Текст книги "Моя любимая пиявка (СИ)"

Автор книги: Владимир Круковер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)

Биография пиявки

Пиявка медицинская (Hirudo medicinalis). Относится к типу кольчатых червей. Класс – пиявки (Hirudinea). Подкласс – пиявки настоящие. Семейство челюстных. Отряд бесхоботных. Водится в теплых пресных водоемах Европы и Азии. Паразиты–гематофаги, то есть пожирающие кровь. Разновидности медицинской пиявки: аптекарская медицинская, лечебная медицинская, восточная медицинская.

Тело уплощенное, поверхность с большим количеством желез, блестящая от выделяемой слизи. Хорошо развитая мускулатура. Много плавает. Дышит растворенным в воде кислородом, совершая при этом волнообразные движения, нагоняя воду. Развиты невероятно органы чувств. Имеет пять пар глаз, которые суть не что иное как фотоэлементы. По всему телу разбросаны нервные окончания, так называемые чувствующие почки. Благодаря им пиявка издалека распознает теплую кровь млекопитающих. Самое крупное скопление нервных узлов в головном конце. Это мозг. Имеет три челюсти, на каждой из которых до 90 хитиновых зубов. Две присоски, крупная задняя и околоротовая. Это инструменты передвижения (ими пиявка попеременно присасывается к субстрату) и надежный способ прикрепиться к телу жертвы, прежде чем пойдут в ход зубы.

Весит стандартная пиявка от 0,5 до 3 граммов, но крови в один присест выпивает в 3–5 раз больше. Насосавшись, может голодать до полутора лет. Желудок имеет специальные выросты, лопасти, где кровь хранится, не свертываясь, не подвергаясь гниению. Гермафродит, оплодотворение внутреннее. Оплодотворенные яйцеклетки созревают в коконах, пиявки откладывают их во влажный грунт, для чего покидают водоем. Пиявка откладывает в среднем по 3–5 коконов, из каждого выходит 10–15 мальков. Своеобразный индикатор экологической чистоты. В областях, накрытых чернобыльским облаком, медицинские пиявки вымерли. Занесена в Красную книгу.

Первое упоминание о лечении пиявками мы находим в египетских гробницах – соответствующие рисунки на стенах. Восточная медицина с ее натуральными методами, надо полагать, знала пиявку с древности. В руки европейских врачей она попадает значительно позже. Пиковыми в ее использовании стали восемнадцатый и особенно девятнадцатый века. Тогда считалось, и не без основания, что пиявка отсасывает «плохую» кровь, очищая организм. Одновременно уменьшает количество крови, тем самым препятствуя возникновению апоплексий («ударов»). Или облегчая состояние больного, если таковые уже случились. Поэтому врачи обычно ставили помногу пиявок: лечить – так лечить, до полного обессиливания пациента. Были, конечно, звезды и на этом темном небе. Но во многом лечили на ощупь.

Начали понимать, почему после укуса пиявки кровь из ранки течет еще долго, лишь в 1884 году, когда Дж. Хайкрафт приготовил экстракт из головных ее концов. Экстракт не давал крови свернуться, блокируя цепь превращений особых белков плазмы крови (факторов свертывания), в результате которых происходит превращение растворимого белка фибриногена в нерастворимый фибрин. Молекулы которого потом сшиваются особым ферментом в полимер. Полимеризованный фибрин – основа тромба, закрывающего кровеносный сосуд. Уже в новое время, в 50–60 годы, Э. Маркварт выделил, очистил и изучил гирудин – первое вещество из слюны пиявки. Гирудин ингибировал тромбин, фермент, играющий важную роль в свертывании крови. Многие годы дело дальше не шло. Пиявками лечили, имея в виду лишь лечебное действие гирудина.

Мощное развитие фармакологии, различных инструментальных лечебных методов, всего того, что связано со словами «современность» и «прогресс», загнало гирудотерапию, то есть лечение пиявками, на задворки. Оставались отдельные энтузиасты. Потребовалось три десятка лет, чтобы пришло очередное разочарование и стало востребовано все натуральное. И как раз в 1985 году И. Баскова и Г. Никонов открыли в пиявочном секрете белок дестабилазу, который растворял прошитый прочными изопептидными связями полимерный стабилизированный фибрин. Также в пиявочной слюне был обнаружен фермент оргелаза, разжижающий основное вещество соединительной ткани и облегчающий доступ к клеткам другим биологически активным соединениям. Стало понятно, откуда у пиявочной слюны такое сильное противовоспалительное действие.

В медицине используется только вид «пиявка медицинская» и два ее подвида «пиявка лечебная» и «пиявка аптекарская», они для применения в медицине выращиваются на специальной фабрике в искусственных условиях.

В пруду скорее всего, Вы «встретили» ложноконскую пиявку, которая, кроме вреда ничего принести не может… Ведь неизвестно, чьей кровью она питалась до Вас, да и лечебного воздействия она никакого не окажет…

О пользе лечебной пиявки

Сегодня все большее внимание притягивает многих врачей мира такие методы лечения как рефлексо, фито, бальнео, психо, йога, трудотерапия. На наших глазах происходит слияние знаний, подходов и методов древней медицины с достижениями биохимии, молекулярной биологии, физиологии и других наук современности.

Наша аллопатическая, или официальная медицина «разделила» человека на органы и системы, и каждый специалист занимается своим «участком». Но человеческий организм неделим, он един в своих проявлениях, своих недугах.

Древние медики Египта, Греции, Востока занимались лечением не отдельных органов, а больным в целом. Поэтому и методы у них были несколько иные.

Гирудотерапия, или лечение пиявками, своими корнями уходит в глубокую древность – около 200 – 130 г. г. до Р. Х. Встречаются манускрипты с описанием использования пиявок в лечении. Ими пользовались Гален (131–200 г. г. до Р. Х.), известный ученый Ибн – Сит (Авиценна 980 – 1037 г. г.). Уже в то время врачи применяли медицинские пиявки при сотрясении головного мозга, болезнях почек и печени, болезнях суставов, туберкулезе, эпилепсии и других заболеваниях.

В настоящее время, этот маленький лекарь, эта живая аптека, искуссный природный целитель вновь привлекает к себе огромное внимание.

Благодаря новым открытиям в биологии, химии за последние 50 – 100 лет были глубоко изучены свойства пиявки.

Пиявка – живая игла, которая вводит в организм человека около сотни биологически активных веществ, порождая тем самым огромное разнообразие лечебных эффектов и обеспечивает действие:

Противотромбическое, т. е. блокирует внутренние механизмы свертывания крови, препятствуя тромбообразованию.

Тромболитическое– БАВ воздействуют на тромбы, образовавшиеся в сосудах.

БАВ обладает «нормотензивным» действием, нормализует артериальное давление.

Репарантные – восстанавливают внутреннюю поверхность кровеносных сосудов.

Антиатерогенное, т. е. БАВ активно вмешивается в процессы обмена липидов, снижают уровень холестерина и триглицири–дов в крови, обеспечивают регресс атеро – матозных бляшек.

Антигипоксическое– т. е. повышают процент выживаемости в условиях пониженного содержания кислорода.

Иммуностимулирующее – происходит активизация защитных функций организма.

Анальгезирующее – обезболивание как в месте постановки пиявок, так и общеорганное действие.

Несколько примеров из практики:

Больная Н. М. – 45 лет. Диагноз: варикозное расширение вен с нарушением трофики области голени, гипертоническая болезнь, АД 130/110, головная боль, анемия – гемоглобин 92 г/л., высокое содержание сахара в крови. Уже после первого сеанса трудотерапии исчезла головная боль, прекратились гипертонические кризы, уменьшились боли и снизились утомляемость ног. После пяти сеансов нормализовались цифры гемоглобина и сахара в крови.

Больной Н. Н. – 56 лет. Диагноз: простатит, постоянные боли в промежности, АД 145/ 80, импотенция. После трех курсов трудотерапии улучшилось настроение и трудоспособность, прекратились боли, появилась утренняя эрекция.

Больная Т. О. – 45 лет. Жалобы на быструю утомляемость, сонливость, слабость, приступы раздражения. После курса лечения в течение пяти недель улучшилось общее самочувствие, снизились утомляемость, улучшился сон, исчезла раздражительность. Больной Л. – 9 лет. Отсутствие контакта со сверстниками, головная боль, беспокойный сон, ночные страхи. По окончанию курса гирудотерапии уменьшилась головная боль, ночные страхи, стал спокойным сон.

Больной Андрюша – 4 года. Диагноз: ДЦП, нижний спастический парапарез. Ребенок не встает на ноги, не ходит. После проведения первого курса гирудотерапии снизилось напряжение мышц в ногах, ребенок стал опираться на ноги, ходит с поддержкой.

По данным литературы пиявки обладают мощным антиспастическим действием, нервная клетка под действием секрета пиявки дает мощный рост, что противоречит данным о невозможности регенерации нервной клетки. Поэтому органические поражения центральной нервной системы возможно лечить! И не только ДЦП но и такие страшные недуги, как паркинсонизм, рассеянный склероз, милопатия и другие заболевания. Многие заболевания, безуспешно леченные аллопатической медициной, поддаются терапии при совместном использовании гирудотерапии и других методов коррекции здоровья.

Медицинская пиявка уникальна. Ее целительные действия на организм в целом переоценить трудно. Как сама медицинская пиявка при ее традиционном применении, так и биологически активные соединения, которые она продуцирует, обладают способностью корректировать биоэнергетический потенциал человека, т. е. нормализовать нарушения в результате какого–либо патологического воздействия на биоструктуру организма.

Пиявка для человека – это дар божий…

(Информация о лечении ДЦП впервые опубликована в материалах III Международного Конгресса по иммунореабилитации в Израиле в 1987 г. Авторы: А. И.КРАШЕНЮК, С. В.КРАШЕНЮК.)

Адрес: Индекс 620000 г. Екатеринбург

Улица Онежская дом4/5

Телефон (3432) 60–48–41, (3432) 60–30–00

E-Mail: [email protected]

HIRUDO MEDICINALIS – как она есть. Два интервью

Подробности деятельности фирм, о которых материал этой главы, вы найдете в приложении.

1

Чтобы заслужить ее благосклонность, человеку надо пройти испытание на совместимость. Никакой психолог не требуется. Просто должно быть то, что должно быть. А именно – ровный характер. Людей с выраженными эмоциями пиявка не терпит.

В Центре медицинской пиявки на меня обиделись, когда я назвал пиявку кровососущим паразитом. Биолог Елена Титова, до того увлеченный рассказчик, затихла. «Не говорите, пожалуйста, так, – промолвила она, – это гематофаг». «Да, да», – сконфузился я, и, переживая свою некорректность, поспешно озирал цех – стеллажи с рядами широкогорлых высоких банок, в которых плавали, качались, резвились или дремали пиявки самого разного калибра. Ко мне вернулась находчивость. «И хорошо организованная охотница», – проникновенно вырвалось у меня. Я был удостоен благосклонного кивка. «Или охотник», – назидательно, но коварно усмехаясь, сказала моя ознакомительница. «Понимаю, – ответил я, – двуполая». (Все–таки подготовился).

Знала бы она, как давно я знаком с этим червем. Как мальчишечкой нетерпеливо ждал, когда же большую банку с пиявками принесут из аптеки. Как подолгу простаивал возле деда, бритый череп которого за ушами увешивался черными лаковыми подвесками. Я наклонялся, вглядывался. Каждая подвеска редко пульсировала. Вблизи они уже не казались черными, отливали зеленовато–карим. Я различал черные полоски на спинке, оранжево–желтые вкрапления. Когда отпавшая пиявка переворачивалась, то показывала светлое брюшко. Текли плоские, извилистые в морщинах дедовой шеи, ручейки крови, исчезая в ватной колбаске, подложенной фельдшерицей. Пиявки спасают дедушку, говорила она. Ощущения у меня были равные заглядыванию глубоко вниз с высокой крыши. Пиявки завораживали, особенно когда, приникнув к трехлитровой банке, я следил за их гибкими тельцами. Они неправдоподобно растягивались, становясь длинными, тонкими, чтобы потом резко собраться в мускулистый комок. Билось детское сердечко. Хотелось нестерпимо, в конце концов, взять их в руку, приставить к себе, чтобы понять, что испытывает дед. Была жуть, но страха не было. Я просил, чтобы отпавших, толстых, отдавали мне. Но их уносили в уборную и спускали в унитаз, к моему горю.

Я входил в цеха биофабрики в Удельной, волнуясь немного, все–таки давно не виделись. Все–таки какие–то чувства были. И остались.

Здесь я хотел бы объясниться. Когда на излете двадцатого века выяснилось, что пиявкой можно успешно лечить десятки самых разных болезней, когда пошли толки о неслыханных ее возможностях, о том, что она поднимает полумертвых, стало понятно: человек в очередной раз нащупал панацею и трепещет. Стало хорошим тоном писать о пиявке с придыханием, умилением, с восторгом. Притворно вскрикивая и зажмуриваясь, якобы от испуга, эдакий вампир стозубый, экий жадюга, хищник. Восхищаясь, вместе с тем и подпуская трансцендентности в смысле дьявольской загадочности пиявки, превознося ее. И журналисты в этом немало преуспели.

Что до загадочности, то полагаю, жизнь вообще загадочна, и в том ее привлекательность. На пиявку же легла, похоже, чрезмерная нагрузка надежд. Я боюсь этой нагрузки. Лечение человека – штука кропотливая, требующая терпения от врача огромного, и включающее в себя много всякого. Медицинская пиявка – лишь часть лечения, пусть способная прервать цепь патологических событий. Это врачебный помощник, по–своему квалифицированный, тонко чувствующий, самостоятельно выбирающий вектор движения. Хотя систему координат ему надо задать. Весомая часть, замечательная часть. Возможности у пиявки большие, но они не безграничны. Не надо восторгаться пиявкой, не надо заигрывания, не надо ничего чрезмерного. Достаточно уважения и доброжелательности. Отнеситесь к пиявке с уважением.

Похоже, таково отношение к ней на биофабрике в Удельной. Биофабрика – это основа Международного центра. Она довольно старая, ей больше шестидесяти лет. Пребывавшая совсем недавно в состоянии оцепенения, в условиях неимоверно возросшей потребности в пиявках она довела годовой урожай до полутора миллионов штук. Два видавших виды цеха работают с полной отдачей. Ремонт их еще не коснулся, но в целом реконструкция Центра кипит. И само зданьице выглядит весьма привлекательно, обшитое светлой пластиковой рейкой, с броской, издалека видной надписью. Такой американский домик среди подмосковных рощ.

В кабинетике директора Центра Геннадия Никонова я говорю о том, как опасен пиявочный бум, как я не хочу, чтобы моя статья стала еще одной рекламой пиявке. Академик Никонов покуривает «ротманс», соглашается со мной, глаз его смышлен и смешлив. Надо бы что–нибудь написать против самолекарей… Может напишете, да, да, обязательно напишите как пиявку ставить, что ли… Куда. По сколько штук. Чтобы не ставили диких, потому что они могут быть инфицированы. Хоть бы у нас покупали, во всяком случае. Цену недавно сбросили.

Академик еще говорит, что изучена пиявка, ну, скажем, всего на четверть. Он вправе это сказать, пятнадцать лет отдано этому зверю. И лидерство в изучении пиявки – за Россией. Так сложилось исторически. В данном случае ветер дует с востока. Но! Пиявка недешева, во–первых. Как говорится, ходит под Богом, во–вторых. Знать бы все биологически активные компоненты пиявочной слюны, маленькой фабрики, уточняет Никонов, в дальнейшем можно было бы их синтезировать. Вот гирудин генные инженеры уже приготовили. И привычные лекарства, скажем, таблетки, мази, кремы – все это проще, компактней, дешевле. Мне становится почему–то скучно. Я хочу туда, в цеха, где она живая, где рождается, где ее растят. Я хочу увидеть это. Мне это интересно. Я люблю всякое зверье. Мне люба всякая Божья тварь, сама по себе, независимо от того, полезна она человеку или нет. Я пытаюсь сообщить это Никонову. Но не обидьте нашу пиявицу, озадачивает он меня, вставая. Он крепок, укладист, симпатичен.

В цехах неслышно передвигаются, неторопливо манипулируя, шестнадцать женщин. Это выращиватели пиявок. Так называется эта работа. Чтобы претендовать на должность выращивателя, надо пройти испытание у пиявки на совместимость. Никакой психолог не требуется. Просто должно быть то, что должно быть, а, именно, ровный характер. Выраженных эмоций пиявка не терпит. О психопатических реакциях и речи быть не может. Возмутится пиявка, начнет чахнуть. Может и умереть. И очень даже может. Молчаливы женщины, плавны. И ни одного мужчины в цехе, и это тоже принципиально, поскольку на биофабрике убеждены – поднимать потомство должны только женщины.

Технология лабораторного выращивания довольно стара, она разработана у нас, и надежна. Процесс начинается с отлова диких пиявок. Для этого берут лицензию и едут в Краснодарский край. Известно, что в теплых тамошних водоемах пиявки пока не перевелись. Биофабрике требуется примерно сто тысяч каждый год. Не так уж много, чтобы популяция дикой пиявки не могла восстановиться. Просто ловят и другие, и помногу. Но это, как говорится, мимо текста. Пока ситуация терпимая.

Пиявки пойманы, их привезли в Удельную Это будущие матери. Матки, иначе говоря, от них предстоит получить и вырастить потомство. Их рассаживают в те самые высокие, широкогорлые, стеклянные банки, и начинается работа выращивателя. Поначалу суть ее состоит в том, чтобы кормить маток от пуза. Вот они плавают себе в банках и потребляют свежую коровью кровь, и толстеют, и толстеют. Становятся поперек себя шире. Эдакие камбалы в миниатюре. Есть сведения, что однажды, за полтора года сытной кормежки, удалось довести матку до 44 сантиметров. Зачем, спросите вы, это делается? А затем, что с нагуливанием веса появляется у матки–пиявки похоть. Пиявка не моногамна. У нее своя мораль. Сегодня она (вернее, Оно) совокупляется с одним Оно, а завтра – уже с другим. Выращиватели же должны следить за появлением характерного признака оплодотворения. Это своеобразный поясок, примерно, на середине тела, возможно, ближе, к нижней трети, делающийся все более выпуклым. Как только поясок показался, это сигнал к тому, чтобы матку пересадить в отдельную банку. Естественно, будущую мать надо наблюдать. И вот ее пересаживают и ждут, пока созреют оплодотворенные яйцеклетки. Показателем служит все тот же поясок оплодотворения. Он становится полноценным руликом. Ждут этого волнующего момента месяца полтора.

И вот наступает ответственная пора. Матку торжественно помещают в сосуд с влажным торфом и упаковывают в плотную бумагу, подальше от света, от глаз. И упаковывают месяца на два–три. Под бумагой, за стеклом, в толще торфа, происходит таинство. Во–первых, матка роет тоннель. Во–вторых, она создает коконы, в них будут храниться оплодотворенные яйцеклетки. Матка выделяет вязкую жидкость оливкового цвета. Застывая, она образует шарик, мягкий, как будто поролоновый, шарик. Это и есть кокон. На свет. в одном его фрагменте – темный. Это и есть созревающие мальки. Внутри кокона – питательное вещество. Впрыснутое маткой – еда для мальков.

Настает день, когда из кокона родятся маленькие пиявочки. Их называют нитчаткой (от слова «нить»). Действительно, они похожи на очень коротенькие черные ниточки. Тем не менее, они уже способны присасываться и питаются как взрослые, исключительно кровью.

Для кормления молоди существует нехитрое приспособление, то же сито, только без сетки. Вместо нее натягивается внутренняя оболочка коровьих кишок, синюжная пленка. В такой оболочке, не в пластиковой, продается приличная колбаса. Если вы едите колбасу, вы представляете эту пленку.

Потом кастрюлю, наполненную нитчаткой, погружают в таз с кровью, мальки прогрызают пленку и пьют кровь. Очень и очень просто и остроумно.

В способности провести все этапы подготовки матки к «родам» бережно, вскормить потомство с самыми малыми потерями проверяется умение выращивателя. Это же нешуточное дело – заложить, как говорят на биофабрике, три тысячи маток. Именно столько приходится на каждую из шестнадцати этих скромных женщин. Начинающий выращиватель может выдать не более 60000 стандартных медицинских пиявок. Более опытные – в полтора, два раза больше. Получая соответствующее вознаграждение.

Ну, еще важно то, насколько они к вам привязались, пиявицы.

Собственно, это все, что я увидел и узнал на биофабрике.

Я был доволен.

Очень тихо. Тепло. Часы тикают. Важные движения за стеклом банок. Дремотно. Никаких тебе общественных страстей. Никаких войн. Растительная жизнь.

Но кто знает, какая на самом деле энергия заключена в этих банках? В тельце каждой пиявки? То, самое сокровенное, что она всегда готова отдать человеку. Подставляйте ваши чакры!