Текст книги "10 писем Робинзону"

Автор книги: Владимир Сафонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

ПИСЬМО ВОСЬМОЕ

Рассвет я встретил на этом же месте в кругу оранжевых сосен, всегда солнечных, даже в пасмурные дни. Утро выдалось серое и сырое. Давно замечено, что после сильнейшей грозы можно скорее найти сухие сучья для растопки, чем после долгого, бисерного дождя, когда промозглая сырость пропитывает все и вся, забираясь в самые укромные уголки походного снаряжения.

После дня, проведенного в деревянных шлепанцах, обуть сапоги с плотно подмотанными портянками было истинным наслаждением. Из другой обуви я обычно беру ботинки с кожаным верхом и «тракторной» подошвой, что значительно удобнее брезентово-резиновых кед с быстро промокающим верхом и подошвой, вызывающей потливость ног.

Пообедав чем бог послал, а точнее тем, что было запасено в сумках, я решил покинуть гостеприимные сосны и двинуться дальше навстречу новым впечатлениям. Конверт номер восемь с надписью «Вскрыть среди ночи», очевидно, не содержал ничего приятного.

Весь путь был буквально усеян грибами. Вначале я собирал все, что попадалось, вплоть до сыроежек. Потом пришлось большую часть «вторсырья» выбросить и заменить грибами, которые могли бы украсить любой грибной натюрморт и витрины магазинов «Дары природы». Жарево предстояло роскошное, не говоря уже о супе с белыми крепышами.

Дождь больше не моросил, но влажность воздуха, вероятно, была наивысшей.

Неподалеку от выбранного для ночлега места среди толстенных елей был заросший лощиной овражек, а чуть дальше – небольшой холм явно искусственного происхождения, на котором росли два толстых дуба, между ними просматривался давно сгнивший пень. Еще чуть дальше, за молодой порослью дубков, почти до самого горизонта раскинулось поле колосящейся пшеницы, кое-где прибитой дождем. Местность, в общем, была равнинная, и холмик, как я уже упоминал, являлся как бы бугорком на ровной скатерти.

Я обошел его кругом, постоял на вершине и понял, что это не что иное, как небольшой курганчик старославянского захоронения.

Мне нередко приходилось встречать славянские захоронения под небольшими, в 2–3 метра высотой, холмиками-курганами. Но, как правило, все они располагались группами на высоких берегах рек. Но этот, на котором я стоял, был одинок. Нигде в округе подобных насыпей не просматривалось.

Побродив с велосипедом вокруг этого одиночного курганчика, я вернулся к облюбованному для ночлега ельнику и стал готовиться к устройству бивака.

Я особенно тщательно готовился к ночлегу – ведь, помните, на конверте стояло: «Вскрыть среди ночи». Поэтому я сделал запас топлива для самоварчика, сходил за водой, протер и смазал велосипед, а на пятачке своего бивака убрал с земли сучья валежника.

Давно замечено, что чем больше человек подвержен тяге к перемене мест, тем крепче его сон, тем скорее он засыпает на новом месте. Может быть, поэтому, разъезжая по городам в служебные командировки, я никогда не мучился бессонницей в поездах и гостиницах. Но мне приходилось наблюдать истинные мучения, которым были подвержены люди «оседлого» образа жизни, для которых ночлег на новом месте, на новой кровати был настоящей пыткой.

Секрет моего крепкого сна, а главное быстрого засыпания, очень прост. Я всегда руководствуюсь пословицей: «Утро вечера мудренее». Уж раз я лег, то никакого продумывания планов на завтра, никаких переживаний из-за неприятностей минувшего дня. Представляю себе какой-либо фрагмент из окружающей природы: участок неба, елку, замшелый камень, гладь реки. То есть то, что стабильно в пространстве, не перемещается. По-моему, это гораздо лучше пресловутых слоников, считать которых рекомендуется долго не засыпающим детям.

Ну и, разумеется, нельзя забывать и об обязательном мышечном расслаблении, так называемой релаксации, пропагандируемой не только поклонниками йоги, но и врачами нового поколения.

Я не вожу с собой будильника, но можно, конечно, настроить себя на ежечасное просыпание, но тогда сон превращается в дремотное забытье и организм практически не отдыхает.

Пока я прикидывал, что мне делать, чтобы проснуться среди ночи, незаметно стемнело, и я подумал: чего ради буду ломать свой сон и просыпаться где-то среди ночи? Я спустился с гамака на землю, достал карманный фонарик и, вскрыв конверт, прочел следующее: «Покинуть бивак, собрать вещи и отойти на расстояние получаса хода. На новом месте устроить ночлег».

Откровенно говоря, я ждал иных заданий, которые бы не обязывали покидать среди непроглядной темноты «насиженное место». Но задание есть задание, приказ, которому надо подчиняться независимо от того, нравится он или нет.

Когда имеешь дело с привычными вещами, которыми приходится пользоваться не один раз, то осязание начинает играть ту же роль, что и зрение. Поэтому сборы мои на новое место прошли без затруднений. Гамак был свернут и размещен вместе с постельными принадлежностями на багажнике. Самоварчик с уже остывшей за вечер водой проследовал на свое место в сумке. Можно было двигаться в любом направлении. Кругом непроглядная темень, клочок неба между зажатыми вершинами елей казался каплей молока в чернильном непроглядье.

Но одно дело сборы на ощупь, другое – движение по лесу, где на каждом шагу можно было наткнуться на дерево, поранить глаз, лицо и руки о торчащие сучья, споткнуться о кочку, пень, оступиться в рытвины.

Не страдая «куриной слепотой», я тем не менее хуже других видел в темноте. Обычно я спотыкаюсь в темноте там, где мои спутники как-то ориентируются.

Можно было выбрать наиболее легкий путь следования: выйти на опушку, где находился одинокий славянский курганчик, а затем пересечь поле, что уже не представляло больших трудностей среди ночи. Но я предпочел буквально окунуться в темноту, углубиться в лес и через тридцать минут расположиться на ночлег. Предстояла этакая игра в жмурки, но не в комнате, где в худшем случае можно было наткнуться на стол или буфет, а в нехоженом лесу с густым подлеском и кочковатой почвой.

Первое и самое главное в таких случаях – уберечь глаза и лицо от повреждений острыми сучьями. Опытные грибники надвигают козырьки фуражек и поля шляп до бровей. Они первыми встретят и отведут от глаз удар ветки или укол сучка. Люди, постоянно носящие очки, могут пренебречь этой мерой предосторожности, но лучше, если и они последуют этому примеру.

Я полностью положился на козырек шапочки и левую руку, вытянутую навстречу препятствиям. Правая вела велосипед.

Уже с первых шагов я наткнулся на небольшую, по пояс, елку, затормозившую колесо велосипеда. Затем по голове прошлась еловая лапа, едва не сбившая шапочку. Затем уперся в ствол березы, затем…

Ох, как много было этих «затем» на моем получасовом пути! Я дважды падал, споткнувшись о какие-то препятствия, пребольно поранил тыльную сторону кисти левой руки, наткнувшись на острый, как гвоздь, сучок старой елки, несколько раз извлекал из спиц велосипеда застрявшие там ветки и т. д. Словом, это был путь мучений очень настойчивого человека, идущего напролом.

Для спящих обитателей леса я, вероятно, казался великаном, каждый шаг которого сопровождался треском ломающихся ветвей и сучьев. Я спугнул какую-то птицу, может быть тетерева, видел чьи-то быстро вспыхнувшие и тут же скрывшиеся желтоватые глаза. Несколько раз встречал зеленовато-жемчужные точечки светящихся в темноте букашек-светлячков, но каждый раз они гасли, как только я нагибался к ним с протянутой рукой. Почему так? Как они меня чувствовали?

Мне кажется, что наши знания о насекомых еще очень и очень поверхностны. Не так давно я приобрел набор открыток под общим названием «Живые часы и барометры». И на каждой открытке нераскрытые тайны: живые часы, барометры, индикаторы, рудоуказчики, радиоактивные уловители… А сколько вообще необъяснимого! Например, появление жучка златки предупреждает о приближающемся огне. Эти жучки чувствуют тепло за 100 километров. Каково, а? Сто километров! Есть чему удивляться!

А предвидение у крыс, бегущих с корабля, которому суждено погибнуть в океанских пучинах! А отлет домовых воробьев, гнездящихся под соломенными крышами, которым суждено быть объятыми пламенем! А медузы, чувствующие приближение шторма за много часов и даже дней! Всего загадочного не перечислить даже специалисту. Откровенно говоря, я завидую и биологам, и зоологам, и энтомологам, и ихтиологам. У них-то тайн и загадок хоть отбавляй! Есть над чем поразмыслить.

Мое получасовое продвижение по лесу на ощупь закончилось в глухом и сыроватом осиннике, что я установил с помощью фонарика, вырвав из темноты то место, где мне предстояло провести остаток ночи и встретить рассвет. До этого пользование фонариком было, само собой разумеется, не дозволено. На устройство ночлега на новом месте, как я полагал, табу все еще распространялось. Приходилось опять погрузиться в темноту, которая после вспышки фонарика стала еше более непроглядной.

Прежде всего требовалось найти (нащупать!) два дерева, таких, чтобы расстояние между ними не превышало длины лямок гамака, но и чтобы не росли они слишком близко друг от друга.

Разыскивая такие деревья, я отошел на несколько шагов от велосипеда и… потерял его… Нашел его, потоптавшись в радиусе пяти шагов, минут через десять, когда уже хотел присесть и дождаться рассвета. Я буквально споткнулся о заднее колесо моего опрометчиво оставленного друга. Теперь я уже не выпускал его руля до тех пор, пока не нащупал двух подходящих осин.

Вначале я забрался в гамак как был – в одежде и сапогах, но через несколько минут постыдился своей слабости и стал устраиваться как обычно, с комфортом. Да и глаза стали кое-что различать. Как-никак, а летом, даже в пасмурную погоду, ночи короткие.

Утром я был вознагражден зрелищем, которое не каждому удается наблюдать. Под колесами велосипеда суетился и фыркал здоровенный еж. Видимо, его прельстили какие-то запахи из моих багажных сумок, и он старался как мог дотянуться до них, уморительно вставая на задние лапки. Я неосторожно пошевелился, и гость тут же поспешил ретироваться, нырнув под сень большого папоротника. Я притих и, дождавшись его возвращения, пленил колючего индивидуалиста, накрыв его своей шапочкой. После этого стал вспоминать, что у меня осталось в сумках из съедобного, чем мог бы полакомиться пленный зверек. Я разложил на бумаге все, что у меня осталось из провизии: десяток ржаных сухарей, банку свиной тушенки, пакетик горохового супа, немного овсяной крупы и – вероятно, это и привлекало ежа – пачку полузасохшего плавленого сыра «Волна». Видимо, сырный дух не только лисиц пленял. Я это понял сразу, когда, отрезав кусочек сыра, сунул его под нос полусвернувшемуся пленнику. Тот фыркнул, но уже через мгновение высунул черный принюхивающийся носик и, расслабившись, начал поедать подсунутое. Ободренный успехом «продуктовой» дрессировки, я выпустил ежа на траву, но он немедленно попытался удрать, поэтому пришлось его вновь посадить на колени и уже так скормить ему весь квадратик сыра.

Если бы еж был помоложе, этак с детский кулачок, то, может быть, я рискнул бы сделать его своим спутником. Эти зверюшки ведь очень быстро привыкают к человеку. Но мой пленник был свободолюбивым старым ежом, и мне пришлось с ним расстаться.

ПИСЬМО ДЕВЯТОЕ

Погода явно пошла на вёдро. Солнце быстро высушило промокшую накануне природу, и мое настроение сразу улучшилось. Выбравшись из осинника, я насладился быстрой ездой по ровной проселочной дороге, пересекавшей большущее кукурузное поле.

Задание, содержащееся в девятом письме, пришлось, что называется, вовремя! «Вообрази, что у тебя возникла острая необходимость в лекарствах и перевязочных средствах. Помоги себе сам». Как я уже упоминал, при выполнении ночного марша я пребольно поранил кисть руки. Ранка покраснела, воспалилась и давала о себе знать даже при небольшом сжатии пальцев.

Я еще утром смазал ее йодом, но это не остановило воспалительного процесса. Подорожник! Кто из нас не встречал этого растения, которое североамериканские индейцы прозвали «следами бледнолицых».

Американский континент до вторжения белых завоевателей не знал этого растения. Оно было занесено на заокеанскую почву на подошвах сапог конкистадоров, отчего аборигены и дали ему такое название.

Просто трудно представить человека, который хотя бы раз не прикладывал к ссадине, болячке, потертости его чудодейственные листья, снимающие и болевые ощущения, и воспалительные процессы на неглубоких загноившихся ранах. Недавно мне приходилось читать, что наши отечественные формакологи всерьез заинтересовались этим неказистым сорнячком, селящимся у дорог и тропинок, рядом с человеческим жильем. Ученые установили, что подорожник обладает поистине универсальными лечебными свойствами. Экстракт из его листьев не только ускоряет заживление воспалившихся ран, но снижает кровяное давление, обладает снотворным, успокаивающим действием.

Оказывается, он полезен и при язвенной болезни желудка, при повышенной кислотности, гастритах, коклюше, бронхите и даже туберкулезе. Вот, оказывается, какой наш придорожный сорнячок!

В лесу подорожника не встретишь, поэтому я запасся им еще на опушке.

Промыв водой пару свежих лисгьев, я привязал их к ранке и уже через несколько минут почувствовал явное облегчение. Боль, саднящая боль куда-то исчезла! Разумеется, менять листья пришлось несколько раз, но уже к вечеру ранка выглядела по-иному, а через день от нее остался лишь бугорок, корочка.

Но, кажется, я увлекся рассказом о подорожнике, забыв сообщить полезные советы по применению других целебных трав и перевязочного материала. Перечислять все – значит пытаться пересказать многотомные описания мира целебных трав. Поэтому я остановлюсь лишь на немногих более или менее известных даже горожанину лекарственных растениях нашей средней полосы.

Начну с ягод. Лечебные свойства малины известны, пожалуй, всем. Заварка из ягод – сильное потогонное и жаропонижающее средство, а из листьев – нормализующее работу желудка. Черника хорошо помогает при поносе. Смородина, благодаря высокому содержанию витамина С, отличное общеукрепляющее средство. Заварки и настои из ягод и листьев брусники употребляют как мочегонное, антисептическое и вяжущее средство, а также при расстройствах желудка. У кого повышенное давление, тому полезен брусничный сок. Ягоды калины рекомендуются при головной боли и как слабительное, соком из ягод полезно «обмывать» гноящиеся ранки. «Чай» из калины – общеукрепляющее и успокаивающее средство. Отвары из листьев костяники благотворно влияют на деятельность пищеварительного тракта и употребляются при простудных заболеваниях. Хорошим общеукрепляющим средством служат ягоды рябины. Они обладают заметным кровоостанавливающим свойством. Их полезно пожевать при мелких травмах ротовой полости.

Травы. Настой из ромашки пьют при простуде, головной боли, от кашля. Полезен он и при затруднительном мочеиспускании. Настой из корней одуванчика возбуждает аппетит, улучшает пищеварение, помогает при запорах. Заварка из пижмы – средство от головной боли и ломоты в суставах, возбуждает аппетит. При растройствах желудка поможет «чай» из листьев полыни. Настой из лепестков василька применяется как мочегонное средство и противолихорадочное. Рекомендуется также при простудных заболеваниях и при учащенном сердцебиении. Отвар из «головок» клевера – отхаркивающее, слабое мочегонное и потогонное средство.

Деревья. Отвар из почек березы следует пить при заболеваниях желудка и при простуде. Настой из листьев – потогонное средство. Настой из паразитирующего на взрослых деревьях березового гриба (чага) применяется при желудочно-кишечных заболеваниях. Настой из еловой хвои богат витаминами. Измельченной засохшей смолой присыпают ранки и язвы. Отваром из коры ивы полоскают рот при воспалительных процессах. Полезен он при поносах и как жаропонижающее средство. Отвар и настой из цветов липы применяют как болеутоляющее и успокаивающее средство. Примочки из таких отваров прикладывают при ожогах и язвах. Листья липы прикладывают к вискам при головной боли. Липовый «чай» – одно из лучших противопростудных средств. При бессоннице и излишнем возбуждении помогает отвар из коры калины.

Заварки, настои и отвары должны быть как можно более крепкими. Для заварки имеющаяся емкость плотно, но без утрамбовки заполняется ягодами, листьями и т. п. и заливается кипятком. Посуду, в которой делается заварка, затем следует закрыть крышкой, укутать, например одеялом, и оставить на 2–3 часа. Употреблять заварку следует за 15–20 минут до приема пищи. Доза – до одного стакана.

При приготовлении отвара котелок или другая емкость заполняются как и при приготовлении заварки. Затем все заливается холодной водой и кипятится 15–20 минут. После того как отвар остынет, он готов к употреблению.

Чтобы приготовить настой, заполненная ягодами, листьями и т. п. емкость заливается теплой кипяченой водой, закрывается крышкой. Через сутки настой готов.

А как вести себя при тех или иных заболеваниях и травмах? Как поставить «самодиагноз»? Но прежде несколько слов о наиболее частых причинах, приводящих к травмам и заболеваниям.

Травмы (ушибы, ссадины, порезы, потертости и т. п.) чаще всего случаются по неосторожности, из-за несоблюдения правил гигиены, плохой подгонки одежды и обуви.

Из заболеваний у туристов обычно встречаются расстройства желудка, простуда и головные боли. Переход к однообразной, часто малопривычной туристской пище, еда всухомятку, несвежие продукты, сырая вода и т. п. – основные причины желудочных заболеваний. Уберечься от них не всегда бывает легко: обстоятельства могут «заставить» есть что попало и как попало.

Чтобы избежать простуды, надо стараться не переохлаждаться. Нельзя долго лежать и спать на голой земле, сидеть по вечерам на камнях. Промокшую одежду и обувь надо как можно скорее сменить или просушить.

Если все же приходится спать на земле, то необходимо сделать подстилку из лапника, сухой травы, из имеющейся одежды. Полезно наложить между бельем и верхней одеждой сена, соломы, сухого мха или листьев.

Головные боли часто бывают следствием простудных заболеваний. Но могут вызываться и другими причинами: перегревом, усталостью, травмой, кислородным отравлением.

Как помочь себе при этих заболеваниях, сказано выше при описании лекарственных растений. Следует добавить, что при тошноте надо постараться вызвать рвоту обильным питьем слабосоленой воды. Если понос, то исключить из рациона жирную, острую, жареную и молочную пищу. Не помешает одно-двухдневное голодание.

Какие еще неприятности подстерегают туриста? Тепловой и солнечный удар. Следует укрываться в тени, к голове холод. При тепловом ударе (перегрев всего тела) полезно больше пить, при солнечном (перегрев головы) пить следует меньше. И в том, и в другом случае голову прикрыть белым платком, бумагой.

При ослеплении ярким светом передвигаться по затемненным местам. Глаза закрыть полоской бумаги с небольшими прорезями для глаз. На отдыхе надо побыть с закрытыми глазами. К глазам примочки из спитого чая.

Коль я упомянул о полоске бумаги для защиты глаз, то стоит сказать, что такая полоска с маленькими, со спичечную головку, отверстиями, вырезанными против глаз, вполне может заменить очки.

Глаза нередко травмируются в походе. Следует помнить: тереть глаз не стоит. Лучше всего помогают примочки из чая или подорожника при ушибах глаз, из листьев черемухи, можжевеловых, еловых или сосновых игл при воспалениях. Кроме того, хороши щадящие повязки на травмированный глаз.

Соринку из глаза надо попытаться извлечь натягиванием верхнего века на нижнее или легким поглаживанием к носу закрытого глаза.

Места ушибов и растяжений растирать не следует. Это увеличит подток крови к травме и тем самым усилит внутреннее кровоизлияние. Лечение – холодом.

Ранки, потертости следует промыть и, подложив лист подорожника, забинтовать. Поврежденные места следует тщательно оберегать от повторного травмирования.

Зимой возможны обморожения. Побелевший участок кожи надо быстро до покраснения растереть мягкой тканью. Снегом растирать нельзя – его острыми кристаллами можно поранить кожу. Обмороженное место затем следует смазать жиром и забинтовать.

При несильных ожогах пострадавшую часть тела следует опустить в холодную воду или приложить к ней холодную примочку. Если покраснение кожи сильное, полезна примочка из мочи. Пораженное место забинтовать.

Места укусов насекомыми нельзя расчесывать. При укусе пчелы надо попытаться удалить жало. На места укуса холод.

При укусе змеи следует отсосать кровь из ранки, но только при условии, что в ротовой полости нет никаких открытых ранок. Больше пить. На место укуса холод.

Несколько слов о перевязочных материалах. В качестве временных бинтов может быть использована тонкая, свежесрезанная кора липы, молодых елочек, пихт, кедров, сосенок. А хвойное корье обладает не только стерильностью, но и бактерицидным действием. Хорошо промытый болотный и лесной мох может заменить вату.

К исходу дня, когда неожиданно, вопреки прогнозам, полил сильный дождь, заставший меня на проселочной дороге вдали от леса, произошла непредвиденная неприятность, заставившая меня на практике использовать подручный перевязочный материал. К счастью, это касалось не меня, а покрышки заднего колеса, которая лопнула на длину около 8 сантиметров. Трещина пришлась ближе к ободу, что спасло камеру от прокола. Заметил это потому, что колесо стало притормаживать, чего обычно не происходит благодаря применению мною грязевых плужков, отлично очищающих налипающую на колеса дорожную грязь и даже позволяющих вести велосипед по раскисшей от дождя пашне.

Пришлось спешиться и вести велосипед до леса «под уздцы» по липкой, как патока, проселочной дороге. Но вот и спасительный лес. Березовая опушка, на которой мне сразу попалось полдюжины подберезовиков. Нарвав пучки жесткой тимофеевки, я очистил как мог моего «коня» от грязи и осторожно повел его в лес с надеждой встретить липовую поросль. Вообще, для таких вот случаев с покрышками я обычно беру с собой моточек матерчатой изоляционной ленты, но в этот раз ее почему-то не оказалось в инструментальной сумочке, поэтому, боясь проткнуть камеру, я обмотал пораженное место куском тряпки. Наконец мне встретилась липка. Подготовил несколько полосок липовой «изоленты» и намотал ее на поврежденное место. Немного подсохнув, этот лыковый «бинт» превосходно служил до конца путешествия, как бы подтвердив тем самым износоустойчивость лаптей.

В связи с этой небольшой неприятностью вспомнилось, что несколько лет назад мне пришлось вообще обходиться без камеры, набив полость покрышки соломой и сухой травой, и так добираться до дому.

Прокол был довольно большой, а клей оказался высохшим. Совсем недавно мне довелось наблюдать истинно солдатскую смекалку шофера, бывшего фронтовика, который, не имея клея, сумел устранить прокол в камере автомашины путем зажима поврежденного участка согнутой вдвое трехкопеечной монетой. В образовавшийся при сгибе монеты зазор он втиснул проколотый участок камеры, после чего двумя-тремя ударами молотка по монете надежно зажал резину. Думаю, что примерно то же можно проделать и с велосипедной камерой, варьируя диаметр монет в зависимости от площади повреждения.