Текст книги "Плакса (СИ)"

Автор книги: Владимир Малый

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

В комнате обнаружилась еще одна девушка. Она была еще интереснее первой. Ее нельзя было назвать безупречно красивой, но она как бы светилась изнутри. Я даже слегка обомлел, беззастенчиво ее рассматривая. Впрочем, никто не обратил на это никакого внимания, потому что обе девушки слажено и без особых разговоров принялись за Элизи.

Посреди комнаты стояла либо больная лавка, либо маленькая кушетка. На нее и уложили девочку, предварительно проделав над ней какие-то ритуальные движения руками, похожие на пассы гипнотизеров, виденные мной когда-то по телевизору.

Ведомый больше любопытством, чем настороженностью я подошел к ним поближе. На меня практически не обратили внимания. Элизи, по всей видимости, спала, а волшебные девушки проверяли, все ли в порядке. Потом, та, что встречала нас на входе, повернулась ко мне, подошла, взяла за руку и повела в ближайший угол. Там она усадила меня на табурет и надела на шею какой-то кулон на обычном шнурке. Потом девушка показал мне, что нужно закрыть глаза и спокойно ровно дышать. Сколько по времени это нужно делать, мне было не ясно, но как тут показывать слово «время» я понятия не имел, да и слово «сколько» тоже простым для показа не выглядело. Поэтому я закрыл глаза, откинулся на стену и задышал так, как было предписано.

Сначала все шло, как обычно. Я дышал, девушки болтали между собой. Было приятно просто слышать их голоса, но со временем я начал осознавать, что, не зная почти всех слов, практически полностью понимаю суть и даже нюансы их беседы.

– … ты представляешь, какой он хитрый жук, этот Эдвардс?! – восхищенно восклицала встретившая нас девушка. – Он заказал полное обследование своей приемной дочки, а плательщиком обозначил Пурпурный клан.

– Так вот, чья была собака! – перебила девушку товарка. – А я все гадала: кто же это рискнул и репутацией и редким боевым зверем! Но не кажется ли тебе, подруга, что для Пурпурных такая затея слишком дорога и финансово и репутационно?!

– И не говори! – эмоционально согласилась первая девушка. – Все ведь знают, что с Пройдохой Эдвардсом лучше не связываться! Не думаю, что здесь есть хоть один старожил, который не помнит, что случилось с тем парнем, что пытался зарезать девчонку Эдвардса. Он, конечно, был ужасным человеком, но мне его жалко, никому такой смерти бы не пожелала!

– Ой, не напоминай! Я сама не видела, но когда мне рассказывали, чуть в обморок не упала!

Я даже дыхание затаил, чтобы не пропустить ни единого их слова мимо ушей. Из-за этого сразу же случились перебои с пониманием смысла. Волей-неволей пришлось снова начать дышать ровно, и информация снова забила бурным потоком.

– … а он такой и говорит: «У девочки молочный зуб шатается, а новый, коренной, растет неровно, уж вы там сделайте все, как надо, ну, и там, если по женским делам что-то нужно лечебное или косметическое, тоже посмотрите!». Ты представляешь, сколько это денег?!

– А про эту сумасшедшую?! – в тон подружке затрещала вторая. – Где это видано, чтобы под опеку брали таких тяжелых больных? У нее ведь не просто приступы, как у девчонки Эдвардса, здесь же полный кошмар. Она ведь в этом состоянии что угодно сделать может!

– Ну, нет, я слышала, тут за несколько смен до нас был подобный случай с таким же тяжелым протеканием болезни. То же у девушки. Ее пытались лечить, а, заодно, и наблюдали процесс протекания изменений. Даже черновые записи мне попадались при уничтожении документации. Здесь такие люди не опасны. Наш коллега предположил, что интенсивность протекания болезни связана с количеством силы, которую раньше больной мог пропустить через себя. Причем, силы вполне определенной…

Дальше девушка перешла на шепот, не смотря на то, что кроме спящей девушки и «сумасшедшей» меня с ними здесь никого не было. Видимо, информация была совсем уж для служебного пользования.

Единственным, что я расслышал из этого секретного диалога, было удивленное восклицание одной из девушек: «Неужели прямо вся спина?!!!».

После этого они еще немного пошушукались и, судя по звукам шагов, вышли из комнаты.

Теперь у меня было время на обработку полученной информации. Первым делом я уцепился за информацию касательно зубов Элизи.

Быстро пересчитав языком свои зубы, убедившись в отсутствии пустот и по привычке мысленно прикинув отсутствующий теперь орган к носу, я понял, что мое новенькое тело принадлежало скорее девушке, чем девочке. Во рту было ровным счетом двадцать восемь ровных и гладких зубов. Судя по величине четырех крайних зубов, они уже перестали расти. В каком точно возрасте такое было со мной, я не помнил, но, определенно, в подростковом. Так что, вполне возможно, я недалек от совершеннолетия, если оно здесь вообще существует, как таковое.

Вывод: я теперь являюсь субтильным подростком женского пола, самопозиционирующимся, как взрослый мужчина…

Сдается мне, этот мир такого еще не видел.

Жалко, что я толком ничего не узнал о своей болезни. Но, думаю, что у нее общие истоки с какими-то приступами Элизи. Возможно, поэтому он меня и приютил.

Они, кстати, ни разу не назвали девочку его дочерью. Уверен, что здесь есть это понятие, и я бы понял, если бы нужное слово было произнесено. Слишком уж хорошо и ясно я понимал весь смысл беседы, что так удачно получилось подслушать.

Еще очень примечательно, что Эдвардса зовут Пройдохой. Причем они определенно не вкладывают в это прозвище негатива. Возможно, в этом обществе хорошо относятся к находчивым и изворотливым людям.

Из увиденного мною сегодня утром, следует, что Эдвардс из каждой ситуации пытается получить выгоду; либо денежную, либо любую иную. При этом он не забыл и меня. Сначала ограбил, потом взял под опеку, теперь вот – лечит. Я так подозреваю, что висящий у меня на груди артефакт просто оказывает общее благотворное воздействие на тело и сознание. Однако, это не дает ответ на вопрос, почему я с ним понимаю смысл ведущихся рядом со мной бесед? И как это завязано на ровное дыхание? Возможно, здесь какая-то отсылка к медитативным практикам. Жаль только, что я ничегошеньки в этом не понимаю.

Очень хочется, чтобы все вернулось обратно. Чтобы я был большим и сильным. Мечтаю снова ощутить эту небезосновательную уверенность в себе и в своем завтрашнем дне. Да, у меня хорошее зрение и не болят колени, но это не мое тело: оно не так двигается, хуже меня слушается, в нем нет привычных для меня рефлексов…

Пока я мысленно хныкал, жалея сам себя, в комнату снова вернулись девушки. Из их все такой же эмоциональной беседы я узнал, что они успели пообщаться с одним из мальчишек, оттаскивавших бессознательного пса в неизвестном мне направлении. Выяснилось, что они отволокли его к представителям Алого клана.

На этом месте я немного запутался. На секунду представил себе в мозгу два пятна разных оттенков красного. Они определенно отличались друг от друга, но вот руку на отсечение я бы не дал, определяя, где именно алый, а где пурпурный. И это при том, что рука толком и не моя-то! А тут, оказывается, не только эти оттенки отличаются, но и силы, за ними стоящие…

Так вот, в Алом клане засвидетельствовали, что хоть с ушей пса и сведен знак клана, все равно очевидно, что зверь принадлежал именно Пурпурным.

Те, в свою очередь, естественно, открестились от собаки, но по прецедентному праву, получив официальное уведомление от равного себе клана, предложили пострадавшей стороне полную компенсацию всех издержек.

Девушки были уверены, не только они сегодня получат деньги от Пурпурного клана, но и портной с сапожником, а может и еще кто-нибудь из тех, чьи услуги не сразу приходят в голову.

Я мысленно согласился с прозвищем Эдвардса. Этот дядька определенно знает, как вести себя в нестандартных ситуациях, и у него есть, чему поучиться.

Жаль только, что вряд ли я смогу что-то понимать в местной речи, когда с моей шеи снимут лечебный амулет.

Девушки тем временем переключились на обычную женскую болтовню о нарядах, парнях и прочих глупостях. Слушая их, я постепенно проваливался в легкий спокойный сон без сновидений.

Проснулся я, когда с шеи у меня начали снимать амулет. Я дернулся, было, в попытке ухватить девушку за руку и помешать ей, но сдержал порыв и покорно расстался с вещицей, которая помогла мне получить хоть немного информации об окружающем мире и некоторых людях.

В это же время из соседней комнаты вышла вторая девушка с Элизи. Девочка что-то рассказывала своей спутнице, а та хмурилась и как-то странно косилась на меня. Потом обе девушки о чем-то зашептались и, придя к консенсусу, повели уже меня в соседнюю комнату. Там мне жестами предложили раздеться по пояс, и начался осмотр.

Я слегка удивился тому, что осмотр здесь проводят не до лечения, а после него, но виду не подал. Когда меня довольно стандартно осмотрели спереди, заглянув в горло, уши и глаза, то попросили повернуться спиной.

Вот тут-то девушки в один голос и охнули.

Мне, конечно же, стало интересно, что такого удивительного, или шокирующего они там увидели, и я попытался посмотреть на свою спину из-за плеча. Стоит ли говорить, что у меня ничего не вышло? Каким бы зорким ни было мое новое зрение, своей спины мне было не видать, как собственных ушей.

А девушки, меж тем, молчали и смотрели на меня, не отрывая глаз. Потом одна из них подошла и стала помогать мне одеваться. Вторая же, пряча слезы, вышла из комнаты.

Да что ж там у меня такое?! Ни шрамов на спине, ни хвоста ниже нее у меня точно нет. Я бы это почувствовал еще утром на водных процедурах. А, может, в этом мире на спинах у людей, наоборот, должно быть что-то такое, чего у меня нет? Нужно будет перестать стесняться и в следующий раз получше рассмотреть Элизи. Все-таки, по факту, мы теперь одного пола, да и никакого интереса она у меня не вызывает в любом случае, поскольку еще совсем ребенок. Хотя, проще будет попытаться рассмотреть свою спину в зеркальце, наверняка это быстрее приведет меня к разгадке этой небольшой тайны.

Одевшись, я вернулся в просторную комнату, где меня ждали немного сонная Элизи и улыбающийся Пройдоха Эдвардс, держащий за плечом небольшой мешок.

Когда мы втроем вышли на улицу, я с удивлением отметил, что солнце уже миновало зенит и начало клонится к закату. Получалось, что я проспал несколько часов.

По пути к своему новому дому я внимательно вслушивался в беседу Элизи и Эдвардса, но не понимал их. Хотя, порой мне казалось, что их речь звучит уже не так уж и чужеродно.

Глава 4

Снова за парту

Остаток дня мы с Эдвардсом провели за изучением техники разнообразных заломов кисти. Как оказалось, сам я эти приемы всегда выполнял не технично, а за счет силы. Поэтому процесс передачи опыта шел туго, но Пройдоха оказался хорошим учеником и в считанные часы овладел всеми разобранными приемами не хуже меня. Благо, силы у него хватало, и он тоже мог заменить ею недостаток техники.

Элизи все это время либо хлопотала по хозяйству, либо сидела в самом светлом месте комнаты и читала немалых размеров книгу. Улучив минуту, я подошел и глянул на текст. Не иероглифы, конечно, но и буквы знакомой я ни одной не увидел.

Потом был ужин, ни чем не отличающийся от вчерашнего, за исключением сдобы, которую Эдвардс достал из небольшой котомки. Девушки, кстати, оказались правы: в его мешке, кроме булочек, оказалась новая одежда и обувь для меня и Элизи. Мне так же достались совсем новые ножны, в них был потайной карманчик, в котором прятался небольшой метательный нож. В детстве я любил метать ножи в большую деревянную дверь на бабушкином хозяйственном дворе. Как то я целое лето провел, метая все, что смог найти, от здоровенного заостренного гвоздя, до древнего и ржавого серпа. Но это было лет двадцать назад, да и ничего похожего по форме и размеру, на этот небольшой клинок у меня в арсенале никогда не было.

Однако Пройдоха оказался не только хорошим учеником, но еще и дельным инструктором. Примерно через час (мне кажется, что солнце по здешнему небу двигается так же, как и у нас) я уже уверенно определял расстояние для прицельного броска и был уверен, что нож попадет в цель именно острием. Конечно, мне еще не была ясна правовая основа использования холодного и метательного оружия в этом обществе, но проблемы ведь нужно решать по мере их наступления, не так ли?

Уже ближе к ночи в окно, закрытое ставнями, постучали. Эдвардс переговорил с пришедшим через дверь. Потом оглядел улицу в специальную потайную смотровую щель и, наконец, убрал засов и отомкнул замки. Оказалось, что пришел плотник и принес небольшую разобранную односпальную кровать.

Видимо, меня окончательно приняли в семью.

Я помог Эдвардсу собрать кровать, чем вызвал у него удивление, граничащее с изумлением. Ну, а что? Мне с детства нравились конструкторы!

Силенки в руках, правда, было совсем мало, зато пальцы были на удивление крепкими. Я даже нашел в доме высокую крепкую полку и повис на ней на одних пальцах, отсчитывая про себя секунды. На третьей минуте я понял, что и пальцы у меня цепкие и сильные, но и вес – бараний, как говорили у нас в спортзале.

А, между тем, сильные пальцы меня радовали, потому что это давало мне возможность атаки сразу по нескольким болевым точкам. Раз уж Пройдоха меня так настойчиво вооружает, думаю, что рано или поздно, может произойти нечто такое, чего он опасается, и в решении чего могут пригодиться ножи. А теперь еще и пальцы.

После этих размышлений, я начал нарабатывать в них жесткость: открывать и закрывать двери тычками пальцев, отжиматься на них. Причем при первом же подходе я понял, что достаточно уверенно могу отжиматься всего на шести пальцах, вместо десяти. И это меня порадовало. Первое свое занятие я провел вечером перед сном. Элизи сначала смотрела на меня удивленно и насмешливо, но потом даже попыталась что-то за мной повторять. Упражнения на гибкость и статодинамику дались ей легко, а вот силовые не получались совсем. Но она не унывала и раз за разом пыталась сделать правильно хоть что-то. Возможно, я и ее обучу чему-нибудь в скором будущем.

Ночью во сне меня снова посетила мой преподаватель по иномирному языку. На этот раз задержалась она дольше, да и я уже учился усерднее, так что мы хорошо выучили с ней слов, эдак, сто, не меньше. Некоторые из них я даже уже мог складывать в словосочетания и простейшие предложения. А потом сон сменился, а я снова стал спокойным, уверенным в себе и даже слегка ленивым увальнем, живущим в свое удовольствие и ни о чем особо не заботящимся.

Утром я проснулся сам. Лежал в своей новой кровати и вслушивался в приглушенные деревянными стенами звуки улицы. Но ни щебета птиц, ни собачьего лая, ни петушиного крика я так и не услышал. Вскоре в дверь негромко стукнули. Элизи в ту же секунду встала с кровати и направилась будить меня.

– Пошли! – сказала она, увидев, что я уже не сплю и показала рукой направление.

– Умываться! – гордый своими успехами в изучении ее языка, многозначительно добавил я.

Элизи расплылась в улыбке и подтвердила: «Умываться!».

В «умывалке» я мельком глянул на ее спину. Спина, как спина – ничего необычного. Пришлось раздеваться, отходить подальше от зеркала и вставать на цыпочки, глядя себе через плечо.

Что ж, больше всего увиденное походило на следы от банок, которые раньше ставили при простуде. Практически вся спина была в окружностях всех возможных оттенков красного цвета. Они не пересекались между собой, но какой-то конкретной логики или порядка их размещения я усмотреть с первого взгляда не смог. На ощупь они на коже не выделялись. Стереть их пальцем не получалось даже, если на палец предварительно хорошенько поплевать.

В итоге, пожав плечами, я принялся умываться и «чистить» зубы. Если в прошлый раз, этот отвар мне не слишком понравился, то теперь я воспользовался им почти что с удовольствием. Видимо, в нем есть ингредиент, способный вызывать привыкание. Стоило мне избавиться от зависимости к кофе, как угодил в новую. Хотя, пристраститься к гигиене ротовой полости, наверное, полезнее, чем к ароматному бодрящему напитку.

Завтрак был абсолютно такой же, что и вчера. Сдобы на столе уже не было, потому что Элизи еще вечером все съела. Я в детстве тоже мог есть сладкое килограммами, но у этой девочки, определенно, талант в части уничтожения сдобы.

А вот после еды я вновь начал удивляться. Мы опять вышли из дома всем своим странным семейством и направились прямиком в школу!

То, что это была именно школа, я понял еще издали. Нет, не по количеству детворы у ее крыльца или еще по каким внешним признакам. Просто на душе стало муторно, тоскливо и беспросветно просто при взгляде на само здание. И предчувствие меня не подвело! Эдвардс проводил нас до самого класса, первым заглянул в него и, видимо оставшись доволен, убежал по своим делам, предварительно сказав что-то напутственное Элизи.

Войдя в класс, я снова удивился, в этот раз тому, что взрослых в нем было на одного человека больше, чем детей. За каждой партой сидел один взрослый и один ребенок, у доски стоял учитель. Почти все взрослые были мужчинами довольно сурового вида. Несколько присутствующих женщин тоже не отличались миниатюрностью или кротостью во взгляде. Напрашивалась мысль, что тут все приличные дети ходят в школу с телохранителями. Очень странная особенность. Тем более, что почти все телохранители (пока не появится ясность, буду их так называть) внешне больше похожи на душегубов.

Непроизвольно передернув плечами, я двинулся вслед за Элизи, которая плюхнулась за свою парту и тут же принялась общаться с соседкой сзади, не обращая никакого внимания на учителя.

Быстро осмотревшись, я убедился в том, что вообще мало кто из детей слушал преподавателя. Но тот не обращал на это внимания и монотонно рассказывал свой урок.

Вскоре, устав от трескотни у себя под ухом, я толкнул Элизи локтем и подбородком указал на учителя.

– Нужно слушать! – самым наставительным тоном, на который только был способен мой тоненький голосок, сказал я девочке.

Та улыбнулась и согласно закивала, демонстративно впиваясь взглядом в учителя.

Я же с чувством выполненного долга скучающим взглядом уставился в маленькое окно.

Урок, в большинстве своем, оказался самым обычным. Дети периодически что-то отвечали учителю. Иногда с места, а иногда и у доски. Необычности продолжились на перемене. Точнее, это я решил, что наступила перемена, а там, кто его знает, что это вообще было.

Внезапно, по команде учителя, дети оживленно повскакивали со своих мест и едва ли не наперегонки бросились к небольшой двери, находящейся слева от классной доски за спиной у учителя.

Я хотел было последовать за Элизи, но увидел, что никто из взрослых не сдвинулся с места, и решил последовать их примеру. В итоге дети с учителем ушли в соседнее помещение, а их телохранители тут же затеяли какую-то игру. Судя по звукам, в кости.

На меня внимания никто не обращал.

Сидеть без дела было скучно. Идти смотреть на чужую игру я как-то не решался. В итоге, чтобы хоть как-то скоротать время, я достал из потайного карманчика на поясе свой новый метательный нож и начал вспоминать древнюю, как мой мир игру – Четыре пальца. Одно время мы с ребятами во дворе играни в нее часами, пока кто-нибудь из взрослых не отбирал у нас нож. Понятно, что былой моторике в этом теле взяться было неоткуда, но, видимо, в этой игре было что-то сродни езде на велосипеде: если один раз понял принцип движения, то уже никогда не забудешь. Уже спустя минуту я упоенно, лишь немного проигрывая в скорости швейной машинке, быстро-быстро вонзал нож между пальцами левой руки по въевшемуся в память алгоритму.

Я и сам не заметил, как стих стук костей и голоса зрителей – все теперь следили за моим ножом с нескрываемым интересом. Народ определенно жаждал зрелища и ждал крови, но мне пришлось их разочаровать. Постепенно я снизил скорость, а потом и вовсе прекратил игру.

Положив свой нож перед собой, я с легкой улыбкой посмотрел на свою обманутую в лучших ожиданиях публику. Большинство мужчин восприняло это как призыв к состязанию, и они заспорили, кому быть моим первым соперником. В итоге ко мне подсел хромой мужчина, за полой потрепанного сюртука которого оказалась целая перевязь разнокалиберных ножей. Он быстрым, но грациозным движением достал два клинка, несколько секунд всматривался в них, в итоге выбрал тот, что был поуже и вопросительно взглянул на меня.

Я снова взял в руку свой нож и очень медленно стал дырявить им поверхность стола между своими пальцами.

Несколько секунд понаблюдав за мной, соперник включился в игру. В самом начале я даже решил, что эта игра ему знакома: настолько уверенно он взял довольно быстрый темп. Но стоило мне приблизиться к пределу своей скорости, как мой визави громко цыкнул зубом и спрятал свой нож обратно в перевязь таким быстрым движением, что мне даже не удалось его толком разглядеть. Потом он поднял вверх левую руку, демонстрируя всем крошечную капельку крови, набухающую на внутренней стороне безымянного пальца. Собравшиеся зашумели. Из рук в руки стали переходить монеты и еще какие-то мелкие предметы. Самый бойкий на вид телохранитель, видимо, принимавший ставки, подошел и положил передо мной немаленькую такую стального цвета монетку – наверное, мой процент, как участника соревнований.

Видимо, мой соперник имел славу человека, умеющего обращаться с ножом, потому что следующий желающий попытать судьбу оказался всего один. Это был здоровенный детина с каким-то по-детски добродушным лицом. Обычный нож в его кулачище выглядел почти, как зубочистка. Подбрасывая нож в воздух так, чтобы он все время падал рукоятью на ладонь, парень подошел ко мне сбоку, положил передо мною свою пятерню, занявшую едва ли не половину парты, и взглядом попросил меня проделать мой фокус с его пальцами.

Я улыбнулся. Такой фигней мы во дворе тоже страдали. Сначала клали свою руку поверх ладони товарища, тренировались, а потом убирали ее и работали уже с чужой рукой. Мощный выброс адреналина был обеспечен обоим участникам процесса. На обе роли решиться было очень непросто, но я в свое время решался.

Положив свою ладонь поверх его руки, я не смог сдержать улыбку. Размеры рук отличались в разы, и я понял, что старая практика мне тут не поможет, обозначившаяся мелкая моторика была рассчитана на крошечные расстояния. Пришлось начинать упражнение совсем медленно. Причем эта скорость поначалу все никак не хотела увеличиваться, и на лицах собравшихся вокруг людей начали проскакивать понимающие улыбки. Возможно, именно они помогли мне переступить через себя и резко взвинтить темп. Моя рука не зря лежала поверх ладони парня: в момент моего резкого ускорения, он едва заметно дернулся и моих сил, как раз хватило, чтобы погасить его порыв. Тем самым и я не сплоховал, потому что не порезал его, и он сохранил лицо.

Когда все закончилось, передо мной лежали уже три монеты, а мой добровольный подопытный уже вовсю подзывал к нам кого-то из толпы. Нехотя к нам вышел еще один мужчина. Вот он действительно был похож на телохранителя в моем понимании: средний во всех отношениях, неприметный и даже какой-то скучный. На такого посмотришь, зевнешь и забудешь, что видел, а он, меж тем, на месте и выполняет свои обязанности. Между Здоровяком и Незаметным возник диалог. Здоровяк явно что-то предлагал, а его коллега не спешил соглашаться. Но постепенно могучий парень уговорил Незаметного, и тот подошел ко мне, засучивая рукава. Однако в этот момент здоровяк вытащил из-за спины здоровенный тесак и, под общий громогласный смех передал его мне с самым, что ни на есть, невинным выражением лица.

Незаметный тоже рассмеялся, отрицательно покачал головой (хотя бы этот жест тут означает то же самое, что и у меня) и, засунув руку в карман, достал наружу небольшой мешочек и бросил его Здоровяку. Тот резко поймал добычу, и по комнате разнесся звон монет.

Я понадеялся, было, что и из этого мешочка мне что-нибудь перепадет, но тут же выяснилось, что манна небесная на сегодня закончилась и денег мне больше не достанется. Хотя, когда я попытался вернуть нож верзиле, он жестом дал понять, что это мой законный трофей. Его логика не показалась мне кристально прозрачной, но в моем отказе логики не могло быть совсем. Да и глупо отказываться даже от того, чем ты еще несколько лет не сможешь воспользоваться, но оно стоит каких-то денег.

Народ постепенно разошелся по своим местам и добрая половина взрослых мужиков начала беззаботно портить школьную мебель, поддавшись детской забаве.

Сами же дети вернулись нескоро. Я уже изучил пейзажи, открывающиеся за двумя имеющимися в помещении окнами. Несколько раз посмотрел в сторону кучки женщин, которые уселись по кругу за одну парту и о чем-то тихо беседовали. Мной они не интересовались, поэтому мне пришлось ответить им взаимностью.

Когда дети, наконец, вернулись, у них начался урок географии. Вот тут я повеселел, увидев относительно знакомые очертания!

В местной карте мира было много огромных белых пятен, но определенно, то, что они знали о континентах, совпадало с моими остаточными школьными знаниями. За одним небольшим, но определяющим все исключением: то место, где сейчас были все мы, в моем современном мире в данном виде не существовало. Рядом с Австралией был еще один небольшой размером примерно с нее же материк. Тасмания не была отделена от Австралии проливом, а являлась частью материка с тонким перешейком. Именно здесь, на несостоявшемся острове, мы и находились. Причем перешеек был отчеркнут на карте черной жирной линией. Да и вокруг самого полуострова по воде вились зловещие курсивные линии. Если я хоть что-то понимал в картографии, мы были отрезаны от внешнего мира чем-то сложно преодолимым.

Вполне возможно, что история этого мира шла похожим путем, и в наши края тоже свозились преступные элементы, которых нужно было изолировать от здорового общества. Вопрос только в том, за что могли сослать сюда меня? Уже понятно, что родни у меня здесь нет. Если судить по поведению телохранителей в отношении меня, то становится ясно, что они, как минимум, знают, что я не разговариваю и не понимаю языка. Новости тут разлетаются мгновенно. Будь у меня здесь близкие люди, они бы уже объявились. Значит, я здесь один и, скорее всего, попал сюда недавно. Иначе сумасшедшую девчонку каторжане уже давно бы…

Ладно, не буду о грустном, тем более, что этого, пускай и в самый последний момент, не случилось.

Пока я так сидел и думал о разном, уроки закончились, и дети с их сопровождающими потянулись к выходу.

Незаметный подхватил своего подшефного мальчишку под мышки, забросил себе на плечи и под завистливые взгляды других школяров молнией выскочил из класса.

Мы с Элизи вышли наружу одними из последних, потому что я остановился у карты и пару минут рассматривал ее вблизи. На белых пятнах тоже были какие-то надписи. Думаю, они означали что-то вроде: «Здесь водятся чудовища», во всяком случае, в наших старинных картах такое встречалось не так уж и редко.

В итоге девочке надоело ждать, и она буквально отбуксировала меня на улицу. Там я, вживаясь в роль телохранителя, осмотрелся по сторонам и, ничего особенно странного не увидев, вопросительно глянул на Элизи.

– Пошли? – спросил я у нее.

– Домой? – уточнила она.

– Домой! – подтвердил я, слегка гордясь тем, что уже знаю это слово.

Девочку мои познания языка традиционно порадовали, и она всю дорогу пыталась их расширить и углубить, касаясь предмета и произнося его название. Так я узнал про дорогу, землю, камень, пыль, паутину, траву и еще кучу слов не самой первостепенной надобности.

Внезапно, я остановился и ухватил Элизи за плечо, не давая ей идти дальше. Девочка недоуменно уставилась на меня. А я и сам пока еще не понимал что происходит, но какое-то шестое чувство подсказывало мне, что двигаться вперед не нужно.

Я очень внимательно посмотрел по сторонам, на землю перед собой и даже в небо – безрезультатно.

Элизи стояла, переминаясь с ноги на ногу, явно не радуясь этой заминке.

В конечном итоге, решив не забивать голову непонятными страхами, я уже собрался продолжить путь, как нас окрикнули сзади. Точнее, окликнули, конечно, Элизи, но и я тоже обернулся, думая, что неприятности могли настигнуть нас с другой стороны.

Однако это был всего лишь мой новый полузнакомый – Незаметный. Он быстро приближался к нам, переходя с бега на шаг и вытирая рукавом рубахи крупные капли пота с красного лба. Видимо, он бежал очень быстро и довольно долго, раз выглядел таким уставшим.

Приблизившись к нам, он долго и очень горячо что-то рассказывал Элизи, все время глядя на меня. Я пристально следил за реакцией девочки, чтобы по ее мимике постараться как можно быстрее отреагировать на возможную опасность. Однако в голосе мужчины сначала появились еле заметные нотки отчаяния, а потом мольбы и надежды. И выглядел он при этом совсем не угрожающе.

Когда он умолк, Элизи с очень серьезным лицом кивнула ему, подошла ко мне и медленным шепотом попыталась объяснить суть его речи, используя простые слова и знаки.

Я поднапрягся и понял, что подаренный мне верзилой нож изначально принадлежал Незаметному. И он мечтает получить его обратно. Причем этот нож должен быть именно отдан, а не продан или обменян. Девочка пыталась объяснить, почему выдвигаются именно такие условия, но тут уж я, как ни старался, ничего не понял. Ну, да у всего есть предел, и моя проницательность – не исключение. Главное, что мне отдать особо ненужный нож было несложно, а выгоду от этого поступка можно попробовать получить прямо сейчас.

Я молча достал из-за пояса нож и рукоятью вперед протянул его Незаметному. Тот, стараясь не спешить и дальше не ронять лицо, сделал шаг навстречу и осторожно забрал оружие себе.

Как только он набрал в грудь воздуха и собрался поблагодарить нас, я быстрым жестом попросил его приблизиться и шепотом, как мог, начал объяснять нашу ситуацию.

– Элизи и я пошли домой. Я вижу дорога конец. Дальше Элизи и я нет дорога. Сердце говорит: нет дорога!

Охранник пристально посмотрел мне в глаза и кивнул.

– Где нет дорога? – спросил он так, что я поняла. – Здесь?

Он указал мне под ноги. И я, прислушавшись к себе, отрицательно покачал головой и сделал несколько шагов вперед. На четвертом или пятом шаге поднявшаяся в воздух нога повисела немного на полпути и вернулась на прежнее место.

– Здесь! – указал я на полшага впереди себя. – Здесь конец!

Незаметный медленно приблизился ко мне и с этой точки посмотрел сначала налево, потом направо. Потом он прикрыл глаза, как бы что-то вспоминая или представляя. А когда он их открыл, я едва не отшатнулся в сторону.