Текст книги "Бумеранг"

Автор книги: Владимир Капитонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 12 страниц)

– Малыш, пойдём со мной, – присел на корточки азиат, просовывая руку в убежище мальчишки. – Пойдём, пойдём...

Стас на полном ходу влетел во двор и затормозил у самого подъезда, едва не протаранив припаркованную к нему иномарку. Позади обозначились какие-то шевеления. Громов обернулся и увидел, что Светлана пришла в сознание, села и очумело вертит головой.

– Сиди здесь тихо, – вполголоса приказал Стас, снимая автомат с предохранителя.

– Ты кто? – испуганно взвизгнула девушка.

– Да тише ты, – зашипел Стас. – Стас я. Стас.

– Ой, Стас! – по-детски обрадовалась Соколова. – Я тебя так ждала. Куда ты подевался? У меня так болит голова. Стасик...

– Потом, Света. Всё потом, – выпрыгивая из салона с оружием наизготовку, бросил ей Громов.

Через пятнадцать секунд он уже стоял у закрытой двери. Прислушался. Никаких подозрительных звуков, но внутреннее чутьё подсказывало ему, что он опоздал, что трагедия уже произошла, но всё-таки кто-то ещё нуждается в его защите. Не раздумывая, он высадил плечом дверь и тайфуном ворвался в квартиру. Не замечая труп Игоря, вбежал в комнату Татьяны. Увидел её, лежащей на полу, и сразу понял – она мертва. Убийца сидел на корточках спиной к нему и шарил руками под кроватью. Он был настолько занят, что даже не расслышал шум в прихожей. Присутствие в комнате постороннего почувствовал уже позднее. Быстро вскочил на ноги, в развороте выхватил из-под плаща пистолет, намереваясь выстрелить навскидку. Но Громов опередил его. Короткая очередь из "АК-СУ" уложила его на пол рядом с остывающим телом Татьяны. Стас никогда не был сторонником убийства. Вся его пресловутая жестокость и безжалостность были наигранными, ведь тогда того требовало его положение в преступном мире. Но и сейчас он не чувствовал угрызений совести. Он убил не человека, он лишил жизни НЕЛЮДЯ, посмевшего поднять свою грязную лапу на МАТЬ его ребёнка. Стас опустился на колени и заглянул под кровать, словно знал, что там прячется его живой сын.

– Сынок, иди ко мне, – тихо позвал он в темноту.

Андрейка, узнав родной голос отца, выкарабкался наружу и бросился ему на шею. Он не мог ни говорить, ни плакать, лишь учащенно отрывисто дышал, и всё его хрупкое тельце пронизывала мелкая дрожь.

– Всё, мой хороший. Всё уже закончилось, – крепко прижимая его к себе, шептал Громов.

Пора было уходить отсюда. Шум в квартире мог привлечь внимание ещё бодрствующих соседей, и они могли вызвать милицию. Второй раз может и не повезти. Стас с ребёнком на руках шагнул к выходу. Но в этот момент у продырявленного пулями желтокожего запиликал сотовый телефон. Всё также, прижимая Андрейку к себе, Громов вытащил из кармана плаща убитого сотик и попутно извлёк из него же кожаный довольно пухлый портмоне. Деньги пригодятся в любом случае. Телефон продолжал настойчиво пиликать, но Стас отвечать не торопился. Вышел из комнаты, снял с вешалки в прихожей детскую курточку и женский плащ. Заметил труп очкарика с раздробленным горлом, но останавливаться подле него не стал – ему уже ничем не поможешь. Только на лестничной площадке второго этажа включил связь.

– Чен, твою мать! Ты куда запропастился? Ты взял щенка? – Голос Стрельцова вызвал в Громове волну ненависти. Он ответит за всё!

– Твой ублюдочный поджопник передаёт тебе горячий привет из ада! А ты жди меня! – громко и членораздельно сказал в трубку Стас.

– О, чей голос я слышу! – даже очень обрадовался Василий. – Жду тебя, мой ненаглядный, на своей даче.

Стас ничего не сказал в ответ. Бросил телефон под ноги и безжалостно раздавил его толстой подошвой спецназовского ботинка.

К моменту возвращения Громова, Светлана более или менее пришла в себя. Она хотела что-то сказать Стасу, но он опять оборвал её.

– Не говори ничего. Возьми ребёнка. Накинь на него куртку и сама оденься. Стас усадил на её колени безмолвное дитя, положил рядышком вещи, захлопнул заднюю дверцу, обошёл машину спереди и сел за руль. Автомат пристроил между передними креслами. "Девяносто девятая" завелась без каприз. Отъехав на безопасное расстояние, остановил машину, и устало сложил голову на руль. Вызов брошен. Он должен ехать на последнюю в своей жизни разборку. Но рисковать жизнями двух дорогих ему людей он не имеет никакого права. Их нужно оградить от опасности. Но куда, куда их отвезти? В какое место спрятать? От мыслей отвлёк голос Светланы.

– Стас, это твой сын? – спросила она.

– Да, – не оборачиваясь, ответил он.

В их разговор вмешался отдалённый рёв тепловозного клаксона.

– Света, у тебя есть родственники или близкие друзья? – трогая машину с места, поинтересовался Стас.

– Здесь у меня никого нет. И вообще, есть только дальняя родственница в Южно-Уральском регионе...

Вопрос был решён. "Девяносто девятая", лихо, развернувшись, дала по газам в сторону железнодорожного вокзала.

В кабинет Василия ввалился запыхавшийся и облепленный грязью Кеша. Он прямо искрился от лютой ненависти.

– Скотина! Выблядок поганый! – медведем-шатуном ревел он. – Замочу, скотина!

– Кто? Кого? – Стрельцов едва не рухнул со своего кресла, здорово обескураженный вольготным поведением обыкновенного быка.

– Бригадир, это я не тебе, – перестав дрыгать конечностями, вовремя опомнился Иннокентий.

– Ещё бы мне! – хмыкнул Стрельцов. – Ты откуда такой нарисовался?

Кешу мучила жажда. Облизывая сухие губы, он пожирал глазами графин с водой на столе Василия. Стрельцов догадался о желании Глаголина и позволил ему испить водицы. Осушив полграфина прямо из горлышка, Иннокентий успокоился и очень красочно описал шефу совсем свежий эпизод из своей личной жизни.

– Сдаётся мне, что это и был Громов, переодетый в мента, – в концовке резюмировал он.

– Очень даже может быть, – согласился Василий. – Узнаем от него самого. Чуть позже.

– Не понял? – нахмурился Кеша.

– И не надо тебе ничего понимать. Иди, приведи себя в порядок. Позову, если понадобишься.

Отослав Кешу, Василий по рации связался с охраной на всех имеющихся на даче постах и распорядился препроводить гостя к нему в кабинет. Без оружия, естественно. И желательно без мордобоя. Имел Василий страстное желание напоследок пообщаться со своим заклятым врагом.

Вокзал жил своей обычной жизнью. Приходили и уходили поезда, оживлялся и вновь засыпал перрон. Стас, Светлана и Андрей попали в "мёртвый час" – время, когда до ближайшего поезда ещё далеко, и на всех сотрудников вокзала и пассажиров нападает дрёма. Всем всё по барабану. Стражей порядка из линейного отдела не видно вообще. Залили за воротник и дрыхнут себе в комнате милиции. Диспетчер зашторил своё окошечко и тоже потчует в обнимку с микрофоном. Пассажиры, всё равно, что предметы интерьера, путеобходчики в здание вокзала не заходят. Коммерческие киоски закрыты "на санитарный час". Кассиры становятся менее злыми и раздражительными, а главное, почему-то, чрезмерно доверчивыми. Днём бы Екатерина Семёновна Белкина, дежурный кассир, не на грош не поверила бы молодому человеку в камуфляжном милицейском комбинезоне с очень уставшим лицом, вещающему её печальную историю женщины с ребёнком, которая приехала в гости к родственникам, а их не оказалось дома, вследствие чего они оказались на улице и стали жертвами разбоя...

– ... Пострадавшие обратились в наше отделение милиции, – продолжал сочинять "милиционер". – Мы во всём разобрались, преступников задержали. А вот женщине и её ребёнку необходимо уехать домой. Сложность в том, что преступники выбросили сумочку с документами, и найти её не удалось. Как бы её отправить?

Днём бы Белкина затребовала подтверждение в ГУВД, но на дворе стояла ночь, и Екатерина Семёновна хотела спать. Потому, даже милицейское удостоверение у милиционера не попросила предъявить.

– Деньги-то есть? – вот что она спросила.

– Есть, – кивнул Стас.

– Куда им ехать, и как их фамилии?

– Сейчас всё уточню. – Громов отошёл от окошечка и присоединился к "жертвам уличного разбоя", ожидающим на жёстких скамьях.

– Мне нужна твоя фамилия и город, до которого тебе нужно добраться, обратился он к Светлане.

– Стас, ты хочешь, чтобы я уехала вместе с твоим сыном? – вместо ответа спросила девушка.

– Да. И это не обсуждается. Так фамилия и город?

Светлана назвала всё, о чём просил Стас. Громов вернулся к окошечку билетной кассы, и всё передал Белкиной. Расплатившись деньгами желтокожего, попросил кассира ещё об одной маленькой услуге.

– Вы уж посодействуйте по своим каналам, чтобы их не особо беспокоили в дороге. Им и так порядком досталось. Я бы сам, но время поджимает.

– Хорошо. Я об этом позабочусь, – пообещала Екатерина Семёновна и зашторила окошечко.

Стас подсел к Светлане и погладил по голове уснувшего на её руках сына. Потом передал девушке билеты и деньги.

– В дороге вас не тронут, но старайтесь всё-таки не попадаться на глаза милиции, – вполголоса говорил он. – Денег достаточно. Вам хватит...

– Стас, а когда ты к нам приедешь? – перебила его Светлана.

– Куда? – механически спросил Громов.

– В маковку. Это..., – и она взахлёб начала объяснять, как добраться до её родного села.

Стас слушал, и эта информация откладывалась где-то в подсознании. Независимо от его желания. А сможет ли он воспользоваться этой информацией? Пригодится ли она ему? Скорее всего, нет.... Мёртвые в земные путешествия не отправляются...

– Ты всё запомнил? – строго взглянула на него Светлана.

– Да, – качнул головой Стас.

Девушка уронила голову на его плечо Стаса и еле слышно прошептала:

– Я люблю тебя.

Признаться в том же Стас просто не мог. Он размякнет, а во вражеский стан нужно идти с холодным сердцем.

– Береги сына, – лишь сказал он и, резко поднявшись, не оборачиваясь, зашагал прочь.

Стас знал, где располагается дача Стрельцова. В километре от неё остановил машину и вышел наружу. Циклон, обосновавшийся здесь ещё с начала сентября, и не думал отступать. По-прежнему дул холодный, пробирающий до самых костей ветер, по-прежнему из громоздящихся над самой головой туч, заполнивших, кажется, всё небесное пространство, сыпались все известные виды осадков. И без того тёмная осенняя ночь, была чернее, чёрного. Природа параллельно с человечеством сходила с ума...

Стас стоял у машины до тех пор, пока его кожа не покрылась пупырышками холода, а зубы непроизвольно начали выбивать чечётку. Он не строил иллюзий в отношении своей мифической победы над врагом. Трезво осознавал, что в этой грязной игре без всяких правил он проиграл. Шансов на выживание у него нет. Чудес на свете не бывает.... Но ещё не поздно сдать назад. Развернуть машину и отправиться на вокзал, сесть вместе со Светланой и Андреем в поезд и навсегда уехать из этой криминальной клоаки. Нет! Этого не случится. Вызов брошен им, и он должен ехать!

Громов сел за руль, краем глаза покосился на автомат и усмехнулся самому себе, понимая, насколько он сейчас бесполезен. В следующую секунду "девяносто девятая" сорвалась с места.

У ярко освещённых десятком мощных прожекторов ворот стрельцовской дачи переложил автомат на свои колени. А вдруг он сможет им воспользоваться? Смешно... Машину окружили откуда-то повыскакивавшие обвешанные оружием волкодавы– охранники. Стас не успеет взять автомат с колен, как рой пуль превратит и его, и машину в сплошное решето. Автомат остался лежать на коленях. Недолго. Один из охранников распахнул водительскую дверцу и, наставив на Стаса короткий ствол "узи", преспокойно конфисковал оружие. Другой с дебильной улыбкой на губах за шкирку вытащил его из машины и, не удержавшись от соблазна, врезал ему коленом в поддых. Громов скорчился от острой боли, в то же самое время, ожидая получить ещё с десяток ударов. И получил бы. Но в разборку вмешался старший охранник – детина ростом под метр девяносто, затянутый в защитный армейский камуфляж с карабином через плечо.

– А ну! – прикрикнул он на разгорячённого быка. – Без мордобоя было приказано!

Взяли его под белые ручки, и повели к шефу.

Двое не менее дюжих мордоворота подхватили скорченного Стаса подмышки и так поволокли внутрь усадьбы Василия. Позади, управляемая кем-то из охраны, шуршала шинами по асфальтовой дорожке, покоцаная "девяносто девятая". На небольшом перекрёстке машина ушла направо к гаражу, а Стаса поволокли по левой дорожке, ведущей к коттеджу Василия. До крыльца "избушки" оставалось несколько метров, как вдруг на всю округу раздался душераздирающий крик:

– Убью, су-у-ка!

Конвоиры обернулись и увидели несущегося к ним на всех парах Кешу. Им стало понятно, что так разозлило Кешу. Конечно, убитая "девяносто девятка". Машина, она, как жена... Глаголин подскочил к повисшему на руках конвоиров Стасу, вырвал его из их цепкой хватки и пошёл от всей души отрываться. Замесил бы до смерти, но встрял один из конвоиров.

– Всё, хорош! – Толкнул он в грудь Глаголина. – Шеф приказал живым доставить.

Стрельцов, оповещенный охраной о прибытии "дорогого гостя", уже спустился в холл. Втащили Громова.

– Я же приказал без телесных повреждений! – нарочно грозно набросился он на своих быков, увидев во что, превратился ещё не подживший фейс Громова.

– Это не мы, – хором пошли в отказ охранники.

– А кто же? Фонари-то у него свежие.

– Это я. – В дверях виновато топтался Кеша.– Он мою тачку в хлам превратил и самого чуть не пристрелил. Это он, я его узнал. Бригадир, отдай его мне. Я его кишки ему на шею намотаю! Он по ходу и Храпа уже где-нибудь замочил!

– Все свалили отсюда! – властно махнул рукой Василий на своих быков.

Никто из них приказа ослушаться не смел. Вышли. Громов оставшийся без подпорок, брякнулся на пол.

Василий отошёл в дальний угол холла, где за пластиковой стойкой размещался небольшой бар с огромным ассортиментом качественного спиртного. Налил себе немного виски в тонкостенный стаканчик, вышел из-за стойки, прихватил в свободную руку высокий стульчик, стоявший здесь же, у стойки, и вернулся к Громову. Сел, закинув ногу на ногу, отпил глоточек ароматной жидкости, только потом начал разговор.

– Ну, здравствуй, дорогой. Ты уж извини, что не предлагаю тебе выпить. Времени у нас с тобой на это нет.

– Да я с тобой на одном гектаре хезать не сяду, – разлепил разбитые губы Стас.

Оскорбление пролетело мимо ушей Василия. Собака лает – ветер носит.

– Ничего мне сказать не хочешь?

– Падла ты. Это весь тебе мой ответ.

Василий даже бровью не повёл.

– Ну, если это всё, что ты хотел сказать, то будем прощаться. Я вот только думаю, как с тобой проступить: ментам сдать или своим пацанам отдать? Кеше, например. Нет, ментам я тебя не отдам. За кровь моего Чена ты должен расплатиться собственной кровью. Это по понятиям будет.

– О каких понятиях ты говоришь? – Стас смог подняться с пола и, покачиваясь, стоял на своих ногах перед восседающем на мягком стуле Стрельцовым. – О понятиях вспомнил? Грязные игры без правил – это, по-твоему, понятия.

– Какие игры, Стас? – усмехнулся Василий. – Это случайность. Да и сам ты виноват. Кто же ствол в наше время в машине оставляет? Догадался, значит, по чьему "фасу" тебя травили. Кстати, кроме ментов, хозяина оружия, из которого завалили самого грузинского законника, его кореша до сих пор ищут.

– На тебе кровь женщины, матери! И я тебя с того света достану! – уверенно пообещал Стас.– И клал я с прибором я на твоих чёрных!

– Вот на том свете и встретимся. – Василий слез со стула и снова отошёл к барной стойке. – Только ты отправишься туда немедленно, а я через лет пятьдесят. А на счёт крови твоей бабы, я ее не убивал. С убивцем ты рассчитался. Жаль, хороший был парень. Большие надежды подавал. Всё, Стас, прощай. Меня ждут большие дела.

– Какие же? – Громов просто оттягивал свой предсмертный час, умирать-то не хотелось.

– А почему бы и не сказать тебе, какие? – Василий допил виски и снова плеснул в стаканчик. – Честный бизнес, Стас. Хватит с криминалом вязаться.

– Это ты что ль будешь честным бизнесменом? – Стас сплюнул жидкую кровь прямо себе под ноги. – Бизнесхрен ты, а не бизнесмен!

– Надоел ты мне и поздно уже. Короче, прощай!

Стрельцов громко позвал охрану. Те двое, что притащили сюда Стаса, явились как молодцы из сундука.

– Выведите его отсюда, – приказал он им. – И подождите снаружи. Да, и пусть Кеша войдёт.

Быки исполнили всё, как было велено. Кеша не вошёл, он собачкой вбежал.

– Так я кончу его? – встал он в стойку, и точно завилял бы хвостом, если б он у него имелся.

– Конечно. И увези это быдло куда-нибудь на болото, чтоб не вонял здесь поблизости.

– Понял. – Кеша повернулся к двери.

– Стой! – остановил его Василий.

Стрельцову хотелось быть на сто десять процентов уверенным, что Громова больше нет в живых. Сам он присутствовать на казни просто не мог. Психологически не мог. И сам не знал почему. Нужно было какое-то доказательство его смерти. Но какое? Не голову же Кеша должен был принести. Ага! Посетила таки светлая мысль! У Стаса на правом плече имелась татуировка в виде сползающего со скалы варана. Точно такая же красовалась на том же месте и у Стрельцова. Только рептилия у Василия карабкалась вверх по камню. Эти рисунки абсолютно ничего не символизировали. Тогда ещё друзья Вася и Стас набили их по пьяному делу у одного спеца-кольщика. Хотели, чтоб одинаковые, но по причине такой же загазованности профи получилось так, что рептилия Стаса уползала в тень, а Василия стремилась к солнышку. Василий даже пошутил по этому поводу: " Я, Стас, люблю свет, а значит, жить долго буду. А ты?" – и взглянул на наколку. Громов промолчал.

Воспоминания этого давнего эпизода из жизни и расшевелили воображение Василия.

– Кеша, на правом плече этого козлюки тату имеется. Так вот, принесёшь кусок кожи с рисунком после того, как утопишь его в болоте.

– Всё понял, шеф.– Кеша выпрыгнул в ночь.

На крыльце столкнулся с Храпцовым.

– Братуха! – воскликнул Глаголин.– А я уж думал этот козёл тебя мочканул.

– Заколеблется! – огрызнулся Храп. – Куда его братва поволокла?

– В гараж! – потёр ладони Кеша. – Я его сейчас на болото вывезу и замочу его там.

– Я с тобой, – решительно настроился Храп.

– У шефа спросить бы надо, – засомневался Глаголин.

– Да ну, брось, ты чё? Это ж, вообще, не вопрос. Шефу поровну, кто его повезёт. Поехали, – убедил таки Храп.

– Ладно, – махнул рукой Кеша. – Погнали. Замочим козлюку, и шкуру с него сдерём.

– Не понял? – выразительно взглянул на него Храп.

– Шеф приказал наколотую шкуру с его правого плеча содрать в качестве доказательства его смерти. Я так понял, – пояснил Кеша.

– Не вопрос, сделаем! – весело откликнулся Храпцов.

Быки уже привели Громова к гаражу, успели спеленать по рукам и ногам и заклеить рот скотчем. Уложили его на асфальт и зло подшучивали над подобием китайского болванчика.

– На чём повезём? – спросил Кешу Сан Саныч.

– "Семёрка" в гараже стоит. В её багажник и упакуем, – отозвался Иннокентий.

Он вёл себя предельно по-дружески с Храпом, ибо чувствовал за собой вину, оставив кореша один на один с врагом. Теперь зализывал. Только Храпу было откровенно начихать на это. Охранники помогли запихнуть Стаса в багажник "семёрки". Не очень комфортно, конечно. Ну, ничего, не долго ему мучаться осталось. Кеша бросил на заднее сидение "узи", арендованный во временное пользование у одного из охранников, и сел за руль. Храп разместился на переднем пассажирском сидении.

Болото находилось в десяти-двенадцати километрах от дачи Стрельцова. Добрались без проблем. Кеша заглушил двигатель, но фары оставил включёнными и пошёл отпирать багажник. Храп присоединился к нему немного позже с "узи" на плече. Вдвоём они вытащили Стаса из багажника и уложили у самой кромки опасной трясины. Того, что случилось в следующую секунду, Кеша даже не успел понять. Храп, не снимая оружия с плеча, выпустил в его грудь короткую очередь. Окровавленное тело Кеши отбросило в чёрную жижу, и через минуту с чавканьем и хлюпаньем болото сожрало свою жертву.

Сан Саныч освободил своего бывшего бригадира от верёвочных пут, отодрал с губ липкую ленту.

– Ни о чём меня не спрашивай, – сразу упредил он всевозможные вопросы. Раздевайся до пояса.

До Громова наконец-то дошло, что он спасён, и сердце его радостно забилось, готовое вот-вот выпрыгнуть из груди. Он молча снял с себя милицейскую куртку, свою кожанку и рубашку. Тело мгновенно заколотилось в диком ознобе. Храп тем временем нашёл в салоне "семёрки" медицинскую аптечку, в "бардачке" нашёлся перочинный нож.

– Плечо давай, правое, – распорядился Храпцов, прокаливая лезвие ножа на огне зажигалки.

Громов всё-таки позволил себе задать один вопросик.

– А для чего?

– Рептилию твою резать будем, – коротко пояснил Храп.

Стас догадался, кому понадобился кусок кожи с его плеча. Сан Саныч действовал, как профессиональный хирург. Вначале обработал операционное поле йодом из аптечки и только потом безжалостно пошёл кромсать плоть. Стас терпел боль, стиснув зубы. Но ни разу даже не ойкнул. Когда операция была завершена, Храп аккуратненько уложил кровавый лоскут кожи в целлофановый пакетик из-под бинта, а самим бинтом наложил на плечо повязку.

– Садись в машину, – бросил он Стасу и сам сел за руль.

Спустя пять минут "жигуль" выкарабкался на трассу. Проехав по ней не больше километра, остановился на обочине.

– Выходи и сгинь отсюда навсегда, – глядя в лобовое стекло, приглушённо сказал Храп.

Громов вылез из машины и ещё долго стоял под холодным ветром и дождём, размышляя, куда ему податься. Где-то слева дробно простучал колёсами тяжёлый товарняк. Там проходила железная дорога. Туда он и пошёл.

Вернувшись в "резиденцию" Стрельцова Храп прямиком направился в кабинет шефа. Василий, отчаянно борясь со сном, ожидал палача. Но вместо Кеши к нему заявился грязный как чёрт Храп.

– Ты откуда здесь? – удивился Василий. Судя по предположению Кеши, Громов вроде как замочил его где-то.

– Да всё в норме, – улыбнулся Храпцов, – Я ушёл от него тогда, но он не ушёл от меня сейчас.

– Не говори загадками! – прикрикнул на него раздражённый Василий.

Сан Саныч рассказал ему басню о том, как ему удалось чудом спастись от мужика с автоматом в милицейском камуфляже, как он добирался до сюда, как повстречал на крыльце Кешу и изъявил желание присоединиться к нему, чтобы расправиться с этим ментом...

– Вот мы и поехали с Кешей, – продолжал с жаром лепит Храпцов. – На болото его уже привезли, развязали, а он, подлюка, Кешу в трясину столкнул. А я в него очередь из "узи". Он тоже в болото. А мне Кеша по дороге о наколотой шкуре у этого мента говорил. Мол, содрать её надо. Я насилу труп этого мусора из болота вытянул, и вот, – он подал Стрельцову целлофановый пакетик с лоскутом кожи.

Василий не побрезговал развернуть его и рассматривал, поднеся очень близко к глазам.

– Хм, – наконец довольно хмыкнул он. – Значит, говоришь, Кешу в болото этот засранец спихнул.

– Точно. Я ничего не успел сделать, – в скорби свесил голову на грудь Сан Саныч.

Актёр, право слово!

– Ну что ж, у каждого из нас своя судьба, – философски заключил Василий и махнул в сторону двери, что означало для Храпа: "пошёл вон".

Оставшись наедине с собой, Стрельцов наконец-то вдохнул полной грудью. Выпив полстаканчика ликёра за упокой всех душ, лёг спать. Впервые за последнее время его сон был безмятежным.