Текст книги "Санай и Сарацин"

Автор книги: Владимир Кривоногов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

– Не стреляй! – предостерег напарника Санай. – Я с ним поговорю.

Сарацин не двигался. Он давно нацелился в глаз мутанту.

Самка молчала, с тоскливой мольбой всматриваясь в глаза своего муженька. Замер в немом ужасе и призрак Петров, ожидая развязки. Патриарх вытянул вперед руки с растопыренными пальцами и открытыми ладонями. Таким жестом обычно успокаивают беспокойного ребенка, чтобы он, не дай бог, не упал с подоконника.

Санай не видел кровососа, боковым зрением едва улавливал его и тем не менее ощутил настроение мутанта.

– Большой! – крикнул Санай. – Отдай нам нашего друга, и мы немедленно уйдем. Мы не хотим причинить вред твоей беременной самке, но нам ничего другого не остается. Если ты не отдашь его, мы убьем ее, а вместе с ней и твое потомство. Ну, решай. Руки затекли. Еще минута, и я буду стрелять. Ты мой пулемет уже знаешь. Я снесу ей череп.

– У нее в животе три детеныша! – писклявым голосом выкрикнул призрак Петров. – Я точно знаю, чувствую это!

– Слышал, большой? У твоей подруги тройня ожидается. Ты будешь счастливым папашей. Только пропусти нас. Мы возьмем своего друга и быстро уйдем. За нами идет погоня, можешь убить их всех, если захочешь, но не задерживай нас.

Кровосос застыл как изваяние. Видимо, приняв решение, он медленно перевел взгляд на самку и рыкнул. Кровососиха сжалась и еще крепче обхватила тельце призрака.

Внезапно патриарх сел на бетонный пол и на мусульманский манер скрестил под собой ноги. Он рыкнул сильнее. Самка заскулила, как побитая собака.

– Идут! Идут! – заорал призрак Петров. – Четверо! С той стороны зала! Жуткие! Страшнее кровососов! У них пустые, темные души и стеклянные глаза!

– Дождались, твою маму! – прокомментировал Сарацин.

В подтверждение его слов громыхнуло так, что заложило уши. Выстрел сопровождался звуком, какой издает низко летящий реактивный самолет.

– Это же гаусс-винтовка! – прошептал Сарацин. – Санай, монолитовцы!

Кровосос вздрогнул и поджал ноги, готовясь к прыжку.

– Большой! – обратился к нему Санай. – Больше времени не осталось. Сейчас придут враги и изрубят нас в капусту. Тебя, ее, всех!

Кровосос повернул голову влево, как будто к чему-то прислушиваясь, снова взглянул на самку и зарычал так, что в желудках у сталкеров образовались комки. Затем он вскочил и заверещал с такой силой, что выстрел из гаусса показался простой новогодней хлопушкой.

Кровососиха вздрогнула, отвернулась, громко всхлипнула и протянула призрака Санаю. Тот подхватил его левой рукой, закинул за спину и отступил к лестничному пролету. Призрак Петров крепко ухватился за шею сталкера и задрожал. Сарацин пятился к напарнику, держа на прицеле патриарха.

Кровосос, не обращая внимания на людей, вмиг оказался возле своей самки, подхватил ее под руки и рванул в сторону, под навес из досок и металлического швеллера, где сумрак превращался в непроглядную темень.

Санай и Сарацин, не сговариваясь, развернулись и побежали по лестнице на верхние этажи, уповая на Бога и сталкерскую Фортуну, молясь, чтобы пролет не закончился непроходимым завалом, как это случается сплошь и рядом в Зоне.

Через три секунды они оказались этажом выше. Мусора хватало и здесь, но дверь на заводскую территорию была открыта. Это, конечно, замечательно, но выбираться на свободное пространство друзьям почему-то не хотелось.

Глава 8

Литейка, предприятие «Вектор»

На самом-то деле судьба всегда предоставляет выбор. Все знают, что былинный богатырь Илья Муромец, подойдя к дорожному камню на развилке путей, якобы имел возможность направиться всего лишь в три стороны, где он с большой долей вероятности мог стать богатым, потерять коня или сложить буйную головушку, то бишь погибнуть. Всем людям с самого детства известно, что Илюша, ныне святой, без подготовки и разведки рванул сломя голову туда, где опаснее всего. Он подчинился чужим установкам и принял кем-то придуманные правила. Ведь этот таинственный кто-то проявил себя. Он написал краской на глыбе, куда можно ходить, и предупредил, что будет при определенном выборе игрока. Конечно, богатырь победил и оказался в шоколаде, но все могло случиться совсем иначе. На самом-то деле возможных вариантов было несметное множество. Например, Муромец мог пойти наискосок налево или направо, чуть в сторону, по дуге, не говоря уже о том, чтобы двинуть назад или выбрать условленное направление движения, но по пути несколько раз поменять азимут. Да мало ли других вариантов развития событий!

У Саная и Сарацина выбора практически не было.

На улице бродили слепые псы. Несколько уродливых собаченций неторопливо прошествовали вдоль заводского корпуса. У сталкеров не было сомнений в том, что эти зверюги готовы в любой момент поднять тревогу. Повторное сражение с подопечными чернобыльского пса в планы героев не входило.

– На, держи! – прошептал Сарацин и протянул напарнику рюкзак с разорванными лямками, в котором ехал призрак.

Два магазина для пулемета, по сто патронов в каждом, обрадовали Саная не на шутку. Титанового термоса не было, а весь прочий скарб оставался в наличии.

– Где взял? – спросил Санай.

Он прислушивался ко всем звукам, долетавшим до его ушей.

– Пока ты с кровососихой вежливо общался, тыча ей в рот стволом пулемета, я окрестности контролировал. Ну вот и нашел возле лестницы.

– Сейчас проволокой примотаю, нормально будет.

Сарацин бросил взгляд на экран ПДА. Друзья покинули схрон в овраге уже более десяти часов назад. Сталкер поработал стилусом, переключая меню и увеличивая до предела карту завода. На схеме горели две зеленые отметки. Вокруг каждой из них вращалась небольшая окружность, меняя интенсивность свечения. Это свойство было реализовано разработчиками мини-компьютеров с простой целью – чтобы в запарке не пропустить свое собственное местоположение и, как следствие, мгновенно сориентироваться в бою. Данные приборы выпускались для военных, ученых, сталкеров – всех тех, кто бродил в Зоне прежде и теперь. Они производились различными фирмами, лабораториями и просто электронными умельцами, которые не прочь откусить от жирного пирога, рождаемого постоянным спросом на подобную продукцию в Зоне отчуждения и ее окрестностях.

Мерцающие метки невольно притягивали взор. Обе они имели свои обозначения: SANAY и SARACEN. Рядом со значком Саная перемещалась еще одна специфическая отметка: синий треугольник с мерцающим вопросительным знаком внутри. Видимо, интеллект ПДА не мог оценить степень опасности призрака Петрова, поэтому и выбрал для его обозначения нейтральную отметку.

Санай аккуратно выглянул на улицу и моментально втянул шею обратно.

– Там собаки и дождь начинается! – быстро зашептал он. – На небе черным-черно везде, и молнии вдалеке сверкают. Видимо, скоро гроза подойдет и разверзнутся хляби небесные. Что делать-то будем? На двор выходить нельзя! Там собачки злые и дяденьки в экзоскелетах не очень добрые. Двоих видел – за трансформаторную будку зашли. Наемников вроде нет, но их так просто, скорее всего, и не разглядишь.

Слушая напарника, Сарацин перешел в очередное меню на экране ПДА.

– Давай туда. – Он мотнул головой в сторону длинного коридора, ведущего в литейный цех.

Литейка – место мрачное и, безусловно, опасное, но делать нечего. Не возвращаться же в гости к патриарху и его псевдобабе!

– Вверх по лестнице нельзя, – добавил Сарацин. – На этажах выходы в обратном направлении, а этот коридор ведет в сторону центральной проходной, только литейку пройти надо.

Из подвала, откуда недавно вышли напарники, раздались невообразимые звуки: выстрел из электромагнитного ускорителя масс имени ныне покойного ученого Карла Фридриха Гаусса. Жахнуло так, что всем обитателям подвального помещения мало не показалось. Затем следующий выстрел, за ним еще, и еще, и еще, и еще.

– По площадям бьют что ли? – шепнул Санай.

– Или просто цель не видят, – предположил Сарацин.

Рык, раздавшийся после очередной серии выстрелов, смел все сомнения на этот счет. Старый курилка, кровосос-патриарх был жив и, видимо, затеял свою любимую игру. Этакую смесь детских пряток и жесткой рукопашной схватки. А еще кровососы очень любят царапаться. Об этом Сарацин знал не понаслышке.

Санай искренне порадовался, что судьба подарила им такого защитника, как патриарх. Какая удача, что мутант встал трудным заслоном на пути адептов «Монолита». Было слышно, что им там не сладко. Раздавались крики людей, а значит, противная кровососина активно действовала.

Напарники прошли коридор, заглянули в цех. Нагромождения здесь не шли ни в какое сравнение с теми жалкими кучками металлолома в обители патриарха.

Литейный цех – серьезное производство, требующее множества тяжелого оборудования и протяженных коммуникаций. В прежние времена здесь было трудно пройти, а теперь, после аварии, и подавно. Навсегда остывшие, две доменные печи возвышались в цехе, заполняя своими мегалитическими размерами все свободное пространство. Вдобавок ко всему трубы, баки и ковши для транспортировки жидкого металла, вентили и конструкции непонятного назначения сплелись в единый клубок, не оставляя шансов на безопасный проход.

Окон в цехе почти не было, а какие изредка встречались, света все равно не добавляли.

Санай и Сарацин старались не шуметь подошвами, но не получалось – то шлак какой треснет, то твердая запекшаяся корка захрустит. Как уж смогли, так и приблизились к ближайшему завалу.

Выхода не было, и друзья не на шутку заволновались.

– Назад? – нервно спросил Санай.

Сарацин не ответил, пытаясь разобраться в хитросплетениях линий, которые высветились на экране.

Санай вертел головой на все триста шестьдесят градусов, сопровождая движения стволом «Печенега». Автомат он закинул за спину, перекинув ремень через голову на грудь. Рюкзак после экстренной починки занял привычное место на спине. Призрак спокойно разместился в нем, но изредка ворчал, когда при резких движениях Саная «Вихрь» постукивал по рюкзаку с пассажиром.

– Брат, все плохо! – подвел итог Сарацин, отправляя ПДА в спящий режим. – Кругом одно и то же. Мы идем через внутренности доменной печи или по верху, по направляющим кран-балки.

– Хм, – недовольно отреагировал Санай.

Он предпочитал передвигаться по земной тверди уверенной поступью и ненавидел экстремальные скачки по тонким уступам на уровне четвертого-пятого этажа.

– Понимаю, но ничего другого не остается, поверь.

А в это время за стенами завода «Вектор» творилось что-то невообразимое. С юга приближалась сплошная стена дождя, растворяя лес и небеса в мутной пелене. Окружающий мир потерял четкие очертания. Ураганный ветер стих, на землю обрушился мощный поток воды. В цех ударила молния. Грохот, который она произвела, оглушил напарников и всколыхнул в их душах такой первобытный страх, что они вздрогнули. Опасность не миновала, о передышке оставалось лишь мечтать.

– Блин! – только и выговорил Санай, сжал губы и посмотрел на друга.

Вообще-то Зона во время дождя приобретала свою собственную, неповторимую и ужасающую красоту, открытую только тем, кто ее понимает. От льющегося с небес потока дождевой воды и летящего по ветру крупного мусора срабатывали всевозможные аномалии. Зона наполнялась звуками, переходящими в постоянный гул. К шуму дождя и раскатам грома добавлялись отголоски взрывов близких гравиконцентратов и треск разряжающихся электр. Все эти хаотичные звуки смешивались в единую какофонию, постоянно действующую на нервы людей.

– Может быть, через эту печку пролезем? Найдем вьюшку какую-нибудь или заслонку, а? – В голосе Саная прозвучали жалобные нотки. – На верхотуре ловкость нужна и сноровка, а я, ты же знаешь, как слон в посудной лавке. Упаду, не дай бог, – все тарелки перебью. Мне Петрова жалко. Если я погибну, его кровососы на воспитание возьмут.

– Я не пойду к кровососам. Хочу консервов! – Призрак зашевелился, отпихивая через брезентовую ткань рюкзака пристегнутый магазин «Вихря».

Автомат ему сильно докучал постоянными тычками и ударами.

– Позже, дружок. Когти рвать надо, не до жратвы. Призрак помолчал и добавил:

– Если дадите банку с мясом, скажу, как меня зовут. Ну, в смысле имя свое назову. Когда мне кровососиха свой сморщенный сосок в рот толкала, я и вспомнил от страха и омерзения.

Сарацин, подчиняясь внутреннему импульсу, без лишних слов и пререканий достал из своего запаса предпоследнюю банку тушенки японского производства. При открытии с помощью специального ключа она автоматически нагревалась до удобоваримого состояния. Причем в банке было настоящее мясо, а не соевые заменители.

Санай удивленно приподнял бровь, но ничего не сказал, видимо пожалел призрака, а может, и любопытство пересилило.

С потолка ручьями полилась вода. Кровля давно прохудилась и от непогоды не спасала. Несмотря на высокие завалы по всему цеху гуляли сквозняки, а иногда даже сильные порывы ветра обдували лица сталкеров.

– Западня да и только, – сказал Санай, прислушиваясь к чавканью призрака за спиной и капели, усиливающейся вокруг.

Санай попытался подняться хотя бы на пару метров по стене, состоящей из сваленных друг на друга токарных станков. Как они сюда попали, видимо, только самой Зоне известно. На вид конструкция была крепкая, но, когда сталкер преодолел полтора метра, верхние слои заскрипели и накренились. Дальше лезть было явно опасно, пришлось вернуться.

Санай спрыгнул с последнего уступа, отряхнул ладони, привычно перехватил пулемет и резюмировал следующее:

– Да, брат, пожалуй, мы по стене к потолку полезем. В печь все-таки неохота соваться, а здесь не пройти.

У самого края стены от пола до потолка располагалась вертикальная лестница, разделенная двумя монтажными площадками с перилами. Тут вполне можно было подниматься. На самом верху луч фонарика Сарацина выхватил из темноты балкончик, раскрашенный когда-то по всем требованиям высотных работ в черно-желтую полоску. Сюда крановщик подгонял кран-балку и стыковал ее с кабиной, чтобы спуститься.

– Мое имя Витенька, – сказал призрак Петров. – Меня так мама когда-то называла. Я точно помню теперь! Только вы наверх не ходите.

– Это еще почему? – Санай насторожился.

– Товарищ Санай, там под крышей, где ходил кран, натянулась струна, – призрак Витенька сглотнул. – Я ее вижу, она очень опасная, то дрожит и почти темно-красная, то звенит и становится ослепительно голубой.

Санай задрал голову, пытаясь разглядеть светящуюся аномалию, даже сощурился.

– Ничего не видать…

– И детектор молчит, – добавил Сарацин. – Хоть бы раз пикнул для приличия. Но я склонен верить Витеньке. Пойдем через печь. Верхний путь отпадает.

Санай задумчиво погладил щетину на подбородке. Выбора не осталось. Сталкеры направились к печи, миновали несколько промышленных агрегатов, сваленных в плотную кучу, и осмотрелись. От одного взгляда на печь дух захватывало.

Колоссальное, казалось бы, даже не рукотворное тело домны нависало над двумя маленькими, ничтожными людишками. Печь, заваленная с обеих сторон металлоломом, всем своим видом говорила: «А вот хренушки вам, добрые молодцы! Не пройдете вы тут и сгинете в моем чреве навсегда!»

Возле самого основания печи чернел зев – летка для выгрузки шлака. Выходило так, что эта зловещая дыра являлась единственным проходом сквозь ржавую баррикаду, на ту сторону литейного цеха. Правда, в сумрачную высь уходила лента транспортера, но, глядя на нее, ни один человек в здравом уме не стал бы подниматься на высоту четырехэтажного дома. По всей длине лента истрепалась и провисала лохмотьями. Сам же транспортер в нескольких местах был изогнут, а на самом верху даже приплюснут с боков.

Друзья потоптались на месте, озираясь по сторонам. Время уходило, выход из создавшегося положения еще не был найден, а в печь лезть им не хотелось, да и все тут. К тому же еще не факт, что этим путем пройти вообще возможно. А вдруг там тупик? В узком пространстве не развернуться, если понадобится, а ползти ногами вперед почти невозможно, когда плечи цепляются за стенки и не хватает воздуха.

Со стороны коридора ударил гаусс. Слава богу, стрелок шмальнул по заводской территории. Что ему во дворе не понравилось, оставалось загадкой, зато беглецам стало понятно, что как минимум один монолитовец вышел из подвала, где обитали гостеприимные кровососы.

А вот теперь точно все! Время, отпущенное судьбой для безопасного отхода, истекло. Дальше пойдет сплошная импровизация.

Пора уносить ноги или тупо вступать в бой, надеясь на удачную развязку в смертельной мясорубке. Впервые за многие годы Санай и Сарацин замерли в нерешительности. Похоже на то, что кошкам удалось загнать двух мышек в угол. Оперативного простора у парней не было.

Когда в душу Саная пробралось легкое замешательство, уже готовое смениться крайней нервозностью и ненавязчивой паникой, на его коммуникатор ПДА поступил голосовой вызов в режиме радиостанции. Настойчивый зуммер заставил сталкера засуетиться, он попытался убавить звук прерывистого гудка. Сарацин вполголоса матюгнулся. Хорошо еще, что врагов поблизости не было, ведь умельцев пальнуть на звук в Зоне хватало. Справившись с неожиданной напастью, Санай удивленно установился на зеленый значок, мигающий на экране и стилизованный под небольшую радиостанцию. Все знают, что в режиме прямого дозвона дальность связи обычно не превышает одного километра, причем в нормальных полевых условиях, на прямой видимости. Но в Зоне с ее аномальными выкрутасами дальше трехсот метров радиосвязь вообще не наладишь. Качество связи ухудшалось из-за радиации, ионизации и прочих факторов, зачастую неизвестных. Поэтому обычно сталкеры не пользовались этой функцией ПДА, предпочитая разговаривать в телефонном режиме или попросту кидать в сеть текстовые сообщения. Чего-чего, а искрящих постановщиков радиопомех в Зоне хватало. К примеру, всеми ненавистная электра шумела на всех диапазонах, заглушая эфир эффективнее самого продвинутого батальона радиоэлектронной борьбы.

Присев за огромную форму, предназначенную для отливки крупных болванок из расплавленного металла, Санай прошептал Сарацину:

– Вызывает кто-то. Отвечать?

Вопрос был не праздный. Тот, кто посылал вызов, находился где-то рядом. К примеру, в цехе, во дворе, на крыше, на территории завода, наконец! Надо же, всякие противники-супостаты косяками вокруг вьются, но за последние сутки сталкерам почему-то не довелось встретить ни одного друга.

– Отвечай, – медленно проговорил Сарацин, вглядываясь в оптику винтореза, ствол которого был направлен в сторону входной двери.

От притаившихся напарников до места, откуда могла появиться погоня, было не более шестидесяти метров. Это отличная дистанция для снайпера, но Сарацин себя не обманывал. Если монолитовцев осталось более трех-пяти, то встречного боя паре сталкеров не выдержать. Суммарная атакующая мощь у этих изуверов сравнима с артиллерийской батареей. Они применяли несколько модификаций гаусс-пушек. Например, М3, позволяющую вести огонь очередями. Фактически это автомат, только мощность каждого выстрела такая же, как у противотанкового орудия. Понятно, что при данном раскладе достаточно хотя бы одного попадания, и… все. Наступит большой кабздец!

Санай медлил.

Он просчитывал варианты. Тот, кто его вызывал по радио, был где-то тут. Возможно, он сейчас даже видел их или догадывался, где они. Успокаивало одно. Если бы это был противник-негодяй, то он, скорее всего, уже выстрелил бы или… Или что?

Дело в том, что напарники в тяжелой оперативной обстановке всегда переводили свои коммуникаторы в спящий режим, при котором аппараты потребляли самый минимум энергии и практически ничего не излучали. Этого требовали самые простейшие правила безопасности. В таком режиме на экранах врагов они не проявлялись. Ответив на вызов, можно было запросто демаскировать себя для всей честной компании на целый километр в округе. Могло случиться так, что все ближайшие конкретные пацаны наперегонки бросятся навстречу двум сталкерам, вляпавшимся с самого утра в неприятности, и одному очень таинственному призраку, страдающему амнезией.

Санай решился, нажал на тангенту и проговорил:

– Прачечная. Слушаю вас.

– Это Егор, – моментально вылетело из ПДА. – Знаешь такого?

Санай отжал тангенту и шепнул Сарацину:

– Ты много Егоров в баре знаешь?

– Да ты что? – Напарник округлил глаза. – Неужели Плут выискался? Давай проверочку, а затем выясни, чего ему надо и где он.

Санай согласно кивнул и повторно нажал на тангенту:

– А скажи-ка мне, Егорушка, что бывает, когда Бедуин и Чукча соревнуются?

Санай вновь отжал тангенту и прямо в ухо Сарацина зашептал:

– Помнишь, это в баре было, несколько лет назад?.. Бедуин и Чукча из леса вернулись, обрадовались, что живые, и давай ханку хлестать на спор, кто кого перепьет. Плут там был, я точно помню, нам с ним тогда еще по морде обоим досталось от долговцев. Такое не забудешь, и свидетелей почти не осталось.

В ПДА заскрежетало, затрещало и прорвалось через сплошной заслон помех:

– Знамо дело! – Тут невидимый собеседник хихикнул и изложил суть вопроса: – Бедуин под стол падает, а Чукча за ним, но сначала мордой об этот самый предмет мебели. Устраивает?

– Ответ верный, Егорушка! Только говори быстро, а то мы с братом попали ногами в жир, который уже закипает.

– Все знаю, – откликнулся Плут. – Я же тутошний. Поверните к правой стеночке и до самой будки бегом, а то не успеете. К вам гости намылились. Скоро свадьба начнется!

– Понял, – уже на ходу ответил Санай.

Сарацин без лишних уговоров подхватился и припустил в указанном направлении, умело обходя ржавые трубы, торчащие в разные стороны. Санай держался у него за спиной, поглядывая на входную дверь. Теперь только Плут мог их спасти. Других вариантов нет.

Оказавшись возле приземистого сооружения, заваленного, как и все прочее, металлическим хламом, друзья выбрали удобные позиции для ведения огня. Особенно плотно металлоломом была засыпана крыша.

– Егорушка, ты уснул там что ли? – От напряжения Санай сильно вдавил микрик тангенты в корпус ПДА. – Мы на месте! Что дальше?

Встав на одно колено, Сарацин внимательно изучал схему цеха на экране ПДА. Санай заметался вокруг будки, насколько ему позволяли промышленные отходы, разбросанные там и сям.

Сарацин, не глядя на своего напарника, с каким-то ледяным спокойствием сказал:

– Все, Санаюшка, они идут. Семь, восемь, двенадцать. Тринадцать красных точек! По коридору. Через десять секунд войдут в цех. Остановились. Продолжили движение.

– Твою мать, Егор! – закричал в радиостанцию Санай. – Сейчас нам станет некогда!

– Да тихо ты! – раздалось за металлической стенкой будки. – Я уже открываю.

Не сговариваясь, друзья придвинулись к месту, откуда раздались шорохи отодвигаемого стального листа.

– Санай, хватайся со своей стороны, – напряженно зашептал Плут. – А то у меня сил не хватает.

Тяжелый лист сдвинулся в сторону всего на пару сантиметров. Санай тут же ухватился ручищами за его край и принялся, скрипя зубами от натуги, расширять отверстие. Получился вполне приличный лаз, только с рюкзаками в него однозначно не протиснуться. Лист заклинился и дальше не двигался.

– Давайте быстрее, – зашептал Плут. – А то не успеем завал устроить.

Напарники скинули рюкзаки и передали их старому товарищу, такому же бродяге, как и они сами.

Плут принимал поклажу без лишних вопросов.

Санай вручил ему свой измочаленный рюкзак и предупредил:

– Аккуратно! Там Витенька Петров! Смотри не переворачивай.

– Кто? – непонимающе спросил Плут, бережно придерживая обеими руками вещмешок.

Его левая кисть, перемотанная грязным бинтом, вздрогнула, видимо от боли, но принимать вещи ему особо не мешала.

Когда Сарацин очутился на другой стороне потайного хода, в цех ворвались сразу трое монолитовцев. Первая группа противника рассредоточилась по сторонам от входа. Видимо, бойцы были тертые! Без лишних слов и движений они быстро взяли под прицел все внутреннее пространство цеха, контролируя его по секторам.

В ватном сумраке, де еще и при постоянных ослепляющих вспышках, на таком расстоянии ползущего человека обнаружить совершенно нереально. А Санай как раз вползал в черную лазейку.

Один парень что-то резко выкрикнул, и оставшиеся члены отряда преследователей беспрепятственно проникли в литейку. Все тринадцать монолитовцев рассредоточились по доступному пространству и рыскали из стороны в сторону, как свора легавых на охоте в траве. Но куропаток в загоне уже не было.

Оказавшись в тесной каморке, видимо предназначенной для хранения инструмента и инвентаря, Санай огляделся. В свете фонаря, который включил Сарацин, высвечивалась чумазая, оскалившаяся зубастой улыбкой физиономия Плута. Со времен последней встречи, а это случилось более полугода назад, он осунулся и похудел, черты лица заострились, проявились складки на щеках и в уголках рта.

Санай молча пожал сталкеру-спасителю руку и прошептал:

– Давай показывай свое хозяйство. Где выход?

– Там. – Плут махнул рукой куда-то за спину Сарацина, сидящего на корточках.

Тот одной рукой держал свой любимый винторез, а второй – блок ПДА и внимательно вглядывался в экран, на котором постоянно что-то менялось.

– Крайние пошли! – прошептал он. – Пора валить отсюда.

Монолитовцы, оценив обстановку, попарно продвигались в глубину цеха. Но теперь это уже не имело особого значения.

Плут поменялся местами с Санаем. В руках у него появилась настоящая слесарная кувалда на длинной металлической ручке, обмотанная тряпицей.

– Пацаны, давайте к выходу, – прошептал Плут. – Я сейчас вашим дружкам подарок оставлю, чтоб служба медом не казалась. Немножко усложним им задачу.

Пригибаясь и уклоняясь от острых углов, напарники по узкому извилистому проходу преодолели более десятка метров вглубь завала. Вонь стояла несусветная – пахло экскрементами и химикалиями.

– Здесь у Плута отхожее место что ли? – недовольно заворчал Сарацин. – Аж глаза режет!

Через пару секунд друзья оказались на той стороне баррикады, на относительно открытой площадке между двумя устремленными ввысь доменными печами, и опешили. Поначалу сталкеры даже вскинули оружие, готовясь открыть огонь, поскольку при плохой видимости не могли понять, что возвышалось над ними. Или же кто!.. Однако, разобравшись, они сразу успокоились и опустили стволы. Это было чучело крупного бюрера, а точнее сказать, его мумифицированный труп. В пяти метрах от застывших людей, на искусственном возвышении, выполненном из трех двухсотлитровых бочек, связанных колючей проволокой, торчала канализационная труба, к которой и был прикреплен труп бюрера. Этот экземпляр отличался необычайно крупными, просто гигантскими размерами, и причина его смерти оставалась загадкой. Непонятно, с какой целью неизвестные люди или, скорее всего, нелюди установили мертвяка в полный рост, с застывшей в пламенном жесте правой рукой. Импровизированная стела напоминала памятник вождю мирового пролетариата товарищу Ленину на центральной площади родного города Саная и Сарацина. К слову сказать, друзья появились на свет в одном районе и очень гордились, что они земляки.

Они стояли, давая возможность глазам приспособиться к полумраку, вглядываясь в удивительный памятник.

Время от времени цех озаряли вспышки молний, сопровождаемые раскатами грома. В эти моменты открытые глаза мертвеца сверкали, поэтому создавалось впечатление, что бюрер очень недоволен тем, что он труп, и с ненавистью взирает на живых сталкеров. Как будто виноваты в случившемся были именно эти двое случайных прохожих, с интересом разглядывающих мертвецкую невидаль.

Тем временем Плут размахнулся кувалдой, насколько позволяло тесное пространство каморки, и точным увесистым ударом выбил кирпич из подпорки. Брус соскочил с опоры, накренился, при этом из щели на голову сталкера посыпался мелкий мусор. От второго удара подпорка завалилась. Где-то над головой заскрежетало, и в следующий миг несколько тонн металлолома рухнули с крыши каморки на отогнутый лист и наглухо перекрыли любую возможность проникновения со стороны цеха. При обвале в воздух взметнулось облако пыли, окончательно испортив видимость преследователям. Плут отскочил назад в самый последний момент и, уже не мешкая ни секунды, рванул по проходу, нагоняя Саная и Сарацина.

Монолитовцы моментально среагировали на грохот. В подозрительный сектор угодило не менее четырех выстрелов из гаусс-пушки, сбивших с баррикады еще пару тонн тяжелого мусора. Загрохотало до боли в ушах. Один из черных бойцов продолжал стрелять одиночными выстрелами, доведя всегда спокойного командира монолитовского отряда до совершенного бешенства. Было очевидно, что дичь ускользнула, а вот куда – это еще вопрос!

– Давайте за мной! – тихо выдохнул Плут и рванул в темноту. – Быстрее.

Удивительно, но за второй доменной печью цех сразу же перегородила еще одна баррикада.

Проектировали и строили данное сооружения, по всей видимости, те же самые люди, которые создавали здесь и все остальное. Как и предыдущая стена, эта смотрелась нисколько не хуже – совершенно неприступно.

– Хорошая плотинка, – протянул Санай, задрав голову. – Верите? Даже не хочу смотреть на бобров, которые ее построили.

– Не задерживайтесь! – крикнул Плут, залезая в темную полость бетонной трубы.

Рядом валялась покореженная, неровно согнутая решетка, которая когда-то перекрывала вход в канализационный коллектор.

– Что! Опять в подвал? – расстроился Сарацин. – Я этого второй раз не переживу.

– Сплюнь! – Санай развел руки в стороны, измеряя диаметр туннеля, по которому придется идти.

Пальцы левой руки не достали до противоположной стенки. Весьма подходящий размерчик. Понятно, что пройти здесь не составит труда, но и преследователям, облаченным в экзоскелеты, ничего не помешает.

Немного пригнув головы, сталкеры направились дальше, вглубь бетонного туннеля.

– Теперь направо, – подсказывал Плут. – Здесь штырь опасный торчит, берегите головы. Теперь по лестнице наверх и сразу влево.

Санай и Сарацин изо всех сил напрягались, стараясь не отставать, но, после всего, что с ними произошло за истекшие сутки, выдержать такой темп было нелегко. Они хотели есть, пить, спать, курить, просто сделать передышку, вытянуть ноги, расслабить мышцы.

Привал необходим – это понимали все. Иначе может случиться так, как с тем боксером в двенадцатом раунде. В самый важный момент своей гребаной жизни ты не сможешь поднять руки, и оружие, ставшее таким неимоверно тяжелым, превратится в огромную гирю, не способную прицельно выстрелить.

А далее все просто. Хлопок – и человек удивленно, как-то даже с облегчением смотрит на дырку в собственной груди, из которой вытекает его жизнь вперемешку с кровью.