Текст книги "Приказано выжить! (СИ)"
Автор книги: Владимир Малыгин
Жанры:
Боевая фантастика
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]
Грамотно будет обдать сухой веник горячей водой, чуть подержать в зависимости от сухости, чтобы листики не отрывались, а потом взять и положить на края шайки, чтобы прогревался паром и ещё сверху накрыть другой шайкой или полотенцем. А после каждого захода веник только ополаскивается, и подсушивается.
И начинать париться надо берёзовым веником, чтобы поры раскрылись и кожа начала дышать. Так вот, после того, как пройдёшься по телу веничком, легонько касаясь кожи, надо подождать, поддать парку и подышать. А вот потом можно начинать париться, постепенно нагнетая пар. А если ещё травок заварить душистых и полезных… А как хорошо после парной посидеть в предбаннике, выпить холодного кваса, а потом уже, когда остынешь от жара каменки, можно и побаловать себя горячим чайком, опять же заваренном на травках.
Заканчиваю париться обычно дубовым веником, чтобы кожа стала крепкой и упругой.
Для начала надо полюбить баню и тогда постепенно выработается свой собственный ритуал этого священнодействия, сами собой подберутся нужные тебе лично веники и настои. И, главное, не надо суетиться в бане, суеты парная не любит.
Посещение бани, это целое событие, ритуал, который обрастает своими тайнами и обрядами, традициями, передающимися из поколения в поколение.
А когда напаришься, тогда нужно немного остыть и отдохнуть. Завершать сие знаменательное мероприятие надо торжественно.
Вот поэтому я и настоял, чтобы ватажники мне срубили в бане комнату отдыха, где можно полежать на лавке, попить чаю за столом. Похрустеть баранками.
Эх, жаль, что электричества нет и баня возможна только при свете солнышка, до стёкол тоже ещё далеко, слюдяные плохо дневной свет пропускают. А после меня желающих много, так что, как ни хотелось бы ещё погреться, а надо заканчивать – народ ждёт. Ничего, теперь можно топить почаще.
В доме тепло и сухо, к зиме мы успели сделать очень много. Хорошо, что решил выехать из Опочки раньше, чем собирался вначале. А то пришлось бы рыть землянки. А сейчас у нас полноценный хутор, даже запас кирпича есть на следующий год. Сена нам хватит до весны, соломы на подстилки тоже достаточно, рожь и даже пшеничку Любава закупила, будем с хлебом. Рыбу ловить так и не пришлось, теперь нам её, как и свежую дичь с мясом, привозят прямо сюда.
Вот картошки нет, не хватает мне её.
Репа и брюква, конечно, хороши, но по картошке скучаю. А от брюквы только живот бурчит.
А, может, Америку открыть? Задружиться с индейцами, выкурить трубку мира и выкупить остров Манхэттен чисто символически. Будет там Новорось. Картошки наемся… Вот до каких мыслей голодный желудок довести может, хотя сама идея вполне себе ничего – живая.
Вот с бойцами и охотниками пока ничего не получается, присматриваются люди…
Стол накрыт, но надо всех подождать. Решил устроить сегодня праздничный ужин и подвести промежуточные итоги. Пойду пока полежу, отдохну. Кстати, теперь по моему примеру у всех сделаны подушки, очень уж с ними удобно. А вместо одеял-шкуры – тепло и хорошо. Вот только соломенный матрас меня совсем не устраивает, сбивается быстро. На следующий год купим шерсти и набьём, должно быть гораздо удобнее. Хотя, тоже сбиваться будет, придётся перед сном взбивать. А ведь ещё пуховые перины были в сказках – читал же в детстве. Посмотрим.
Так и продремал до ужина, Гром забился под мою лавку, а она у меня удобная, широкая, по моему проекту сделанная. И теперь его оттуда можно только пайкой выманить. Хотя, для него специально место выгородили в коридоре, но он там редко спит, в основном под моей лавкой.
Наконец, меня пригласили за стол. Собрались все распаренные, красные, дети только розовые. Смотрят на меня и ждут. Никто за ложки миски не берётся.
Встал и выдал речь минут на десять, где поздравил всех с благополучным завершением нашего переселения, рассказал про появившиеся возможности, которые открылись перед нами, наметил первоочередные задачи на зиму и весну и рассказал про свою главную задумку о том, каким я вижу наше поселение и наш коллектив. Сказал и то, что и так было всем известно. О своём скором отъезде. Старшим назначил Головню и ещё раз обязал всех выполнять все его указания.
Отъезд назначил сам себе через неделю – поеду верхом, Грома забираю с собой. Возьму свой арбалет и броню, мало ли.
Если начнут приходить люди, со всеми разговаривать, выяснять, кто что умеет делать, узнавать про семью, детей, где живут, да почему к нам решили прийти. До моего приезда никому утвердительных ответов не давать, приеду, посмотрю. А вот плохих людей можно гнать сразу же, но без грубости и хамства, отказывая под благовидным предлогом.
На этом я закончил свою прочувствованную речь и мы, наконец-то, приступили к ужину.
Всю неделю что-то доделывали, переделывали, наводили порядок во дворе, конопатили мхом щели, делали кирпич, пока позволяла погода.
А через неделю я уехал в сопровождении Грома, надев свою бронь и приготовив арбалет. На пояс прицепил нож и меч, через плечо пристегнул свою перевязь с ножами. Взял три десятка болтов, думаю, хватит. В перемётные сумы Любава собрала выходные одежды из новой, купленной на торгу ткани, и зимнюю новую шубу и шапку. Свои, сделанные ещё в Опочке, я отдал Еленю, его совсем худые были. Не забыла Любава положить и новые сапоги. Собрала нам с Громом еды на два дня. Раскланялся я со всеми, поклонился новому дому и поехал в Изборск с замирающим от волнения сердцем. Впереди встреча с князем и от этой встречи многое будет зависеть.
Через Великую перевезли на большой платформе из двух лодок с настилом – парома тут ещё нет. На той стороне стоит что-то вроде таможенного поста, берут плату за перевоз и мыто с купцов. Повезло, что очереди не было, а то, говорят, долго приходится ждать, пока пересчитают товар, посчитают пошлину, перевесят деньги. Заодно уточнил дорогу на Изборск, и что можно ожидать на пути. Услышав, что всё спокойно, всех татей переловили, можно ехать ничего не опасаясь, вскарабкался на своего коня и потихоньку двинулся вперёд.
К вечеру добрался. Подъехав к воротам, поздоровался и спросил, можно ли переговорить с десятником Изяславом. Рассказав основные правила поведения в крепости, меня пропустили в ворота, показав направление, в котором можно найти десятника. Добравшись до детинца, ещё раз спросил об Изяславе.
Пока ждал, осмотрелся вокруг. Само городище вокруг детинца похоже на Плесковское – такие же домишки, только народу меньше. А вот крепость почти такая же – только стены пока ещё не каменные, а деревянные.
Наконец, показался Изяслав. Увидев меня, разулыбался, видно, что искренне обрадовался.
Обнялись с ним, как добрые старые друзья, по спине друг друга похлопали.
– Рассказывай, как добрался, где поселился, что успел сделать и каковы планы? – Засыпал вопросами. А сам смеётся, довольный.
– Прямо здесь рассказывать? Или тебе в двух словах? – Смеюсь.
– Опять ты прав. Пошли в харчевню, перекусим да поговорим.
– Подожди, я же не один. Вон, конь у меня и Гром, надо сначала устроить всех, да и самому куда-нибудь пристроиться.
– Вот и пошли в харчевню. Там и сам пристроишься, и животину свою пристроишь. – Дёргает меня нетерпеливо.
Возвращаемся назад и проходим по мосту через ров, поворачиваем налево и метров через сто пятьдесят упираемся в ворота, гостеприимно распахнутые. Тут же подскочил пацанёнок, принял у меня повод и увёл коня. Оставив Грома под крыльцом, поднялись по высоким ступенькам и перешагнули выступающий порог.
– Это чтобы много не пили в харчевне, а то будешь выходить пьяным, споткнёшься и головой с высоких ступеней кувырком? Так можно и шею сломать. – Спрашиваю своего спутника, показывая на бревно порога.
– Угадал, для этого и положили. Князь наш распорядился, очень уж не любит он тех, кто свою голову готов потерять в харчевне. Всё должно быть в меру.
Внутри обставлено так же, как и в Опочецком трактире, только тут размеры помещения гораздо больше, ну да и городище это, тоже, гораздо поболее того будет. Сели на лавку за длинный стол, подскочил мужичок, поклонился Изяславу, кивнул мне, о чём-то быстро переговорили, я и не прислушивался, а крутил головой, осматриваясь, интересно же. Тут же на столе, как по мановению волшебной палочки, начали появляться плошки, миски, исходящие паром и вкусным запахом, подносы с хлебом и зеленью, и кувшин с двумя кружками.
Кивнул на кувшин:
– А это что? Ты же только что рассказывал, как ваш князь пьяных не любит.
– Успокойся, это мёд, от него не опьянеешь. А за встречу нашу и переселение ваше, по кружке выпить нужно.
– Да я-то не против. – Пожимаю плечами. – Дело твоё, ты тут старший, тебе и решать.
Разлив напиток по кружкам, дружно выпили за встречу, и я придвинул к себе миску. Одуряющий запах каши с мясом ударил в ноздри – я захлебнулся слюной. Всё-таки целый день в седле, проголодался. В отличие от Изяслава, который насыщался не спеша, я в два приёма проглотил свою порцию, вместе с вкусным салатом и зеленью. Откинулся, осматривая стол голодным взглядом, что-то не наелся совсем. Подозвал хозяина, и попросил ещё мяса. Принесли на блюде большой шмат свинины, обложенный чесноком и луком. Вот теперь можно и спокойно посидеть.
На понимающую улыбку своего соседа пожал плечами – организм требует своего.
Вторую кружку пили за князя и дружину. Отпил немного, всё-таки хмель присутствует, в голове зашумело. Но напиток натуральный, химии никакой нет, поэтому через полчасика пройдёт, да и закуска хорошая. Десятник подождал, пока я не наемся и буду готов к разговору, и потребовал наконец-то начать рассказ.
– Наелся? Рассказывай давай с самого начала, а то мы уже на тебя спорить начали, приедешь или нет.
– Нашли где тотализатор устроить, делать вам там нечего. – Не задумываясь, брякнул я.
– Тотализатор? А что это такое?
– А это там где я жил, там спорят так, забудь. – Отговорился я.
Собравшись с мыслями, начал рассказывать свою эпопею, вначале с остановками, а потом втянулся и уже без перерывов пересказал все события, что у нас произошли. Что построили и что собираемся строить. Рассказал и о нехватке холопов, рабов и дружинников.
Закончив, допил свой мёд, откинулся на стенку и приготовился слушать, что мне на мой рассказ ответит десятник.
– Что столько успели сделать, то тебе только на пользу пойдёт. А если ещё и всё, что планируешь построить, сделаешь, то от князя тебе благоволение будет. Рассказал я о тебе и придумках твоих, ждёт тебя княже, сам ему расскажешь и,может быть, покажешь. Очень он заинтересовался твоим арбалетом. А когда услышал про печки твои, то приказал тебя сразу же к нему привести.
– А что ж ты…
Не успел я начать, как Изяслав закончил за меня:
– А в отъезде князь, вечером будет, доложу что прибыл, а там и посмотрим.
А десятник-то совсем не прост, сам князю докладывать будет. Это что же за десятник такой, который запросто к нему зайти может. Спрашивать не буду, но запомнить этот фактик нужно.
А коли так, проясню-ка я вопросы по поводу земли, на которой мы строимся, и по поводу задуманной лодочной верфи, да и по песку для стекла, и послушаю, что мне ответит скромный десятник.
Но мои ожидания не оправдались, Изяслав выслушал мои вопросы, уточнил, какое стекло и для чего оно будет предназначено, что за суда я хочу строить, и дальше развивать эту тему не стал. Мол, это дело княжеское и ему решать. Задумался, и предложил мне пока снять тут комнату и отдохнуть от дороги. А как пожелает меня видеть князь, так он за мной и придёт.
На этом мы распрощались, и я пошёл отдыхать, перед этим попросив горячей воды. Но хозяин предложил сходить в баньку, благо её топят постоянно. Конечно же, я с радостью согласился, потому что дорога для меня всё-таки тяжеловата, наездник из меня ещё тот, да и конским потом от меня несёт сильно.
Пока парился, перебирал в уме варианты предстоящего разговора, что можно сказать, и что отвечать на возможные вопросы. Когда голова уже закипела от мыслей, плюнул на всё и решил ориентироваться по ходу разговора. Основные вехи, которых буду придерживаться, я себе обозначил, а дальше буду импровизировать.
Купив шмат варёного мяса, накормил собаку, заглянул в конюшню проверить своего коня, да и пошёл в свою комнату. Завалился на кровать и мгновенно выключился.
До утра никто меня не беспокоил. Спустившись вниз, позавтракал, накормил Грома и, сходив в конюшню, угостил своего коня куском хлеба. Делать тут больше нечего, можно дальше отдыхать. Хоть отлежусь. Так и провёл день – валялся, кормил собаку, опять валялся. Изяслав не заходил и на следующий день, впрочем, служба – мало ли что может быть, надо просто запастись терпением и ждать. Уезжать отсюда мне нельзя без встречи с Трувором. Надо будет – и до весны просижу.
Глава 7. Знакомство и княжеские проверки. Новая работа. Разбойники
Но все мои худшие опасения не оправдались – вечером меня пригласили, причем вежливо, в княжеский терем. Пришёл дружинник, уточнил моё имя и позвал за собой, мол, князь видеть желает.
Быстро переоделся в приготовленную Любавой парадную одежду, застегнул перевязь с ножами, меч, через плечо арбалет с болтами. Понимаю, что всё равно на входе отберут, но без оружия уже просто не могу ходить – ощущаю себя голым. Да и как опять же говорил один герой из моего далёкого далека:
– Хорошо тому, у кого кинжал, и плохо тому, у кого его не окажется в трудную минуту…
Ну, как-то так.
Я думал, что меня поведут в какое-нибудь присутственное место, где будет много народа и где придётся говорить при свидетелях, но, оказалось, князь ожидал меня в небольшой горенке. Стол, заваленный свитками, оружие на стене, горящие лучины с двух сторон. Сдав перед входом свой арсенал дюжим дружинникам, перешагнул порожек и огляделся. Князь, сидя за столом, внимательно смотрел на меня, пока я не подошёл поближе, и не поклонился так, как меня научили Головня с Любавой.
– Здравствуй, Владимир, проходи, не стесняйся, да рассказывай, кто ты и откуда к нам пожаловал, про задумки свои ещё расскажи?
– И Шахерезада продолжила дозволенные речи. – Пришло на память. Я даже легко улыбнулся промелькнувшему воспоминанию. Трувор продолжал внимательно на меня смотреть, на мою улыбку шевельнул вопросительно бровью. Да, несмотря на тьму веков, разделяющих наши времена, люди остались такими же. Только тут они более чистые, не испорченные пока благами цивилизации и демократизации. И мне тут очень нравится.
Сбоку в углу шевельнулась тень, князь отрицательно качнул головой и тень замерла.
Надо приступать к изложению своей версии появления меня родного в этом мире, а то окружающие могут и неправильно истолковать мою заминку и мои улыбки. Нашёл, когда придаться воспоминаниям.
Сначала с остановками, паузами, начал свой рассказ, а потом и сам увлёкся и вроде не успел начать рассказывать, как уже и закончил. Пользуясь тем, что меня никто не перебивает и продолжает слушать, рассказал о своём переселении под Плесков, о том, что успел сделать, и что планирую на следующую весну, и выразил свои сомнения в правильности своего поселения на чужой, наверное, земле. Дальше решил ничего, пока не спросят, не говорить.
Поклонился ещё разок:
– Вот коротко и всё, княже.
– Ты знаешь, что имя и отчество у тебя знатного рода? – Раздался из-за спины тихий голос.
Началось, вот теперь за меня возьмутся всерьёз, что отвечать-то, даже и не знаю, ведь так и не выяснил про своё имя ничего. А теперь и придумывать поздно, лучше ответить более-менее правдиво, а то ведь и прирезать могут быстро. Но всё равно – нравится мне тут.
– Пока здесь не появился – не знал. Когда представился первый раз в Опочке, обратил внимание, как посмотрели на меня при этом дружинники. Да и мои спутники меня за боярина принимают.
– Допустим. Родители твои – откуда были?
– Никогда в нашей семье на эту тему разговоры не велись, запрещено было. Я даже не знал, какого роду-племени буду.
– Это как так, а как же ты язык наш тогда знаешь? – Прорезались хоть какие-то чувства у голоса за спиной.
– Способность у меня к языкам. Услышу новый язык и почти сразу могу на нём говорить.
Опять за спиной явственно потянуло недоумением.
– А если сейчас позовём кого-нибудь и проверим?
– Давайте позовём. Мне и самому интересно, получится или нет.
За спиной было тихо, я не слышал ни движения, ни звука, даже половица не скрипнула, но дверь открылась, и на пороге остановился дружинник.
– Позови Олафа! – Приказал голос.
Интересно. Думаю, за спиной у меня находится кто-то из местной ГБ. Очень уж ведёт себя соответствующе.
Опять скрипнула дверь, и в проём, боком и пригнувшись, протиснулся даже не человек, а гигант. Стоя в горнице, он головой почти упирался в потолок. По габаритам, как два меня будет, и железа на нём навешано столько, что мне и не поднять.
– Звал, Княже? – Прогудел басом здоровяк.
– Поговори с боярином на всех языках, что знаешь. – Продолжает командовать голос.
О, как, боярином назвали – это уже радует. И даже, можно сказать, обнадёживает.
Тем временем, дружинник начинает меня о чём-то спрашивать, и у меня в голове как будто реле щёлкает – я улавливаю конец фразы. На том же наречии прошу повторить всё сначала, так как не всё разобрал с первого раза. Повторяет уже на другом языке, и я тут же ухватываю смысл.
Что за языки и наречия – не знаю, но моя приобретённая при переносе способность работает на сто процентов. В конце концов, запас языков у всех присутствующих закончился, и я вздохнул свободней. Всё-таки нешуточное напряжение меня вымотало.
Пока я переводил дух, здоровяка отправили назад. А голос за спиной, наконец-то, обрёл своего хозяина. Из тени в углу выступил худощавый, жилистый человек в неброской, но опрятной и чистой одежде, типичный молчи-молчи советских времён. Не спеша обошёл меня и встал сбоку от стола. Увидишь такого на улице, и не запомнишь с первого раза, со второго – просто пройдёшь мимо, глянув мельком, и только на третий начнёшь замечать какие-то особенности одежды, оружия, фигуры, лица и причёски. Отмечаю для себя впалые щёки, резкие скулы и глаза-иголки, перевитые тугими жилами руки и, осыпанную инеем седины, голову. Аккуратная бородка и усы. На боку – узкий клинок.
– Княже, всё равно чувствую, что тут что-то не так. Слишком гладко да ровно.
– Что скажешь на это. – Поднял голову Трувор.
– Ничего не скажу. Всё, что мог сказать, уже сказал. – Расслабился я. Просто пытаются меня на слабо взять, свои придуманные страхи хотят на меня повесить.
Да и не знаю я, что у них тут творится, почему меня начали проверять, чего боятся? Мало информации, очень мало. Человек незнакомый да странный? Вряд ли, много тут таких бывает.
– А, может, в поруб его на всякий случай посадим? Пусть посидит недельку-другую, вдруг ещё что вспомнит. – Опять меня безопасник провоцирует.
И тут мне всё стало так безразлично – и зачем, спрашивается, я сюда так рвался, хотел предупредить, прогресс двинуть, пользу принести. А никому, кроме меня, это не нужно. Они живут, как живут и так жить будут. А вот я могу и не пережить этой встречи, спалят меня на простом незнании местных реалий, поймают на противоречиях, и моё, якобы иноземное, происхождение не спасёт. А если не переживу, то, может, я домой вернусь? Да гори оно всё синим пламенем!
– Плохого я ничего не делал. Как мог – приносил пользу людям, дружинникам твоим помогал в меру своих сил, и вины за собой не чую. Если только землю под поселение своё, не спрашивая, занял. Так я могу и съехать оттуда – земля большая и места на ней много. Хочешь в поруб посадить – сажай, а попусту языком болтать не надо, видел я таких. И сюда ехать я не хотел, а приехал только по просьбе Изяслава. – Заканчивая свою речь, повернулся к князю. – Или сажай в поруб, княже, или отпускай, да я и уеду.
– Больно ты гордый да резкий, даже интересно стало. И не боишься ничего? А если на дыбу?
– Мне лично на дыбу не хочется, а вот если тебе без этого никак, значит судьба у меня такая.
– Судьба, говоришь? – Задумался князь. – Что ж вы все на судьбу уповаете? А сам свою судьбу сделать не можешь, что ли?
– Могу и делаю, пока другие не влезут, да сапогами по ней не потопчутся.
– Так не давай топтаться, вроде, не слаб ты.
– Где могу – не даю. Да, к сожалению, не всё от меня зависит, да и не так уж я силён.
– Ладно, успокойся, проверяли мы тебя немного, хотели узнать, что ты из себя представляешь. – Вставил свои пять копеек безопасник, немного отрабатывая назад и сбрасывая повисшее в комнате напряжение.
Однако!? Если он спокойно может в разговор с князем влезть, значит – далеко не простой человек, видимо, куда как больше, чем просто безопасник.
А я что-то сильно разнервничался, аж руки задрожали. Спокойнее надо быть, это же простая проверка, а я повёлся, как дитё неразумное. Отвык я в своей деревне от людей, от общения и, тем более, от таких вот проверок. Всё-таки уже почти двадцать лет, как ушёл со службы. В последнее время никакого желания выбираться в город не было – если бы не желудок, которому каждый день вынь да закинь в него трёхразовое питание, то сидел бы в своём лесу безвылазно. А, может, это просто уже старость наступает. Успокоимся, плюнем на всё и на всех присутствующих безопасников, и не только на них. Да по барабану мне все эти местные заморочки, мне вон свои проблемы жевать не пережевать.
На таких вот светлых мыслях я собрался с духом, выдохнул и резко успокоился. Будь что будет, а мы будем в свою сторону грести. Но мнение своё не поменяю. Нравится мне тут.
Стою – молчу, я своё сказал, теперь ваша очередь. Постепенно и в самом деле начал успокаиваться. Даже заметил, что у князя на лице проскальзывает довольная усмешка, особенно когда он со своим ближником переглядывается. Такая совсем незаметная усмешечка, эхо от усмешечки скорее всего, если бы не успокоился – нипочём не заметил бы.
Расслабился и продолжаю спокойно стоять, по сторонам поглядываю коротко.
Наконец, безопасник не выдержал:
– Говорят, собака у тебя какая-то интересная, невиданная?
Ну-ну, а я не с тобой сюда пришёл разговаривать. И если я в первый раз поддался на твою провокацию, то второй раз ты меня просто так не поймаешь. Смотрю на князя и жду реакции на своё молчание. А князь-то забавляется – интересно ему. Ну и я постою.
– Что молчишь, язык проглотил? – Не унимается ближник.
Сталкиваюсь взглядом с князем, и вопросительно приподнимаю бровь. В княжеских глазах запрыгали бесенята. Ну и я, как бы пожал плечами, мысленно, конечно. Стою, молчу.
На скулах безопасника набухли желваки, правая рука потянулась и легла на рукоять меча, а левая сжалась в кулак. Как интересно-то. Да ты, батенька, тоже весь из себя психованный, как и я.
– Гориво́й, поди-ка, проверь караул. – Тихо бросил князь.
– Слушаюсь, княже. – Кивнул тот головой, и вышел.
Честно сказать, я думал, что заденет меня плечом, когда будет проходить мимо, но безопасник оказался умнее и прошёл, даже не покосившись в мою сторону. М-дя, как-то по-мальчишески у меня получилось. Завёлся на пустом месте, как пацан.
– Подойди поближе, не хочу громко говорить. – Попросил Трувор.
Сделав несколько шагов, я остановился перед столом.
– Не договариваешь ты что-то, да только прав ты – то твоё дело. Гориво́й – за моё бьётся, сам понимать должен, вокруг вон что творится. Режутся люди друг с другом, никого не щадят, да ты и сам видел. Нет, чтобы работать, да состояние свое умножать – так хотят соседа своего ограбить и таким путём нажиться. Мало кто для людей старается, как ты в Опочке. Не знаю, сам ли придумки свои измыслил или подглядел у кого, но польза от них несомненная, очень уж Изяслав тебя нахваливал. Сегодня некогда мне дальше с тобой разговаривать – посмотреть хотел, что ты за человек такой, а то больно уж за тебя десятник просил. А вот завтра пришлю его за тобой. Ты же возьми с собой свою собаку, хочется глянуть на зверя такого, да арбалет свой не забудь – постреляем. И на Гориво́я зла не держи, служба у него такая. Ступай.
– Слушаюсь, княже. – Вспомнил я, как обращались к Трувору, поклонился и вышел.
Забрав у охраны свои вещи, направился в харчевню – надо проанализировать разговор, да и собаку пора кормить.
На следующий день, рано утром, за мной пришёл Изяслав. Быстро собравшись, свистнув Грома, поспешили на большую поляну за стенами крепости. По пути к месту, назначенному князем, я осматривался и узнавал окружающую нас местность. Озеро непривычно огромное, вон даже ладьи стоят у мостков. В моё время оно было раза в три меньше. А впереди внизу должны быть ключи. Спрашиваю Изяслава, и тот удивлённо останавливается.
– А ты откуда о ключах знаешь? Бывал раньше здесь?
– Сон видел – там и ключи, и озеро, и крепость были.
– Пойдём быстрее, негоже князя ждать заставлять. – Спохватился Изяслав.
– Да и так быстро идём, куда же ещё быстрее. – Подумалось мне. Только Грому хорошо, вон как кругами носится.
На поляне – Трувор, Горивой и ещё несколько незнакомых мне ближников, десяток дружинников чуть в стороне. Подошли, и я поклонился князю, кивнул остальным и подозвал Грома. Пока все с интересом оглядывали нас и косились на моё оружие, Изяслав о чём-то тихим голосом рассказывал князю. Понятно, о чём.
Кивнув ему, Трувор подозвал меня:
– Красивый пёс, мощный. Изяслав говорит, он всадника вместе с лошадью завалил?
– Завалил, княже, разогнался хорошо и атаковал сбоку, прыгнув на всадника.
– И что?
– Горло вырвал старшине разбойников.
– Молодец какой, сколько ему?
– Шестой год пошёл.
– Где такого взял и сколько отдал?
– Есть такая страна на юге – Италия, вот там и взял. Предки его с ромеями на врага ходили, в броню закованные, и так же всадников валили. А сколько отдал? Так за такого никаких денег не жалко, а теперь он мой друг надёжный и сторож хороший.
– Молодец! А покажи-ка мне свой арбалет. Изяслав говорит, ты из него почти два десятка уложил?
– Немного меньше. – Протягивая незаряженный арбалет князю, ответил я.
Покрутив его в руках, потрогав за рога и тетиву, князь передал его Горивою, а сам обратился ко мне:
– Лук-то проще будет и стрелять из него можно быстрее. Что скажешь?
– Всё правильно, только, чтобы из лука хорошо стрелять, учиться долго нужно, да и мастера-наставника хорошего иметь. Опять же – стрелы делать дорого и долго. В дождь тетива отсыревает и пользы от лука никакой. А с арбалетом мне хватило немного потренироваться – мастером великим не стал, конечно, но врагам мало не показалось. Болты делать просто, и не ломаются они так, как стрелы. Тетива железная, ничего не боится. Опять же, я этот делал специально, чтобы не таким сильным был, и его можно было бы быстро заряжать – бьёт он на сто пятьдесят шагов, кольчуга ему не помеха. А можно сделать и более мощный – будет бить шагов на триста, и любой доспех пробивать. И стрелять из него может даже отрок – сил много не надо, как с луком.
Задумался князь, бросил взгляд на арбалет, который с пренебрежением передавало из рук в руки его окружение.
– Пойдём, вон там постреляем. – И показывает на вал крепостной. – Покажешь, как он бьёт.
Остановились аккурат в том месте, где в моём времени липа росла, на которую туристы лоскутки привязывали. Горивой команду дал, и дружинники быстро пару чучел поставили в броне да шлемах. Князь рукой махнул, чтобы отошли, и мне кивает. Заряжаю арбалет, выхожу вперёд, за мной по бокам пара дружинников держится. Дело понятное, но как-то по-детски выглядит. Ну, да и ладно. Наложил болт, прицелился и выстрелил, сразу же перезарядил и еще несколько болтов выпустил, стараясь попасть в шлем и железные бляхи на броне.
Закончив, убрал арбалет в чехол и повернулся. За спиной оживлённый спор. Один из дружинников встал на моё место, и быстро выпустил столько же стрел в другую мишень.
Подошли вслед за князем к чучелам. Быстро, пока подходили, сравнил результаты стрельбы. Мои болты легли так, как и выцеливал, шлем да железо пробиты, только хвосты болтов торчат.
У дружинника чучело как дикобраз истыкано, но вот со шлема стрела соскользнула, оставив вмятину, да и перед мишенью одна лежит, в щепки расколотая.
Народ посмотрел, посовещался, о чём-то поспорил. Наконец, меня князь подозвал:
– Разницы особой не видно, стрела тоже доспех пробила, что скажешь?
– Позови сюда своего стрелка из лучших. – Вздохнул я.
Трувор глянул на Горивоя, потом на стоящего рядом боярина, а уже тот жестом подозвал стрелявшего ранее дружинника.
– Дай-ка мне. – Протянул руку.
Боец молодец – сначала на князя посмотрел, дождался разрешающего кивка, и только после этого передал мне лук. Попробовал его натянуть. Получилось с трудом – ещё слабоват я по здешним меркам, несмотря на свои усиленные тренировки. Оценил мельком, понял ли князь то, что я хотел этим показать. Дальше действуем.
Отдал лук назад и попросил бойца лечь на землю. С недоумением и недовольством, под пристальным вниманием князя, дружинник принял упор лёжа.
– Ну, а теперь попробуй, попади в мишень. – Говорю, как бы скучая. – Что, не можешь? – Снисходительно-вежливо комментирую.
Поворачиваюсь к Трувору:
– Можно ещё в кустарнике попробовать пострелять, хотя сомневаюсь, что получится у твоего воина.
Быстро ложусь на спину, заряжаю арбалет и стреляю, почти не целясь – расстояние небольшое, всё равно попаду. Повторяю то же самое на боку и лёжа на животе. Встаю и поворачиваюсь к князю:
– Так же свободно я могу стрелять и в кустарнике и в лесу, на крепостной стене из-за укрытия. Из окон и бойниц, из-за борта ладьи.
– Хм, что-то в этом есть, надо нам хорошо подумать. Ещё хотел спросить – сможешь мне сделать такую же печь, как в Опочке?
– Пока ничего не могу тебе обещать, княже. Надо посмотреть твои хоромы, проверить фундамент, если надо будет – выложить новый, посчитать потребное количество кирпича. Только после всего можно будет говорить окончательно. А, может, тебе ещё камин сложить в одну трубу? Надо сначала посмотреть, подумать и порешать.
– Ступай за нами, рядом с Изяславом – сам посмотришь на месте, что надо делать.
Повернулся и пошёл вперед, за ним поспешил Горивой с боярами и дружиной – молча догнали и пошли, отставая на полшага, за ними и все остальные. Ко мне подошёл десятник, постоял рядом, помолчал немного.
– Ну, как ты?
– Как в сказке, чем дальше, тем всё страннее да темнее. Посмотрим.
– Мудр князь наш и справедлив, не волнуйся, попусту не обидит тебя. А вещица у тебя знатная, мне ещё в Опочке понравилась, да и ловко ты с ней управляешься. Дорогая?
– Да уж не дешёвая. Потом поговорим об этом, у меня голова о другом болит, сам должен понимать. Пошли, что ли?
– Пошли, догонять надо.
Ускорив шаг, догнали оживлённо обсуждающих стрельбы и отличия одного оружия от другого, дружинников. Я пошёл, прислушиваясь, а Изяслав активно подключился к разговору.