Текст книги "Женька, или Преодоление (СИ)"

Автор книги: Владимир Купрашевич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 13 страниц)

Самолет оторвался от земли легко и как будто не по-настоящему. Ощущение было совсем иным, сквозь прозрачные фонари Женя видела и землю в легкой дымке под ногами и горизонт, и синее небо с ослепительным солнцем над головой. Это было значительно ближе к ощущению свободного полета, чем на тяжелых лайнерах.

Летели на небольшой высоте и Жене, за время путешествия, увидела много красочных пейзажей. Они обходили большие населенные пункты, но некоторые селения оказывались под крыльями. С воздуха поля и постройки, казались изящными макетами, зато пейзажи часто напоминали российские, а, ближе к Стокгольму стали встречаться даже натурально ленинградские болота.

Летели не так долго, как предполагала Женя. Василий почти всю дорогу проспал, лишь, когда Женя толкала его в бок, к которому прильнула, чтобы посмотрел очередную привлекательную картинку, он согласно кивал и засыпал снова.

С аэродрома, мало отличающегося от норвежского, они, прямо у ангара, пересели в машину адвокатши. Проехали по городу уже, когда начало смеркаться, но Женя еще узнавала какие-то улицы, дома, углы. Стали возвращаться ощущения сказочных дней и ночей их давнего вояжа и она прижалась к Василию, который, наконец, выспался и наверное, тоже узнавал места, где они были вместе. Хотя… кое-где он был и не с ней! Это у нее, дурочки, все ассоциируется только с ним, одним…

Василий считал, что им придется остановиться в гостинице, но адвокат сообщила, что они приглашены в дом Иохима. Новая владелица еще не вступила в свои права, но их визит предусмотрен хозяином и оплачены все расходы, включая дорожные.

Будущей владелицей оказалась та же степенная немногословная горничная (прямо родная сестра тете Геле!). Она и на этот раз встретила их с намеком на вежливую улыбку. Весь интерьер дома остался прежним – не хватало только самого Иохима.

Кладбище они посетили с утра, возложили цветы, молча, постояли у трех памятников. У Жени даже навернулись слезы на глаза.

В Стокгольме они провели только один день. Побродили по улицам, посидели в сквериках. Когда оказались рядом с пиратским кабачком вспомнили некоторые эпизоды, от которых у Жени порозовели щеки. Заглянуть не решились – не тот повод, да и не следует накладывать новые впечатления на те, которые хотелось бы оставить в памяти нетронутыми…

На аэродром их проводила та же адвокатша. На этот раз на ней был брючный костюм, тоже светлый, не скрывающий изящной талии и подчеркивающий выразительность ягодиц. У самолета она о чем-то снова разговаривала с Василием, что-то записывала, протянула какой-то листок и ему. Жене это уже совсем не понравилось. При живой то жене…

Наконец потенциальные любовники расстались, шведская змея мило улыбнулась Жене, отчего у той на лице сама собой возникла кислая гримаса, и они забрались в самолет.

Женя сидела, отвернувшись от мужа, пока Василий не разъяснил, что юрист интересовалась историей его знакомства с Иохимом, спрашивала, не знает ли он хоть каких-то его родственников, и оставила свои реквизиты на случай, если возникнут какие-то вопросы.

Вздохнув, Женя прильнула к нему, взглянула на уже знакомого пилота, на проплывающие под крыльями пригороды и спросила, сколько же эта сучка получает, если имеет свой самолет и содержит пилота. Василий сказал, что не знает, но пилот, это ее муж, а самолет у них взят в аренду. После этой информации спокойствие к Жене вернулось уже окончательно.

Работы по погрузке оборудования, к тому времени, как капитан с супругой вернулись, завершились, оставалось закрепить сделку окончательным документом.

И тут Евгении неожиданно пригодилось ее бальное платье, которое она непонятно зачем прихватила в Питере – руководство фирмы решило свершить акт в торжественной обстановке, в связи с чем пригласило их на «a, la fourchette». Пригласили только двоих, и Василий пообещал команде ящик шампанского. Как компенсацию. Команда, со своей стороны, предложила компромиссный вариант – вместо обоймы шипучки пару литров водки. На том и порешили.

Женя попыталась внести в список приглашенных тетю Гелю, но упрямая тетка на этот раз превзошла саму себя – исчезла, и ее просто не смогли найти на траулере.

На банкете Женя в своем старомодном платье произвела неожиданное впечатление на присутствующих. Мало кто из мужчин не попытался в это утро заговорить с ней или как-то иначе не обратить на себя внимание. Незнание языка было только на пользу. Ее загадочные улыбки и попытки уклониться от разговоров, вероятно, воспринимались как свидетельство утонченности, что лишь подогревало мужчин.

Окончательно сбитая с толку, Женя попросила разъяснения такой активности у Василия. Может быть, она производит впечатление доступной женщины или еще что… Тот предположил, что у норвежцев есть свой эталон женской привлекательности, в частности, стройная фигура, некоторые особенности в чертах лица, иные пропорции… Видно она подходит под скандинавский стандарт.

Объяснение Василия не помогло, Женя по-прежнему чувствовала себя «не в своей тарелке». К счастью мероприятие заканчивалось и их попытка вернуться на корабль не вызвала никаких возражений.

Провожал их до двери лично президент компании и, воспользовавшись преимуществами служебного положения, поцеловал Жене ручку, что, почему-то вызвало аплодисменты тех, кто такого счастья не испытал. На прощание он что-то долго говорил, потом (судя по мимике) простился. Пока он произносил какую-то речь, она поняла, по выражению лица Василия, что их ожидает еще какой-то сюрприз.

Уже у трапа траулера он перевел ей, что компания дарит им, взамен утраченного свой баркас, не новый, но еще в достаточно хорошем состоянии. Почти новый.

Свое обещание команде Василий выполнил и команда встретила их ни палубе аплодисментами. Получила свою порцию угощения и Жучка, которую оставляли на попечение шеф-повара. Женя с норвежского стола умудрилась прихватить для него тарелочку ветчины. Похоже, счастливы были все.

Утром, выйдя на палубу, Женя обомлела. Рядом с бортом траулера притерся обещанный баркас.

Когда траулер отчаливал, вчерашние «собутыльники» собрались у причала. Кроме них жался к бочкам, складированным в стороне, какой-то мужик сильно напоминающий отечественного бездомного. Как только загудели двигатели, и полоска воды между бортом и землей стала увеличиваться, Женя с чувством послала всем воздушный поцелуй и тут же спросила Василия, стоявшего рядом, не сердится ли он. Он, молча, обнял ее и ничего не ответил.

Помахал им вслед и оборванец. Женя с удивлением спросила мужа, кто этот бродяга.

– Муж Киры. Когда-то они рванули сюда за хорошей жизнью…

– И что?!

– Те двое, с которыми они смотались, устроились, как надо. А этого прихватили за воровство. Не так давно выпустили.

– И что же он, хотел вернуться?

– Нет. Просил денег.

Женя долго хлопала глазами, пока не собралась с мыслями.

– И ты дал ему?

– Ну, дал, конечно. Он попросил, как придем, купить его мальчишке мопед. Я пообещал.

– Но, ты сказал, что они сбежали?

– Сказал.

– И что?

– Просил купить, если встречу…

Женя покачала головой.

– Вася, ты меня удивляешь. Прямо мать Тереза.

Вывел их из фиордов все тот же лоцман, так и не научившийся за минувшие дни курить трубку, а когда его катер отошел от борта, Женя пошла спать. Надо было как-то восполнить потерю энергии за безумную ночь… Наверное, такие бывают еще только в Швеции.

На середине обратного пути команда еще была поставлена на уши. Неожиданно вновь пропала тетя Геля.

Поиски не дали никаких результатов. Уже кто-то высказал версию, что тетка сбрендила и выбросилась за борт. Ведь никто иной как она замочила кривоносого. Один из моряков даже заверил, что видел, как за кормой мелькнуло что-то темное, но разглядеть толком, не смог.

Застопорили машины, пошарили прожекторами вокруг корабля. Конечно, никого не обнаружили. Женя никак не могла поверить в случившееся, взяла фонарик и сама облазила все уголки, потом позвала на помощь Жучку. Не помогла и собака, только когда проходили мимо кладовой, она каждый раз кидалась на двери. Женя дважды открывала каютку и ничего не находила. Одни лишь мешки да ящики… Видимо миноискателя заклинило на взрывчатке, которая когда-то здесь лежала…

Подошло время ужина, и Женя уже не успевала его приготовить. Решили, что команда ограничится отварным картофелем и чаем. Евгения отправилась с ведром в кладовую. Картофеля в ящике оставалось немного и она решила добавить из мешка, который почему-то был повален. Кто-то здесь опять шастал! Женя насторожилась, осмотрела все углы. Не найдя ничего подозрительного, протянула руки, чтобы поставить мешок в вертикальное положение, как он перевалился на бок и на нем обозначилось человеческое лицо. Женя отскочила в сторону, открыла дверь пошире и только тогда смогла разглядеть помятую, пьяную физиономию пропавшей Гели. Женя безуспешно попыталась помочь ей подняться.

– Я ведь не железная! – простонала та и попыталась столкнуть руку Жени со своего рукава.

– Оставь ее! – услышала она голос мужа. – Давай освободим ей кровать, что-нибудь постелем. Пусть выспится.

Вдвоем они стащили полупустые ящики с кровати, постелили кусок найденного тут же брезента, и перетащили тетю Гелю на приготовленное ложе. Затем вышли из кладовой и заперли дверь снаружи на засов.

Когда вышли на палубу Василий остановился и посмотрел вдаль.

– Мы сейчас проплыли квадрат, где когда-то пропал ее муж а теперь и племянник.

– Опять племянник?! – округлила глаза Женя.

– Так, радист. Он был родственником ее мужу. И, где-то здесь погиб и сам Кирилл.

Женя почти с ужасом посмотрела за борт.

– Я, наверное, бы тоже запила! – прошептала она.

Когда вошли в каюту, Женя набросилась на капитана. Может быть ей, хотя бы сейчас, что-то толком объяснят? Василий обреченно опустился на стул. Он и сам только недавно узнал, что это за тип. С детства воровал. Несколько лет сидел в тюрьме. Жил с пьянчужкой, пили на пару… Та подрабатывала у Киры проституцией, потом померла. Когда остался один, вроде взялся за ум, подшился, как-то закончил курсы. Определили его на траулер, на беду всей команде. Это он закладывал их, когда работали на себя. Когда Кирилл пропал, он тоже был на палубе, вместе с тем мотористом. В общем, Кирилла заказали а эти подонки исполнили…

Затворница заскреблась в перегородку уже часа через два, когда Василий ушел на вахту, а Женя собиралась лечь, как всегда, в гордом одиночестве. Жучка на этот раз среагировала и, коротко тявкнув, тут же завиляла хвостом.

Женя вышла к кладовой. Темная фигура тети Гели вывалилась внезапно и сразу взяла курс на камбуз. Евгения проследовала за ней, опасаясь как бы та не вывалилась за борт, потом понаблюдала как шеф-повар, сунувшись под кран, долго обмывала лицо струйкой холодной воды.

Потом тетя Геля грузно опустилась на стульчик, на который устраивались те, кому предназначено было чистить картофель, отодвинула ногой пустой алюминиевый бак и кивнула Жене на стул, рядом.

– Ужин, как? – хрипло спросила она.

– Картофель еще остался. Можно открыть консервы, остались только рыбные…

– Я не о себе, – поморщилась тетя Геля.

– Все прошло нормально, – ответила Женя.

– Извини, – буркнула шеф повар.

– Да я все понимаю, – посочувствовала Женя.

– Ничего ты не понимаешь, – после паузы заключила тетка. – Одна я осталась. Этот засранец, все какой-то родственник был, хоть и непутевый, все надеялась человеком станет, не могла никак поверить, хоть и говорили …родного дядьку… Это ж я сунула его бомбу в рюкзак, которую он пристроил у баков с соляркой а сам полез в кладовую, думала за продуктами. … Хорошо, у твоего голова шурупит. Я уж хотела руки на себя наложить, а потом решила, что пока не изведу всех этих пизнесменов до последнего, не успокоюсь. Ведь от них все зло… Господь мне простит.

– А кто говорил-то?

– Да зачем тебе знать? Ему еще жить и жить.

Женя сразу поняла о ком идет речь. Тетя Геля права, не стоит на хорошего парня накликать беду. Ему еще служить и служить…

Когда показалась родная земля, команда высыпала на палубу. Толпа встречающих на пристани располагала к праздничному настроению уже своим видом. Все были в парадных одеждах – женщины в крепдешиновых платьях своих бабушек, мужички в светлых рубашках. Правда, несколько озадачивал развевающийся красный флаг над домом председателя.

Траулер коснулся бортом причала, под звуки самодеятельного духового оркестра. Мелодию разобрать было сложно, но уханье барабана компенсировал этот недостаток. Среди встречающих Женя с удивлением обнаружила гостей из Архангельска мичмана Лешу с женой. Рядом с ними стояло еще два незнакомых мужика приблизительно такого же возраста что и сам мичман.

– Боевая дружина, – довольный хмыкнул Василий. Женя оглянулась на него.

– Ты что ли организовал?

– Нельзя же было оставлять женщин и стариков…

Не отметить столь удачный рейс было грешно и, уже с причала, все пустились в загул. Архангельские гости отправились к Жене и Василию. Путь к дому указывала приплясывающая на радостях Жучка. На этот раз тетя Геля не бросилась наутек, а даже помогла вынести столы во двор и приготовить скороспелые закуски. С единственной улицы поселка снова загремели какие-то оркестровые пьесы, похожие на марши, видно кто-то отремонтировал годами молчавшую радиотрансляцию. Не доставало только транспорантов.

В разгар застолья, заявилась делегация рыбаков, во главе с председателем. Дед Иван был уже навеселе и с некоторыми осложнениями выразил вечную благодарность питерцам и их Жучке. После торжественной части члены делегации заняли места за столом и заложили еще по сто, а кто и больше, грамм. Председатель, похоже, добавил еще и гвардейские. Отоспаться здесь, в доме отказался.

Тете Геле пришлось проявить инициативу. Подхватив руководителя подмышку, хозяйка бодро вынесла его за околицу. А потом и дальше. Куда именно никто не понял, но утром выяснилось, что и тетя Геля куда-то потерялась. Никто ничему не удивился. Люди иногда сходятся и по идеологическим пристрастиям…

Поселок гулял три дня. Так, по памяти старожилов, бывало только на свадьбах, о которых тут уже забыли. Одни похороны, да поминки… Всем скопом обкатали подарок шведов, и, чуть было, не рассадили его о причал.

Презентом все остались довольны – лодка крепкая и емкая. И мотор, не чета нашему, чуть нажмешь на педаль, голову с плеч срывает. Особо, слабую. Так это, считай, каждую.

Об инциденте, случившемся в море, никто не заикался. Словно его и не было. Доски, крест-накрест прибитые на окна и двери приземистого дома, поставили точку в зловредном существования их хозяев – беспутной вдовы и Гоши, не помнящего родства…

Архангельские гости отчитались в проведенном боевом дежурстве, за время которого их никто не потревожил, поскольку разбойникам было не до них. Братаны отстреливали друг друга по черному. Уже никто толком не знал, какая группировка существует и в каком количестве. Прошел слух, что остатки банды Барсика, уже не представляющие никакой опасности, подобрала, наконец, милиция.

Пользуясь случаем, капитан торжественно зачитал решение правления о передаче траулера под командование Алексею Жигареву, опытному моряку, его давнему сослуживцу. Вначале публика безмолвствовала, потом раздались жиденькие аплодисменты, и Василию пришлось объяснить непосвященным, что подает в отставку. По семейным обстоятельствам. Надо устраивать в этой жизни жену, Евгению. Посвящение в капитаны состоится завтра непосредственно на корабле. По полной программе. После этого известия аплодисменты были уже значительно дружнее.

Как попасть в аэропорт Архангельска и остаться в живых пришлось поломать голову. От услуг председателя и добровольного телохранителя при нем, тети Гели, уже раздобывших где-то потрепанную «Ниву», решили отказаться. Зачем им лишний риск? В России, как известно, всегда есть место подвигам. Несмотря на то, что после настоящей гражданской войны между братанами каждая из сторон понесла потери, не было никаких гарантий, что оставшиеся «боевики» не объединятся в какую-нибудь новую криминальную структуру. И не примутся вновь «доставать» рыбаков.

Теоретически труженики, конечно, уже были защищены, поскольку погасили все долги и имели контрольный пакет акций, но это мало что значило – в скупленной на корню судебной системе можно было заказать любое, самое абсурдное решение. Да в нем особенно то и не нуждались – публике, подобной отошедшим в лучший мир Барсику и его телохранителю самыми понятными документами служили купюры, а самым веским доводом – во время выдернутый из-под плаща ствол.

Потому, на момент отъезда переселенцам были интересны не перспективы развития бандитского движения, а как преодолеть два десятка километров, что отделяли рыбацкий поселок от аэропорта – самый опасный участок из всего протяженного маршрута. Тем более, вечером… Женя согласилась, что этот участок пути лучше проследовать на предельной скорости. Лучше на такой, когда пятки прилипают к заднице.

Вызов такси тоже был чреват… Потому, когда у домика тети Гели появилась прошедшая боевое крещение реликтовая «Волга», сталинских времен, Женя еще раз с облегчением отметила, что в разумности решений, которые принимает ее муж можно не сомневаться.

Боцман явился с одним из своих приятелей, участвовавших в обороне поселка, которого называл Гершовичем. Женя решила, что это кличка, но фамилия, оказалась настоящей, и на службе тот был музыкантом. По виду, правда, мало походил на пианиста и композитора, больше смахивал на вышибалу из ночного кабака, но в нынешней ситуации это было как раз то, что надо. Правда, Евгения сомневалась, что в случае, когда надо будет применить насилие, у служителя муз это получится, но полу лысый, полу стриженый череп, большой нос и пристальные глаза, в сочетании с неслабой конституцией вполне могли произвести эффект на этапе сдерживания.

Без эскорта, все же, не обошлось. Несколько километров их сопровождала «Нива» с председателем и телохранителем, следом лошаденка Долли с телегой на пневмоходу и дедом Мишей «за рулем». Водитель кобылы был слегка навеселе (по такому случаю) и все пытался обогнать председательский вездеход, но, видно протрезвев, пожалел животину и за околицей, махнув на прощанье рукой, притормозил… Жучка, наблюдавшая через заднее стекло за подругой в оглоблях, жалобно заскулила…

При выезде на основное шоссе развернулась и «Нива», коротко квакнув клаксоном.

Доехали без приключений. Когда к ним готовишься, они случаются редко. А только где-то понадеешься на «авось» – извольте, сюрпризик! По тому же закону и охотник, без ружья натыкается на дичь на каждом шагу, но стоит только прихватить «пушку», в предвкушении невероятной удачи, …тебе будет предложено то, что символически изображается на заборах.

В аэропорту боцман с приятелем тоже простились с путешественниками (как с родными) и, пожелав им мягкой посадки, уехали. Женя, сколько ни присматривалась к их лицам, так и не поняла отношения соратников к их эмиграции. Наверное, в душе, осуждали. Но ведь каждому не объяснишь…

И не только по той причине, которую никому не объяснишь, но и из чувства самосохранения – хотелось подальше от всех опасностей, какими грозит им родная Отчизна, от этого беспредела, беззакония, и прочего без… Их мытарства закончились. Они их преодолели.

Как им казалось…