Текст книги "Улыбка Стикса"

Автор книги: Владимир Мельников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

Глава 3.

Лагерь.

01.00

– Ну что ты ломаешься? Девочка что ли? – Иван раздраженно толкнул плечом сидящую рядом Римму, которая пыталась удержать руку мужчины, настойчиво пробирающуюся ей под платье. Вторая его рука, крепко охватившая ее талию, удерживала молодую женщину на месте.

– Я не хочу так, – она вновь попыталась отстраниться, но рука мужчины была сильнее.

– Как «так»?

– Вот так, на лавочке, в лесу, «по-быстрячку», – она явно перекривляла ранее услышанные от него слова.

– Ну ресторана с омарами тут нет. И ближайший цветочный магазин за пятьдесят км. И ухажерством заниматься не с руки – все ж на виду.

Шесть дней назад Римма Козакова приехала в организованный в сосновом лесу возле села Сосновка лагерь для «трудных» подростков. Ей тридцать два, шесть лет не замужем, детьми не обзавелась, кота нет, цветы поливает соседка. Предложение областного Комитета по делам семьи и молодежи ,провести два месяца на природе, вырвавшись из городской обыденности и духоты, она приняла сразу.

Лагерь расположился в сосновом лесу в шестидесяти километрах от областного центра. В первую смену на 45 дней заехало 156, собранных со всей области, трудных подростков от 12 до 16 лет. Их разделили на несколько отрядов по возрасту и полу. Девочек было намного меньше – два отряда по двадцать пять человек. Старшим вожатым и воспитателем был Иван Васильевич Талин, крепкий, высокий мужчина 55 лет от роду, большую часть своей жизни служивший в армии, а после её сокращения, до выхода на пенсию, служил в исправительно-трудовой колонии.

Лагерь он попал «по блату» – его сестра была заместителем председателя областного совета.

С первого дня знакомства Иван Васильевич оказывал ей знаки внимания, был вежлив и обходителен, постоянно отпускал комплименты.

А сегодня, незадолго до отбоя, предложил прогуляться к реке. Но романтичной прогулки вдоль реки не получилось, опустился сильный туман с приторно кислым запахом. Решили возвращаться ближе к лагерю.

Прогулка затянулась, но сразу как-то свидание не задалось. Видимо, пользуясь отсутствием посторонних взглядов, обходительность и интеллигентность Ивана Васильевича, ушли на второй план, а на первое место вышли похоть и пошлое хамство.

Уже несколько раз ей приходилось убирать его руки, которые пытались залезть под платье либо схватить за грудь.

– Вы видите, что в лагере нет света, Иван Васильевич, – несмотря на неоднократные предложение старшего воспитателя, она не могла выйти в общении с ним «на ты», – наверное, что-то с подстанцией. Давайте возвращаться.

Римма быстрым шагом направилась к слегка различимым в темноте воротам лагеря. В это время из темноты раздался звук разбившегося стекла, а за тем несколько детских криков.

– Твою ж мать! – мимо, обгоняя ускорившую шаг Римму, пробежал Иван Васильевич. Она тоже перешла на бег, ориентируясь по его желтой футболке, видневшейся впереди.

Территория лагеря была поглощена тьмой, высокие деревья, окружающие его территорию, практически скрывали небесные светила.

Вопреки ожиданиям Риммы, Талин не побежал к спальным корпусам. Его фигура виднелась возле электроподстанции и уже через пару минут послышался звук аварийного бензинового генератора. Несколько раз неуверенно мигнув, загорелись лампы на столбах освещения. От подстанции Талин побежал к домику вожатых, где была и его комната. Римма побежала к спальному корпусу девочек.

– Римма Александровна, они кусаются, – на встречу бежали две девчонки, имен которых она еще не запомнила, – там несколько девочек кусаться стали. Мы думали прикалываются, а Светка Щеголева меня до крови за руку укусила, – девчонка показала кровившую на кисти рану.

Пока Римма подбегала к зданию, из него высыпала толпа подростков в ночных рубашках. Часть оставалась на месте, но большинство бежало в разные стороны. Увидев вожатую, с десяток воспитанниц бросились к ней. Из-за общего крика ничего понять было невозможно, и Римма быстрым шагом направилась к дверям корпуса. Аварийное освещение запитывало только освещение территории лагеря. В окнах зданий было темно. Прикрыв ладонями с боков глаза, Римма попыталась рассмотреть через стекло, что происходит внутри комнаты. В этот момент изнутри помещения в стекло ударилось лицо одной из воспитанниц. Преграда, в виде стекла ей очень не нравилась, и она стала бить по нему ладонями. Все ее лицо было в крови.

«Скорую» надо вызывать, – подумала Римма, – а как же? Стационарного телефона еще в лагере не было, все никак не подключили к линии. Мобильная связь брала только на пригорке в полутора километрах от территории.

– Машка, ты что? – за ее спиной раздался крик одной из девочек и сразу же еще несколько человек начало истерично визжать. Одна из девочек, судя по всему та самая Маша, которая раньше сидела на траве и держалась обеими руками за голову, свалила на землю сидевшую рядом подругу и вцепилась ей в шею зубами. Покусанная девчонка жутко визжала, часто била по голове Маши ладонями и отталкиваясь пятками от земли, пыталась отползти от нападавшей, но та ее не отпускала, крепко держа руками. Когда Римма подбежала к ним, у девочки было откушено часть уха, из раны на шее фонтанчиком вырывалась кровь, а Маша успела вырвать из плеча несколько кусков плоти.

Схватив обезумевшую за ноги, Римма начала оттаскивать ее в сторону. Сначала Маша не хотела отпускать свою жертву, но за тем, недовольно урча, повернулась к вожатой. Все ее лицо, руки и ночная рубашка спереди, были перепачканы кровью. Она села и склонив голову к плечу как бы оценивающе посмотрела на Римму, которая отошла на несколько шагов назад. Издав утробное урчание поднялась и направилась к ней, вытянув вперед свои руки.

– Все бегом к корпусу мальчиков. Быстро! – крикнула Римма и махнула рукой, указывая направление воспитанницам. Уже отбегая она обернулась и увидела, как сразу четыре девочки, встав на колени, начали вгрызаться в ранее покусанную Машей подругу.

К спальному корпусу мальчиков Римма прибежала в окружении пятнадцати девочек. Внутри помещения происходило побоище. Иван Васильевич с бейсбольной битой в руках, метался по самому большому спальному помещению и наносил удары воспитанникам, которые пытались напасть на него с разных сторон. На полу и кроватях лежало больше десятка тел с разбитыми головами. Сам Иван Васильевич был в брызгах крови, футболка была порвана в нескольких местах.

С десяток мальчиков стояли на улице смотря на бой через окно. Еще несколько парней сидело и лежало на клумбе возле корпуса.

– Оставайтесь тут, девочки, я к другим воспитателям, – Козакова направилась к домику, где была и ее комната, которую она делила с Ниной Фомичёвой, двадцатитрехлетней выпускницей педуниверситета.

Всего в лагере было восемь воспитателей. Три женщины и пять мужчин. Еще была директор – Анна Мироновна, уехавшая в город по хозяйственным делам и повариха тетя Галя, которая спала в комнате при столовой.

Открыв двери воспитательского корпуса, Римма тут же ее закрыла. К двери приближался Андрей, воспитатель младшей группы, он урчал так же, как и девочка Маша. Понимая, что тут помощи не будет, Римма бегом вернулась к корпусу мальчиков.

В это время из него вышел, весь окровавленной, Иван Васильевич. – Думал, что от местных хулиганов пригодится, – он махнул битой и сел на траву. На правой щеке у него кровоточили три царапины, тянувшиеся от виска к подбородку.

– Давайте я вытру кровь, – предложила Римма и показала ему на щеку.

– А, оставь, мелочь, по сравнению с мировой революцией. Все равно полностью надо обмыться и одежду менять.

Талин подошел к щиту пожарного инвентаря и откинув крышку бочки с водой, окунул туда голову. Стряхнув воду с волос, стянул с себя перепачканную кровью футболку и зачерпывая ладонями воду, обмыл грудь и плечи. За тем окунув в воду, помыл и биту.

– Я буду звать тебя Спасатель, – сказал Иван, обращаясь к бите и поглаживая ее кончиками пальцев, – и вы все ее так будете называть, – повернувшись к окружившим Римму ребятам и обведя всех пронзающим взглядом, продолжил Талин. Несколько ребят часто закивали головами.

– Где остальные воспитатели?

– В нашем корпусе. Видела только Андрея, хотел меня покусать, но я убежала. Остальных не видела.

– Во как? И молодые тебя не устраивают! – как-то и зло, и с иронией сказал Талин. – Схожу, посмотрю. Все равно переодеваться к себе надо идти.

Отбросив футболку, старший воспитатель направился к спальному корпусу руководства лагеря. – Ты со мной, – проходя мимо мальчиков, Талин указал на одного из них концом биты, и парень покорно потрусил за ним, – пересчитай пока всех, не оборачиваясь, но явно обращаясь к Козаковой, громко крикнул он из темноты.

Возле Риммы собралось девять девочек и двенадцать ребят. Получается, что вместе с парнем, ушедшим с Талиным, спаслось всего двадцать два. Двадцать два из ста пятидесяти шести! Хороши воспитатели. «Прогулялась к реке, дура, – винила себя Римма, – по-флиртовала». В голове галопом пронеслись мысли о быстром суровом суде и длительном сроке, вдали от дома.

– Ну, сколько нас всего тут? – Талин с парнем подходили из темноты. Он переоделся в джинсы и куртку защитного цвета. Бита вновь была испачканы кровью.

– Детей двадцать два. Девять девочек.

– Нормально. Для восстановления человеческой популяции достаточно.

– О чем вы? – ей очень не нравился тон, которым говорил с ней Талин.

Ответить он не успел. Со стороны столовой раздался грохот железной посуды. Из двери появилась тетя Галя. Судя по отсутствию на ней одежды, спать повариха любила полностью обнажившись. Очень толстая женщина с многочисленными жировыми складками на шее и животе, отвисшими большими грудями, издавая урчащие звуки, направлялась к ним.

– А эту прекрасную амазонку упокоить придётся тебе, тебе и тебе, – Иван Васильевич по-очередно ткнул битой в грудь трем подросткам. – Выполнять быстро. Советую взять вон тот топор, с противопожарного щита и лом.

Ребята испугано переглянулись. Они, конечно, дворовые хулиганы, дерзкие ученики, непослушные детки. Но сейчас им отдан приказ убить. Убить своими руками пожилую женщину, которая еще этим вечером кормила их сырниками с чаем.

– Опаньки, а что замерли? Хотите Спасателя отведать? Или ждете, что она вас оближет, вместо того, чтобы сожрать? Или мне за вас отдуваться во всем надо? Быстро вперед! Повторять еще раз не буду.

Тетя Галя была уже в десяти шагах, когда один из ребят, которых Талин выбрал для этого, отважился первым нанести удар ломом по спине женщине. Удар был не ловким и только подтолкнул ее вперед, но не свалил. Она обернулась и двинулась на обидчика, протягивая к нему руки.

В этот момент второй паренек, глубоко выдохнув, подбежав к ней сзади и оттолкнувшись ногами, плечом ударил ее под колени. Женщина рухнула, но тут же попыталась встать.

– Добить, – властно крикнул Талин, и третий парень дважды ударил бывшую уже повариху по голове кирпичом, который он вырвал из ограждения дорожки.

– А ни чего, команда из вас выйдет.

Талин улыбнулся и подмигнул парням.

– Так, остальные парни. Возле корпуса девочек я видел суету какую-то. Вы туда идете и всех упокоите. Всем смысл этого слова ясен? Или надо еще разжёвывать?

Вопросов ни у кого не было. Шесть парней направились к корпусу девчат. Один, проходя мимо первой троицы, забрал лом. Остальные по пути вырывали из земли красный кирпичи.

– Долго там не возитесь. Десять минут вам на все про все, – крикнул им в след Талин.

Он повернулся к оставшимся. – Сейчас парни вернуться, и я всем кое-что покажу. А сам вновь пошел к бочке отмывать быту.

Через несколько минут назад вернулось пятеро парней.

– Где еще один? – спросил Иван.

– Да мы уже возвращаться думали, а тут Антоха вдруг заурчал так же, как и все эти зомбаки, и хотел покусать меня. Его вон Швед упокоил, – говоривший показал рукой на высокого белобрысого парня.

– Ясно. Хорошо. Теперь осталось двадцать один. Пошли.

Иван Васильевич махнул призывно рукой и направился к воротам лагеря. Римма и все ребята гурьбой пошли следом за ним.

Они подошли к месту, где смыкалась подкова леса, оставляя место для дороги, ведущей к лагерю. Дальше простиралось поле до самой реки. Это было то место, где Римма впервые услышала крики в лагере.

– Ну вот, любуйтесь.

Талин развел руками и посмотрел в высь.

Римма и все ребята уставились, на ранее скрываемую деревьями, панораму звездного неба. Незнакомого неба с незнакомыми светилами. Газовые спиралевидные облака и несколько лун разного размера, вот что открылось их взору.

– Я это, еще когда ты на крик побежала, увидел. Но осмысление позже пришло, когда в спальном корпусе дрался, – Иван проговорил это только Римме, тихо подойдя к ней сбоку. И ещё смотри, – он обнял ее за плечи и битой указал в даль, – ни одного огонька, ни одной лампочки ни где, ни одной машины. Мы явно не там, где были вчера вечером.

– Все, посмотрели и хватит. Возвращаемся в лагерь, – Талин махнул битой в сторону лагеря, – а ты не спеши, – обратился он к Римме.

Когда дети отошли, он пристально посмотрел ей в глаза и сказал: – Теперь, дорогуша, в этом мире, ты моя женщина. Других, по крайней мере, пока нет. А я твой мужчина. Это тебе понятно?

– Да, – тихо ответила Римма и опустила глаза, не выдержав взгляда Ивана. – Понятно.

– Пошли, в лагере определюсь, что дальше будем делать, – и пропустив Римму вперед, хлопнул ее ладонью по попе.

От лагеря послышался шум голосов ребят, и воспитатели перешли на бег.

Сразу за воротами на земле лежало четыре тела. Два мальчика и две девочки.

– Что тут? – Талин обвел всех строгим взглядом.

– Только зашли на территорию, вот Сереня, – заговорил парень, которого называли Шведом, – Нину зубами за шею схватил и сразу кусок вырвал. А когда она упала, на нее сразу еще Матюх и Танька накинулись. Ну, мы то сзади них шли, и упокоили их сразу.

– Итак, нас осталось еще меньше. И пока не понятно, будет ли этот процесс превращения в зомби продолжаться еще или нет. Поэтому, все внимательно следим друг за другом и за своим внутренним состоянием. Ясно?

Детвора дружно кивнула головами.

– Кого-то из вас кусали? Думаю, соврете, если кусали. А ну, построились.

Когда дети выстроились в шеренгу, Иван обошел их, внимательно осмотрев, не нашел ни каких травм.

– У тех, которые возле ворот сбесились, укусов точно не было, – сказал самый маленький ростом парень, – я ними и из лагеря вместе шел, и назад сразу за ними возвращался. А Сереня все время на боли в голове жаловался и пить хотел.

– Назовись, – обратился к нему Талин.

– Махно Владимир.

– Как пацаны зовут? Прозвище есть? А то, разве быстро всех запомнишь.

– Для ребят я Рыжий, – ответил парень.

– Ты ж русый! Почему вдруг Рыжий? – удивился воспитатель.

– А ему, когда что-то поручают сделать, он всегда говорит: «А чо я? Я что, самый рыжий?», – хохотнув, ответил за Владимира Швед.

– Понятно. Остальных буду запоминать по ходу дела, если зомбаками не станете. Сейчас все переодеваемся в спортивные костюмы и удобную обувь. У кого чего-то не хватает, пошарьте в вещах упокоенных. Через десять минут все собираемся возле столовой, – и взмахом руки отправил ребят к спальным корпусам. – Присматривайте там друг за другом, – крикнул он им вдогонку.

– Пошли и мы осмотримся, – обратился он к Римме, – тебе тоже надо подготовиться.

Когда они вошли в корпус воспитателей, Римму стошнило. В коридоре навалом друг на друге лежали тела ее бывших коллег. Все было перепачкано кровью. Ближе всех к выходу, на спине, лицом вверх, лежала ее соседка по комнате. На голове с перепутанными и испачканными кровью волосами, зияла огромная рана.

– Иди в свою комнату, подбери одежду и обувь. Если есть рюкзак – возьми. Я к себе заскочу, кое-что еще забрать надо.

Глава 4.

Комбинат железобетонных конструкций.

03.00

Свет погас в три часа ночи. Через пятнадцать минут дежурный электрик запустил резервный дизель генератор. За окном возобновился привычный шум работающей техники, перекрикивания рабочих.

Дверь прорабской приоткрылась и в ней появилась голова мастера участка Григория Федорова.

– Василий Петрович! Вам бы взглянуть на это.

Григорий мотнул головой в сторону окна.

Василий Петрович Бурмич был заместителем директора ЖБК – крупнейшего в области предприятия по производству железобетонных конструкций. Обычно ночью предприятие не работало. Кроме охраны, на территории оставалось не более 10 человек, которые готовили предприятие к новому трудовому дню: дежурные электрики, ремонтники.

Сегодня в ночную смену вышло более сорока человек. Обычно вагоны с цементом и арматурой приходили днем.

Все произошло из-за сбоя в работе железной дороги, которая доставила состав в 19 часов, когда большинство рабочих разъехалось по домам и их пришлось обзванивать, вызывать, обещать отгулы и сверхурочные выплаты. Директор лично попросил Бурмича остаться и проконтролировать ход работ. Переживает старик.

Да еще и вагоны необычные. Оставлять до утра тоже нельзя – простой вагонов недопустим. Принадлежат голландской транспортной компании, которую подрядили иностранные заказчики для доставки цемента. Логистика их использования расписана на месяцы вперед. Сбои нашей железной дороги им, во-первых, непонятны. Во-вторых, не волнуют. Нарушил сроки – плати.

Наши вагоны, для перевозки грузов, универсальные. Хочешь – вези цемент в мешках, хочешь – ящики с электронной техникой, можешь и лошадей загнать для перевозки, ну, или снарядные ящики. Лучше всего, когда цемент приходил в специализированных вагонах-ёмкостях. Разгрузка в них проводилась через трубопроводы, которые подсоединялись к вагонам.

Эти импортные вагоны не имели обычных ворот. У них в стороны разъезжалась крыша и все грузы, которые находились на поддонах, выгружались кранами. И цемент был тоже импортный. Для специзделий повышенной прочности и долговечности в условиях агрессивной среды. Финская строительная компания выиграла тендер на строительство очистных сооружений для, начавшего строиться, химпредприятия. Очистка предусматривала замкнутый цикл с минимумом выбросов в окружающую среду. На строительстве самого предприятия работы только разворачивались. А финны уже выполнили треть работ. Восемьдесят процентов изделий ЖБК производили сейчас для них. А когда начнется строительство корпусов самого химзавода, ЖБК планировалось перевести на круглосуточную трехсменную работу. Для этого уже набрали дополнительный персонал, который обучался на курсах при комбинате и часто проходил практику.

Василий Петрович взглянул в окно. В лучах прожекторов, освещавших территорию железнодорожного пути, стелился туман. Он как бы выходил из земли. Рабочие ходили по колено в этом тумане и были похожи на звезд эстрады.

Бурмич водрузил на голову синюю каску, подарок финских партнеров, вздохнул глядя на только что заваренный чай и вышел догонять мастера.

Резкий запах кислятины ударил в нос, как только он вышел на крыльцо. Недалеко двое рабочих пили из-под крана воду.

– Что-то мутить всех стало, – сказал Федоров, подташнивает всех практически. Может авария какая?

Бурмич и сам ощущал сухость во рту, но подумалось о сахарном диабете, который месяц назад откопали у него врачи. В памяти проскочили слова из мультфильма: «Это только гриппом все вместе болеют, а с ума сходят по одиночке».

– Давно туман?

– Да как электрики свет на площадку дали, так и заметили его. Он вначале по самой земле стелился. Сейчас уже сильнее поднялся. Машка-крановщица сверху матом ругается, говорит туман треугольный. Что делать-то будем, Петрович? Я на МЧС набирал и диспетчеру на товарную станцию – связи нет. В мобильных у всех ноль антенок.

– Торопиться не спеша будем.

Подойдя к водопроводному крану, возле которого стояло уже шесть рабочих, Бурмич подставив под струю ладонь жадно напился. Постояв несколько секунд вновь приложился к струе. Жажда не отпускала.

Вдруг туман стал быстро подниматься вверх. Всего несколько секунд, а в тумане видно только силуэты людей и контуры ближайших зданий. Появилось какое-то искрение. Желтые и синие микромолнии буквально напитали собой туман.

– Внимание всем! – как можно громче крикнул Бурмич в еще более сгущающийся туман. – Прекратить работы. Всем бегом в админкорпус на верхний этаж.

– Машка на кране, – напомнил мастер.

– Кран намного выше зданий. Скажи ей по рации пусть там сидит и не истерит.

Бурмич рванул к себе в кабинет. Главное связь. Надо связаться с городом, руководством, доложить и получить инструкции. Телефон молчал. Индикатор наличия связи на мобильном издевательски мигал красным цветом.

«Вот ведь, век технологий, – подумал Василий Петрович, – нет связи и сразу катастрофа. Села батарея телефона – нет человека».

– Петрович! – в кабинет вновь влетел Федоров. – Туман ушел, весь и мгновенно. Глянь в окно, чертовщина какая-то.

Посмотрев в окно Бурмич действительно не увидел ни капельки тумана, который еще пять минут назад плотно окутывал все во круг. Но удивило его не это. Сразу за проходной, где раньше располагалась парковка для транспорта, поднимались огромные сосны.

– Василий Петрович, ты не туда, ты на небо глянь.

А вот тут стало действительно непонятно и страшно. Над ним раскинулось чужое небо. Абсолютно ЧУЖОЕ! Звезд было меньше, да и выглядели они значительно крупнее. Прямо над головой висела ЧУЖАЯ луна. Просто светлый диск без каких-либо пятен лунных морей. Правее, в промежутке между корпусами комбината, ближе к горизонту имелась еще одно ночное светило, размерами в десяток раз уступающее луне, но крупнее любой из привычных звёзд. Еще сильнее поражала спиралевидная туманность в небе над появившимся откуда-то лесом.

– Что делать будем, Петрович?

– Есть у тебя кто-то со своим транспортом? В город надо. В милицию, в МЧС. К директору, в конце концов, надо попасть и доложить.

– У электрика мотоцикл «МТ» с коляской. Остальные на комбинатовском автобусе приехали.

– Скажи электрику, что бы собирался на выезд.

Бурмич открыл окно кабинета. На дворе запах кисляка практически отсутствовал. Странно, ветра не было, а ни тумана, ни запаха.

Повесив на вешалку каску и спецовочный плащ, в которых он всегда ходил по комбинату, Бурмич взял со стола барсетку и пошел во двор.

На крыльце сидел рабочий и, обхватив голову руками, что-то нечленораздельно мычал. Каска валялась метрах в трех от него.

– Тебе плохо? – Петрович потряс рабочего за плечо. То нервно дернул плечом, освобождаясь от руки и как-то странно, скорее зло, посмотрел на Бурмича. В уголках его рта пузырьками вытекала пена.

– Я в город. Оттуда вызову «Скорую». Или с нами поехали. В мотоцикле есть одно свободное место.

Работник ничего не ответил и опустив голову вновь обхватил ее руками.

Подходя к проходной ЖБК Бурмич,через открытые ворота увидел, что вахтер стоит вместе с электриком возле черного мотоцикла с коляской и перекатываясь с носка на пятку, вглядываются в лесную чащу, которая теперь начиналась в сорока метрах от КПП. Там же оканчивалась дорога из железобетонных плит и ее продолжением была обычная грунтовка, уходившая между деревьев.

Уже подходя к мотоциклу, Василий Петрович оглянутся и увидел, что около 10-12 рабочих направляются в сторону проходной. Он повернулся с желанием сказать им что-то ободряющее. В этот момент со стороны мотоцикла раздалось непонятное урчание.

Он уже почти успел развернуться, когда две пары рук толкнули его в грудь. Бурмич потерял равновесие, взмахнул руками, попытавшись выровняться. Барсетка, ловко выскользнув из руки, по крутой дуге отправилась в урну возле КПП, которую поставили всего две недели назад по его же указанию. Оценить попадание было не кому. Падая на спину Бурмич увидел нечеловеческие глаза вахтера, который отпихнув электрика свалился на него сверху.

– Да вы что, охренели или перепились? – закричал Бурмич пытаясь столкнуть вахтера с себя. Но в это время его ногу пронзила сильная боль. В нее зубами вцепился электрик. В это же мгновение, заурчав каким-то довольным тембром, вахтер впился в его шею зубами. Боль пронзила все тело. Жажда жизни требовала сопротивления. Но силы как-то вмиг оставили его. Двое из рабочих, которые первыми подошли к месту свалки, опустились на колени, вцепившись в его раскинутые в стороны руки, стали жадно отрывать куски плоти вместе с материей пиджака и рубашки.