Текст книги "Рекрут"

Автор книги: Владимир Васильев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Поезд прибыл на самый настоящий вокзал, пусть и маленький, одноэтажный, зато каменный. Выложенные мозаикой на центральной башенке крупные письмена складывались в слово «Харитма». Начертание букв слегка отличалось от того, чему его учил Виорел и что Костя уже видел в расписании на станции в степи, но разница вполне укладывалась в особенности шрифта: в расписании, что вполне естественно, использовался простейший печатный, а для башенки выбрали позатейливей, с красивостями и завитушками. Но Костя прочел надпись без труда, хотя и по складам, шевеля губами, как первоклашка: навык читать замысловатые шрифты бегло и глазами еще не вполне наработался.

Перрон был, пожалуй, узковат, зато вымощен тщательно подогнанными друг к другу досками. Людей на перроне и в здании вокзала толпилось и сновало порядочно – прибытие единственного (если верить расписанию и поправке к нему) действующего поезда, несомненно, являлось важным событием для города, но по меркам Земли все же трудно было счесть вокзал многолюдным. Виорелу и Косте вовсе не приходилось протискиваться, места хватало, даже с учетом груза за плечами.

Миновали просторный зал и вышли на привокзальную площадь. Она тоже казалась очень просторной, отчасти из-за того, что самым высоким строением в поле зрения оставалась башенка над вокзалом, а сама площадь по любому измерению во много раз превышала высоту башенки, отчасти из-за широченных улиц Харитмы, вливающихся в саму площадь. В любом случае площадь была значительно больше футбольного поля. Посреди нее, напротив входа в вокзал, располагался уютный скверик – меж малорослых южных деревьев ясно виднелись посыпанные песком дорожки, фигурные лавочки, несколько расписных киосков. Дорога перед вокзалом была вымощена красноватой брусчаткой; у самого тротуара, выстроившись в ряд, дожидались седоков извозчики на занятных двухколесных кибитках с полотняными козырьками. Среди медленно выплескивающейся из вокзала на площадь толпы сновали лоточники с пирожками, бубликами, какими-то местными подвяленными фруктами, сушеной рыбой и бог еще знает с чем. Виорела поминутно дергали за рукав то продавцы, то попрошайки, а он только небрежно отмахивался. Костю почему-то не трогали – то ли распознавали в нем чужака (хотя обуть на вокзале приезжего вроде как святое дело), то ли принимали за человека подневольного и без затей работали на хозяина. От торгашей и попрошаек Виорел кое-как отбился, от извозчиков тоже; они с Костей без задержек прошли через скверик (на лавочках было полно народу, с багажом и без), перешли через еще одну булыжную мостовую и двинулись по улице прочь от вокзала.

– Тут недалеко, – буркнул Виорел и снова замолчал. Костя старался не отставать, потому что на тротуаре было достаточно людно, то и дело приходилось лавировать, а народ, как назло, так и норовил оттереть Костю от идущего впереди Виорела.

Шли они минут десять. Толпа на тротуаре несколько поредела и перестала выглядеть толпой. Костя догнал Виорела и пристроился рядом.

Перед деревянным двухэтажным домом с зеленой вывеской при входе Виорел остановился.

– Пришли, – сказал он негромко и принялся снимать со спины вещмешок.

Заведение называлось «Зеленый причал», и была это скорее не гостиница, а постоялый двор или трактир с меблированными комнатами и кухней-столовой. По-джавальски это называлось «маакуте», Костя прекрасно понимал смысл этого слова, но никак не мог подобрать русского аналога, поскольку слово «гостиница» совершенно точно не подходило.

Ко входной двери примыкало небольшое крылечко под трехскатным навесом. Левее крылечка располагались двустворчатые ворота, частично обитые металлическими полосками. Ворота были закрыты; над ними также был обустроен навес, такой же, как над крылечком, только поуже и очень длинный. Выше этих навесов во всю ширину здания тянулась крытая галерея, так что окна второго этажа прятались в тени. Еще левее ворот на этой галерее стояли в ряд, навалившись локтями на перильца, четверо мужчин и лениво глядели на улицу.

Костя по примеру Виорела снял вещмешок со спины и закинул его на одно плечо.

– Пойдем, – сказал Виорел и поднялся на крылечко.

Дверь словно на заказ открылась, и из здания вышел бородатый детина в синем берете, сером костюме и грубых тупоносых башмаках. Почему-то этот человек показался Косте похожим на моряка. Виорелу он по-свойски кивнул, словно знакомому, Костю коротко оглядел с головы до ног и молча спустился с крыльца. Виорел вошел в не успевшую затвориться дверь. Костя поспешил за ним.

За дверью вопреки ожиданиям было достаточно светло. Справа от входа открывался большой зал, заставленный столами. Тут было светлее, чем в остальных местах, скорее всего из-за расположенных высоко вверху полупрозрачных куполов, встроенных в крышу. Слева возвышалась конторка, узкая и длинная. Прямо вела широкая лестница на второй этаж.

Поверх ящичков конторки на вошедших взглянул востроносый человечек, должно быть, клерк. Он был кучеряв, словно пудель, и почти все время щурился – не иначе, был близорук.

– Виорел! – воскликнул клерк, а потом заговорил на непонятном языке, и, кажется, это вовсе не был язык Центрума. Это был земной молдавский. – Буна сера! Бине аць венит!

– Буня, Фрагуш.

Они перебросились еще несколькими фразами, после одной из которых упомянутый Фрагуш с любопытством посмотрел на Костю, но сразу же отвел взгляд.

– Все, пойдем, – через минуту сказал Виорел по-русски и направился к лестнице. И снова Косте ничего не оставалось, как направиться следом за напарником.

На втором этаже они миновали небольшой холл и углубились в один из трех коридорчиков с дверьми по обе стороны. Их коридорчик вел прямо от лестницы, в глубь здания и прочь от входа, в то время как два остальных – направо и налево, несомненно, вдоль фронтальной галереи над входом.

Примерно посредине коридора Виорел решительно толкнул одну из дверей. Почему он выбрал именно ее, Костя не понял – на двери не было никаких обозначений, надписей или цифр. За дверью обнаружилась небольшая комнатушка с двумя кроватями, столом и умывальником системы «Мойдодыр». Имелось и небольшое оконце, хотя Костя сейчас затруднился бы предположить, куда оно выходит – не иначе, во внутренний дворик, больше вроде бы некуда.

– Ужин я заказал в номер, сейчас принесут, – зачем-то сообщил Виорел. – Располагайся. На сегодня программа завершена. Разрешаю мучить вопросами. Только умоюсь сначала…

Оставив вещмешок у изголовья одной из кроватей, а сапоги с намотанными на них портянками в ногах, Виорел босиком прошлепал к мойдодыру.

* * *

– Вкусно! – оценил Костя с уважением.

На ужин им подали: салат из всего на свете, включая огурцы, помидоры, капусту, зелень и что-то еще, Косте решительно незнакомое. Заправлено было растительным маслом, кажется, оливковым. Еще – хрустящие поджаренные хлебцы, столбиком, на тарелочке; скворчащую сковороду, полную чего-то вроде голубцов – оболочка явно растительная, внутри пряное, аж тающее во рту мясо, и все это в остром горячем соусе. Подано было по-деревенски: «голубцы» прямо на сковороде, салат в миске, большой и глубокой. Персональные тарелки принесли, но Виорел ими особо не пользовался; салат, к примеру, накладывать не стал, ел ложкой непосредственно из большой миски, да и «голубцы» делил на части той же ложкой и лопал точно так же, со сковороды.

Из питья подали вино в большом глиняном графине, домашнее, ароматное и, как выразился Виорел, – нажористое.

– Местное блюдо, – жуя половину «голубца», пояснил Виорел. – Писк и эксклюзив, больше нигде не делают. Ну… почти нигде. Называется «танзо».

Слово было говорящее, Костя перевел бы его как «плотоядное растение».

– Вдоль всего побережья в море коса тянется, там болота всякие, заливчики, озерца и прочие радости. Озерца пресные, как ни странно. Вот там эта травка и растет. Она реально хищная, вроде нашей росянки, только крупнее. Даже небольшую птицу сожрать может, а уж насекомых лопает так просто горстями. Местные эту травку выращивают целыми плантациями, кормят, а когда голова вырастает до нужных размеров, закладывают туда шмат мяса. Потом, часа через полтора-два, голову вместе с этим мясом – чик! И на сковородку. Сам видишь, что получается, пальчики оближешь.

– Хитро, – оценил Костя, думая немного о другом. – Так, значит, это было все-таки море?

– Море, море, – подтвердил Виорел, в очередной раз доливая вина в стаканы мутного толстого стекла.

– А я на горизонте вроде берег видел. Решил, что река.

– Это ты ту самую косу и видел, – объяснил Виорел. – Открытое море вообще-то дальше на запад, а этот длиннющий залив называют «фарэ». Лиман по-нашему.

Сковороду совместными усилиями они быстро опустошили и теперь сидели, попивая вино и изредка зачерпывая из миски салатику.

– Давай-ка я тебе расскажу все, что должен знать новичок о Центруме в целом и о Джавале в частности, – предложил Виорел, и Костя немедленно обратился в слух. – Во-первых, не дуйся, я сознательно оттягивал этот момент. Лучше, когда человек кое-что увидит собственными глазами, тогда в остальное легче поверить. Вот расскажи я тебе про чужой мир прямо тогда, в «Разбойнике», ты бы поверил? Только честно.

– Не знаю. – Костя неопределенно пожал плечами. – Не уверен.

– А я знаю, – заявил Виорел убежденно. – Ни в жизнь! Проверено. Даже уже в Центруме не сразу верят, таково уж свойство человеческой психики. Надо какое-то время потыкаться носом, испытать на собственной шкуре, привыкнуть, наконец. Вот тогда разум уже готов принять невероятное как данность. Потому я и не спешил. А первое время реально лучше поучить местные языки – ты, кстати, старайся больше говорить по-джавальски, тогда закрепится намертво.

– А проводники в поезде были не джавальцы? – Косте почему-то вспомнилась посадка в вагон на далекой станции в степи. – Ты с ними говорил, но я не понял ни слова.

– Правильно говорить не джавальцы, а джавальеры, запоминай! А проводники действительно нездешние, из Клондала, – подтвердил его догадку Виорел. – Это местная метрополия, самая развитая страна на материке, хотя ей кое-кто уже крепко наступает на пятки. Клондальский, кстати, тебе надо учить обязательно, если думаешь ходить в Центрум. Он здесь вроде английского в нашем мире. Или русского в Советском Союзе. По большому счету, знаешь клондальский – не пропадешь нигде в Центруме. Но и знание местных языков тоже выручает, сам понимаешь. Поэтому после второго прохода советую плотно налечь именно на клондальский. Если со мной пойдешь – обучу, не проблема.

– А возьмешь? – поинтересовался Костя.

– Илья еще долго будет не носильщик, – вздохнул Виорел с сожалением. – Так что возьму, куда деваться. А ты все-таки решился? Прощай, офис, прощай, планктон?

– Да реально надоело, – признался Костя. – Устрою отпуск. Плюс еще и подработаю. Кто ж откажется? Тут, кстати, в море хоть искупаться-то можно?

– Сколько угодно! Только нам пару дней будет не до того, учти. А вот когда все порешаем – ради бога, можно будет на косу сплавать, там пляжи практически пустые. И вода чище.

Виорел отпил из стакана, с легким стуком поставил его на столешницу и продолжил ликбез:

– Едем дальше, друг мой ситный. Ты, наверное, удивлялся, когда мы экипировались перед переходом. И одежде, и остальному снаряжению. Так вот: оно именно такое далеко не от фонаря, а по элементарным соображениям. И дело даже не в том, что Центрум сегодня отстает от Земли лет на сто, если не больше. Дело в причине, которая отбросила Центрум назад, потому что раньше Земля отставала от Центрума. Да, да, отставала, на те же сто лет. Причина заключается в следующем… по крайней мере это наиболее широко распространенная версия. Некий примыкающий к Центруму мир…

Виорел осекся и ненадолго задумался.

– Так, давай сначала немного о другом. О концепции множественности миров.

Костя слушал как зачарованный. Формулировки вроде «концепция множественности миров» от Виорела было слышать странно – до недавнего времени Костя полагал его простоватым торгашом-молдаванином, одним из наводнивших Россию переселенцев, которыми кишмя кишит любой рынок в любом городе или городишке. Большею частью это выходцы с Кавказа и Средней Азии, и встретить их можно не только на рынках, конечно. Но так или иначе, мигранты давно уже сделались неотъемлемой приметой новой России. По их поводу можно радоваться (делают всю рутинную работу – метут дворы, например) или негодовать (подмяли под себя все и вся, везде насаждают свои нравы и обычаи, вплоть до того, что русским в России становится крайне неуютно жить), но игнорировать тот факт, что приезжие стали частью реальности, или отмахиваться от него – попросту глупо. И вдруг – такие умные речи от этого самого «понаехавшего»!

– Представь себе ромашку, – объяснял Виорел. – Желтый кругляш на стебле – это Центрум, а вокруг лепестки. Земля – один из лепестков, ничем особо не примечательный. Остальные лепестки – похожие на Землю миры. Похожие в плане природы, уровень развития может быть какой угодно, от средневековья до первобытности. Есть миры и вообще без людей, но попасть туда проблематично – кто врата-то откроет? Впрочем, тебе это пока не важно. Главный закон перемещений довольно прост: из любого мира можно попасть только в Центрум. Из Центрума можно попасть куда угодно.

– Пуп Земли? – усмехнулся Костя. – Точнее, пуп Вселенной?

– Можно и так сказать. Однако существует еще один закон, исключения из которого мне неизвестны. Открывать врата между Центрумом и другими лепестками могут только уроженцы этих самых лепестков. Не все, но многие. Уроженцы Центрума врата открывать не способны, хотя могут, разумеется, пройти в открытые кем-нибудь другим врата.

– Ага, – догадался Костя. – Ты велел мне зажмуриться, когда открывал врата?

– Да.

– А зачем?

Виорел усмехнулся.

– Иногда это действует на неподготовленных людей… неожиданным образом. Лучше уж так, с зажмуренными глазами. Р-раз! И уже на месте. Но вернемся к Центруму, к его проблемам. В один не очень прекрасный день жители одного из миров-лепестков запустили в Центрум некую заразу. Возможно, каких-нибудь зловредных бактерий, возможно – нанороботов, не знаю точно. Эта зараза сожрала в Центруме всю нефть, все доступные углеводороды, и до сих пор она жрет любой пластик, который протаскивают ходоки из других миров. Именно поэтому на нас одежда из чистого хлопка, без нити синтетики, а обувь из натуральной кожи. Именно поэтому у нас в снаряжении начисто отсутствует пластмасса. Металл, дерево, камень и натуральные ткани – вот единственно возможные материалы в Центруме. Ну, может, еще кость, но это уже экзотика.

– Погоди, погоди, – пробормотал Костя. – Это что же получается – никакой электроники? Никаких бензиновых двигателей?

– Именно так, – подтвердил Виорел. – Двигатели только паровые, хотя есть какие-то газогенераторные и которые на угле работают. Только это не двигатели, а слезы, я такие автомобильчики даже видел. Едут еле-еле, чадят, пыхтят, ужас, короче. Зато паровозы тут – у-у-ух, сила! Такие иногда монстры встречаются, аж дух захватывает!

– И никакой авиации, надо понимать? – задумчиво протянул Костя.

– Даже никакого мореплавания. Почти. Только вдоль бережка, как древние греки. В Центруме, ко всему прочему, еще и магнитного поля нет. Так что даже будь у тебя компас из металла, дерева и стекла – толку от него все равно никакого. Поэтому никто не знает, что творится на соседних материках и вообще – есть ли в Центруме другие материки помимо того, где мы сейчас. Но зато уж он здоровущий, сравним с Евразией.

Виорел хитро глянул на Костю и добавил:

– Следующий твой вопрос предугадать нетрудно, поэтому сразу отвечаю: мы находимся на юго-юго-западе материка, на самом побережье. Южнее, если не считать косу, – только океан. Есть ли там какие-нибудь острова или земля пообширнее – мне опять-таки неизвестно. Обитателям Центрума – скорее всего тоже, хотя в Лорее… Лорея – это еще одна страна, сосед Джаваля с севера. Так вот, в тамошнем Ректорате теоретически могли сохраниться какие-нибудь сведения о здешней географии. Однако Лорея категорически не склонна делиться знаниями с окружающим миром.

Костя жадно внимал, позабыв даже о вине.

– Я могу, конечно, перечислить тебе и остальные страны, их не особенно много, всего дюжина на весь материк, и ты их названия скорее всего запомнишь, но лучше не забивай сейчас голову второстепенным, привыкай по ходу дела, как я в свое время. Пока достаточно знать, что ты на юго-западе, в Джавале, что севернее в горах расположена Лорея, а еще дальше на север – Клондал, моральный центр Центрума, уж извини за тавтологию. Джаваль – страна не слишком заселенная и не особенно развитая, скорее аграрная, чем индустриальная, хотя кое-какие руды и здесь копают. Правда, занимается этим Сурган, сосед с северо-востока, откуда, кстати, ходит тот самый поезд, на котором мы прибыли.

– Тангол – Харитма, – кивнул Костя со знанием дела, моментально вспомнив расписание на станции. – Тангол, стало быть, город в Сургане?

– Да, столица. Большой город!

– Больше Харитмы?

– Гораздо больше. Харитма, собственно, это даже не совсем город. Это восемь небольших городков или сравнительно крупных поселков, как больше нравится, и они еще толком не слиплись в единый город. Из одного в другой ездить приходится. Самый большой зовется Харитма, мы сейчас как раз в нем. А дела у нас завтра в другом, в Го-Ойдо, Морском Бризе по-нашему.

Это Костя и сам понял, точно так же как давно осознал значение слова Харитма – Степная Роза. Только в названии джавальской столицы слово «степь» было слегка усечено, поэтому точнее был бы перевод Степороза, примерно так.

– Тебе бы учителем в школе работать, – вздохнул Костя. – Очень доходчиво объясняешь!

– Угу, – буркнул Виорел. – В начальных классах. В который раз уже это повторяю!

– Что, носильщики часто меняются?

– Увы! – Виорел вздохнул. – Большинство раз-два со мной сходят и тут же пытаются свой бизнес организовать. Илюха вот только был более-менее, так на тебе – в больницу загремел…

Костя поразмыслил и осторожно высказал то, о чем неизбежно подумалось:

– Значит, не очень правильно у тебя дело организовано. Значит, тебе не наемники нужны, не носильщики, а партнеры!

– Да я и сам уже об этом не однажды размышлял, – грустно сообщил Виорел. – Вот думаю, может, как раз с тобой и попробовать? Раз уж ты решил отдохнуть от офиса. Мне все равно здесь человек вскорости будет нужен. Только учти: сразу золотых гор не жди, тебе еще осваиваться и осваиваться.

– В каком смысле здесь? – насторожился Костя. – Сидеть в Джавале безвылазно, что ли?

– Ну, не совсем безвылазно, конечно! – уточнил Виорел. – Жить в Центруме после Земли двадцать первого века, честно признаюсь, скучновато. Но оставаться тут на месяц-другой было бы очень полезно. А сам я не могу, у меня на Земле партнеры-производители, а наш народ, ты сам знаешь, как та гордая птица еж – пока не пнешь, фиг почешутся.

Виорел еще какое-то время поразмышлял и добавил:

– Давай так: я проверну сделку и все, что на этот раз намечал; ты покуда осмотришься и поймешь, надо оно тебе или нет – со мной сотрудничать. А на обратном пути как раз и обсудим, чем ты сможешь быть моему делу полезен и сколько за это тебе обломится. Договорились?

– Звучит неплохо, – кивнул Костя. – Главное – мне бы со Шпицем поскорее разойтись.

– Со Шпицем все решим, обещаю. Триста баксов при моих объемах – вообще не деньги.

– Там еще накруточка будет, – напомнил Костя.

– Ну, четыреста, какая разница. – Виорел ничуть не смутился. – Решим, не боись! Давай за это и выпьем, чтобы все решилось – и у меня, и у тебя!

– Охотно. – Костя потянулся к стакану и с удовольствием чокнулся с потенциальным партнером по пока малопонятному бизнесу в чужом и незнакомом мире, о существовании которого Костя еще пару дней даже не подозревал.

* * *

Улеглись довольно поздно. Костя ощущал приятный шум в голове и не менее приятную расслабленность в натруженном теле. Здорово было растянуться на настоящей кровати с настоящими простынями – это не в сидячем положении кемарить под стук вагонных колес. Заснул Костя не сразу. Никак не шло из головы неожиданное предложение Виорела. Кто ему Костя? Так, мимолетный знакомец, с которым можно безбоязненно выпивать в «Разбойнике» под ни к чему не обязывающий треп. И вдруг – трах-бабах! Центрум. Степь с морем. Пограничники. Старомодный городок Харитма в неведомой стране Джаваль.

Нет, безотказным своим чутьем Костя сразу уловил возможную выгоду. Смущало только одно: зачем это Виорелу? Зачем ему делиться прибылью, если можно тупо оплачивать труд носильщика? Неужели действительно от него столько носильщиков сбежало в торговцы, что возникла реальная конкуренция? Или он ощутил, что просто не справляется со всей работой, и действительно решил завести помощника, который работал бы не за оклад, а за долю в прибыли? За долю оно как-то всегда охотнее работается. Старательнее. Но снова-таки: почему Костя? Неужели у Виорела нет на примете людей более подходящих?

Костя в принципе понимал, что слишком мало знает о Центруме и торговле в нем для действительно верных выводов. Но грыз его, грыз червячок сомнения, потому что в одном Костя не сомневался ни на секунду: никто добровольно делиться прибылями не станет. И хорошо если Виорел действительно все просчитал и пришел к выводу, что с таким помощником он по-любому заработает больше, даже если придется часть прибыли уступить ему. А вдруг Виорел просто решил Костю как-нибудь обмануть и кинуть? До сих пор за ним ничего такого замечено не было, но, с другой стороны, и деловых отношений с Виорелом раньше как-то не случалось.

Страшновато было Косте. И даже не из-за самой возможности нарваться на неприятности, а скорее из-за невозможности такую ситуацию заранее просчитать и распознать. В силу плохого знакомства с местными реалиями.

Но, с другой стороны, что он прямо сейчас мог потерять? Никаких конкретных договоренностей пока нет. Так, абстракции без всяких обязательств. А значит – что? А значит, надо пользоваться моментом и вживаться в этот странный мир пара и натуральных материалов. Сделаться здесь своим. Тогда и станет понятно, каким образом тут деньги зарабатываются. Компьютерщиной тут, понятное дело, не заработаешь, эпоха не та. Но вдруг получится стать торгашом-менялой наподобие Виорела? Кто сказал, что это невозможно?

Начальные опасения Кости мало-помалу переросли в сдержанный оптимизм с некоторой даже толикой энтузиазма, и где-то на этой многообещающей ноте и прибрал его владыка ночи Морфей.

А наутро Костя проснулся сам, свежий и отдохнувший. В окно заглядывал робкий рассвет; однако при ближайшем рассмотрении оказалось, что рассвет не такой уж и робкий, просто оконце их с Виорелом комнатушки было расположено в глубокой тени.

Виорел тоже шевельнулся и поднял голову над подушкой.

– Проснулся? – спросил он и протяжно зевнул. – Это хорошо. Сейчас по кофейку, и в Го-Ойдо, к Хетауцэ, старому пройдохе… Пойдем покажу, где здесь отхожее место.

После легкого завтрака (скверный кофе и великолепные оладушки со сметаной и вареньем) Виорел, не дав ни секунды отдыха, велел одеваться и навьючиваться, а сам ненадолго заглянул к хозяевам маакуте. Может, расплатиться за ночлег, а может, и еще зачем – Косте он не отчитывался, естественно. Вернулся Виорел минут через пять-семь, критически оглядел готового к дальнейшим передвижениям Костю и проворчал:

– Рюкзак можно было по-походному и не крепить, внизу экипаж ждет…

Сам он забросил вещмешок обеими лямками на одно плечо, как делал всегда, если предстояло переместиться не далее чем на сто метров. Костя, кряхтя, ослабил стягивающие лямки жгуты и перевесил свой таким же манером.

– Так лучше? – осведомился он не без яда в голосе.

– А то! – хохотнул Виорел. – Пошли, пошли, время дорого.

– Ты сам велел навьючиваться! – вздохнул Костя терпеливо. – Скажи еще, что не так!

– Ладно, ладно, не ворчи, – отмахнулся Виорел, покидая комнату.

Костя покачал головой и последовал за ним.

Несомненно, Виорел уже был весь в вихре предстоящих событий, и особо нянчиться с непонятливым и неопытным носильщиком у него не было ни времени, ни желания.

Они спустились на первый этаж, к выходу, проделав вчерашний путь в обратном направлении. Виорел махнул рукой клерку по имени Фрагуш – тот едва заметно кивнул в ответ – и решительно толкнул тяжелую дверь. На крылечке он едва не столкнулся с давешним похожим на моряка крепышом, только сейчас крепыш был без берета, сильно навеселе и с заметным кровоподтеком на скуле. Тем не менее он посторонился, пропуская Виорела с Костей, и только потом ввалился в гостиницу. Правда, в дверях задержался и поглядел им вслед.

– Это что за тип? – шепотом поинтересовался Костя, когда они отошли на десяток шагов от крылечка.

– Да постоялец один, – лениво ответил Виорел. – Давно в «Зеленом причале» живет, осточертел уже всем. Опять всю ночь в кабаке бузил, сто процентов.

Костя обернулся – на крылечке было пусто, и дверь в маакуте крепыш не поленился плотно затворить.

«Феноменально! – подумал Костя с неясной тревогой. – Туда шли, его встретили. Оттуда идем – опять его встретили. Странное какое-то совпадение!»

Однако Виорела это маленькое происшествие ничуть не взволновало, и Костя решил: не его ума дело подозревать всякого встречного. Носильщик он, вьючный ослик, не более. Пусть и с прицелом на партнерство, если напарник не лукавит. Пока – просто наемный трудяга-потаскун.

На широченной мостовой, приткнувшись к не менее широченному тротуару, дожидался извозчик. Двухколесная его кибитка, точь-в-точь такая, какие Костя с Виорелом вчера видели на вокзале, была запряжена понурой лошадкой бело-рыжей коровьей масти. Костя таких только в фильмах про ковбоев видел.

– Приветствую, господа! – Извозчик приложил два пальца к забавной кожаной фуражке-блинчику.

Виорел буркнул что-то неразборчивое в ответ и ловко взобрался в кибитку.

– Давай! – Он протянул сверху руку, и Костя послушно передал ему свой рюкзак, а затем взобрался и сам. В кибитке имелось двойное сиденье, под которое Виорел затолкал поклажу. Оно даже было довольно мягким, но точно не подпружиненным, как допотопные прадедушкины диваны, а скорее набитым не успевшими слежаться тряпками. Но сидеть было неожиданно удобно, скорее всего оттого, что угол между сиденьем и спинкой неведомый мастер выбрал безукоризненно, да вдобавок на уровне поясницы спинка имела небольшой выпуклый валик.

– Давай в Го-Ойдо, – велел Виорел вполголоса.

Извозчик смешно цокнул языком, и кибитка тронулась с места. Лошадь достаточно быстро перешла на бодрую трусцу – уже не шаг, но и рысью еще не назовешь. Эдакий ненапряжный трот. Кибитку слегка потряхивало, однако Костя ожидал гораздо худшего. Похоже, она была снабжена каким-то подобием рессор. А когда возница коротко ругнулся и щелкнул кнутом, лошадка вдруг перешла на иноходь, и кибитка пошла заметно ровнее.

– Во-от! – произнес Виорел одобрительно и покосился на Костю. – Ну что, напарник, любуйся красотами, а я подремлю, пожалуй.

«Здоров же он спать», – подумал Костя.

Сначала поехали в сторону вокзала, но на первом же перекрестке свернули налево, к морю, а потом еще раз, снова налево. Теперь восходящее солнце маячило впереди, извозчик то и дело заслонял его, от чего Косте приходилось жмуриться. Улицы Харитмы оставались все такими же широченными, на перекрестках – хоть в футбол играй. Одно– и двухэтажные дома на этом просторе попросту терялись. Зато, подумал Костя, тут уж точно не бывает пробок.

Минут через десять домики вдоль дороги стали больше напоминать сельские, чем городские, – двухэтажность пропала как класс, вместо плоских крыш возобладали четырехскатные, черепичные, и еще стало больше зелени. Не скажешь, что дома утопали в ней – Костя уже понял: климат в Джавале достаточно жаркий и сухой, – но деревьев определенно прибавилось по сравнению с окрестностями вокзала и маакуте. Появились глухие дощатые заборчики, выкрашенные чаще всего в зеленый или бежевый цвета.

Похожие кибитки попались навстречу лишь дважды; людей на улицах тоже было очень мало.

Вскоре они выехали из города; дорога пошла под гору. Вокруг на склонах пологих холмов раскинулись поля и виноградники – вот тут джавальеров Костя заметил куда больше, чем на улицах Харитмы. Впереди, туда, куда убегала наконец-то сузившаяся дорога, вставал очередной холм, на котором отчетливо просматривался ближайший городок. Левее и дальше виднелся еще один холм с городком, и совсем уж далеко, почти теряясь в дымке, – третий. Справа, по идее, должно было располагаться море, точнее, залив, именуемый тут фарэ, но поскольку дорога спустилась в низинку, видно его не было – заслоняли виноградники.

Вскоре они уже поднимались на холм, к ближайшему городку. По ощущениям Кости, от Харитмы его отделяло километра полтора, вряд ли больше. Сам городок напоминал окраину Харитмы, с заборчиками, садиками и черепичными крышами. Улицы его были поуже, но все равно непривычно широки для землянина.

Они проехали городок насквозь – он оказался существенно меньше Харитмы, и двухэтажных домов в нем Костя насчитал всего с десяток, все вокруг центральной площади.

Площадь кибитка пересекла по плавной дуге, постепенно отклоняясь вправо, пока не поехала почти точно на юг, к заливу. Стороны света определить было нетрудно – солнце поднялось еще невысоко, и понять, где находится восток, сумел бы и первоклассник, при условии, что он не ловил ворон на уроках естествознания.

Судя по всему, это не был Го-Ойдо, куда они направлялись. Виорел бессовестно дрых, покачиваясь в такт с кибиткой, а приставать с расспросами к вознице Костя не решился, хотя и помнил совет побольше говорить по-джавальски. Не потому не решился, что боялся или не был уверен в достаточном знании языка, – мысленно он составил нужный вопрос без всякого труда, практически на автомате. Костя подозревал, что болтать с извозчиком тут просто не принято. Да и услышать его скорее всего тоже мудрено: и лошадь подковами цокает довольно громко, и колеса грохочут по каменной кладке, и рессоры скрипят, и Виорел, стервец, рулады у самого уха выводит.

Снова выехали из городка в поля. Почти сразу навстречу попался целый обоз груженных чем-то телег, вознице пришлось с ними аккуратно разминуться. Что везли на телегах – не рассмотреть, все покрыто выцветшими, под цвет степи, рогожами. Но наверняка что-то ценное, потому что на каждой Костя углядел по парочке крепких ребят с ружьями. Напротив головной и замыкающей телег возница деловито козырнул двумя пальцами. Ему в ответ просто кивнули, не выпуская из рук оружия.