Текст книги "Плакса (СИ)"

Автор книги: Владимир Малый

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Потом хозяин дома долго возился с дверью и самовзводными ловушками, спрятанными за ней, а я заново знакомился с псом. Не знай я его раньше, решил бы, что он прям милаха, на подобие какого-нибудь золотистого ретривера.

По всей вероятности, Пройдоха забрал пса себе в счет возмещения ущерба, этим же псом и причиненным. Ну, а привязал он его к себе по средствам магии.

Даже не знаю. На мой взгляд, это довольно опасно. Один маг пса «привязал», другой «отвяжет» и зверь набросится на предыдущего хозяина в самый неподходящий момент. Хотя, возможно это во мне просто еще говорит тот страх, что я испытал при нападении на меня этой зверюги. Теперь-то он в овечьей шкуре, и виляет хвостом, но доверия у меня к нему все ж таки нет.

Перед тем, как зайти в дом, Эдвардс обернулся и помахал рукой в темноту. Тут же послышались быстро приближающиеся шаги, и в свет уличного фонаря вступил Незаметный.

Он перекинулся несколькими словами с Пройдохой, и мужчины по-дружески одновременно хлопнули друг друга по плечу правыми руками. Затем Незаметный подошел ко мне, приложил руку к своей груди и четко медленно произнес: «Канон».

Я безмерно удивился, что здесь хоть у кого-то имя не начинается на звук «Э». С секунду поколебавшись, я повторил его жест и сказал: «Экуппа».

Канон серьезно кивнул и приподнял правую руку так, словно хочет хлопнуть меня по плечу. Я снова повторил его жест, хоть и с заметным опозданием. В итоге мы с ним так же хлопнули друг друга. Я старался сделать это движение как можно более весомым, а мой новый товарищ, наверняка действовал наоборот.

Почему-то я сразу понял, что Канон считает свой долг передо мной полностью погашенным. Возможно, в скором времени я узнаю, что успели провернуть они с Эдвардсом, пока мы с Элизи блуждали по городу и отбивались от убийцы.

Канон удалялся, на ходу доставая из-под одежды свой нож и открыто вешая ножны с ним на пояс.

Что ж, две спасенных жизни определенно этого стоили. Я тоже уверен, что мы в расчете.

Глава 7

Скупость и выздоровление (продолжение)

Войдя в дом, я понял, что еле стою на ногах. Присев у стола и посмотрев на свою щербатую миску, я понял, что хоть и не ел больше суток, но любому изысканному ужину предпочел бы сейчас здоровый крепкий сон.

Вот только хозяин семейства плевать хотел на мои предпочтения. Он стоял у меня над душой до той поры, копа я не съел всю похлебку и не протер дно миски хлебом. Хлеб, кстати, здесь вкусный. Наверное, это пока основной плюс этого мира, который я могу назвать без всяких сомнений.

Как же хочется побыстрее лечь и уснуть. Таким усталым и разбитым я не чувствовал себя даже после четырехчасовых тренировок.

Однако Элизи тащит меня в умывалку. Да, действительно, не мылся я, считай, двое суток. Сам-то я своего запаха не чувствую, но вот другим его чувствовать не запретишь, так что вымыться нужно. Из последних сил раздеваюсь и тру себя мочалкой. Раньше мне ни ее, ни мыло не выдавали, может не было, может экономят. Хотя мыло – дрянь: пахнет неважно и почти не мылится. Немного зудит спина, поэтому ее тру активнее всего. То ли спина у меня узкая, то ли руки длинные и гнутся во все стороны, но достаю я ими практически везде без особого труда.

Даже толком не помню, как и во что я оделся и добрался до кровати. Зато прекрасно помню все, что произошло со мной, когда я заснул.

Да-да, снова пришла Экуппа. В этот раз она выглядела практически безупречно. Ее цветущая внешность породила в моей душе небезосновательные подозрения, куда именно уходили все целебные силы амулета.

Девушка явно прочитала мои мысли (очень надеюсь, что она может делать это только во сне) и сразу же покаялась на практически чистом русском. Выговор был далеко небезупречен, но понимал я ее без всякого труда.

Она действительно забрала на себя все воздействие амулета после того, как тот обеззаразил мои раны и начал их затягивать. Зато теперь она может, сидя в своем темном уголке сама понемногу заниматься своим лечением.

– В этом месте же нельзя нормально пользоваться даром, разве нет? – удивился я ее заявлению.

– Да, – согласилась она, – но внутри тебя, в как будто в экранированной камере: все негативные воздействия местности действуют на тебя, а не на меня. Я ведь правильно использовала термин?

– Если ты про камеру, то, да, вполне. Неужели ты не просто выучила мой язык, но и усвоила все мои знания?

– Только те, что при беглом просмотре не показались мне слишком личными, – густо покраснела Экуппа, – ты знаешь, у вас интересное общество, свободное от многих предрассудков…

– Ну, – немного растерялся я, – у нас разнообразный мир. В разных странах могут быть абсолютно разные понятия о морали и нравственности.

– Ох, уж это точно! – охотно согласилась девушка. – Было очень интересно во всем этом разобраться. Хотя, было довольно сложно, ведь ты воспринимал вашу действительность сквозь призму своего мировоззрения, а это довольно необъективное и однозначно однобокое восприятие.

– Понахваталась новых слов, и давай ими сыпать налево и направо! – буркнул я возмущенный обвинением в необъективности. – Расскажи мне лучше о своем мире. И сделай это, если получится, как можно более объективно!

– Это ирония или легкий сарказм? – уточнила девушка, хитро улыбаясь.

– Считай, что это требование твоей безэховой камеры! – вернул я ей улыбку. – Скажи, неужели ты за эти сутки усвоила все знания, что были у меня? Я, конечно, понимаю: волшебство, Дар, сила – все такое… Но знания же копились и раскладывались по полочкам годами.

– Нет, – покачала головой девушка, – это невозможно объяснить в точности, но в наиболее корректном приближении, мои способности к познанию можно сравнить с какой-нибудь известной тебе поисковой системой. Как только мне нужно разобраться с каким-нибудь вопросом, я задаю его твоей памяти, и она предоставляет мне возможные варианты ответов. Только это все происходит почти мгновенно и отнимает много сил. Но, как ты любишь говорить, природа, действительно не любит пустоты. Не так давно из меня насильно и быстро выкачали весь Дар, и теперь он так же быстро пытается вернуться назад. Я удивлена, что амулет на твоей груди не расплавился от перегрузки. Еще пара таких сеансов лечения и либо я окончательно приду в норму, либо он придет в негодность. Очень надеюсь, что первый вариант воплотится в жизнь быстрее.

– Ну, не знаю, – с сомнением прокомментировал я, – уж больно мне не нравятся события, обычно предшествующие нашему с тобой попаданию на больничную койку.

– Это да, – согласилась Экуппа, – нам бы заработать денег и провести сеанс оздоровления без предварительного риска для жизни. Ты ведь уже думал о том, чтобы развернуть в этом мире азартно-игровую индустрию, не так ли?

Я улыбнулся. Был такой грех! Когда я услышал, что телохранители в школе играют в кости, то полет моей мысли устремился в направлении монетизации моих знаний азартных игр родного мира. Первым же делом тогда в голове всплыли комбинации покера на костях, потом уже я вспомнил про домино, шашки, шахматы. Дальше мысль перешла в юридическую плоскость, и я задумался о том, есть ли здесь какой-либо аналог патентного права.

Ну а потом события начали развиваться так быстро, что дальше думать на отвлеченные темы было уже попросту некогда.

– А ты сейчас можешь устроить мне экспресс-курс обучения языку? – уточнил я на всякий случай.

– Сейчас могу, но за твой счет, – спокойно ответила девушка, – будет очень больно.

– Только мне? – уточнил я. – Ты не пострадаешь.

– Нет, – успокоила меня Экуппа, – душевно я буду в полном порядке, но вот страдания моего тела потенциально могут свести с ума уже тебя. Тогда у нас раз и навсегда отпадет проблема дележки этого самого тела – двум сильно неполноценным личностям здесь тесно не будет!

– Сразу бы сказала, что это не вариант, – буркнул я, – ну, а контрпредложения, хотя бы, будут?

– Да, – улыбнулась девушка, – предлагаю учиться по старой схеме. Ты показал приличные успехи, даже особо не стараясь, так что не вижу особой проблемы. Сил у меня много, приходить я буду постоянно, а днем ты сможешь практиковаться с Элизи и Каноном.

– Точно! – чуть не закричал я. – Почему у всех вокруг имена начинаются с «Э», а у него – с «К»?

– Все просто. Мы с Эдвардсом когда-то были членами одного клана. Мать Элизи – тоже. Она вправе была дать дочери имя, начинающееся на клановую букву. Даже больше скажу, попади сейчас девочка на большую землю, первый же совет клана признает ее своей. Дочь не отвечает за грехи матери.

Вопросов было много, но задал я главный.

– Почему вы больше не в клане?

– О, это две отдельных и очень примечательных истории. Настолько примечательных, что они уже при нашей жизни стали межклановыми легендами. Если вкратце, Эдвардс сам отрекся от клана. Не скажу, что это первый случай в истории, но достоверных прецедентов в официальных летописях не зарегистрировано. От меня же клан отказался сам. Такой случай в летописях упоминается лишь единожды…

– Не хочешь пока рассказывать? – осторожно уточнил я.

– Да, – согласилась девушка, темнея лицом, – это пока слишком уж больно. Скажу лишь то, что мы с Элизи не просто несостоявшиеся соклановцы, но и относительно близкие родственницы. Когда она первый раз коснулась нашей с тобой руки, эта информация стала известна нам обеим. У нас общая искра Дара. Так что сейчас мы в этом доме, как трио отверженных: люди с Даром, но вне кланов.

– Девушки в больнице говорили что-то о генераторах… – вспомнил я.

– Давай об этом уже в другой раз? – попросила Экуппа. – Все-таки, нам сейчас важнее знание языка.

И мы вдвоем постарались перекачать из нашей головы в мое сознание максимально большой объем знаний языка в небольшие отведенные ночью сроки.

На этот раз утром я проснулся не в полной тишине. За стеной довольно громко поскуливал наш новый домашний питомец.

Не став будить Элизи, я аккуратно вышел из комнаты. Эдвардс уже умылся, побрился, оделся и готовился выйти во двор, деактивируя ловушки у двери.

– Доброе утро! – приветствовал я Пройдоху.

– Доброе! – улыбнулся он. – Как твои раны, не болят?

Я сначала не понял слово «раны», но потом догадался о его значении из контекста.

– Раны нормально. Немного больно. Я слышу пса на улице.

Да уж, нормально изъясняться я буду еще не скоро, но, все равно, прогресс в общении очевиден.

– Да, – нахмурился Пройдоха, – у пса тоже раны.

Видимо, он хорошо понимал мои коммуникативные сложности и потому старался говорить убогими короткими фразами.

– Лечить раны стоит много денег. Пес неплохой, но таких денег он не стоит. Очень хочу, чтобы он выжил. Но может не получиться.

Мне стало жалко беднягу. Минимум одна его рана – дело моих рук.

– Я могу помочь с его ранами? – предложил я свои услуги.

– Пойдем и посмотрим, – пожав плечами, ответил Эдвардс.

Вид у пса был жалкий. Еще вчера на вид он был здоров и весел, а вот сегодня ему явно было плохо. Видимо, какую-то первую помощь ему все же оказали, но ее действие прошло, и теперь собака сама борется за жизнь.

Я осмотрел лежащего на земле и шевелящего хвостом пса. Ран на шкуре заметно не было.

– Раны внутри от Дара вчера излечили, – просветил меня Эдвардс, – рана от ножа очень плохая – не хочет…

Дальше шло сразу два неизвестных слова.

– Можно посмотреть? – уточнил я.

Пройдоха присел рядом с питомцем и с небольшим усилием раскрыл ему пасть. Я всмотрелся. Утреннего света вполне хватало, чтобы увидеть, как сильно разворочено небо у бедного животного. Попытавшись рассмотреть, пострадала ли глотка, я, вдруг, понял, что мое зрение, все время так радовавшее меня, дает серьезный сбой. Сначала пропала резкость, а потом на долю секунды вообще ничего не стало видно. Не успел я толком испугаться, как из глаз градом покатились слезы.

Ох уж мне это слабонервное тело, плачет по поводу и без.

Проморгавшись и вытерев глаза рукавом, я снова заглянул в пасть зверю. Кроме неба и части языка все было в относительном порядке, но рана определенно начинала воспаляться. Я когда-то, где-то, то ли читал, то ли слышал, что в слюне у собаки есть вещества, способствующие заживлению ран. Но, видимо, здесь и сейчас эти вещества со своей задачей определенно не справлялись. Да и саму рану наверняка никто не чистил…

Эдвардс произнес короткую фразу. Пару слов я разобрал, но смысла сказанного не уловил.

– Что? – переспросил я его. – Можно другими словами? Не понимаю.

– Есть лекарство. Но очень больно. Можно умереть. Нельзя использовать Дар, он убивает лекарство. Выхода нет.

Поразмыслив над услышанным я нашел не слишком хорошее, но, на мой взгляд, вполне приемлемое решение, основанное на врачебной практике моей страны до эфирного наркоза Пирогова – крепкий алкоголь. Он и обеззаразит рану, если уже не поздно, и поможет животному пережить болевой шок. Нужно только понять, где взять алкоголь, и какая доза максимально обезболит и одновременно не убьет собаку.

Я уже совсем было открыл рот, чтобы обратится к Эдвардсу, но понял, что не знаю слов «крепкий» и «алкоголь». Пришлось прибегать к пантомиме.

Я как бы наполнил себе несуществующий стакан, оттопырил локоть, картинно выдохнул, залпом осушил емкость, а потом, занюхав рукавом, довольно крякнул и выжидательно посмотрел на Эдвардса.

Тот удивленно приподнял бровь, усмехнулся, одобрительно покачал головой и скрылся в доме. Через минуту он уже принес мне пыльную непрозрачную бутылку с горлышком, запечатанным чем-то наподобие сургуча. Вскрыв ножом бутылку, Пройдоха протянул ее мне, явно заинтересованный дальнейшими моими действиями.

Поднеся нос к горлышку, я непроизвольно поморщился. Ну, как я, Экуппа, мне запах показался вполне себе приемлемым. Пробовать на вкус этот напиток я не решился.

– Горит? – спросил я у Эдвардса.

Тот удивленно пожал плечами. Пришлось проводить опыт. Жидкость горела едва заметным в утренних лучах солнца практически бесцветным огоньком.

Минут пять я сломами и жестами объяснял своему подельнику, как нам следует проводить операцию. Больше всего меня беспокоило, сможет ли Эдвардс удержать пса, если тот начнет вырываться. Пес, навскидку, весил не меньше меня, а это, примерно, килограмм сорок, а то и сорок пять. Но Пройдоха только мимолетно усмехнулся. Он уточнил у меня, что еще нужно. Я подумал и попросил еще немного молока. Заполучив желаемое, кивнул, и мы приступили к делу.

Пес сразу почуял неладное, и даже попытался уползти подальше, но Эдвардс не дал ему ни единого шанса. Может, он и не умел лечить животных, но обездвиживать их, у Пройдохи получалось мастерски. Он навалился на собаку так, что та ничем не могла пошевелить и едва дышала. Потом разжал ей пасть и повернул ее к небу. Я залил туда немного молока. Помедлив пару секунд, пес сделал пару глотков, осушив пасть. Тогда я залил туда же миллилитров пятьдесят алкоголя и заткнул животному нос. Что именно из этого так не понравилось псу, что он попытался заизвиваться и заголосить, мне было не понятно, но цели своей мы достигли – пес, прополоскав пасть, проглотил жгучий напиток.

– Все? – спросил Пройдоха?

– Нет, – ответил я, – еще раз молоко!

Его пес не пил еще дольше, чем алкоголь, но потом сдался и расслабил глотку. Белая жирная жидкость мгновенно затекла внутрь.

– Все? – повторно поинтересовался Эдвардс.

– Да!

– Отойди!

Я немедленно исполнил приказ. А Пройдоха, в очередной раз заставив меня немного удивиться, одним непрерывным плавным но быстрым движением встал на ноги одновременно отпрыгнув от пса на добрую пару метров. То, что этот седой мужчина лет пятидесяти, а то и старше, мог так двигаться, озадачивало меня и, вместе с тем восхищало.

– Что дальше? – спросил он, отряхивая одежду от пыли.

Я жестами показал, что пес скоро должен заснуть, и тогда мы его снова скрутим и попытаемся намазать его рану чудодейственной мазью, так боящейся магии.

Пройдоха с сомнением покачал головой, изобразил мертвеца, высунув язык и закатив глаза, и указал на пса.

Я тоже разделял его сомнения. Но надеялся на лучшее. Какой-никакой опыт по употреблению спиртного у меня был. Я небезосновательно надеялся, что жирное молоко немного замедлит усвоение алкоголя и пес не получит сразу смертельной дозы. А опьянев, он даст себя связать и поставить какую-нибудь распорку в пасть. Ну, а алкоголь в крови поможет ему не умереть от болевого шока…

Не стану тянуть кота за хвост – пес выжил. Выл и скулил он, правда, безбожно, но выжил, зараза.

Я, естественно, снова непроизвольно пустил слезу под песьи заливания. Зато скупердяй Эдвардс только довольно потирал руки, радуясь тому, что не стал платить деньги за дорогостоящее лечение, а обошелся подручными средствами. Он даже подбодрил меня, когда увидел мокрые дорожки от слез на лице, в том ключе, что, мол, собаке это только на пользу – злее будет.

Я, конечно, не знаю, насколько дорого было ее вылечить в местной магической больнице, и, возможно, рачительность Пройдохи экономически более чем обоснована, но пса очень жалко.

Да и кожа на моем собственном недолеченном боку все еще зудит в месте ранения. Что ж, может, и мне это на пользу – злее буду!

Глава 8

Кое-что начинает проясняться

Всю свою потенциальную злость я направил на учебу. Не было ни одной свободной минуты в компании с кем-нибудь, чтобы я не пытался выучить новые слова и выражения и их построения. Дело продвигалось вперед с переменным успехом. Порой я схватывал все налету, но иногда и подолгу буксовал на одном месте.

В то утро, когда мы с Эдвардсом занимались врачеванием несчастного пса, я, видимо на эмоциях, запомнил особенно много информации. Радовало то, что я хотя бы говорил без акцента. Голосовые связки Экуппы были привычны к местному наречию, и все звуки я издавал верно, лишь изредка путаясь в ударениях.

Так вот, в то утро мы с Элизи шли в школу вдвоем, а Эдвардс шел метров на триста впереди нас, проверяя маршрут на предмет отсутствия на нем неприятных сюрпризов в виде наемных убийц. Сюрпризов в этот раз не случилось. Возле школы Пройдоха с нами попрощался и обещал нас встретить после уроков.

В классе все было точно так же, как и в первый раз. За исключением того, что теперь я, пускай и через пень-колоду, но понимал учителя, и пребывание на уроке стало немного интереснее.

Когда же дети с учителем снова удалились в соседнюю аудиторию, ко мне подошел Канон. За его спиной стояли еще двое мужчин. Я встал, и мы поприветствовали друг друга так же, как вчера при прощании. Затем он представил меня своим друзьям. По первым буквам их имен я понял, что все они из одного клана. И сделал себе заметку на память уточнить у Экуппы, к какому клану относилась она, какой клан представляет Канон, и какие отношения между этими кланами.

Мой новый товарищ же и его друзья разместились прямо на ближайших столах, и у нас началась очень интересная беседа.

Канон рассказывал, отчаянно жестикулируя, за что я был ему отдельно благодарен. Друзья порой задавали ему вопросы, которых я в большей массе не понимал, но отвечал он им на простом, даже – примитивном языке. По всей вероятности, чтобы и я все досконально понял.

В итоге я узнал, что Экуппа не зря старалась. Когда Канон подошел к указанной мною невидимой черте, то благодаря большому опыту телохранителя и природному чутью на опасность практически сразу понял, где может располагаться потенциальная засада.

Однако сам он на рожон не полез, а побежал искать Эдвардса. Благо они всегда были в околоприятельских отношениях, и нашел он Пройдоху в первом же месте, куда сунулся: у потенциальных хозяев пса, который как раз переходил в безвозмездное пользование к новому хозяину.

Эдвардс понял все с полуслова и сразу же начался обратный забег.

Засаду накрыл Пройдоха с собакой, на которую еще действовала, как я понимаю, обезболивающее и лечебное заклинание, а Канон стоял под окнами дома. Однако из них никто не выпрыгнул.

Как выяснилось в тот же вечер, обе засады были организованы примерно одинаково. На каждом чердаке сидело по одному наемнику с двумя небольшими но очень качественно выполненными арбалетами. Доставшийся нашей тройке убийца оказался профессионалом с большой буквы. Эдвардс задействовал свою магию, чтобы отворить дверь на чердак абсолютно беззвучно, но у наемника словно глаза были на затылке. Он выстрелил в дверной проем, даже не оборачиваясь, а второй арбалет схватил, пока отброшенный первый еще падал на пол у его ног. Однако Пройдоха тоже был не лыком шит и умудрился в своей быстрой, но плавной манере уйти с линии огня и предупредить второй выстрел. Брошенный им нож одновременно перерезал арбалетную тетиву (достаточно было легкого касания заточенного острия) и прочно вошел в плечевую кость правой руки убийцы.

Тот, не издав ни звука, просто махнул уцелевшей рукой, и из широкого рукававылетел тяжелый метательный нож. Бросок был стремительный и точный. От него Пройдоха, который уже находился в паре шагов от цели, увернуться не успел, но его спас нагрудник, находящийся под одеждой.

Да в тот вечер нагрудник, определенно, окупил все потраченные на него деньги с лихвой!

От удара Эдвардс на мгновение замешкался, и убийца не преминул воспользоваться появившимся шансом и бросился наутек. Однако он, к большому разочарованию Канона, не стал прыгать в окно, а, обойдя по дуге Пройдоху, кинулся к распахнутой двери. Там, за дверью, он и увидел пса. Собственно, это было последним, что он увидел в своей жизни. Пес проявил небывалое служебное рвение в порыве доказать новому хозяину свою преданность. Миг, и бедняга наемник остался без горла.

Зрелище было не для слабонервных…

Сказать, что Эдвардс сильно ругался – ничего не сказать! Наемник нужен был ему живым и разговорчивым. А с трупа никакой информации поиметь было невозможно. По внешнему виду сразу можно было сказать, что этот человек не из местных. Определенно, он, либо недавно прибыл с какими-нибудь отчаянными контрабандистами, либо где-то отсиживался со времени последней экспедиции с большой земли.

В любом случае никаких зацепок и улик на теле и в одежде ни сразу, ни потом найти не удалось.

Кроме медальона. Точнее, половины медальона.

В этом моменте рассказа друзья Канона начали очень эмоционально реагировать на услышанное. Ему пришлось объяснять мне, что на большой земле существует сообщество, на подобие гильдии убийц. Их особенность в том, что наемники всегда работают парами и носят половинчатые медальоны. На любое задание пара отправляется вместе. Либо один из тандема убивает, а второй обеспечивает отход, либо атакуют все вместе, либо разделяются и караулят каждый в своей засаде. Если гибнет один из пары, то другой никогда не работает в одиночку. Он воспитывает себе напарника и только потом возобновляет свою, так называемую, карьеру.

Собственно, увидев половину медальона, Пройдоха понял, что еще ничего не закончилось, что где-то ждет своего шанса второй убийца.

Если верить Канону, он еще ни разу не видел Эдвардса таким встревоженным и растерянным, когда тот сбежал вниз с чердака.

С умным и самодовольным видом телохранитель поделился мнением, что очень непрофессионально душевно привязываться к тому, чью жизнь ты бережешь. Тогда ты плохой охранник! Пройдоха Эдвардс очень опасный сильный и уважаемый человек, но он очень любит свою девчонку, и поэтму он плохой охранник для нее. В тот момент он паниковал и рвал на себе волосы, не зная, где искать Элизи.

Но Канон, с его слов, успокоил Эдвадса, сказав, что Элизи под моей охраной, а еще он знает, какой примерно дорогой мы пошли домой. Так они бросились по нашим следам. По пути Эдвардс немного пришел в себя и дал псу понюхать какую-то вещь Элизи, и собака рванулась вперед, сильно опережая хозяина. Канон предложил, было, придержать хищника, но Эдвардс только нервно кивнул на дорогу, где в пыли довольно отчетливо виднелись собачьи следы.

Тут я и сам уже кое-что знал о ходе дальнейших событий. Пес подбегал все ближе к дому, оставалось всего три квартала, и Эдвардс попросил Канона бежать по кратчайшему расстоянию нашему к жилищу и охранять нас, если мы уже там. Сам же Пройдоха продолжил идти по пыльному следу.

Рык атакующего пса услышали оба, но Эдвардс был ближе, и поэтому успел на место схватки раньше Канона.

Дальше телохранитель описывал короткую магическую схватку, о которой мне уже поведала Экуппа, и бегство наемницы с места несостоявшегося преступления.

Канон мог бы попытаться настигнуть женщину-убийцу, но вот гнаться за генератором Дара – ищите простака в другом месте! Он, конечно должен, девочке-телохранителю, но не столько, чтобы рисковать жизнью. Точнее, рисковать, как раз он готов, но тут совсем другое: здесь гарантия неотвратимой и, наверняка мучительной, смерти!

Так что Канон предпочел остаться на месте и помочь Пройдохе придти в себя и нести всех своих домашних к целителям.

Это уже потом Эдвардс, то и дело чихая от своего нюхательного табака и едва не роняя Элизи, сказал ему, что наемница была пуста после их немудреной схватки. Но той, естественно, к тому моменту уже и след простыл…

Такая вот вышла история. А потом под общие просьбы я рассказал уже всему классу о том, как проходило мое быстрое сражение с наемницей.

Всех восхитила моя идея использовать серебро против защитных чар генератора Дара. В самой идее, как оказалось, ничего особенно нового не было, но вот скорость принятия решений в условиях пропущенной ментальной атаки вызвала одобрительное ворчание и согласные кивки среди всех присутствующих.

Нового ножа Эдвардс мне пока не выдал. Это отметил Канон и обратился к своему заклятому товарищу Здоровяку.

– Стаил, ты уже дарил девушке нож, не хочешь повторить свой широкий жест еще раз, чтобы она и дальше могла исполнять свои обязанности телохранителя?

Ну, примерно так я понял суть его фразы.

На это Стаил ответил примерно в том духе, что свой нож он отдаст тому, кто сможет плюнуть на его еще не остывший труп, а чужим ножом он еще не обзавелся, потому что последний проигрыш Канона отбил охоту к спорам у всех желающих.

Но это прям художественный перевод его ответа, потому что большую часть слов я привычно не понял. Даже не знаю, что случится раньше: я прокачаю интуицию, либо более или менее сносно выучу язык?

Но поразмышлять над этим риторическим вопросом мне не удалось, потому что у всего собравшегося народа, как у одного человека, сразу же возник вопрос мародерки. Все требовали рассказать, как проходил раздел добытого в бою имущества.

Канон в ответ лишь горестно вздохнул. Получалось, что он ведь толком и не участвовал в самих столкновениях, поэтому, когда Эдвардс сам на следующий день принес ему один из четырех миниатюрных, сделанных на заказ арбалетов, удивлению и восторгу телохранителя не было границ.

Собравшиеся единогласно подтвердили, что для Пройдохи такая щедрость очень нехарактерна, и, определенно, Эдвардс что-то затевает. Общим мнением окружающих было: держать Канону ухо востро!

Мужчина усмехнулся и заверил всех, что осторожность – его второе имя.

Потом Канон рассказал, что на втором чердаке они, вернувшись туда вечером, нашли мой торчащий из деревянной балки метательный нож, к которому прилип срезанный им волос наемницы.

Пройдоха долго ругался, что с нами нет пса, и поэтому невозможно взять след. Но волос не выкинул, а аккуратно спрятал в кошелек…

Кое-кто в толпе многозначительно приподнял брови, а кто-то понимающе закивал.

Я тоже, на всякий пожарный случай сделал лицо кирпичом и многозначительно хмыкнул. Присутствующие при этом женщины-телохранители, как по команде, улыбнулись. Видимо, мое новое полукукольное лицо выглядело при этих манипуляциях довольно глупо.

Канон тем временем довел свой рассказ до того, как он принес мне в «больницу» этот самый метательный нож, а даже чуть было не добился свидания с одной из красоток.

– Теперь Экуппа, хотя бы, может продолжать свои фокусы с ножом и пальцами! – закончил он, подмигивая мне.

– Ну, – делано смутился я, – нам с Эдвардсом известны и гораздо более интересные игры, о которых вы могли не слышать, правда, он не разрешает пока мне их никому показывать.

Народ вокруг оживился еще больше прежнего. Если Пройдоха собирается затеять что-то интересное, то всем нужно держать нос по ветру, так как развлечений здесь не так уж и много.

Толпа быстро разбилась на небольшие группы по три-четыре человека, и люди увлеченно и с азартом начали обсуждать последнюю новость. Странно, но никто не обратился ко мне с целью разузнать что-нибудь получше.

– Эдвардса все местные уважают, – тихо сказал мне Канон, когда радом уже никого не осталось. – Он единственный отрекшийся от клана, кого кто-либо из нас видел в своей жизни. Ты знаешь что-нибудь о его прошлом?

Я отрицательно покачал головой и попросил товарища рассказать мне все, что тот знает об Эдвардсе.

– Только, пожалуйста, говори простыми словами, а то я не все их вспомнила, – осторожно попросил я.

В местном языке не было окончаний и местоимений, указывающих на род или одушевленность предмета беседы, что сильно облегчало мне разговор. Я мог общаться, не боясь запутаться и выдать мужчину, скрывающегося от всех в теле Экуппы.

– Если честно, я удивлен тем фактом, что ты вообще жива! – совсем тихо сказал мне Канон. – И я очень надеюсь, что красотки в больнице ошиблись – ты теперь не больна, и приступов больше не будет.

Я понял, что есть возможность относительно открыто поговорить на темы куда как более актуальные, чем чье-то прошлое. Тут речь легко может зайти о моем настоящем и, возможно, хоть немного прояснится мое будущее!

– Я не помню приступов, – неуверенно произнес я, – ты можешь о них рассказать?

– Думаю, какое-то время у нас еще есть, – не слишком уверенно протянул Канон, давай выйдем в коридор, чтобы женщины нас не слышали.

Было несколько неожиданно узнать, что мой новый товарищ боится женских ушей, но задавать лишних вопросов я не стал, чтобы не спугнуть моего добровольного осведомителя.

Канон помнил о моей просьбе рассказывать все наиболее простым языком только в начале повествования. Потом он увлекся и примерно половину информации я получал из контекста и его жестов с мимикой и интонации.

Дети сегодня задержались в соседнем классе дольше, чем обычно, поэтому рассказ Канона по моим ощущениям продлился не меньше часа. Попытаюсь, по возможности коротко, его пересказать.

Уважаемые читатели, хочу провести небольшой опрос. Вся его суть заключается в том, что в связи с конкретными требованиями данной платформы, мне гораздо выгоднее публиковать текст не по мере написания глав, а «кусками» по 15000 символов. Я понимаю, что читать произведение гораздо удобнее именно по логическим отрезкам, чем просто каким-то абстрактным массивом, ограниченным не смыслом и авторской задумкой, а банальным объемом.