Текст книги "Вой оборотня"

Автор книги: Владимир Лосев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Но за мной Молот всегда признает силу, идет это с детства, когда меня было проще убить, чем победить.

Тут мысли мои стали путаться.

Давно не чувствовал себя таким слабым и беспомощным, ощущения внутри были неприятными и болезненными. Никогда не любил магию!

Камень на мне уже раз использовали такой же, тогда в драке мне живот располосовали… Я уже умирал, когда Молот на себе притащил меня к отцу, тот послал моего друга за лучшим лекарем нашего города, и меня таким же камнем вытаскивали с дороги, ведущей в верхний мир. Я тогда далеко по ней прошел, все думали, что не вернусь. Но магия меня возвратила.

Я после того лечения три дня встать не мог с кровати, а на четвертый бегал как ни в чем не бывало. Так будет и теперь, слабость пройдет, нужно только подождать…

Ночью я проснулся от истошных криков и рева тревожного рожка – на лагерь снова напали. Мятник, который спал возле костра, сразу залез к нам в фургон и зажег лучину:

– Вы живые?

– А что, есть сомнение? – сонным голосом поинтересовался Молот.

– Есть, – признался возница. – На караван снова напали упыри.

– Ну и плевать! – не сговариваясь, дружно рявкнули мы с Молотом и переглянулись, поскольку всегда хорошо понимали друг друга. – Гаси свою лучину, спать будем. Пусть без нас разбираются, а то снова говорить начнут, что все из-за нас происходит. И так уже два нападения, считай, вдвоем отбили, а нам вместо благодарности – одни угрозы да подозрения.

– Как скажете… – пробормотал Мятник, но лучину затушил и уже из темноты робко спросил: – А можно я с вами побуду?

– Ты же сам говорил, что возле нас самое опасное место?

– Опасное-то оно опасное, но и вы ребята не промах, сами же сказали, что два нападения отбили. Лучше с вами – если понадобится, вы и это отобьете.

Я слышал, как на крыше топтался охранник, стрелял из лука и что-то орал непонятное. На всякий случай я достал меч из ножен и положил рядом. В темноте послышался стук, это Молот подложил под голову свою дубину.

Так и лежали во мраке, слушая истошные крики, потом кто-то разжег костры, и по полотняной стенке фургона стали метаться тени, словно игры из детства, тогда отец мне подобные представления показывал. Постепенно все стихло, стрелок наверху перестал орать и топтаться, и я снова заснул.

Утром, когда я выбрался из фургона на мокрую от росы траву, отодвинул щит между возами и побрел в белесой и промозглой от сырости полосе тумана к реке умываться, я вспомнил очередной кошмарный сон, который мне снился всю ночь с небольшими перерывами.

Снились мне жрецы и кусочки бронзы, которые сами собой складывались в единое кольцо, без каких-либо швов и следов разлома. После того как кольцо стало целым, за него дернули, и поднялась огромная каменная плита, а из-под нее полезли всевозможные жуткие создания, с торчащими отовсюду острыми клыками и когтями. Всего через пару мгновений звери залили каменный пол храма кровью и навалили на него огромную груду тел в желтых балахонах, а потом зверье двинулось ко мне, я же не мог двинуться, словно что-то держало на месте. Меня убивали, и каждый раз по-иному. Во сне я оживал и ждал следующей мучительной смерти от другого зверя.

Я брел по траве, дрожа от промозглого холода, стирая влагу с лица, и мне даже в голову не пришло, что меня могут подстрелить охранники, которые все еще дежурили на крышах фургонов. Я об этом подумал только тогда, когда наткнулся на мертвеца с отрубленной головой. Сразу вспомнил о ночном нападении и стал испуганно озираться, высматривая недобитых упырей.

Туман вдруг показался мне ловушкой, теперь я ждал нападения со всех сторон и сжимал в обеих руках ножи, сильно сожалея о том, что меч оставил в фургоне. Мне было страшно, как во сне. Но вот передо мной показалась темная полоска воды. Я тут же разделся и нырнул, почувствовав себя спасенным, потому что доподлинно известно – ни один мертвец не умеет плавать. Холодная вода поначалу обжигала кожу, но скоро я согрелся, настроение понемногу поднялось, снова захотелось жить, и все страхи показались смешными.

А тут еще из-за леса выплыл багровый диск солнца и стал безжалостно уничтожать туман, так что, когда я вылез из воды и оделся, уже стало видно лагерь и луг.

На обратном пути я насчитал семь уничтоженных упырей и подумал было, что из-за подобной малости не стоило так долго орать и бегать по крышам, мешая другим спать. Правда, когда я присмотрелся повнимательнее, то увидел метрах в десяти от нашего фургона двух мертвых охранников в объятиях упырей и решил, что немного покричать все-таки стоило.

Охранники слезли с крыш фургонов и вышли мне навстречу дружной ватагой. Один из них, тот, что вчера меня держал, когда меня обыскивали, мрачно кивнул:

– Что? Опять за тобой приходили мертвецы?

– Да нет, это к вам, – любезно ответил я. – Мне такие гости не нравятся, да и спал я вчера.

– А приходили все равно к тебе. Видишь? – Охранник показал на упырей без голов. – Если проследить направление их движения по телам, то сразу понятно, что направлялись к вашему фургону.

– Может, дело в самом фургоне?

– Еще и шутит! – Охранник поднес к моему лицу кулак. – Дать бы тебе, да нельзя…

– Страшно?

– Нет, Бохан запретил тебя трогать, сказал, что ты – такая коробочка, из которой сыплются неприятности, тронешь – и нигде от них не спрячешься, но сдержаться все равно трудно, так что язык попридержи, иначе воткну тебе кинжал в бок и облегчу всем жизнь.

– Уже молчу, – пожал я плечами. – Ты спросил, я ответил.

Охранник отодвинул меня плечом, словно ему места не хватало, чтобы пройти на огромном лугу, и удалился. Я видел, как охранники стаскивают в одну кучу тела упырей и своих товарищей, чтобы сжечь. Мне на мгновение стало грустно, и я подумал, а хватит ли у Бохана охранников, чтобы добраться до королевства Грига? Трое уже погибло, а мы еще и сотни верст не отъехали от города. Впрочем, это его проблема, а не моя, у меня задача намного проще – остаться в живых.

Если все, кто находились вместе со мной в караване, правы, а вероятнее всего, так оно и есть, то жить мне осталось недолго – кто-нибудь меня прихлопнет, пользуясь удачным стечением обстоятельств.

Подойдя к фургону, я увидел чрезвычайно довольное лицо Мятника и хмуро поинтересовался:

– Что-то случилось?

– Мой фургон переводят в середину.

– И что здесь радостного?

– А то, что нападают на первый и последний – самое безопасное место в центре, там и поедем.

– А объяснили почему?

– Конечно. – Из фургона вылез Молот, в руках у него хлеб, окорок и вино в бочонке. – Сказали, все проблемы из-за нас, поэтому лучше будет для всех, если мы поедем в середине, так труднее до нас добраться. А я согласился, нам спокойнее, не нравилось мне охранять караван сзади, когда, того и гляди, кто-нибудь в спину стрелу пустит. Мятник давно мечтал о середине каравана, там сытнее и спокойнее.

– Ладно, посмотрим, что будет дальше. – Я сел на мокрую от росы траву и стал с удовольствием жевать копченое мясо и хлеб, запивая разбавленным вином. – Думаю, это неплохо.

Мятник запряг лошадей, сел с нами рядом, мы едва успели поесть, как объявили отправку. Тогда возница перевел фургон на новое место, здесь от нас никто ничего не требовал, поэтому мы привязали своих лошадей к заднему брусу фургона, а сами залезли внутрь, легли спать и проснулись только тогда, когда караван встал на дневную стоянку.

Там сбегали к речке, искупались, потом поели каши, которую сварил наш возница. Настроение понемногу становилось лучше, хотя все охранники смотрели на нас со злобой и подозрением. Слабость моя от лечения прошла, синяки сошли, Молот тоже чувствовал себя неплохо.

Когда уже возвращались с купания к лагерю, поднялся переполох. Охранники, похватав луки, побежали к лесу. Мы с другом переглянулись:

– Лично я никуда не побегу, – фыркнул Молот. – Они нас за людей не считают. Если будет нужно, то попросят.

– Согласен, – кивнул я. – Мы вообще к ним не просились, без нас решили. Правда, все равно любопытно, что там произошло…

Но тут все само собой разрешилось. Из леса навстречу охранникам вылетел одинокий всадник, одетый в куртку из жесткой кожи яка, ее выделывают особым способом, тогда она приобретает великолепные свойства, не всякая стрела уже может ее пробить, в ней можно спать на земле, не боясь застудиться, даже зимой.

На лбу у человека была повязана красная ленточка – знак гонца. Эх, сколько бы я избежал неприятностей, если бы увидел в темноте этот знак, когда дрался с грабителями.

Охрана расступилась. Курьеров уважали повсюду, на них не нападали даже бандиты, отчасти из-за того, что любой гонец в бою превосходил умением сражаться даже королевских гвардейцев, ну и, кроме того, все знали, что за смерть гонца придется ответить. Бывало, из-за убитых гонцов начинались войны и велись до тех пор, пока виновные не несли наказание. Так, был один король, который любил вешать курьеров на крепостной стене. Конец его был печален – задушили поздней ночью, и никто так и не узнал, кто это сделал.

Если на гонца нападали разбойники, то они могли быть уверены в том, что жить им после этого нападения осталось ровно столько, сколько времени потребуется гильдии, чтобы добраться до них от ближайшего отделения, и смерть их будет ужасной – обычно бандитов вешали на собственных кишках.

Наш гонец проскакал прямо к центральному полотняному шатру Маха. Мы посмотрели ему вслед и пошли к своему фургону, решив, что нас это не касается.

Но тут прибежал один из охранников:

– Мах зовет!

– Оба нужны или кто-то один?

– Сказано – обоих.

Мы переглянулись и пошли к шатру, никто из нас ничего хорошего от этого не ждал, как-то уже перестали верить в то, что может случиться что-то доброе.

Гонец – высокий смуглый мужчина с раскосыми глазами, что свидетельствовало о наличии в его роду кровей степняков, – внимательно нас рассматривал, особенно меня, видимо, сравнивал с данными ему приметами. Только тщательно разглядев нас, он сделал легкий поклон и подал мне небольшой пергамент, закрытый восковой печатью. Я узнал отцовский перстень.

«Сын мой, прости, что так получилось. – Почерк был отцовский, буквы немного прыгали, значит, у него тряслись руки от волнения, когда мне писал. – Не стоило мне тебя отправлять в этот храм, но я не смог устоять против силы. Знаю, у тебя нелегкая дорога, а то, что случится в конце, не понравится тебе еще больше.

Иногда так бывает. Вероятно, это судьба. Мне и раньше говорили, что у тебя свой путь, непохожий на другие. И он начался. Мне жаль, что так все случилось. Я чувствую свою вину. Единственное, чем могу помочь, – это послать тебе оберег. Никто не знает, откуда он взялся, но мне его принес мой старинный друг и отдал, узнав о твоей беде.

В старых книгах написано, что этот амулет чувствует магию, которая направлена на его владельца, и может защитить от нее. К сожалению, этот оберег, как и другие ему подобные, очень капризен и сам выбирает себе владельца.

Примерь его, если почувствуешь исходящую от него приятную теплоту, то он твой, если кожа начнет мерзнуть, верни гонцу, иначе амулет тебя убьет.

Надеюсь, мы еще свидимся. Удачи тебе, сын мой. Прости…»

– Амулет! – Я хмуро посмотрел на гонца, мне хотелось плакать, словно за строками видел отца, как он, едва сдерживая слезы, писал это письмо. Не сомневаюсь, что он обегал всех своих друзей в поисках этого оберега, который наверняка стоит бешеных денег. Да и нанять гонца стоит немало золота, а мы никогда не были богаты, так что, думаю, он заложил все, что у нас было. – Тут сказано – вы должны передать мне какой-то предмет.

– Так и есть.

Курьер подал мне полотняный мешочек. Я не стал его рассматривать, вокруг стояло слишком много людей, а просто приложил ткань к руке. Кожа потеплела, настроение у меня стало чуть лучше, амулет принял меня, а значит, деньги отец потратил не зря.

– Насчет этого предмета есть специальное указание: если он вам не понравится, приказано вернуть назад, за это заплачено. Будете возвращать?

– Не буду. – Я хмуро посмотрел по сторонам, мне не нравилось, что столько людей на меня глазеет, хорошо еще, что никто не подслушивал. – Скажите, сколько заплатил мой отец за то, чтобы вы передали этот предмет мне?

– Не могу сказать. – Курьер чуть усмехнулся. – Это тайна гильдии.

– Тогда сколько возьмете за то, чтобы доставить посылку моему отцу?

– Что это ты собрался посылать? – вдруг заинтересовался разговором Молот. – У тебя же ничего нет…

– Ничего, кроме золота…

– Много вы собираетесь послать золота? – Гонец заговорил деловым тоном. – Как будем заключать договор? Обычная доставка или срочная?

– Обычная. Пятьдесят золотых монет. Сколько это будет стоить?

– Для вас немного, поскольку мне все равно возвращаться обратно. – Курьер улыбнулся. – Десять золотых.

– Так много? – У меня даже волосы встали дыбом. – Сколько же заплатил вам мой отец?

– В два раза больше. – Я помрачнел, у нас никогда не было столько денег, представляю, в какие долги ему пришлось влезть. – Так будем заключать договор?

– Мы оплатим договор, но вдвоем, – вмешался в разговор Молот. – Я тоже хочу отправить деньги моим старикам.

– Сумма станет больше, – предупредил гонец. – Предупреждаю…

На что мой друг только укоризненно покачал головой:

– Не стоит нас обманывать. По законам гильдии, сумма, если уже названа, не может быть пересмотрена, даже в том случае, если придется везти что-то в убыток.

– Это так, но у меня появились два нанимателя.

– Но место доставки одно…

– Хорошо. – Гонец вздохнул. – Я не буду настаивать на удвоении суммы – радуйтесь тому, что мне все равно ехать обратно. Где передадите посылку?

– Идем к нашему фургону. – Я не собирался показывать всему каравану, сколько у меня золота, и без того довольно неприятностей. Не хватало еще, чтобы ночью кто-нибудь из своих попытался бы меня обокрасть или убить из-за денег. – Подальше от недобрых глаз.

– Разумно, – понимающе кивнул курьер. – Может, заодно накормите меня чем-нибудь горячим? Путь оказался нелегким, как понимаю, у каравана тоже были проблемы с безопасностью? Я видел по дороге пепелища с обгорелыми костями. Неужели нечисть проснулась?

– Проснулась.

Я повел гонца к нашему возу, там уже горел костер, и Мятник варил неизменную кашу. Увидев нас, возница помахал рукой, давая знак, что еда готова.

– Мы вас накормим.

Пока гонец ел, мы с другом, забравшись в фургон, вытрясли из карманов наше золото, собрали вместе, положили в один мешок, внутрь которого вложили записку для моего отца, в ней написали, сколько монет кому принадлежит. Мой отец – человек чести, Молот не сомневался, его родные получат все до последней монеты.

– Ты все решил правильно, – грустно усмехнулся друг. – Мертвым золото ни к чему, если нас убьют упыри или разбойники, все наше добро достанется охранникам и потеряется весь смысл нашего с тобой путешествия. А если отправим нашим родным, то оно будет ждать нас дома. Почему ты отправляешь не всю сумму?

– А ты знаешь, сколько стоит нанять корабль? – спросил я шепотом, мне совсем не хотелось, чтобы нас хоть кто-нибудь слышал. – Хотим или не хотим, нам все равно придется исполнять это поручение жрецов, а значит, будут затраты.

– Тут ты прав, – покивал Молот. – Попали мы с тобой в историю, из которой вряд ли выберемся живыми, но хоть родные от этого что-то выгадают.

Мы отдали гонцу мешочек, вручили отдельно плату за доставку, и он, вытащив свой магический амулет, произнес слова договора:

– Обязуюсь доставить посылку по сообщенному мне адресу в известный мне город, плата взята. Если со мной или с посылками что-то случится, то гильдия восполнит утерянное или уничтоженное, а меня сурово накажет.

Амулет вспыхнул ярким синим светом, что говорило – договор принят и подтвержден. У гонцов имелись свои маги, которые следили за курьерами, именно они записывали слова договора в свои скрижали. С этого момента за доставку наших посылок отвечал не только этот конкретный человек, но и вся гильдия.

Гонец ушел, а мы с Молотом полезли в фургон, настроение у нас испортилось, оба вспомнили своих родных и близких, которые остались в далеком теперь от нас городе. А впереди нас не ждало ничего хорошего, только дорога, в которой могло произойти все, что угодно.

Я словно видел перед собой отца. Он любил меня и готов был на все, лишь бы мне хоть немного помочь. Сейчас он еще раз подтвердил это.

В детстве было забавно слушать его обмолвки, когда он говорил – тебе это пригодится в будущем, оно у тебя будет трудным, иногда невыносимо тяжелым, и без этого никак. Я смеялся над ним, потому что знал, кем стану, уже тогда собирался жениться на богатой барышне, получить наследство от тестя и жить счастливо в незамутненном невзгодами будущем.

В детстве мы всегда умнее родителей и лучше их знаем, как построить себе лучшую жизнь на этой земле, только позже начинаем понимать, насколько были глупы и сколь многого не учитывали…

Я вытащил мешочек с амулетом. Молот, который мрачно глядел в полотняный верх фургона, встрепенулся и перевернулся на бок, чтобы наблюдать за мной:

– Интересно, что же он такое тебе прислал?

Я вытащил оберег. Он был странный – бронзовые кольца разного размера входили одно в другое, и все крепились на одной оси. Когда я взял амулет в руки, то два самых маленьких внутренних кольца начали вращаться, набирая обороты.

Непонятная сила их вращала, но она как-то зависела и от меня, и от моего друга: когда я поднес оберег к Молоту – быстро закрутилось маленькое кольцо, отодвинул – повернулось среднее.

– Хорошая игрушка, – одобрил друг. – Такую бы в детстве, и вся улица завидовала бы.

– Это точно. – Я надел шнурок с оберегом на шею, внутреннее кольцо продолжало вращаться, а среднее остановилось, задев кожу. – Возможно, есть в нем что-то полезное, да только мне не понять, но все равно буду носить в память об отце.

– Носи. – Молот уже потерял интерес к оберегу, так как в нем не было ни золота, ни серебра – ничего ценного. – Хорошо, что он прислал гонца, пусть с этой ерундой, и мы смогли отправить родным золото – хоть какая-то польза.

Караван тронулся, заскрипели колеса, послышался унылый стук копыт. Мои глаза сами собой стали закрываться, я положил руку на амулет и заснул, чувствуя под пальцами приятное тепло.

Снилось мне, что на меня надвигалось нечто страшное, а все кольца на обереге крутились на моем теле так быстро, как флюгер на крыше при сильном ветре. Но проснуться не получалось, как ни старался, одни беды сменялись другими, еще более страшными…

Проснулся я уже вечером, когда фургон остановился на ночевку. В этот день на караван никто не нападал, и охрана немного расслабилась, а я наконец-то почувствовал себя вполне здоровым. Молот, похоже, тоже оправился, если судить по его возросшему аппетиту.

К удивлению охраны, ночью тоже ничего не произошло, и все хорошо выспались и отдохнули.

Мы дежурили по очереди: Молот просидел от вечера до середины ночи, я до утра. Ничего интересного не происходило, звезды горели яркими огнями на небе с ползающими темными тучами, луна бродила среди них, показывая свое испещренное оспинами желтое круглое лицо, какая-то мрачная, задумчивая.

Ветер дул всю ночь, налетая то с одной стороны, то с другой, успокоился только к утру, когда проснулись птицы в далеком лесу и от ближайшей речки пополз туман, закрывая все пронизывающе-холодной серой пеленой. От него я замерз, и мне захотелось к огню, но тут раздался близкий вой, да такой жуткий, что я долго всматривался в пелену, надеясь увидеть волка или даже целую стаю.

Тут же начали перекликаться между собой охранники, окликнули и меня:

– Ты слышал? Знаешь, кто это?

– Не знаю! – Я пожал плечами – глупое движение, все равно в тумане никто этого не увидел, тут даже крышу фургона не разглядишь. – Но слышать – слышал…

– Опять, должно быть, за тобой какая-то нечисть пришла…

– Почему обязательно за мной? Может, в этот раз за кем-то из вас.

– Всем известно, что нечисть охотится за тобой. Никогда раньше такого не происходило, а теперь разные твари лезут со всех сторон, едва успеваем отбиваться. Мах уже объявил, что премию увеличит за этот поход по причине его опасности.

– Тихо вы! – прикрикнул охранник с соседней крыши. – Подождите, когда солнце поднимется, а то из-за такого тумана легко проглядеть нападение. Мы ничего ре видим, а кто-то, возможно, смотрит сейчас голодными глазами, слушает вас и облизывается.

Мы замолчали, тревожно вглядываясь в серый сумрак, но скоро появилось солнце, быстро разогнало туман и осветило весь луг. Все было спокойно.

День был, как всегда, скучен, наполнен нелепой суетой, дорогой, купанием и едой, а ночью снова слышался жуткий вой, и охранники постоянно перекликались между собой, опасаясь, что неизвестный зверь унесет кого-то из них во мрак.

К концу следующего дня охрана и возчики повеселели, на горизонте появился небольшой городок Франк, и нам всем предстояла ночевка под теплой крышей и в безопасности, за высокими крепостными стенами. Когда солнце стало склоняться к горизонту, мы проехали через городские ворота.

Стражи, видимо хорошо зная Маха и Бохана, пропустили нас без очереди, отрезав других желающих от возможности оказаться в преддверии ночи в городе. И конечно, тут же с нашей стороны было сделано щедрое подношение в городскую казну – с человека медную монету, с лошади три, с фургона пять. Каждому стражнику по серебряной монете и пару золотых монет начальнику стражи, чтобы и в следующий раз не забывали.

Рядом с городскими воротами находился постоялый двор, туда мы и направились. Маха и там знали, так что для всех нашлось местечко.

Впервые за пять дней мы пили хорошее пиво и ели настоящую еду, готовясь выспаться на деревянных кроватях. Купец предполагал пробыть в городе всего одну ночь, а наутро отправиться дальше.

Людям едва удалось разместиться в доме, несмотря на то что часть охранников осталась охранять фургоны – воров хватает в каждом городе. Трое возниц были при лошадях.

Поскольку нас с Молотом ничего не обременяло, то мы без особых проблем заняли отдельный стол, за которым собирались просидеть до глубокой ночи. К нам никто не подсел, хотя постоялый двор был переполнен, но нас это нисколько не расстроило – мы пили, ели и веселились, досадуя только на то, что еда у нас не столь хороша, как у Маха и Бохана, сидевших неподалеку.

То ли они услышали наш разговор, то ли по какой другой причине, но ближе к ночи хозяин постоялого двора стал обслуживать нас сам, прогнав неповоротливую, толстую и некрасивую служанку.

Сначала это нам показалось подозрительным, но, после того как на столе появилось блюдо с зажаренным до румяной корочки гусем, пахнущим так, как должны пахнуть яства в верхнем мире, а затем еще и кувшин вина, предназначенный явно не для общего пользования, мы оттаяли. Вино оказалось крепким и здорово ударило по мозгам, так что скоро для меня все расплылось, словно в пелене плотного речного тумана.

Я не помнил, ни как оказался в своей комнате, ни кто меня туда довел – одно могу сказать: никогда до этого так не напивался.

Проснулся в обед, когда солнце уже жарило вовсю, наполнив до отказа своими жгучими лучами всю комнату. Я открыл мутные глаза и простонал от жуткой боли, которая ворвалась в мою бедную голову вместе с ослепительно-ярким светом. Ноги и руки не желали двигаться, словно набитые тряпьем, не хотели ни сгибаться, ни разгибаться. После тяжких усилий мне все-таки удалось опустить ступни на грязный деревянный пол из плохо пригнанных и пропитанных старым маслом, чтобы не старели, досок.

Мне было плохо, в желудке образовалась настоящая пустыня, в которой что-то пеклось и хрипело, требуя воды. Я залез рукой под кровать, вытащил ночной горшок и с трудом сделал то, без чего не мог двинуться дальше. Немного полегчало. Еще посидел, закрыв глаза и вспоминая вчерашний вечер.

Мы с Молотом сначала пили пиво, оно было кислое, сваренное недели три назад, если бы не дальняя дорога, то нас никто бы не смог заставить его пить. Ели сначала какую-то дрянь, похожую на кашу из неочищенного зерна, потом принесли мясо неизвестного животного, тушенное с кислой капустой.

В какой-то момент все изменилось, нам стал прислуживать хозяин, он принес вина и жареного гуся, а дальше все пропало, как в тумане. Наверно, вино для меня оказалось слишком крепким.

Я еще раз обвел взглядом комнату, рядом стояла еще одна кровать, соломенный тюфяк на ней был прикрыт грубым одеялом, похоже, на ней никто не ночевал этой ночью. Должно быть, Молот подцепил себе подружку.

Хорошо. Надо двигаться дальше. Умыться, поесть, выпить и отправляться в путь, караван ждать не будет.

Кстати, почему меня не подняли?

Насколько помню, Бохан говорил, что обоз отправится ранним утром, как только откроют городские ворота.

Передумали? Решили задержаться?

Спуск по крутой лестнице оказался не прост – меня шатало из стороны в сторону, я едва не срывался вниз, повисая на слабых руках на кривых, дурно отесанных перилах, но все-таки сумел добраться до двери, ведущей во внутренний дворик.

Там должен был находиться колодец. Вода…

Я с трудом добрался до деревянного, наполовину заполненного колодезной водой ведра, стоящего на темном, позеленевшем от времени срубе, и долго пил. Желудок впитывал влагу сразу и без остатка. Когда наконец оторвался и понял, что угроза неминуемой смерти миновала и я снова смогу жить дальше, огляделся, но ничего не понял.

Вчера вечером здесь было не протолкнуться: лошади, возницы, пара фургонов – прочие остались на улице под охраной, а сейчас никого… Странно.

Посмотрев на солнце, я решил, что стоит еще освежиться, чтобы выглядеть как человек. Внутри плескалась вода, так пусть будет и сверху.

Разделся донага, долго и с наслаждением мылся, смывая дорожную грязь, пот, пыль, то и дело отправляя ведро в прохладную глубину колодца.

Только после этого почувствовал себя окончательно живым и способным мыслить.

Что же меня смущает и что мне так не нравится в этом пустынном дворе?

Пустынном!!! Вот оно, ключевое слово!

Вчера здесь были лошади… Вон мальчишка-конюший подбирает лошадиные яблоки, разбросанные по всему двору, укладывая их в огромный деревянный ящик.

Внутри у меня что-то начало бурлить, желудок почувствовал неладное. До меня наконец-то дошло – караван ушел, бросив меня и Молота здесь! Они все-таки решили свою проблему, оставив нас в этом городе, теперь мы будем воевать с упырями самостоятельно!

Обидно, но не смертельно, надоели они мне уже, и Бохан, и Мах, и вся его охрана. Кстати, а где же Молот?

Внизу я направился в основной зал. Хозяин был там. Увидев мое мрачное лицо, молча налил пиво в глиняную кружку и придвинул ко мне:

– Завтрак?

– Конечно. – Я согласно кивнул. Пусть этот мир катится куда ему угодно, но без еды трудно воспринимать удары судьбы, к тому же желудок снова устроил бунт, гневно бурча, чтобы показать свое возмущение вчерашним пойлом. – А где караван? И мой друг?

– Садись за стол.

Я оглянулся и стал вглядываться в полутемный зал в поисках хотя бы одного знакомого лица. Не могу сказать, что зал был пуст, люди в нем сидели, но не нашлось ни одного знакомого, кого бы знал или видел хотя бы однажды.

– За едой многое легче воспринимается. Только иди туда, где светлее. Тебе оставили письмо, и ты его сможешь прочитать, если, конечно, грамоте обучен. Если нет, я повара позову, он у меня хорошо буквы разбирает.

– Письмо? А кто оставил?

– Сядь, прошу тебя.

Хозяин подтолкнул меня в сторону столика у окна. Я прошел к нему, сжимая в руках кружку пива, которое, как и вчера, было таким же кислым и невкусным, но желудок все-таки его принял и потребовал чего-то более основательного.

Довольно миловидная служанка с пышной грудью появилась из кухни и поставила на мой стол деревянную тарелку с чем-то непонятным, мило и застенчиво улыбнулась. Я снова тут же вспомнил о Молоте – вот уж кто не пропустил бы такую славную девушку, не сомневаюсь, что уже через пару минут она сидела бы у него на коленях. Когда мой друг хотел, то мог быть неотразимым.

Я покосился на хозяина, ожидая, что он подойдет, но тот сделал жест, который обозначал: «Ешь, все остальное потом».

Я уткнулся в тарелку – сало и мясо, смешанные с луком и помидорами, а сверху запеченные яйца. Блюдо оказалось вполне приемлемым и сытным, по крайней мере, такое заключение сделал мой желудок, а в этих вопросах я ему доверяю.

Даже пиво после этого показалось не таким кислым и противным. Настроение поднялось, и голова перестала кружиться.

Итак, караван ушел…

На месте Бохана и Маха я бы поступил точно так же. Если все проблемы и несчастья следуют за этим парнем, то надо держаться от него подальше, пусть гибнет сам, а не тянет за собой других. Конечно, это нарушает договоренности со жрецами, но своя жизнь дороже благосклонности Киля.

Только где Молот? С ним мы что-нибудь обязательно придумаем. Вчера я слышал разговор о том, что рядом море, так что дальше можно путешествовать водой, еще даже лучше, быстрее будет.

Хозяин принес кружку с вином, правда, уже не таким вкусным, как вчера.

А впрочем, наверняка оно вчера мне показалось таким из-за сонного зелья, которого влили в наш кувшин, я уже это понял. Трактирщик сунул мне мятый пергамент. Я с трудом разобрал неровные корявые буквы:

«Прости, парень, но мы оставляем тебя здесь, в этом городке, дальше добирайся до своей цели самостоятельно. Слишком хлопотно с тобой и опасно, если и дальше поедешь с нами, то я останусь без каравана и людей. Я не держу на тебя зла и даже желаю тебе удачи. Мах».

Чуть ниже приписка, сделанная другой рукой:

«Твоего друга возьмем с собой, он возместит нам тех охранников, что погибли, да и целее он будет с нами, а не с тобой. Если ты его настоящий друг, то оценишь наш добрый жест. Бохан».

Я вздохнул и залпом выпил кружку. Теперь мне стало понятно и поведение Бохана, Маха и хозяина постоялого двора вчера вечером, они уже готовили это все. Что ж, ладно…

Так или иначе, а дружбы у нас все равно не получалось. Да и Бохан прав, у Молота больше шансов остаться в живых с ними, а не со мной, а зла я ему никогда не желал. Он меня поддержал и помог в трудную минуту, дальше стану выбираться сам.

Только что же делать?

Я пошарил по поясу, чтобы заплатить за еду, и остолбенел – золота не было!!!

Тут же провел по рукавам – хорошо, ножи оказались на месте. Интересно, а меч и лук мне караванщики оставили, или придется и их добывать чужой кровью?

Я мрачно двинулся к хозяину, готовясь к драке. Вряд ли он мне позволит уйти, не заплатив за комнату и еду. Тот, уже заметив, как я шарил по поясу, насторожился:

– Что, неужели деньги потерял?

Мой взгляд не предвещал ему ничего хорошего: чем больше я смотрел на него, тем больше приходил в ярость, в конце концов, это из-за него я лишился всего – золота, друга и защиты в трудном пути.