типа, так как эта масса глупцов и лентяев нуждается в жестком руководстве. Если удастся избежать сближения с русским населением и предотвратить влияние арийской крови на русский народ через внебрачные связи, то германское господство в этих районах будет обеспечено. Однако, по моему мнению, смешение немецкой и русской крови вполне допустимо! В том случае, если русская особь отличается высокими умственными способностями. В конечном счете, это будет на пользу Германии. Прогресс нации невозможен без усиления интеллектуального потенциала. Более того, следует выискивать среди русского населения самых одаренных, умных людей, молодежь, и всячески использовать для интересов рейха. Рихард ратует за то, чтобы подрыв биологической силы русского народа осуществлять крайними мерами: стерилизацией, снижением медицинской помощи, применением противозачаточных средств, расширением сети абортариев, запрещением большого количества детей. Этой точки зрения, как он утверждает, придерживаются и Розенберг, Гиммлер, сам фюрер. Я же полагаю, что такая политика, направленная на доведение рождаемости русских до более низкого уровня, чем у немцев, бесперспективна. Сейчас немецкие солдаты и офицеры проливают кровь для того, чтобы в будущем их потомки построили государство, где царить будут счастье и достаток, где каждый займется любимым делом и саморазвитием. Обеспечивать их и обязаны покоренные народы! Если следовать доводам Рихарда и этого плана «Ост», то в один прекрасный момент сгинет последний русский, поскольку рождаться их будет все меньше и меньше. Нелепость! Достаточно просто ограничить число детей. К карательным мерам прибегать не следует…
У брата, к сожалению, как и у многих берлинцев, искаженное пропагандой представление о ходе боевых действий на Востоке. Они ждут победы на Волге со дня на день. Еще более наивны их рассуждения, касающиеся Кавказа. Как будто для того, чтобы завоевать его, нужно всего-навсего перебраться через гору… Очень разочарован я своей поездкой. Все старания убедить Шмундта увеличить контингент войск в группах армий «А» и «Б» оказались безрезультатными.
Нервный срыв после сегодняшних аудиенций, разговора с Рихардом. Он стал грубоват и заносчив. От моих расспросов о здоровье матушки, о положении дел в имении постоянно уклонялся. Дозвониться домой, в Линдендорф, невозможно, поскольку англичане разбомбили линию телефонной связи. Полчаса назад, перед тем, как я стал записывать в дневнике, была воздушная тревога. Непривычно звучали здесь, в столице, нарастающие звуки сирен. Затем – пальба зенитных орудий, взрывы. К счастью, налет был непродолжительным. В прошлую ночь уснул часа на три. Сегодня вряд ли смогу. Крайне неприятное состояние от ощущения собственной правоты и беспомощности! Я – офицер оперативного штаба, поэтому и думаю о предстоящих боях. При отсутствии резервов и дополнительных средств только воля Провидения может принести нам победу на Кавказе и под Сталинградом…
В последнее время с трудом переношу одиночество. От мысли, что мой милый мальчик Мартин может стать жертвой английской бомбардировки, леденеет кровь! Погибнуть я не боюсь, но страшусь того горя, которое причиню близким, особенно любимой матушке. Все мы во власти бога!
Мысленно обращаюсь в прошлое. Безмятежное детство в Линдендорфе. Романтические школьные годы, увлечение живописью и ваянием. Студенчество. Упоительное изучение истории архитектуры. Встреча с Луизой. Два года жительства в благодатной сельской тишине… А потом – вступление в партию, утверждающую национал-социализм, учеба в офицерской школе, фанатическая вера в фюрера и его идеи! Почему так случилось? Потому, что позор версальского мира тяготел над Германией. А коммунисты пытались ввергнуть страну в хаос. Потому, что мы, немецкие дворяне, нуждались в вожде, который бы снова объединил нас и заставил забыть прежние распри… Впрочем, многие надежды не сбылись. Как заметил Мефистофель, «я не всеведущ, я лишь искушен».
4
Первая, медовучая ночка вымотала Лидию без остатка. Точно стараясь разубедить жену в тревоге за его здоровье, Яков был ненасытен. Только лишь под утро забылись они в сладостной истоме. Лидия очнулась первой. И затаилась, слушая, как размеренно и сильно стучало сердце родненького, любимого. Расслабленное кольцо рук, обнимавших ее, волновало упругостью и крепостью мускулов. Вдохнув запах волос и кожи на его груди, тихонько спросила:
– Спишь?
– Так, вполглаза…
– Яш, а я твоей одеждой дышала. Рубашку шерстяную прятала, чтоб мать не постирала. Возьму украдкой и нюхаю…
– А я тайком на твою фотокарточку смотрел. Хлопцы у нас – зубоскалы…
– Слава богу, дождалась. Сколько бы потребовалось, столько бы и ждала… Надежда, она как огонечек, в душе. С ней можно все снести.
– Я ненадолго, Лида. Отсиживаться не по мне…
– Как это? – Лидия встревоженно приподняла голову. – Разве ты не насовсем? Не пущу! – Она провела ладонью по темнеющим кровоподтекам на ребрах, потрогала твердый рубец под правой ключицей мужа. – Весь израненный, контуженный… Моя ж ты болечка! И опять на фронт?!
– Нужно еще окрепнуть. На хромой ноге далеко не уйдешь. Ты о партизанах ничего не слышала?
– Слышала. В Бунако-Соколовке старосту убили.
– Да? Молодцы! То же самое и отца ждет…
– Чему ж ты радуешься? Опомнись!
– Фашистского предателя больше я отцом никогда не назову! Он не только себя, но и мать, и меня, и Федьку навек опозорил! Вражья у него закваска, кулацкая. Я подумал, что в лагере перевоспитали. Нет! При первой возможности к фашистам переметнулся!
– Зря ты так, Яша. Ненависть тебя ослепила. Старостой его всем хутором избрали. Пойми. Не самовольно пошел. Старики выдвинули!
– Не защищай! Надо же, повели бычка на веревочке… На передовой красноармейцы в полный рост на пули идут, а он гитлеровской сволочи не мог сказать «нет»?
– Может, растерялся… А если бы чужого назначили? Тот бы из нас веревки вил. Возьми Шевякина или Звонарева. Горсточку зерна, и ту не разрешают унести. Следят. Трудодней лишают. А отец наш – он другой. И увидит, не покажет.
– Пустое толкуем.
– Нет, ты несправедливо рассуждаешь. Я как уважала отца, так и уважаю. Сердцем он чистый. Ради людей взвалил на себя такую обузу… Тебя тоже ведь дезертиром считают. Сегодня вечером, когда я корову из стада гнала, Верка Наумцева так и спросила: «Говорят, твой Яшка домой сбежал?»
– Наполовину она права. Только я – не дезертир! И не собирался я сюда! – Яков отстранил жену, слез с кровати и, нашарив на столе кисет и обрывки бумаги, стал скручивать цигарку. Прикурив, нагишом сел на стул.
Предвестник зари – разгулялся ветер. Временами со двора доносился закипающий листовой переплеск. Непонятные, случайные звуки настораживали. Лидия не смогла побороть слез. Прежде, одинокими ночами, в дурной истоме, хотелось исцеловать Якова до каждой клеточки. Вот исцеловала. А душа не унималась, не слушалась опустошенного ласками тела, забываясь в настоящем, – впереди ждали новые испытания…
– Яш, родненький, ты как будто не договариваешь, – решилась Лидия, подперев голову ладонью. – Как это не собирался?
– Что-то непонятное со мной приключилось, – скорым шепотом ответил Яков. – Как ни ломаю голову – не соображу. Там, в горах, я несколько раз терял сознание. Может, с ума сошел?
– Бог с тобой! Ты в здравом рассудке!
– Не шуми. Сегодня, какое уже число?
– Среда наступила. Девятое.
– Правильно. А вчера… Короче, я не знаю, как в хутор попал. Утром просыпаюсь и – глазам не верю! – вполголоса частил Яков. – Аж мороз по коже продрал. Лежу на ворохе соломы в Горбатой балке, напротив Ключевского. И в теле небывалая легкость, знаешь, как бывает, когда с кручи прыгаешь. Вечером был еще на Кубани, от полицаев убегал. За полтыщи километров! А очнулся – здесь… Только ты никому не болтай! А то, действительно, примут за сумасшедшего.
– Я думала, что-то страшное. А такое бывает, – с нарочитым спокойствием подхватила Лидия. – Находит затмение, и не помнишь: что делал, где шел. Ты, скорей всего, дни перепутал. Я и сама иной раз…
– Нет, тут иное. Неужели я несколько дней был без памяти? Никогда не боялся, а сейчас как-то не по себе… Слушай, может, громом меня оглушило? Как раз, помню, надо мной туча нависла. А неподалеку, допустим, сделал вынужденную посадку наш самолет. Летчик подобрал меня. Я сгоряча назвал ему хутор и ориентиры…
Это предположение даже Лидии показалось наивным. Стал бы военный пилот везти солдата на побывку в глубь вражеского тыла? И, стараясь унять волнение Якова, хотя и сама обеспокоилась, ласково сказала:
– Ты, Яшенька, об этом лучше не думай. Много мы знаем, да мало понимаем. Фаинка, что жила у нас, в домового не верит. А я сколько раз слыхала его шажищи… Главное – ты вернулся. Как наш сыночек обрадовался! – перевела Лидия разговор. – Заметил? Стал на тебя похож. Дед Тихон казачьему уставу его обучает. С коня не снимешь! Весь в тебя!
Яков замял окурок на блюдце и снова прилег. Лидия обцеловала его лицо, прижалась и судорожно вздохнула:
– И за что нам горе такое? Война эта проклятая? Все перевернула вверх дном. В других семьях жена с мужем – как кошка с собакой. А нам бы жить да детишек рожать… Ой, а немцы тебя не арестуют?
– Откуда мне знать.
– Кучерова Лешку, когда он вернулся, в полицию вызывали, в Пронскую. И отпустили… А за тебя отец заступится.
– И без него обойдусь!
– Не зарекайся, Яша. Других судить легко…
Яков вышел в посветлевший двор. По ветреному небу – сизая наволочь. С качающихся веток осокоря спархивали золотистые листы. Сухо шелестя, как обрезки фольги, ворохом сбивались у ворот. Пахло по-хуторскому волнующе и бестолково: поздними цветами, печным дымом, навозом, дегтем, пшеничной соломой. На надворном столе лежал отполовиненный арбуз с воткнутым в алую мякоть ножом. Яков отхватил скибку и с жадностью съел ее, сплевывая на спорыш крупные семечки. Вспомнилось детство. Промелькнуло светлым видением. Все вокруг было знакомым и прежним, и единственно родным на Земле. За этот кусочек огороженной степи, за живущих на нем близких людей он жизнью рисковал на фронте! От этой мысли снова ворохнулась в душе обида на отца. Но первоначальной злобы почему-то уже не испытывал. Путано, не сразу раздумья привели к выводу, что и отец, выходит, по-своему старался уберечь родной двор и помочь хуторянам. Выжить сообща в годину оккупации, – не ради этого ли решился на отчаянный поступок? Решился, наверняка зная, что обратной дороги нет… Невзначай Якову подумалось, что казаки, в отличие от прочих частей, потому так яростно сражались с немцами, что ощущали соседство своих подворий, притяжение милых сердец. Ясное представление о разграбленном хуторе или станице наполняло сердца ненавистью. Не витиеватые речи политруков, а месть за родных толкала в бой. Но этому комиссары находили собственное объяснение. И получалось, что станичники бились не ради спасения рода своего, а за то, чтобы отстоять социалистический строй. «Нет, все же дело не в идеях, – твердо осознал Яков, – а в том, что связывает каждого с землей. Мне все равно, какие идеи у немцев. Они пришли, чтобы захватить нашу землю, заневолить народ. И я буду убивать их до тех пор, пока здесь не останется ни одного гада!»
На забазье заржала отцова лошадь. Яков подошел к ней. В яслях – как подмели. Оглядел неказистую трудягу: короткие бабки, вислый живот, покривленная шея. От колодца принес ведро воды и наблюдал за лошадью, пока она пила, подрагивая опененными углами рта. Вспомнился Цыганок! И долго не мог отрешиться от думок о товарищах-эскадронцах…
5
Только во второй половине сентября окончательно решился вопрос о поездке представителя «Казачьего национально-освободительного движения» в родные места. Павел Шаганов вновь был вызван в Берлин, в кавказский сектор Восточного рейхсминистерства. И спустя неделю, получив также поручение встретиться в Кракове с руководством землячества, отправился в дальнюю дорогу.
Остановка в старой польской столице заняла день. И, купив билет на экспресс «Берлин – Киев», казачий есаул в мундире лейтенанта вермахта занял место в купе спального вагона. Его соседом оказался немецкий инженер-металлург, направляющийся в Кривой Рог. Лысый, толстенький и болтливый, он быстро надоел своей трескотней, россказнями о победах над красавицами-украинками. Сославшись на усталость, Павел забрался в постель. Первоклассный вагон, отделанный бархатом и палисандром, был радиофицирован. Из динамика бесконечно гремели бравурные марши. Наконец, диктор объявил, что сейчас будет транслироваться собрание из берлинского Спортпаласа, посвященное началу «кампании зимней помощи». И вслед за торопливыми словами послышался ликующий рев толпы и овации.
– Герр лейтенант! Сейчас будет говорить фюрер! – воскликнул толстяк, дожевывая кусок ветчины, пряный запах которой прочно устоялся в купе.
– Да, я слушаю.
– Не желаете польской водки? За здоровье фюрера…
– К сожалению, на диете. Катар желудка.
– Вы не пробовали лечиться прополисом? Великолепное средство! Настаивается на спирте. И принимается по тридцать капель трижды в день. Мой коллега по концерну таким способом излечился буквально за месяц. Настоятельно советую!
– Благодарю. Как-нибудь после войны…
Гитлер, приветствовав фельдмаршала Роммеля, «победителя Африки», продолжал, временами заглушаемый аплодисментами, свою тщательно продуманную речь.
– Мои германские соотечественники и соотечественницы! Уже прошел год, когда я в последний раз говорил с вами. Время мое, к сожалению, более ограничено, чем время моих врагов. Кто может неделями путешествовать по свету в широкополой шляпе и в белых шелковых рубашках или в других костюмах, тот, конечно, будет иметь много времени заниматься речами. Я же должен заниматься делами. То, что сказано сегодня, будет подтверждено делами наших солдат!
Мы твердо уверены, что враг будет окончательно разбит. Мы не можем, понятно, сравнивать свои «скромные» успехи с успехами врага. То, что мы продвинулись на тысячи километров, для него это ничто. Если мы, например, продвинулись к Дону, достигли Волги, окружили Сталинград и, безусловно, возьмем его, – это тоже «ничто». Если мы продвинулись на Кавказ, заняли Украину, овладели донецким углем – это все «ничто». Если мы получили 60 процентов советского железа – это тоже «ничто». Если мы присоединили величайшую в мире зерновую область к Германии и Европе – тоже «ничто»! – Гитлер сорвался на крик. – Если мы овладеем источниками нефти, это тоже будет «ничто»! А вот если канадские войска с маленьким, в виде приложения, английским хвостиком, появляются в Дьеппе и там едва удерживаются, чтобы, в конце концов, быть уничтоженными, то это якобы ободряющий, достойный удивления признак безграничной и победоносной силы английского империализма! Что в сравнении с этим авиация, наши бронетанковые и инженерные войска, железнодорожно-строительные части и так далее…
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
