Текст книги "Два мира"
Автор книги: Владимир Кокинский
Жанр:
Поэзия
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)
Владимир Кокинский
Два мира
Перелом
Мне всё яснее каждый день
Мой путь молниеносный к смерти.
Я ослеплён, и в круговерти
Себе свою напоминаю тень.
И голубя на небесах презрев,
Покорно следую за тенью.
Служа лукавому мишенью,
Смирению предпочитая гнев.
Я слеп и глух, и коротая век,
Не вижу Свет, да и не слышу Слова,
Не ощущаю над собой покрова –
Безвольный, грешный человек.
***
Меня за руку взял Господь,
И повёл по заветной тропинке.
Только вырвал я руку прочь,
Растворившись в чужой вечеринке.
И трещала по швам душа,
Задыхаясь в постыдной похоти.
Замирала едва дыша,
Глохнув в лёгкой наживы грохоте.
И устав от боли и ран,
Злобы, мести и лжи оракула,
Покаянно во храм пришла,
И в углу там тихонько плакала.
Меня за руку взял Господь,
И по той же тропинке заветной,
До сих пор меня тихо ведёт,
Улыбаясь едва лишь заметно.
Как жаль
Как жаль, пройдя почти полжизни,
Узнать прошедших дней печаль.
Узнать свой путь, убогость мыслей,
И стать опять на старт… как жаль.
Узнать тоску былых мечтаний,
Надежды плещущей грааль.
Боль радости, восторг страданий
Познать так поздно, жаль.
Иного света луч увидеть,
Почувствовать смиренья сталь,
Молитв огонь и покаяний ливень,
Узнать так поздно, жаль.
***
Опять земля укрыта снегом
И тучи скрыли солнца луч.
Опять я меж землей и небом…
Нетрезв, невесел, немогуч.
Туманной дымкой пахнет воздух,
Спешат, смердят грузовики,
А я стою один как олух,
Весь полный грусти и тоски.
Мне никогда не стать героем,
Не быть мне первым… все равно.
Но так не хочется порою
В грязи сидеть и ворошить… цветы.
Тоска
Снова тоска, от которой никак не укрыться,
Снова терзает меня вакуум прожитых лет,
Совесть не может от памяти запросто скрыться,
Тусклым упрёком мерцает надежды рассвет.
Дай мне однажды проснуться Тобой вдохновлённым,
Ветру подставить лицо и разжать кулаки,
Голос сорвать и в Тебя стать бездумно влюблённым,
И наконец, отряхнуться от этой тоски.
***
Светила утреннего луч!
Он так уныл, и так бесстрастен,
Пессимистичен, безучастен,
И так ленив, и так тягуч.
И новый породив рассвет
Свой дарит утомлённый свет.
Но лишь лазурные пилоны
Затянут тени грязных туч,
Меняется унылый луч,
Пронзая мрачные кордоны,
Святую смуту сердцу дав –
К мечте дорогу указав.
Осенний лист
Прибит к грязи дождём ненастным,
Иссушен солнцем, ветром измождён,
Осенний лист – глупыш несчастный,
Валяется, с землёю породнён.
Он помнит – раннею весною
В сиянье тёплом солнечных лучей,
Что был молоденьким листёнком,
Не замечавшим бед и мелочей.
А дни, как небо вечными казались,
И все на свете по плечу пути,
И каплями дожди ласкались,
А ветер звал с собой: «Лети, лети!»
Как в небеса его манили -
Мираж свободы, призрачный простор.
И он вздохнул, расправил крылья,
Сорвался ввысь и душу распростёр…
Осенний лист – глупыш несчастный,
Мечтатель жалкий – долго ль он летал?
Повержен солнцем, ветром властным,
Землёй рождённый, сам землёю стал.
Иссяк
Иссяк. Наверное навечно.
Иссяк, как в жаркий день ручей.
Уже не будет звонких песен
И светлых муз, родящих крик.
Иссяк. И небо стало мрачным.
Порыв ушёл, душа темна.
Любая рифма неудачна…
Иссяк в который раз до дна.
Иссяк! В тупик попал дремучий.
Путь пройден – значит в новый путь.
Ведь чтобы выдох сделать, нужно
Хотя б один разок вдохнуть.
Льстецу
Увы, мой друг, но для меня слова твои пусты,
Имел ты цель превознести меня или обидеть.
Чуть лучше знаю я себя, чем ты,
Не нужно слов, чтоб уважать иль ненавидеть.
***
Как страшно чувствовать тот миг,
Когда на горле хват костлявой длани.
Ни стон тяжёлый, и не горький крик
Не вырвется из сдавленной гортани.
Ни вдох, ни выдох совершить,
Лишь страх студёный сковывает сердце,
И ужас жгучий душу теребит,
И ощущаемы геены дверцы.
Когда на горле длани хват –
Беспомощны все силы человечьи.
Он только Словом может быть разжат…
И жить, леча духовные увечья.
Читая Евангелие
Так хочется подчас взлететь,
Разбитых рамок отряхнув осколки,
И мирно с высоты смотреть
На сплетни гнусные, кривые толки.
И мыслью – быстрой и живой,
Непобедимым, до краёв наполнив,
Святою верой разум свой,
Домой вернуться, долг души исполнив.
И карапузом у окна
Со страхом видеть на небесном склоне,
Как Бог в обличии земном,
На белоснежном восседает троне.
***
Ваши прекрасные глаза
Чудесней жемчуга сияют.
В них – глубина, в них – небеса.
Я в них свой здравый смысл теряю.
Они доверчивы, чисты,
Они насмешливы, игривы,
Горды, надменны и просты.
Как упоенно Вы красивы.
Вы так безумно хороши,
Так искренне Вы мне не рады,
Что я гранит готов крошить,
Чтоб заслужить глаз Ваших взгляда.
Нет ничего на свете краше,
Ценней не может быть наград.
Глаза бы только видеть Ваши,
Перехватив их мимолетный взгляд.
Супруге
Расцвёл зарёю новый день,
Застав её во сне мятежном,
И дуновеньем мягким, нежным,
Согнал с ресниц тревоги тень.
Она заполнит мир собою,
Смиренно в новый день ступив,
И дар чудесный сохранив.
Дар Божий – расцветать с зарёю.
***
И снова наш прожжёный незабвенный дом.
Когда-то брошенный и навсегда забытый.
Служивший нам приятельским гнездом,
И с тех времен в душевной бездне скрытый.
И с легким трепетом, с тоскою о былом,
Войдя в знакомые давно, чужие стены,
Стараюсь помнить: этот перелом –
Не повод ратоборствовать с системой.
***
И каждый день война с самим собой
За барышок скупой себе и тем, кто выше,
Непокорённым, но с поникшей головой,
В надежде, что Господь тебя услышит.
С желаньем выжить, душу схоронив,
В слезах потерь сознаньем укрепиться,
Вопить, кричать, ни звука ни сронив
Оставить твердь, но в Тверди укрепиться.
Карандаш
Я нахожу свой старый карандаш,
Оставленный в уютном прошлом веке –
Свободном от реклам и распродаж,
Он память тихих встреч в библиотеке.
Лакей смиренный дерзкого ума,
Раздольных помыслов ворчливый шепот
Как душит гулкого пенала тьма,
Чернил пластмассовых безликий рокот.
Он упокоен грудами бумаг,
Под плоских электронных звуков лепет.
Он стар, потерт, но вовсе не иссяк,
И спит пока в своём конторском склепе.
Блаженный
Что ухмыляетесь, драгие господа?
Чем так занятен вам раскаянный блаженный?
Не тем, что обретает благодать
За связку ваших слабостей растленных?
Что слишком добродушен, неуклюж,
Что молится, бесчувственностью хворый,
За россыпь ваших вялых жалких душ,
За праздный хай, слепые наговоры?
За леность, безучастность, дань тельцу,
И страсть распутную, и лживость подаяний,
За то, что вы не тянетесь к Христу,
А Он так жаждет ваших покаяний.
Толкайте, тешьтесь, плюйте без стыда.
Уйдет блаженный прочь и слезы скроет.
Давайте, ухмыляйтесь, господа.
Его от вашей грязи Бог отмоет.
Прости
Прости меня за то, что был не с теми,
Что не писал, не сочинял, не пел,
Что постепенно становился тенью,
Всё чаще оставаясь не у дел.
Что мысль свою – забавную, цветную
В скупом саду тщеславья закопал,
И, выпустив мечту во хмарь пустую,
В пучине глупостей земных пропал.
Что лишь сейчас способен ко смиренью,
Что чёрно-белый нрав не обуздать,
Что нет в душе ни капли и сомненья -
Покорным точно никогда не стать.
Забыл
Нет мыслей. В голове моей «свобода»,
Я как графин второго января,
Как столб фонарный, ищущий исхода,
Но с места двинуться – потуги зря.
И тщетны все сумбурные прогулки,
Галдёж друзей и фразы мудрых книг,
Зудит в затылке только роем гулким:
Твори добро, ведь век твой невелик.
И поиск нудный… И одни сомненья.
И лбом о стену с низким КПД
Всё реже, укороченней движенья,
И только здесь, и только лишь в себе.
Погряз в Сети дурацким сериалом,
Зрачками рабски пачкая экран,
Сдержать пытаясь жалким арсеналом
Сложившуюся руку под стакан.
И в каверзном уныньи нет просвета,
Но сердце угнетённое тоской,
Взрывается негаданным ответом -
Прости, что я один, что не с Тобой.
Два мира
Два мира сочетаются во мне
Друг другу не давая жить спокойно,
То прячась, то тряся бесперебойно
Больную душу – изнутри, извне.
Один искрит, пленяет и зовёт
Вершины покорять, крыла сжигая,
Глубины постигать, и, дух теряя,
К тельцу златому продолжать поход.
Другой – смиренный, к вечности в пути
С улыбками родных, друзей и близких,
Свободный от высоких целей, низких.
Он лёгок, быстр и еле ощутим.
Один тревогу будит в путах сна,
Рождает в сердце ярость и сомненье,
Другой же дарит веру в воскресенье,
С души срывая вражьи стремена.
И в бесконечной этой суете,
Стараясь первым стать в тени другого,
Меняясь и меня меняя снова
Два мира сочетаются во мне.
Закатная минута
От времени нет зелий и вакцин,
И заставляют нас остепениться
Родных мудреющие лица,
Пронзительными кронами морщин.
Туманом сходит гордость прошлых лет,
И тая под нетварными лучами,
Ползут обиды пред очами,
В сторонке чахнут черепки побед.
И пуст рюкзак! И что туда сложить?
Восход заплёванный? Осколки судеб?
И сколько ещё нужно будет,
Чтоб плевелы от зёрен отличить?
Закатную минуту жду уже,
Молясь не веруя, с досадой,
В попытках робких избежать награды
За нелюбовь в своей душе.
Перед экзаменом
Как лодырь последний лежу на диване
И мне наплевать, то что завтра экзамен.
Мне хочется спать, и есть я хочу,
Но делаю вид, будто «вышку» учу.
На улице солнышко, птички поют,
А мне интегралы всё спать не дают,
Они от нуля в бесконечность манят.
Меня заставляют испить горький яд.
Но я засыпаю под пение птиц:
Дроздов, воробьёв, и ворон, и синиц.
Мне снится навоз, пыль скучных дворов.
Предел, заблудившийся в стаде коров,
И волны катящиеся с интервалом,
И грозный Нептун с факториалом.
Но всё это сон, я понимаю.
Со вздохом смиренья глаза открываю…
Лежу на диване и лень мне учить…
О том, что же дальше, боюсь говорить.
***
Опять я в обед обожрался,
Опять переел я в обед.
Не передать ведь я клялся,
Давал ведь зарок и обет.
Но, все-таки вновь набил пищей
Желудок резиновый свой
И вновь не остался голодным,
Но только какою ценой!
На душу я взял грех тяжелый,
Наполнив утробу свою.
За выходку эту, уж точно
Не быть никогда мне в раю.
Опять я в обед обожрался,
Опять я в обед переел.
И видно мне вечно в страданьях купаться
За то что так сильно покушать хотел.
Кактус
Дождями и снегом
Давно позабытый,
Под солнцем палящим,
В горячих песках
Растёт одиноко
И горя не знает
Почтеннейший кактус
В колючих штанах.
Что было, что будет…
Об этом ли думать!?
Растёт не заботясь
О завтрашних днях.
Живёт, улыбается
Небу и ветру
Почтеннейший кактус
В колючих штанах.
Праздник, которого не было
Сижу, пишу! О кротком море,
О диких ветрах, ласковом песке,
Оливках, киви и лимонах.
Я в их тени. С рюмашкой. Налегке.
Хозяйский сад. Костёр страдает.
Трещит и воет, пепелком бранясь,
Над ним баранина витает,
В унылом вальсе медленно кружась.
Пишу! О дерзких, пылких волнах,
О гальку разбивающихся вдрызг,
В глубины моря обращённых,
Рождённых из своих же брызг.
Кудлатый пёс, юля и лая
Гостей встречает. Позади двора,
Детишки голоса вплетают
В Господню песню света и добра…
Пишу! Передо мной цистерна.
Насосов рёв и ламп усталых свет
Не здесь встречал бы Пасху, верно,
Но есть мираж, и я им обогрет!
Чеснок и самогон
Я «вегом» не взываю быть,
Прошу простить за тон,
Но не мешает есть и пить -
Чеснок и самогон.
И алкоголь не возношу
Жить в пьянстве – мерзкий сон
Я просто вируса страшу -
Чеснок и самогон.
И чтоб не вырвался порой
Из сердца горький стон,
Я по чуть-чуть, чтоб не грустить -
Чеснок и самогон.
Смешные ролики
О! Как уныл пейзаж природный,
Абсурдна болтовня родных,
Когда так много в телефоне
Есть всяких роликов смешных.
***
Тяжелые очки
Сдавили мне дыханье.
Упали, прям на нос,
Когда я размышлял.
И поднял руку я,
Не вытерпев страданий…
Поправил я очки,
И нос мой задышал.
Друзьям по секрету
Вы душу рвёте ежедневно,
И выедаете мой мозг,
И раздираете мне нервы,
Вы – жизни всей моей невроз!
Оставьте! Прочь! Прошу, уйдите!
Я так устал от вас, но жду,
Когда вы снова возвратитесь,
Без вас покоя не найду.
Сказочная быль
По кривой тропинке еле видной,
Среди трав, глядящих в небеса,
От реки дремливой, безобидной
В тёмный лес – навстречу чудесам!
На лесной опушке обветшалый,
До окон погрязший в землю-мать,
Теремок ютится захудалый,
Чтоб навеки частью сказки стать.
Нет давно уже старушки вредной,
Приросла к сеням её метла,
Зеленеет в ступе грошик медный –
Тайный дар от царского посла.
Снадобья из тёмного чулана
Чародейный утеряли жар.
Не родят, как прежде ураганы,
Не раздуют во груди пожар.
Курьим ножкам, некогда проворным,
К лесу избу воротящим вспять,
Очень тесно в погребе тлетворном –
Не размяться и не погулять.
В час рассветный, тропкой заращённой,
Окуньков старушке приносил
Водяной, из речки полусонной,
Но и он давно уже почил.
И порою леший одинокий
На чаёк захаживал сюда –
Справил крест, вздохнул глубоко,
И пропал неведомо куда.
По кривой тропинке одиночной
С двух сторон колышутся луга.
Сяду в лодку на реке молочной,
Поплыву к кисельным берегам.
Капли жизни
Капля первая. Ветерок
Разбуженный первыми солнечными лучами, через приоткрытое окно, в комнату беспрепятственно проникает свежий ветерок. Он осторожно трогает занавески и ласково трепет волосы спящих. Настойчиво, но ненавязчиво, стараясь разбудить, но не потревожить обитателей. Он трепетно касается своими нежными крыльями их заспанных лиц. Лишь только чтобы заставить почувствовать начало нового дня, дать возможность быть свидетелем его первых минут. Спящие начинают ворочаться и посапывать в предвкушении встречи. Теперь ветерку становится неинтересно в тесной просыпающейся коморке и он, также через окно, выбирается на улицу, где ждёт простор, свобода и множество занимательных занятий!
Шебутной, вольный, весело поющий и заигрывающий с солнечными лучами, растрёпывающий уши дворовым псам. От природы любопытный, он забирается в самые потаённые уголки города. Ни одна подворотня или укромный закуток не будут обделены его вниманием.
Для него не имеет никакого значения возраст и положение людей в обществе, квартира перед ним или контора.
Как искусный слаломист огибает он каменные зубы, оскалившегося города, соревнуясь с воробьями в стремительности полёта и виртуозности выполнения виражей. Как любопытный ребёнок заглядывает он в окна домов. Как старый сосед врывается с доброй вестью в квартиры горожан.
Но что это? Большое облако закрыло солнце и нагнало страху, на поспешно спрятавшиеся, пугливые солнечные лучи. Ещё недавно весёлый и добродушный ветерок, грозно затихает, и нервная тишина сопровождает томительную паузу. Но облако не собирается отпускать солнце и ехидно посмеивается над робко выглядывающими его посланцами. Оно величаво и невозмутимо. Вседозволенность и безнаказанность ощущается в каждом его движении. Оно не обращает никакого внимания на затаившегося вольного странника и делает вид, что не замечает обеспокоенные взгляды его друзей. И, так и не дождавшись взаимопонимания, рассерженный ветерок, сорвав несколько листьев с крон деревьев и подняв клубы пыли, помчался на помощь своим беззаботным товарищам. С неутолимой настойчивостью, питаемой переполняющим желанием восстановить попранную справедливость, он яростно обрушивается на громадное облако. И не способное противостоять оно вынуждено убраться восвояси, и подавив в себе гордость, неохотно уплыть прочь, под радостное сияние солнечных лучиков.
Начался Новый День!
Капля вторая. Листок
Свобода! Какой желанной она может быть, и какой невыносимой оказаться. Порой стольким приходится жертвовать и столько раз переступать через себя, чтобы достичь её! А достигнув и не сумев ею воспользоваться – отдать последнее, чтобы снова обрести, великими трудами, потерянный покой.
Оторванный и вскруженный рассерженным ветерком листок, немного полетав по двору, почувствовав вкус воли, и опасаясь, однообразной тоски подворотен, пристал к одному из стоящих неподалёку, автомобилей. Как увлекательно и заманчиво путешествие на «железном коне»! Сколькими новыми ощущениями и знакомствами оно будет наполнено!
Он крепко схватился за капот и затаился в ожидании чудесного приключения, каждое мгновение которого будет наполнено искрящимися фейерверками неподдельного восторга. Проезжая по улицам, улыбается менее удачливым коллегам, восхищается зданиями, кокетничает с цветочками городских клумб. Он радуется каждой секунде своего путешествия. Ему приятно множество людей и машин, суетливо пробирающихся сквозь городские джунгли, необъятные просторы улиц, немного завистливый шелест товарищей по «зелёному сообществу», неприступность огромных каменных зданий, проносящиеся мимо сигналящие машины! Это жизнь!
Вылетевший из-под колёс камень больно ударил листок и поранил его. Не беда, зато он ещё крепче связал его с металлическим телом автомобиля, и теперь ему можно не бояться завистливых воздушных потоков, стремящихся сбросить наездника с его коня.
Но вот, стремительная гонка закончилась, и листок может передохнуть. Немного озябший, он пытается выбраться из тени, чтобы погреться в лучах тёплого летнего солнца.
Маленький скиталец быстро восстановил свои силы и снова готов к странствиям, но «железный конь» не желает двигаться. Он стоит на самом солнцепёке, и ему нет никакого дела до маленького листочка-путешественника.
Становится жарко. Листок начинает изнывать от беспощадного солнечного взгляда и утомляющего безделья. Раскалённый металл жарит его желтеющие бока. Грязь и пыль превратили его зелёный праздничный наряд в серый боевой мундир. Ему вспомнилось родное дерево, друзья-соседи и спокойная, беззаботная жизнь в кроне… Но автомобиль наконец-то срывается с места.
И снова стремительная гонка по недружелюбным улицам города. Пугающие сигналы автомобилей, злорадные усмешки собратьев, безразличие зданий. Чувствуется ушиб от камня, да и каждая неровность на дороге доставляет множество неприятных ощущений. Начавшийся дождь нещадно колотит каплями, уставший листок. Уже нет сил противостоять ветру, он держится из последних сил, но отрывается. Взмыв под самые крыши домов, он плавно опускается на землю.
Рядом его родное дерево. Неподалёку копошится с костью местный щенок, ходят люди. Родные места! Пусть не на своей ветке и ненадолго, но всё-таки рядом с домом.
Капля третья. Лохмач
«Хорошо начался день. Люди принесли очень много косточек. На некоторых даже попадалось мясо. Подозрительно, что такую вкуснятину отдают просто так. Я бы, ни за что, никому не отдал сочную косточку!
Я живу с сородичами на территории, ограждённой забором. Здесь много всякого барахла и больших движущихся железок. Кажется, их называют машинами. Я знаю всех, кто постоянно приходит сюда, здороваюсь. Меня тоже, люди почему-то, иногда называют бродягой. Непонятно. У меня же есть дом.
Люди, вообще, очень странные. Кто-то называет «лохмачом» и чешет за ухом. Такого можно и лизнуть. А кто может топнуть или замахнуться на меня. От этих лучше подальше держаться. Хотя, есть острые клыки, которые можно пустить в ход, но кусаться – крайняя мера. В конце концов, у человека зубы не такие мощные и острые, как у меня.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
