Текст книги "По острию ножа"

Автор книги: Владимир Михановский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Владимир Наумович Михановский
По острию ножа

Глава 1. Происшествие на КПП

Траектория передвижений полномочного представителя Президента России генерала Матейченкова по Чечне напоминала ломаную линию, у которой было начало, однако конца не предвиделось. Кружил хоровод названий, которые из незнакомых поначалу быстро стали привычными и близкими: Грозный, Ханкала, Гудермес, Наурская, Знаменское, Итун-Кале, Шатой, Кизляр, Ведено, Шелковская… И еще десятки крупных и мелких населенных пунктов. За каждым из названий – сотни и тысячи человеческих судеб. Проблемы, которые необходимо решать с ходу, когда, точь-в-точь по известному речению, промедление смерти подобно. Снабжение, боеприпасы, медицинская помощь… Взаимодействие воинских частей различного подчинения…

Дела, не терпящие отлагательства.

И – ответственность за каждое.

Но генерал умел за деревьями видеть лес, всегда осознавая, во имя чего все это делается. Решая важнейшие стратегические задачи, он не чурался и участия в рядовых операциях…

Вытянувшиеся вдоль дороги блокпосты представляли собой фильтр, призванный помешать передвижению боевиков, которые нередко пытались проскользнуть в нужном направлении под видом мирных крестьян, частенько с фальшивыми документами, хотя и очень высокого качества. От наших солдат и офицеров требовалась немалая сноровка, чтобы выловить такую «рыбку» в непрерывном потоке машин.

Матейченков любил наблюдать работу КПП. Если замечал непорядок – давал соответствующие указания, подсказывал правильное решение, включался в допрос подозрительной личности.

Однажды близ Урус-Мартана генерал несколько часов участвовал в работе контрольно-пропускного пункта. КПП технически был оборудован довольно основательно, хотя дежурные во многом нуждались. Это были мелкие, но досадные оплошности, затруднявшие работу людей, которая и без того была нелегкой и опасной.

…Рядом с пунктом помещается зона досмотра автомашин, остановленных дежурными на шоссе. Их загоняют сюда по одной, подвергают тщательному и придирчивому досмотру. Шмонают и водителей, и пассажиров, придирчиво, чуть не на свет рассматривают их документы.

В свободную минуту, когда поток машин на какое-то время иссяк, Матейченков разговорился с дежурным сержантом милиции, белобрысым пареньком из Пскова.

– Как служится?

– Нормально.

– Чеченец не донимает?

– Бывает, особенно ночью. Но мы приноровились. Стены укрепили, огневые гнезда установили. Как сунутся, так сдачи даем.

– Молодцы! А что из дома пишут?

– Да там не густо… – помрачнел парень: генерал задел больной вопрос.

– Какая у тебя семья?

– Мама и сестренка. Младшая. Болеет все время, деньги на лечение надо.

– Мать работает?

– Недавно стала безработной: исторический музей, где она работала экскурсоводом, закрыли. Сказали: из-за недостатка средств. Да там хоть работай, хоть не работай – толк один: у нее зарплата была – пятьсот рублей. Только на хлеб и хватало. Они от меня все помощи ждали. А тут новость подоспела: боевые вроде у нас срезали. Не знаете ли, так ли это, товарищ генерал?

Теперь уже дежурный задал вопрос, больной для Матейченкова. О непорядках с выплатой боевых он слышал от многих людей – и в Краснодаре, где успел побывать уже несколько раз, и в Грозном от контрактников, и еще от многих…

– Мы тут наведем порядок, потерпи немного.

– Да терплю, куда я денусь…

– А вот скажи: за последнее время дежурить на КПП стало легче или тяжелей?

Сержант задумался:

– Это как посмотреть. В чем-то полегче стало.

– Например?

– Ну, рейсовые автобусы по этой дороге напрочь отменили. Населению, может, похуже, а нам легче: досматривать автобусы тяжело. Набиты они сверх всякой меры, опять же детишки. А спрятать и провезти контрабандой всякого добра там много можно было.

– Да, укромных уголков хватает…

– О том и речь. Много чего попадалось. Особенно часто – оружие и наркотики. Найдешь, спрашиваешь: это чье? Все – молчок. Один ответ: не мое, не знаю. Понимают, что за такую поклажу крепко схлопотать можно. А стоит эта наркота обалденно: большие тыщи, а то и миллионы, – сплюнул в сторонку дежурный. – Да, помучились мы с этими автобусами.

– А в чем еще облегчение? – продолжал свои расспросы полпред, стараясь вникнуть в мельчайшие тонкости будней КПП.

– Еще? Чеченцы по ночам поменьше нападать стали.

– Это отрадный факт. Выдохлись, что ли?

– Есть маленько, – задорно улыбнулся дежурный, потом спросил: – А нельзя кое-чем пособить нам, товарищ генерал? Оно вроде и мелочи, но это как посмотреть…

– Ну, выкладывай.

– Летом иногда питьевой воды не хватает. Хоть ложись да помирай от жажды.

– А где воду берете?

– Она у нас привозная… Если вовремя не привезут – беда.

– А запасец сделать?

– Пробовали. Не получается. За день-два заванивается, холодильника-то нет, погреба тоже. А водитель, стерва, однажды грозился, что за хорошую воду деньги с нас брать будет…

– Ну, это уже ни в какие ворота не лезет! – возмутился генерал. – Я разберусь и накостыляю кому следует.

– Только на меня не ссылайтесь, – попросил дежурный.

– Ты-то чего боишься?

– Да у них там, у водовозов этих… как бы это сказать… мафия не мафия, но что-то вроде того. Своя организация, одним словом. Узнают, что я настучал, весь наш КПП без воды оставят, припухать будем.

– Ничего себе порядочки!

– Еще рация у нас плохо работает. Допотопная потому что. Бывает, срочно связаться с руководством надо, а она то и дело выходит из строя.

– По какому поводу чаще всего связываетесь? Когда подмога требуется?

– Ну, это если особенно большой отряд бандитов на нас нападет, а так справляемся собственными силами. Но вот по таможенным делам – это приходится часто…

– Это как – по таможенным? – не понял Матейченков.

– А вот сейчас появится машина, станем ее досматривать, сами увидите, товарищ генерал, – пообещал дежурный.

Ждать пришлось недолго.

На дороге показались потрепанные красные «Жигули» с вытертой донельзя резиной. Водитель послушно притормозил «шестерку» возле КПП, въехал в зону досмотра.

Матейченков, стоя в сторонке, наблюдал за работой дежурных.

На машине (он это сразу определил) были грозненские номера. Рядом с водителем сидела пожилая женщина в черном платке.

К дежурному из помещения вышел напарник. Они попросили выйти из кабины водителя и женщину, потребовали документы.

Шофер и его пассажирка являли собой полную противоположность друг другу. Если первый вел себя заискивающе, чуть ли не лебезил перед дежурными, то женщина держалась строго, можно сказать – надменно.

Что-то в документах дежурным не понравилось, они долго и придирчиво рассматривали их, передавая друг другу.

– Куда следуете? – спросил дежурный.

– В Грозный, гражданин начальник. В Грозный, не сомневайтесь, – зачастил водитель.

Женщина промолчала.

– Зачем?

– Вот ее я подрядился отвезти, – водитель кивнул на женщину.

– А что случилось?

– Ей нужно с сестрой повидаться. Сестра у нее в Грозном проживает, парализованная. Осколком нерв перебило.

Женщина упорно молчала.

– Она что, по-русски не говорит?

– Нет.

– Как это может быть?

– В горах всю жизнь прожила. В ауле, где русских нет.

– Совсем по-русски не понимаешь? – обратился к пассажирке сержант.

Та молча пожала плечами.

Все выглядело настолько натурально, что Матейченков, слышавший весь разговор, проникся сочувствием к несчастной женщине.

– Что везешь? – спросил один из дежурных.

– Да пустая машина у нас.

– Оружие, наркотики?

Водитель всплеснул руками:

– Какие наркотики? Я их сроду в глаза не видел. Мы этими вещами не занимаемся.

– А оружие?

– Ни разу в жизни в руках не держал. На нефти всю жизнь проработал, вот и руки остались черные, – в доказательство он протянул руки, и впрямь довольно грязные.

Дежурные попросили открыть багажник, поднять капот машины, и приступили к тщательному досмотру.

Содержимое бардачка вытрясли на сиденье. Здесь были сигареты «Прима», разная мелочь – ничего недозволенного. Подняли резиновый коврик, обстукали стенки салона, заглянули даже в рукава пепельниц.

Сержант зачерпнул горстку сигаретного пепла, понюхал ее и покрутил носом – что-то опытному дежурному не понравилось, однако он промолчал.

В моторе тоже не оказалось ничего, что могло бы вызвать подозрения. В багажнике стояло несколько канистр.

– Что в канистрах?

– Бензин.

– Зачем так много?

– Ты же знаешь, начальник, по дороге заправок нигде нет. Разбиты с самого начала войны. Приходится весь запас тащить с собой.

– Все равно много. Весь багажник забит.

– А обратная дорога? – возразил водитель. – В Грозном бензин втридорога, не купишь. А у нас – свой, хоть некачественный, зато недорогой.

– Может, ты продать его собираешься там, в Грозном?

– Зачем продать? Только бы себе хватило…

«Зря придирается, – подумал Матейченков. – Сразу же видно: мирные люди, небогатые, по делу житейскому едут. Может, ребята так стараются из-за моего присутствия? Когда машина уедет, нужно будет потолковать с ними».

Между тем дежурные отошли в сторонку, о чем-то тихо переговорили между собой.

– Что в канистрах? – еще раз спросил сержант.

– Бензин, только бензин, клянусь Аллахом! – шофер вскинул как бы в мольбе руки.

– А вот мы выльем и посмотрим, какой там бензин…

– Только не выливайте, Христа ради! Мы по дороге застрянем. Если штраф положен, мы заплатим, – и водитель суетливо полез в карман, вытащив оттуда тощий потертый кошелек.

Сержант оттолкнул его рукой, вошел в дежурку. Через несколько мгновений вернулся с парой длинных – по локоть – резиновых перчаток.

– Зачем руки себе мараешь, начальник? – спросил водитель. – Потом неделю будешь пахнуть бензином, не отмоешься…

– Гляди, чтобы сам отмылся.

– Лучше я заплачу тебе, как надо. И тебе, и мне хорошо будет… Ты не думай, я не деревянными – долларами заплачу. Столько, сколько скажешь.

На Матейченкова, продолжавшего стоять в сторонке, водитель не обращал никакого внимания.

«Эге, мужик-то не так прост, как могло показаться с первого взгляда, – подумал генерал. – А ребята, видать, опытные и знают свое дело».

Между тем сержант, натянув резиновую перчатку на правую руку, отвинтил крышку с первой канистры, стоявшей с краю, и приступил к работе.

Чеченец, поняв, что капэпэшников не уговорить, молча смотрел на их действия.

И только женщину, казалось, ничего из того, что происходило на зоне досмотра, не интересовало.

С первой канистрой было покончено. Сержант аккуратно завинтил ее и принялся за вторую, стоявшую рядом.

– Говорю же, начальник, зря стараешься, – снова подал голос водитель. – Я заплачу тебе баксы…

– Заткнись! – оборвал его сержант, неимоверно злой от первой неудачи. Он явно решил идти до конца.

Минут через пятнадцать неприятная для сержанта процедура была завершена. Все канистры просмотрены, ничего, кроме бензина, в них не обнаружилось.

Лицо чеченца сморщилось в улыбке.

– Значит, разойдемся, как в море корабли, – произнес он. – Я всем в ауле у нас расскажу, какие молодцы на этом КПП служат, исправно службу несут…

– Мели, Емеля, твоя неделя… – пробормотал сквозь зубы второй дежурный.

Оставалось вернуть документы чеченцам и пожелать им, как положено, счастливого пути.

В этот момент из помещения КПП вышла на бетонное крыльцо румяная женщина-сержант. Видимо, она отдыхала в пристройке, потому Матейченков, заходивший в дежурку, не заметил ее.

Молодая женщина сощурилась на низкое зимнее солнце, оглядела двор, мигом оценила ситуацию и произнесла, обращаясь к дежурным:

– Я вчера на соседнем КПП была. Воду одолжить ездила к ним, свежую.

– И что?

Она сошла с крыльца:

– Ребята рассказывали интересную штуку. Знаете, как чеченцы насобачились провозить наркоту? Вот в таких металлических канистрах, – кивнула она на багажник.

– Говори, не томи.

– Они герметичный мешочек с наркотой приделывают к стенке какой-то магнитной лентой… Дежурный лезет с перчаткой в канистру, щупает дно – там ничего нет. И – проезжай себе дальше, друг ситцевый.

Глаза чеченца, смотревшего, не отрываясь, на девушку, полыхнули такой ненавистью, что она, казалось, должна была вспыхнуть и сгореть на месте.

Даже чеченка наконец пошевелилась и запахнула на груди черный с кисточками платок.

Оба дежурных, не сговариваясь, взяли канистру за ручки и понесли в угол двора, где помещалась сточная яма, покрытая решеткой.

Когда бензин был вылит, на внутренних стенках канистры были обнаружены наросты аккуратных пакетиков, прилипших к боковым стенкам…

Остальные канистры ничем не отличались, будучи опорожненными, от своей товарки.

Острый запах бензина, вылитого на решетку, быстро распространился в морозном воздухе, щекоча ноздри.

Сержант, не снимая перчатки, осторожно оторвал один пакетик от стенки – сделал он это легко, без всяких усилий, – с торжеством поднес к носу водителя:

– А это что?

Тот сделал большие глаза:

– Первый раз вижу.

– Знаешь, чем это пахнет?

– Знаю. Бензином.

– Это пахнет преступлением.

– Не понимаю.

– В фильтрационном лагере поймешь.

Второй дежурный спросил:

– Что в пакете?

– Понятия не имею. По-моему, там порошок какой-то.

– Какой?

– Может, стиральный?

– А если я заставлю тебя сейчас сожрать его? Вместе с пакетом? – поинтересовался сержант.

– Ваша власть. У меня вы бы и не то сожрали, – видимо, водитель решил, что уже все равно.

Крепкий подзатыльник вернул его к суровой действительности.

– Чьи пакеты?

– Не знаю.

– Как они попали в твою машину?

– Сосед из аула попросил подбросить канистры.

– Куда?

– В Грозный.

– Хорошо. Можешь показать нам этого человека?

– Нет.

– Почему?

– Я его не знаю.

– В твоем ауле живет и не знаешь?

– Он приезжий.

– Неважно. Покажешь нам его.

– Его уже нет.

– Куда же он делся?

– Уехал.

– Пусть так, Магомед, – согласился сержант, посмотрев в паспорте имя водителя. – А кому ты должен был передать канистры в Грозном? Имя, адрес?

– Не знаю.

– Станешь врать, будет хуже.

– Гражданин начальник, ну откуда мне знать его имя? – в голосе водителя послышались просительные нотки.

– Как же ты передашь товар?

– Он сам должен подойти ко мне.

– Где?

– В Грозном, я же сказал.

– В каком месте?

– На площади.

– Какой?

– Перед президентским дворцом.

Каждое слово из водителя приходилось вытаскивать клещами, но дежурные понимали, что овчинка стоит выделки: отследить цепочку, по которой передавались наркотики, было заветным желанием и мечтой каждого капэпэшника.

В том, что в пакетах наркотики, не сомневался никто.

– Поедем в Грозный вместе, мы хотим поговорить с этим человеком, – предложил сержант.

– Поедем, почему не поехать? – охотно согласился водитель, впрочем, ему ничего другого и не оставалось. – Тем более, без бензина мы сами теперь далеко не уедем. Только, боюсь, вы зря прокатитесь.

– Это почему?

– А вдруг тот человек не подойдет?

«Да этого наркокурьера на кривой не объедешь, – подумал генерал Матейченков. – Хитер, как дюжина лисиц». Он решил пока не вмешиваться в ситуацию, проследив ее развитие до конца.

– Поведешь себя правильно, перестанешь дурака валять – отпустим тебя, еще и денег дадим тебе и твоей даме, – сказал первый сержант, взвешивая в руке изъятый пакетик.

– И никто ничего не узнает, – добавил второй. – Только помоги нам, Магомед.

– Хорошо.

– Что в пакете?

– Вам же сказали – там стиральный порошок, – вдруг на чистейшем русском языке произнесла женщина в черном платке.

«И возговорила Валаамова ослица человечьим голосом», – подумал генерал Матейченков.

– Так ты по-русски знаешь? – удивился сержант. – Что же молчишь все время, как телеграфный столб?

Женщина отвернулась.

Девушка-сержант взяла из рук напарника пакетик, внимательно осмотрела, надкусила крепкими зубами. Понюхала содержимое, взяла немного порошка на язык, подержала некоторое время и выплюнула на снег. Лицо ее на мгновение сморщилось.

– Тьфу, гадость!

– Я же вам говорила, солдаты, что мы везем стиральный порошок, а вы мне не верите, – величественно произнесла чеченка.

– Этот стиральный порошок называется героин, – продолжала девушка, – причем высокой степени очистки. – Здесь, в Чечне, по-моему, такой не делают. Думаю, он турецкого производства. Или афганского.

Дежурные собрали пакетики в целлофановый мешок.

– Целое богатство, – заметил первый сержант, прикидывая его на вес. – Как думаешь, на сколько потянет?

Девушка пожала плечами:

– Не по моей части. Начальство разберется.

– Надо доложить по рации.

– Не спеши.

– А что?

– Сначала этих как следует обыщем.

– Ступайте оба в караулку! – произнес сержант и указал задержанным рукой на дверь.

– Будьте вы все прокляты, – без всякого выражения произнесла чеченка, первой ступив на крыльцо.

Ее досматривала за перегородкой девушка-сержант, водителем занимались оба дежурных. Тщательный личный досмотр увеличил число изъятых наркотиков, а также их ассортимент. Стало ясно, что эта парочка – серьезные наркокурьеры, и работа с ними по выявлению всей цепочки должна быть перспективной.

Затем старший наряда попытался связаться по рации со своим начальством, это удалось ему только после четвертой попытки, а генерал Матейченков смог воочию убедиться, как неважно работает устаревшая техника связи, на которую ему жаловался сержант при недавнем разговоре.

Бесконечные помехи и атмосферные хрипы то и дело вклинивались в разговор.

– Чтоб ты всю жизнь так хрипел! – в сердцах произнес сержант, когда очередная помеха прервала реплику начальства.

Сразу после КПП генерал Матейченков направился в штаб объединенной группировки федеральных войск. Кроме неотложных боевых задач, у него назрел еще один важный разговор, который также не терпел отлагательства.

Глава 2. В объединенном штабе

После того как был обсужден тактический план ближайшей операции по перехвату группы боевиков, которую вертолетчики обнаружили в горах, Матейченков сказал:

– Я только что объехал Шелковской и Наурский районы.

Начштаба насторожился:

– И что?

– Проверял работу КПП.

– Есть неполадки?

– Есть.

– Я слушаю, Иван Иванович, – начальник штаба с готовностью взял ручку, пододвинул чистый лист бумаги. – Контролируют слабо? Пропускают, кого попало? Давно хотел до них добраться, только руки не доходят.

– Ребята работают нормально. Сегодня, например, на моих глазах двух наркокурьеров прихватили. Неполадки не у них, а у нас. Почему личному составу задерживается выплата боевых суточных?

– Выплату боевых в Шелковском и Наурском районах отменили, – сказал начальник штаба.

– На каком основании?

– Эти районы признаны мирными.

– Мирными? Может, война уже закончилась и чеченцы перестали обстреливать блокпосты? Может, мы не теряем там каждую ночь по несколько бойцов убитыми и ранеными?..

Начштаба молчал.

– Остальным размер боевых не урезали? – спросил полпред после тягостной паузы.

– Нет. Так и осталось: около тысячи рублей в день.

– В общем, так… Заготовьте приказ: всем сотрудникам КПП немедленно выплатить все причитающиеся боевые, включая задолженность.

– Не могу, Иван Иванович.

– Почему?

– Распоряжение из Москвы.

– Чье?

– Из Минобороны.

– Мотивы?

– Ну… они решили, что эти деньги необходимо направить на более неотложные нужды, – замялся начальник штаба.

– Более неотложных нужд у нас нет. Пишите приказ.

Начштаба покачал головой:

– Не могу, Иван Иванович…

– Можете!

– Да они меня в бараний рог скрутят. С ними только начни заедаться… Вмиг голову снесут. Поймите меня по-человечески, Иван Иванович: не могу я класть свою голову…

– А я свою – могу! Пишите приказ от моего имени, – сказал Матейченков.

– Как прикажете, товарищ генерал-полковник, – произнес заметно повеселевший начальник штаба.

Матейченков не ушел, пока приказ не был подготовлен по всей форме: он слишком хорошо знал повадки штабных чиновников. Только подписав приказ, он попрощался и заторопился: на конец дня оставалось еще несколько дел, и все требовали его участия и решения.

Уже стоя в дверях, Матейченков обернулся:

– Еще одно.

– Слушаю!

– Распорядитесь, чтобы со следующей недели сотрудников КПП снабжали минеральной водой.

– В бутылках?

– В бутылках! А то пьют черт знает что, отсюда – и дизентерия, и отравления, и прочее в том же духе.

– Из какого фонда?

– Из моего личного, – произнес генерал и покинул помещение.

Глава 3. Координация

При всех текущих делах, которые во множестве приходилось решать каждый день, полномочный представитель Президента РФ не забывал о главной своей задаче – направлять в единую колею действия подразделений различных силовых и, если можно так выразиться, полусиловых ведомств.

По его мнению, страна давно уже должна была определиться со своей военной структурой.

Однажды, во время очередного приезда в Краснодар, полпред имел об этом серьезный и обстоятельный разговор с генерал-лейтенантом Михаилом Куликовским. Они встретились в номере ведомственной гостиницы, в которой остановился Матейченков, сам не ведая, насколько – на день, два, три, – пока очередная необходимость не вырвет его телефонным звонком обратно в Чечню.

– Я всегда говорил, и сейчас могу повторить: нас губит узкий ведомственный подход к делу, – горячился Куликовский.

– Согласен. Но что же конкретно надо делать? Ведь ты посмотри, какая картина получается, – сказал Матейченков. – Россия имеет, кроме обычной регулярной, еще по крайней мере пять армий.

– Ну уж и пять…

– Я столько насчитал. Пусть они поменьше, зато тоже прилично вооружены, а главное – вполне самостоятельные. Скажи, Борисыч, разве это дело?

– Давай для начала их пересчитаем.

– Ну, начну с моих родных. Войска МВД. Сила довольно внушительная. Сюда входят и внутренние войска, и ОМОН. И прочие спецчасти, – произнес Матейченков.

– МЧС, – добавил Куликовский, – это два.

– Да, они необычайно выросли за последнее время, – добавил Матейченков. – И оснащение у них хорошее, современное, да и организации позавидуешь.

– У Минюста свои войска есть тоже, – подхватил Куликовский. – Посчитать их по всей России, тоже небось мало не покажется.

– Это уже три, так? Добавь сюда МПС, – продолжал Матейченков. – У наших доблестных железнодорожников тоже ведь свои войска. Ну и на закуску – войска ФПС.

– Пять и выходит, кроме Минобороны. Итого – шесть разных армий! – покачал головой Куликовский.

– Теперь обратимся к военному опыту последних лет. У меня он поднакопился и в Карачаево-Черкесии, и в той же Чечне, да и по работе в структурах МВД. Очень нелегко координировать действия этих самостоятельных сил.

– Целиком согласен.

– Ведь ты посмотри, какая складывается картина, – продолжал Матейченков. – Каждая армия обязана иметь свои собственные тылы, свою систему снабжения, даже свои собственные учебные заведения… Получается как бы маленькое государство в государстве. И такое маленькое государство само себе ставит цели и задачи, само – в конечном счете – определяет свои потребности в деньгах, которые потом всеми правдами и неправдами выколачивает из общего бюджета.

– Верно, – согласился Куликовский, внимательно слушавший Матейченкова.

– Что же получается в итоге, люди добрые? Все эти игрища выливаются в гигантские государственные расходы. Всем в результате хорошо, только государству плохо. А особенно плохо рядовому солдату на войне…

– Ты о чем?

– Да об элементарных вещах. С дерьма сливки приходится снимать. Боевые выплаты урезаем, жалкие гроши. Людям, которые жизнью и здоровьем ежедневно рискуют!

– Да, и я с этим сталкивался, да и сейчас приходится сталкиваться, по линии моих ветеранов. Столько сил и нервов угробил, чтобы эти несчастные выплаты сохранить. Ладно. Давай вернемся к тому, как нам быть с шестью самостийными армиями, – сказал Куликовский.

– Есть несколько вариантов… Хотел бы обсудить их с тобой, пока хотя бы чисто теоретически.

– Обсудить можно, – согласился Куликовский. – А что дальше?

– Подадим наверх докладную записку. Может быть, какие-то наши мысли и пригодятся.

– Какие же у тебя варианты реорганизации? С чего предлагаешь начать?

– Ведомственные армии сохранить…

– Да ты что?

– Подожди, дай договорить. Ведомственные армии сначала сохранить в неприкосновенности, однако для всех создать единый тыл. Понимаешь – единый.

– Хорошая штука. Но… ничего из этой затеи не получится, Иван Иванович. По очень простой причине.

– Ведомственность?

– Ну конечно. Структуры, имеющие армии, грудью встанут на защиту своих интересов. Ты представляешь, какой жирный кусок бюджетного пирога они рискуют потерять?!

Было уже далеко за полночь, гостиница давно угомонилась, но оба генерала не собирались заканчивать разговор.

Матейченков сказал:

– Значит, ты полагаешь, что маленькие армии так просто не сдадутся, не пойдут под крыло Минобороны?

– Нет.

– Я это и сам предполагал, и придумал еще одно штуку: включить в эту гипотетическую единую структуру еще и весь военно-промышленный комплекс.

– Логично. Хотя бы потому, что вся военная сила государства будет собрана в единый кулак. Но что это даст для самостийников?

– А они после этого хода никуда не денутся. Просто у них будет выбита почва под ногами. Одобряешь?

Куликовский улыбнулся:

– Знаешь, Иваныч, такой анекдот? На дрейфующей льдине полярник смотрит на козу и говорит: «Всем хороша ты, Машка, только стирать не умеешь».

– Это ты к чему?

– Всем твой план хорош, но только… Как бы это сказать поточнее… Не слишком ли мощным получается в результате такой единый военный кулак?

– Это неплохо.

– Как же неплохо! – загорячился Куликовский. – Это ж полная милитаризация государства.

– Пора нам выбираться из выгребной ямы на свет божий. Слишком долго мы разрушали собственную армию, унижали ее, пренебрегали ее интересами. А чтобы выпрямить искривленную палку, нужно перегнуть ее в обратную сторону. Согласен? – спросил Матейченков.

– Против твоей логики не попрешь. Но как хочешь, а я остаюсь при своих сомнениях.

– Да мне и самому этот план кажется несколько односторонним, – признался Иван Иванович. – Тогда послушай второй вариант реформы военных сил России.

– Давай.

– Между прочим, я подобные идеи встречал и у других генералов… У меня они, признаться, вызывают больше сочувствия, чем первый вариант, с единым «железным кулаком». Тут нет уже единого тыла…

– А что предлагается?

– Шесть ведомственных армий ликвидируются, создается единая военная организация.

– Вот это уже интересно.

– При этом единым становятся и управление, и снабжение. Одно руководство, один тыл.

– Слез и поломанных амбиций будет много, но овчинка, пожалуй, стоит выделки, – одобрил Куликовский.

– Вооруженные силы страны должны быть едины.

– Постой-ка, брат, постой! – воскликнул Куликовский. – Ты противоречишь сам себе.

– В чем это?

– А как же, например, близкие твоему сердцу участковые милиционеры? Ты что же, собираешься лишить их оружия?

– Никакого противоречия здесь нет, – парировал Матейченков. – Да, те, кто не входит в вооруженные силы, должны быть лишены не только оружия, но и погон, и прочих армейских знаков отличия: ведь они уже не будут входить в собственно армию.

– И кем же они станут?

– Особым разрядом государственных служащих.

– Но ведь перед милицией, скажем, стоит определенная задача: обеспечивать социальную безопасность, стабильность общества. Как же ее обеспечивать без оружия?

– Другими методами. Но это особый разговор.

– «Всем хороша ты, Машка…» – начал Куликовский.

– Что, и со вторым вариантом не слава богу?

– Ну конечно. Сам посуди, Иван Иванович. Маленькие полководцы железнодорожных шпал и кавалеры слепой Фемиды своих привилегий без боя не отдадут.

– Значит – бой. А куда денешься?

– Я скажу тебе больше, дорогой полпред. Твой проект и в самом Минобороны встретят в штыки.

– А им-то что?

– Продолжи дальше свою логическую цепочку. Из твоей новой системы единого комплекса вооруженных сил выпадают и министр обороны, и весь его дорогостоящий аппарат.

– Говори.

– Причина здесь простая: ведь главнокомандующим-то становится президент.

– Давай вспомним российскую конституцию, – предложил Матейченков. – Мы все ее основательно подзабыли, а зря.

– Ты говоришь о роли правительства?

– Ну да, – кивнул полпред. – Конституция говорит, что правительство обязано осуществлять меры по осуществлению обороны страны. Минобороны – не что иное, как одно из структурных подразделений правительства. Ты, надеюсь, с этим согласен?

– Абсолютно.

– А с другой стороны, что означает: «обеспечение»? Это вполне конкретное понятие: сюда входит обеспечение финансовое, материально-техническое, продовольственное.

Куликовский добавил:

– Производство вооружений. Стоп!.. Это что же получается? Министр обороны должен будет переквалифицироваться в хозяйственника, финансиста, в производственника… Да в кого угодно! А как же маршальские погоны?..

– Увы, они в этом варианте утрачиваются. – Матейченков помолчал и добавил: – Но пора ведь не о погонах, а о России подумать.