Текст книги "Гений войны Рокоссовский. Солдатский долг Маршала"

Автор книги: Владимир Дайнес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 52 страниц) [доступный отрывок для чтения: 19 страниц]

Для того чтобы преградить противнику дорогу на Москву, водоспуски Истринского водохранилища по окончании переправы войск 16-й армии были взорваны. В результате образовался водяной поток высотой до 2,5 м на протяжении до 50 км к югу от водохранилища. Попытки противника закрыть водоспуски успехом не увенчались. Ему пришлось задержаться на водном рубеже и организовать форсирование этой преграды. Кроме того, он затратил немало усилий на преодоление проходившего здесь промежуточного оборонительного рубежа Солнечногорск, Истринское водохранилище, г. Истра, Павловская Слобода, заранее подготовленного инженерными частями.

Продвижение немецких войск вынудило Рокоссовского перенести свой штаб из Льялово в Крюково. Произошло этого после того, как на северо-восточную окраину Льялово неожиданно ворвались немецкие танки. В отражении их атаки приняли участие даже офицеры штаба армии. Благодаря присутствию дивизиона 85-миллиметровых противотанковых пушек с этой опасностью удалось справиться. Артиллеристы подбили несколько танков, противник откатился. Рокоссовский не случайно выбрал Крюково для размещения штаба армии. В приказе военного совета Западного фронта отмечалось: «Крюково – последний пункт отхода, и дальше отступать нельзя. Отступать больше некуда. Любыми, самыми крайними мерами немедленно добиться перелома, прекратить отход. Каждый дальнейший ваш шаг назад – это срыв обороны Москвы. Всему командному составу снизу доверху быть в подразделениях, на поле боя… [293] »

В Крюково К. К. Рокоссовский встретился с военврачом Г. В. Талановой. У них завязался роман. Директор Свободинского музея «КП Центрального фронта» В. В. Озерова, по данным газеты «Труд. ru» от 8 сентября 2005 г., рассказывала:

– Галина Васильевна показала мне альбом, в котором много фотографий военной поры. На снимках они с Константином Константиновичем рядышком, вместе. Видно, хотели вот так продлить свое счастье. Много и писем Рокоссовского. И все – в стихах. Огромные карие глаза Галины Васильевны сияли, когда она читала мне те поэтические послания. Те стихи очень-очень личные. Предназначены ей, и только ей, – «незабвенной соловушке», как называл он ее в письме из-под Курска. У Рокоссовского к Галине было глубокое, серьезное чувство. Они ведь прошли вместе всю войну…

Что можно сказать по этому поводу? Рокоссовский, мужчина в расцвете сил, был не по своей воле лишен женского тепла: почти три года провел в заключении, а затем война лишила его возможности быть рядом с женой. Не устоял он перед огромными карими глазами Талановой. Случай не редкий для войны. Вспомним маршала Жукова и военфельдшера Лидию Захарову…

В связи с выходом противника к Льялово генерал армии Жуков удовлетворил настойчивую просьбу Рокоссовского и, несмотря на недостаток резервов, прислал на усиление 16-й армии одну танковую бригаду, очень малочисленную, но с опытным командиром Ф. Т. Ремизовым, затем – стрелковый, отдельный кавалерийский, пушечный и противотанковый полки. Получив подкрепление, войска армии по приказу Жукова предприняли попытку контрудара по ворвавшейся в район Льялово вражеской группировке. Большого успеха не достигли, но продвижение немцев на некоторое время задержали.

«Вспоминая те дни, я мысленно представляю себе нашу 16-ю армию, –писал Константин Константинович. – Обессиленная многочисленными потерями, она цеплялась за каждую пядь родной земли, давая врагу жестокий отпор, ослабляя его силы. Отойдя на шаг, она вновь была готова отвечать ударом на удар, и это ей удавалось. Остановить врага полностью она еще не могла, но и противник не мог прорвать сплошной фронт обороны армии[294] ».

Отход войск армии вызывал большую обеспокоенность у Рокоссовского. Но что он мог противопоставить врагу? Потери армии росли. Помощь от командующего Западным фронтом поступала в небольшом количестве. Жукову приходилось постоянно латать дыры то в одном, то в другом месте. Поэтому Рокоссовскому, как и другим командармам, приходилось в основном полагаться на свои силы. В этой обстановке любой вызов к аппарату ВЧ мог означать очередной разнос со стороны вышестоящего начальства. Однажды Рокоссовскому, только что возвратившемуся на свой командный пункт с истринской позиции, дежурный по штабу армии доложил, что его вызывает к ВЧ Сталин. Рокоссовский приготовился к худшему: его войска вновь были вынуждены отступить, незначительно, но все же отступили…

– Генерал-лейтенант Рокоссовский слушает, – начал он разговор.

В ответ послышался спокойный, ровный голос Сталина:

– Доложите, пожалуйста, какова обстановка на истринском рубеже.

Рокоссовский, стараясь одновременно быть и кратким, и исчерпывающим, стал докладывать, что хотя войска и отступили, но он намерен предпринять контратаки.

Сталин прервал его:

– О ваших мероприятиях говорить не надо.

Из тона его голоса Рокоссовский почувствовал, что Сталин хочет подчеркнуть свое доверие, что он звонит не для того, чтобы сделать выговор.

– Вам тяжело?

– Да, товарищ Сталин, очень тяжело. Очень…

Сталин немного помолчал:

– Я понимаю. Прошу вас продержаться еще некоторое время, мы вам поможем…

На следующее утро поступила и обещанная помощь: полк «катюш», два полка противотанковой артиллерии, четыре роты солдат с ПТР, три батальона танков и 2 тыс. москвичей для пополнения измотанных частей 16-й армии. Помощь пришла своевременно. Противник уже выдыхался, но был еще способен прорываться то в одном, то в другом месте. Бои на северо-западе от Москвы бушевали с прежней ожесточенностью.

Генерал-фельдмаршал фон Бок, подгоняемый приказами Гитлера и приближающимися холодами, предпринял 27 ноября еще одну отчаянную попытку прорваться к Москве, на этот раз по Дмитровскому шоссе. Под напором превосходящих сил противника левофланговые соединения 30-й армии отошли на восточный берег канала Москва – Волга. В ночь на 28 ноября передовой отряд 7-й танковой дивизии вермахта захватил Яхрому и мост через канал. В то же время 4-я танковая группа усилила давление на 16-ю армию и потеснила ее. 30 ноября противник занял Красную Поляну, подойдя к Москве на расстояние пушечного выстрела. Около трех часов ночи Сталин вновь вызвал по ВЧ командующего 16-й армией. Выслушав доклад Рокоссовского, Сталин спросил:

– Известно ли вам, что в районе Красной Поляны появились немецкие части? Что вы предпринимаете, чтобы их отбросить? Учтите, есть сведения, что из района Красной Поляны они намерены обстреливать Москву крупнокалиберной артиллерией.

– Товарищ Сталин, мне известно о выдвижении передовых немецких частей севернее Красной Поляны, – отвечал Рокоссовский, – и я уже подтягиваю туда силы с других участков. Только сил этих очень уж мало…

– Очистите район Красной Поляны от противника, а мы сейчас же отдадим распоряжение об усилении этого участка войсками Московской зоны обороны.

Спустя час начальник штаба фронта генерал Соколовский сообщил командующему 16-й армией, что из фронтового резерва для атаки Красной Поляны посланы танковая бригада, артиллерийский полк и четыре дивизиона «катюш». К этому времени Рокоссовский уже отправил туда все, что смог собрать, – два батальона пехоты и два пушечных полка.

С рассветом артиллерия 16-й армии открыла огонь по позициям врага в Красной Поляне. Бой продолжался весь день, и лишь с наступлением темноты танковые части армии при поддержке артиллерии ворвались в Красную Поляну, захватили пленных, машины, артиллерийские орудия. Угроза обстрела Москвы была ликвидирована.

В начале декабря противник в полосе обороны 16-й армии вел наступление четырьмя ударными группировками. Из района Красная Поляна, Клушино 106-я пехотная и 2-я танковая дивизии вермахта попытались прорваться к северной окраине Москвы. Вдоль Ленинградского шоссе из района Льялово, Алабушево, Крюково, Бакеево наступали 5-я, 11-я танковые и 35-я пехотная дивизии немцев. Восточнее Истры в юго-восточном направлении наносили удары пехотная дивизия СС и 10-я танковая дивизия. Юго-западнее Дедовска вдоль Истринского шоссе на Красногорск продвигались 252-я и 87-я пехотные дивизии.

В это время Сталин неожиданно позвонил Жукову и устроил ему разнос. Верховному Главнокомандующему доложили, что противник захватил Дедовск, а командующий фронтом не ведает об этом ни сном ни духом. Распалившись, Сталин приказал Жукову немедленно выехать на место, лично организовать контратаку и Дедовск отбить. Связавшись с Рокоссовским, командующий фронтом выяснил, что произошла ошибка, Дедовск советские войска продолжают удерживать, а захвачена деревенька Дедово. 2 декабря в третьем часу ночи Жуков доложил Сталину:

«Сегодня на всех участках фронта Рокоссовского противник вел упорные атаки пехоты. Атаки поддерживались танками. Частями Рокоссовского все атаки отбиты. Завтра с утра начинаем контратаку дедовской группировки противника. К району атаки подтянуто 70 танков, 3 дивизиона PC, до 100 орудий. Контратаку проводит 9-я гвардейская дивизия, усиленная 40-й стрелковой бригадой. Частью сил помогает 18 сд. Будет привлечена авиация[295] ».

3 декабря Жуков доложил Сталину об исполнении приказа: силами стрелковой роты при поддержке двух танков красноармейцы выбили взвод противника из деревни Дедово.

2 декабря противнику удалось захватить Крюково, этот важный узел дорог в непосредственной близости от Москвы. Уже в ночь на 3 декабря Рокоссовский приказал командиру 8-й гвардейской стрелковой дивизии вернуть поселок, и такая попытка была предпринята, но отбить удалось лишь восточную часть Крюкова. Противник, сосредоточив два батальона пехоты (35-й пехотной дивизии) и 60 танков (5-й танковой дивизии), оказал упорное сопротивление. Для этого использовались танки в засадах из-за домов, а также противотанковые орудия и пулеметы, установленные в домах и сараях. С 3 по 6 декабря 8-я гвардейская стрелковая дивизия девять раз атаковала крюковский узел сопротивления. Поселок переходил из рук в руки.

К исходу 5 декабря части 18-й стрелковой дивизии и 145-я танковая бригада, сломив упорное сопротивление врага, сумели овладеть Шеметковым. Преследуя врага, они заняли Надовражино. 9-я гвардейская стрелковая дивизия, 17-я танковая и 40-я стрелковая бригады овладели Нефедьевом, Туровом и развивали наступление на Петровское.

Противник предпринимал попытки прорваться к Москве и на других направлениях. Он нанес удар на участке 33-й армии, где до этого царило относительное затишье. Следом неожиданно был прорван фронт в центре, в районе Наро-Фоминска, и немецкие части устремились на север, на Кубинку, и на восток, в направлении Апрелевки. Командующий Западным фронтом ввел в бой танковые и стрелковые части, ряд других подразделений из резерва, сам выехал в войска для руководства боем. К Кубинке враг не смог пробиться, а в районе Апрелевки ему был нанесен внушительный контрудар. Вскоре положение восстановили и в районе Наро-Фоминска, прорыв на этом участке фронта удалось ликвидировать.

К 5 декабря войска Западного фронта смогли остановить продвижение группы армий «Центр» на правом и левом крыльях. Недосягаемой для противника оказалась не только Москва, но и Тула. За двадцать дней противник продвинулся на 80—110 км, но для дальнейшего наступления сил у него не осталось. Войскам Западного фронта под руководством Жукова удалось окончательно остановить мощнейшую группировку врага, и это означало провал его последней попытки захватить столицу.

«Наступление на Москву провалилось, – писал Гудериан. – Все жертвы и усилия наших доблестных войск оказались напрасными. Мы потерпели серьезное поражение, которое из-за упрямства верховного командования привело в ближайшие недели к роковым последствиям. Главное командование сухопутных войск, находясь в далекой от фронта Восточной Пруссии, не имело никакого представления о действительном положении своих войск в условиях зимы, хотя и получало об этом многочисленные доклады. Это незнание обстановки все время вело к новым невыполнимым требованиям[296] ».

Командующий группой армий «Центр» 1 декабря докладывал Верховному главнокомандованию: «Сражения последних 14 дней показали, что «полное уничтожение» противостоящей нам русской армии является не более чем фантазией. Остановиться у ворот Москвы, где сеть шоссейных и железных дорог является наиболее густой во всей восточной России, означает завязать тяжелые позиционные бои против значительно превосходящего нас по численности противника. Между тем войска группы армий совершенно к этому не готовы. Но даже если невозможное станет возможным и нам в ходе наступления удастся поначалу захватить новые территории вокруг Москвы, у меня все равно не хватит войск, чтобы окружить город и плотно запечатать его с юго-востока, востока и северо-востока. Таким образом, проводящееся сейчас наступление является атакой без смысла и цели, особенно учитывая тот факт, что время приближается к роковой черте, когда силы наступающих войск будут исчерпаны полностью[297] ». Фон Бок считал, что если войскам его группы армий придется вести зимой оборонительные бои, то это возможно лишь при условии усиления ее крупными резервами, не менее 12 дивизий. Кроме того, необходимо было навести порядок на железных дорогах для обеспечения регулярного снабжения войск и создания необходимых запасов. Если оба эти условия не будут соблюдены, то следует найти в тылу группы армий удобные для обороны «спрямленные позиции», которые войска смогут занять, как только соответствующий приказ будет отдан.

В том, что замысел противника окружить Москву не удался, большая заслуга принадлежит войскам Западного фронта, в том числе и 16-й армии. Ее командующий генерал К. К. Рокоссовский показал, что способен успешно командовать оперативным объединением, решать задачи не только тактического, но и оперативного масштаба. В ожесточенных оборонительных сражениях в начале декабря 1941 г. Константин Константинович, имея в своем распоряжении всего около 90 танков, сумел остановить мощную танковую группировку врага (2, 11, 5 и 10-я танковые дивизии), насчитывавшую до 300 танков. Это удалось сделать благодаря тому, что оборона войск под командованием Рокоссовского была упорной, устойчивой и активной. Кроме того, своевременно перебрасывая подвижные резервы с одного угрожаемого участка на другой, Рокоссовский продемонстрировал, что является мастером маневра. Наличие резервов в армии, а также ее усиление, пусть и в незначительном количестве, за счет резервов фронта и Ставки ВГК, позволили не только упорно обороняться, но и наносить противнику контрудары. Важное значение имело и то, что командующий 16-й армией умело использовал артиллерию всех типов и калибров для поддержки своей пехоты и танков, а также для нанесения ударов по резервам противника.

Конечно, имелись и просчеты, как в использовании танков и кавалерии, так и в организации взаимодействия и управления войсками. Но главное состояло в том, что Рокоссовский своевременно учитывал опыт подготовки и проведения оборонительных и наступательных боев, принимая меры к тому, чтобы не допускать ошибки в последующем. Ведь войскам 16-й армии предстояло не только обороняться…

От обороны к наступлению

В те дни, когда на подступах к Москве шли ожесточенные сражения, когда с крыш домов подмосковных деревень немецкие солдаты пытались разглядеть в бинокли жизнь на улицах города, командование Западного фронта ни на минуту не прекращало работу, подчиненную главной цели: перехватить стратегическую инициативу и ликвидировать угрозу, нависшую над столицей. По характеру действий и силе ударов противника командующий Западным фронтом генерал армии Г. К. Жуков чувствовал, что враг подошел к кризисному состоянию, когда решающее слово должен сказать «последний брошенный в бой батальон». Разработать план контрудара по противнику он поручил начальнику штаба фронта генералу В. Д. Соколовскому.

29 ноября Жуков доложил обстановку И. В. Сталину и обратился к нему с просьбой отдать приказ о начале контрнаступления. Сталин обещал посоветоваться с Генеральным штабом. Поздно вечером Жукову сообщили, что Ставка ВГК согласилась с его предложением о начале контрнаступления. До командующих Западным и Юго-Западным фронтами были доведены общие задачи, и от них требовалось представить конкретные предложения по их реализации. 30 ноября Жуков направил в Ставку ВГК план-карту контрнаступления с краткой запиской генералу А. М. Василевскому: «Прошу срочно доложить Народному Комиссару Обороны т. Сталину план контрнаступления Зап. фронта и дать директиву, чтобы можно было приступить к операции, иначе можно запоздать с подготовкой [298] ».

Сам план состоял из пяти лаконичных пунктов в виде пояснений к приложенной карте:

«1. Начало наступления, исходя из сроков выгрузки и сосредоточения войск и их довооружения: 1-й ударной, 20 и 16-й армий и армии Голикова с утра 3—4 декабря, 30-й армии 5—6 декабря.

2. Состав армий согласно директив Ставки и отдельные части и соединения, ведущие бой на фронте в полосах наступления армий, как указано на карте.

3. Ближайшая задача: ударом на Клин, Солнечногорск и в истринском направлении разбить основную группировку противника на правом крыле и ударом на Узловая и Богородицк во фланг и тыл группе Гудериана разбить противника на левом крыле фронта армий Западного фронта.

4. Дабы сковать силы противника на остальном фронте и лишить его возможности переброски войск 5, 33, 43, 49 и 50 армии фронта 4—5 декабря переходят в наступление с ограниченными задачами.

5. Главная группировка авиации (3/4) будет направлена на взаимодействие с правой ударной группировкой и остальная часть с левой – армией генерал-лейтенанта Голикова[299] ».

Объяснительную записку к плану-карте Жуков написал лично, от руки. Под документом – подписи Жукова, Булганина, Соколовского. На документе резолюция синим карандашом: «Согласен. И. Сталин».

План-карта предусматривала проведение операции силами только одного Западного фронта. Она не содержала вопросы согласования ударов армий по цели, месту и времени с действиями Юго– Западного и Калининского фронтов. В принципе, этого и не требовалось, так как в стратегической наступательной операции координацию усилий фронтов осуществляла Ставка ВГК. Однако у нее не было документально оформленного замысла и плана ведения контрнаступления. Нанесенные на плане-карте красным карандашом стрелы направлений ударов показывают, что их глубина ограничивалась расстоянием в 60 км к северу от столицы и около 100 км – к югу от нее. «Для постановки войскам фронта более далеких и решительных целей, – вспоминал Жуков, – у нас тогда еще не было сил. Мы стремились только отбросить врага как можно дальше от Москвы и нанести ему возможно большие потери [300] ».

По решению Ставки ВГК к планируемой операции, кроме Западного и Юго-Западного фронтов было решено привлечь и Калининский фронт. Главная роль в предстоящем контрнаступлении отводилась войскам Западного фронта. Для поддержки контрнаступления с воздуха, кроме ВВС фронтов, предусматривалось использовать авиацию Московской зоны обороны, Московского военного округа, ПВО Москвы, дальнебомбардировочную авиацию и две резервные авиагруппы.

Замысел Московской стратегической наступательной операции состоял в том, чтобы ударами правого и левого крыльев Западного фронта, отстоявших друг от друга на 200 км, во взаимодействии с Калининским и Юго-Западным фронтами разгромить ударные группировки противника, стремившиеся охватить Москву с севера и юга. Активными действиями в центре Западного фронта предстояло сковать силы противника, чтобы лишить его возможности перебрасывать войска для усиления важнейших направлений.

Войска Калининского фронта генерала И. С. Конева должны были нанести удар силами своего левого крыла, выйти в тыл клинской группировки врага, а затем во взаимодействии с войсками правого крыла Западного фронта уничтожить ее. Войскам Юго-Западного фронта маршала С. К. Тимошенко предстояло окружить и уничтожить елецко-ливенскую группировку противника, поставив под угрозу тылы 2-й танковой армии врага, что содействовало бы ее разгрому войсками левого крыла Западного фронта.

Подготовка к контрнаступлению проводилась в условиях продолжавшегося наступления войск противника. В директиве № 0047/оп командующего Западным фронтом от 4 декабря отмечалось:

«1. По всем данным, противник, действующий против правой группировки Западного фронта, выдохся и без дополнительной подготовки продолжать общее наступление сейчас не может. Действия противника за последние 2—3 дня носят характер активной обороны на всем фронте и лишь только против 1-й ударной армии противник ведет частную операцию по противодействию наступлению частей армии, переправившихся через канал.

Пехота противника сильно измотана и дерется неустойчиво. Опыт нашего контрудара по прорвавшейся группе на фронт 33-й армии показывает, что при малейшем охвате и дружной атаке нашей пехоты с танками противник, бросая все, бежит в страшной панике. В этой маленькой операции противник бросил около 50 орудий, более 50 станковых пулеметов, 47 танков и много другого вооружения. Особенно боится противник обходов и танковых атак с флангов и тыла.

Резервов у противника, по всем данным, нет, он израсходовалих полностью в 18-дневных боях. В танковых дивизиях осталось до 30% личного состава и в среднем по 40—50 танков всех марок. Снарядов и горючего у противника очень мало.

2. В целях срыва подготовки противником последующего наступления на Москву и разгрома истощенного противника приказываю:

а) от обороны перейти к решительному наступлению;

б) в основу наступления положить ряд хорошо подготовленных последовательных операций, направленных на уничтожение противника и закрепление захваченных рубежей.

Все операции должны быть тщательно продуманы и всесторонне обеспечены силами, средствами, разведкой и управлением…[301] »

Таким образом, генерал армии Жуков предусматривал последовательный разгром противника на отдельных направлениях. В соответствии с этим каждой армии ставились конкретные задачи.

1-й ударной армии генерал-лейтенанта В. И. Кузнецова предстояло перейти в наступление 3 декабря, освободить сначала из окружения группу войск генерала Ф. Д. Захарова в районе Федоровка, Каменка, а затем наступать в направлении Клина и во взаимодействии с 30-й армией справа и 20-й армией слева разбить клинско-солнечногорскую группу противника.

Командующему 30-й армией генерал-майору Д. Д. Лелюшенко было приказано с утра 6 декабря перейти в решительное наступление всеми силами. Главный удар нанести в направлении Ручьи, Борщевка, Клин, охватывая Клин с севера, вспомогательный удар – в направлении Искрина, Ново-Завидовский и в направлении Рогачево. Ближайшая задача – разбить противостоящего противника и к исходу 7 декабря овладеть Ново-Завидовский, Клин.

20-я армия генерал-лейтенанта А. А. Власова должна была с 7 часов 3 декабря перейти в решительное наступление всеми силами в общем направлении Химки, Солнечногорск, разгромить в течение 3 —6 декабря противника и овладеть Солнечногорском обходом с юго-запада и севера.

16-й армии генерал-лейтенанта К. К. Рокоссовского предстояло с утра 7 декабря нанести удар своим правым флангом и во взаимодействии с 20-й армией наступать на Вересково, Жилино. По достижении Жилино закрепиться и оказать помощь 20-й армии в выходе на линию Рождествено, Жилино. В центре – вернуть полностью Крюково. С утра 8 декабря начать наступление своим левым флангом с ближайшей задачей выйти на линию Крюково, Бакеево, Ефремово, Истра. В дальнейшем предусматривался выход на рубеж Истринское водохранилище, р. Истра.

На 5-ю армию генерал-лейтенанта артиллерии Л. А. Говорова возлагалась задача продолжать начатое контрнаступление с ближайшей задачей уничтожить противника и выйти на линию Котерево, Лукино, Ивашково, Рыбушкино.

На левом крыле фронта 10-й резервной армии генерал-лейтенанта Ф. И. Голикова предписывалось с утра 6 декабря нанести главный удар в направлении Михайлов, Сталиногорск, вспомогательный удар – одной стрелковой дивизией из района Зарайск, Коломна через Серебряные Пруды в направлении Венев, Жураково. Ближайшая задача – разбить группу генерала Гудериана и к исходу 10 декабря овладеть районом Сталиногорск, Узловая.

К началу контрнаступления войска Западного, Калининского и Юго-Западного фонтов насчитывали около 1,1 млн. человек, 7 652 орудия и миномета, 774 танка и 1 000 самолетов. Группа армий «Центр» имела 1,7 млн. человек, около 13 500 орудий и минометов, 1170 танков, 615 самолетов. [302]

Противник превосходил советские войска в личном составе в 1,5 раза, в артиллерии – в 1,8, в танках – в 1,5 и уступал им только в авиации – в 1,6 раза. Это соотношение сил и средств показывает, что Жуков шел, причем прекрасно сознавая это, на большой риск, тем более что качество подготовки поступивших во фронт войск было весьма невысоким вследствие недостаточной обученности, сплоченности и оснащения. Большинство резервных соединений получали оружие непосредственно перед вводом их в бой, так как войска Западного фронта были обеспечены винтовками только на 60% к штатной потребности.

Но это был продуманный риск. Жуков учитывал отсутствие у противника оперативных резервов, усталость немецких солдат, проблемы материального обеспечения германских войск в условиях суровой зимы, а также то обстоятельство, что ударные силы противника находились на рубежах, не подготовленных для отражения встречных ударов. Учитывалась и благоприятная конфигурация линии фронта, позволявшая наносить удары по флангам немецких группировок. В связи с тем, что фронтам предстояло наступать в широких полосах, они имели одноэшелонное построение и низкие плотности: в среднем одна дивизия на 8,5 км, 10—11 орудий и минометов и 0,8 танка на 1 км фронта. На направлениях главных ударов за счет умелого сосредоточения артиллерии и танков эти плотности были выше.

В состав 16-й армии к началу декабря 1941 г. входили 5 стрелковых и 4 кавалерийские дивизии, 4 танковые и 4 стрелковые бригады, 15 артиллерийских полков РГК. Всего войска армии насчитывали 35 тыс. человек, 320 полевых, 190 противотанковых орудий, 480 минометов и 125 танков [303] . Оперативная плотность в полосе армии составляла в среднем одна стрелковая дивизия на 3 км, около 20 орудий и 20 минометов на 1 км фонта. Противник имел одну стрелковую дивизию на 5 км, 121 орудие и 10—15 минометов на 1 км фронта.

Рокоссовский, оценив обстановку, принял решение вести наступление следующим образом. Группа войск генерала Ф. Т. Ремизова (145-я танковая бригада, 282-й стрелковый полк, 523-й пушечный артиллерийский полк) должна была частью сил наступать из района Детская Колония, Клушино (8 км северо-восточнее Крюково) с задачей овладеть Веревское, Жилино, а остальными силами удерживать р. Клязьма на участке Шемякино, Клушино, обеспечивая правый фланг армии. 7-й гвардейской стрелковой дивизии предстояло овладеть Льялово и к исходу дня закрепиться на рубеже (искл.) Клушино, Льялово, (искл.) Чашниково (4 км юго-западнее Льялово). На 354-ю стрелковую дивизию возлагалась задача по овладению Матушкино (3 км западнее Алабушево) и к исходу 7 декабря выйти на рубеж Чашниково, Алабушево, (искл.) Андреевка. 8-й гвардейской стрелковой дивизии приказывалось совместно с 1-й танковой бригадой и 17-й стрелковой бригадой овладеть Крюково, а к исходу дня выйти на рубеж Андреевка, Гореловка (4—5 км западнее и юго-западнее Крюково). 18-й стрелковой и 9-й гвардейской стрелковой дивизиям предписывалось удерживать занимаемые позиции и готовиться к переходу в наступление 8 декабря.

На рассвете 5 декабря войска левого крыла Калининского фронта, а в 14 часов – и правого фланга 5-й армии Западного фронта нанесли удары по противнику. На следующий день на врага обрушились 30-я, 1-я ударная, 20-я армии правого крыла и 10-я и 13-я армии левого крыла Западного фронта.

В документах штаба 4-й танковой группы по этому поводу отмечалось: «День 5 декабря 1941 года, без сомнения, еще долго будет притягивать к себе внимание военных историков. Возможно, что пропаганда противника, отрицая энергию немецкого командования, героизм немецких солдат и непоколебимую веру в них немецкого народа, будет с торжеством говорить о «чуде под Москвой», тем более что в эти первые дни декабря наступил кризис и в ходе наступления 2-й танковой группы, двигавшейся с юга… В эти тяжелые дни, когда мы вступаем в новый этап боевых действий, наши мысли возвращаются к тем героям, которые здесь, в снегах России пожертвовали своей жизнью и своим здоровьем, защищая далекую родину от монгольского нашествия XX века. Будущие поколения не забудут их подвигов и их жертв, прославивших немецкое оружие[304] ».

Командование группы армий «Центр» понимало, что ему не удастся задержать советские войска на занимаемых позициях. Поэтому фон Бок заблаговременно продумывал вопрос об отходе. В приказе № 2870/41 от 5 декабря говорилось:

«На случай, если последует приказ на частичный отрыв от противника и на занятие обороны, группа армий устанавливает следующий общий рубеж: Нарские пруды, течение р. Москва до Карийское, Истринское водохранилище, Сенежское озеро, район восточнее Клин, левый фланг 36-й моторизованной дивизии в районе Волжского водохранилища…

Начало отхода, для которого по расчетам группы армий потребуется две ночи, возможно, будет намечено на вечер 6.12, о чем будет сообщено в особом приказе…

Пока речь идет только о подготовке к предполагаемой операции, поскольку решение фюрера по этому вопросу еще неизвестно[305] ».

На следующий день это решение было подтверждено приказом № 2900:

«1. Правый фланг 3-й танковой группы отходит:

В ночь с 6 на 7.12 на линию Удино, Каменка, Ольгово, в ночь с 7 на 8.12 на линию Кочергино, Рогачево, и затем, в случае необходимости, в ночь с 8 на 9.12 на линию северная оконечность Сенежского озера, Аладьино, Дорохово.

2. 4-я танковая группа в тесном взаимодействии с 3-й танковой группой отводит свой северный фланг, соответственно с отходом южного фланга 3-й танковой группы, до района Сенежского озера.

3. Вопрос об отходе всех остальных соединений 4-й танковой группы на рубеж, указанный в приказе группы армий «Центр» № 2870/41 сов. секр. от 5.12.41, вправе разрешить командующий 4-й армией. О решении этого вопроса доложить в штаб группы армий… [306] ».

Гитлер не доверял сообщениям командования сухопутных войск о переходе советских войск в контрнаступление и считал их преувеличенными. На совещании с руководителями вермахта, состоявшемся 6 декабря, он высказал сомнение в успехе русских: «Даже если вооруженные силы потеряли 25% своего боевого состава, все равно русские, несмотря на свое трехкратное преимущество в новых формированиях, понесли значительно большие потери в боевом составе. И если наши дивизии удерживают участки в 30 км по фронту, это свидетельствует о недостаточной силе противника». Опытный генштабист генерал Ф. Гальдер более реалистично оценивал состояние группы армий «Центр». 7 декабря он записал в своем дневнике: «Самым ужасным является то, что ОКВ (от нем. Oberkommando der Wehrmacht – Верховное Главнокомандование вермахта. – Авт.) не понимает состояния наших войск и занимается латанием дыр, вместо того чтобы принимать принципиальные стратегические решения. Одним из решений такого рода должен быть приказ на отход войск группы армий «Центр» на рубеж Руза, Осташков [307] ».