Текст книги "Княжич Вовка (СИ)"

Автор книги: Владимир Сизов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

Видимо снова угораздило крепко приложиться, потому что, когда по инерции перекувыркнулся пару раз и вскочил, закружилась голова. Качнуло, и неодолимая сила земного притяжения опять усадила в мягкую, тёплую пыль грунтовой, дороги. Вокруг царила ленивая тишина деревенского вечера. У соседнего палисадника перед трудовыми буднями отдыхал трактор Беларусь. На вишнях белели первые распустившиеся цветы. Знакомые усадьбы обыкновенной деревни двадцатого века широко раскинулись вдоль дороги, красуясь разноцветными яркими палисадниками. Вокруг ни души, ни коней, ни людей. Хотя нет, протрещал мотор. Двое пацанов вывернули по тропинке с Лысой горы и вдвоём на одном мопеде промчались мимо. На меня лишь бросили недоумённые взгляды. Мол чего тут расселся посреди улицы?

Потрогав голову (вроде цела), со второй попытки удалось встать и покачиваясь подойти к трактору. Из форточки тут же закричали: "Чего тебе здесь надо?" Тронув на всякий случай грязное железо, чтоб удостовериться в его реальности, пришлось поспешить в сторону, потому что уже хлопнула калитка и показался сердитый пузатый тракторист в спортивных штанах с отвислыми коленками и испачканной мазутом майке.

Постоянно оборачиваясь, поглядывая не преследует ли меня кто-нибудь на коне или тракторе, я потрусил к видневшимся домам моего города. В голове постепенно стало успокаиваться. Забрезжила спасительная идея, что всё до этого мне приснилось. Доказательств почти не осталось. Широкий ремень с оружием и бляхой пропал, значит его и не было. Не мог же он просто так расстегнуться? Смущал лишь вопрос, как меня угораздило оказаться в соседней деревне Городищи? Вскоре объяснение придумалось и этому факту. Я же спускался в овраг, там упал, стукнулся головой. Видимо в беспамятстве запутался, пол дня бродил, выполз в Городищах и там очнуться. Всё, что было в течении суток это красивая сказка, пригрезившаяся в забытье.

Во дворе встретила возмущённо пищащая малышня.

– Нечестно так прятаться далеко!

Отмахнувшись от них, я сразу поспешил домой.

– Наконец-то ты сбрил свои патлы. – Мельком глянула сестра. – А брюки-то как извозил. Говорили же, что нельзя гоняться в белом!

– Вовка, что у тебя с головой? – Заволновалась мать.

В недоумении я схватился обеими руками. Макушка была лысая, туго перевязанная повязкой.

– Ничего не понимаю! Мы вроде играли...

– Смотри добалуешься как-нибудь. – Проворчала мать. – Есть будешь? Небось не обедал.

К счастью повязку перед отъездом опять поменяли и крови на ней нет. Родичи решили, что я просто постригся и изображаю раненого в очередной детской игре. А кто-же поменял? Видимо кто-то мне помогал. Может всё же новая подружка?

– А-а, я-а ... сегодня пятница?

– Пятница, пятница.

– Погодите вчера же было...

– Мы вчера все вместе смотрели Штирлица. – Прервала сестра. – Это ты сегодня после школы бросил портфель и сразу умотал к своей малышне.

– А-а ночью где...?

– По ночам все будут спать дома! – Твёрдо сказала мать, словно приказала. – Вон заговариваться начал. И никаких книг перед сном!

Я вяло поковырял в сковороде жареные макароны с яйцом. Волшебный сон не выходил из головы. Вроде бы будучи там, изо всех сил хотелось домой, особенно последние пол часа, а теперь вот наоборот. Душа просила опять пройтись по деревянной крепости, целоваться с девушкой, поймать ветер в лицо, промчавшись на коне. В конце концов они не смогут без меня вспахать участок! Взгляд задержался на будильнике. Пять часов, стемнеет ещё не скоро.

– Ма, я пойду погуляю!

Крикнув и не дожидаясь ответа, ноги вынесли во двор. Не дай бог задержат или не пустят! К месту вспомнилось, что в сарае среди дров у меня припрятан самодельный ножик. Нужно прихватить его на всякий случай. Конечно он тупой и корявый, но новый складной, видимо безвозвратно потерян. Найдя тропинку, по которой прошлый раз скатился в овраг, я осторожно спустился, глядя под ноги. Нет, если что-то здесь вывалится, фиг теперь сыщешь. Или кто-нибудь заметит подберёт, или завалится в траву, под прелые листья и будет теперь ржаветь. Уже не раз приходилось находить такие потери и ронять в свою очередь. Да бог с ним, не за тем-же пришёл. Оглянувшись, я выбрался наверх и ничего не изменилось. Где был, там и остался рядом с садовыми участками. Опять спустился, снова поднялся. Время уходило. В душе началось волнение. Без меня же там идёт битва! Моя красотка осталась одна против бандитов!! Конечно в телеге сидел кто-то, но их не удалось разглядеть. Придут ли они на выручку? Сможет ли приятельница ускакать? Ноги будто сами рванули через все овраги напрямую к Лысой горе. Уже почему-то не думалось, дескать это были галлюцинации, грёзы, сны. Я мчался на помощь своей девушке и чувствовал всей душой, что она срочно нуждается в защите.

Никогда до этого, наверное, не приходилось так быстро бегать по пересечённой местности. Вверх, вниз, вверх, вниз ... и всё на одном дыхании. Разгорячённый, потный, обогнув Лысую гору по краю, я запыхавшись поднялся в Городищи. Деревня не изменилась. По-прежнему сонные дома и такой-же трактор Беларусь, только в его моторе ковырялся тот пузатый механик в грязной одежде. На меня он лишь мельком поднял испачканное лицо и вытер об штаны большие чёрные ладони.

Внутри всё буквально опустилось. Видимо и в самом деле то были грёзы, сны в результате сотрясения моих бестолковых мозгов. Да и времени прошло скорее всего больше часа. Бандиты, если они и были, небось всех, кого хотели, успели убить, ограбить, взять в плен и ускакали.

Внезапно меня окружили трое пацанов примерно моего возраста.

– Этот пижон в белых брюках сломал трактор. – Произнёс кто-то из них.

Не говоря больше ни слова, второй толкнул в грудь, а третий сделал подсечку. Когда повалили, стали пинать ногами просто и жестоко.

– Ахти, господи, убивают!!! – Почти сразу закричали какие-то женщины и видимо тракторист.

Вскоре мне удалось вскочить. По всей вероятности, изловчился и лягнул кого-то удачно, а может быть мальчишек всё же спугнули взрослые. Дёрнувшись я споткнулся и чуть снова не упал. Под ноги попался дедов широкий ремень с бляхой. Всё было на месте, кроме кистеня. "Наконец-то вернулся куда надо!" – С удовлетворением пронеслось в голове.

Почти также голосили тётеньки. Рядом поднимался упавший вороной конь. Спиной ко мне бородатый мужичок пытался забраться ему в седло. Ба, да это тот разбойничек, которого мы сбили на землю. Оклемался?! Получай ещё! Размахнувшись от души, получилось со всей силы врезать ему ремнём. Тяжёлая бляха попала бедолаге по затылку и заставила кувыркнуться в кусты. Ни пацанов-драчунов, ни деревни уже не было, зато неподалёку двое верховых схватили Божену.

Где-то я читал, что пешему против конного нечего и дёргаться, поэтому вскочил на подвернувшегося скакуна. Возиться с ремнём, одевать и застёгивать было некогда. Правильнее показалось просто вынуть топор, а бляху использовать вместо щита. Всё, теперь можно представить себя индейцем с томагавком, пришпорить каблуками лошадку и броситься в бой.

– ИХ-ХО!!! Поберегись!!! – Вырвался изо рта боевой клич.

Я скакал, как Чингачгук, размахивая оружием, готовый разить всех своих врагов.

– ИХ-ХО!!!

Сон, так сон, во сне всё можно! Тем более моя подружка оглушающе визжала: "Княжиче!!!", – отчаянно дёргалась и брыкалась, пытаясь вырваться из схвативших её бандитских рук.

Грабители почему-то не стали сопротивляться, принимать бой. Тот, что был ближе, наверное, и не смог бы. Он сидел в седле спиной в мою сторону. Развернуться, достать оружие, громила просто не успевал и оставив жертву дал шпоры своему коню. Второй, вероятно, ускакал, поддавшись панике, глядя как удирает напарник. В результате, когда я подъехал, они уже пылили, разгоняясь и отдаляясь, не намереваясь останавливаться. Догонять их никто не собирался. Было не до того. Около телег стонали на земле двое раненых мужчин. Визжали на повозках их жёны, пищали ребятишки.

– Тихо усем!!! – Заорав стала командовать моя нежная мадмуазель, словно прапорщик в военкомате. – Накличете лихо. Тикать надобно шибче отседова, покуда отпустили.

Бабы сразу замолчали, цыкнули на детей, слезли в траву, стали поднимать своих благоверных и сброшенные на дорогу мешки. Я хотел соскочить, помочь пострадавшим, но барышня, угадав мои мысли схватила за рукав.

– Ны гоже сие князю. Зрети надобно окрест, несть ли засады. Кушак облачи, кистень сбирай. – Стала перечислять она первоочередные, по её мнению, дела.

Советы были разумными. Я оглянулся на густые заросли вдоль дороги туда, где совсем недавно стояли деревенские дома, (да здесь засаду можно устроить в любом месте!) посмотрел на тропинку, ведущую на Лысую гору. Приняв, поданный шустрым мальчуганом кистень, одел ремень. И как он только ухитрился свалиться с талии? Сидел конечно не так уж туго, чтоб можно было свободно дышать и не пережимал внутренние органы, но был застёгнут надёжно. Снимать начнёшь, так ещё не сразу получиться.

Слегка пришпоренный мой новый конь, осторожно проскакал по зарастающей травой колее. Видимо ей уже редко пользуются. Глядя по сторонам и под ноги вороному, мои глаза пытались разобрать, нет ли свежих следов? Уши прислушивались к окружающим звукам. Вспомнилось, что птицы обычно тревожатся, когда неподалёку посторонние. Вернувшись, я предложил быстрее скакать вперёд. Там пока тихо. По крайней мере так будет намного быстрее. Возвращаться и делать крюк опаснее. Туда как раз поскакали эти двое. Они могут устроить засаду и напасть повторно.

Вскоре телеги покатились по грунтовке, стуча деревянными колёсами. Первой повозкой правил всё тот же шустрый парнишка. Женщины прямо на ходу осматривали стонущих мужиков и делали перевязку. Малыши испуганными глазёнками, таращились на меня со спутницей.

Боженка сначала предложила скакать впереди, разведывать путь, но я не согласился. Если там засада, то мы тогда подвергнемся нападению в первую очередь. Неожиданно напав, нас легко вышибут из сёдел, а люди останутся без защиты. Лучше отстанем метров на двадцать. Когда набросятся на телеги, то разгонимся и ударим лошадьми, как прошлый раз. Теперь уже испытали силу таранного конного удара и сможем применить повторно. Ещё бы копьё в руку и щит, хотя этим владеть ещё надо научиться.

– Рази ты еси копьём ны володеешь? – Удивилась милашка.

– Чего ты хочешь от байстрюка?

Усмехнувшись, я вспомнил отговорку, которая мне уже помогала.

– Однако длинные жерди нам с тобой всё-равно надо вырубить. Глядишь и выручат вместо копей.

Красотка опять надолго замолчала, задумалась, искоса бросая на меня оценивающие взгляды. Растрёпанная, взъерошенная, словно воробушек, с выпущенной из-под колпака косой, она показалась намного более привлекательной, потому что стала снова больше походить на девочку, чем на мальчика. Пока получилось подыскать, вырубить из орешника и заточить две подходящие палки, я в свою очередь поглядывал на неё, рассуждал и улыбался смешным мыслям: "Рассматривает, словно решает, годится ли ей такой жених или нет?" Собственная свадьба для пацана моего возраста казалась каким-то невозможно далёким событием. Ещё лет десять гулять, как минимум. "А ведь здесь могут дочерей гораздо раньше замуж выдавать", – внезапно посетила своевременная догадка. Эта куколка в свои шестнадцать лет вполне реально может готовиться и на полном серьёзе приглядываться к парням. Тем более ей скоро семнадцать. Мне уже не казалось, что нахожусь в Советском Союзе с его законами. Было понятно, что попал в какой-то другой мир, дверь в который находится где-то рядом с Лысой горой.

Стало смеркаться. Как ни спешили, ни погоняли лошадей, повозки не могли катиться слишком быстро. Чтоб помочь коням, облегчить груз, женщины часто спрыгивали и бежали рядом, смешно семеня ногами и приподнимая подолы своих длиннющих юбок. На каждой их было по нескольку штук, словно у цыганок. На подъёмах, они даже подталкивали телеги. Мужикам, видимо, досталось крепко, и бедняги не поднимались.

Когда наш караван наконец выехал из леса, а впереди показалась крепость, сзади раздался разбойничий посвист и топот копыт. Божена не раздумывая пришпорила кобылицу и сразу обогнав телеги помчалась к крепости, крича во всё горло, предупреждая тех людей, кто ещё работал снаружи, в поле. Мальчишки кучера стали отчаянно нахлёстывать уставших лошадок. Не только женщины, даже раненые мужики спрыгнули и стали толкать свои телеги с мешками.

"Всё-равно не успеют, даже если всё скинут", – обречённо промелькнуло в мыслях. А они ничего не бросят, сразу видно. На повозках какие-то большие ценности, что для них дороже жизни, детишки, например. Развернувшись, мы с конём, вернулись к лесу. Я не размышлял, стал действовать инстинктивно, как научила жизнь за предыдущие годы. Надо выиграть время, дать спутникам пять-десять минут, чтоб успели спрятаться за стены. По обе стороны на дорогу склонялись разросшиеся ветви орешника. Не раздумывая что делаю это в первый раз, что лошадь может отойти, что могу просто с неё рухнуть, я забрался с ногами на седло, повис и притянул несколько стволов к земле. Верёвки под руками не было, искать по чужим сумкам некогда, потому пришлось торопливо связывать ветви кистенём. Теперь с наскоку не проедут, пока догадаются в сумраке, что надо сделать? Даже если проберутся стороной сквозь заросли, пройдёт время.

Не успел я толком приготовиться, когда показался десяток всадников. Мы со скакуном отбежали в сторону и там за кустами удалось наконец залезть верхом. По пути попалась кривая палка, похожая по форме на лук. Тут же пришла идея разыграть комедию.

– А ну стой, холопы! Чего надо? – Закричал я как можно более важным, грубым голосом.

Отряд остановился и даже попятился от препятствия метров на паять. Один взялся за лук, и мне пришлось поспешно пригнуться, направить коня дальше за толстые деревья. Свистнули стрелы, видимо выпущенные наудачу, и лишь одна из них забелела опереньем, воткнувшись в сосну, на уровне с моим лицом. Выдернув её, я приложил к своей палке.

– А если я сейчас стрельну?!!

Всадники, по моему примеру тут-же спрятались, рассыпавшись по кустам.

– Ты еси кто таков буде? – Послышалось вскоре оттуда.

Видимо в полумраке не видно, что остановил и заговаривает зубы наглый подросток.

– Кланяйтесь ниже, остолопы, и просите пощады у князя местного, земли тутошние оберегать поставленного! Коли полезете дальше, бошки срублю, на кол посажу, собакам на съеденье брошу, в муравейник голым задом засуну. – Начал я перечислять традиционные средневековые казни, что вспомнились первыми.

Опять засвистели стрелы, втыкаясь теперь совсем рядом. Видимо прицелились на голос. Одна вдруг щёлкнула по виску, разрывая повязку, царапая кожу, следующая звякнула и отскочила от железной бляхи. Волосы встали дыбом. Кажется, это не игрушки. Ярко представилось, что сейчас эти деревяшки могли проникнуть в живот, в голову и застрять широкими наконечниками в мозгах и внутренностях. Б-Р-Р!!! Пришлось срочно лечь на шею лошади, спрятавшись за её голову, и попятить вороную ещё дальше за большую берёзу. Бандиты продолжили обстрел, попадая в основном туда, где нас уже нет. Некоторые стрелы втыкались, некоторые пролетали мимо. Стараясь больше не выдавать себя звуками, я осторожно выдёргивал ближние и посматривал то на дорогу, то на кусты, где прятались разбойники, то на крепость. Телега с людьми уже подъезжала. Пожалуй, пора и нам отсюда, а то того и гляди проткнут, как жуков булавками или меня, или коня. Его ведь тоже жалко.

Вдруг совсем рядом из-под соседнего куста раздался голос: "Ратуйте, братцы, отрок здеся един. Лука сего несть, стрелы наю сбираеть!" Выскочив, на нас с лошадкой набросился лохматый мужик, размахивая дубинкой. Я отмахнулся своей палкой и вместо меня досталось коняшке. Бедолага взвизгнула, отомстила разбойнику копытом, отправив его лететь обратно в кусты, развернулась и припустила в галоп. Я полностью её поддержал. Выжидать ещё самоубийственно. В дальнейшем стало ясно, что кобылку ещё и стрела пришпорила.

Пока бандиты смогли прорваться через заслон, мы с конягой преодолели уже пол дороги, хоть я, наверное, невольно тормозил, потому что болтался в седле, как мешок картошки.

– Открывай княжичу!!! – Завопил я ещё издалека, а кобылица возмущённо заржала.

Это потом Борщ определит, что вторая стрела настигла бедную лошадку. Мои мысли в то мгновение были про другое: "Вдруг не откроют? Придётся нам вдвоём мчаться неизвестно куда преследуемым и гонимым. В темноте, правда и затеряться проще, если не поймают сразу, но оставаться в ночь без крыши над головой, каждое мгновение ожидая бандитов или волков!" Накатила страшная тоска. Рука уже потянула уздечку побуждая конягу сворачивать в поля, когда заскрипели ворота. Кто-то опытный, наверное, староста, рассчитал тютелька в тютельку. Почти не сбавляя хода, моя вороная "влетела" в крепость, и створки захлопнулись прямо перед лошадиными мордами преследователей.

– Отворяй, худо буде!!! – Тут же раздалось снаружи, а по дереву застучали чем-то тяжёлым, пытаясь вломиться без приглашения грубо и невежливо.

"Нашли дураков. Сейчас им откроют, деньги и скотину отдадут, сами себя верёвками свяжут, ещё и поблагодарят за избавление от бремени свободной жизни!" – мысленно усмехнулся я в эйфории от радости, что опасная затея увенчалась успехом.

Вокруг меня толпились вооружённые топорами и рогатинами примерно двадцать мужиков, да часть из них подпирали плечами створки. Пятеро выглядывали из башни над воротами. Видимо весь местный сильный пол. Как-будто бы много, но некоторые совсем старики, наподобие знакомого мне Борща. Из оставшихся две трети подростки, вроде меня, чуть старше, чуть младше. Двое взрослых ранены. Кто остаётся? Человек пять матёрых мужиков. Они и ведут переговоры, осторожно выглядывая наружу, каждую секунду ожидая коварного выстрела.

– Чаго ты еси шумишь, Кречет. – Донеслось оттуда сверху.

– Пущай ваша отроче, Княжичем нарекшийся, коня возвернёть.

– Ны прав, ты еси. Твоя людишки лиходейничали, мужей наю порубили, похвалялись животов гонезе, добро, баб, дитя малая торкам продати. Княжиче сих разгона, коня на дуван честно поя.

– Ты ли еси Третьяк, староста тутошний? По что ссоры со мною чае. Возверни коня, и мы есмь забудем распри наю. Буде отныне добрыми соседями проживати.

– Кой ты еси добрый соседе, еже мужей наша бье, скотину своде, девок, баб насильничая?

– Наветы сие. То ны моя вои творя. То пришлые тати бесчинствуя.

– Наветы рече? Ды Ёрш твоя намедни моя Божену в лесочке спойма, всю побил, насилу княжиче отбил девку. – Закричал, не выдержав Борщ.

Он стоял рядом со мной, осматривал трофейного коня и ощупывал свой пояс. Пока назад, вроде не требовал, но и руку не отпускал.

– Ёрш домой ны возвернулся, спрос мене учинить ны с коего. Еже сыне живота лихован, то уне бы сами в землю закопаться! – Зарычало с той стороны. – Сей може посвататься жажда, девку облюбовывал!

– Скольких же он покалечил, покуда облюбовал?! – Крикнул я.

Из-за ворот рыкнуло ещё страшнее: "Бабья доля терпети!!! Коли мира жаждите, коня и княжича свого выдайте, ино усе пожгу!!"

– Шёл бы ты еси, Кречет, от селя, покуда аще под нозами зря. – Спокойно ответил староста. – У наю мужей якоже терпежу срок исходе. Ны чай покудова ворота отворяя, усе миром с рогатинами на тя, якоже на аркуду выйдя.

В поле захохотали: "Коли гораздо бехо, ужо стоя, ды бился бо, а ны тявкая аки пёси из норы!!!"

– Азм, Кречет, якоже думу думаю, а ны токмо топором махати горазд. Еже выйдя, побьём мы есмь вась, ды токмо и наю мужей полма с лихвой поляжеть. Ны жажду сей брани, посему и терплю тя покаместь. Пораскинуть умом и тобе еси, Кречет, срок. Еже ны к стенке прижми, хана тобе приде. Иде от селя и думай о сём крепко.

Бандиты ещё покричали, поругались немного и ускакали.

– Дядька Третьяк, почто мы есмь сих душегубов стрелами ны по бяше? – Услышал я вопрос подростка, направляясь по дороге к дому, к Божене.

Меня это тоже заинтересовало, заставило остановиться, прислушаться. Действительно почему? Начали бы все дружно стрелять, вмиг бандиты в ёжиков бы превратились.

– Ишь ты еси, Малёк, кой шустрый! У ны в селище ни единаго лука боеваго несть. Дороги сии вельми. Кои сами на охоту вырезая, немощны, ды чрез пару дней сохни. Мастаки, бають по пять лет добрый лук творя. Посреди ны и умельца сего несть. Почни мы есмь стреляти, ну изъязвили бо двоих-троих, разъярили бо без прока. Ано тако авось успокоятся, до оного разу.

– Дык доколи сие длиться буде? Ны счесть наю пропало, ды усе небось от сих дланей поганых.

– Вот подрастёшь ты еси, паря, своими мальцами обрастя, по зрю, како сих под ножи татям пошлёшь.

Разговор показался очень интересным, но незаконченным, и я стал приставать к Борщу.

– Скажи-ка, дед, почему вы не соберётесь, да не поймаете всех душегубов? Если своих сил не хватает, так надо родственников, соседей позвать. Небось негодяи уже всем навредить успели? В крайнем случае можно нанять кого-нибудь, один раз заплатить, чтоб потом не мучится.

– Думали мы есмь о сём и приглашая. – Вздохнул старик. – Токмо помирати николи ны охота. Усе отсядете жаждуть. У наю тако повелось бо покуда твоя дщерь, али унучку ны спойма, никой ны почешется. О те годе бехо, укупились соседе, пожгоша сих шалаши, ано тати ны сыска, усе лядины облазаша. Шибко коварны поганы казали. Егда мы есмь сих онде пожгоша, по соседе те наша проскача, зело мнозие побешу. Наю крепь ны ходе. Дымы позряша, возвернулись и споймали бо сих. Ано тако мы есмь ны солоно хлебавши, соседи с убытком, а лиходеи токмо наглее стац. Ноне к ним лихие людишки охотно ходе.

Понять конечно было трудно, но основное удалось разобрать. Пытались видимо, но не получается.

– Ещё скажи Борщ, а не выдадут ли меня в уплату бандитам? Может лягу сейчас спать, а во сне и свяжут, и преподнесут на блюдечке вместе с конём.

– Како ты еси воле помыслите сие, княжиче! – Возмущённо вскрикнул старик. – Ды опосля сего, колиждо ты еси унучку моя два крата выручи, аз есм за тя... аз есм те даже-т пояс своя подарю и кистень нова самолично слажу! И мужи, коих ты еси нынче вызволи, молчати ны стати, за тя глагол замолвили. Посему староста наю тя и ны выдал. Понимат небось.

Божена ждала нас с ужином. Возможно хозяюшка волновалась, переживала, но виду старалась не подавать и мне стало обидно. Изнутри просто распирало от гордости. Её парень чувствует себя героем, а эта воображала мадмуазель не ценит! Про разорванную повязку ещё с дури соврал, что ничего страшного, просто сучком зацепил. Надо было наоборот напугать, чтобы бы она больше заинтересовалась. Неужели здесь регулярно такие стычки, что все привыкли? Увидев стрелы в моей руке, барышня спросила откуда взял. Тут промелькнула мысль, что надо хотя-бы здесь её удивить. Сильно выдумывать я тем не менее постеснялся и почти честно ответил, мол хватал те, что подлетали поближе, да и лошадка с седлом по две штуки словили. Вот тут подруга круглила глазки.

– Ужели руцами споймал?

– Можно сказать и так. – Заважничал я.

Кажется, красотка поверила и дальше поглядывала с большим уважением.

Кушать было неохота, мать ведь недавно покормила, но из вежливости пришлось. Вскоре посетила идея предложить хозяевам хотя бы часть от слишком большой сегодня порции. Дед отказался наотрез.

– Моноза-ль мине старику надобно. Аки воробушек поклюю и довольно.

Девчонка сопротивлялась не так категорично, помогла наполовину. Милашка так упорно, казалось многозначительно твердила, что мне мол сил набираться надо, они дескать ещё понадобятся, что я размечтался, рассчитывая на волшебную ночь, ещё более сладкую, чем прошлая. От старших парней было известно, что сметану предлагают не зря, а с вполне с определёнными целями. Мечты оказались напрасны. После ужина хозяюшка принесла не квас с градусами, как в прошлый раз, а воду, подслащённую мёдом, назвав это "сытом".

– Напьёшься, станови на столе. – Зевнула она и полезла на полати над дедом.

Вот ведь хитрюга, не на нижнюю лежанку и даже не на соседнюю полку, а строго над стариком улеглась. Теперь к ней и подойти, поцеловать постесняюсь. Хозяин небось сразу проснётся. Трезвый Борщ, как и все старики чутко спать будет. Что сделает он если "застукает" с внучкой, лучше даже не думать. Ни драка с пенсионером, ни преждевременная женитьба в мои планы не входила, но обниматься, целоваться с Боженой ужасно хотелось!

Я вышел на всякий случай во двор, посидел на нашем брёвнышке, подождал, вдруг мадмуазель одумается и придёт? Дедовы "серенады" давно разносились, заглушая сверчков. Нет, эта "зараза" сегодня меня по полной обманула, выставила круглым дураком. Я уже из принципа потерпел ещё зверствующих без покрывала комаров, но смотреть на звёзды, слушать соловьёв в одиночестве, не было интереса. Соловей ведь поёт для своей соловушки. Эти песни для двоих. Может и не для влюблённых, я не чувствовал ещё невозможной любви, как в книжках. Барышня мне просто нравилась. Нет, если понадобится, пожертвую для неё чем угодно, но то же самое могу сделать и для многих других.

Когда всё же пришлось вернуться в землянку "не солоно хлебавши", то лёг на самую дальнюю лежанку, подальше от дедова храпа, от неё, такой соблазнительно-манящей и поближе к выходу, к свежему воздуху. Засыпая, мне послышалось, как подружка хихикнула несколько раз над моей наивностью. Вскочив, подойдя ближе, прислушавшись, я понял, что или приснилось, или опять дурачит. Дыхание вроде-бы ровное. Рассмотреть что-либо уже невозможно. Стало совсем темно. Протянув руку, я вдруг застыл, побоявшись прикоснуться. Вдруг девушка испугается спросонья, подумает что-нибудь нехорошее, заорёт? Про деда вообще молчу. Если Борщ проснётся, поймёт, что гость в темноте что-то сделал его внучке, небось схватится за нож. Он и во сне с оружием не расстаётся. Родители за девчонок особенно сильно переживают. Меня здесь приняли в семью и надо вести себя соответственно. Сдерживай, Вова, эмоции! На следующее еле слышное "ХИ-ХИ" мне уже из принципа не хотелось подниматься и откликаться. Лучше сделать вид, что не слышу и сильно устал. Вдруг эта хохотушка во сне смеётся? Захотела бы выйти погулять, давно бы уже оказалась во дворе.