Текст книги "ПСС том 17"

Автор книги: Владимир Ленин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 41 страниц)

В Могилевской губ. (1898 г.) «всякое улучшение в хозяйстве тормозится неудобствами испольного хозяйства». Скопщина ⁶²является одной из главных причин того, что «сельское хозяйство в Днепровском уезде находится в таком положении, что нечего и думать о каких-либо нововведениях и улучшениях». «Наши материалы, – пишет г. Кауфман (стр. 517), – дают нам ряд определенных указаний на то, что даже в пределах одного и того же имения на землях, сдаваемых в аренду, старые, отжившие свой век способы хозяйства продолжают держаться в то время, когда на землях собственной запашки уже введены новые, более совершенные системы полеводства». Напр., на арендуемых землях держится трехполье иногда даже без навозного удобрения, – на землях экономической запашки многопольные севообороты. Испольщина тормозит травосеяние, мешает распространению удобрения, задерживает применение лучших с.-х. орудий. Результат всего этого наглядно сказывается на данных об урожаях. Вот, напр., одна латифундия Симбирской губернии: урожай ржи на экономической запашке 90 пуд. с дес, пшеницы 60 пуд., овса 74 пуд., а на испольных землях 58—28– 50 пудов. Вот общие данные по целому уезду (Горбатовский, Нижегородской губернии):

Урожайность ржи в пудах с десятины

Частновладельческие земли

Почвенные Надельные

разряды земли Эконом. _{Испольн А}

посевы

1 62 74 – 44

II 55 63 49 —

III 51 60 50 42

IV 48 69 51 51

Для всех разрядов54* 66 50 45*

У г. Кауфмана, стр. 521, видимо, опечатка в этих двух цифрах.

АГРАРНЫЙ ВОПРОС В РОССИИ К КОНЦУ XIX ВЕКА 77

Итак, помещичьиземли, обрабатываемые крепостнически (испольщина и мелкая аренда), дают меньшиеурожаи, чем надельные земли! Это – громадной важности факт, ибо он неопровержимо доказывает, что главная и основная причина сельскохозяйственной отсталости России, застоя всего народного хозяйства и невиданного на свете принижения земледельца есть отработочная система,т. е. прямой пережиток крепостничества. Никакие кредиты, никакие мелиорации, никакая «помощь» крестьянину, никакие излюбленные бюрократами и либералами меры «содействия» не дадут никаких серьезных результатов, пока остается гнет крепостнических латифундий, традиций, систем хозяйства. И наоборот, аграрный переворот, уничтожающий помещичье землевладение и разрывающий старую средневековую общину (национализация земли, например, разрывает ее не полицейским, не чиновничьим путем), непременно послужил бы основой замечательно быстрого и действительно широкого прогресса. Невероятно низкий урожай испольных и арендных земель обязан системе работ: «на барина». Не только урожаи с этих земель поднялись бы, если бы тот же, теперешний земледелец освободился от работы «на барина», но и урожай надельных земель поднялся бы неизбежно просто в силу устранения крепостнических помех хозяйству.

При данном же положении вещей капиталистический прогресс частновладельческого хозяйства имеется, конечно, налицо, но он чрезвычайно медленен и неизбежно обременяет Россию на долгие времена политическим и социальным господством «дикого помещика». Мы рассмотрим теперь, в чем проявляется этот прогресс, и попытаемся определить некоторые общие результаты его.

Что урожайность «экономических» посевов, т. е. обрабатываемых капиталистически помещичьих земель, выше крестьянских, это указывает на технический прогресс капитализма в земледелии. Прогресс этот связан с переходом от отработочной системы к вольнонаемной. Разорение крестьянства, обезлошадение,

78 В. И. ЛЕНИН

потеря инвентаря, пролетаризация земледельца заставляютпомещиков переходить к работе своим инвентарем. Растет употребление машин в сельском хозяйстве, повышающих производительность труда и неизбежно ведущих к развитию чисто капиталистических производственных отношений. Сельскохозяйственных машин ввозилось в Россию из-за границы на 788 тыс. руб. в 1869—1872 годах, на 2,9 млн. руб. в 1873– 1880 годах, на 4,2 млн. руб. в 1881—1888 годах, на 3,7 млн. руб. в 1889—1896 годах, на 15,2 —20,6 млн. руб. в 1902– 1903 годах. Производство с.-х. машин в России определялось (приблизительно, по довольно грубой статистике фабрик и заводов) в 2,3 млн. руб. в 1876 году, в 9,4 млн. руб. в 1894 году, в 12,1 млн. руб. в 1900– 1903 годах. Неоспоримо, что эти цифры свидетельствуют о прогрессе земледелия и именно капиталистическом прогрессе, конечно. Но так же неоспоримо, что прогресс этот чрезвычайно медленен по сравнению с тем, что возможно в современном капиталистическом государстве: пример – Америка. По переписи 1 июня 1900 года в Соед. Штатах было земли под фермами 838,6 млн. акров, т. е. около 324 млн. дес. Число ферм – 5,7 млн., так что среднее на 1 ферму – 146,2 акра (ок. 60 дес). И вот, производство земледельческих орудий для этих фермеров равнялось 157,7 миллионам долларовв 1900 году (в 1890 г. – 145,3 млн. долл.; в 1880 г. – 62,1 млн. долл.) . Русские цифры до смешного малы по сравнению с этими, и малы они потому, что велики у нас и сильны крепостнические латифундии. Сравнительное распространение улучшенных сельскохозяйственных орудий у владельцев и крестьян было предметом специальной анкеты, произведенной министерством земледелия в середине 90-х годов прошлого века. Сводку данных этой анкеты, изложенных подробно у г. Кауфмана, мы можем привести в следующей таблице:

«Abstract of the Twelfth Census». 1900, Third Edition, Washington, 1904, pages 217 and 302 agricultural implements («Обзор двенадцатой переписи». 1900, 3-е изд., Вашингтон, 1904, стр. 217 и 302 сельскохозяйственные орудия. Ред.).

АГРАРНЫЙ ВОПРОС В РОССИИ К КОНЦУ XIX ВЕКА 79

Процент показаний о широкой распростра-

Районы ненности улучшенных с.-х. орудий

У владельцев У крестьян

Центр, земледельч 20—51 8—20

Средневолжский 18—66 14

Новороссийский 50—91 33—65

Белорусский 54—86 17—41

Приозерный 24—47 1—21

Подмосковный 22—51 10—26

Промышленный 4—8 2

В среднем по всем этим районам получаем 42% у помещиков и 21% у крестьян.

Относительно распространения навозного удобрения все данные статистики равным образом неопровержимо свидетельствуют, «что в этом деле владельческое хозяйство все время шло и до сих пор стоит далеко впереди крестьянского» (Кауфман, стр. 544). Мало того: довольно широко распространено было в пореформенной России такое явление, как покупка навоза помещиками у крестьян. Это уже – результат самой крайней крестьянской нужды. В последнее время явление это идет на убыль.

Наконец, точные и массовые статистические данные по вопросу о высоте земледельческой техники в помещичьем и крестьянском хозяйстве имеются относительно распространения травосеяния (Кауфман, стр. 561). Вот главные выводы:

Посев кормовых трав в Европ. России Годы

У крестьян У владельцев

1881 49,8 тыс. дес. 491,6 тыс. дес.

1901 499,0 » » 1046,0 » »

Каков результат всех этих различий между помещичьим и крестьянским хозяйством? Для суждения об этом есть только данные об урожайности. По всей Европейской России в среднем за 18 лет (1883—1900) урожайность была следующая (в четвертях):

80 В. И. ЛЕНИН

Пшеница Пшеница „

Овес озимая яровая

У владельцев 6,0 5,75 5,0 8,5

У крестьян 5,0 5,0 4,25 7,0

Разница 16,7% 13,0% 15,0% 17,6%

Г. Кауфман совершенно прав, когда говорит, что разница эта «очень не велика» (стр. 592). Надо принять при этом во внимание не только то, что крестьянам оставлены были в 1861 г. худшие земли,но и то, что общие средние относительно всего крестьянства скрадывают (как мы сейчас увидим) крупные различия.

Общий вывод, который мы должны сделать из рассмотрения помещичьего хозяйства, следующий. Капитализм совершенно явственно пролагает себе дорогу в этой области. Смена идет от барщинного к вольнонаемному хозяйству. Технический прогресс капиталистического земледелия по сравнению с отработочным и мелким крестьянским намечается во всех направлениях вполне определенно. Но прогресс этот необыкновенно медленен для современной капиталистической страны. И конец XIX века застает в России самое острое противоречие между потребностями всего общественного развития и крепостничеством, которое в виде помещичьих дворянских латифундий, в виде отработочной системы хозяйства является тормозом хозяйственной эволюции, источником угнетения, варварства, бесконечных форм татарщины в русской жизни.

III

Крестьянское хозяйство составляет центральный пункт современного аграрного вопроса в России. Мы показали выше, каковы условия крестьянского землевладения, и теперь должны обратиться к организации крестьянского хозяйства – не в техническом, а в политико-экономическом смысле слова.

На первом месте мы встречаем здесь вопрос о крестьянской общине. Ему посвящена чрезвычайно обширная литература, и народническое направление

АГРАРНЫЙ ВОПРОС В РОССИИ К КОНЦУ XIX ВЕКА 81

нашей общественной мысли связывает основные пункты своего миросозерцания с национальными особенностями этого «уравнительного» учреждения. Надо прежде всего заметить по этому поводу, что в литературе о русской поземельной общине постоянно переплетаются и сплошь да рядом смешиваются две различные стороны вопроса: агрикультурная и бытовая, с одной стороны, и политико-экономическая, с другой. В большинстве сочинений по общине (В. Орлов, Трирогов, Кейсслер, В. В.) первой стороне вопроса уделяется так много места и внимания, что вторую сторону совершенно оставляют в тени. Между тем подобный прием глубоко неправилен. Своеобразность русских поземельных отношений по сравнению с отношениями любой иной страны не подлежит сомнению, но не найдется двух чисто капиталистических, общепризнанных капиталистических стран, которые не различались между собой столь же значительно аграрным бытом, историей земельных отношений, формами землевладения и землепользования и т. д. То, что придало вопросу о русской поземельной общине его значение и его остроту, то, что разделило, начиная со второй половины XIX века, два основные направления нашей общественной мысли – народническое и марксистское, – это вовсе не агрикультурная и не бытовая сторона вопроса. Возможно, что ей должны были уделять много внимания местные исследователи как для того, чтобы всесторонне учесть именно местные особенности земледельческого быта, так и для того, чтобы отразить невежественные, чисто наглые, покушения бюрократии на мелочную, проникнутую полицейским духом, регламентацию. Но для экономиста во всяком случае совершенно непозволительно заслонять изучением разновидностей переделов, техники их и т. п. вопрос о том, какие типы хозяйствскладываются внутриобщины, как развиваются эти типы, как складываются отношения между нанимающими рабочих и нанимающимися на черную работу, между зажиточными и беднотой, между улучшающими хозяйство и вводящими усовершенствования в технике и разоряющимися,

82 В. И. ЛЕНИН

забрасывающими хозяйство, бегущими из деревни. Несомненно, что сознание этой истины и побудило наших земских статистиков – давших неоценимый материал для изучения народного хозяйства России – перейти в 80-х годах прошлого века от казеннойгруппировки крестьян по общинам, по наделу, по числу ревизских ⁶³или наличных душ мужского пола, к единственно-научной группировке по хозяйственной состоятельностидворов. Напомним, что в те времена, когда интерес к экономическому изучению России был особенно велик, даже такой «партийный» в этом вопросе писатель, как г. В. В., от всей души приветствовал «новый тип местно-статистического издания» (заглавие книги г. В. В. в «Северном Вестнике» за 1885 г., № 3) и заявлял: «необходимо цифровые данные приурочивать не к такому агломерату разнообразнейших экономических групп крестьянства, как село или община, а к самим этим группам».

Основная черта нашей общины, придавшая ей особое значение в глазах народников, есть уравнительность землепользования. Мы оставим совершенно в стороне вопрос о том, как достигает община этой уравнительности, а обратимся прямо к экономическим фактам, к результатам этой уравнительности. Распределение всей надельной земли в Европейской России, как мы показали выше на точных данных, далеко не уравнительное. Между разрядами крестьян, между крестьянами разных деревень, даже между крестьянами разных помещиков («бывших») в одной деревне, распределение тоже не имеет ничего общего с уравнительным. Только внутри мелких общин аппарат переделов создает уравнительность этих небольших замкнутых союзов. Посмотрим же на данные земской статистики относительно распределения надельной земли между дворами. При этом, разумеется, мы должны взять группировку дворов не по величине семьи, не по числу работников, а непременно по хозяйственной состоятельностиотдельных дворов (посев, число штук рабочего скота, количество коров и т. п.), ибо вся сущность капиталистической эволюции мелкого земледелия состоит

АГРАРНЫЙ ВОПРОС В РОССИИ К КОНЦУ XIX ВЕКА 83

в создании и усилении имущественного неравенства внутри патриархальных союзов, далее в превращении простого неравенства в капиталистические отношения. Мы затушевали бы, следовательно, все особенности новой хозяйственной эволюции, если бы не задались целью изучить специально различия в хозяйственной состоятельности внутри крестьянства.

Возьмем сначала один типичный уезд (подворные исследования земской статистики с детальными комбинационными таблицами приурочены к отдельным уездам) и затем приведем основания, которые заставляют распространить интересующие нас выводы на крестьянство всей России. Материал заимствуем из «Развития капитализма», глава II .

В Красноуфимском уезде, Пермской губернии, в которой имеется исключительно общинное крестьянское землевладение, надельная земля распределяется следующим образом:

На один двор

_π_ Надельн.

Душ об. п.

™ земли дес.

Не обрабатыв. земли 3,5 9,8

Обраб. до 5 дес 4,5 12,9

» 5—10 » 5,4 17,4

» 10—20 » 6,7 21,8

» 20—50 » 7,9 28,8

» более 50 » 8,2 44,6

Всего5,5 17,4

Мы видим, что с повышением хозяйственной состоятельности дворов безусловно правильно повышается размер семьи. Ясно, что многосемейность является одним из факторов крестьянского благосостояния. Это бесспорно. Вопрос только в том, к каким общественно-экономическим отношениям приводит это благосостояние в данной обстановке всего народного хозяйства. Что касается до надельной земли, то мы видим неравномерность ее распределения, хотя и не слишком значительную. Чем состоятельнее крестьянский

См. Сочинения, 5 изд., том 3, стр. 61—180. Ред.

84

В. И. ЛЕНИН

двор, тем больше надельной земли приходится на 1 душу населения.В низшей группе меньше 3 дес. надельной земли на 1 душу обоего пола; в дальнейших группах около 3 десятин – три дес. – около 4-х – четыре – и, наконец, в последней высшей группе свыше 5 дес. надельной земли на 1 душу обоего пола. Следовательно, многосемейность и наибольшая обеспеченность надельной землей служат основой зажиточности небольшого меньшинствакрестьян. Ибо две высшие группы охватывают всего одну десятуюдолю общего числа дворов. Вот процентные соотношения между числом дворов, количеством населения и распределением надельной земли:

Проценты к итогу

Группы дворов

Дворов

Населения об. п.

Надельной земли

Не обрабат. земли

10,2

6,5

5,7

Обраб. до 5 дес

30,3

24,8

22,6

» 5—10 »

27,0

26,7

26,0

» 10—20 »

22,4

27,3

28,3

» 20—50 »

9,4

13,5

15,5

» более 50 »

0,7

1,2

1,9

Всего

100,0

100,0

100,0

Из этих цифр видно ясно, что пропорциональность распределения надельной земли есть налицо, что результат общинной уравнительности учитывается нами. Процентные доли населения по группам и надельной земли по группам довольно близки одна к другой. Но и тут уже начинает сказываться влияние хозяйственной состоятельности отдельных дворов: у низших групп доля земли меньшедоли населения, у высших групп – больше.И это явление не единичное, не одного только уезда касающееся, а общее для всей России. В вышеуказанной работе мною сведены однородные данные по 21 уезду 7 губерний самых различных местностей России. Эти данные, охватывающие полмиллиона крестьянских дворов, показывают везде одинаковые отношения. У 20% зажиточных дворов 26,1% – 30,3% населения и 29,0%—36,7% надельной земли.

АГРАРНЫЙ ВОПРОС В РОССИИ К КОНЦУ XIX ВЕКА 85

У 50% беднейших дворов 36,6%—44,7% населения и 33,0%—37,7% надельной земли. Пропорциональность распределения надельной земли есть везде, и в то же время везде сказывается то, что община подаетсяв сторону крестьянской буржуазии; отступления от пропорциональности идут повсюду в пользу высших групп крестьянства.

Таким образом, было бы глубокой ошибкой думать, что, изучая группировку крестьянства по хозяйственной состоятельности, мы игнорируем «уравнительное» влияние общины. Как раз напротив, мы именно учитываем посредством точных данных действительное хозяйственное значение этой уравнительности. Мы именно показываем, насколько простирается эта уравнительность, к чему приводит, в конце концов,вся система переделов. Пусть эта система дает наилучшее распределение земель разного качества и разных угодий, но неоспорим факт, что перевес зажиточных групп крестьянства над беднейшими сказывается ив распределении надельной земли. Распределение других, не надельных, земель, как мы сейчас увидим, неизмеримо более неравномерно.

Известно значение аренды в крестьянском хозяйстве. Нужда в земле вызывает необыкновенно разнообразные формы кабальных отношений на этой почве. Сплошь да рядом, как мы уже говорили выше, аренда земли крестьянами является по сути дела отработочной системой помещичьего хозяйства, – является крепостническим способом приобретения рабочих рук для барина. Таким образом, крепостническое значение нашей крестьянской аренды не подлежит сомнению. Но, раз мы имеем перед собой капиталистическую эволюцию данной страны, мы должны специально исследовать, как проявляются и проявляются ли буржуазныеотношения в крестьянской аренде. Для этого опять-таки необходимы данные о различных хозяйственных группах крестьянства, а не о целых общинах и деревнях. Напр., в «Итогах земской статистики» г. Карышев должен был признать, что натуральные аренды (т. е. аренды не за деньги, а исполу или за

86 В. И. ЛЕНИН

отработки) по общему правилу вездедороже денежных, и притом значительно дороже, иногда вдвое; далее, что натуральные аренды развиты всего сильнее в беднейших группах крестьянства.Сколько-нибудь состоятельные крестьяне стараются снимать землю за деньги. «Наниматель пользуется малейшей возможностью вносить арендную сумму деньгами и тем удешевить стоимость пользования чужой землей» (Карышев в цит. соч., стр. 265).

Значит, крепостнические черты нашей аренды всей тяжестью ложатся на беднейших крестьян. Зажиточные стараются высвободиться из средневекового ярма, и это удается им лишь в той мере, в какой они располагают достаточными денежными суммами. Есть деньги – можешь снять землю за наличные по обыкновенным рыночным ценам. Нет денег – идешь в кабалу, платишь втридорога за землю в виде ли испольщины или в виде отработков. Мы видели выше, во сколько раз отработочные цены за труд ниже вольнонаемных цен. А если условия аренды различны для крестьян разной состоятельности, то ясно, что мы не можем ограничиться (как это постоянно делает Карышев) группировкой крестьян по наделу, ибо такая группировка искусственносливает дворы разной состоятельности, смешивает сельский пролетариат с крестьянской буржуазией.

Возьмем для иллюстрации данные по Камышинскому уезду, Саратовской губернии, почти сплошь общинной (из 2455 общин этой губернии 2436 имеют землю в общинном владении). Вот каковы здесь отношения между разными группами дворов по аренде земли:

воров

Надельной

Арендованной

пашни

земли

26,4

5,4

0,3

20,3

6,5

1,6

14,6

8,5

3,5

9,3

10,1

5,6

8,3

12,5

7,4

21,1

16,1

16,6

Приходится на 1 надельный двор десятин Группы домохозяев

Безрабоч. скота

С 1 гол. рабочего скота

» 2 » » »

» 3 » » »

»4 » » »

»5иболее » »

Всего100,0 9,3 5,4

АГРАРНЫЙ ВОПРОС В РОССИИ К КОНЦУ XIX ВЕКА 87

Распределение надельной земли уже знакомо нам: состоятельные дворы лучше обеспечены ею по расчету на единицу населения, чем бедные. Распределение аренды оказывается в десятки разболее неравномерное. В высшей группе втрое больше надельной земли, чем в низшей (16,1 против 5,4). Арендованной же земли в высшей группе в пятьдесят разбольше, чем в низшей (16,6 против 0,3). Аренда, следовательно, не выравнивает различия между крестьянами по хозяйственной состоятельности, а в десятки раз усиливает, обостряет их. Обратный вывод, который неоднократно встречается у экономистов-народников (В. В., Ник. —он, Маресс, Карышев, Вихляев и др.), основан на следующей ошибке. Берут обыкновенно группировку крестьян по наделу и показывают, что малонадельные больше арендуют, чем многонадельные. На этом и останавливаются, не указывая, что арендуют землю преимущественно зажиточные дворы малонадельных общин и что поэтому кажущаяся уравнительность общин только прикрывает величайшую неравномерность распределения внутри общин. Карышев, напр., сам признает, что «большими арендами пользуются а) менее обеспеченные землей разряды, но Ь) более обеспеченные в них группы» (стр. 139 указ. соч.), но, тем не менее, не исследует систематически распределения аренды по группам.

Чтобы яснее была эта ошибка экономистов-народников, приведем один пример – г. Маресса (в книге «Влияние урожаев и хлебных цен», т. I, стр. 34). Он выводит из данных по Мелитопольскому уезду «приблизительно равномерное подушное распределение аренды». В чем дело? В том, что если распределить дворы по числу работников мужского пола, то окажется, что дворы без работников арендуют «в среднем» по 1,6 дес. на арендующий двор, дворы с 1 работником по 4,4 дес, с двумя – по 8,3 дес, с тремя – по 14,0 дес. В том-то и соль, что эти «средние» объединяют дворы совершенно различной хозяйственной состоятельности, что среди, например, дворов с работником есть дворы, арендующие по 4 дес. и сеющие 5—10 дес. при 2—3 головах

В. И. ЛЕНИН

рабочего скота, и дворы, арендующие по 38 дес, сеющие более 50 дес. при 4 и более головах рабочего скота. Таким образом выведенная г. Марессом уравнительность фиктивна.На деле в Мелитопольском уезде 20% богатейших дворов, несмотря на наибольшую обеспеченность их и надельной и купчей землей, концентрируют 66,3%, т. е. две трети всей арендованной земли, оставляя всего 5,6% ее на долю половиныбеднейших дворов.

Далее. Если мы видим, с одной стороны, аренду одной десятины или даже части ее в дворах безлошадных и однолошадных, а с другой стороны, аренду 7—16 десятин у дворов четырех– и более лошадных, то ясно, что здесь количество переходит в качество. Первая аренда есть аренда из нужды, аренда кабальная. «Арендатор», стоящий в подобных условиях, не может не превращаться в орудие эксплуатации посредством от-работков, зимней наемки, ссуды денег и т. п. Наоборот, двор, имеющий 12—16 десятин надельной земли, и арендующий сверх тогопо 7—16 десятин, явно арендует не от нужды, а от богатства, не для «продовольствия», а для обогащения, для того, чтобы «заработать деньгу». Мы видим здесь воочию превращение аренды в капиталистическое фермерство, зарождение предпринимательства в земледелии. Подобные дворы, как увидим ниже, не обходятся без найма земледельческих рабочих.

Спрашивается теперь, насколько общее явление – эта явно предпринимательская аренда? Мы приведем ниже указание на то, что в различных районах торгового земледелия рост предпринимательского хозяйства проявляется различно. Теперь же приведем еще несколько примеров и сделаем общие выводы об аренде.

В Днепровском уезде Таврической губернии дворы, сеющие 25 и более дес, составляют 18,2% общего числа. Они имеют надельной земли по 16—17 дес. на двор и арендуют по 17—44 десятины. В Новоузенском уезде Самарской губ. дворы, имеющие 5 и более голов раб. скота, составляют 24,7% общего числа. Они сеют по 25—53—149 дес. на двор, арендуя вненадельной

АГРАРНЫЙ ВОПРОС В РОССИИ К КОНЦУ XIX ВЕКА 89

земли по 14—54—304 дес. на двор (первая цифра относится к группе с 5—10 голов раб. скота, 17,1% дворов; вторая – 10—20 голов, 5,8% дворов; третья – 20 и более голов, 1,8% дворов). Надельной земли они арендуют в других обществах по 12—29—67 дес. и в своем обществе по 9—21—74 дес. В Красноуфимском уезде Пермской губернии обрабатывают 20 дес. и более 10,1% всего числа дворов. Они имеют по 28– 44 дес. надельной земли на двор и арендуют по 14—40 дес. пашни и 118—261 дес. покоса. В двух уездах Орловской губ. (Елецкий и Трубчевский) дворы с 4 и более лошадьми составляют 7,2% общего числа. Имея по 15,2 дес. надельной земли, они посредством купчей земли и аренды доводят свое землепользование до 28,4 дес. В Задонском уезде Воронежской губ. соответственные цифры: 3,2% дворов по 17,1 дес. надельной земли и по 33,2 дес. всего землепользования. В трех уездах Нижегородской губернии (Княгинин-ский, Макарьевский и Васильский) 9,5% дворов с 3 и более лошадьми. У них по 13—16 дес. надельной земли на двор, а всего землепользования по 21—34 дес.

Отсюда видно, что предпринимательская аренда в крестьянстве не единичное и не случайное явление, а общее и повсеместное. Везде и повсюду выделяются из общины зажиточные дворы, которые всегда составляют незначительное меньшинство и всегда организуют капиталистическое земледелие при помощи предпринимательской аренды. Поэтому общими фразами о продовольственной и капиталистической аренде нельзя ничего выяснить в вопросах нашего крестьянского хозяйства: необходимо изучать конкретные данныео развитии крепостнических черт в аренде и об образовании в ней леекапиталистических отношений.

Мы привели выше данные о том, какую долю населения и надельной земли сконцен-трировывают 20% наиболее зажиточных дворов. Мы можем добавить теперь, что они сосредоточивают от 50,8% до 83,7% всей арендуемой крестьянством земли, оставляя на долю 50% дворов низших групп от 5% до 16% всей арендуемой земли. Вывод отсюда ясен: если нас спросят, какая

90 В. И. ЛЕНИН

аренда преобладает в России, продовольственная или предпринимательская, аренда из нужды или аренда зажиточных крестьян, аренда крепостническая (отработочная, кабальная) или буржуазная, то ответ может быть лишь один. По числу арендующих дворов, несомненно, большинство арендаторов арендует из нужды. Для громадного большинства крестьян аренда есть кабала. По количеству арендуемой земли, несомненно, не менее половины ее находится в руках зажиточного крестьянства, сельской буржуазии, организующей капиталистическое земледелие.

Данные о ценах на арендуемую землю обыкновенно приводятся только «в среднем» для всех арендаторов и за всю землю. До какой степени прикрашиваютэти средние безмерную нужду и угнетение крестьян, видно из данных земской статистики по Днепровскому уезду Таврической губернии, где даны в виде счастливого исключения цены аренды у разных групп крестьянства:

Процент Дес. пашни Цена

арендующих на 1 аренд. 1 дес.

дворов двор в руб.

У сеющих до 5 дес 25 2,4 15,25

» » 5—10 » 42 3,9 12,00

» » 10—25 » 69 8,5 4,75

» » 25—50 » 88 20,0 3,75

» » свыше 50 » 91 48,6 3,55

Всего56,2 12,4 4,23

Таким образом, «средняя» цена аренды – 4 руб. 23 коп. за десятину – прямо искажает действительность, погашая те противоречия, которые составляют самую суть дела. Беднота вынуждена арендовать за разорительную цену более чем втрое выше средней. Богачи выгодно покупают землю «оптом» и, конечно, передают ее при случае нуждающемуся соседу с барышом в 275%. Есть аренда и аренда. Есть крепостническая кабала, есть ирландская аренда, и есть торговля землей, капиталистическое фермерство.

Такое явление, как сдача крестьянами надельной земли, еще более наглядно показывает капиталисти-

АГРАРНЫЙ ВОПРОС В РОССИИ К КОНЦУ XIX ВЕКА 91

ческие отношения внутри общины, разорение бедноты и обогащение меньшинства на счет этой разоряющейся массы. Аренда и сдача земли, это – явления такого рода, которые не стоят ни в какой связи с общиной и ее уравнительностью. Какое значение в действительной жизни будет иметь эта уравнительность распределения надельной земли, если беднота вынуждена сдаватьбогатеям уравнительно данную ей землю? И какое более наглядное опровержение «общиннических» взглядов можно себе представить, чем этот факт обходажизнью официальной, ревизской, казенной уравнительности наделов? Бессилие какой угодно уравнительности перед развивающимся капитализмом доказывается воочию фактом сдачи надельной земли беднотой и концентрации аренды богачами.

Как широко распространено это явление сдачи надельных земель? По тем, устаревшим уже теперь, земско-статистическим исследованиям 80-х годов прошлого века, которыми мы вынуждены пока ограничиваться, число сдающих землю дворов и процент сдаваемой надельной земли кажутся небольшими. Напр., в Днепровском уезде Таврической губернии сдают надельную землю 25,7% домохозяев; процент сдаваемой надельной земли – 14,9%. В Новоузенском уезде Самарской губернии сдают землю 12% дворов. В Камышинском уезде Саратовской губ. процент сдаваемой земли = 16%. В Красноуфимском уезде Пермской губ. сдают надельную пашню 8V2 тысяч хозяев из 237г, т. е. более трети. Сдается 50V2 тыс. дес. надельной земли из 410 тыс., т. е. около 12%. В Задонском уезде Воронежской губ. сдается б7г тыс. дес. надельной земли из 135 ¹/г тыс., т. е. менее 5%. В трех уездах Нижегородской губ. 19 тыс. дес. из 433 тыс., т. е. тоже менее 5%. Но все эти цифры только кажутся незначительными, ибо подобные процентные отношения включают молчаливое предположение, будто сдают землю более или менее равномерно хозяева всех групп. А такое предположение прямо противоположно действительности. Гораздо важнее, чем абсолютные цифры аренды и сдачи, чем средние проценты сдаваемой земли

92 В. И. ЛЕНИН

или сдающих землю хозяев, тот факт, что сдает землю главным образом беднота, а арендуют наибольшее количество земли зажиточные. На этот счет данные земско-статистических исследований не оставляют и тени сомнения. На 20% наиболее зажиточных дворов приходится от 0,3% до 12,5% всей сдаваемой земли. Наоборот, на 50% дворов низших групп падает из итога сдаваемой земли от 63,3% до 98,0%. И арендуют эти сдаваемые беднотой земли, конечно, те же зажиточные крестьяне. Тут опять-таки ясно, что в разных группах крестьянства сдача земли имеет различное значение: беднота сдает из нужды, не имея возможности обрабатывать землю, не имея семян, скота, инвентаря, нуждаясь дозарезу в деньгах. Богатые сдают мало, либо обменивая один кусок земли на другой в интересах хозяйства, либо прямо торгуя землей. Вот конкретные данные по Днепровскому уезду Таврической губернии: