Текст книги "Клоп на Луне"

Автор книги: Владимир Моисеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)

Надеждина:Прочитай. Я не против.

Аркадий:Ты носишь их с собой?

Надеждина:Так надежнее. На базе нет сейфа. Слишком накладно такую тяжесть с Земли доставлять. (Достает из кармана смятые бумажки. За сценой слышны чьи-то голоса).Кто-то идет. Не хочу, чтобы сотрудники видели, что ты читаешь их доносы. Вон за той ширмой нам никто не помешает. Пойдем скорее.

Аркадий:Никогда не мог понять, зачем на базе эти ширмы?

Надеждина:Людям хочется побыть в одиночестве гораздо чаще, чем об этом принято думать.

Они прячутся за ширму. Так получилось, что они слышат последующий разговор.

Сцена 3

На сцене появляется Лукин-Матфеев. Вслед за ним крадется Амбразуркин, он время от времени смешно размахивает кулаком, словно примериваясь для последнего удара. Лукин-Матфеев, наконец, добирается до центра сцены.

Амбразуркин:Стоять!

Лукин-Матфеев:Товарищ  генерал! Как Вы меня напугали.

Амбразуркин:Ерунда. Кроме тебя на базе всего пять человек. Опасности они не представляют, уж поверь, я в этих делах разбираюсь. Остается нечистая сила. Как взрослый человек может поверить в этот бред! Нет на нашей базе злобных привидений. Скажу больше: их нет и на Земле. Злоумышленники, распространяющие бредни о волшебниках и нечистой силе, должны быть отловлены и примерно наказаны, чтобы впредь не повадно было.

Лукин-Матфеев:Все это так. Но не будете же вы отрицать, что на базе у нас неспокойно? Слишком много происшествий в последнее время. Боюсь, что у нас завелся настоящий вредитель.

Амбразуркин:Думаешь, Надеждина?

Лукин-Матфеев:Почему Надеждина? Нет, не она.

Амбразуркин:Значит, кто-то из ребят? Признавайся, кого подозреваешь?

Лукин-Матфеев:Никого не подозреваю.

Амбразуркин:Вот видишь. Легко безответственно языком болтать. А вот пальцем показать гораздо труднее. Здесь торопиться нельзя. Нужно семь раз отмерить, а потом уже пальцем разоблачения делать. Мы же не в отделении милиции, а на лунной базе. Понимать надо! Сколько раз говорить – неприятная цепочка случайных совпадений.

Лукин-Матфеев:Да я ничего. Только страшно – а вдруг я следующий попаду в аварию? Не хочется.

Амбразуркин:Не попадешь. Главное – сверяй свои поступки с инструкцией. Если будешь правильно себя вести и соблюдать субординацию – ничего страшного с тобой не случится. Кстати, как продвигается наш проект? Сочинил уже первую главу?

Лукин-Матфеев:Уже вторую заканчиваю.

Амбразуркин:Это хорошо. Очень уж мне понравилась наша с тобой общая идея написать настоящее научное евангелие. И название мне понравилось: «Евангелие от генерал-майора Амбразуркина». Мощное название. А ты не морщись. Не каждому вашему брату – мыслителю такое везение выпадает. Умников много, а генерал-майоров, готовых рискнуть своим именем и званием, чтобы проекты ваши реализовались, на всех не хватает. Вот и выходит парень, что ты самый что ни на есть счастливчик. Поставлю свое имя на заглавном листе, переговорю со своими дружбанами с телевидения, раскрутим твои идеи, как полагается, как и олигархам не снилось. Вот и вольются плоды твоих раздумий в сокровищницу духовных достижений человечества. И ты в накладе не останешься, будешь в выходных данных значиться как ответственный исполнитель. Поди плохо!

Лукин-Матфеев:Вот уж спасибо, так спасибо.

Амбразуркин:Пожалуйста. А не мог бы ты сейчас еще раз рассказать мне про самую древнюю профессию на Земле. Каждый раз, когда ты начинаешь про потаенные потребности людей распространяться, у меня просто мороз по коже. Туда – сюда, туда – сюда.

Лукин-Матфеев:Ученый – самая древнейшая профессия. Ученый. Неудовлетворенное любопытство – вот истинный двигатель человеческой цивилизации. Не будь его – сидеть бы нам в пещерах и лапу сосать, как каким-нибудь медведям, прости Господи. Медведи – это же страшные животные. Работать не хотят, только в цирке из-под палки. А так – или спят, или лапу сосут. Жуть.

Амбразуркин:Не надо про медведей.

Лукин-Матфеев:А что так? Я про них много знаю. Лютый и бессмысленный зверь.

Амбразуркин:Не надо про медведей. Давай про ученых. Это же очень важно – доказать, что ученые появились раньше, чем мистики и теологи. Сможешь?

Лукин-Матфеев:Конечно. Это не трудно. Как известно, даже в Библии об этом прямо написано. Сначала любопытство заставило людей яблок запретных отведать, а потом уже всякое трали-вали началось.

Амбразуркин:Написал уже об этом?

Лукин-Матфеев:Да. Написал.

Амбразуркин:Прекрасно. Приноси вечером, я подпишу. Порадовал ты меня, порадовал. Но пиши быстрей, не задерживай редакцию.

Лукин-Матфеев:Я постараюсь.

Амбразуркин:Уж постарайся. Не буду тебе мешать. (Уходит).

Лукин-Матфеев:Да ты уже мешаешь.Самим своим существованием. Дать бы тебе по голове, паразит проклятый! А что, разве это преступление – избавиться от  не прошенного соавтора, посягающего на мою интеллектуальную собственность. Получается, что это и не преступление вовсе, а самооборона. Да вот только, как опубликовать мой философский труд без содействия Амбразуркина? Хочется, очень хочется, чтобы люди прочитали. Это же так важно. Но и по башке этому гаду долбануть охота. От души. По совокупности заслуг перед народом. Что же делать? Что делать?  (Уходит).

Сцена 4

Надеждина и Аркадий появляются из-за ширмы. Вид у них озадаченный, как всегда бывает у людей, которые сталкиваются с непостижимой для их понимания подлостью. Они читали или слышали о чем-то подобном, но сами сталкиваются с таким наглым интеллектуальным вымогательством впервые. Возмущению их нет предела.

Надеждина:Ты слышал?! Ты слышал?! Ушам своим не верю. Неужели такое возможно на Луне! Гадко и отвратительно.

Аркадий:По крайней мере теперь мы знаем, кто в своей анонимке обвинил Амбразуркина в нарушении авторского права.

Надеждина:Ты еще можешь шутить?

Аркадий:Разве ты не заметила, что они заключают взаимовыгодную сделку? Мне не хочется вступать в философский спор о том, что такое выгода, но... Эти люди стараются ее получить. Понятно, что ничего хорошего у них не получится, конечно, они будут наказаны, но это их выбор. Мне их не жалко.

Надеждина:Считаешь, что эта грязная история нас не касается? А если Лукин-Матфеев решится и ударит по голове нашего дорогого начальника Амбразуркина? Ты считаешь, что это не отразится на научно-исследовательской работе нашей базы? На твоей работе?

Аркадий:Ерунда. Сомневаюсь, что до этого дойдет. Повторяю, мне показалось, что у них взаимовыгодная сделка.

Надеждина:Аркаша, я тебя не понимаю. Ты обещал помочь найти злоумышленника. Забыл, что на базе завелся злоумышленник? Или передумал?

Аркадий:Ну что ты. Я сделаю все, что в моих силах. Не сомневайся. Но я окончательно запутался. Не могу понять логику событий, ничего не понимаю. Кто, зачем, какую выгоду можно получить из этих дурацких происшествий? Не понимаю.

Надеждина:Тебе нужен мотив?

Аркадий:Очень, знаешь, хотелось бы узнать, ради чего люди на Луне (!) могут решиться на преступление. Если мы догадаемся, то, думаю, узнаем много нового о человеческой природе вообще.

Надеждина:Значит, если бы Амбразуркина шмякнули по голове монтировкой, то ты бы посчитал это вполне нормальным событием и с легкой душой подозревал Лукина-Матфеева?

Аркадий:Конечно. Конфликты на почве авторского права – дело тонкое и жестокое. Кто может предсказать, что автору в голову придет? Сегодня ему кажется, что он заключает взаимовыгодный договор, а наутро проспится и почувствует себя оскорбленным и обобранным. Обычное дело. Для писателей тексты, как дети. А кто на ребенка руку поднимет, тому и по башке можно шмякнуть. Хоть монтировкой, хоть кирпичом, хоть куском лунного грунта. Без разницы.

Надеждина:Но на Амбразуркина, слава Богу, пока еще никто не покушался.

Аркадий:Забавно. У нас есть повод для преступления, но подходящего для него преступления не наблюдается. А еще есть преступления, но кому они оказались выгодны понять невозможно. Лично я окончательно запутался.

Надеждина:Я тоже. Если ты мне не поможешь, я пропаду.

Аркадий:Сделаю все, что в моих силах. А если у меня не получится, ты меня бросишь?

Надеждина:Не знаю. Не хочу об этом думать.

Сцена 5

На сцене появляется несчастный Полубрат. Неуклюже передвигается на костылях. Плачет. Аркадий и Надеждина понимают, что с Полубратом явно произошло что-то ужасное.

Полубрат:Да что же это такое! Наступит ли расплата? Наступит! Каждый получит по делам своим! Эх, скорее бы!

Аркадий:Что случилось, Полубрат?

Полубрат:А? Кто это? Аркадий, ты?

Аркадий:Я. Что случилось?

Полубрат:Не могу! Как я теперь буду жить на проклятой Луне?

Аркадий:Да что у тебя случилось? Перестань ныть и расскажи скорее.

Полубрат:У меня? Не-ет, не у меня – у всех у нас. Это преступление каждого коснется. Убийство, оно и есть убийство. Какими бы прекрасными идеями его не прикрывали. На какие бы инструкции и санитарные нормы не ссылались!

Надеждина:Убийство? Боже мой, какое убийство? Нам только убийства не хватало! Перестаньте!

Полубрат:Это было подлое, заранее спланированное убийство. Абсолютно вероломное и абсолютно безнравственное. Он позволил себе поднять руку на беззащитное существо. Он упивался своей безнаказанностью. Он посчитал, что достаточно произнести несколько пустых, давно уже ничего не значащих фраз о гигиене и санитарных нормах, чтобы отвести от себя любые обвинения. Но он ошибается, ох, как он жестоко ошибается! Возмездие будет неотвратимым. Горькими слезами заплатит он за свое варварство и за свою жестокость.

Аркадий:Кто – он? Амбразуркин?

Полубрат:Да.

Аркадий:Он раздавил Коперника?

Полубрат:Да. (Горько плачет).

Надеждина:Ох, как же вы меня напугали!

Полубрат:Раздавилне дрогнувшей ногой. При этом он смеялся надо мной, корчил рожи и показывал язык. Вот когда я понял, что такое – вседозволенность!

Аркадий:Да.Неприятно и глупо. Сочувствую я тебе, Полубрат, помог бы я тебе, но чем тут поможешь?

Полубрат:Пойду, напьюсь гидролизного спирта.

Аркадий:Гидролизного? У тебя же медицинского залейся?

Полубрат:Медицинский для радости. Для горя – гидролизный. (Уходит).

Аркадий:Странный человек этот Амбразуркин. Его умение заводить себе врагов просто угнетает. Мне страшно за него.

Надеждина:Ты думаешь, что кто-то из ребят может ему отомстить?

Аркадий:Ну, думаю, что до смертоубийства дело не дойдет, но побить могут. Во всяком случае о трудовой дисциплине можно забыть.

Надеждина:А при чем здесь трудовая дисциплина?

Аркадий:Саботаж. Нас ждет великая эпоха саботажа. Предполагаю, что научное оборудование станции очень быстро выйдет из строя. Не удивлюсь, если проблемы с компьютерами начнутся уже сегодня. Потом наступит время кризиса системы жизнеобеспечения. Всю следующую неделю мы будем судорожно ремонтировать системы очистки воздуха и электроснабжения, не исключено, что и терморегуляция будет барахлить. Веселенькое время настанет, нас будет бросать то в холод, то в жар, то в холод, то в жар. А потом нам и вовсе будет не до поимки злоумышленника – мы будем выживать. Но не волнуйся, все обойдется, через две недели нас эвакуируют, а станцию законсервируют. Это неминуемо.

Надеждина:Если только кто-нибудь не доберется до Амбразуркина раньше.

Раздается приглушенный выстрел. Аркадий и Надеждина в ужасе замирают. Проходит минута и из-за сцены раздается душераздирающий крик: «Амбразуркина убили»!

Сцена 6

Из разных сторон на сцене появляются сотрудники базы: Полубрат на костылях, Помидоров с забинтованной рукой, Лукин-Матфеев с перевязанной головой.

Аркадий:Кто крикнул: «Амбразуркина убили»?

Молчание.

Аркадий:Чего молчите? Трудно ответить? Кто обнаружил его тело? (Молчание). Если никто не обнаруживал, почему вы решили, что с ним что-то произошло?

Помидоров:Все верно. Его застрелили. Я своими глазами видел тело. Только я увидел после того, как его застрелили. Нет, не так. Я увидел его после того, как раздался этот ужасный крик. Закричали. Я побежал в каюту Амбразуркина. Проверить. Ну и убедился, что все точно, – в Амбразуркина стреляли, он лежит на полу, крови не очень много, но достаточно, чтобы понять, что она вытекла из него. Пистолет валялся рядом. Я ничего не трогал, сразу же побежал сюда, понятно было, что разбираться будем в кают-компании.

Полубрат:Ерунда. Мы что по-твоему будем отпечатки пальцев сравнивать?

Помидоров:Да нет. Это бесполезно. Стрелок был в перчатках.

Полубрат:  Откуда ты знаешь?

Помидоров:Я люблю смотреть криминальные сериалы. Там стрелки, занимаясь своим делом, всегда пользуются перчатками. Не нужно говорить, что наша действительность глупее сериалов.

Надеждина:Может быть убийца...

Помидоров:Давайте называть его стрелком. Стрелок. Да, так лучше.

Надеждина:Хорошо.Может быть стрелок сам признается? Ради науки. Научные исследования не должны пострадать. Мы все-таки на Луне. Наша страна потратила бешенные деньги, чтобы доставить нас сюда. Об этом нельзя забывать. Мы представители человечества. Мы должны думать не только о себе...

Помидоров:Я не убивал Амбразуркина, но если бы и убил – на за что бы ни признался. Ни за что!

Надеждина:Но почему?

Помидоров:А потому что стрелка нам все равно не найти. И он это знает. Зачем же ему признаваться, если он так умело обстряпал свое дело? Стрелок, конечно, рассчитывает, что выйдет сухим из воды.

Надеждина:Но почему?

Помидоров:А потому что у каждого у нас была веская причина пальнуть в Амбразуркина. Разве не так? Будем друг на друга показывать пальцем, только переругаемся, а толку все равно не будет, потому что улик нам не найти. Не обучены мы сыскному делу. Надо это доморощенное расследование прекращать пока не поздно. Пока дров не наломали!

Аркадий:И у тебя, выходит, были причины не любить Амбразуркина?

Помидоров:Охо-хо, не любить! А за что это, скажите на милость, я его должен был любить? Никакой он был ни ученый, так, номенклатурный работник, чиновник. Говорят, что на Земле от таких бывает польза, не знаю, но уж на Луне от него точно один вред был. От него же только и слышно было: здесь копай, здесь не копай. Запрещал заниматься исследованиями, которые не были заранее утверждены на Земле. У него была утвержденная программа! Можно подумать, они там, на Земле, лучше знают, что нам здесь делать. Если заранее известно, что нужно делать, зачем вообще нас сюда послали. Но до его пустой башки это не доходило. Сколько раз я пробовал уговорить его заняться исследованием метеоритов. Здесь же они валяются грудами. Поискать следы органики. Это же не тема, а объедение. Можно и Нобелевку заслужить. А в ответ – нельзя и нельзя. Не утверждено.

Аркадий:А теперь ты в свое удовольствие займешься метеоритами. И никто тебе мешать не будет. Верно?

Помидоров:Конечно. А кто мне теперь запретит?

Аркадий:Итак, Амбразуркин запрещал тебе заниматься перспективным исследованием, а вместо этого заставлял к праздничному концерту готовиться. Какой гадкий.

Помидоров:Ненавижу я эту самодеятельность. (Поет дурным голосом)«Разные люди. Ты меня лучше. Я тебя хуже. Праздников нету». Вот уж издевательство, так издевательство. Да за меньшее...

Аркадий:Да за меньшее убивают. Так?

Помидоров:Я этого не говорил.

Аркадий:Но подумал.

Помидоров:Раздумья да мечты пока еще преступлениями не считаются. И потом – у меня правая рука в гипсе. Для стрельбы не приспособлена.

Аркадий:Это я понимаю. Но мотив у тебя был, признаешь?

Помидоров:Ага. Как и у других. Как и у других.

Аркадий:Мешал получить нобелевку и заставлял петь.

Лукин-Матфеев:Я не понимаю, что значит – у всех? И у меня, что ли?

Аркадий:Амбразуркин хотел присвоить твою философскую теорию. Разве не так?

Лукин-Матфеев молча разводит руками и садится в уголок.

Аркадий:Кстати, что у тебя с головой?

Лукин-Матфеев:Задумался не вовремя и о косяк задел. Больно.

Аркадий:Очень смешно. А может это Амбразуркин тебя поранил. Предположим, пришел ты к нему в гости, чтобы отстоять свое авторское право, а ему это не понравилось. Вот и  огрел он тебя по голове тяжелым предметом, а ты его за это пристрелил. Так?

Лукин-Матфеев:Ничего подобного. Задел о косяк.

Полубрат:А мне что инкриминируют? Неужели меня тоже подозревают?

Аркадий:А как же!Нам известно, что Амбразуркин намедни безжалостно раздавил любимого твоего Коперника да еще и посмеялся над тобой. Идеальным мотив. Разве не так?

Полубрат:У меня и в мыслях не было. Неужели из-за этого людей... (Не договаривает, понимает, что, конечно, убивают. Грустно взмахивает рукой и тихонько садится).

Помидоров:А я знаю, какой может быть мотив у Аркадия!

Лукин-Матфеев:Да ты что! Вот это номер!

Помидоров:Допустим, Амбразуркин догадался, что за все наши неприятности последнего времени, например, за взрывы сигнальных ракет, и за отравленный компот, и за странный выход техники из строя ответственен один человек, тот самый поганый злоумышленник, поймать которого нам пока еще не удалось. И человек этот – как догадался Амбразуркин, именно Аркадий. А почему бы и нет? Вот и пришлось Аркадию, чтобы избежать разоблачения, стрельнуть в Амбразуркина. А что – прекрасный способ замести следы.

Аркадий:Бред!

Помидоров:Не очень большой. По крайней мере, мотив выглядит разумнее, чем месть за раздавленного клопа. Правда, ребята?

Полубрат и Лукин-Матфеев вскочили со своих мест. Обвинение Помидорова показалось им более чем разумным.

Надеждина:Подождите. Как вы не правы! Вы же знаете, что Амбразуркин поручил мне расследование пакостей злоумышленника. Я должна решительно заявить, что Аркадий не имеет никакого отношения к происшествиям. Более того, должна признаться, что мне давно уже кажется, что все покушения были направлены именно против него. Вспомните. Это Аркадий должен был выпить отравленный компот. Полубрат вырвал стакан из его рук.

Полубрат:Да вроде бы так. Подтверждаю.

Надеждина:И на луноходе в момент взрыва по всем расчетам должен был оказаться Аркадий.

Помидоров:Пожалуй.

Надеждина:А это означает...

Лукин-Матфеев:Что вы – Галина Петровна Надеждина и есть стрелок!

Аркадий:Здравствуйте, приехали.

Лукин-Матфеев:Предположим, что Амбразуркину не давала покоя ужасная тайна госпожи Надеждиной. Разве мы в курсе, чем она на Земле занималась? А Амбразуркин мог по долгу службы разузнать лишнее. Не смотрите на меня так пристально, я стесняюсь.

Полубрат:Это что же получается, что мы все под подозрением?

Помидоров:Ты почему удивляешься? Я об этом сразу сказал.

Лукин-Матфеев:А может мы его сообща? По пьянке? И не заметили. Жизненная ситуация, как ни крути.

Помидоров:Говорил я вам, что расследование нам ни к чему? Проку от взаимных обвинений не предвидится. Давайте прекратим болтать без толку. Давайте сделаем вид, что никто не виноват?

Все(хором): Давайте.

Сцена 7

Напряжение немедленно спало. Народ радостно и свободно загалдел. Лукин-Матфеев захотел прочитать стихотворение, Однако его отговорили. Помидоров достал откуда-то бутылку, надо полагать со спиртом. Но общее расслабление продолжалось недолго. Дверь в кают-компанию попытались открыть мощными ударами ноги. Всеобщее оцепенение можно понять – вроде бы все дома.

Полубрат:А это кого, спрашивается, несет? У нас все дома.

Лукин-Матфеев:Вот только инопланетян не хватало!

Помидоров:А может это они и хлопнули Амбразуркина? Не достигли взаимопонимания и хлопнули. У Амбразуркина был великий талант заводить себе врагов.

Аркадий:Что за бред! Помидоров, открой дверь, впусти гостя.

Лукин-Матфеев:Не открывай. Постучат-постучат да и перестанут. Устанут, они же разумные.

Аркадий:Заткнитесь.

Помидоров, опасливо оглядываясь, отправляется к двери, ему страшно, жуткие равномерные удары не собираются прекращаться. Наконец от открывает дверь. Удары не прекращаются.

Помидоров:Сейчас посмотрю, кто там хулиганит.

Помидоров выходит из кают-компании. Немедленно раздается его ужасающий выкрик. Больше желающих урезонивать инопланетного хулигана не нашлось. Впрочем, удары прекращаются. Тишина оказывается страшнее непонятного шума. Но вот на пороге появляется Помидоров, он выводит за руку Амбразуркина. Он жив, только левая рука его неумело забинтована, а этим на базе уже давно никого не удивишь.

Амбразуркин:Ну что, заразы, не ждали!

Полубрат:Не ждали, Ваше превосходительство.

Надеждина:Что у вас с рукой, господин Амбразуркин?

Амбразуркин:Одним величие передается по наследству, другим приходится достигать его собственным трудом. А я из тех, кто для достижения величия не убоится никакого труда, каким бы грязным, неприятным и жестоким он ни казался посторонним наблюдателям.

Надеждина:Что все это значит?

Амбразуркин:Однажды вступив на путь славы, уже невозможно свернуть с него. Маршируют, маршируют герои. Ведут бой с черными силами безответственных болтунов. Вы наверное и не догадываетесь, но вред стране от недисциплинированных мыслей давно уже сравнялся с уроном от автомобильных катастроф или даже превышает его. Вот как!

Надеждина:Я ничего не понимаю.

Аркадий:Разве ты не видишь – господин Амбразуркин сейчас нам все разъяснит. Главное, не нужно его перебивать.

Амбразуркин:Здесь на Луне я наконец понял свое предназначение – мое дело жестко отстаивать принципы материализма и научного познания. О, это научное познание! Я преклоняюсь перед мощью его постулатов! Я трепещу всякий раз, когда пытаюсь измерить его величие общим аршином. Не нами придумано, не нам и посягать. Догмы – они потому так и называются, что требуют безусловной покорности и послушания. Ни шагу в сторону. Любое отступление от нормы – покушение на основы. Не допущу.

Полубрат:Покушение на основы! Это серьезно!

Амбразуркин:Злоумышленниками не рождаются – ими становятся по недомыслию. Сначала языком болтают – как бы шутят – ля-ля-ля. А потом входят в раж – и где они основы? Порушены! Вот наш сотрудник Аркадий. Хороший специалист, не буду спорить. Но вот захотелось ему прослыть местным мистиком. Зачем – а он и сам не знает. Из хулиганских соображений. Только не подумал он, что затеял опасную игру.

Полубрат:Почему опасную?

Амбразуркин:А потому что нашелся человек, который решил его наказать.

Полубрат:Кто же это?

Амбразуркин:Я! Я этот человек. Я должен был остановить нашего новоявленного мистика. Предсказывать он, видите ли, научился! Паразит! С ним надо было что-то делать. Я решил его убить, считаю, что он заслужил. Несчастный случай с Покровским подсказал изящное решение. Покровский был сам виноват – забыл оттащить ящик с сигнальными ракетами на склад, поленился. Но я понял главное – если уж у нас произошел один несчастный случай, почему бы не случиться другому? Аркадий сам подставился – пожалел Полубрату стакан компота. Подсыпать отравы в его стакан было легко. Получалось очень красиво – Аркадий предсказывает неприятности Полубрату, а гибнет сам. Красиво. Согласитесь, что красиво. Болван Полубрат подвел меня два раза. Вырвал у Аркадия стакан – это же надо было сообразить. Болван! А кроме того, перед обедом принял противоядие. Испугался, дурачок. Давно я не испытывал такого унижения! Полный провал. Поражение.

Полубрат:Правильно говорят: сам о себе не позаботишься, никто не позаботится.

Амбразуркин:Однако, между первой и второй промежуток, как известно, должен быть небольшим. Я не стал откладывать дело в долгий ящик. Это стало для меня делом чести – философский спор у нас зашел так далеко, что без кровопролития его было уже не разрешить. Мне так показалось. Решил я повторить фокус с сигнальными ракетами. Достал со склада ящик, оттащил его на луноход, от себя добавил кусочек пластида и таймер. После этого осталось отдать Аркадию приказ отправляться в путь. По моим расчетам устройство должно было сработать во время передвижения. Летальный исход был гарантирован. Но опять не получилось. И опять во всем виновато наше разлюбезное разгильдяйство и лень матушка. Вот уж работничков Бог послал. Аркадий опоздал да еще и послал вместо себя Помидорова. В результате – у космонавта повреждена рука. Признаю, что я опять проиграл.

Надеждина:А кто же в вас стрелял?

Амбразуркин:Что это значит – кто в меня стрелял? Разве есть на базе человек кроме меня, способный стрелять?  После второго провала мне пришлось подумать. Нужно было придумать третье покушение, последнее, окончательное. Я должен был увериться, что ошибки больше не будет. Я сидел и думал. Хотелось, чтобы решение получилось простым, ярким и показательно жестоким. Я ненавидел мистику, ненавидел Аркадия. Но что-то щелкнуло в моей голове и обе ненависти слились в одно могучее чувство. Я хотел стать жестоким. Когда боретесь за правое дело, жестокость не просто оправдана, она необходима. Эта мысль показалась мне очень важной. Настолько важной, что мне захотелось ее записать. Мне кажется, что у этой фразы есть будущее. Карандаш лежал далеко. Я щелкнул пальцами левой руки. О чем я думал – не помню. Ни о чем не думал. Это же такой пустяк – щелкнуть пальцами. Проще разве что выругаться. Но карандаш пополз ко мне. Понимаете, пополз, самостоятельно проделал десять сантиметров. Я щелкнул пальцами еще раз. И карандаш подполз еще на десять сантиметров. Я понял, что проиграл, не успел устранить Аркадия, более того, я заразился от него проклятыми паранормальными способностями.

Аркадий:Бред! Ребята, он же сошел с ума!

Амбразуркин:Я на Луне не случайный человек. Для меня наша база – передовой плацдарм непрекращающейся жестокой борьбы мировоззрений. Наше мировоззрение должно победить. Потому что оно верно! Никто нашей правоты не отменял. Для меня победа над мистикой давно стала делом чести. Вы, молодые, забыли, небось, что это за штука такая – честь. А это когда жизни не жалеешь ради идеи. Я был готов к беспощадной борьбе. И тут такая незадача – стоило мне щелкнуть пальцами, и карандаш сам собой устремлялся ко мне. Снова и снова. Хоть плачь. Я всплакнул, да деваться некуда. Достал пистолет и выстрелил себе в руку, чтобы впредь не щелкала больше пальцами.

Полубрат:Это, значит, он в обмороке валялся!

Амбразуркин:Да, я примерно наказал свою левую руку. После чего я, действительно, на короткое время потерял сознание. Это так понятно – переживания оказались слишком сильными. Очень сильными. Неудивительно, что у меня заболела голова.

Полубрат:Нехорошо, Ваше превосходительство.

Амбразуркин:Однако, больная голова моя продолжала напряженно работать. И понял я ужасное. Если уж я – фанатик материализма умудрился заразиться, то что скажешь о вас, не серьезных? Отныне для меня вы все теперь – бациллоносители.

Полубрат:Нехорошо, Ваше превосходительство.

Амбразуркин:Нехорошо оставлять вас в живых – проклятых зараженных. Вот что – нехорошо. С моей стороны это была бы непростительная ошибка. Но у меня ужасно болит рука, а потому я ошибки больше не сделаю. Ни за что! Сейчас я щелкну пальцами правой руки, и наша замечательная кают-компания взлетит на воздух. Я же принес с собой 12 килограмм пластида. Вот уж бухнет так бухнет! Не будем тянуть. Щелк! Бух!

Полное смятение у народа. Не принято было на базе не доверять начальнику. Раз сказал, что щелкнув пальцем, он взорвет пластид, значит, так и должно быть. Но взрыва не последовало. Амбразуркина, впрочем, это нисколько не расстроило. Он даже не заметил, что взрыва не произошло.

Амбразуркин:Какой ужасный взрыв.Как жаль, что наша лунная экспедиция закончилась так стремительно. Мне искренне жаль моих бывших сослуживцев. Хорошие были ребята. Надо будет назвать их именем соседний кратер. Они отдали жизнь не за фунт изюма, а за идею. Почувствуйте разницу.

Помидоров и Лукин-Матфеев бросились на Амбразуркина, скрутили ему руки и вывели со сцены.

Полубрат:Его превосходительство сошло с ума. Вот так штука!

Аркадий:Не ожидал, Полубрат?

Полубрат:Не ожидал.

Аркадий:Теперь ты у нас командир.

Помидоров:Господи! Мне же надо забрать круглую печать и пистолет начальника. Подождите меня, подождите! (Убегает).

Надеждина:Вот мы и остались одни.

Аркадий:Я выполнил твою просьбу – злоумышленник обнаружен. Мы с тобой победили. Надеюсь, мы с тобой никогда больше не расстанемся.

Надеждина:В каком смысле?

Аркадий:В самом замечательном. Мы вернемся на Землю, ты переберешься ко мне и станешь, наконец, моей женой. Что скажешь?

Надеждина:А что я должна сказать?

Аркадий:Да или нет?

Надеждина:Да или нет? Да или нет? Я еще не решила. Можно я подумаю?