Текст книги "Приключения Петрова и Васечкина, обыкновенные и невероятные"

Автор книги: Владимир Алеников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

В общем, пошел я за ними так, знаете, не спеша, чтобы особого внимания не привлекать. Иду и жду подходящего момента. Я ведь уже объяснял: в этом деле самое важное – терпение!

А Маша вдруг остановилась и на что-то уставилась. И Петров с Королевым тоже молча стоят. Что это, думаю, они там нашли интересного? Подхожу ближе, приглядываюсь, а они, оказывается, на пустой постамент смотрят, на котором раньше пионер с горном стоял. И чего это, думаю, его рассматривать, постамент этот. Он уже здесь лет сто стоит по крайней мере!

А пока я так думал, честно признаюсь, расслабился, бдительность, можно сказать, потерял. Маша меня и заметила. Ну, ясное дело, обрадовалась. Васечкин, говорит, ты-то как раз нам и нужен, иди-ка сюда!

Ну, я и подхожу, как дурак, ничего такого не подозреваю. Чего, спрашиваю, надо? Наверное, думаю, сейчас чего-нибудь помочь попросит. У меня уже в голове, между прочим, сразу причин пять придумалось, почему я этого сделать не могу, того, о чем она попросит.

А Маша так ласково-ласково вдруг спрашивает: «Скажи, пожалуйста, Васечкин, ты барабанить умеешь?»

Ну, думаю, это другое дело, это я запросто.

«Могу!» – говорю.

А она командует: «А ну, Петров, дай-ка ему барабан!»

Ну, Петров такое лицо сделал, как будто он со мной вообще не знаком и первый раз видит, и барабан мне дал. И палочки тоже.

Я барабан люблю. Звук у него такой отличный, приятный такой. Особенно если с размаху бабахнуть! Так что повесил я его на шею, палочки в руки взял и только решил «зорьку» им отбарабанить, уже даже и палочки поднял, как Маша вдруг ласково так говорит: «Замри, Васечкин!»

Как гром среди ясного неба! Вот уж действительно прищучила она меня! Ну, я замер, конечно. А что делать?! Ведь эту дурацкую игру на совете дружины пока не отменили.

А Маша на меня Петрову с Королевым показывает и спокойно так говорит: «Ставьте его!»

Ну, они, понятное дело, рады стараться, под руки меня подхватили и на постамент поставили. А сами

гогочут вовсю, остановиться не могут. А чего тут, спрашивается, смешного? Это ж надо! Ведь, главное, предупреждала меня Инна Андреевна: думай, Васечкин, про последствия! Но разве ж про такие последствия можно подумать?! А кроме того, если про такое все время думать, то как тогда вообще на свете жить? Ведь от тоски помереть можно!

В общем, я тогда всю вторую смену так и простоял как статуя. А Вова Сидоров сказал: «Ъл, Васечкин, стоишь, как памятник самому себе».

А Яблочкина добавила: «Как памятник собственной дурости!»

Подумаешь! Сама-то больно умная!

Они ведь все тогда прибегали на меня смотреть: и Горошко, и Герка Скворцов, и Рогожин с Люлиным, и даже Смолкин со своей пирамидой. И пока не обхохотались так, что животы болеть начали, не успокоились.

И даже Петров, между прочим, подхихикивал. Тоже мне друг называется!

Но знаете, что самое интересное? Что они все-таки дружно решили, что «замри!» – это классная игра!

Так что получается, на самом деле у них с чувством юмора полный порядок.

В общем, в конце концов, когда они отсмеялись все, Маша и говорит: «Эх ты, памятник! Ладно уж, Васечкин, отомри!»

Я тут же отмер, слез с пьедестала и говорю: «Ладно, ладно, Маша!»

А сам думаю, увидим еще, кто последний смеяться будет. Я еще такое придумаю, что они все ахнут! Хоть целый день думать буду. Со всеми последствиями!

Спасатели

Федьке Шутову

А началось все с… медали. Да, да, самой настоящей золотой медали «За первое место по художественной гимнастике». И извлекали эту медаль из сафьяновой коробочки, и как же замечательно она блестела на тщательно отутюженном белоснежном школьном фартуке!

А принадлежал этот фартук, как вы, наверное, уже догадались, «предмету поклонения и недосягаемому идеалу» наших героев, круглой отличнице, синеглазой Маше Старцевой.

– Ура-а-а-а! – радостно заорал весь 4-й «Б».

– Ура! – подхватили остальные младшие классы, выстроившиеся на торжественную линейку во дворе школы.

– Ура! – подхватила вся школьная администрация во главе с директором Владимиром Федоровичем.

– Трэ, трэ бьен! – воскликнула классная руководительница, учительница французского языка Инна Андреевна и смахнула непрошеную слезу.

– Точно! – подтвердил Игорь Михайлович, учитель физкультуры, подкручивая ус. – Молодец девчонка! Так держать!

Итак, весь 4-й «Б» единодушно приветствовал… хотя нет, простите, 4-й «Б» присутствовал на линейке явно не в полном составе. Где же наши герои? Где Петров и Васечкин?

Да вот же они, в окне второго этажа, в своем родном классе!

Но что же они делают там, одни, после уроков?

Все очень просто. То ли потому, что Васечкин плевал бумагой через трубочку на уроке французского, то ли потому, что Петров пускал голубей на уроке рисования, но, во всяком случае, их обоих оставили убирать класс.

– Везет дуракам! – сказал Петров, отходя от окна и берясь за ведро с водой.

– Ну почему, – со вздохом произнес Васечкин, мокрой тряпкой расчертив класс на две половины: себе поменьше, Петрову – побольше, – ну почему – одним все, а другим ничего?

В это время во дворе опять затрубили горнисты и забили барабаны…

Петров и Васечкин снова бросились к окну…

– Поздравляем победительницу внутришкольной олимпиады по французскому языку, ученицу 4-го «Б» Машу Старцеву! – вновь, радостно просияв, говорил Владимир Федорович.

– Ура! – грянули классы.

– Манифик, Маша! – сказала Инна Андреевна, смахивая непрошеную слезу с другой щеки и вручая Маше памятный подарок – бюст французского писателя Вольтера. – Сэ лсекриван Вольтер. Тю люи рэконэ? Это писатель Вольтер. Ты узнаешь его?

– О, – отвечала Маша, с изящным поклоном принимая бюст, – сэртэнман! Мерси боку! (Это означало, разумеется, большое спасибо!)

Петров и Васечкин переглянулись и не сговариваясь захлопнули окно.

– Подумаешь, бюст1 – сказал Васечкин.

– Подумаешь, Вольтер! – сказал Петров.

Оба разошлись каждый в свою сторону и начали мыть пол, повернувшись спинами друг к другу. Надо заметить, что класс был совершенно пуст: все парты вынесены в коридор, поскольку их должны были поменять на новые.

Некоторое время друзья работали молча, двигаясь спинами навстречу друг другу.

Но вот в третий раз громогласное «Ура» прозвучало во дворе, и Васечкин с Петровым, поколебавшись секунду, все же бросились к окну.

Прижавшись к стеклу, они, словно в немом кино, увидели, как снова что-то радостно говорил Владимир Федорович, как опять что-то восклицала Инна Андреевна и одобрительно закручивал ус Игорь Михайлович. А потом они увидели, как подъехала машина «скорой помощи» и оттуда вышла женщина в белом халате и вручила скромно стоящей Маше медицинскую сумку на длинном ремне и с красным крестом.

Маша повесила сумку на плечо и начала произносить ответное благодарное слово, но, впрочем, этого друзья уже не видели, поскольку давно, замкнувшись в молчаливом презрении, мыли пол. До тех пор пока не столкнулись спинами в центре класса.

Тут им стало ясно, что единственное сухое место – это тот кусочек пола, на котором они сейчас стояли. Все остальное было уже вымыто.

Школьный двор опустел.

Был пуст и 4-й «Б». Лишь цепочка следов тянулась по свежевымытому полу из центра класса к его двери. Но – странное дело – это были следы только одного человека…

В коридоре Васечкин слез с Петрова и, постояв секунду, неожиданно выхватил у Петрова мешочек с кедами и, размахивая им, помчался по коридору.

– Отдай! – не сразу закричал Петров и бросился за Васечкиным.

Васечкин с воплем бежал по коридору и вертел мешочком у себя над головой. Ребята, шедшие ему навстречу, опасливо расступались, а Васечкин весело бежал все дальше. Петров следовал за ним.

Первоклассник Филипп с восторгом следил за Васечкиным.

Васечкин выскочил на лестничную площадку второго этажа, недолго думая вскочил на перила и поехал вниз. Однако, проехав немного, он потерял равновесие и шлепнулся на лестничные ступеньки.

В голове у Васечкина загудело. Он сел, тупо глядя прямо перед собой. В это время мимо него шел первоклассник Филипп, спускавшийся по лестнице.

Филипп также крутил мешочком со сменной обувью у себя над головой. И мешочек, само собой, угодил Васечкину в глаз.

Васечкин потер глаз и поморгал им. В это время его наконец догнал Петров и сел рядом.

– Что, Васечкин, у тебя травма? – участливо спросила Маша, проходившая мимо с медицинской сумкой на боку, золотой медалью на шее и бюстом Вольтера в руках. – Тебе требуется первая медицинская помощь?

Васечкин промолчал.

– Нет, – ответил за него Петров. – Нам ничего не требуется!

– Дело ваше, – сказала Маша, удаляясь независимой походкой.

Друзья посмотрели ей вслед.

Над дверью, за корторой скрылась Маша, висело красочное объявление:

ЗАВТРА ДЕНЬ ЗДОРОВЬЯ!!!

– Вот завтра мы ей и покажем! – прочитав объявление, пообещал Васечкин.

– Ага, – на всякий случай подтвердил Петров, как всегда, в этом случае не очень хорошо понимая, о чем идет речь.

День здоровья шел под девизом «САМЫЙ СИЛЬНЫЙ, СМЕЛЫЙ, ЛОВКИЙ!» 4-й «Б» вместе с другими младшими классами проводил его на пляже. Каждому здесь нашлось дело по душе. Самые сильные из 2-го «А» и 1-го «Б» занимались перетягиванием каната. Казалось очевидным, что победа должна быть на стороне 2-го «А», но, к немалому удивлению болельщиков, победила дружба – разорвавшись посередине, не выдержал канат. Таким образом, образовались две кучи малы, каждая из которых сжимала свою половину каната.

А вот третьего класса вообще не было видно, что вызывало естественное беспокойство его классной руководительницы Эвелины Петровны, в растерянности оглядывающейся кругом.

 
Раз, два, три, четыре, пять,
Я иду искать!
Кто за мной стоит, —
Тому три кона водить!
 

раздался голос водящего, и почти сразу его торжествующий голос добавил: – Все, Серый, выходи! Я тебя вижу!

И тут же прямо на глазах у изумленной Эвелины Петровны, словно вынырнув из песка, возник обнаруженный Серега Малашкин и побежал наперегонки с водящим.

И тогда все пространство пляжа, на котором, казалось, было совершенно негде спрятаться, вдруг ожило, и весь третий класс с криком бросился вслед за Серегой.

Эвелина Петровна помчалась за ними.

Что же касается нашего любимого 4-го «Б», то вся его мужская половина, разделившись на команды, играла в водное поло. Женская часть класса, также поделенная пополам, болела за мужскую.

Все было как в настоящем водном поло, за исключением того, что заботливая Инна Андреевна ограничила игровое пространство таким образом, что играющие, вместо того чтобы плавать, стояли по щиколотку в воде. Это, однако, нисколько не мешало тому, что спортивные страсти бушевали всерьез.

Но… стоп! Что же это такое? Среди играющих опять не видно Петрова и Васечкина. Судя по всему, это беспокоило и Машу Старцеву, незаметно оглядывающуюся вокруг. Впрочем, судя по индифферентному выражению, появившемуся у нее на лице, она все-таки их заметила.

Петров и Васечкин сидели на лодке спина к спине рядом с длинным пирсом, уходящим далеко в море. Они удили рыбу,

Петров держал в руке удочку и безотрывно смотрел на совершенно неподвижный поплавок. Васечкин у него за спиной также безнадежно подергивал спиннингом.

Васечкину было жарко и скучно. Он вздохнул, оглянулся, потянулся, и тут в поле его зрения попала сделанная из газеты шапочка, прикрывавшая от солнца петровскую голову. Васечкин заинтересовался газетой.

– Смотри-ка, – сказал Васечкин, быстро подматывая спиннинг, – про меня напечатали! Ну надо же, а!

– Где это? – поразился Петров. – Где?

– Да сиди ты спокойно! – одернул его Васечкин, кладя спиннинг в лодку. – Не вертись! Сам прочту! Вот, слушай: «За истекший квартал автобусы нашего города перевезли 1678526 пассажиров». – Ну как? – удовлетворенно спросил он.

– Что «ну как»? – удивился Петров. – А где же здесь про тебя?

– Ну и балда же ты I – презрительно сказал Васечкин и голосом Инны Андреевны объяснил: – Я же в истекшем квартале тоже ездил на автобусе. Значит, это и про меня написано. Теперь понял?

– А! – сказал Петров, – Понял.

И он глубоко задумался.

– А вот и нет! – вдруг произнес он.

– Как нет? – возмутился Васечкин. – Это почему это «нет»?

– Да очень просто! Ты ведь все время без билета ездил. А пассажиров считали по оторванным билетам. А раз ты билета не отрывал, значит, тебя никто и не сосчитал. Поэтому здесь про тебя и не сказано. Понял?

И Петров, довольный, снова уставился на поплавок. Васечкин нахмурился.

– Про тебя тоже не сказано! – язвительно сказал он – Ты ведь тоже без билета ездил!

– Ездил, – миролюбиво согласился Петров.

Наступила пауза. Теперь Васечкин заинтересовался фотографией в газете. Была видна только часть фотографии, и Васечкин, интересуясь другой ее частью, стал поворачивать к себе Петрова.

– Ты чего это? – сказал Петров, стараясь не отрывать взгляда от поплавка.

– Ничего, – сказал Васечкин, обнаружив, что часть фотографии скрыта внутри газеты. – Лови, лови, не отвлекайся!

И он, стараясь не тревожить Петрова, стал разворачивать шапочку у него на голове.

– А чего там? – заинтересовался Петров.

Но Васечкин ничего ему не ответил. Он с суеверным ужасом смотрел на развернутую фотографию и подпись к ней. Подпись гласила:

МАША СТАРЦЕВА. 11 ЛЕТ. ВОДНЫЙ СЛАЛОМ.

На фотографии была изображена сама Маша на водных лыжах, застывшая в головокружительном прыжке.

Петров, озаботившись молчанием друга, обернулся и, проследив за его остановившимся взглядом, снял у себя с головы газету и, в свою очередь, тоже воззрился на фотографию.

– Ну, это уж слишком! – сказал он наконец.

Васечкин снова ничего не ответил ему, и неизвестно, как и когда он вышел бы из этого своего задумчивого состояния, если бы мяч, посланный мощной, но неточной рукой нападающего ватерпольной команды, не угодил ему в голову, благополучно отскочив от нее в воду.

– Подай мяч, Васечкин! – крикнул нападающий.

Васечкин, постепенно приходя в себя, посмотрел

вокруг и послушно нагнулся за мячом. Но то ли потому, что он все еще не пришел в себя, то ли потому, что лодку в этот момент качнуло, во всяком случае, Васечкин на глазах у потрясенного Петрова свалился в воду. Он тут же вынырнул и обеими руками ухватился за мяч.

– Подай мяч, Васечкин! – снова крикнул нападающий.

Однако Васечкин не сделал даже попытки отдать мяч.

– Отдай мяч, Васечкин! – потребовала вся ватерпольная команда.

Но Васечкин упрямо не отдавал мяч.

– Отдай мяч, Васечкин! – крикнули с берега Игорь Михайлович, Инна Андреевна и Владимир Федорович.

Но Васечкин по-прежнему не отдавал мяч.

– От-дай мяч, Ва-сеч-кин! – возмущенно скандировали болельщицы.

– Да отдай ты им мяч! – не выдержал Петров и, нагнувшись, выхватил у Васечкина мяч и бросил его нападающему.

Васечкин тут же ушел под воду.

– Ты чего это? – удивился Петров, когда Васечкин, на секунду показавшись на поверхности, снова ушел под воду.

– Тону! – только и успел сказать Васечкин перед очередным погружением.

– Чего ж ты сразу не сказал? – поразился Петров и наконец отложил удочку.

После чего он взял Васечкина за шиворот и извлек из воды.

– Ты чего, плавать, что ли, не умеешь? – поинтересовался Петров, глядя на то, как Васечкин снимает с себя мокрую одежду.

Васечкин ничего не сказал. Он обдумывал очередную идею, которая, вполне возможно, так и не пришла бы ему в голову, если бы не это непредвиденное купание.

– Да я тоже не умею! – миролюбиво сказал Петров.

– Вот что, – наконец произнес Васечкин, выжимая одежду, – я придумал!

– Чего это? – спросил Петров, как всегда немногословный, но готовый поддержать любое начинание друга.

– Мы с тобой тоже медаль получим!

– Как это? – удивился Петров.

– Очень просто. Я тебя спасу!

– В смысле? – спросил Петров.

– Ты ведь плавать не умеешь? – в свою очередь, спросил Васечкин, хватая со дна лодки резиновый круг и надувая его.

– Ну? – продолжал недоумевать Петров.

– Вот и хорошо! – сказал Васечкин, деловито надевая на него надутый круг. – Ты будешь тонуть, а я тебя спасу!

– Ты что! – возмутился Петров, пытаясь освободиться от круга. – Я же плавать не умею!

– Так я же тебя спасу! – успокаивал его Васечкин, для большей убедительности толкая Петрова в воду.

Теперь Петров плавал в воде, крепко вцепившись в надувной круг, и ему ничего не оставалось, как выслушать Васечкина до конца.

– Ты понимаешь, – горячился Васечкин, – я тебя спасу и получу медаль «За спасение утопающих». И в газете про нас напечатают. И фотографию поместят.

– А мне медаль? – спросил Петров, подгребая к лодке.

– А ты меня в следующий раз спасешь! – ни секунды не колеблясь, сказал Васечкин, мягко, но решительно отталкивая Петрова подальше от лодки. – Договорились?

Петров задумался.

– Ладно, – в конце концов сказал он. – А ты как меня спасать будешь? Ты ведь сам плавать не умеешь!

– Не волнуйся! – сказал Васечкин. – Все будет хоккей! Я сейчас отплываю на лодке, и мы ждем. Как люди на пирсе появятся, я тебе махну, ты пробку из круга вынимай, понемножку воздух выпускай и кричи. Тут я подгребаю, и медаль в кармане! Понял?

– Понял, – сказал Петров. – А чего кричать-то?

– Кричи «тону!» или «спасите!» – сказал Васечкин, отплывая в сторону пирса.

– Ну, а что лучше-то? – крикнул ему вслед Петров. И, не дождавшись ответа, заорал: – А в следующий раз точно я буду спасать?

– Точно! – прокричал ему в ответ Васечкин, останавливая лодку на таком расстоянии, чтобы в случае чего первому достичь тонущего Петрова.

Петров огляделся. Все было спокойно. У берега по-прежнему играли в мяч, и никто ничего не подозревал о тех событиях, которые должны были разыграться здесь, в воде, с минуты на минуту.

Однако день для наших героев сегодня был явно несчастливый Как раньше не ловилось, так теперь пустынен был пирс.

Мало того, Васечкина в лодке стало постепенно сносить течением, и он лишился возможности видеть и теперь мог только услышать, что происходит на пирсе. Но, судя по тому, как было тихо, там ровным счетом ничего не происходило, и никто не появлялся.

Петров, в свою очередь, тоже не очень мог оценить обстановку в связи с непривычностью положения. Он покачивался на волнах, и Васечкин в лодке то появлялся, то исчезал у него перед глазами.

Наконец над головой у Васечкина раздались долгожданные шаги. Это были торопливые и легкие шаги, но Васечкину некогда было вслушиваться. Весь во власти своей идеи он что было сил замахал Петрову.

Петров, в очередной раз поднявшись на волне, увидел машущего Васечкина и решительно выдернул из круга пробку, с недоверчивым интересом наблюдая, как круг медленно уменьшается в размерах.

Но шаги, прозвучавшие у Васечкина над головой, стали удаляться, и Васечкин, к своему недоумению, услышал, как в конце пирса завелся мотор, и увидел, как вылетел оттуда катер, удаляясь в сторону открытого моря и унося с собой фигурку на водных лыжах.

– Тону! – в этот момент заорал Петров, осознав, что он действительно тонет.

– Погоди, не тони! – заорал ему в ответ Васечкин, озираясь в надежде, что появится еще кто-нибудь.

– Тону! Спасите! Помогите! – в ужасе орал Петров и, неожиданно поняв старую истину, что спасение утопающих прежде всего дело рук самих утопающих, судорожно стал пытаться снова надуть круг.

– Сейчас я тебя буду спасать! Погоди! – прокричал Васечкин, все еще медля в ожидании публики.

Но никто как назло не появлялся.

Васечкин безнадежно махнул рукой и схватился за весла. Но оттого, что он очень суетился и дергал ими, лодка стала крутиться на одном месте, так как одним веслом он греб в одну сторону, а другим – в другую. Васечкин видел, что Петров нисколько не приближается к нему, и от этого еще больше суетился.

Что же касается Петрова, то ему благодаря силе своих мощных легких удалось снова надуть круг. Петров заткнул его пробкой и теперь как ни в чем не бывало удовлетворенно покачивался на волнах.

Но Васечкин этого не знал и, видя, что с веслами у него ничего не выходит, начал действовать решительно. Он вскочил на ноги и, схватив спиннинг, что было сил размахнулся им и послал груз в сторону Петрова.

– Петров! – прокричал он. – Хватайся за груз! Я тебя спасу!

– Спасай, спасай, – с добродушной иронией сказал Петров, глядя, как груз пролетает мимо.

Васечкин стал быстро накручивать катушку спиннинга. И тут дело приняло совсем неожиданный оборот. Один из крючков зацепился за петровский круг, и тот с тихим шипением начал уменьшаться, на этот раз окончательно.

– Ты что сделал? – заорал возмущенный Петров.

Но Васечкин этого уже не слышал. Не удержав равновесия, он шлепнулся в воду, перевернув при этом лодку.

Теперь уже тонули оба, наперебой крича: «Спасите! Помогите! Тону!»

И тут, как всегда, в критический момент появилась… ну, конечно же, Маша. Так, как и было запечатлено на газетной фотографии, она неслась на водных лыжах за белоснежным катером.

Маша мгновенно оценила обстановку. Она сделала лихой вираж, взлетела над перевернутой лодкой и, приземлясь на воду, протянула руку помощи Васечкину. Но Васечкин, которому целый день не везло, и на этот раз промахнулся. Тогда Маша в изящном наклоне успела подхватить плавающий спиннинг.

Катушка затрещала, спиннинг размотался до конца, и Петров, к своему немалому удивлению, вдруг обнаружил себя наполовину высунувшимся из воды и с дикой скоростью несущимся по волнам. Крючок, вонзившийся в круг, сидел прочно, и Петров, несмотря на странность ситуации, наслаждался ощущением скорости.

В тот момент, когда Петров проносился мимо Васечкина, тот понял, что это последний шанс, и на этот раз Васечкин его не упустил. Он успел ухватиться за петровские ноги, проносившиеся мимо.

Так они и неслись по волнам. Катер, за ним Маша, высоко поднявшая над собой согнувшийся в дугу спиннинг, Петров на проколотом круге и наконец Васечкин, первый раз оказавшийся вторым.

Заложив очередной крутой вираж, Маша взмахнула спиннингом, и друзей выбросило на берег к ногам потрясенного 4-го «Б». Почти одновременно с ними вылетела на берег и Маша.

Собравшаяся на берегу толпа разразилась аплодисментами.

И снова, как и в самом начале этой истории, трубили горны и били барабаны. Снова счастливо улыбался директор и удерживала непрошеную слезу Инна Андреевна.

И снова извлекали медаль из сафьяновой коробочки и вешали Маше на шею. Только на этот раз на медали было написано: «За спасение утопающих».

– Ура!!! – заорал 4-й «Б», и крик этот подхватили остальные младшие классы, а также вся школьная администрация.

– Кэль фийет! – воскликнула Инна Андреевна. – Что за девочка! – в восторге повторила она уже по-русски.

А Маша, о которой шла речь, скромно отвела глаза. Вернее, она подняла их, и… взгляд ее встретился со взглядом Петрова и Васечкина, так же как и раньше, торчавших в окне 4-го «Б», где они в очередной раз несли свое внеочередное дежурство.

– Эх вы, спасатели! – насмешливо улыбнулась Маша.

– Ох, Маша! – сказал Васечкин, закрывая свою половину окна.

– Ладно, ладно! – сказал Петров, захлопывая свою.