Текст книги "Семипёрая птица"
Автор книги: Владимир Санги
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)
3
В ГОРОД ЛЕНИНА
На берегу собралось много народу – провожали дочь Ласкук в дальнюю дорогу.
Таркун, молодой моторист, первый в посёлке музыкант неуверенно выводил мелодию «Подмосковных вечеров».
– Если бы знали вы, как мне дороги сахали-инские ве-че-ра-а-а, – тянул Таркун, лукаво подмигивая.
А сахалинский вечер действительно был чудесен. Небо в горячем огне, который выше, над головой, переходил в голубоватое струящееся пламя. Густая позолоченная вода спокойно и мерно колыхалась. Молодёжь пела песни. В их голосах слышалась светлая грусть. Всегда грустно провожать хорошего человека. Но это вместе с тем и радость всех жителей Чайво.
– Пусть ветры приносят в Ленинград запахи твоей родной земли. Пусть лебеди протянут воздушную дорогу от Ленинграда к Ых-мифу, – растроганно говорила старая рыбачка Ласкук, мать Гали.
– Не печалься, мама, я вернусь домой, – отвечала Галя. – Я вернусь.
Ветер играл её толстыми косами. Зарокотал мотор, и катер с девушкой на борту и провожающими отошёл от берега.
– Иди вперёд – и дорога обязательно приведёт тебя к дому, – негромко сказал дед Лузгин.
Колка, босой, закатал высоко брюки и полез в воду, словно хотел догнать сестру.
4
ЗДРАВСТВУЙ, ШКОЛА!
Ребята готовились к отъезду в школу. Собрали книги, уложили чемоданы. А что делать с Семипёрой птицей?
– Возьмём птицу с собой в интернат, – сказал Колка.
– А кто тебя пустит в школу с такой махиной? – спросил Урьюн.
Колка призадумался, потом торопливо сказал:
– Наловим бурундуков, клестов, белок и получится «живой уголок»! Наш «уголок» будет самый лучший – не у каждого ведь есть Семипёрая птица!
– Молодец Колка! Вот голова! – обрадовался Ульюн и предложил: – Всем классом пойдём собирать ягоды и орехи для «уголка». – Но тут он спохватился и огорчённо, будто его кто обидел, сказал: – А где мы возьмём столько рыбы, чтобы прокормить такую обжору?
Колку это озадачило. В самом деле, где взять столько рыбы? Где её взять? Тут вмешался дед:
– Ещё сыновья рыбаков называетесь! Или вы разучились ловить рыбу? А ведь ваша школа находится на берегу Тыми – самой крупной реки Ых-мифа. В Тыми рыбы столько, что ею можно накормить целый город.
– Верно! – воскликнул Колка. – Мы поставим вентерь – и каждый день у нас будет свежая рыба!
Паровоз тонко присвистнул, замедлил ход и, лязгнув буферами, остановился. Он чадил густо и много, будто старался отдышаться после долгого бега.
Взрослые помогли ребятам снять корзину с большой птицей. Корзина лёгкая. Её сплёл дедушка Лузгин из веток ивы. Но сама птица…
Ребят окружили чуть ли не все, кто пришёл к поезду.
– Что за птица? – слышались удивлённые голоса.
– Семипёрая, – важно отвечал Урьюн.
Когда подошли к большому двухэтажному дому, украшенному транспарантом «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ!», остановились. Как-то неудобно входить в интернат с большущей птицей. Один шустрый русский мальчик сказал:
– Птица вовсе не семипёрая. У неё перьев больше. Я посчитал.
– Всё равно Семипёрая, – ответил Колка.
– Что же вы с ней будете делать? – спросил знакомый голос.
Ребята оглянулись. Это был старый учитель географии Илья Вениаминович. Солёные ветры и морозы обожгли его лицо, и оно стало коричневым, как у нивхов. Но глаза были молодые, цвета весеннего неба, а брови густые, белесые, похожие на крылья жаворонка.
Только сейчас Колка почувствовал, как он соскучился по учителю. Колка никогда не задумывался над тем, почему он так любит Илью Вениаминовича. Наверно, потому, что учитель сам любил детей, школу, эту землю. Ребята знали, что Илья Вениаминович – давнишний житель Сахалина. Как приехал сюда молодым, так и остался здесь навсегда. Он обучал многих нивхских детей. Его ученики, окончив институты и училища, сами уже работают преподавателями в интернате.
Илья Вениаминович – лучший краевед в районе. Вместе со старшеклассниками не однажды ходил на места древних стойбищ, собирал каменные наконечники, каменные топоры, глиняные черепки. Ещё он мастерски делал чучела зверей и птиц.
Илья Вениаминович организовал в школе краеведческий музей. Говорят, что этот музей – лучший в области.
Ребята хором сказали:
– Здравствуйте, Илья Вениаминович!
– Здравствуйте, ребята! – улыбнулся учитель. – Ну, так что же вы собираетесь делать с птицей?
– А если… организуем «живой уголок»? – робко предложил Колка.
– Из одной-то птицы «живой уголок»? – всё так же улыбаясь, спросил учитель.
– Илья Вениаминович, – вмешался в разговор старшеклассник Гоша Степанов, эвенк, сын таёжного оленевода. – Можно наловить птичек, зверей… – Гоша вопросительно смотрел на учителя.
– Ишь ты, так сразу и «живой уголок»! – сказал учитель. Мысль ребят ему понравилась. – Пусть птица поживёт пока в моём огороде.
5
ТОРЖЕСТВЕННАЯ ЛИНЕЙКА
Когда Колка и его друзья отнесли Семипёрую птицу на огород к Илье Вениаминовичу и возвращались в интернат, их остановил Николай Лезгранович, преподаватель физкультуры.
Он спросил Колку:
– Ну как, летом бегал?
Физрук многим ребятам давал на лето задания. Одни выполняли акробатические упражнения, другие играли в волейбол, а Колка тренировался в беге на сто метров.
– Бегал, – ответил Колка. – Старался бегать так, как вы учили.
Николай Лезгранович тоже когда-то учился у Ильи Вениаминовича. Потом уехал в Ленинград. Там закончил институт физкультуры и в прошлом году вернулся на родину. С первых же дней он занялся малышами, ведь перед ними длинный спортивный путь. Может быть, кто-нибудь из них в будущем выйдет на беговую дорожку…
…Интернат пахнул свежестью. Кругом светло и чисто. Через весь коридор протянулась новая ковровая дорожка. В спальных комнатах просторно и уютно. Над кроватями – коврики, вдоль стен – шифоньеры. Здание, пустовавшее всё лето, вновь наполнилось весёлым гамом. Колка и Урьюн, соскучившись по своим друзьям, уже носились по коридорам.
В одной комнате ребята окружили Гошу Степанова. Он привёз фигурки оленей, белок, собак – костяные.
Урьюн, словно не веря своим глазам, осторожно взял красивую фигурку оленя с тонкими ветвистыми рогами на гордо поднятой голове.
– Неужели сам вырезал? – спросил Урьюн.
– Сам, – коротко ответил Гоша.
– Правда, сам? – всё ещё не верил Урьюн.
Вместо ответа Гоша достал из-под кровати мешок с чем-то угловатым. Развязал мешок, – показались спиленные куски рогов.
– И в школе буду вырезать, – сказал Гоша.
От Гоши ребята шумно направились к девочкам. Что они покажут? Катя Вайзгук из четвёртого класса, смущаясь, достала х'ухт – халатик с ярким цветным орнаментом.
– Вот это здорово! – всплеснул руками Урьюн.
От похвалы Катя зарделась так, словно её лицо окатили соком брусники. А Надя Винокурова, эвенка из совхоза «Оленевод», показала тапочки из оленьей замши, расшитые бисером.
– Вот бы мне их, – и тут не стерпел Урьюн.
– Походишь и в спортивных, – ответил Колка.
Девочки обступили Колку:
– А ты что нам покажешь?
– У меня ничего нет. Я летом только бегал стометровку, – сказал Колка и для убедительности добавил: – Знаете, как хорошо бегать босиком по морскому песку – ног под собой не чувствуешь!
– Врёт он. Врёт. Не верьте ему, – Урьюн выдал друга. – У него рисунки. Акварелью.
Ребята гурьбой вбежали в комнату к Колке. Ему пришлось достать из чемодана альбом. Со страниц толстого альбома глядели большеглазые нерпы, лежащие на синих льдинах, медвежата переходили горную речушку. А вот вечер над пылающим заливом, и лодка покачивается на медленной волне. Впечатление такое, что вот-вот появится хозяин, отвяжет лодку и уйдёт в безбрежье. Ребята рассматривали рисунки, когда в комнату заглянул старшеклассник Пахтун с красной повязкой – он сегодня дежурный по интернату:
– В баню! – крикнул он.
Вечером состоялась торжественная линейка. Ребята – в гимнастёрках и отутюженных брюках, в чёрных новых ботинках, девочки – в наглаженных платьях и белых фартуках – выстроились в актовом зале.
Директор поздравил ребят с наступлением нового учебного года. Рассказал о выпускниках интерната – одни поступили в вузы, другие пошли на производство.
Колка смотрел на директора, но мысли его блуждали где-то далеко-далеко. Он думал о Семипёрой птице, мысленно путешествовал с ней по разным странам, грелся под горячим южным солнцем, шёл пустыней, горами, продирался сквозь непроходимые джунгли.
А директор говорил, что в школе открываются кружки: музыкальный, фотолюбительский, спортивные секции, студия живописи.
– По предложению ученика восьмого класса Гоши Степанова нынче организуется кружок прикладного искусства народов Севера. А Колка Лузгин предлагает создать «живой уголок».
Колка услышал своё имя и неохотно расстался с мыслями. Вокруг аплодировали. Илья Вениаминович улыбался своей доброй улыбкой. А директор продолжал:
– Колка привёз для «живого уголка» очень редкую в наших местах птицу – аиста.
– Это не аист! – обиженно возразил Колка.
Директор удивлённо посмотрел на Колку.
– Какая же это птица?
– Это Семипёрая птица, – ответил Колка и добавил: – Птица Счастья.
– Пусть будет по-твоему, – сказал директор.
6
В ПОХОД ЗА «ЖИВЫМ УГОЛКОМ»
Как-то после занятий ребята шумно играли на спортплощадке. Но среди них не было ни Колки, ни Урьюна. Друзья, притихшие, сидели на берегу Тыми. Они тоскливо смотрели, как от берега одна за другой отчаливали лодки.
В это время мимо них по круче проходил Илья Вениаминович.
– Кто-нибудь бы взял нас с собой, – так, для себя, чтобы излить тоску, сказал Урьюн. Он знал, что охотники и рыбаки уходят на ночь и никто не отпустит ребят с ними.
Илья Вениаминович вдруг повернул к ребятам, присел рядом на траву. Некоторое время он молчал, глядя, как остроносые лодки взбуравили тихую гладь и резво мчались вверх и вниз по реке, оставляя за собой длинные вспененные буруны. Учитель как бы между прочим сказал:
– Поедем по Тыми.
– Как «поедем»? – Урьюн резко повернул голову – его едва не повалило на спину.
– А так, сядем в лодки и поедем. Ведь пора заняться «живым уголком».
Колка и Урьюн вприпрыжку помчались на спортплощадку.
– Ура! Ура! Ура! – орал Урьюн.
Ребята прервали игру.
– Что с ним? – насторожились одни.
– Рехнулся, что ли? – предположили другие.
– Эй, ты! Можмо потише? – негромко, но твёрдо сказал Пахтун, изготовившийся было послать баскетбольный мяч в корзину.
А Урьюн уже скакал по баскетбольной площадке. Левую руку он держал согнутой у груди, словно держал уздечку, а правой хлестал сзади, словно по крупу оленя. Обуреваемый радостью, он натыкался на ребят, сбивал их.
– Ура! Ура! Ура! Кто хочет в поход, за мно-о-ой!
В субботу после полудня, когда закончились занятия, ребята собрались на берегу. Они осмотрели лодки, починили, где требовалось, и опустили на воду.
Осень на Сахалине приходит с запозданием. Конец августа и весь сентябрь – на Сахалине самое прекрасное время: уже и не лето вроде бы, но ещё и нет холодов. Стоят тёплые, безветренные, солнечные дни. И вокруг так просторно! Леса оглашаются звонкими криками – это по сопкам и распадкам устремляются ягодники: за голубицей, черёмухой, шиповником, брусникой.
По берегам Тыми густо теснится ивняк. А дальше, за ивняком, возвышается тайга, сумрачная и тайная. Столетние лиственницы в три-четыре обхвата. Пламенеют желтеющие берёзы и уже красная, как языки таёжного костра, рябина.
Дождей давно нет, и воды в реке немного, течение несильное. Когда пойдут осенние дожди, Тымь вздуется, разольётся широко. А сейчас она спокойная – будто сама природа хочет, чтобы ребята хорошо попутешествовали.
Лодки идут против течения. А вокруг тяжело плещутся рыбины. Они ракетообразные и сильные, выскакивают из воды, плюхаются и снова упорно борются с течением и расстоянием. Кета устремилась в верховья реки на нерест.
Вёсла поскрипывают в уключинах, словно жалуясь на усталость. Но ребята держатся бодро. Правда, у Колки ладони горели: попалось неудачное весло – ручка неотёсанная.
К закату лодки вошли в устье тихой речушки и пристали к невысокому травянистому берегу. Ребята наперегонки спрыгнули на берег – им хотелось тут же в лес. Им не терпелось поставить ловушки, попытать охотничье счастье. Но Илья Вениаминович распорядился:
– Значит, так, ребята. Одна група с Николаем Лезграновичем идёт ставить ловушки на белок, бурундуков, кедровок, соек и синиц. Другая останется со мной. За ними: палатки, дрова, рыба на уху.
Солнце находилось над сопками и окрасило небо в красное и лиловое – можно ожидать ветер. Но облака были высокие – к хорошей погоде. Потом и облака, и сопки, и небо с лиловыми и голубыми облаками скрылись из виду – ребята словно провалились в чащобу.
– Где будем ставить ловушки? – спросил Николай Лезгранович.
– На ветвях, – сказал Иванов из пятого «Б».
– Тоже мне охотник: кто ставит ловушки на ветвях – как их закрепишь? – хихикнул Урьюн.
– На пнях, – сказал Гоша Степанов.
– И на поваленных деревьях, – уверенно добавил Урьюн.
Ребята разбрелись по лесу. Колка шёл вдоль опушки, заросшей высокой травой. Медвежьи дудки с широкими зонтами на макушках были раза в полтора выше Колки. Колка раздвигал их мясистые стебли руками – растения тяжело качали головами-зонтами, словно недовольные.
Колка нашёл поваленное бурей дерево, настроил ловушку на его середине, положил приманку – мясо нерпы. «Кто не позарится на такое лакомство? – думал Колка. – Другие кладут сыр и колбасу, а тут – настоящее мясо».
Колка и Урьюн расставили ловушки раньше других, нашли старую черёмуху. Чёрные блестящие, словно беличьи глаза, ягоды свисали со всех веток. Ягод было так много, что дерево, казалось, покрыто чёрной шалью. Друзья ели черёмуху, пока не набили оскомину и во рту не стало горько. Потом сорвали по несколько веток.
– Колка, – почти шёпотом сказал Урьюн, – у меня есть рогатка. Давай постреляем птичек.
Колка раньше стрелял из рогатки. Но уже много месяцев не держал её в руках – с тех пор, как получил от деда настоящее ружьё: не станешь же вместе с ружьём носить рогатку!
– Эх ты! – сказал Колка. – А ещё «живой уголок» собираешься делать.
Урьюн обиженно спрятал рогатку в карман. Он не смог ответить Колке и потому немного разозлился.
– Ребята! Ко мне! – это зовёт Николай Лезгранович.
Охотники вышли из леса. У всех в руках букеты с ягодой.
Солнце уже село за горы. По голубовато-красному небосклону веером разошлись его лучи и угасали прямо над головой, где тонули в тёмно-синей бездне. Птицы перестали петь. Из-под ног выскочила ондатра. Она похожа на большую крысу. Суматошно и неуклюже проскакала между кустами, прыгнула в реку. Ондатра исчезла под водой и только на середине реки высунула мордочку, чтобы глотнуть воздуха и снова исчезнуть.
У костра стояли двое дежурных – поваров, остальные сидели на берегу – ловили рыбу. Услышав голоса охотников, они смотали удочки.
Рыбаки несли связки чебаков и краснопёрок. А Пахтун тащил что-то тяжёлое и большое.
– Я поймал чебака, – радостно рассказывал Пахтун. – А тут под ивняком тяжело плеснуло. Я быстро отвязал маленький крючок, привязал к лесе тройник, насадил чебака и забросил. Гляжу: какая-то большая рыба схватила мою приманку. Я боялся, что сорвёт чебака и уйдёт. Но она проглотила приманку. Хорошо ещё, что жилка у меня толстая.
Николай Лезгранович подержал тайменя на весу:
– Килограммов пятнадцать потянет.
– Мы привезём его в интернат. Пусть посмотрят добычу Пахтуна, – сказал Илья Вениаминович.
На ужин была уха из чебаков и душистый чай с листьями и ветками малины. Когда ребята пили чай, совсем рядом раздалось жуткое:
– Гу-ува! Гу-ува!
Ребята оглянулись по сторонам, но ничего, кроме своих длинных теней, не увидели. Ребята сбились плотнее.
– Гу-ува! Ке-ее-е! – захохотало в лесу.
Ребятам невольно вспомнились рассказы суеверных стариков о вох-дёнгарах – таинственных головах, которые якобы преследуют тех, кто ночует в лесу.
– Скажите, ребята, кто это? – спокойно спросил Илья Вениаминович.
Ребята молчали, вопросительно поглядывая друг на друга.
– Филин, – за всех ответил Гоша Степанов.
– Да, филин, – подтвердил учитель.
– Филин живёт в тайге и летом, и зимой. Он никуда не улетает, – просто так сказал Степанов.
Николай Лезгранович взял палку и пошёл на голос. Подошёл к сухой лиственнице, сильно ударил по стволу.
До слуха ребят донёсся мягкий шелест – будто лёгкий ветер прошёл по ветвям. Филин улетел.
Колку давно мучил вопрос – где родина Семипёрой птицы. И он воспользовался случаем:
– Илья Вениаминович, скажите, пожалуйста, где живут семипёрые птицы?
У Пахтуна вырвалось:
– Конечно, на юге.
– В разных местах, – сказал учитель, словно не слышал Пахтуна. – Аисты бывают нескольких видов. Одни водятся в европейской части нашей страны. Они улетают на зиму в тёплые края. Другие – в восточной Азии. Аисты поселяются рядом с человеческим жильём, зачастую вьют гнёзда прямо на крышах или на деревьях в саду. А наш аист, по всему видно, прилетел из юго-восточной Азии или с островов Тихого океана. Только не знаю, что его привело к нам. В наши края аисты обычно не залетают.
– Возможно, его тайфуном занесло, – сказал Николай Лезгранович, незаметно подсевший в круг ребят.
– Вполне возможно, – согласился Илья Вениаминович. – Совсем недавно по Сахалину прошёл сильный тайфун, которому учёные дали красивое женское имя «Нэнси».
И тут ребята вспомнили: в середине лета неожиданно набросился на остров неслыханной силы ветер. Колка сам видел, как на заливе всё перемешалось: и вода, и небо. Смотреть страшно было. Катера и лодки повыкидывало в прибрежные дюны.
А Гоша Степанов в это время был в тайге. Чудом спасся. Деревья повалило полосой на десятки километров. Это ветровал. Погибшие деревья быстро сохнут. Сухие, они вспыхивают, как порох. Страшнее нет пожара, если он разыгрывается в ветровале. Потушить его просто невозможно. И тогда гибнет тайга далеко вокруг. Гибнут оленьи пастбища, гибнут олени…
Колка спросил:
– Почему тайфун назвали «Нэнси»?
Этот вопрос вызвал интерес у многих. Костёр ярко вспыхнул, учитель прикрыл глаза ладонью. Сказал:
– У синоптиков принято давать тайфунам женские имена.
Пламя костра вновь вспыхнуло. Сотни искр поплыли в чёрное небо. Раскачиваясь, они поднимались долго, пока не гасли где-то между звёздами. Учитель продолжал:
– Тайфун только зародился где-то в тропиках, под горячим солнцем, а синоптики уже дали ему имя.
Ребята придвинулись поближе. Они любили, когда учитель рассказывал. На их сосредоточенных лицах играл свет от костра. Ребята ждали. И учитель сказал:
– Говорят, когда-то на земле жила женщина невиданной красоты по имени Нэнси. Она была капризна, своенравна. И не любила, когда ей перечили. Жестоко обходилась с теми, кто взывал к её совести…
Учитель умолк.
Ребята ещё молчали, когда Колка сказал:
– Давайте в «живом уголке» держать и домашних животных.
– Каких, например? – спросил Илья Вениаминович.
– Собаку, – ответил за Колку Урьюн. Ему очень хотелось, чтобы широкогрудый пёс – нартовая лайка Керны, подарок родственников из соседнего селения, – был рядом с ним.
Ребята рассмеялись.
– Голубя, – сказал Пахтун.
– И поросёнка, – сказал Колка.
Вокруг засмеялись.
– Что вы смеётесь! – обиделся Колка. – У нас после обеда остается вон сколько всего, – Колка показал руками, изображая горку. – И супа сливаем целое ведро. Я видел много раз, когда дежурил по столовой.
– Точно, – подтвердили ребята.
– А зачем держать свинью? – спросил Урьюн, никак не ожидавший такого предложения от своего друга.
– К Новому году зарежем. Сколько будет мяса, – ответил Колка.
– Верно говорит Колка, – поддержал Гоша Степанов. – Можем держать даже несколько поросят. Только… не в «живом уголке».
«Эко, куда повернуло!» – изумился живому воображению своих воспитанников старый учитель. Но вслух сказал:
– Мысль дельная. Надо подумать, когда вернёмся домой.
Темнота быстро сгущалась. Раздалась команда: «Отбой!»
7
СОН КОЛКИ
Колка ещё долго ворочался. Он думал о Семипёрой птице, вспоминал рассказ учителя о злой женщине по имени Нэнси. Думал о далёких жарких странах, где живут такие же, как он, ребята. У них свои мечты, своя жизнь…
Чёрный мальчик из чёрного гипса…
Колка точно знает: чёрного гипса не бывает. Но стихи прочитала Неля Винокурова, его одноклассница. Неля самая красивая девочка в классе. Она любит стихи. И прочитала как-то Колке слышанные от кого-то стихи. Странные стихи про чёрного мальчика из чёрного гипса. Но эти стихи растревожили Колку. Хотя в них ничего прямо не сказано. Они говорили о какой-то непонятной безысходности, какой-то большой беде…
Чёрный мальчик из чёрного гипса…
Умница Неля. Хорошая и красивая. Только зря не поехала с нами в поход. Колка засыпал.
…Чёрный мальчик купается в тёплых волнах южного моря. В том краю никогда не бывает зимы, как у нас. Деревья и травы зеленеют там круглый год. Листья на деревьях такие огромные, что под одним листом можно спастись от дождя вдвоём.
У хижины стоит хлебное дерево. Хозяин дерева – чёрный мальчик, добрый и хороший. Когда созревали плоды, он ловко лазил на дерево и срывал их. Он сдирал толстую кожуру и делился с соседними мальчиками душистой мякотью.
У мальчика нет матери. В прошлом году она вместе с отцом работала на сахарной плантации у белого богача. Работала по многу и не выдержала: тяжело заболела.
В той стране за лечение берут очень дорого. А в семье никогда не водилось денег. Мать умерла.
Отец сказал: его руки никогда больше не сделают что-либо для богача.
Теперь отец ещё бережнее стал обращаться с хлебным деревом.
Мальчику пора уже в школу. Но нужны были деньги.
У мальчика были друзья – два аиста. Они свили гнездо на хлебном дереве. Отец всегда говорил: аисты – добрая примета, они принесут счастье.
Когда из яиц вылупляются птенцы, пушистые, большие и беспомощные, мальчик охраняет их от кошек.
Птенцы прожорливы. И тех лягушек, что приносит аист-отец, не хватает. Тогда за пищей срывается мать. И птенцы сыты. Мальчик радовался, что хоть аисты не знают голода. Он думал: аисты потому сыты, что у них есть крылья. И ему хотелось, чтобы и у него были крылья.
Аисты любят своего друга – чёрного мальчика – и встречают его гортанным клёкотом.
Мальчик мечтал: когда-нибудь вокруг хижины поднимется целая роща хлебных деревьев. Он бы тогда ловчее обезьяны лазил на деревья, сбрасывал плоды – угощал всех ребятишек. А на ветвях деревьев свили бы гнёзда аисты. Их было бы много, аистов. И принесли бы они людям много счастья.
Чёрному мальчику очень хотелось, чтобы быстрей наступило время, когда у их хижины поднялась бы роща. А пока он часто голодал.
У отца была утлая джонка. И он выходил на ней в море. Отец ловил рыбу – тем и кормились.
Как-то утром отец уехал на рыбалку. Мальчик стоял на жёлтом песчаном берегу и долго видел у горизонта белый клинышек паруса. Потом он вернулся к хижине. Во дворе важно расхаживали аисты. Мальчик ласково потрепал их, как собачек.
Вдруг стало темно. Небо низко опустилось. Ударил сильный ветер. Он зверем набросился на хлебное дерево, обломал ветви, Откуда-то из чёрного неба вылетела красивая женщина. Это Нэнси – жена белого богача. Одетая в чёрную тучу, она зловеще пронеслась над самой хижиной. Вихрем побило молодые деревца, и они на сломе торчали бело и остро, как битые кости. Красивая женщина сделала круг по небу и снова пронеслась над островом. Вихрем, как огромным ножом, срезало хижину и разбросало обломки вокруг.
Колка хочет помочь чёрному мальчику. Но ноги почему-то стали тяжёлые-тяжёлые и никак не оторвать их от земли.
Красивая женщина снова пронеслась над островом. И чёрного мальчика бросило на скрюченные корни дерева, и он впал в беспамятство.
Красивая женщина схватила аиста и с громким хохотом полетела в море, она исчезла вдали, а хохот доносился из чёрной пустоты.
Теперь вроде чёрный мальчик – это сам Колка. Он лежит на скрюченных корнях дерева. Перед его глазами проплывают разноцветные радужные круги: оранжевые, голубые, зелёные. Они беспрестанно появляются откуда-то, медленно завихриваются и проваливаются вниз. Потом появились белоснежные аисты. Распластав неподвижно крылья, они плавно вьются между разноцветными кругами. И этот танец волшебных цветов и форм был так чудесен, что мальчик забыл о своём горе.
Ветер стих. Показалось большое жаркое солнце. Мальчик открыл глаза, огляделся. Груды битых деревьев… Там, где была хижина, текут ручьи. Всё это было так ужасно, что мальчику не хотелось верить своим глазам. Он вышел на берег – отцу пора бы вернуться. Мальчик пристально всматривался в даль. И увидел у самого горизонта белый клинышек отцовского паруса. Мальчик от радости подпрыгнул. Парус, вырастая, быстро приближался. Вот он загородил полнеба. И тут почему-то обернулся гребнем громадной волны. Из гребня показалась большая гривастая голова какого-то разъярённого зверя. Волна с грохотом обрушилась на берег. Голова с рёвом подкатилась под самые ноги чёрного мальчика и, рявкнув, откатилась назад. Только теперь мальчик заметил сотни белых валов, которые напористо шли от горизонта к острову, и из каждой волны высовывалась голова разъярённого зверя.
«Па-а-па-а-а!» – крикнул мальчик.
«Гр-ррр-рх-хх!» – взревели головы.
